Текст книги "Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)"
Автор книги: Александр Плетнёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 54 страниц)
– Наверно песок попал в механизм, – просипел Паркер, – давай сюда за валун! Я прикрою, а ты попробуй почистить.
Второй пилот изредка постреливал, а капитан склонился над оружием. Вдруг на него накатило острое чувство опасности, он стал потихоньку разгибаться, поднимая голову и, вдруг очутился лицом к лицу с японцем. Какое-то время они, оцепенев, молча стояли по обе стороны камня и смотрели друг на друга. Капитан медленно потянулся за пистолетом, в это момент японец вскинув автомат, Харви присел за валун и длинная очередь пошла над головой. Едва успев вытащить пистолет и вскинуть руку, как противник налетел на него, выставив перед собой оружие. Почему-то японец не стал стрелять, а нанёс удар стволом автомата, целя в живот. Угинаясь, Харви пальнул прямо в упор – выстрел глухо клацнул, азиат налетел на капитана, сбил его с ног. Лежащий Харви извернувшись, приготовился к отражению новой атаки, но противник, лежал неподвижно, поджав под себя ноги, и казалось, стал вдвое меньше.
Капитан, потирая ушибленный бок, стал на колено. С вытаращенными глазами подбежал Паркер, перезаряжая обойму.
– Цел? Я одного прикончил.
– Этот, – капитан, тяжело дыша, кивнул на лежащего противника, – подкрался к нам почти вплотную. Однако прав был Мольтке.
– Да кто этот твой Мольтке? – С лёгким раздражением спросил Паркер. Но капитан ответить не успел. Оба офицера, подняв пистолеты, повернулись на сухой щелчок – из-под поверженного японца выкатилась граната, вспышка взрыва ударила по округлившимся глазам американцев.
Штат Мэриленд. Близ города Аннаполис. Отряд капитана Окиямы из диверсантов Гиретсу.
Напомнит мне усталость,
Назад посмотреть,
Ведь жизни той осталось,
Не пол и не треть.
Когда все солдаты более, менее экипировались, капитан Окияма приказал выдвигаться. «Хаммер», загребая всеми четырьмя колёсами, выбирался на сухую дорогу. Впереди тянулась разбитая, заполненная водой колея, попадались огромные лужи, водитель проскакивал их с ходу, колёса машины врезались в воду и грязь, поднимая тучи брызг, забрызгивая даже лобовое стекло.
Едва открылся вид на шоссе, водитель непроизвольно притормозил – дорога была забита техникой: в одном направлении катили бронетранспортёры и машины пехоты противника, в противоположном – автомобили с гражданским населением.
– Держать оружие наготове, носа из-под очков не высовывать, без команды не стрелять, – громко обратился ко всем капитан, и уже спокойней конкретно к водителю, – давай вперёд, поуверенней. Пристраивайся в хвост колонне.
Измазанный в грязи как чёрт «Хаммер», отбрасывая с колёс комья земли, оставляя за собой жирный чёрный след, выкатил на дорогу, подгадав просвет между военной техникой, распугав легковушки. На машину особого внимания не обратили. Пристроившись за БМП с навешенными на корпус всяким мешками, коробками, канистрами и пятью пехотинцами, сидящими прямо на броне, в составе небольшой мобильной группы они беспрепятственно въехали в город. Скорость сразу упала – дорога была запружена людской массой, автомобилями, военной техникой. По улицам города прокатился хаос – сожженные автомобили, выбитые окна, крики, рычание дизелей, вой сирен, гул с неба самолётов и вертушек, толпы бегущих гражданских, гильзы от патронов, снарядов, битый асфальт, битая техника и трупы, весьма много трупов. Наметанный глаз капитана замечал мёртвые тела в японской униформе, естественно попадались и американские военные, но большинство лежащих на асфальте тел принадлежали гражданскому населению. Среди всей этой неразберихи, наблюдались люди в форме, пытающиеся навести порядок, распределялись потоки беженцев, оказывалась первая медицинская помощь. Судя по доносившейся канонаде и её интенсивности, бой шёл дальше, растянувшись широким фронтом по всему городу. У крупной развилки машины притормаживали и двое военных с повязками на руках перенаправляли потоки техники. Напряжение среди японцев достигло пика, когда подошла их очередь и заглянувший в приоткрытое окно чернокожий американский военный, жуя жвачку, быстро что-то заговорив, указал направление движения. Водитель послушно направил машину за той же БМП, обвешанной личным имуществом и боеприпасами экипажа и десанта.
