Текст книги "Последний довод павших или лепестки жёлтой хризантемы на воде(СИ)"
Автор книги: Александр Плетнёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 54 страниц)
Город предстал в новом свете. Одно дело смотреть на это через экран телевизора, другое – увидеть воочию. Не сказать, что он привык к Вашингтону, но даже фильмы-катастрофы не могли так передать атмосферу свалившейся на Америку беды. Некоторые американские обыватели, уверенные в собственной неуязвимости, были даже не подавленными, а какими-то затравленными, ссутулившись с опаской поглядывая в облачное небо. Исчезли приклеенные улыбки, зато появились расклеенные листовки и плакаты: «Поддержим наши войска!», «Ответим вероломному агрессору!». На глаза даже попался один такой рисованный и с виду, словно из времён второй мировой, где изображался злобный азиат, целившийся прямо тебя из винтовки. Пролетающие вертолёты и частые армейские патрули, скорее нагнетали тревогу, чем успокаивали. Удивило большое количество чернокожих среди военнослужащих, а среди белых неестественно большой процент в очках с диоптриями – как будто на молодую профессуру напялили военную одежду, сунули в руки оружие и понагнали на войну. Но позы у всех картинно-геройские. Смешно.
Подъезжая к гостинице, Николай позвонил по номеру, который дала ему девушка. Спутать с кем либо голос ответившего было невозможно. Через два квартала мобильник отправился в урну, как просили – «третий режим», да и вообще…
Существуют десятки способов, как проникнуть в отель, не засветившись перед камерами наблюдения и не вызывая подозрений секьюрити подобного заведения. Выбрав один из самых примитивных – службу доставки, натянув на лоб фирменную кепку известной пиццерии, он без препятствий оказался перед искомой дверью.
Николай всё правильно рассчитал: собирающийся отъезжать Горбачёв ожидал, что вот, вот появятся работники отеля. Некоторой неожиданностью оказался охранник, которого, как выяснилось, держал бывший президент СССР. Но с дыркой во лбу до фига не наохраняешь.
Старый дряхлый старик, осевший в кресло с отвисшей челюстью, с запомнившейся по телеэкрану кляксой на лысом черепе не вызывал ни капли сострадания и жалости. Подслеповатые глаза с набрякшими веками уставились в чёрную точку глушителя ствола, челюсть лишь подрагивала не в силах вымолвить ни слова, а Николай, когда-то хотевший так много высказать этому человеку, понимал, что разглагольствовать перед жертвой, это как минимум не профессионально. Однако не сдержался:
– Знаешь упырь, как-то обсуждая с друзьями твою персону и алкаша, который пришёл после тебя, мечтали вымазать вас дёгтем, вывалять в пуху и по всей стране прокатить, что б каждый мог плюнуть вам в морду. Так вот, вы бы суки утонули в первом же городе.
Три пули в живот, что б помучился. По пути избавиться от оружия и, чёрт побери, где же искать этого японца из мистической армии?
Запрыгнув в машину, выкручивая баранку, он, настроившись на армейскую волну, услышал новости, возможно облегчающие его задачу.
Николай был всегда деятельным человеком. Шарлатаны астрологи и наивно верившие им девицы постоянно твердили о склонности его знака по гороскопу к импульсивным действиям, нетерпеливости и т. д. и т. п. Он и сам знал, что порой спеша и сделав что-либо быстро, мог потом переделывать уже созданное. Но какой компьютер смог бы просчитать плюсы и минусы от быстроты мышления и поспешных действий, в сравнении с тормознутостью некоторых, которые возможно упускают какие-то возможности, не успевая их реализовать?
Его вербовщик из службы русской разведки, кстати, регулярно намекал ему на то, что разведчик должен быть терпеливым. Эти ребята давно его пасли, и наверняка достаточно изучили.
Да ни фига человека не переделаешь! Он же помнит, как в детстве играя в войнушку, никогда не мог усидеть на месте и совершал рейды с палкой, имитирующей автомат, по развалинами или недострою. А, например, одноклассник Мишка Ворон, мог спокойно, дождаться его в засаде, и гад такой, фырча губами, изображая стрельбу, подловить его в игре.
