Текст книги "Первый рейд Гелеарр (СИ)"

Автор книги: Александр Саргарус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 62 страниц)

– Ну, возможно, это и проблема, но только я все еще не понимаю в чем.

– Идя дальше по пути такой логики, мы приходим к тому, что человеку, может и одного компьютера хватит для всех потребностей, которые на это устройство можно возложить, а не обязательно ему он в сотне разных вариациях просто забавы ради. И все это за счет использования очень редких элементов. В конце концов, тут даже вопрос не стоял в том, что навсегда лишиться таких благ цивилизации, а только до тех пор, пока не будут найдены другие источники редкоземельных элементов.

– Где же их собирались искать?

– Где? – переспросил Саша. – Да известно где – в космосе. Вселенная огромна. Только в нашей галактике звезд не счесть, а сколько в ней планет, астероидов, комет… но до всего этого счастья так или иначе надо было добраться. А чтобы до него добраться, нужно было выходить в космос. А чтобы выходить в космос, нужно было, прежде всего, строить космические корабли, на которые нужны редкоземельные элементы, которые активно расходовались на безделушки.

– И тут круг замыкается, – улыбнулась Джессика.

– А теперь я не поняла, – вмешалась Линка. – Почему?

– Ну, так, чтобы было понятно двум подзабывшим всю свою жизнь ребятам в каком-то занюханном баре, выпытывающих тайны у своих знакомых вместо того, чтобы пить соки, попробуем утрировать. Представь себе, что на постройку одного корабля уйдет столько же редкоземельных элементов, сколько на производство 10 000 – а то и все сорок – вот таких вот читалок.

– А их уйдет столько, поверьте на слово, – поддакнул Саша.

– Ха, ну так на один бы корабль всегда хватило бы, – усмехнулся Чарли.

– Ну на один, наверно, и наскребли бы, но что бы это давало? – весело усмехаясь спросила Джессика.

– Ну так, когда бы запасы на Земле подходили бы к концу, построили бы корабль и отправили бы за другой партией.

Саша и Джессика расхохотались. И тут Чарли понял, какую глупость он только что сказал. Посмеявшись пару минут, Саша, наконец, взял себя в руки и сказал:

– Ой, блин, давно я так не смеялся. Честно говоря, я теперь понимаю, что вероятно именно так соображали те, кто в то время заправлял политикой.

– А чего он такого сказал?! – Линка тоже поняла, что Чарли был не прав, но ей стало обидно за брата. – Разве так нельзя было сделать, хотя бы в теории?

– Линка, не смеши хотя бы ты меня. Ты ж учти, что мы все обсудили утрировано и опустили тот момент, что вменяемый способ перемещения по галактике надо было еще разработать. А еще опустили разработку правильно функционирующего корабля, а не тех болванок, типа консервных банок, что плавали в то время на орбите планеты. А про эсторингов мы тогда и знать не знали. Да и они тоже, когда пришли, как-то не очень согласны были нам тягать материалы для постройки кораблей. Им спасибо хотя бы за то, что научили как. Ребят, даже если предположить, что каким-то чудом корабль бы построили и отправили, то, во-первых, куда бы мы его отправили? У нас же тогда всего одна точка обзора была – с Земли, и о космосе мы знали такой мизер, что современникам было бы стыдно за своих предков, если бы они встретились. А во-вторых, вы вообще знаете, что первый блин всегда комом? Какая-нибудь хрень обязательно случилась бы. Долго бы искали нужные материалы, врезались бы в метеорит… да что угодно! А учитывая то, что вся техника безопасности испокон веков писалась кровью… И что тогда бы мы делали? Строили бы второй корабль? А из чего? Остатки редкоземельных материалов, по вашей же логике, улетели с первопроходцем.

– Самое главное, – сказала Джессика, – что когда вся соль ситуации стала понятна тем, кто стоял у руля, все еще было поправимо. И даже нашлись те, кто начал двигать эту идею. Но, видите ли, разбалованное общество не так просто отучить от смартфонов, КПК, читалок, крутых сотовых, ноутбуков, консолей и всякой подобной херни. И тогда перед человечеством стал выбор – либо радикально что-то менять и стремиться к выходу в космос, либо загибаться на своей планетке с модными ежегодно меняемыми игрушками в руках. Это и есть та самая эпоха выбора приоритетов. А приоритеты были наподобие сталкивания понятий «что лучше» и «что нужнее». Так, например, в противостоянии читалка против книги, первая была многим лучше и практичней, но нужно было, чтобы вторая ее вытеснила и тогда уже на электронные книги не уходили бы редкоземельные в таких огромных количествах.

