Текст книги "Первый рейд Гелеарр (СИ)"
Автор книги: Александр Саргарус
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 62 страниц)
– Что не отменяет того, что смогу доказать, что все же чушь.
– Настоящая истина познается не в ее поиске, а в ее опровержении. Собственно на игнорировании этого принципа погорели создатели системы безопасности в парке Юрского периода.
– Где?
– Не важно. И ты что-то сильно пытаешься то ли нас, то ли себя убедить в том, что астрология – это чушь. Если так рассуждать, то можно сказать, что и магии никакой не существует.
Камолов ничего не ответил. То, что магия существует, ему было известно не понаслышке. Правда, «волшебники» показывавшие ему и другим свою силу, сами намекали, что это просто удобное слово… но вот то, что именно это явление могло всегда называться магией, никто никогда не отрицал.
– Дабы не водить Камолова в еще большее заблуждение, – сказал Алекс, – я попробую кое-что объяснить. Во вселенной прописано все, что с нами творится. Это не только физические явления, как притяжение, свечение, импульсы и прочее. Не только химические, как выполнение определенных реакций, поведение веществ в средах. Не только математические, не только биологические, не только, не только и не только. Вселенная – это все это вместе. Сюда же можно отнести развитие разума, развитие общества, и даже его частности – общественные строи. Все это существует по законам вселенной, ибо если бы оно им противоречило, его бы просто не было. Рассмотрим такой пример: я говорил, что основа создания разума – это контроль над инстинктами. Кто-то может возразить, типа мышка в норке тоже контролирует свои инстинкты, ибо выход наружу грозит ее безопасности, а невыход – голоду. И она выбирает, что ей приоритетней – голод или жизнь. И выбрав что-то одно, она попирает другой инстинкт. Да это так, но та же муха не стоит перед таким выбором. Мало того, она даже не способна понять, что ей грозит опасность, когда в ее сторону начинают махать руками и может продолжать крутиться вокруг и пытаться долететь до желаемого… сладкого. Иначе бы любой взмах руки… или полотенца… или газеты… короче, чего угодно, заставил бы ее затаиться и ждать. Мышка же воруя у людей, предпочитает не путаться у них под ногами и не попадаться на глаза. И это потому, что у нее контроль над инстинктами выше, чем у мухи. Но он еще выше у человека. Кто бы что ни говорил, но именно правильный анализ на эту ситуацию дает правильный ответ: основа создания разума – это контроль над инстинктами. И вне зависимости от мнений, если это является законом вселенной, по которому появляется разум, то он им является, и противоречить ему глупо, ибо вселенной пофиг на двои доводы. Вселенной вообще пофиг на любые глупости, придуманные человеком и противоречащим ее законам. Например, хочешь нацию с чистой кровью без примесей извне? Да сколько угодно! Все равно это путь в деградацию генов и постепенное вымирание. Как ни крути – а будущее за метисами, они по законам природы живучей и приспособленней. И красивей, да, что опять же фора к продолжению рода против генновыхолощенных индивидов. Это вообще-то принцип сохранения вида. Другой пример – девочки считают, что мальчики им должны намного больше, чем дают? Ой, да тут вообще все просто. Мальчики менее живучее девочек, мало того девочки еще и приспособленки, то есть намного меньше нервничают и лучше знают, как заставить понервничать мальков, манипулируя ими. И если девочка своего избранника будет изводить, то он может просто не выдержать нагрузки и подохнуть пораньше. Только природа человека устроена так, что потомство человека лучше заводить смолоду, то есть сразу после созревания для таких вещей к ним надо и приступать. Чем больше откладывать тем больше шанс не заиметь его. И тут природа тоже плевать хотела, на то, кто чего и когда захочет. Не успеешь – твои проблемы. Но вот потомство появилось, вид не вымрет, а дальше – это ваши проблемы детки. И если девочка загонит раньше времени в могилу мальчика, то она останется одна, и скорее всего, в тот момент, когда перестанет интересовать других мальчиков – ведь подросли молодые, которым природа и отдает предпочтение. А ты, дурочка, не захотевшая свои же психи ущемлять ради сохранения нервов и продления жизни твоему избраннику, живи теперь одна. Мало того, она еще будет получать регулярную гормональную взбучку от своего же организма из-за отсутствия этого самого мальчика. Тут, к слову, смерть мальчика не обязательна, он может просто сбежать от тебя.