– Пронесло, – промолвил водитель.
– Как хорошо, что жвачное животное ни о чём не стало спрашивать, – кивнул капитан.
Через триста метров он скомандовал:
– Отстань чуть, чуть от БМП, – и, посмотрев в бинокль, прислушиваясь к стрельбе, уточнил, – через два квартала сворачивай направо.
Бой, судя по звукам, по-прежнему был где-то дальше. Улица была подозрительно пустынна – выжившие либо попрятались, либо ушли. А вот трупов хватало – и американский водитель и японский, их объезжали, не желая давить уже умерших. Окияма наблюдал, как «Страйкер» стал осторожно обходить воронку от взрыва авиабомбы по краю, далее на дороге стоял боком, показав искромсанное брюхо исковерканный японский бронетранспортёр, впритык к нему – перевернутый цветочный киоск. «Страйкер» подъехал к самому тротуару, сминая небольшие деревца и клумбу, объезжая три трупа – один бесформенный куль, второй американский полицейский и женщина с неестественно светлыми волосами, в цветастом платье. Капитану бросились в глаза её белые обнажённые ноги, и он прозевал момент, когда из окна вылетели бутылки с зажигательной смесью, разбились о корпус, моментально вспыхнуло пламя. Водитель на БМП сразу рванул вперёд. Справа ударил пулемёт, и орущие пехотинцы повалились с машины, кто получив пулю, кто просто, не удержавшись, катались по асфальту, сбивая огонь или уже лежали не вставая. «Страйкер», густо задымив (загорелось всё навешенное барахло), попёр прямо, отстреливая дымовые гранаты, лупя наугад из пулемёта. Открылся десантный отсек, из машины показалась фигура в камуфляже, следом другая, из дверей дома выскочил японский солдат с мечом в руке, мелькнула молнией сталь – первый удар был настолько силён и точно рассчитан, что отсёк полностью голову. Пехотинец без головы пробежал ещё метра три и только потом его ноги стали подгибаться, и он, наконец, свалился. Второй удар пришёлся по груди следующего солдата и просто сбил его с ног. Из задней аппарели высыпались новые фигуры, и азиату с мечом пришлось бы туго, но его поддержали из стрелкового оружия, заставив американских солдат падать на асфальт, укрываться от визжащих пуль. БМП пылающим костром продолжала движение, но её уже не пытались остановить или обстрелять.
– Сворачивай! – Закричал капитан Окияма.
– Так это же наши! – Крутя баранку, удивился водитель.
– Сворачивай! Сейчас они как шарахнут из пулемёта! Это для нас они наши, а для них мы на этом «сарае» очень даже американцы.
Пули забарабанили по корпусу, по стёклам машины, но «Хаммер» уже свернул за дом. Солдат за пулемётом сполз вниз – из пробитой шеи текла тоненькая струйка крови. Матрос, сидящий сзади, перевернул его на спину.
– Что? – Капитан смотрел, то вперёд, то бросал короткие взгляды назад. Матрос убедившись, что солдат мёртв, покачал головой.
– Сворачивай сюда!
Машина повернула к невысокому зданию с полностью выбитыми большими панорамными окнами. От внутреннего взрыва стёкла высыпались на тротуар, металлопластиковые рамы развороченными рёбрами торчали наружу. «Хаммер», захрустев покрышками по стеклянному бою, сбив одну из таких перемычек, въехал прямо на первый этаж.
– Тормози!
Открыв дверь, командир коротко отдал распоряжения:
– Я вернусь назад, попробую узнать, чьи это люди. Осмотреться в здании. Погибшего из машины вытащить. Снимите с него американскую форму.