Сейчас он ехал в район, примыкающий к национальному аэропорту Рэйгана, где у своего хорошего приятеля, который держал небольшую автомастерскую, прятал порядочный арсенал оружия.
В это время эфир и атмосфера взорвалась новыми криками, стрельбой и взрывами – произошла вторая атака японцев. Процесс извлечения оружия был сопряжён с определёнными конспиративными трудностями и пока он пробирался по подземным коммуникациям, ситуация наверху приняла положительную расстановку сил для выполнения поставленной ему задачи. Слушая радиообмен между американскими патрулями, он вдруг понял, что они загоняют дичь прямо ему в руки. Оставалось делать то, что он так всегда не любил – выжидать, сидя в засаде.
Ещё недавно, обустраивая свой схрон с оружием, конспиративные системы слежения и безопасности, он посмеивался над своей детской шпиономанией. Но сейчас, получая картинку на дисплей и слушая радиопереговоры между американскими загонщиками, был чертовски доволен от своей подготовленности и компетентности. В этой промзоне он чувствовал себя как рыба в воде. Главное, что его электронные штучки не выходили за рамки разрешённых и являлись обычной охранной системой. Но всё равно, придётся дать Сане (приятель) денег и отправить его в путешествие примерно на год – он единственный кто мог вывести ищеек ФБР на него. Но с этим разберёмся потом. Сейчас он стоял, затаившись, выжидая момент для своего выхода на эту кровавую сцену.
Как понял Николай из переговоров американцев – отряд К-11 просто был не подготовлен к подобной операции. Поэтому они не могли применить спецгазы или ещё какие-нибудь хитрые штучки из арсенала спецподразделений. Собственно Николаю было бы удобней, если бы японец оказался раненым и находился в безвыходном положении – так проще было бы выйти на контакт и склонить его к сотрудничеству, но и возиться с «тяжёлым» было бы проблемой. Поэтому боясь, что ситуация выйдет из-под контроля, он решил действовать активно и выдвинулся вперёд.
Он уже видел японца в камеры наблюдения, но когда столкнулся воочию, удивился разительному контрасту низкорослого малозаметного человека, с тем шорохом, который он устроил среди здоровенных американских вояк. Видно было, что японский солдат чертовски устал – штатовцы легко вычисляли его в тепловизированные прицелы и только благодаря своим безбашенным и импровизированным контрударам, ему удавалось ещё оборонятся.
Всё получилось само собой: вспышка светошумовой гранаты, беспорядочная стрельба, несколько точных контрольных выстрелов и на удивление лёгкое взаимопонимание. Осталось только унести отсюда ноги. Они бежали по хитрому подземному туннелю, а таймеры взрывателей тикали, отмеряя минуты, перед тем как заложенная заранее взрывчатка уничтожит все улики.
* * *
– Вы русский, – уже в квартире у Николая насторожено и несколько агрессивно заявил японец, – мне довелось повоевать во время Номон-Хана, и коротко брошенная фраза на русском языке не укрылась от меня. Насколько я знаю, Россия не является союзником Японии. Более того я считаю, что вы так же мой враг. Что вы хотите от меня?
Николай перевёл взгляд на уставившийся в него пистолетный ствол.
– Вы понимаете по-русски?
– Не настолько что бы вести беседу. И у вас и у меня проще выходит на китайском, – сдержано ответил японец, – тем не менее, я понимаю, что просто так вы мне помогать не будете.
– Давайте приведём себя в порядок, перекусим и побеседуем. По поводу «враг» или нет, – Николай развёл руками, – пистолет у вас, а не у меня, и вы не мой пленник. Я нисколько вас не неволю и хоть сейчас можете покинуть мой дом.
– Я прекрасно понимаю, какие вопросы могут возникнуть у вас или у вашего руководства, – предположил японец, – только мне нечего сказать. Не думаю, что мои скромные познания будут вам полезны. А с Россией мы никогда небыли союзниками и только воевали. Ни о каком сотрудничестве не может быть и речи.
