Текст книги "Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)"
Автор книги: Александр Плетнёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 54 страниц)
Уже опадали разрывы бомб сброшенных с передовых самолётов, круто взяв вверх, они скрылись в облаках и янки моментально переключились на новую угрозу.
Стрелок, выглядывая из-за плеча пилота, видел, как стремительно приближаются коробочки техники противника. Казалось, что трассеры зениток направлены только на него. Вцепившись в ручку управления, лётчик, расчётливо слегка водил самолётом, сбивая прицелы вражеских наводчиков, сам дискретно давя на гашетку.
Бомбардировщик потряхивало, к рёву двигателя и дроби двух пушек добавлялись звуки, пробивающих плоскости и фюзеляж пулевых попаданий. Навстречу, с разных направлений, но почти одновременно взметнулись дымные шлейфы. И все на удивление, порой в опасной близости, прошли мимо.
– «Базуки»! Командир! Командир! Сброс! Сейчас собьют, с этих чёртовых гранатомётов! – Не замечая, что вцепился в плечо пилоту, стрелок судорожно хватал пересохшим ртом воздух. Но тот, словно учитывая ошибку коллег всё больше доворачивал самолёт к ветру. Сброс!
Стрелок даже не почувствовал, среди общей тряски, как дрогнул самолёт, избавляясь от бомб. Участвовавший во многих боях, он всегда волновался и переживал неприятные чувства, когда машина, приближаясь к цели, вгрызалась носом в огненный шквал зенитного противодействия. И пусть это не огромные американские авианосцы в Тихом океане в далёких сороковых с убийственным зенитным огнём множества скорострельных пушек эскорта, когда снаряды густо рвутся вокруг самолёта и мелькают тени вражеских истребителей. Это растянувшаяся на шоссе цепочка бронированных машин, кажущихся такими маленькими и незначительными. Всё ровно, ответный огонь был чертовски плотным, и то, что им удалось остаться живыми в этой мясорубке, просто удивительно. Как бы кто не храбрился, как бы тебе не плевать было бы на смерть, к этому нельзя привыкнуть.
Они вылетели из-под огня, пройдясь, буквально над самыми головами американских пехотинцев и с рёвом ввинтились в облака. Стрелок едва увидел вставшие султаны разрывов среди вражеской бронетехники, а его уже вдавила перегрузка. Откинувшись в кресло, он ничего не соображал, лишь двигатель ревел на максимальных оборотах и, казалось, что этому не будет конца, как вдруг его стало бросать из стороны в сторону – самолёт медленно крутил восходящую бочку. Вокруг мелькала, крутилась пелена облаков с более бледными разрывами, где верх, где низ – зацепиться взглядом было абсолютно не за что. Вдруг в груди всё ухнуло вниз, к горлу подкатил комок, ощущение было такое, что самолёт падает.
– Командир! Командир! – Кричал он, но пилот молчал, его голова безвольно болталась.
В кабине запахло дымком, вдоль борта потянулись оранжевые всполохи – двигатель нехотя начинал гореть.
Неожиданно пилот очнулся, на рефлексах заелозив педалями и ручкой управления. Бомбардировщик казалось выровнялся, слегка просел, теряя высоту. Внизу уже мелькали бесформенные пятна – до земли едва сотня метров. Пилот потянул ручку на себя, и с выправил полёт, однако мотор захлёбываясь, ранено выл, а огонь уже лизал фонарь кабины.
– Высота для прыжка с парашютом мала, движок не тянет, подняться выше не могу. Попытаюсь сесть, – неразборчиво донеслось сквозь вой мотора и ветра. С пилотом было что-то не в порядке, судя по его голосу.
Небо вдруг прорвало дождём, захлестав по кокпиту и остеклению фонаря тяжёлыми каплями. Казалось, что стихия поможет потушить расползающийся огонь, но какое там…
Мотор тянул из последних сил, к его рёву добавился звенящий на высокой ноте звук и дребезжание.
