Текст книги "Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)"

Автор книги: Александр Плетнёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 54 страниц)

Середина и правая сторона здания при этом почти не пострадали. Крыша была покатая, но по самому центру у неё имелся мансардный выступ, из которого наверняка хорошо просматривались две улицы и небольшая площадь перед торговым рядом, но и сам этот выступ торчал на самом виду.

Пока они остановились передохнуть, незатейливо присев на корточки, опустив на асфальт части пулемёта, Павел попытался со стороны оценить тактические преимущества и недостатки их новой позиции.

– Слушай Савомото-сан, зачем нас сюда бросили? Этот дом уже помечен противником, вон как его покрошили.

Пашка старался говорить полушепотом, японский он свой подтянул, Савомото наверняка привык к его странностям, а вот привлекать внимание капрала не хотелось.

Однако тот что-то расслышал:

– Это нас обстреляли во время первой стычки. Последний авианалёт прошёл относительно спокойно, правда, потом здесь остались только наблюдатели.

– А судя по ящикам от снарядов, что я вижу внизу у входа, здесь даже артиллерию размещали?

– Было. Запёрли одну «семидесятипятку» на верхний этаж, – кивнул капрал, соглашаясь

и пояснил, – думали, когда пиндосы прорвут второй эшелон обороны, мы отсюда и вдарим. А потом назад тащили, корячились.

Капрал, произнося «пиндосов», заметно выделил слово и слегка улыбнулся.

(Пашка пару раз ляпнул при Савомото про «пиндосов», тому понравилось, и уже через него презрительная кличка быстро распространилась, прижившись среди японских солдат).

– Ну а где поставим пулемёт? – Продолжал допытываться Павел.

Савомото продолжал молчать, бросая заинтересованные взгляды. Вероятно он понимал, что у напарника есть какие-то соображения, и теперь всё упиралось в капрала, который мог иметь своё мнение.

– Вот в том окошке на крыше, – это звучало, как само собой разумеющееся. Потом видимо поняв, что вопрос был задан не просто так, капрал позволил себе слегка засомневаться, – или же в левом крыле – использовать покорёженную часть крыши, как средство маскировки.

– Как я понимаю, дом был обстрелян с вертолётов? – Увидев утвердительный кивок, Пашка констатировал, – сверху вас накроют – и половину ленты не успеете выпустить.

– Вас? А ты что же?

– Вот смотри! – Пашка приготовился терпеливо объяснять своё виденье будущего боя, предполагая, что капрал заупрямится, но тот на удивление быстро согласился с его доводами. Только сейчас Пашка заметил выбивающиеся из-под его форменной рубахи бинты, бледность, постоянную испарину на лице и уставший, какой-то потухший взгляд.

«Да он же ранен был, возможно крови потерял, вот и с радостью принимает что кто-то соображает за него! – Он проникся уважением, но в голове тут же запульсировала тревога, – они все собрались умереть, они не видят иного путь и выхода»!

Огневую точку устроили на первом этаже в угловой квартире, с возможностью вести огонь на два направления. «Тело» пулемёта установили на треногу, зарядили: капрал удерживал крючок рычага толкателя, а сержант вставил пенал с патронами.

Сектор конечно был поуже, но зато сверху позицию прикрывали плиты перекрытия этажей (стены у домика был довольно крепкими). Поэтому противнику, что бы уничтожить огневую точку надо было бы либо переть в лоб (нанести удар издалека там мешали близстоящие высотки и ветки деревьев), либо подойти слева, а вот тут Пашка собирался встретить вертолёты РПГ.

Идеально было бы стрелять с мансардного окошка, но уж больно этот выступ вызывающе торчал, недаром и японцы поостереглись в прошлые разы его использовать.

Ещё одно достоинство этого дома – возможность быстрого отхода. Достаточно было пересечь небольшой дворик, и они могли двигаться скрытно среди промышленных припортовых построек. Это Пашке особенно понравилось. А не нравилось ему, что позиция всё же уже засвечена, не нравилось эта дальнейшая партизанщина на чужой территории без варианта какой-либо поддержки. Лейтенант Муроками был честен – они оказались представлены сами себе. По большому счёту надо было уже сваливать из города, только куда? Хотелось узнать, что творится в мире и непосредственно в Америке.