– Но ведь она может найти себе другого, – смущенно заметила Барбара.
– Может, если будет достаточно животно-притягательна. К слову, тут тоже работает принцип сохранения вида – чем красивее, то есть чем более разнообразен вложенный в тебя предками ген, тем большую ценность ты представляешь для возможной еще одной единицы потомства. Тем, соответственно, больше шансов найти еще одного парня. К слову не зря дамы уже бывшие в браке часто умнеют и начинают вести себя более адекватно. Начинают ценить мужчин, даже таких, какие есть. Взамен организм, получив обратно в обиход мальчика, вновь готов одарять свою хозяйку приятными гормонами.
– К чему ты это вообще все?
– К тому, что женщина, вступая в связь с мужчиной, должна понимать, что стервой быть постоянно нельзя, своего избранника надо беречь, иначе есть риск раньше времени остаться без него и прожить остаток жизни самой. Причем высокий риск. Есть разница, прожить без мужчины остаток жизни 5 лет или 25. Или 45. Твой организм тебе 45 просто так не простит. Природа и тут поступила хитро – пока ты молода и привлекательна, то мужчина может от тебя много терпеть. Чем старше становишься, тем меньше он от тебя стерпит, но и чаша терпения при этом вообще не опустевает. То есть если ты попервам ее очень быстро наполнила, например, на две трети, то оставшуюся треть надо как-то растягивать. То есть очень резко попустить свой гонор и претензии и выдвигать их значительно реже, что, разумеется, не так просто, ибо «ты привыкла к тому, что мужчина…» и дальше список. Пикантности добавляет тот факт, что ты не можешь вряд ли оценить объем этой самой чаши терпения вплоть до тех пор, пока с содержимое не начнет выливаться наружу. Иначе говоря, глупостями надо поменьше заниматься еще смолоду. Но кто же у нас на это пойдет? Особенно учитывая еще не так давно воспитываемую установку «бери от жизни все» и применяемую по поводу и без… К слову, мужчин всё это тоже касается, но у них несколько другая психология. А вот большая физиологическая устойчивость и живучесть женского организма – это аксиома. Тут с природой спорить без толку. Так что дураки помирают раньше, а дуры – живут в одиночестве дольше. Вот тебе и природный принцип: хотите счастья – стройте его себе сами. А природа все построила так, чтобы основную роль вы выполнили вовремя. А если не успели, то и на фиг вы не нужны этому миру, ни вы, ни ваши гены. Ах да, и не надо тут про ловеласов заикаться! Все ловеласы существуют потому, что женщины им позволяют существовать.
– А что их давить надо?!
– Нет, достаточно им не давать, не проявлять лишнего внимания и соображать головой. Ловелас – это, прежде всего, тот, кто имеет большое количество женщин, особо при этом не напрягаясь. То есть его взращивают сами женщины. Как быка-производителя. Но хватит об этом. Помимо всего прочего в законах вселенной прописаны и типы социальных строев разумных существ, причины их зарождения, принципы появления и реализации, а также деструктивные явления, которые могут привести к их развалу. И приводят, если их не останавливать вовремя. Частный вариант чего-то подобного был и у нас, когда пришла «катастрофа развития»…
– Кстати, у меня созрел вопрос, – сказал Сокольский. – Вот вы говорили о «катастрофе развития общества» и о «эпохе выбора приоритетов». Я так понял, эти понятия связанные между собой, но в чем там была причина, если конкретно и коротко?
– Если коротко – в жадности, – ответил Алекс.
– А если поподробнее?
– В обществе, построенном на чужой жадности. Собственно, пример, который я Биллу с Каролиной приводил, помните?