Впереди прорезалась серая полоса шоссе окружённого зелёными пятнами растительности. Далее бликовала лазурь какого-то озера, но машина явно не дотягивала до спасительной водной поверхности. Летчик, не задумываясь, предпочел травянистой земляной поверхности с редким кустарником и небольшими деревцами, широкую ленту лоснящегося под дождём шоссе. Горящий гидросамолёт с рёвом прошёл над одиноким автомобилем, водитель которого с испугу, завилял, свернул к обочине и съехал в кювет.
Высекая искры, разбрасывая горящие куски двигателя, чиркнув поплавками по асфальту, моноплан чуть подпрыгнул, но крылья уже не держали его в воздухе, и он начинал давить всей своей четырёхтонной массой на дорожное покрытие. Заскользив на поплавках, проминая, и разрывая их тонкую обшивку, гидросамолёт стало слегка поворачивать боком. Неожиданно правый поплавок надломился и, упав на крыло, крутнувшись в обратную сторону, разворачиваясь хвостом вперёд, аэроплан встал.
Экипаж вывалился на крыло, скатился на дорогу, при этом пилот хватанул на комбинезон огня, и стрелок, сняв свою полётную куртку, помогал ему тушить тлеющую одежду.
Поскольку слегка оглушённый пилот плохо соображал, стрелок теребил его, призывая убраться с дороги – подозрительно завоняло бензином. Горящий самолёт мог вот, вот взорваться. Они отбежали на несколько метров, в изнеможении свалившись у обочины.
Казавшийся таким неистовым в небе, летящий навстречу самолёту дождь, на земле лишь шлёпался крупными каплями, разбиваясь об асфальт в мелкие брызги, создавая приятный ровный фоновый шелест. Несмотря на мокрый дискомфорт, лежать вот так расслабившись, было чертовски приятно. Подставив лицо прохладной влаге, лётчики довольно быстро пришли в себя. Самолёт так и не взорвался, тихо потрескивая, пуская прибитый дождём дымок.
– Надо убираться от сюда, – поднявшись стрелок, осмотрелся и сразу встрепенулся, – командир!
В метрах тридцати, буксуя колёсами, пытался выехать из кювета, автомобиль. Решение напрашивалось само собой – помогая пилоту идти, стрелок взял направление в сторону беспомощной машины. Было видно, как в салоне маячило побелевшее, испуганное лицо водителя.
* * *
Первые два самолёта, отбомбившись, ушли в разные стороны с набором высоты. Потом «Кёфу», став на крыло, по предварительно согласованности повернул вслед за «Дзуйун».
Повторно атаковать колону техники было бы верхом глупости – их бы ждали и наверняка сбили ещё на подлёте. А значит стрелку компаса на прежнюю метку.
Оба моноплана поочерёдно выходили как раз на группу вертолётов, идущих к Ньюпорту с десантом на борту.
Атакованные американцы уже сотрясали эфир о воздушном налёте, и вертолётчики ударной группы в поисковые радиолокационные станции пытались нащупать самолёты противника. Оператор РЛС через минуту доложил о неизвестной воздушной цели, выдавая пеленг и курс объекта. Выходя из облаков «Дзуйун» сходу нарвался на прицельные очереди из пулемётов.
Пилот «Кёфу» опустил нос самолёта ещё ниже к земле, как охотничья собака в поисках следа, рискуя задеть ветки немногочисленных деревьев. Крутя головой, он ни как не мог обнаружить бомбардировщик. Думая, что мог опередить его в облаках, лётчик, резко взмыв вверх, заложил вираж, выписывая широкую дугу. И вдруг увидел слева длинные прерывистые огненные дорожки, бьющие прямо из облаков, замыкающиеся на знакомом силуэте. Японскому самолёту серией точных частых попаданий оторвало плоскость. Вспыхнув ярким факелом, перевернувшись, «Дзуйун» нырнул к земле.
Тут же выбрав ручку газа до упора, меняя курс на предполагаемую цель, японский лётчик рискованно ринулся в облачную неизвестность, расширенными зрачками вбирая близкую перспективу, дрожа нервными пальцами на гашетках.