Скинув каску прямо на асфальт, на ходу снимая разгрузку, сдёргивая куртку, он бежал до угла. Однако приближаясь к пересечению улиц, шёл уже осторожно – не хватало нарваться на пулю от своих же. И всё ровно с японским солдатом они столкнули нос к носу, оба заорали от неожиданности. Капитан выбил из рук, направленную на него винтовку, вытянув к верху руки, принял на автомат рубящий удар мечом, подло двинул ботинком между ног, разошедшегося не на шутку бойца. Капитан нагнулся к свалившемуся, рычащему от боли сквозь сжатые зубы солдату. В их сторону стали стрелять – пуля ударилась в угол дома, выбив крошку, взвизгнув, ушла рикошетом, ещё две просвистели выше. Окияма заполз за строение, не спуская глаз со скрюченного солдата. Постепенно тот стал приходить в себя, шипя, проклиная, брызжа слюной, тараща глаза в поисках противника. Наконец увидев них осмысленное выражение, разглядев звание (оказывается целый лейтенант), капитан заговорил.
Руководил маленькой группой солдат сам генерал-лейтенанта Курибаяси Тадамити – перед Окиямой стоял его непосредственный командир, слегка ссутулившийся, небритый, на щеке небольшая царапина, но китель, без единой морщинки, застёгнут на все пуговицы.
– Лейтенант! Расположите бойцов, – отдал распоряжение своим людям Курибаяси, – сообразите что-нибудь перекусить. Ваши солдаты не голодны, капитан?
– Отнюдь, и даже можем поделиться. У меня есть бутылочка сакэ, не желаете?
– Не откажусь. Откуда такая роскошь?
– Поделился случаем один весёлый морской офицер.
– Давай, присядем! – Генерал-лейтенант прошёл вглубь помещения, подобрал с полу упавший стул, встряхнув его от пыли, подставил к столу с наваленной кипой бумаг, уселся осторожно на край.
– Прижали здесь нас плотно, капитан, – генерал-лейтенант улыбнулся, точно извинялся, вытер ладонью намокший, с красной полоской от фуражки лоб, – доставай свою бутылочку, угощай.
– Ямагути! – Позвал капитан матроса, – поделитесь провизией, что вам выдали на канонерке, и принеси мой рюкзак.
– Не успел и понять, – продолжил Курибаяси, – как штабная машина и бронетранспортёр роты связи оказалась отрезанными от основных сил. Пытались прорваться, но потеряли всех людей. Четыре человек, включая меня, только и осталось. Вторую попытку не предпринимали. Образовали так называемую диверсионную группу.
– Извините господин генерал, что посуда сплошь походная, солдатская, – сказал капитан, скинув со стола бумагу, выставляя стаканы в войлочном чехле. Курибаяси лишь махнул рукой:
– Это тот лейтенант придумал, который тебя чуть не зарубил, разложить трупы, так что бы они ближе к дому подъехали.
– И юбку придумал задрать блондинке для отвлечения, тоже он?
– Юбку? Не знаю. Про это он мне не докладывал. Американцы метили бомбой в бронетранспортёр, а досталось и цветочному киоску – женщину извлекли из него. Так какие планы, капитан?
– Вы старший по званию, вам и решать, – приветственно подняв стакан, ответил Окияма. Оба выпили, закусили принесенной матросом едой.
– А сам то, что думаешь? Скажу сразу, к основным моим силам не пробиться. Отсюда до Вашингтона рукой подать, вот они и свирепствуют. Видел, сколько гражданских положили? Это они по нам долбили из крупняка. А ведь всё на нас свалят. А и пусть! Уже всё ровно. Хотя наши ребята тоже не особо церемонились, особенно солдатики и морячки адмирала Ивабути. Я вообще был против вашингтонского направления, слишком много у них тут баз, военных аэродромов и личного состава, плюс удалённость от места нашего развёртывания, но кое-кто из армейских генералов хотел войти в столицу. Думаю, самой верной будет уже выбранная тактика – мелкие мобильные группы, точечные, как укусы удары и отход.
Капитан Окияма, кивнул, соглашаясь, а про себя улыбнулся: «Вот так всегда – уже всё для себя решат, а потом спрашивают твоего мнения». Вслух сказал лишь:
– Скоро стемнеет, надо переждать, хотя ночью тоже проблемы – у американцев приборы ночного виденья.