Бой, понятное дело, дать придётся, тут бы его не понял и Савомото, хотя парень прислушивается к его мнению и он бы смог его уболтать, найдя веские аргументы, опять же в концепции продолжения войны. А вот капрал…, что-то в нём много было такого…, суицидно-фатального. Типа «последний бой», «умереть за императора» и вообще всей грудью за японскую родину. Ещё и сержанту по ушам ездит. Испортит парня. Вон – сидят, как будто им вообще всё похрен. Зато кассеты к пулемёту уже все набили под завязку, аккуратист капрал разобрал карабин этот (огрызок «эм-шеснадцатой»), на тряпочке детали разложил – смазывает.

Нет, что бы о гейшах своих трепаться! Тем более отсрочка перед боем сбила темп и мандраж, в общем, подействовала несколько расслабляюще.

Точное время атаки противника узнал Пашка. И то каким образом это произошло, можно было отнести к ситуации абсурда и наглой самоуверенности американского командования.

Дело случая – он снова попытался включить мобильник, зная, что аккумулятор мог чуть восстановиться. Так и произошло, правда на совсем короткое время, но мобила успела словить эсэмэску – американцы намеревались эвакуировать максимально возможное число жителей города и предупреждали самых нерасторопных гражданских о времени начала атаки с рекомендацией укрыться и не отсвечивать.

Поэтому времени обустроить себе лёжку с РПГ было предостаточно. Рассовав куски тонкого металлического листа, обеспечив приемлемый сектор и скрытность, он озаботился и средствами тепловой маскировки – к нужному времени на руинах крыши будет тлеть локальный пожар.

Лежать там, в прямом смысле он не собирался, потому как с колена РПГ удобней, да и не было никакой гарантии, что америкосы не пройдутся по старым целям. Ему там под жестянкой крыши хватит и шальной очереди из вертолётного крупняка.

По-прежнему оставалось желание возродить мобилу. Было бы электричество в доме…, всего-то делов – кинуть последовательно через лампу на контакты аккумулятора. Сгодился бы и захудалый ноутбук или на крайний случай электронная книга.

Бегло осмотрев пару квартир, в одной из комнат он вдруг наткнулся дырищу в полу. Верхнее половое покрытие усыпано обломками с потолка (там тоже сквознячок), но срезано вполне аккуратно, края – обнажённая фактура бетонного перекрытия толщиной сантиметров десять, двенадцать (а думал поболе будет), сквозь отверстие видна комната этажом ниже.

Догадываясь, что это может быть, Пашка поскакал вниз.

«Вот таким макаром они долбанули здание где целый японский генерал-лейтенант с штабом располагался – управляемая бомба. Или это всё же ракета, судя по определённым техническим сложностям конструкции»?

Продравшаяся через пять этажей тушка выглядела естественно непрезентабельно, однако даже в таком ободранном виде от этого залётного подарочка веяло высокой технологией. Стабилизаторы были срезаны напрочь, былое наличие их выдавали характерные места крепления к корпусу, в хвосте (все же ракета) наличествовало что-то наподобие сопла, а вот мордочка было смята в лепёшку, с остатками электронной начинки, бетонной пыли и стекла. Последний удар об пол подвала, завалил ракету на бок, надломив корпус почти посередине, обнажив внутренние узлы.

«Если в носу головка самонаведения, в хвосте реактивный двигатель – взрывчатка посередине, – рассудил Пашка, – взрыватель наверняка контактный, почему не сработал? Техника – всяко бывает. Замедлитель какой-нибудь стоит, и она рванёт позже? Так уже все сроки вышли. Может помочь ей? Только так подгадать, что бы с чувством, толком, расстановкой…, растяжечку под БЧ разместить? а!?»

Взглянул на часы – времени ещё вагон. Если конечно янки не надули своей эсэмэс-рассылкой, что вряд ли. Тут никаких тебе «яростных атак» – плановое вертолётное подавление, коробчёнки техники, пехотная зачистка.