На низких высотах самолёт не мог выдать свои полные 480 км/ч, но раскрутив ротор, рассекая воздух почти на четырёхстах, «Кёфу» промчал, едва не задев огромную мельницу лопастей транспортного вертолёта, успев почти в упор выпустить очередь в его огромный борт.
Ожидая ракетного обстрела, постоянно меняя траекторию полёта, маневрируя, как бешеный, пилот успокоился только через несколько минут, поняв, что ушёл. Разжав побелевшие в костяшках ладони, он обнаружил, что продолжал жать на гашетки давно опустевшего оружия.
Неожиданно прорезалась связь, вывалив среди треска и шума знакомую речь. Ситуация лучше не стала, но перестала казаться безнадёжной. Хотя выход у него всегда оставался. Последний.
Он не знал, что в Гротоне бабахнул ядерный заряд и прихватил всеми поражающими факторами американский самолёт РЭБ, который кружил в районе аэропорта Нью-Лондона, мощностью своей аппаратуры окучивавший обширную территорию вплоть до Ньюпорта.
* * *
Полковник, командовавший специальным отрядом морских пехотинцев, был вне себя от ярости.
Группа ещё не успела прибыть на точку развёртывания, а уже понесла потери. Подстреленный, внезапно появившимся самолётом противника, вертолёт можно было возвращать назад – двадцать морпехов из двадцати шести получили либо ранения, либо были убиты. По сути, группа лишилась трети состава, и нужно было срочно менять план действий, на чём, кстати, настаивало и осторожное командование. Тем более что наземная группа на бронетехнике тоже имела раненых и убитых, а из-за неполадок десантное судно «Нассау» ещё торчало на полпути, едва миновав полуостров Кейп-Код.
Но новость о гибели всех вертолётов посланных к Гротону, привела полковника в бешенство. Пока командование переваривало новые данные (старт баллистических ракет ввёл некоторых, даже в больший ступор, чем ядерный взрыв), полковник приказал, наплевав на всякую осторожность, совершить рейдовый бросок.
Тем не менее три «Си Хока» не долетев до места высадки несколько сот метров, повернули обратно. Оперативный штаб всё же решил отменить операцию. Насмотревшись на окровавленных товарищей, рядовой состав и младшие офицеры, хоть и вскипев праведным гневом, облегчённо вздохнули – лезть под пули с автоматами наперевес без поддержки чего-нибудь более весомого и с крупным калибром им не особо улыбалось.
* * *
Конечно, это нельзя было назвать тишиной, но после выкрутасов «А-десятых» (казалось, они ходили на форсаже прямо по головам), сиплые звуки десятка вертолётов воспринимались как зудящие надоедливые мухи. Впрочем Пашка не питал на их счёт особых иллюзии – воевать, когда над головой висит авиация противника…, а сейчас ещё и танки попрут…?
«Представляю какого было нашим дедам: впереди „Тигры“ лязгают, сверху „Юнкерсы“ воют, а ты с „мосинкой“ на пять патронов. А что имеем мы? Даже винтовочка с оптикой – тю-тю»!
Снова завозился Савомото, тоже прислушиваясь к изменениям снаружи, бросая вопросительные взгляды. Слева от него лежал раскрывшийся брезентовый свёрток, откуда высовывался остроносый конус – граната РПГ. Обычно окрашенная в зеленоватый цвет, эта – матово блестела сталью.
«Словно наконечник средневекового рыцарского копья. Офицеры-самураи тут с мечами носятся, а Савомото копьеносец блин»!
– Ты где его взял?
– Говорил же – лейтенант дал.
– А умеешь?
– Так мы уже стреляли….
«Мы? – Пашка хмыкнул, – к тому же то вроде „Густав“ был. Совсем одно и тоже!».
– Дай сюда, – он схватил за край брезентухи и потянул на себя, – я подсумок кстати видел, тоже тащи.