– В городе надо поджечь всё, что может гореть, среди пожаров их приборы будут почти слепы. Сейчас дадим личному составу поесть, отдохнуть, – разложив карту на столе, генерал, закусив губу, водил пальцем по схеме города, – мы здесь. Думаю проехать по этим проулкам и ударить в тыл их отрядам, наседающим на наши основные силы. Потом можно будет отступить вот сюда.
– Это на карте, – с сомнением в голосе вставил капитан, – в реальности всё может быть иначе.
– Согласен, но на что-то же мы должны опираться. А дальше, понятно, по обстоятельствам. Давай ещё по одной, и займёмся делом, пока не занялись нами.
Действительно, долго им засидеться не дали – подбежал лейтенант, с которым Окияме уже довелось столкнуться.
– Приближается вражеский броневик! – Выпалил он.
Бойцы уже подскочили, закончив трапезу, готовя оружие. К приглушённым звукам стрельбы, гула низко урчащего двигателя прибавлялся гнусавая, искажённая громкоговорителем английская речь.
– Что они говорят? – Генерал рассматривал приближающуюся машину в бинокль.
– Я потерял своего переводчика ещё на том берегу залива, – капитан тоже достал свой бинокль.
– Лейтенант! А ты что-нибудь понять можешь?
– По-моему они обращаются к гражданским, – пару минут послушав, с неуверенностью ответил офицер, – призывают их покинуть жилища, иначе за их сохранность они не ручаются. Вроде так.
– Пулемётом эту бронированную «коробку» не возьмешь, а бутылки с зажигательной смесью закончились.
– У нас в машине есть гранатомёт, но никто не стрелял из такого образца, – сказал Окияма, продолжая смотреть в бинокль.
– О-о-о, зато у нас есть лейтенант Йосиоко, мастер на все руки, и мечом и трофейными штучками.
– По-моему сзади идут пехотинцы, при занятии позиции надо будет учитывать и их, – капитан протянул бинокль лейтенанту, – взгляните сами.
Японцы быстро замаскировали «Хаммер» пластиковыми панелями, папками с бумажной документацией и прочим хламом.
Генерал со своими людьми оттянулся дальше по улице. Установили на треногу пулемёт. Лейтенант с гранатомётом тоже укрылся дальше по улице за остовом сгоревшей легковушки.
Возможно, американцы что-то заметили, потому что повели себя очень осторожно. Не дойдя метров сто до дома, где в бронированной машине укрылся капитан со своим поредевшим отрядом, и вовсе остановились. Окияма слышал, что они кричали что-то в громкоговоритель, потом из-за БМП высунулся пехотинец с трубой гранатомёта. Капитан не успел среагировать, как реактивный снаряд сорвался в их сторону. Головная часть снаряда ударилась в пластиковые панели маскировки, укрывавшей машину, сработал взрыватель, выжигая кумулятивной струёй толстые пачки бумаги, часть двигательного отсека, колесо со стороны водителя, жаркий кумулятивный пест проник в салон. Орущий Окияма, с опаленными бровями и ресницами, вывалился в открытую дверь и не видел, как пламя охватило всего солдата за рулём. Матрос за пулемётной турелью на крыше машины открыл огонь, пламя гранаты лишь слегка припалило его ноги, но машина начала гореть и огонь пробирался всё выше. Стрелок попытался вылезти наверх, но за что-то зацепился. Бесплодно дёрнувшись несколько раз, он снова схватился за ручки пулемёта, крича от боли, сгорая заживо, молотил по БМП и залёгшей пехоте.
Дистанция для лейтенанта Йосиоко была не самая удобная, а американцы и не думали приближаться, и дать ему возможность прицельно выстрелить. Он быстро, ползком, а где и перебежками сокращал расстояние до БМП. Вокруг него сначала засвистели пули стрелкового оружия, но 7.62-мм пулемёт горящего в здании «Хаммера» уложил рейнджеров на асфальт.
В «Страйкере» оператор дистанционного управления огнём наводил пулемёт на японца с гранатомётом, но шустрый лейтенант постоянно выскальзывал из прицела, американцу при этом приходилось часто переносить огонь на огневой пулемётной точки противника, укрытого за толстой кирпичной стеной.