И сам удивился своему желанию. Он никогда особой кровожадностью не страдал, а тут прям представил: разбредутся по зданию крутые, нашпигованные навороченной амуницией американские вояки, жующие жвачку, победно курлычущие на своём вакающем языке. Будем надеяться трупов тут наших не найдут. Кто-то доберётся и до подвала и вряд ли это будет сапёр-профессионал. И…, бу—у—ух!

Он дёрнулся на звук шагов – Савомото в мягких кроссовках подошёл почти неслышно.

– Ты чего тут один торчишь? Ого! – Сержант увидел надломленную колбасу ракеты.

– Люблю одиночество.

– Одиночество – время для созерцания, – поумничал сержант.

– И для подлости, – прикидывая свои возможности, задумчиво ответил Павел, – а что Савомото-сан, у тебя ничего из твоего минного арсенала не осталось?

– Тротила килограмма четыре, гранаты…, всё.

– Не пойдёт. Слишком хлопотная конструкция выйдет.

– А что ты собственно хочешь?

– Сейчас, – Пашка вдруг вспомнил о трофейной американской гранате.

«То, что надо»!

Возня с верёвкой, куском проволоки длилась не долго.

– Хитро, оценил Пашкины приготовления Савомото, – а если они и входить не будут – вышибут дверь из подствольника и все дела.

– Граната всё ровно сработает, потом детонирует эта штука и рухнет весь дом, похоронив под собой всех кто тут будет шарахаться.

– А если не детонирует, – сержант присев у ракеты, рассматривал нехитрое приспособление «растяжки» и выглянувшие наружу внутренности, – может ещё толовую шашечку положить?

– Вариант!

– А если она раньше времени рванёт – когда за нас возьмутся плотно?

– Так я взведу её перед самым уходом.

Савомото слегка изменился в лице – его глаза вспыхнули, а губы с каким-то упрямством поджались.

– Ну чего ты на меня тигром ощерился? Сколько отсюда успеем завалить солдат противника? Человек пять, семь максимум. Потом обнаружат и покрошат к бесам, – взвился Пашка, нервно вышагивая туда-сюда, – постреляли и отходить, тем более что это не особо расходится с распоряжениями лейтенанта.

– У нас приказ – прикрыть первое отделение, – упрямо напомнил сержант.

Ладно! – Вздохнул Пашка, – сколько вы набили лент? Пять – по тридцать патронов. Если успеете одну выпустить – и то хорошо…, – Пашка задумался, бросив взгляд на часы, – поэтому…, пошли посмотрим, что ещё можно сделать.

– Значит так, – время поджимало, и беглый осмотр не дал особо новых идей, – наша задача, потянуть время, что бы истребители бронетехники, успели выполнить свою задачу. Не знаю, что они будут делать со своими пукалками если американцы бросят против них «Абрамсы»? Но сейчас не об этом…. Скорострельность у нашего пулемёта не ахти какая, но надо создать определённую плотность огня, а янки нахрапом пехотой не попрут. Поэтому выпускаете первую ленту и независимо от того открыли по вам огонь или нет меняете позицию. Лучше всего вообще убраться в правое крыло дома.

– А если он не оправиться? – Кивнул Савомото в строну капрала.

Капрал и до этого выглядел не лучшим образом (видимо крепился), но ранения всё-таки сказались – он, как сидел у пулемета, так и завалился набок. Его быстро привели в чувство. Пашка скормил ему сразу две таблетки, Савомото влил в рот остатки вина из фляги, для восстановления сил ещё неуклюже напичкал шоколадом. Всё это врачевание в купе дало определённый результат, и сейчас капрал даже пытался встать, тихо ругаясь, смывая с лица остатки пота и шоколада.

– Думаю, всё будет нормально, – Пашка уже испытал силу презентованных «добрым доктором» таблеток, – только за пулемётом быть тебе «номером первым».

– И всё же вопрос остаётся – как мы будем переть пулемёт в другой конец дома? Под огнём противника?

– У тебя тротиловые шашки ещё остались?! Пробей проход внутри дома, там всего две глухие корпусные секции, – Пашка в очередной раз взглянул на часы, – поторопись – осталось полчаса, прибавь им минут двадцать на раскачку и начнётся.

В доме ещё гулко бухало стараниями Савомото, а снаружи уже понеслось.