– И был там еще один нюанс – качество продукции. Это один из главных вопросов выбора приоритетов. Так как производители на тот момент уже собаку съели на заработке денег, то, не стесняясь, могли делать так, чтобы устройство выходило из строя через пару лет, дабы человек, привыкший к нему, шел покупать новое. То есть, устройство, которое могло спокойно служить лет 15, выбрасывалось через 2 года, и покупалось новое. А на производство новых, даже самых дешевых вариантов, уходили все те же редкоземельные материалы. Тогда заставили поднять производителей качество, что, соответственно, привело к повышению цены на него. А так как при поднятии цены человек уже мог и не купить что-то, ибо ему было не по карману, то и производителям ради сбыта продукции приходилось сбивать цену за счет накрутки. Иными словами, им со всех сторон обрезали аппетиты. Ведь, конечно, «они молодцы» и «каждый имеет право зарабатывать свои деньги на своих товарах и услугах так, как ему хочется», но исключительно из денег, честно говоря, фиговатые корабли получались бы. Ну, дальше я рассуждать не буду, так как, там вообще мы придем к полному кошмару. И все это, если не учитывать, что тогда же вспомнили о качестве и других товаров и о том, как это влияет на общее состояние здоровья человечества и что выйти в космос оно не сможет, потому что средний уровень здоровья был очень низким. А далее одно за другим – чистота воды, качество питания, качество воздуха, которое впоследствии выкинуло интересный финт с нашими легкими, с которых мы, собственно и начали этот разговор. И везде, все и всегда упиралось в деньги и власть. Собственно, поэтому это – «катастрофа развития общества», и именно из-за этого ее не признали – многие могли лишиться всего, до чего так рьяно тянулись их жадные ручки. Короче, было весело.

– Более просто, наверно, вам никто и не объяснит, – сказала Джессика. – Во-первых, потому что мало кто об этом знает, а во-вторых, потому, что проще некуда. В жизни все было намного сложнее.

– Слушай, а ты видимо был прав, – неожиданно сказал Чарли.

– Это ты о чем сейчас? – спросил Саша.

– О том, что мы много вечеров с тобой провели, обсуждая такие вопросы.

– Ну еще бы! – улыбнулся Саша.

– Только мне вот что интересно… откуда тебе-то столько всего известно?

– А ты не думал, что я не зря со столькими людьми на этой планете не общаюсь? С библиотекаршей, с родителями твоими, с преподшей нашей по истории…

– Э-э-э… нет, не подумал.

– Вот и подумай.

– Ты же вроде говорил, что с преподшей мутил… пока не бросил? Причем тут твоя осведомленность в правительственных тайнах?

– Одно другому, в общем-то, не мешает. А мы до вашего прихода собирались в парк. Составите нам компанию?

Брат с сестрой закивали головами. Вчетвером они встали, Саша забрал свою и своей подруги тару, и направился с ней к выходу. Проходя мимо бара, он поставил ее на стойку.

– А зачем… уберут же!

– А я не привык утруждать других даже такими мелочами.

Чарли последовал его примеру, и они вместе ушли в парк. В пылу разговора Чарли и Каролина даже не замечали, что несколько человек в баре постоянно оглядывались на них.

Один из наблюдавших за столиком этой парочки встал и подошел к бармену.

– Звони! – коротко сказал он.

– Но… может, стоит подождать пока, составим отчет, да вечером предоставим психологам на рассмотрение.

– Подождать чего? Пока у них крыша окончательно не съедет? Звони, я тебе говорю!

– Мы даже не знаем, что это с ними было…

– А что было? Я привык верить своим глазам. И что же я видел? Что двое наших ребят, проходящих программу реабилитации после чистки от сементариса и применения программы по воспитанию нужных нам личностей, сидят и болтают со стеной? Ты вообще соображаешь, что они могут быть сейчас на грани шизофрении?

– Да но…

– ЗВОНИ, БЛЯДЬ, Я ТЕБЕ ГОВОРЮ!!!

– Сам звони!

– А вот и позвоню!!!