Долго это продолжаться не могло – Йосиоко попытался с колена прицелиться из-за разбитой машины, но еле успел откатиться за высокий бордюр – пули со «Страйкера» изрешетили жестянку легковушки, покромсали кусками бетон бордюра, и оператор снова потерял гранатомётчика. С трофейного «Хаммера» пулемёт уже заткнулся, но уцелевшие рейнджеры затаскивали немногих раненых в задний люк БМП и поддержать огнём не могли.
Наконец водитель БМП получил команду на отход – машина стала отползать назад, огрызаясь очередями.
Лейтенант Йосиоко решил стрелять с положения лёжа. Американская бронированная машина медленно катилась назад, и он торопился произвести выстрел. Ему было крайне неудобно, бетонная крошка посекла всё лицо, чудом не попав в глаза, но их всё ровно заливало потом и кровью из многочисленных мелких ран. В запарке боя он позабыл обо всех предосторожностях при стрельбе из гранатомёта. Вогнав «коробочку» БМП в сечение прицела гранатомёта, лейтенант нажал на курок.
Пороховыми газами ему обожгло вытянутые назад ноги, пропалив обмотки, пламя добралось до кожи. Лейтенант на мгновенье потерял контроль, изогнувшись от боли.
Поведя джойстиком на вспышку выстрела, оператор на американской машине увидел на экране монитора, как пули чёрными брызгами вырывали клочки одежды на теле стрелка. В тоже мгновенье машина вздрогнула от попадания. Граната вошла в правую скулу «Страйкеру», в нишу передних колёс. Водитель умер мгновенно, остальной экипаж посыпал из железной коробки. Японцы в ответ уже не стреляли, и рейнджерам даже удалось вытащить раненых.
В это время генерал-лейтенант Курибаяси менял ленту на станковом пулемёте. Два его солдата лежали рядом сражённые наповал крупнокалиберными пулями. Капитан Окияма, когда вывалился из «Хаммера», остался с одним пистолетом, и стрелять из этой пукалки с расстояния в двести метров посчитал бесполезным. В здании находиться стало невозможно – машина пылала, смрадно дымя, заполнив чёрным дымом всё помещение. Короткими перебежками, пригибаясь, он побежал в сторону пулемётного расчёта. В его сторону послали пару очередей, но тоже безрезультатно. И хоть больше не стреляли, капитан чувствовал неприятный взгляд в спину, заставлявший его выкладываться полностью. Последние метры он уже преодолел бегом, шумно ввалившись за спасительное укрытие.
Генерал никак не мог справиться с перезарядкой пулемёта.
– Давненько я не работал с этой машинкой, – извиняющимся тоном сетовал он, – надо менять позицию, они наверняка вызвали подмогу.
Капитану ужасно не хотелось подниматься на ноги. Американцы не стреляли, и была возможность перевести дух. Но пришлось вставать, откинуть застёжки, вынуть стопоры и отделить «тело» пулемёта от станка.
– Вы правы, надо уходить. Потом посмотрю, что с лентой. Чёрт, какая тяжёлая, – взвалив на себя треногу, застонал капитан, однако кряхтя, прихватил ещё и сумку с патронами.
Офицеры пытались бежать так быстро, как позволяли им части пулемёта, которые они несли на своих плечах. Они петляли между домами, меняя направление движения, что капитан уже совершенно сбился с курса. В стороне ухали выстрелы артиллерии, но звук отражался от домов, и определить точно направление было проблематично. Окияме эта пробежка давалась крайне тяжело, так как ножки треноги впивались ему в шею и грудь. Он попытался избавиться от трения стали, крутя головой вправо и влево, но легче не стало. Наоборот, боль только обострилась. К тому же заныли плечи, а глаза заливало потом, струившимся со лба. Посмотрев на генерала, он увидел, что тому не легче – фуражка съехала на бок и едва не слетала, он тоже постоянно смаргивал едкие капли пота. Зазевавшись, Окияма влетел ногой в воронку от мины, споткнулся и едва не упал, но его вовремя поддержал генерал – Курибаяси был не в том возрасте, что бы угнаться за капитаном, но держался молодцом. Наконец и он запротестовал:
– Всё! Отдых! Тем более что, по-моему, я слышу вертолёты.