Город создавал свой шумовой фон, но теперь к этому звуку добавился новый – мерный гул. Потом почти резко навалился рокот с неба, свист турбин ударил по ушам, и прямо над их головами прошла по акульи вытянутая темно-серая тушка боевого вертолёта, быстро удаляясь к центру города. Сзади засопел Савомото – весь покрытый пылью, он постоянно сплёвывал и даже раз чихнул.

– Всё сделал.

Раздались первые выстрелы – они увидели целый рой винтокрылых машин, появившихся с других направлений, пачками вываливающихся из облаков. Маленькие юркие стрекозы, казалось, беспорядочно носились вокруг, окрашиваясь огоньками выстрелов. Некоторые зависали над домами и по незаметным издалека тросам скользили чёрные точки десанта.

Пашка уже развёл свой костерок на крыше, для маскировки сбросив несколько горящих досок и бумажного мусора пред домом, но сказывалась сырая погода – вся эта импровизация горела неохотно, дымила белой ватой, застилая видимость.

До десантных вертолётов было достаточно далеко для прицельного огня, и сержант, держась за ручки пулемёта, выжидал, не рассекречивая своей позиции. Тем более что где-то рядом кругами в их районе, назойливо стрекотал ударный геликоптер, лишь однажды показав свой пятнистый узкий бок.

Савомото красноречиво посмотрел на Пашку.

– Да, да, – подтвердил предположение сержанта Пашка, – начнёте стрелять – этот «Апач» ваша первая угроза и моя работа, только бронированный весь…, такого свалить и из РПГ сложно будет. Это только….

Он чуть не выдал, что только в кино, удачно попадают по заднему винтовому редуктору. Точнее хотел сказать – все эти сложности с подбором в уме нужных слов при переводе с русского на японский, уже не раз его останавливали от того чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего.

Где-то уже вовсю шёл бой, доносились звуки разнокалиберной стрельбы и взрывов. Пару раз загрохотало так… основательно, продолжительно и с разной интенсивностью.

«Подорвали многоэтажки на главных направлениях, – догадался Пашка, – создали завалы на дорогах, а если всё по уму, то и технику привалили».

Вполне пришедший в себя капрал, сильно нервничал, порываясь к пулемёту, но за ним терпеливо сидел Савомото, поэтому капрал – то сучил запасными кассетами с патронами, то теребил пальцами по ствольной коробке американского карабина.

Вскоре в конце улицы из-за домов, скрывающих площадь, появилась группа (человек десять) американских пехотинцев.

До них ещё было далеко (километра полтора) – добредут до эффективной дальности для пулемёта (1000 м), можно открывать огонь.

Савомото сконцентрировался, сосредоточенно вглядываясь сквозь застилающий видимость дым.

– Бей наверняка и не рискуй, – ещё раз настоял Павел, собираясь наверх. Он уже закинул на плечё подсумок с выстрелом к гранатомёту, когда вдруг подумал о некоторой странности. Постояв несколько секунд, он окрикнул изготовившегося к стрельбе Савомото, – погоди!

Уже привычно стал высматривать в оптику винтовки противника – американские солдаты, перемещаясь от укрытия у к укрытию, не оставаясь на одном месте, тем не менее почти не продвинулись вперёд.

– Не стреляй! – Ещё раз предупредил он сержанта, – это разведка – вызывают огонь на себя, выявляют огневые точки.

«Ага! Вот кого они ждали»!

Две двухвинтовые машины зависли над площадью в районе торговых рядов, пропадая за крышами домов, вскоре они видели одни вращающиеся винты – всё-таки сектор у них был не самый удачный. Зато нарисовался ударный вертолёт, как ищейка потерявшая след, он завис в воздухе, водя носом, невольно заставляя обращать внимание на жало пушки и утыканные оружием пилоны.

«Снаружи в глубине комнаты нас не видно – проверял, и хлам этот так живенько разгорелся, даже эти сволочные журнальчики из пожаростойкой бумаги, так что этот сука в свой „флир“ (надо же вспомнилось) тоже нихрена не разглядит».