«Так, граната обычная моноблочная, осколочно-фугасная. Хотя для вертушки сгодится! В таком дыму и при таких пожарах хвалённые тепловизоры будут засвечены. Забраться на верхний этаж и устроить им „аллах акбар!“, благо наверху тоже вроде бы горит. Вот никогда же не любил стрелять из РПГ, а смотрю как на родного».
Вскрытый Савомото подсумок (кстати не штатный, более вместительный), не порадовал.
«Два выстрела. Всего. С другой стороны я на большее и не рассчитывал. Тут и после двух-то ноги успеть унести».
Но пальнуть ему так и не выдалось. Он долго, глотая дым и пыль, выбирал позицию – не хотелось по дурости быть обнаруженным, учёл путь быстрого отхода, а потом вдруг понял, что что-то там не заладилось у американцев с контрнаступлением, лязг коробочек БМП на окраинах притих, вертушки сдуло, как по команде. Копошня какая-то продолжалась, но вне видимости.
Японцы получили новую передышку: возможность зализать раны, восстановить управление и скоординировать действия. Связи между огневыми точками почти не было, и между домами стали мелькать вестовые и связисты с катушками проводов.
Потери после авианалёта оказались не особо катастрофическими, если только исключить гибель генерал-лейтенанта Масамо Мураямо и нескольких офицеров штаба. Младшие командиры и рядовой состав успел в большинстве оперативно укрыться, зачастую бросая громоздкое вооружение, но часть станковых пулемётов и даже несколько горных пушек удалось сохранить.
Забегая вперёд надо сказать, что, не смотря на ожидание атаки под прикрытием надвигающейся темноты, активности американцы так и не проявляли. Гудели пару раз вертолёты, у аэропорта велась вялая перестрелка, а целом город ещё долго не мог успокоиться. Темнел лишь район порта и отдельные дома, в большинстве по городу неожиданно вполне стабильно появилось электричество, испугано засветились квадраты окон многоэтажек.
Из гражданского населения доставалось одинаково всем, и сидящим в домах, если они попадали под обстрел, и тем, кто пытался вырваться из города. Американские военные, осевшие по окраинам, порой сначала стреляли, а потом разбирались, кто прорывается пешком и на автомобилях, уж больно большой риск был нарваться на хитрых японцев.
Город вонял. В воздухе стоял густой запах горелого фосфора, пороха, жжёной резины. Резко била в нос вонь палёного мяса и человеческих испражнений. Вымотанные японские солдаты выискивали среди убитых товарищей раненых, трупы стаскивали в общие кучи. После боя на улицах снова появились машины скорой помощи. К зданию клиники стекались многочисленные раненые. Часто можно было видеть обряды харакири. Ползающие параллельно гражданские и санитары, смотря на это проявление чужеродной культуры, добавляли к вони ещё и запах блевотины. Нечто подобное происходило и в палатах клиники. Слабые и впечатлительные медсёстры, не смотря на свою стойкость к виду крови зачастую падали в обморок. И без того шокированные происходящим американцы смотрели на злых маленьких азиатов, закопченных, запыленных, измазанных своей и чужой кровью, как на инопланетных пришельцев или выходцев из преисподней.
* * *
Любая больница помимо автономного электропитания, отдельной системы отопления, имеет и экстренные средства связи независимые от общей сети. Клаус Майер руководил взбудораженной, напоминающей пчелиный улей больницей, постоянно чувствуя внимательный взгляд маленького японского офицера. Он не испытывал особых патриотических чувств к Америке, но его бесило что какие-то варварские азиаты хозяйничают в его клинике. Он давно уже позвонил по номеру 991 и вёл переговоры, давая возможную информацию, в том числе поступающую от водителей машин скорой помощи, какому-то офицеру морской пехоты на другом конце провода.
Поначалу военные без особого энтузиазма восприняли нового невольного союзника, но вероятно вскоре стали строить какие-то планы. Офицер явно темнил, чего-то не договаривал, но по его распоряжениям и рекомендациям Клаус предположил проведение некой боевой операции: высадки спецотряда или ещё чего-то в этом роде.