– По поводу сотрудничества и заключения союза – есть новая информация. И если хотите я доведу её до вас, но только позже, – Николай, просматривавший поступающие данные на экране ноутбука, умиротворяюще поднял руки, понимая, что надо перевести разговор с щекотливой темы на что-нибудь нейтральное, – знаете, я чертовски устал и хотел бы принять душ. И вам советую, а то мы изрядно провонялись ползая под землёй. Кстати, как к вам обращаться, в каком вы звании? Меня зовут Николай.
Было видно, что японец тоже вымотался, напряжение последних часов, одолевающие подозрительные думы, наложили глубокие морщины на его и без того осунувшееся лицо. Его организм тоже требовал разрядки.
– Тайса Кумэ, – увидев выражение непонимания на лице русского, японец добавил, – полковник воздушно-десантных войск Кумэ.
«Какая удача, целый полковник»! – Подумал Николай, показывая ванное хозяйство.
– Горячая… холодная, – крутя кранами и тыча пальцем, как на автомате, пояснял хозяин, – мыло… для головы… вот полотенце – свежее.
Взглянув на перепачканный и пропотевший мундир полковника, Николай молча протянул халат, прикинув что на малорослого японца как раз подойдёт гостевой – девичий. Цвет, правда подкачал – розовый, и вероятно воинственный самурай откажется такое надеть.
– Тем более что меч на него не нацепишь, – пробормотал он по-русски и пожал плечами – пусть сам решает.
– Дверь запирается изнутри, – снова не заметив, что говорит громко, объяснял он японцу, как малому дитя.
Тот стоял, смотря на душевые принадлежности, белоснежный кафель, огромную ванну со странным выражением лица – смесь восхищения, недоумения и…. брезгливости, что ли. И лишь откровенно скривился, посмотрев на хлипкие запоры, сжав крепче оружие и метнув грозный взгляд.
– Совершенно верно, из любой ситуации всегда есть выход, даже если выход – смерть, – философски заметил Николай.
– Читали Конфуция? – удивился Кумэ, потом поправился, – хотя, конечно – ваш китайский.
– А это Конфуций? Не знал, – пробормотал Николай, отправляясь на кухню.
Чуть позже.
– Извините, в китайской кухне я ещё что-то соображаю, а вот о японской слышал только про морепродукты, – стоя на кухне за плитой, не оборачиваясь, сказал Николай, – думаю жареная на масле рыба и овощи, будут достаточно международным блюдом! Можно было заказать что-нибудь из японского ресторанчика, но не хотелось привлекать внимание. Да и вряд ли он будет работать – японцам, даже коренным, сейчас в Соединенных Штатах будет не очень комфортно.
– Почему? – Полковник проголодался и жадно втягивал запах жаренной рыбы, не думая уже ни о чём другом, но видимо сообразив, добавил, – ах, ну да.
– Насколько я знаю, во время второй мировой войны янки помещали японцев, проживающих на территории штатов, в концлагеря. Возможно, и сейчас подобное повторится. Кстати, – Николай раскрыл ноутбук, пробежался пальцами по клавишам, – американские власти ввели информационное ограничение и цензуру, но на некоторые независимые источники и спутники можно выйти. Вы, конечно, не умеете этим пользоваться…
– Ну почему же, доводилось управлять нечто подобным.
– Да? – Николай уставился на японца, – было бы интересно послушать.
– Желаете допросить? – Оскалился полковник.
– На самом деле действительно любопытно, – пожал плечами Николай, и снова уводя разговор в сторону, – но вот смотрите – сообщение непосредственно из Японии: «Россия и Япония намерены заключить совместный оборонительный союз…» – это так мне перевёл компьютер, можете сами посмотреть, текст на вашем родном языке.
Ещё час спустя.
– Да мы вынуждены были объявить войну России, – запальчиво говорил Кумэ, – ваш царь упрямо не видел, что Корея, из-за близости к японским островам, торчала как нож, направленный в сердце Японии.
Николай не любил размышлять на сытый желудок. Кровь отливала от головы в область пищеварения и мысли ворочались тяжело никак не желая выстраиваться в логическую цепочку.