«Апач» грациозно скользил в разных плоскостях, надрывая ушные перепонки, проходил порой совсем близко нарываясь на выстрел, однажды даже почти присев на площадку перед домом и Пашкина фантазия дорисовывала ему глаза на хищной морде – казалось винтокрылая стрекоза-охотник заглядывала прямо в окна дома. РПГ жёг руки, в голове лихорадочно просчитывался шанс свалить нахала. Шипел на нервного капрала Савомото. Однако и экипаж машины огонь не открывал, это походило на изматывание – кто первый.

«Что ребята, хреново воевать на своей территории? Где-нибудь в Ираке уже давно бы расхерачили эту халупу. Что собственно уже и пытались. Уж больно удобно для засады она тут торчит. Что видит командир экипажа? – Успокаивал себя Пашка, – дом обстрелян и явно недавно, потому как активно горит. В остальном тишь да блаж. Значит либо там никого, либо всем уже кирдык»!

«Апач» висел всего несколько секунд, потом с воем и свистом неожиданно воспарил, и ушёл по кругу. Навалилась тишина и сразу стало понятно – что именно двухвинтовые транспотники выгрузили там за домами. Сначала стало слышно – урчание двигателей, а потом и видно – колёсные машины пехоты. Собственно выползли только две БМП, да и те повернули во фронт, где начинал разгораться бой, и вскоре исчезли за домами.

«Всё-таки эти японцы, несмотря на некую продвинутость, мыслят ещё категориями прошлого. Выставлял лейтенант истребительные заслоны, заваливал проходы, минировал дороги, а амеры просто высадили моторизированный десант в тылу».

Пашка оторвался от оптического прицела:

– Можно сворачиваться!

«В нашу сторону даже не пошли! А зачем тогда эти все кульбиты вертолёта»?

Буквально через минуту стало понятно «зачем».

Для начала «Апач» чем-то влепил по крыше, затем прошёлся пулемётной дробью по фасаду, однако до первых этажей не дотянулся, и резко ушёл сторону. Сверху навалилась туша транспортника.

Американцы даже не стали высаживать пехоту для прикрытия, удовлетворились зачисткой вертолёта, действовали быстро, слаженно как на учениях. Не успел вертолёт приземлиться, пилот уже открыл заднюю аппарель, пехотинцы заранее отсоединили машину от внутренних креплений, механик водитель уже крутил стартером двигатель. Едва транспортник коснуться колёсами поверхности, на асфальт съехал «Хаммер», высыпались фигурки солдат.

Самое хреновое, что всё это происходило фактически вне сектора обстрела, то есть видно было только край аппарели и приземистый «Хаммер». Броневик живо откатил в сторону дороги прикрывать высадку (на крыше за щитками копошился стрелок, водя толстым обрубком шестиствольного пулемёта, а транспортный вертолёт тут же отвалил, уступая место другому гружённому толстобрюху.

Поминая бесов, сержант и капрал двинули пулемёт ближе к окну. Пашка их уже не слышал, он бежал наверх. Почти сразу за спиной, словно дятел, задолбил пулемёт.

Стрельба позади подгоняла, словно пинками под зад, а тащить на себе винтовку, подсумки и гранатомёт оказалось вдруг очень неудобно. Длинная «палка» РПГ пару раз чиркнула о стену, и ему пришлось сбавить шаг. Пулемёт внизу захлебнулся, это заставило Пашку, плюнув на верхние этажи вильнуть к ближайшей двери, ударом ноги сходу выбить её и – к окну.

Пулемёт снова затакател (парни меняли кассету с патронами), в первую очередь Пашка шарил глазами в небе в поиске ударного вертолёта, но невольно уставился на картину прямо перед собой.

Пули загнали пехотинцев за «Хаммер», кто-то не добежал, а Савомото сходу переключился на вертолёт, пройдясь по лакомо подставленному борту, затем полосанул по двигателю и заднему винту.

Как уже говорилось, Боинг Вертол CH-46 «Си Найт» были исключительно надёжной машиной. Но вертолёт, в который впивались пули посылаемые сержантом, был уже весьма старым. В компоненте несущих винтов этой машины намечались мелкие трещины. Возможно, вскоре они бы проявили себя и сами, но пули попали в редуктор, повредив сложный механизм, вибрация передалась на лопасти, а далее с треском произошёл отрыв пилона заднего несущего винта. Вертолёт качнуло назад, корма резко опустилась. Готовый к высадке «Хаммер» свалился вниз с переворотом, вмяв пулемётную турель, крышу, калеча экипаж, лопнул топливный бак, потекла маслянистая вонючая жидкость, вслед за бронемашиной посыпались не удержавшиеся фигурки пехотинцев, тяжело сел на задницу вертолёт, заваливаясь на бок, медленно занялась солярка, выбрасывая чёрные клубы дыма.