– Ну, да.
– Так вот, представьте, что все общество настроено на то, чтобы обогащались отдельно взятые личности. Читалка для книг – это жалкий пример, ведь с ней связан не столько вопрос «катастрофы», сколько, собственно, «приоритета». Из-за дополнительного расхода очень редких элементов на Земле, которые могли понадобиться, и что важно – понадобились для выхода человека в космос. А с катастрофой были связаны вопросы качества и стоимости питания и… медобслуживания, к примеру. Фармацевтические гиганты вполне могли заражать население каким-то созданным ими же вирусом, дабы потом продавать вакцину от него же. Целые страны могли негласно находиться в состоянии испытательной лаборатории для новых вирусов и болезней. Существовали институты управления сознанием масс, людей пугали всякими катастрофами, типа падающих метеоритов, приходящихся на конец мифических календарей, дабы они не обращали внимания на то, что творится вокруг. Качество пищи, все ухудшавшееся по обратному принципу «нет предела совершенству», здоровья тоже не добавляло, что было на руку фармацевтическим гигантам и иже с ними. Когда система начинала захлебываться в долгах самой же себе, людям увеличивали трудовые часы и дни и уменьшали зарплаты. И так всех, кто был «в теме», все это устраивало, что они уже и не представляли себе, что может быть как-то иначе. Вопрос об «иначе» стал сразу после того, как стал вопрос о приоритетах, необходимых для дальнейшего развития, а не стагнации и затухания, тенденция к чему тогда уже однозначно наметилась. Во-первых, даже решив кое-как вопрос с редкоземельными материалами, человечество стояло перед вопросом: «А кто полетит строить колонии и осваивать новые планеты?» Так называемые селебрити никуда бы не полетели, им и на Земле было очень неплохо. Да и руки у них в плане строительства и обживания колоний почти у всех росли не с того места. А тем, кому было плохо из-за того, что кому-то было неплохо, тоже лететь было противопоказано – здоровье не позволяло, его ведь продали системе обогащения отдельных личностей еще в детстве. А концепция «золотого миллиарда» злобно хихикала над всеми, загоняя всех же их же руками все глубже и глубже в тот звиздец, который человечество само себе создало… Короче говоря, чтобы иметь будущее, нам, как виду, нужно было кардинально менять что-то в настоящем. А так как вся эта хрень была завязана сама на себе, то и менять нужно было все и сразу. Пробовали, конечно, поэтапно и по частям, но те, кто все это крышевал, обычно приходили с разговором типа: «Вы чё тут выделываетесь? Тут Михей всем руководит и до вас было все тихо и спокойно. Так что свалили отсюда по-хорошему. Не вашего ума дела, тут крутятся серьезные люди». А те, кому удавалось донести основную мысль того, что хотели получить в результате, говорили: «А чё мы первые должны меняться? Пусть вот сначала они…» Так как даже разумные и понимающие переводили стрелки на других, как, собственно, кто-то переводил и на них, то, в конце концов, стало ясно, что кардинально нужно менять только своими силами, причем все и сразу. И не слушать блеяния «серьезных людей» и примазавшихся. Обычно этим занимаются революции, но вот проблема – на дворе были не средние века, и технология управления массами была настолько отточена, что раскачать народ на что-то стоящее было сложно. Очень сложно. Собственно, тогда мы впервые и влезли всерьез в политику. И там разразилась настоящая война. Так как даже актуальный вопрос «кто из нас бессмертный?» порой не помогал, то вырезали мы тогда приличное количество представителей системы. Можно, конечно, поставить вопрос о том, что мы были неправы, но ведь мы все-таки смогли справиться и с «катастрофой развития общества» и с проблемой «выбора приоритетов». И в космос человечество вышло и начало колонизировать другие миры. Хотя, мне лично до сих пор жаль, что общего языка мы с теми… руководителями толком не нашли. Систему, которую мы имеем сейчас, можно было построить без единой жертвы.