Выручал экран ноутбука и информация, которую ему скинул, как и обещал, координатор. Поэтому он реагировал с некоторой леностью и задержками:
– За всем этим стоял сговор в определённых кругах ряда европейских стран.
Кумэ уставился на хозяина квартиры в немом вопросе. Полковник всё же накинул нелепый халат и сидел так же – слегка расслабившись. Но если бы психолог оценил положение японца, то сразу бы заметил, что тот по-прежнему остаётся собранным и готовым к бою – тело чуть наклонено вперёд, ноги подобраны под кресло и готовы к мгновенному прыжку, под халатом топорщится пистолет, да и меч лежит в секундной доступности.
– Я говорю, что войну нам подсунули «добрые» союзнички, – пояснил Николай, вдруг поймав себя за тем, что косится на минибар. Секунду поколебавшись – встал и привычно занырнул к зеркальным полочкам со стеклянной батареей. Вернувшись, бухнул на стол бутылку и два бокала.
– Коньяк! Чем изволите закусывать? – Янтарный напиток одним видом поднимал настроение.
Реакция гостя было неопределённой – он просто пожал плечами.
– Понятно! Тогда и лимон, и шоколад, а я ещё люблю прикусывать белым липовым мёдом, – он аж причмокнул, – тягучим как масло!
– Это, мы можем – доносилось бормотание уже с кухни, сопровождаемое звяканьем посуды, – это мы завсегда!
Уже вернувшись с небольшим подносом, он увлечённо продолжил:
– Россия, выйдя к границам Афганистана и Персии, была как толстый штырь в геморрой любителей овсянки, напрямую угрожая колониальным интересам Британской империи. Поэтому они через своих дипломатов во Франции подбивали Императора Николая II перенести сферу своего экспансивного внимания на Дальний Восток.
– Тоже мне, открытие сделали, – криво усмехнулся полковник, – но это не значит, что перед Россией не встал бы вопрос о продвижении на Дальний Восток.
– Согласен, но без вмешательства Британии отношения между Россией и Японией развивались в другом ключе, – Николай кивнул головой, разливая по бокалам, – ну, что начнём потихоньку, чтобы не случиться чему-нибудь вдруг.
– Чему «вдруг», – не понял Кумэ, протягивая руку за напитком.
– Внезапного эйфорического озвезденеия! – Отвели хозяин, с трудом подбирая китайские слова, – на русском это звучит, конечно, увесистей.
– Я понял, – кивнул японец, – меня не так-то просто свалить алкоголем. У нас – у японцев, тоже есть культура пития.
– Культура, – повторил задумчиво Николай, – вообще-то коньяк я люблю пить вдвоём, – и, выдержав небольшую паузу, улыбнулся, – я и коньяк!
Гость, оценив шутку, лишь хмыкнул.
– Коньяк, – Николай разглядывал переломленный круглым полным бокалом свет, причудливо лёгший на кремовую панель стола, – коньяк это напиток индивидуальный. Потребляя его маленьким глоточками, ты контролируешь процесс опьянения, не опускаясь до крайности, и тебя не срубит неожиданно как, например, от водки.
Его взгляд скользнул на экран ноутбука. Близоруко сузив глаза, он что-то зачитал, нахмурил брови и, захлопнув «раскладушку», отодвинул в сторону.
– Знаете Кумэ-сан, можно много говорить: и о договоре Британии с Японией, и о паскудстве французов, и о самой войне, но в итоге! Что получила ваша страна после победы, давшейся ценой десятков тысяч жизней? – И сам тут же ответил, – южную часть Сахалина, свои арендные права на Ляодунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу. А когда во время переговоров японская делегация выдвинула требование о контрибуции, что им ответил президент США Теодор Рузвельт? Что «если они (то бишь Япония) будут настаивать на своих претензиях, то американская сторона, до того симпатизировавшая японцам, изменит свою позицию». Каково!
В общем, подрались, побились, носы друг другу расквасили – Англия заработала на поставках оружия Японии, США – ёще и на продажах в Россию. Не слабо придумано – продать корабли, большинство и которых будет уничтожено в ходе боевых действий. А? А потом ещё со снисходительностью на лице, с видом доброго дядюшки Сэма замирить враждующие стороны.