Всё это, как перцем острое блюдо, посыпал свинцом из пулемёта сержант.

Грохот от пошедшего в раздрай вертолёта стоял жуткий, с ещё свистящими турбинами, с треском разлетающихся лопастей, скрипом сминаемого фюзеляжа. Мозг где-то на границе восприятия улавливает ещё и беспорядочную пальбу, крики людей, короткий перерыв и возобновление чавканья японского пулемёта, на удивление отсутствие опасного свиста «Апача».

«Ну, эта тварь если и улетела куда, то ненадолго»! – Пашка помня прелести стрельбы из РПГ, засовывал себе в уши заранее подготовленные комочки ваты.

Добавилось противное завывание привода «Минигана», погнавшим сплошной ручей из шести стволов – на «Хаммере» у дороги, наконец, сообразили, откуда примерно ведётся огонь.

Савомото видимо тоже уже ничего не видел сквозь дым и садил просто по площадям.

«Ну, давай же дурень, говорил – не увлекаться»! – Почему-то Пашка подумал только о Савомото. Образ капрала совсем затерялся, возможно потому что всё ещё сказывалось его неверие в эту реальность (словно спектакль смотришь какой-то) и капрал просто второстепенный герой.

Огибая мешающую чадящую технику, «Хаммер» ползёт осторожно. Сверху в дыму широкая машина напоминала пятнистую черепаху. Торчащий на стрёме в небо гранатомёт, качнулся вниз – в прицеле скукожившийся в пулемётном гнезде пехотинец.

Взвёл, предохранитель, спусковой крючок. Бухнуло! Затычки в ушах одно название – в голове гудит. «Хрен с ним – главное, что там „Хамви“…, ага! Ах, я мазила – в движок попал! Но всё одно – отъездился, полезли тараканы! РПГ в сторону»!

К трофейной винтовке так и не привык:

«Гуляет в руках, как зараза, – рывком пододвинул к окну тяжёлый стол, – низковато»! Набросав сверху пуфиков с дивана у стенки, улёгся сверху. Упор!

Приклад тюкает в плечё, бегло, пусть мимо, главное их прижать – дать отойти Савомото.

Выходящий в атаку ударный вертолёт в запале боя он чуть не прозевал. Точнее как раз прозевал – крупнокалиберные пули свистели раздирая уши, вспарывая пуфики, разбрасывая куски поролона, выбивая щепу из стола, тупыми ударами пробивали дыры в стенах, а попадая в более твердые косяки, визжали над самой головой, уходя в рикошет.

А он, скатившись со своего мягкого ложа, лежал, распластавшись, прикрывая голову руками. Сверху сыпалась труха и мелкая крошка. Пашка закашлялся – комната наполнилась пылью и дымом, едким, скребущим горло.

Свалилось что-то тяжёлое, хорошо прямо на руки прикрывающие голову. Разлепил глаза – у самого носа острой щепой торчит приклад.

«Винтовка! Прямо не везёт на оружие»!

Дождавшись когда чуть затихнет, зацепив гранатомёт, ползком, ползком – вот из комнаты под укрытие внутренних стен. На полусогнутых выскочил в коридор, готовый в любое мгновенье снова распластался плашмя.

Лестничный пролёт как в тумане – пыль. Провёл рукой по лицу – сплошная маска. В голове гулко каждый шаг: бух, бух!

Где-то тоже глухо: бух-бух! Только чаще – пулемёт.

«Да что ж такое, контузия или просто – слегка оглох? Звуки словно через вату. Точно! Ах ты чёрт»!

Ковырнув пальцем в ухе, а там как песком заскребло – набилось всего. Клочок ваты вылазит, словно пол головы занимал.

Сразу прорезалось знакомое: ду-ду-ду!