После полуночи, по его приказу медперсонал оперативно покинул крыло больничного здания, где разместились японские раненые. Впрочем, особо уговаривать ему не пришлось.
Понимая, что сейчас будет десант и штурм больницы, все осведомлённые притихли, по возможности укрывшись.
Надо сказать, что симпатий к японские солдатам никто не испытывал, особенно после увиденных обрядов взрезания живота, и что самое ужасное, отсечения головы. Но всё-таки это были врачи, со своими воззрениями на милосердие и клятву Гиппократа. И когда стало понятно, что предприняли военные армии США, многие были потрясены решением американского командования.
Госпиталь, носящий название города не был спроектирован по классической Н-образной схеме. Два капитальных корпуса соединённых солидной перемычкой с парадным входом. Задняя сторона утыкана хозпостройками, собственной котельной и генераторной, в правом крыле отдельным аппендицитом выходил ещё один корпус. Именно там и разместились японские военнослужащие.
С высоты пять тысяч метров, в густой облачности и сгущающихся сумерках, разглядеть город было совершенно не возможно. Пилоту штурмовика А-10 и не надо было визуально видеть цель. Точная аппаратура выводила машину на радиопеленг передающего устройства, установленного на крыше здания.
Сброшенная управляемая фугасная бомба четко обрезала одну закорючку на несимметричном плане госпитального комплекса, где Клаус Майне распорядился разместить японских раненых.
Подняв облако пыли, корпус рухнул, как карточный домик, погребая под обломками всех раненых, несколько японских санитаров, интеллигентного офицера императорской армии и не успевшую выскочить из прилегающего помещения медсестру.
Ньюпорт. Прилегающие акватории.
Капитан 1 ранга Ю. Итиномия, командовавший тяжёлым крейсером «Асигара», выйдя в океан из акватории Ньюпорта, приказал взять курс на северо-восток.
Небольшой кильватерной колонной (за крейсером увязались эсминец «Удзуки» и вспомогательный крейсер «Хококу Мару») корабли обогнули остров Мартас-Виньярд, держа его по правому борту и вошли в пролив Маскегет. Далее лежал просторный пролив Нантакет. Японцы приспустили флаги, маскируясь от случайных свидетелей из попадающихся рыбацких судов. Возможно, это удалось – аборигены привыкшие видеть в местных водах только американские корабли, и мысли не могли допустить обнаружить здесь кого-то другого.
С крейсера катапультой запустили разведывательный гидросамолет. Едва не касаясь волн, «Митсубиси» казалось, растворился среди океана по ходу эскадры и чуть не столкнулся нос к носу с «вертикалками» с десантного корабля «Батаан».
Самоуверенные американские лётчики просвистели плотной смешанной группой в составе AV-8B «Харриер» и новых F-35 «Лайтнинг» над проливом Нантакет. И уже над северной оконечностью острова с одноимённым названием поменяли курс с 180№ на 220№ и разошлись с набором высоты веером – начиналась охота за японскими кораблями.
* * *
Универсальное десантное судно «Нассау» было спущено на воду в 1979 году и с того момента подверглось ряду модернизаций. Некоторые новшества, естественно, пошли на пользу боеспособности корабля, а иные подтверждали правоту выражения, что «лучшее – враг хорошему». Неделю назад произошла замена газотурбогенераторов, вырабатывающих переменный ток, и теперь в общекорабельной сети постоянно падало напряжение. Персонал завода изготовителя пытался устранить неполадки, но операторам на центральном посту постоянно приходилось перегружать ЭВМ, вводить заново данные в систему спутниковой ориентации и различные подсистемы.
Но с этим экипаж более, менее справлялся. Основной проблемой оказались новейшие конвертопланы «Оспри», заменившие вертолёты CH-46 «Си Найт». Новые машины не были диковинкой, но видимо морское ведомство, проводя очередную плановую модернизацию, решило обновить авиапарк корабля.