– Сюда! – Задыхаясь, выпалил капитан, обрадованный, что получил возможность избавиться от тяжёлой ноши. Спустившись по лестнице, ведущей в полуподвал, он с облегчением сбросил треногу с плеч.
– Переждём, – согласился генерал, он тоже тяжело дышал и буквально ссыпался вниз по лестнице.
Казалось, что геликоптеры прошлись почти по головам, звук слегка затих, потом снова стал возвращаться. Почуяв неладное, капитан высунулся и в сердцах выругался – из пятнистых, как жирафы вертолётов на тросах высыпал десант – здоровенные парни в камуфляжных одеждах, в бронниках, в касках напоминающих скафандры, обвешанные с ног до головы оружием.
– Засекли нас, когда мы бежали в этот двор! – Выдохнул осипшим голосом Окияма.
Первые пехотинцы уже были на земле и, заняв круговую оборону, прикрывали высадку. Капитан стукнул ногой по двери в полуподвал – та отозвалась металлическим гулом.
– Всё, мы в западне!
– Будем сражаться! Отсюда можно вести огонь. Устанавливай пулемёт! – Генерал стал доставать из подсумка ленты.
Капитан вспомнив, что Курибаяси до этого не мог перезарядить ленту, склонился над оружием. Нажав рычажок толкателя, со знанием дела осмотрел патронник через окно ствольной коробки.
– Ну, конечно! – Пробормотал он – внутри перекосило патрон! Быстро выковыряв его, с помощью генерала принялся налаживать пулемёт. Как только он был закреплён на треноге, генерал вставил ленту, и капитан почти сходу нажал на гашетку. Пулемёт редко зачавкал, выпуская все тридцать патронов над самой землёй, удачно подсекая по ногам две ближайшие фигуры. Раненные взвыли, падая как подкошенные. Американцы знали, что противник где-то здесь, но не ожидали, что так близко. Рейнджеры залегли, отползая, потеряв ещё одного человек, открыли ответный огонь. Но, ни одна пуля не задела пулемётчиков – ступеньки были широкие, тренога удобно поместилась на второй ступени так, что наружу торчал только ствол. Геликоптеры уже убрались, прикрывать вертолётчикам десант было совершенно неудобно – мешали деревья, близко расположенные дома и торчащая антенна сотовой связи.
Генерал вставил новую ленту. Окияма уже более экономно прерывал попытки американцев высунуться и прицельно выстрелить.
– Всё ровно нам конец, – прошипел капитан, – сейчас из подствольников закидают. И точно – совсем близко раздались хлопки. Одна граната попала в стену дома и могла бы доставить проблемы, но спас небольшой козырёк, закрывавший лестницу. На японцев посыпались лишь куски пластика. Вторая граната упала вниз к железной двери, а следом полетела светошумовая.
* * *
– «Аллигатор-9» – «Главному». Противник локализован. Имею троих раненых, одного убитого.
– Вас понял «Девятый». Тайлер ты?
– Да сэр! И ещё, сэр! Мы взяли пленных, по виду офицеры.
– Точнее можете сказать, в каком звании?
– Чёрт их поймёшь, у одного на петлице две, э-э-э …., нечто похожее на звёзды, у другого три, но этот с виду больно молод.
– Одну секунду «Девятый».
– Сэр! Давайте я вам отошлю картинку, через «мобильную».
– Валяй!
Не прошло и минуты как командование вышло на командира спецгруппы:
– Эй, парни! «Аллигатор-9»!
– Слушаю, сэр.
– Поздравляю Тайлер, вы взяли как минимум одного генерала. Обеих в Форт-Майер.
– Одного можем не довезти – тяжёлое ранение.
– Не ваша забота «Девятый». Выполнять.
Рейнджеры шныряли в окрестностях, выискивая возможно затаившегося противника. Вертолёты были только на подходе. Лейтенант Том Тайлер приказал, как только сядут, грузить пленных в отдельный вертолёт. А ещё надо было уложить своих раненых.