С этими словами сидевший встал, обошел барную стойку и набрал на коммутаторе номер. Ему незамедлительно ответили:

– Отдел психологического воспитания, оператор номер 1361…

– ОПЕРАТОР, СЛУШАЙ МЕНЯ ВНИМАТЕЛЬНО!!! СЕЙЧАС ИДЕШЬ К СВОЕМУ НАЧАЛЬНИКУ И ГОВОРИШЬ ЕМУ ТАК И ТАК, ОБЪЕКТЫ ПЕРВОСТЕПЕННОЙ ЗНАЧИМОСТИ НЕ ОСВОБОДИЛИСЬ ОТ СЕМЕНТАРИСОВ!!! У НИХ ПОЯВИЛИСЬ ВИРТУАЛЬНЫЕ ДРУЗЬЯ!!! ТАК И СКАЖЕШЬ, СЛЫШИШЬ?!!

– Но ведь… этого… подождите, вы сейчас сами с шефом поговорите.

– ДА НЕ НАДО МНЕ…

Картинка на коммутаторе изменилась и новый голос сказал:

– Здорово, Шейн, ты опять на моих работников орешь? И ты же вроде в отпуске?

– Да, Барри, был я в отпуске. Вернее, я все еще в нем. Ты мне, блядь, скажи, где надсмотрщики за нашими дорогими гостями?!!

– Так… это… за спиной у тебя.

– Кто… ах, это вы ребятки?!! Да, молодцы, ручкой мне машите, да. Просто прекрасно. Ты мне вот что скажи Барри, ты на фига этих остолопов поставил наблюдать за ними?

– Слушай, Шейн, нормальным тоже отдых нужен. Да и не намечалось ничего по плану сегодня.

– ЗАСУНЬТЕ СВОИ ПЛАНЫ СЕБЕ В ЖОПЫ, ИДИОТЫ!!!

– Ого, а ты чего злой такой сегодня?

– Ты в курсе, что наши детки подхватили вирус помешательства?

– В каком это смысле?

– В смысле, вы сементарис на них ставили? Вы его убирали? Да только не убрали вы его ни хера! Да еще и сделали с ним что-то. Он изменился, они теперь с ним разговаривают, причем вместе.

С той стороны замолчали на некоторое время.

– А ты уверен? – осторожно спросил тот, кого назвали Барри.

– ДА, БЛЯДЬ, УВЕРЕН!!!

– Ты не шуми главное. С чего ты вообще это взял?

– Что они там, отпросились погулять у своих, так? Не знаю, сколько они там гуляли, да вот в бар зашли, сели за столик. Шептались сидели, хихикали. Ничего вроде бы странного. Я уже даже уходить собирался. А потом – зырк! – а они с кем-то невидимым общаются. Я ж, блядь, и остался понаблюдать…

– А ты уверен, что…

– Конечно, уверен! Что я, по-твоему, как эти два лоха у меня за спиной? Я, блядь, даже умудрился посмотреть через энергоулавливатель. Знаешь, что я увидел там?

– Нет. Но думаю, ты мне скажешь.

– Думает он… Раньше думать надо было, шутник. Они сидели прямо в центре какой-то светящейся хуиты. Я там, блядь, чуть в штаны не наложил! Попробовал мысленно подсмотреть. Ни хера – блок непробиваемый. Я даже думал светануть, но потом как-то передумал. Если они такую хрень на пару не соображая создали, то светани я их здесь, не ровен час, отдачу бы получил от их энергетического шарика. И черт его знает, к чему бы это привело. Барри, я такой хрени никогда еще не видел, а ты ведь знаешь я, блядь, ну столько всего видел…

– И ты думаешь, что это сементарис вернулся?

– А что еще? Им кто их ставил, помнишь?

– Я, честно говоря, и не в курсе-то был, меня на эту программу недавно назначили…

– «Не в курсе он был», – перекривлял его Шейн. – А про Криптойл ты слышал что-нибудь?

– Что?! Ты хочешь сказать она лично…

– Ага, лично! И не один год!.. Ты знаешь какого, блядь, уровня она сементарисы ставила?!

– А почему она? Рядовые же…

– Кто тебе сказал, что эти ребята рядовые? Вот ты реально не в курсе совсем, да?

– О чем?

– Они из «Вехимира». Сука, вы так облажались с самими вехимировцами…

– Шутишь?!

– Мне, блядь, сегодня совсем не до шуток! То, что ставила сама Криптойл, ей и снимать было положено. А где она сейчас вашими стараниями?

– Как будто я в этом виноват!