«Вот даёт, неугомонный! У него патроны уже должны были закончиться»!?

Внизу воздух тоже далёк от прозрачности, пулемёт уже не слышно, попытался сориентироваться.

– Савомото! – Орёт он.

– Помоги! – Сержант появился почему-то сзади, тащит мычащего капрала.

Пашка подхватывает раненого, подсунув руки ему под мышки, волочёт дальше. Капрал какой-то весь мягкий, словно без костей. Неожиданно нога подворачивается, и они оба валятся на пол.

– Я…домой… – капрал не говорит, а хрипит, пуская красные пузыри. Одна нога загнулась, и он не может её выпрямить. Его голова запрокинулась, руки не отрываются от живота, он всё чаще дышит, верхняя губа мелко дрожит. Желая что-то сказать, он вдруг в последнем порыве приподымается и сразу весь обмякает.

Савомото тем временем коротко и зло ударил из автоматической винтовки куда-то в коридор, вглубь дома, и быстро отпрянул за угол. Вовремя – в ответ ответили целым шквалом свинца.

– Янки пробрались в дом с справой стороны, прошли по моим проходам, – привалившись к стенке, сипит он.

– Бл… нах…, – вырвалось у Пашки по-русски – посоветовал….

– Они там полностью пролёт просматривают, теперь нам на ту сторону не пройти. Сейчас своими светошумовыми нашпигуют и возьмут нас тёпленькими, – он вдруг чему-то улыбнулся, – я как знал…. Этим тут не постреляешь (Савомото умудрялся ещё таскать миниминомёт), а этой (М-16) только пугать!

Тем не менее, отстегнув магазин, стал забивать обойму карманной россыпью.

– Погоди, – Пашка потянул подсумок с выстрелом к РПГ, – если мы там им небольшой обвал устоим, успеем проскочить?

– Попробуем! – Оживился сержант и закряхтел вставая.

– У меня всего один «выстрел». Пальну и сразу на прорыв, давим их огнём. Только мне бы посмотреть, куда лучше целить, да и куда бежать. Что-то я не совсем сориентируюсь.

– Разведку боем проводить не будем, ты главное бей дальше и ближе к потолку. А первым пойду я – у меня хоть бронежилет есть. У тебя это и всё? – Савомото кивнул на гранатомёт.

– Винтовка вдребезги, – у Пашки в подсумке был ещё пистолет-пулемёт, но он его оставил на крайний случай.

– Возьми, это капрала, – сержант, шагнув темноту, подобрал штурмовую винтовку.

«Вот ведь капрал…, любитель-механик, всю маслом извазюкал. Теперь на ней килограмм песка – заклинит, как пить дать! Кстати…».

– У тебя воды нет, я свою флягу наверху оставил.

Фляга сержанта была почти пустая, поэтому стал хлебать экономно.

«О! У Савомото винишко сохранилось! А „американку“ эту…, ну её – за спину. Пистолет-пулемёт в тесноте попрактичней. Потом может и не пригодиться, сейчас подстрелят и всё, жизнь она одна, хотя…, выходит что не одна».

Он аккуратно протер РПГ, «выстрел» щелчком вошёл на своё место, пистолет-пулемёт приторочил сбоку, попробовал быстро выхватить – порядок!

– Жаль сюрприз с ракетой в подвале не получилось устроить.

– Я всё сделал, – бесстрастно буркнул Савомото.

– Когда ты успел? – Пашка с недоверием покосился на сержанта.

– Успел, – на сером лице Савомото в кривой ухмылке блеснули зубы, – ещё до боя.

Пашка медленно соображая уставился на сержант, хотел переспросить, открыл было рот, но Савомото резким движением руки прервал его.

Пауза длилась секунд тридцать.

– Кричат! – Озадаченно прошептал сержант.

– Ничего не слышу, – Пашка потрогал ухо.

«Ах, ну да берушу свою он-то вытащил только из одного уха. Но вынимать не буду, наоборот…».

– Тебе кстати надо….

– Тихо! – Прервал его застывший сержант. Пригнувшись, он выглянул из-за угла.

Пашка покрутил головой. Что-то услышал (голос), но всё ровно толком не разобрал, видимо приглох все-таки.