– Получается, что нами по-тихому манипулировали? – Кумэ выглядел несколько озадаченным и неуверенным.
– Скажу больше – целенаправленно стравливали с расчётом взаимного истребления, что бы…, – он запнулся, не зная как правильно выразить мысль, – в общем, что б не расползались и не мешали расползаться им.
Он встал и пошёл на кухню за новой плиткой шоколада – японец умудрился умять всю. Снова плюхнувшись в кресло, уже более небрежным тоном упокоил японца:
– Да вы так не переживайте – ваши правители хоть не вляпались в первую мировую войну, в отличие от царской России.
– Силы копили. И злость, – мрачно пошутил полковник.
«Чёрт, побери! – Вдруг подумал Николай, – по девятьсот пятому году вроде всё просто, а если он сейчас спросит чего-нибудь по итогам второй мировой? Там как-то уж совсем для японцев обидно вышло. С другой стороны: проиграл – потерял! „Кемска волость“, твою мать! Воевали – подай сюда! Тем более что сами-то японцы далеко не ангелы. В конце концов, Сталин возвращал, то, что цари профукали».
Коньяк тягуче стекал по стенкам бокалов, шелестела обёртка шоколада – прямо идиллия. «Проклятье! Надо соскальзывать с темы, – он встал, – ого! Цепануло! А самурай, сморю, тоже поплыл».
Подойдя к музыкальному центру, тупо уставившись на стопку дисков, тихо пробормотал:
– И японского, блин, ничего нет. Китаро? Да где ж я сейчас его найду, – сунув первый попавшийся в дисковод, прихватив пульт, Николай вернулся к столу.
Ньюпорт. (Пашка. Взгляд со стороны).
Пашка переживал, что их обстреляют свои же и при подъезде к району порта стал притормаживать, высматривая японские дозоры. Сержант тоже какое-то время нетерпеливо ёрзал на сиденье, то и дело высовываясь под встречный поток воздуха, потом успокоился, и видимо зная больше его, сказал, что передовые наблюдатели их уже срисовал и наверняка доложили по цепочке.
Остановили и досмотрели их только через пару кварталов. На взгляд Павла служба велась несколько легкомысленно.
«Так и какая-нибудь „Дельта“ матёрая легко просочиться через это сито и покрошит всех нахрен»!
И не преминул поделиться своими мыслями с Савомото. Тот его авторитетно заверил:
– В штабе не дураки – знают что делают. Стационарные посты ставить – у нас людей не так уж и много. Лейтенант при мне распоряжался только о мобильных группах. А спутать наши физиономии с какими-нибудь акачихе…, – он ободряюще улыбнулся, – в общем, не спутаешь.
– Как у тебя всё просто….
Сержант неопределённо пожал плечами, типа: «как есть» и поинтересовался:
– А «Дельта» – это, кстати, что?
– Отряд специальный у янки – натасканные бойцы. Элита, – пояснил Павел.
– Отряд? – Переспросил Савомото, – значит не много их. И бросать элиту на этот занюханный городишко вряд ли станут – у них работы и без нас будет невпроворот.
– Что значит «невпроворот»?
– Демоны тебя забери Мацуда! Я забыл, что ты слегка без памяти, да ещё и контуженный! Да это каждый рядовой знает!
«Вот значит как! Японский десант в Нью-Йорке, Вашингтоне и ещё…, названия незнакомые, так и я не прилежный турист, и у Савомото, что с памятью, что с произношением не пойми что. Но круто они за пиндосов взялись! А ещё и флот Императорский где-то устраивает батл!
Нет, он слышал, проскальзывало в солдатских разговорах иногда, но за своими заморочками не придавал тому значения. А с другой стороны – почему бы и нет!? Десант морской откуда возьмётся? Флот – не много не мало! Самолёты японские видел? Значит самураи и авианосцы к берегу подтянули.
Как только пиндосы со своими системами обнаружения прошляпили – это вопрос. Но не приставать же мне с расспросами к … вон – к лейтенанту Мураками»!?