– А что вы такого построили? – спросила Барбара. – Деньги-то до сих пор существуют. Коммунизм не наступил…
– Да, но мы и не ставили целью построить коммунизм. В принципе и капитализм имеет право на жизнь, если он не работает против общества, его породившего. Как, кстати, и любой другой строй, на том же условии. А деньги… они теперь выполняют положенную им роль.
– Это еще какую такую роль они выполняют?
– Ту, которая была заложена в основу при их первоначальном создании. Ту, которая описана в их правильном определении.
– Не понял, – честно признался Камолов.
– Кто-нибудь из вас может дать правильное определение слову «деньги». Что это такое по своей сути? Чем является?
– Э-э-э…
– Аккуратно, – сказала Джессика. – Когда-то любому олигарху с любыми суммами этих самых денег в кармане и на счетах безропотно выпускалась пуля в голову, если он, хоть где-то запинался, давая правильное определение термину «деньги», вне зависимости от того, кем он был.
– Ни хрена се… Я надеюсь, в нас вы хоть стрелять не будете?
– Не будем, – ответил Алекс. – Так как в свое время переломили этот вопрос в нужную сторону, и сейчас последствия от неправильного понимая этого явления незначительны. Но вы все равно затрудняетесь ответить, так?
– А почему вы так жестко с ними…
– Да сказано ж тебе – не хотели мы сначала… но упрямые они сильно были… да и в нас постреливать не забывали. Обидно было… Короче, суть в том, что нам удалось построить систему, где никто необоснованно цены на свои услуги и товары не повышает, и урегулировать цены, чтобы работники любых отраслей получали нормальные зарплаты, такие, чтобы хватало на все то, что производит общество внутри себя. Как видите, коммунизм не понадобился, деньги остались, а качество жизни всех без исключения улучшилось. Разве нельзя было так сделать до нас? Я считаю, что вполне можно было… А то, что вы не знаете правильного определения слова «деньги»… это пока что не страшно. Ведь сейчас мы можем вам объяснить, не сталкиваясь лбом с непробиваемой системой.
– А когда станет страшно?
– Когда мы куда-то денемся, – ответила Джессика.
– В смысле? – не поняла Барбара.
– Ну, так как мы все-таки блюдем интересы нашего вида, то пока мы рядом с вами, то не позволим вам впредь скатиться обратно в каменный век с сопутствующими ему плюшками. Да и сами подумайте, как это будет смотреться – пещерные люди в космосе! Другой вопрос, если мы таки куда-то денемся…
– А вы уже собрались куда-то?
– Нет, – ответил Алекс. – Но так как мы, как и вы, существуем по законам этой вселенной, а не против них, то вопрос о нашем абсолютном бессмертии по-прежнему остается открытым. Ведь для этого явления вполне может существовать некий компенсационный механизм, который вносит равновесие. И если мы зарвемся, то вселенная нас может уничтожить.
– А Пандора? – спросила Элая. – Разве ее нельзя считать тем самым компенсационным механизмом? Ведь ее поведение…
– И опять все упирается в Пандору. Но я сомневаюсь, ведь убить нас все-таки она не может.
– Кто сказал? А вдруг ей известно-то…
– Тогда чума придет на голову всему человечеству, если мы не найдем способа убить ее раньше, чем она нас.
– А если, выполнив цель, она перестанет существовать? Как агент Смит?
– Кто? – спросил Сокольский.
– Не важно, – ответил Алекс.
– А не слишком ли часто вы произносите это свое «не важно»?
– Может… а что ты вообще предлагаешь?
– Объяснить!
– «Матрица» выйдет, тогда и узнаете.
– Матрица чего?
– Это фильм такой.
– Новый? – спросил Камолов.
– Старый. Плоский еще…
– А… значит, вы можете показать его до премьеры?
– С какой стати? Народ, Фонд восстановленных произведений на то и существует… короче, вы вообще представляете, что может произойти, если выпустить одновременно все содержимое Фонда в свободный доступ, причем, без редакции?