«Нассау» получил новые машины не самым первым. Дурная слава о V-22 уже ходила в войсках и на флоте, недаром вместе с «Оспри» прислали целую дополнительную команду по их техническому обслуживанию. Экипаж корабля с праздным любопытством разглядывал необычную машину, а механики и пилоты, из тех кто уже прошёл курс переучивания на новую технику в Нью-Ривер, не испытывая большой радости. Кто-то кривил нос и провокационно заявлял о предпочтении старушек «лягушек» всяким рыбоедам.
Проблемы начались почти сразу, как с новыми газотурбогенераторами, так и с новыми машинами авиакрыла. При тренировочном взлёте у одного конвертоплана отказал двигатель. Машину удалось посадить на одном движке. Следом ещё две машины, при отработки учебной противолодочной атаки оказались неспособны выполнять боевую задачу из-за ряда неисправностей.
Теперь капитан корабля старался максимально ближе подойти к району боевых действий, посчитав, что чем меньше ненадёжные машины будут в полёте, тем больше шансов у десанта добраться до места высадки.
Водоизмещение «Нассау» при полной нагрузке 39967 тонн, меньше чем у полноценного американского авианосца, но, несмотря на ветер, поднявшийся почти до тридцати узлов, судно лишь слегка покачивало на поднявшейся волне. Шум на палубе судна стоял неимоверный: гудели двигателями палубные тягачи, ныли приводами подъёмники, выкатывая на палубу новые летающие машины, наверху в высоких надстройках завывал ветер, свистели турбинами конвертопланы, пытаясь перекричать эту какофонию, раздавали приказы офицеры экипажа и командиры топтавшихся на палубе морских пехотинцев. Срывающийся мелкий дождь лупил косо летящими каплями, заставляя укрывать лицо и шею за воротником форменной одежды. Сидя в уютных каютах тревожные дикие новости с материка воспринимаются совсем в ином свете нежели на открытой всем ветрам, промозглой палубе. Морпехи с неприязнью поглядывали на конвертопланы, испытывая в районе задницы неприятное чувство дискомфорта, техники в последний раз тестировали бортовые системы машин.
«Нассау» обогнул остров Мономай, входя в пролив Нантакет со стороны океана. Капитан корабля сразу обратил внимание, что если над всей Атлантикой небо плотно затянуто тучами, то над проливом имеются небольшие просветы, а ветер стал более порывистым. Возможно, полуостров Кейп-Код как-то влиял своей возвышенностью на распределение воздушных масс. Но, не смотря на прояснившееся небо, капитан был недоволен – порывистый ветер мог создать немало проблем для взлётающих вертолётов.
Капитан как раз поднялся в рубку, собираясь доложить в штаб морских операций, что из десяти V-22 к полёту готовы только семь, как получил кодированное сообщение о ядерном взрыве в Гротоне и о корректировке планов командования. Он тут же отдал новый приказ по кораблю.
Наверное, экипажи и пассажиры десантных машин вздохнули с облегчением, услышав новость об отмене операции. Три «Оспри» с 24 десантниками в каждом, уже успели взлететь, переводя двигатели в горизонтальное положение и набирая скорость. Получив новую команду, их пилоты развернули машины, поочерёдно заходя на посадку. Два конвертоплана сели благополучно, однако у третьего, вдруг упало давление в системе гидравлики, гондолы стопорнулись в среднем положении принуждая пилота к посадке почти в самолётном режиме. Лётчик, проявляя мастерство, высоко задрав нос машины, пытался уровнять свою скорость со скоростью судна. Команда лихорадочно убирала технику с палубы, освобождая место для посадки. Капитан корабля поначалу хотел приказать приводнить проблемную машину, и заняться спасением экипажа и пассажиров с воды, но наблюдая за действиями лётчика-виртуоза, решил, что у того всё получится.
Но вмешался новый фактор. Как уже говорилось, корабль испытывал неполадки с напряжением в общекорабельной сети, в связи с этим все электронные системы корабля работали с перебоями, в том числе и РЛС обнаружения надводных и низколетящих целей. Тем не менее, командиру корабля регулярно докладывали об обнаружении многочисленных рыбацких кораблей в акватории пролива. Сообщение оператора РЛС НЦ-обнаружения о крупном судне по левому траверсу и низколетящем самолёте, капитан, внимательно следивший за стараниями пилота неисправного «Оспри», поначалу даже пропустил мимо ушей.