Они как раз подъехали к зданию штаба, и Савомото, увидев лейтенанта, выпрыгнул ещё на ходу и уже вытянулся перед офицером с докладом.
– Тысяча чертей! Что же я за идиот! Ну точно контуженный, – Пашке хотелось стукнуть самого себя по башке.
Когда они позицию в многоэтажке подбирали, случалось, телевизоры глаза мозолили, но здание было обесточено. Подвернулся даже один ноутбук, но тот (сволочь тормознутая) грузился минут пятнадцать, после загрузки, показал отсутствие сети, что вполне закономерно, да и не настаивал он – не до того, если честно было. Но вот радио!
Ткнул пальцем в такую же старенькую, как и «фольц» магнитолу (неужели кассетная!), сразу попал в нужную кнопку.
«Так! На коротких „белым“ шумит, плевать на средние – сразу длинные волны.»
Динамики хрипят, волна постоянно плавает, сбивается. Зацепил что-то! Заставка какой-то канадской радиостанции, мотаем дальше, стоп назад, голос прорезался, ага – прогнозы падения доллара…, вот – экстренный выпуск!
– Да что там…? – Снаружи к «чарующим» звукам лающих команд на японском языке, добавился настойчивый стук по куцей морде «фольца». Пришлось оторваться от приёмника. Поднял голову – до этого вполне штатная суета солдат и матросов близ здания штаба, превратилась в сущий…, ну не бедлам – аврал.
«Савомото что ли так всех своим докладом возбудил? Кто это тут»?
Сержант, уже копошился сзади – вывалил что-то прямо на мешки, громким хлопком задвинул заднюю дверь и озабоченно ломился в салон:
– Давай к тем домам, – кивком указал он куда ехать, потом добавил направление жестом, поясняя, – где мы позицию держали.
– Что случилось? – Двигатель Пашка не глушил и тронулся сразу.
– Противник зашевелился. Лейтенант приказал нам….
Где-то действительно пару раз ухнуло, тренькнули малоколиберки, защёлкали «Арисаки», но, так – жиденько.
Да и не особо Пашка прислушивался к далёким выстрелам, он вдруг заметил, что когда разговаривает на японском, строя в уме фразы, переводя ответы, как бы автоматически отключает английскую речь. И теперь захлёбывающийся репортаж ведущего канадской радиостанции просачивались через «бу-бу-бу» пояснений и комментарий Савомото о разгроме американцев на суше и на море.
«Это понятно – лейтенант Муроками зачитал победную военную сводку, что бы поднять боевой дух личного состава, – подметил Пашка, параллельно вникая в полупонятный акцент метрополии канадца, но тут до него допёрло – что он услышал, – „радиоактивное облако“? Янки ответили? Хиросима– 2? Да нет же – где-то в Штатах!»
Он непроизвольно потянулся к регулировке громкости, но сержант вдруг заорал:
– Да стой ты, стой!
Ударив по педали тормозов, Пашка качнулся вперёд и нечаянно сбил настройку.
– Что…?
– Нам же туда! – Закрутил головой сержант, – проскочили нужный дом.
Утопив педали, воткнул заднюю и зыркая в зеркала заднего вида, Павел стал осторожно пятиться назад.
– Да бросай ты её, – поторопил Савомото, выскочил, открывая заднюю дверь.
– А машина? – Удивился Павел, притормаживая, – а доллары? Не бросать же здесь! Что сказал лейтенант о нашей находке?
– Не проникся, – коротко отмахнулся сержант, цепляя подсумки, неловко прихватывая под мышку винтовку и замотанную в кусок камуфлированного брезента смутно знакомую длинную штуку, – да плюнь ты на эти бумажки – торчим тут посреди дороги. Ну вот…
К тарахтенью дизеля примешался новый и очень неприятный звук – вертолёты.
– В укрытие!
Под нарастающий микс воя турбин и надрыв лопастей они промчали до входа в здание, и уже в дверях их догнал грохот взрывов, визжание осколков, всё то, что сопровождает ураганный пушечно-ракетный огонь штурмовых вертолётов.