– Да мне похер, кто виноват! Я сегодня тут чуть было реально не просрался, когда понял, что эти двое ускользают из-под нашего контроля. А когда увидел эту светящуюся хрень…

– Ты хоть показания записать додумался?

– Ты за кого меня вообще держишь?

– Жду тебя через двадцать минут…

– Э-э-э, не, бля… я в отпуске, забыл?

– Да в каком, на хер, отпуске?!!

– Знаешь что? Вон у тебя есть два клоуна-дармоеда, пусть они тебе и расскажут, что видели. А ты их послушай.

– Смеешься, да? Да нам сейчас эта инфа позарез…

– ТАК ЭТО ВАШИ ПРОБЛЕМЫ, БЛЯДЬ!!! КАКОГО, СУКА, ХЕРА Я ДОЛЖЕН ИЗ ОТПУСКА ВЫХОДИТЬ, ЕСЛИ ВЫ ОПЯТЬ ОБЛАЖАЛИСЬ?!!

– Передай тогда всё нам, через этих двоих…

– Э, нет. Ты же знаешь, что так мы каши не сварим.

– КАКОГО… ТЫ ВЫДЕЛЫВАЕШЬСЯ ТОГДА?!! ДА МЫ ОБЛАЖАЛИСЬ, ДА МЫ ДЕБИЛЫ, НО НАМ НУЖНА ЭТА ИНФА, ЧТОБЫ ХОТЬ ЧТО-ТО ИСПРАВИТЬ!!!

– А я говорил вам, что ваша программа хрень, говорил, что вы сементарисы не удалили, говорил, что их с детства воспитывать в загонах специальных надо было?! Я вам столько всего говорил, и не один год это повторял, а вы плевать на меня хотели! А теперь, когда я прав оказался, возвращайся, значит, блядь, из отпуска раньше срока. Очень справедливо!

– Да не могли мы вводить эту программу с детства, не могли! Внимание общественности, не нужное нам, подозрительные программы, которые рано или поздно проверили бы…

– Я говорил – давайте похитим, подстроим несчастный случай!

– Они же дети… и тоже имеют право на детство. Они не виноваты в том, что родились такими!

– Эти дети только что заставили меня так просраться, что я вовек не забуду. И это только двое! ИЗ, БЛЯДЬ, ВОСЬМИДЕСЯТИ, ПОТЕРЯНЫХ ВАМИ, НОСОВ!!! ЭТИ, СУКА, ДЕТИ, ВАМ ЕЩЕ ПОКАЖУТ ЧТО-НИБУДЬ ТАКОЕ НЕЗАБЫВАЕМОЕ!!!

– Мы сделали их такими, не забыл?

– И что? У них был потенциал. Не было бы его – не вышло бы ни хера. Такие дары природа редко преподносит. А потому глупо было бы ими не воспользоваться. Они просто были созданы для этой операции.

– Ты о живых людях сейчас говоришь!

– Да, о людях, а я и не спорю. А людей надо использовать, если они предназначены для этого. И вообще, а как же «солдаты будущего», «те, кто приведет нас к победе»… твои «любимые» слова?

– Закрой рот! И неси инфу!

– Не-е-е, я в отпуске, забыл?

– Та-а-а-ак… тут с тобой хочет генеральный поговорить…

– Он что – все слышал?

– Да.

– Какой же ты гавнюк! – процедил сквозь зубы Шейн, но Барри этого уже не слышал, ибо на экране было новое лицо.

– Шейн!

– Здорово, шеф.

– Ты заставляешь меня нервничать, Шейн!

– Да мне по фиг, я в отпуске.

– Ты сейчас не в отпуске, а на грани увольнения!

– Да? И запросто могу через нее перейти. Вы же знаете меня, шеф! Только учтите, если мы расходимся, я с вами инфой не делюсь.

– А кому она нужна кроме нас, Шейн?

– Кто знает… дошел слух до меня, что этими детками интересовался кто-то из верхушки власти на Земле. Да и эсторинги, что-то намекали…

– Сколько?

– А вы торгаш, шеф! А я вот отдыхать больше люблю, чем торговаться. И отпуск для меня – святое. Ну, вы и сами знаете…

– Еще месяц отпуска за наш счет, оплачиваемая поездка на любой курорт и десять тысяч на сувениры.

– С вами исключительно приятно иметь дело, шеф.

– Через пятнадцать минут с Барри в моем кабинете.

Коммутатор потух.