Экипаж «Нассау» сверхнормативно убрал с палубы мешающую технику. Конвертоплан, загребая воздух огромными трапециевидными лопастями, зайдя с кормы, уже скользил шасси по палубе. Пилот сбросил обороты до минимума. Взвизгнули тормоза, выбросив белый дым из-под колёс. Машина, просев на нос и медленно останавливаясь, катилась к краю взлётки. Пилоты в ужасе смотрели в лобовое стекло на приближающийся край, и за край, где пенились потемневшие вoды. МV-22А всё же остановился, хотя переднее сдвоенное колесо перескочило через носовой срез палубы, машина гулко ударилась днищем, заставив екнуть сердце не у одного человека, из тех, кто наблюдал и испытывал на себе кульминацию посадки. Но это был ещё не конец.
Небольшой разведывательный биплан, обнаружив вражеское судно, отослал короткое кодовое сообщение с координатами и типом корабля. Сравнивая по размерам вертолётоносец «Нассау» и японские авианосцы второй мировой войны, трудно не ошибиться в классификации современного американского судна, которое будет если не соразмерным, то крупней любого тяжёлого авианосца того времени.
У капитана японского тяжёлого крейсера «Асигара», не возникло никаких сомнений, что их маленькое соединение уже обнаружили поисковые радары авианосца (пилот заявили об обнаружении именно авианосца). Он не высоко оценивал свои шансы в борьбе с авиакрылом вражеского корабля и единственным правильным решением было выйти на дистанцию применения артиллерии и немедленно атаковать противника.
Погода не способствовала увидеть американский корабль в визуальный дальномер, но артиллеристский радар подтвердил координаты выданные самолётом-разведчиком.
Следуя контркурсом под углом сорок градусов, небольшая эскадра открыла огонь.
Разведывательный гидроплан F1M висел на грани видимости, высоты и систем наведения американских систем ПВО, колебля передатчиком радиоэфир, и далее по цепочке донося коррекцию до наводящих орудия канониров.
Поэтому среди горизонтальных отклонений траектории снарядов и прочих недолётов, перелётов, нашлось пара точных и весомых.
Правда эта тонкая грань для биплана вскоре оборвалась – с перерасходом в шесть (!) единиц, наконец, инфракрасные головки наведения зенитных ракет выследили поршневую машину, и лишь две, шпигуя поражающими стержнями пространство вокруг себя, достали тихохода.
Этот день явно не располагал к весёлому настроению. Небо было серым ненастным, океан тоже, может быть лишь чуть мрачней своей тёмной глубиной. А здоровенная десантная посудина «Нассау» возможно и вызвала бы какое-то восхищение своей величавостью, но только не сегодня. Выделяясь бежевым пятном на фоне морских перекатов, с заметными коррозийными следами на бортовых швах, ржавыми потёками из технических отверстий и якорных клюзов, вертолётоносец имел какой-то обречённый вид. Особенно в контрасте с феерически вздымающимися пенно-белыми плюхами близких накрытий и первыми прорывающимися огнём попаданиями. Это уже было красиво.
В созидании чего-то грандиозного есть существенный недостаток – время. Приходиться долго ждать пока построят, возведут, увековечат. Зрелище разрушения имеет свою особую красоту и впечатляет намного больше, хоть не лишено того же недостатка, только наоборот – слишком быстро может наступить финал.
И уж при всём при том, что «Нассау» как-то не очень презентабельно сегодня выглядел, не надо забывать, что это почти сорок тонн водоизмещения и утопить такого хряка будет весьма впечатляюще. Правда кое-кому придётся постараться но оно того стоило.