«Плакали мои денежки»! – Раскуроченный «Фольцваген» бесформенным остовом лежал на боку, раскидав вдоль дороги фрагменты кузова. Одна из дверей, оторванная с «мясом» продолжала, грохоча, кувыркаться вдоль дороги. Вокруг кузова растекалась коптящая чёрным дымом солярка, захватывая, воспламеняя кучки некогда таких желанных бумажек.
Савомото рванул было наверх, но Пашка резко одёрнул его:
– Переждём налёт внизу, – угрюмо сказал он сержанту, – ещё успеешь погеройствовать. Наконец он разглядел, что сержант притащил с собой – РПГ-7.
«Ну точно русский РПГ»!
– Ты где это взял?
– Лейтенант дал….
– Ладно, потом, – прервал его Пашка, – не дёргайся пока никуда.
Он уселся у входа прямо на пол, с таким расчётом, что бы быть максимально укрытым от обнаружения сверху, в тоже время иметь возможность оценить обстановку снаружи.
– Да эти автожиры сутки над головой могут висеть, – подобрался неугомонный сержант, – а отсюда прозеваем наземную атаку.
– Это вертолёты, – поправил его Павел, – и надоедать могут действительно долго, но по-моему я мельком разглядел А-10. Уж очень характерные силуэты….
– А это что за бесы?
– Самолёты. Штурмовики, – пояснил Павел, продолжая выглядывать наружу, – смотри…, уж очень они смело, без оглядки на возможных гражданских, бьют по нашим позициям.
Снаружи продолжала бесноваться реактивная авиация. Высотка, где лейтенант Муроками выставлял пулемётчиков полностью лишилась верхних этажей. В районе порта пронеслась серия вспышек, долетел грохот, неторопливо поднимались высокие клубы дыма. Совсем рядом взвыли реактивные снаряды, и сверху над ними что-то лопнуло, затрещало, посыпалась штукатурка, заклубилась пыль.
– Видел, – подкатил глаза к потолку Савомото.
– А я что тебе говорил.
«Может пиндосовским генералам Абамка пистон вставил за ядрён-бомбу, вот они и результат хотят показать? А ведь ты посмотри, гвоздят плотно и избирательно!
А что тут сложного – во время прошлой атаки отсканировали в инфракрасном режиме, обработали, отделили лишнее, забили в бортовые компы. Откуда вёлся огонь – там гражданских наверняка уже нет. Логично»?
Тут в отдалении раздался внушительный грохот. Если сравнивать – это как будто у соседей наверху большой праздник, и они выплясывают, громко топоча, случайно смахивая тарелки со стола, а тут раз – и уронили шкаф.
– Что это было?
– Хочешь пойти взглянуть? – Издевательским тоном спросил Пашка.
Однако воздушная вакханалия длилась на удивление не долго. Обработав точечными ударами большинство огневых точек японцев, американская авиация достигла вполне определённых результатов, потрепав несколько домов, часть полностью уничтожив, в том числе и здание где находился временный японский штаб.
Собственно над городом штурмовики свою задачу выполнили, подчищать за «А-десятыми» остались полицейские «Дефендеры», «Кобры», среди которых затесалась пара ударных «Апачей».
В американском штабе при планировании наземной операции посчитали риск излишним – эвакуация мирного населения с использованием транспортных вертолётов показала эффективность и гибкость японских мобильных групп. Поэтому выгрузку БМП LAV-25 и часть десанта произвели довольно далеко от главной цели – западней Мидлтауна. Три многоцелевых SH-60B «Си Хок» и один CH-46 проследовали дальше к Ньюпорту. Отряд морских пехотинцев ударной спецгруппы имели отдельную задачу.