– Сержант, остаёшься за главного. Я беру Ричи, надо этих двух субчиков в Вашингтон доставить.
– Сэр, да этот с ногами вряд ли дотянет, мы его пока перебинтовывали ещё ничего, а пока сюда дотащили, думали всё – окочурится.
Лейтенант взглянул на пленных японцев. Один стоял, с трудом поддерживая равновесие – щиколотки ног у него были коротко связаны верёвкой, другим её концом были связаны руки спереди, и любое движение давалось ему с трудом. У него было немолодое, худое, измождённое лицо. Темные сверкающие глаза смотрели на солдат с открытым вызовом. Второй лежал прямо на асфальте, так и не приходя в сознание – взрывом гранаты ему посекло все ноги, и он видимо потерял много крови. Его даже связывать не стали.
Послышался звук приближающегося вертолёта.
– Ого! Вам просторно будет, – сказал сержант.
Тайлер оглянулся и почему-то недовольно буркнул:
– Для целого генерал – целый «вагон», твою мать.
Пилот виртуозно втиснулся между домами. Едва машина коснулась колёсами асфальта, и турбины засвистели на малых оборотах, кто-то из экипажа выскочил наружу, окинув взглядом обстановку, побежал к стене дома, на ходу расстегивая ширинку.
– Давай их в вертолёт, – приказал лейтенант, перекрикивая работающие турбины.
Сержант, заглянув в грузовой отсек геликоптера, присвистнул и заорал:
– Сэр, да тут места едва для двоих будет!
Вернувшись к пленному он, пнул его прикладом, так, что тот не удержавшись на ногах, упал на колени, – ну, пошёл! Эй, парни, тащите это мясо в вертушку!
Появился справившийся со своими делами пилот с вертолёта, представился, поздоровался, руку тактично не протягивая.
– Эй, парни, кого вы выловили, что меня сорвали с рейса, не дав даже разгрузиться?
– Генерала узкоглазого, – ответил лейтенант, – а чем забита ваша «Лягушка»?
– Самураи рассеялись по всей восточной части города. Ребята из 3-й пехотной зажимают их, те огрызаются как сумасшедшие, и лезть под пули рейнджеры не особо торопятся, вот и подтянули «стопятки». А у меня на борту снаряды.
– Они же разнесут полгорода.
– А мне какое дело!? Гражданских не всех конечно эвакуировали, но, сам понимаешь – война.
Лейтенант отстранённо кивнул, как бы соглашаясь и развернувшись, хлопнул по плечу рядового:
– Ричи, давай в грузовой отсек, я к пилотам в кабину!
Капитан Окияма очнулся от тупой, ноющей боли в ногах. Он помнил последние минуты боя, но потом всё обрывалось яркой вспышкой в глазах. Сейчас царил полумрак, он лежал на гофрированном полу, вокруг всё было заставлено ящиками, ощущалась вибрация, и он сначала подумал, что находится в машине. После близкого взрыва в ушах стоял шум, но постепенно слух возвращался и по характерному звуку, понял, что это вертолёт. Он попробовал шевельнуться и, сцепив зубы, застонал от дикой боли.
«Если это вертолёт – значит плен! Плен – позор»! – Коротко обожгли болезненные мысли. Он вдруг обнаружил, что не связан. Попробовал приподняться, но чуть не потерял сознание – казалось, боль пульсирующими толчками проникает прямо в голову. Полежав некоторое время, и дождавшись когда нервные импульсы превратятся в ноющую, почти привычную тупую ломоту, двинулся вперёд. Каждое движение заставляло до зубовного скрежета сжимать челюсти. Боль отвлекала, затмевала сознание, мешала соображать, к тому же капитан чувствовал постоянное головокружение и тошноту.
Ему все же удалось протиснуться вперёд и заглянуть в небольшой просвет между ящиками. Капитан увидел сидящего вполоборота американского солдата, автомат лежал у него на коленях, сверху оружия покоилась каска. У его ног скрючившись, лежал связанный генерал.