– Есть, шеф! – прошептал Шейн, отсалютовав темному экрану, повернулся и громко сказал, обращаясь в зал: – Вот так вот, дурачье! А вы тут сидите, лясы точите, да просыраете святое дело нашей компании…

– Не свисти, Шейн, – кинул ему через стойку бармен. – В том, что у ребятишек шарики за ролики заезжать начали, эти двое не виноваты.

– Это никого не оправдывает. Ладно, подрастут, подучатся, и быстрее соображать начнут. Все мы с чего-то начинаем. Я тоже когда-то многого не понимал.

– Плохо вы с ребятами поступаете, – со злостью процедил сквозь зубы бармен. – Не нужно было сементарисы использовать. Не правильно это. Ведь если они все вспомнят, они вам не простят! Они нам всем не простят!

Шейн повернул голову в его сторону, окинул бармена уничижающим взглядом и сказал:

– Ой-ой, без сопливых разберемся! Ладно, всем счастливо оставаться.

Шейн демонстративно откланялся и вышел из бара. Уже за дверью он натолкнулся на кого-то и буркнул на ходу:

– Прошу прощения.

– Ничего-ничего, – незнакомец оказался женщиной с довольно приятным голосом, – а я как раз вас разыскивала.

– Меня? – Шейн от удивления даже остановился. – А зачем?

– Дело есть к вам.

– Дамочка, а давайте через часик, – он окинул ее взглядом. Женщина оказалась еще и довольно симпатичной. – Если вам очень нужно, я вернусь… к такой как вы, сложно не вернуться. Просто у меня сейчас дело одно есть…

– Дела подождут.

Шейн вздохнул. По ее голосу стало понятно, что она не расположена к разговору с ним в вальяжном тоне и уж тем более у нее планах не было завтра с утра проснуться с ним в одной постели. Но что-то ей было от него нужно.

– Ну, ладно, говорите.

– Не беспокойтесь, это не займет много времени.

Мир вокруг стал тускнеть. Шейн заметил это и расхохотался, а когда успокоился, сказал:

– Да что ж это такое! Откуда вы все беретесь, такие ушлые? Вы хоть знаете, с кем связались?

– Знаю, – коротко ответила незнакомка.

– И что же вы обо мне знаете?

– Достаточно было бы и того, что вижу, но знаю все-таки немногим более.

– А ведь внешность может быть обманчива…

– Золотые слова. Еще парочку таких и я даже немного пожалею, что мне приходится это делать.

– Ну почему сразу «приходится»? – Шейн воздел руки к небу. – Да откуда вы все такие свихнувшиеся беретесь? Кто вас заставляет это делать?

– Никто. Но меня попросили помочь.

– Да? Кто же это попросил и в чем помочь?

Вокруг становилось все темнее. Но Шейн не боялся. Улыбка на его лице становилась тем шире, чем темнее становилось вокруг. Не один десяток подобных храбрецов переходил ему дорогу. Не один с ним не справился. Еще бы – он был одним из сильнейших телепатов корпорации.

– Алекс просил, – ответила незнакомка.

– А кто такой Алекс? – с презрением спросил Шейн.

– Тот, кто не стал бы церемонится с тобой. Он бы размазал тебя через секунду после того, как ты покинул бар.

– Ой, как грозно… боюсь-боюсь. Ну и где он этот твой Алекс?

– А он тут.

– Тут – это где?

– В городе.

– Прекрасно. Знаете что, дамочка, я, честно говоря, хотел бы с вами провести сегодня вечер, а может быть и ночь, но вы, видимо серьезно затаили на меня какую-то обиду и нам с вами придется трахать друг другу мозги, а не тела. Обидно, но удовольствия от этого вдвоем не получишь. Но я вам обещаю, что если мне понравится, я даже оставлю частицу вашего разума на предстоящую ночь. Чтобы вы поняли, от чего вы добровольно отказались.

– Заманчивое предложение, но я, пожалуй, откажусь.

Вокруг них не осталось ничего. Теперь были только они и пустота. Но Шейн не спешил, он любил побольше узнать о тех, кого через несколько мгновений отправлял в небытие их собственного разума. Ведь они же тоже до встречи с ним, были кем-то. Он всегда себя убеждал, что вселенная ему не простила бы, если бы он их просто хладнокровно стирал, а не выведывал какую-то изюминку личности и таким образом не сохранял бы память о тех, кого уничтожал.