* * *
И капли на асфальты,
Крутят своё сальто,
И дождя контральто…
«А-десятые», оставив город в покое, рыскали по акватории залива Наррагансетт – по-прежнему поступали тревожные сигналы об обнаружении кораблей противника, просто подозрительных судах и даже самолётах с японскими опознавательным знаками. Однако бравые речные капитаны, занимаясь самодеятельностью и выслеживая непрошенных гостей, сами изрядно рисковали (не без прецедентов) попасть под раздачу и от своих и от чужих. Поэтому «Бородавочники» ходили над самой водой, поднимая за собой спутными струями водяную пыль – видимость оставалась скверная и, наводясь на любую тепловую блямбу на инфракрасных сканерах, на любой отзвук локатора, штурмовики буквально рыли своими тупыми носами воду.
* * *
Японские гидросамолёты шли под самой кромкой низковисящей облачности, то ныряя в облака, то снова зависая над самой землёй.
Позади в неприметной заводи осталось полыхать вспомогательное судно обеспечения и два менее везучих самолёта, прошитых убийственной очередью, лёгших по самые кокпиты на мелководье. Пока американская реактивная машина выходила на второй заход, три гидросамолёта успели взлететь, и едва не касаясь поплавками водной поверхности, сумели ускользнуть из-под удара.
Не имея связи и координации, осознавая бесполезность полётных карт (в сложившихся погодных условиях), потеряв все возможности дозаправки и пополнения боекомплекта, для их экипажей это был последний полёт. Полёт наудачу.
Конечно наудачу! Наудачу с расчётом выйти на контрвираж такому стремительному, не смотря на прямые крылья охотнику. Предугадать (в логике пилотирования) его дальнейший манёвр, а значит ещё довернуть. Под крыльями уже лесистый полуостров. Взгляд на компас – примерное направление на этот, как его…, Ньюпорт. Попробуй найди – ещё лёгкий крен. Внизу мелькнула серая полоска. Дорога! Куда ведут дороги? Идём вдоль, стрелка компаса в нужном секторе.
Они появились в районе высадки десанта и техники противника неожиданно, для себя самих и для американцев.
На большой высоте, с перспективой обзора, всегда можно заранее обнаружить и оценить расстояние до противника. Но на бреющем полёте, на скорости 330 км/ч, поверхность бешено мелькает, накатывая на вынесенный вперёд кокпит и поплавки. Пилот напряжённо всматриваясь в узкую полоску между облачностью и горизонтом, больше переживает, как бы ни вляпаться в многочисленные высотки, антенны, провода высоковольтных линий. Поэтому стрелок, сидящий позади пилота, развернувшись, так же внимательно следил за горизонтом по носу самолёта.
Серая линия дороги, на которой выстраивалась в колонну техника и три двухвинтовых вертолёта, ещё находящихся под разгрузкой, открылась перед экипажами внезапно.
Но лётчики сработали мгновенно – E16A «Дзуйун» и N1К «Кёфу», довернув на цель, пошли в атаку. Ещё один E16A чуть отстал, случайно нырнув в облачность и потеряв ведомых.
В кружащем на восьми тысячах «Орионе» операторы исправно отслеживали обстановку в ИК-диапазоне, но слегка не поспевали и предупредить о приближении противника смогли только в самый последний момент.
В сторону бронетехники и вертолётов потянулись трассы огненных шариков с самолётов, со стороны американцев веером расходились смертельные росчерки, компенсируя хаотичность, плотностью огня. Сильный боковой ветер незаметно смещал атакующие самолёты, плюс пилоты слегка зизагировали, поэтому американцы, наводясь вручную, не смотря на шквальный, но беспорядочный огонь умудрились ни разу не попасть в промчавшиеся над самой головой цели. Правда, и две сорвавшиеся с подвесок бомбы в скольжении ушли мимо, в сторону от начала колонны, подняв космы дыма и огня, лишь зацепили осколками крайний CH-46.
Пилот отставшего «Дзуйун» даже слегка растерялся, когда машина, провалившись в воздушную яму и реагируя на его нервное движение, тут же подскочила выше, встревая в серую пелену нулевой видимости. Возвращаясь на прежнюю высоту, он уже действовал более аккуратно, плавно протянув чуть дальше. Поэтому, когда самолёт выскочил из облачности в зону приемлемой видимости, быстро осмотревшись, экипаж обнаружил противника несколько в стороне. Моноплан резко лёг на крыло, заходя в атаку.