– Нет. А что произойдет?
Их прервал писк входящего сигнала коммутатора. Алекс включил его и на голоэкране появилось лицо… Элеон…
– Да нет, это Вивер! – сказал Алекс. – Запомните это!
– Как? – спросила Барбара. – Если они одинаковые!..
– Алекс, ты вообще следишь за тем, что происходит в городе? – осведомилась Вивер.
– Немного… – ответил Алекс
– Понятно. Ладно, не парься. Я, кажется, знаю, чем они собираются встряхнуть «от тяжких дум» твоего Билла.
– Да? И чем же?
На экране рядом с лицом вивер появился чертеж какого-то устройства. Вернее, робота. Часть присутствующих прекрасно знала, что это был за робот.
– Смеешься? – резко посерьезневшим голосом спросил Алекс.
– Три штуки уже почти на орбите, – столь же серьезно ответила Вивер.
– А как ты узнала?
– Алекс, я работаю в этой организации намного дольше тебя… да и искать каждый раз твой «Килален» по приглашению из трех слов – задача не из тривиальных. Нужно быть готовой ко всему.
– А почему я еще не знаю…
– Потому, что корабль твой из-за его гребанных размеров с другой стороны звезды висит. А те, кто на планете, узнают о них через пару минут.
– Вивер… ты как всегда…
– Лучшая, я знаю. А ты, солнышко, – это было обращено к Джессике, – опять села в лужу.
– На хрен пошла, – это прозвучало непривычно дружелюбно для содержания сказанного, тем более – из уст Джессики. – Красавица, блин…
– Я бы пошла, но тот, что мне нравится – занят. Тобой, кстати.
Экран потух. В комнате повисла тишина. Нарушил ее Алекс:
– Всех жду через три минуты на инструктаж.
Алекс встал и вышел. Оставшиеся сидеть за столом молча переглядывались.
– Сегодня что-то будет… – высказал общую мысль Камолов.
– Не просто сегодня, а в течении часа, – заметила Элая.
– Кстати, – сказал Нимуш. – Давно хотел спросить… А как Алекс и остальные вас не путают с Вивер и друг с другом?
– Никак, – ответила Элая. – Не путают только Джессика, Алекс, ну и мы сами. Все остальные – так же, как и вы.
Элая тоже покинула комнату.
– А все-таки? – не унимался Нимуш. – И кем они друг другу приходятся? Сестрами близнецами?
– Нет, – ответила Джессика. – Элеонора и Элая – это два клона одного человека. О цифрах с внутренней стороны руки слышали?
– О цифре, – уточнил Нимуш.
– Нет, о цифрах. Они были у обеих. У Элеоноры – девятка. А Элая свою затерла.
– А какая была у нее?
– Не важно. Но следы от цифры остались. А вот у Вивер там, на руке, ничего нет. Но отличается она не тем. Она… старше, умнее… собственно именно Вивер была одной из тех, кто принимал Алекса в ряды бессмертных. Она же чуть ли не единственная его отстаивала перед нами, когда мы ставили вопрос о том, нужен ли нам вообще такой человек, как Алекс. С Вивер у меня, как и с ним, тоже сложные отношения, в основном потому, что она завидует мне, как более привлекательной для него женщине, а я завидую тому, что он видит в ней более надежного спутника в сложных вопросах.
– Ахр… и ты так спокойно об этом говоришь?
– Мы слишком часто анализируем до мельчайших подробностей недостатки и достоинства других, чтобы не замечать своих. Так и живем. Да вы и по глазам ее легко отличите от тех двоих. Ладно, заканчиваем болтовню, идем на брифинг.
Все встали и пошли на выход. Последний шел Камолов, который спросил:
– А какое все-таки определение у слова деньги?
Но на этот вопрос ему сегодня не дано было получить ответ.