Окияма даже не учитывал, что приставленный для охраны солдат может быть не один, и за ящиками американцы могли расположить целый взвод – слишком узкой была щель, что бы правильно оценить расстановку сил. У него было одно желание – напасть, задушить голыми руками, убить или умереть самому, лишь бы не попасть в плен. Он обшарил себя, но не нашёл никакого оружия – естественно его обыскали и вывернули все карманы. У него уже стал вырисовываться план, но бросаться на вооружённого здоровенного парня голыми руками было глупо. Капитан обшарил глазами небольшой объём открытого пространства, в котором его заточили. Взгляд сразу наткнулся на огнетушитель, висящий на стенке борта. Вроде бы не высоко – полтора метра от пола, но для того что бы до него дотянуться, надо встать на ноги. Капитан, теряя потливую влагу, подполз к борту. Сгоняя муть с глаз, оценил, как быстрее снять огнетушитель с крепления, одной рукой схватился за край ящика, другой за поперечное ребро обшивки, сконцентрировался и силой дёрнул себя вверх, на мгновенье став на обе ноги, схватился за красный цилиндр огнетушителя.
Всё-таки он потерял сознание. Очнулся он снова на полу, лёжа на спине, в руках зажата добыча. Боль в ногах снова перешла в стадию тупой и опять почти привычной. Правда теперь ещё болел и затылок – видимо при падении он здорово приложился об пол.
«Черт побери! Представляю, какой стоял грохот, когда я упал», – подумал Окияма, но добравшись до своего наблюдательного пункта, увидел, что американец, как ни в чём небывало жуёт свою жвачку.
«Как хорошо, что эти вертолёты такие шумные»! – Капитан вытер мокрое от пота лицо, теперь можно попробовать осуществить задуманное.
С его стороны ящики располагались пирамидой. Капитан решил взобраться наверх и уже сверху просто свалиться на солдата, огрев его по голове тяжёлым огнетушителем. Сложней всего было залезть на первые два ящика составленные вместе. Для этого надо было снова становиться на ноги. От одной только этой мысли, Окияму прошибал холодный пот. Он так волновался, что чуть не позабыл про своё орудие убийства, оставив его на полу. На его удивление второй подъем на покалеченные ноги обошёлся без опасной потери сознания, лишь при сдерживаемом мычании запузырились слюни меж крепко сжатых губ.
Дальше при всей осторожности капитана события развивались стремительно. Его чуть не выдал лежащий на полу генерал, округливший глаза и даже издавший удивлённый возглас при виде свесившегося над американским солдатом Окиямой. В последнее мгновение рейнджер поднял голову вверх. Удар огнетушителем, ломая переносицу, пришёлся прямо по носу, далее сверху навалился, сверкая безумными глазами японец.
Проход к кабине пилотов был чертовски узким, и крупный мужчина вряд ли бы пролез. Даже генералу Курибаяси, который, как все азиаты не отличался крупными габаритами, пришлось скинуть китель, что бы протиснуться между ящиками. Позади остались, придушенный янки и приготовившийся умереть почти счастливый капитан Окияма.
Генерал осторожно, боком, держа на вытянутой руке автомат, пробирался вперёд.
У него не было никакого плана, он просто ворвавшись в кабину открыл стрельбу, убив первым, сидящего с краю лейтенанта рейнджеров, потом пули впились в спины пилотов.
Вертолёт уже шёл со снижение в режиме горизонтального скольжения. Один пилот безвольно развалился в кресле, роняя с откинутой в сторону руки капли крови, второй лётчик упал лицом вперёд на панель приборов.
Свистя турбинами, вертолёт прошёл над базой. Оператор аэродрома по радиосвязи пытался докричаться до экипажа, потом забил тревогу, доложив о нештатной ситуации. Вертолёт, выписывая небольшую дугу, прошёл над рекой Потомак, пролетел над мостами, внизу уже простилалась Национальная аллея – низколетящая машина едва не цеплялась за деревья. Внизу отдавали запоздалые команды на уничтожение нарушителя. Генерал-лейтенант Курибаяси даже и не думал хвататься за ручки управления вертолётом, не потому что понимал бессмысленность этой затеи – он уже принял свою смерть как данность. Жизни осталось – всего ничего. Он достойно сражался, его взяли в плен, но он убил своих тюремщиков, теперь с честью примет и смерть.