Аварийный «Оспри» только замер на самом краю палубы, ещё вращая лопастями. Свиста раздирающих воздух снарядов, конечно, никто не слышал – пенные колоссы недолёта встали словно призраки. А следом жахнуло – где-то в решётке грот-мачты и перед платформой с «Вулкан-Фаланкс». Взрывная волна ударила в двойное оперенье хвоста зависшего на краю «Оспри», разворачивая его бортом поперёк движения корабля. Сев на брюхо, левым шасси подпирая палубу, а другим зависнув над водой, задрав левое крыло с гондолой на конце, конвертоплан, нехотя кренясь, словно раздумывая, ещё какое-то время балансировал на грани, но соскочившие со своих мест пассажиры и команда, расшевелили тяжёлую машину, и брюхатая туша соскользнула вниз в свой последний короткий полёт.
Вот теперь это был действительно конец – машина-неудачница ещё цеплялась своей плавучестью за поверхность, но мощный форштевень, идущего на полном ходу корабля вспорол дюраль, подмял под себя, а океанская вода в секунду прервала надрывающийся в крике дружный мужской хор в вместительном нутре летательного аппарата.
Обычно корабли подобные «Нассау» путешествовали в сопровождении эскорта. В данном случае защитить себя ему было нечем – скоротсрелки «Вулкан-Фаланкс» и зенитные ракетные установки слабое подспорье в противодействии бронированному кораблю. Единственное возможное оружие: всё те же SV-22A «Оспри» оборудованные системой запуска противокорабельных ракет, в количестве двух единиц стояли с раскуроченными «мозгами» – техники и радиоэлектронщики пытались наладить программное обеспечение бортовых компьютеров. В заверения командования о скорой помощи, конечно, хотелось верить, но учитывая ситуацию на континенте, американский капитан, не очень-то на неё надеялся. Не видя смысла в маневрировании, он приказал следовать прежним курсом. На полных 24 узлах «Нассау» пытался оторваться от противника. Операторы РЛО докладывали о работе вражеского радиолокатора, пытались вести активную борьбу, но…, на «японце» даже не почесались. Что с того что на экранах грубых японских радаров прошлого века разбежалось молоко помех? Там, в упрятанной под броневыми плитами локаторской, были уже привычные к поломкам ненадёжной аппаратуры. А постоянно держащие телефонную связь с боевой рубкой командиры орудийных башен даже и не догадывались о попытки столь сложных систем помешать их работе. Их наводил стартовавший с катапульты новый самолёт-разведчик. С антенн «Нассау» вдарили активными помехами, но в работу уже полноценно включились дальномерные посты и дело не просто пошло – побежало!
Впереди наперерез американскому судну шёл эсминец. Следом, слегка отставая – тяжёлый крейсер. Оба корабля вели интенсивный артиллеристский огонь. 203-мм снаряды крейсера ложились кучно, иногда сотрясая разрывами, чаще вздымая белые столбы пенной воды от близких накрытий, нёсших не меньший урон шрапнелью визжащих осколков. Эсминец клал свои снаряды менее удачно – бортовая качка не давала точно навести орудия. Вспомогательный тихоходный крейсер в этой схватке не играл большой роли и его капитан, согласовав свои действия с капитаном крейсера «Асигара», продолжил движение прежним курсом, надеясь затеряться среди безбрежной Атлантики.
Капитан Итиномия недоумевал, почему американцы ещё не оказали ему достойного противодействия палубной авиацией. Долго всматриваясь в силуэт вражеского корабля, сверяя его с каталогом, он, наконец, довольно улыбнулся: мало того, что авианосный корабль шёл без сопровождения, так это ещё и оказался вертолётоносец – американцы всё же подняли в воздух два «Оспри». Следовало ожидать ракетного удара с вертолётов, но и его не случилось. Японские снаряды, сначала впивались в высокий борт, палубу и надстройку по левой стороне корабля (один из снарядов взорвался в районе самолётного подъёмника по левому борту у миделя, тем самым прекратив попытки поднять конвертопланы с этой стороны). Но японцы сразу взяли неправильный контркурс, и теперь постепенно уходящий «Нассау» открывал им свою корму.