ГЛАВА 7
…Вначале был порядок. Это не воля наша, это – позиция мира, в котором мы живем. Потом эксцентричные личности вкусили соблазнов хаоса и стали стремительно его распространять. Ранее не находилось тех, кто смог бы их остановить. Когда распространение хаоса достигало своего апогея, сама Вселенная противилась этому и уничтожала все. Последний раз это был большой взрыв, который ученые всего мира выдают за истинное начало существования Вселенной.
«Чарли…»
…Вначале был порядок. Это не воля наша, это – позиция мира, в котором мы живем. Но его вновь пожирает хаос. И только те, кто смог создать мир для свободного существования особых людей, за пределами которого они считались изгоями, смогут удержать порядок в своих руках, ибо, несмотря на враждебность окружающего мира, они строят общество порядка и справедливости. И только по воле Вселенной в их распоряжении есть те, кто способен упорядочить хаос не только в материальном мире, но и в сознании слабых людей.
«Ча-а-арли-и-и…»
…Вначале был порядок. Это не воля наша, это – позиция мира, в котором мы живем. И только телепаты наделены силой строить этот порядок и вести за собой остальных, не способных упорядочить даже собственное существование. А потому все телепаты должны служить корпорации, не корысти ради, но во имя общего блага. Даже если они сегодня будут считать…
– Чарли!
Чарли резко проснулся. Он находился в аудитории и разбудил его преподаватель. Он же и обратился к сонному парню:
– Чарли, в чем дело?
– А? – Чарли явно еще не до конца проснулся. – Вы о чем?
– Ты почему спишь на моей лекции?
– Я… я не знаю…
– Ты не знаешь. Очень хорошо…
– Не-не-не… я не знаю, потому что даже не помню, почему вырубился!
– А как хоть зовут тебя, ты помнишь?
– Помню.
– А что-нибудь еще?
– Да всё я помню!
– Ну знаешь! С твоими провалами памяти сейчас…
– И это я тоже помню! Помню, что амнезия, помню те несколько дней… недель… или все-таки дней… что прошли после последней потери памяти. Не помню только, почему уснул.
– Ну, наверно, потому что спать хочешь? Не, я не прав? В конце концов, многие ли из нас запоминают тот момент засыпания…
Так, то оно так. Но только Чарли не был уверен в том, что он уснул просто так. Текст… который читался во сне… именно с него началась его сознательная жизнь… после амнезии. А теперь он опять пришел к Чарли во сне. И вновь и вновь он повторялся…
– Чарли, – обратился к нему преподаватель, – я понимаю, что ты переживаешь из-за исчезновения сестры. И даже предполагаю, что ты из-за этого не очень хорошо спишь, а потому и не высыпаешься. Но, я тебя очень прошу, если опять уснешь, то хотя бы не храпи. Итак, вернемся к теме…
– А можно вопрос? – поднял руку Чарли.
– Да, пожалуйста…
– Я, может быть, залезаю вперед по учебной программе… но расскажите, пожалуйста, о Большом восстании телепатов.
– Да, Чарли, ты действительно залезаешь вперед по учебной программе… Откуда ты вообще об этом узнал?
– Из книжки одной.
– Из какой еще книжки?
– Да из учебника же, который по истории корпорации.
– Но там нет такого термина!
– Но вы же сразу поняли о чем речь по тому термину, что я вам назвал! Значит, то о чем идет речь, носит такое название. Пусть и неофициально.
Преподаватель подозрительно прищурился. Да, тут Чарли его поймал.
– Да, все верно, – сказал препод, стараясь не акцентировать внимание студентов на том, что ему не нравится тема разговора, – были те люди, которые данный инцидент назвали именно так. «Большое восстание телепатов», которое получило официальное название «Бунт предателей»…
– Интересное название, а кого они предали? Корпорацию?
– И корпорацию тоже. Но если вы читали, то должны знать, что они предали еще и человечество.
«Ладно, не поймал», – подумал Чарли.