– Призывают сдаться, – презрительно выдохнул сержант.

– Кто, американцы? По-японски говорят что ли?

И тут он и сам расслышал – янки орали в рупор, видимо громкость не могли отрегулировать и звук то пропадал, то появлялся. Действительно на японском языке.

«Всё правильно, не горланить же им „русишь сдавайсь“. Тем более что русские не сдаются», – вспомнилось одно дурковатое кино.

– Мацуда-сан, – голос сержанта был – наверно так говорят змеи, – ты же английский знаешь! Отвлеки и их, а потом стреляй.

Пашка вскрыл индивидуальный перевязочный пакет, протянул клок ваты сержанту. Сам, скатав шарик, всунул себе в ухо.

Крикнуть что-то типа: «не стреляйте, мы сдаёмся» было банально и ожидаемо, раз эти гайдзины пристают с такими вопросами. (Гайдзины – он намерено попробовал на вкус это слово, что бы подстроиться под настроение Савомото).

Что бы сбить с толку надо действительно чем-то ошарашить. Но время поджимало и Пашка, припав на колено, крепче ухватив ручки гранатомёта, видимо памятуя тот же фильм, ляпнул нечто совершенно дурацкое:

– Свободу Анжеле Дэ-э-эвис!!!

Ну и добавил «факов» с матерной примесью родного и богатого, но эти изыски уже заглушил выстрел из РПГ.

Как они бежали, так Пашка давно не бегал. За ними, буквально попятам шёл вертолёт. Проклятая машина держится над домами, в плотной застройке остерегаясь опускаться ниже, пулемёт стреляет с перерывами, но пули, раздирая уши, кажется вот, вот снесут башку, вмажутся в спину. На хвосте висели и пешие преследователи, тоже чересчур осторожные – прежде чем высунуться из-за любого угла янки сначала прощупывали путь гранатой, и только потом двигались дальше. Пашка с сержантом бежали почти не останавливаясь, поэтому у них было всегда некоторая фора.

Они пересекли двор, заскочили за низкое здание, миновали небольшой поросший травой и редкими деревьями сквер, и неожиданно вылетели на пустырь. Место изгажено большой кучей земли и широкой, но не глубокой ямой посреди. С краю стоит ладная жёлтого окраса ремонтная техника: экскаватор и ещё непонятного назначения трактор, валяются толстые трубы.

Сзади воет геликоптер, слышится дробь его пулемёта. Оба падают в яму. Пули свистят над самой головой. Пашка прижимается изо всех сил к земле. Яма довольно большая, но ему кажется, что он наполовину торчит из неё. Безотчётно, лихорадочно, как собака он начинает скрести, копать землю, она мягкая, легко поддаётся.

Пилот, видимо потеряв врага, пускает ракету. Но не прицельно, взрыв поднимает кучу земли, забрасывая комьями преследуемых. Снова начинает долбить пулемёт. Совершенно отчётливо можно разобрать, как пилот водит машину из стороны в сторону – веером, справа налево, слева направо. Звук турбины поёт на новой ноте и кажется удаляется.

Дождавшись паузы, сплёвывая землю, сержант кричит:

– Дальше! Бежим дальше!

Едва он выскочил из ямы, как раздались сухие хлопки выстрелов, и сержант снова свалился вниз головой, широко раскинув руки. Более острожный Пашка, выглянув, обнаружил пеших преследователей. Прицелившись, нажал на спусковой крючок, винтовка, плюнув пару раз, заткнулась, хрумкнув засоренным затвором. Но и тут его глазомер не подкачал, со стороны врагов послышалось тонкое верещание – попал! Оружие отказывалось стрелять, даже после передёргивания затвора.

Ругаясь, Пашка достал пистолет-пулемёт и уже не прицельно пальнул. Он ещё на пару секунд задержался у края, что бы оценить положение и сполз вниз. Нашарил заткнутый за ремень кусок тряпки и брезгливо оттёр руки от налипшей сырой земли.

«По крайней мере, за трактор я их загнал, а вот дальше что»?

Внизу застонал Савомото, потом послышалась ругань, и наконец, он заржал:

– Я знал, что эти доспехи мне помогут, но дух чуть не выбило. Ты смотри – бронежилет выдержал!