– Ну так вот, – продолжил препод. – «Бунт предателей» оказался, прежде всего, символом. Символом того, что в погоне за мечтой о создании общества, в котором телепаты не были бы изгоями, они забыли о том, что, по сути, имели дело уже с теми, кого можно убедить в их собственной возвышенности над другими. Создание образа сверхчеловека – есть частый ход для убеждения нужных людей в том, что они лучше других и имеют полное право о себе заявлять именно так. На желании быть лучше вплоть до формирования мнения о лучшей расе среди людей паразитировали такие личности, как Гитлер и ему подобные. Разумеется, обычно те, кого убеждают в подобном, и не подозревают об истинных намерениях тех, кто эту кашу заваривает.
– А что разве кто-то не может быть все-таки лучше остальных? Ну, хотя бы теоретически?
– Конечно, может. Но лучшим во всём быть просто невозможно. В чем-то лучший ты, в чем-то кто-то другой. Это закон распределения ролей внутри общества. И если кто-то не находит своего места в мире, то откровенно говоря, не он сам в этом виноват, а общество, которое не нашло ему более достойного применения. Да, телепаты много лучше обычных людей, но они должны и соответствовать такому статусу, а не лишь утверждать это, на деле будучи простыми бандитами со встроенной функцией чтения мыслей. Быть может, мы должны были пройти через что-то наподобие «Бунта предателей», чтобы нащупать границы своего сосуществования с обществом обычных людей, а может это было и не обязательно, но сделанного не воротишь. А руководство корпорации вынесло уроки из этой истории, уж поверьте мне на слово.
– Скажите, а когда корпорация найдет способ вернуть человечеству его… величие… или хотя бы дотянуть его до того состояния… которое было раньше, то в нем же будут не только телепаты?
– Ну, разумеется, нет… то есть – да…
– А какое положение в обществе будут занимать нетелепаты?
– Положенное.
– Это какое?
– Чарли, вот ты что-нибудь понимаешь в ремесле хлебопекаря?
– Нет.
– И я нет. А есть те, кто понимает. И они способны печь такие вкуснейшие булочки, которые тебе и не снились. А во врачебном деле или в терраформинге ты здорово разбираешься?
– Нет.
– А ведь те, кому от бога дано заниматься этим, вовсе не обязательно должны быть телепатами. Так зачем мешать…
– Да, но я не о том спросил. Я не спрашивал о несравненной полезности обычных людей. Я спросил, как будут строиться отношения между телепатами и обычными людьми?
– Во-первых, давай доживем до тех пор…
– Когда мы до этого доживем, задумываться над подобным будет уже поздно. Ведь если мы намерены спасать людей, то мы же, вероятно, и предложим им какую-то… стратегию, чтобы впредь не докатиться до подобного… после спасения, разумеется.
– Так никто и не спорит с этим. Но, Чарли, я учитель, а не Зодчий, чтобы отвечать на подобные вопросы. Ты, как бы, не по адресу…
– Да… но впоследствии, когда все уляжется… я так подозреваю, что будут выделены люди… чтобы следить… а одним из них вполне могу быть и я, и любой другой сидящий в аудитории…
– Чарли, все это будет еще не очень скоро… и я вообще, что-то слабо могу понять, о чем конкретно ты меня спрашиваешь. Вот когда мы хотя бы приблизимся к тому, что придется подумывать о нашем дальнейшем сосуществовании с обычными людьми, тогда и задавай свои вопросы. Сейчас сама перспектива слишком туманна, да и ты, видимо, сам еще не можешь понять, что именно тебя интересует в этой теме. Потому и вопросы твои почти бестолковые.
– Скажите мне еще одну вещь, и я от вас отстану.
– Но, Чарли, у нас не беседа с тобой, а занятие с группой вроде…
– Это важно. Я чувствую, что это связано с моим прошлым. От вашего ответа может зависеть восстановление моей памяти уже завтра.
– Хорошо. Только формулируй попроще.
– Постараюсь. Скажите… профессор… а мы с моей сестрой жили в то время, когда человечество за пределами корпорации еще существовало?
– Нет, конечно… Как тебе вообще могло такое в голову прийти?
– Не знаю. Я не помню, что было до последней потери памяти, понимаете? Потому не знаю, что меня могло натолкнуть на эту мысль… ранее.
– Ну, понятно. Нет, Чарли, человеческое общество развалилось до вашего рождения.
Теперь Чарли все стало ясно. Так как имевшаяся у него информация из двух разных источников была абсолютно противоположной, то один из этих источников ему наверняка врал. Но зачем? «Хотя, важнее будет узнать не зачем, а кто», – подумал про себя Чарли. «А зачем можно будет попробовать и догадаться».
А кандидатов то и было не очень много. Ему либо врал Саша… либо он как раз не врал, а тогда выходило, что врали все остальные… включая родителей… причем целенаправленно… будто бы весь мир вокруг был настроен на то, чтобы от него что-то скрыть. Но в это верилось с трудом. Значит, на правду надо раскручивать Сашу… да и его проще заставить говорить, чем весь окружающий мир… или, по крайней мере, так казалось самому Чарли.
* * *
Поговорив с библиотекаршей, Чарли вошел в читальный зал, прошел вдоль рядов полок и, найдя нужную ему букву, завернул в искомый ряд. Он решил, ради интереса посмотреть, есть ли та книга, которую ему недавно давал Саша. Но к своему большому удивлению, в том ряду, где он, предположительно, мог ее найти, он нашел своего… «друга». Чарли показалось странным, что он так часто его встречает в «нужных» местах.
Саша сидел между рядами, подогнув под себя ноги, и рассматривал какую-то книгу. «Опять какая-то книга! Ну уж нет! Сегодня… он скажет мне правду…»
– Правду, Би? А ты готов… услышать правду?
– Да я готов! Я на многое готов!
– Вот те на… а здороваться тебя не учили?
– Ты мне вот что скажи: на кой ляд ты вообще устроил весь этот цирк?
– А ты уверен, что это я устроил тебе цирк?
– А кто же тогда? Все остальные? Ну нет, я вспомнил, что такое «бритва Оккама», и вот она гласит, что ты врешь… приятель.
– Би… но «бритва Оккама» не это гласит…
– Я совершенно точно знаю, что мне где-то в чем-то врут. Сегодня я совершенно точно выяснил, что мне врешь либо ты, либо все остальные, кроме тебя. Так как вероятность второго крайне мала…
– То есть, ты не хочешь верить в то, что тебя могут обманывать все вокруг?
– Извини, но я в это не верю. И ты, будь на моем месте, понял бы меня и поступил бы также.
Саша загадочно улыбнулся и ответил:
– Так я тебя и сейчас понимаю. Но вот поступил бы я иначе… и не потому, что «бритва Оккама» может и ошибаться.
– А почему еще?
– Потому, что весь мир может тебе врать… как ни странно… бывали в истории прецеденты… Ладно, все это пустое… присядь, поговорим…
– Да не хочу я садиться! И вообще не хочу иметь с тобой ничего общего! Держись от меня подальше, понял?
Чарли развернулся было уходить, но неожиданно для него Саша как-то переместился ему за спину и он встретился с ним лицом.
– Би, присядь…
– Черт! Как ты это сделал?!
– Би, ну сделал и фиг с ним…
Чарли обернулся было в другую сторону, но Саша уже стоял с той стороны в конце ряда полок с книгами. «Друг» начал медленно приближаться и говорить… не открывая рта:
– Чарли, а если я тебе скажу, что на самом деле в твоей жизни есть просто огромное количество лжи, которую ты не сможешь увидеть, потому что не знаешь где ее искать?
– Кто ты такой?
– Кто я…
Чарли развернулся, но Саша вновь был с другой стороны.
– …это не важно. Важно то, кто ты такой. Кто ты, на самом деле? Ведь для человека всегда наиболее важно то, кем является именно он. Но вот ведь дилемма – ты же не помнишь, кто ты. Ты знаешь только то, что представили твоему взору после вроде как амнезии. А кто сказал, что то, что тебе показали, и есть твоя настоящая жизнь?