– А я надеялся, что на этой планете не осталось идиотов, которые будут так безропотно губить свои жизни, пытаясь меня одолеть.

– Ну, на этой планете их, может, и не осталось вовсе, – сказала незнакомка и очаровательно улыбнулась.

– Дамочка, вы хоть понимаете, что связались с одним из сильнейших телепатов на планете?

– Понимаю.

– И вы не боитесь?

– Нет.

– И почему же, позвольте узнать?

– Может потому, что я дура, – она улыбнулась, но улыбка уже была не мягкой, а холодной. – А может и потому, что я один из сильнейших телепатов в галактике.

– Врете.

– Не больше, чем ты.

Что-то кольнуло Шейна в затылок. Была ли это догадка о том, что она могла и не обманывать. Или может задним умом он уже запаниковал. Нет, Шейн бы не приобрел славы человека, готового для достижения цели на то, о чем другие и не задумывались, и не был бы столь сильным, если бы каждый раз поддавался подобным мыслям. Вот только если она действительно была не с этой планеты…

– А ты дерзкий! – и вновь незнакомка подарила ему очаровательную улыбку. – Это самоуверенность или гордость?

– Это понимание закономерности вещей. Я силен, я знаю уровень своей силы, я уверен в себе. Я победитель от природы. А победители побеждают. В этом и заключается закономерность.

– Тоже самое я могу сказать и про себя. Так что в этом мы равны.

– Зачем нам это? – спросил Шейн для разрядки обстановки. Он уже попробовал ее атаковать. Чувство было такое будто на большой скорости головой влетел в железобетонную плиту. Но он все еще был уверен в победе. «И не таких орешков кололи». – У нас столько общего. Мы оба сильны, так давайте добиваться всего вместе, весь мир прогнется под нас.

– Опять заманчиво. И опять нет. Мы с тобой разнимся тем, что у нас отличающиеся взгляды, как на человеческие ресурсы, так и на способ сосуществования с миром.

– А с ним и не надо сосуществовать. Им надо управлять! Это закон эволюции. Люди были созданы, чтобы управлять животными, элита среди людей появилась, чтобы управлять людьми. Лучшие из людей – это телепаты. И они здесь чтобы управлять миром.

– Да, это все замечательно. Только вот вы никогда даже не замечаете, как мир сопротивляется вашему управлению.

– Это всего лишь люди, им свойственно бунтовать.

– Я не о людях сейчас. Да и к тому же уж если и прогибать мир под себя, то с более достойным.

– Это с кем?

– Да с тем же Алексом. Он и телепат помощнее тебя и мозгов у него поболее будет. И еще одно отличие у нас есть: я тоже знаю твой уровень силы, а вот ты мой – нет. Прости, малыш, я бы тебя сама с удовольствием заарканила и перевоспитала. Но сейчас ты тут лишний и ты стоишь на нашем пути. Я тебе тоже кое-что пообещаю.

– И что же?

– Что если у меня будет время в будущем, я пороюсь в тебе и попробую таки найти ту изюминку, на которую сейчас у меня просто нет времени. А, может, даже частично верну тебе разум.

Подсознание во все колокола било тревогу. Но было уже слишком поздно.

– Как тебя хоть звать-то? – спросил Шейн.

– У друзей для меня существует множество шутливых и милых имен. Для тебя же я – Вивер.

– Вивер? Постараюсь запомнить, – его лицо озарила саркастическая ухмылка.

– Постарайся не забыть, – совершенно серьезно сказала Вивер.

И мир для Шейна потух. И разум по своей воле больше не возвращался в это тело. Никогда.

ГЛАВА 3

В одном из многочисленных коридоров клиники на лавочке сидела Каролина и плакала. Никто не подходил ее утешить, да и она утешения, в общем-то, не искала. Сидела она так уже минут десять.

Совершенно неожиданно из-за угла вывернула Джессика, увидела плачущую девушку, притормозила и спросила:

– Линка, ты что ли? А чего ты плачешь?

– Ой… привет, – подняла мокрые глаза Каролина. – Да так… ничего.

– Так улыбнись, раз ничего.

Каролина уставилась в какую-то точку, стараясь не встречаться взглядами с Джессикой. Последняя села рядом и сказала:

– Не хочешь улыбаться, тогда рассказывай.

Заплаканная промолчала.

– Линка, – сказала Джессика, – у меня времени много…

– Ты же шла куда-то!

– Может и шла… а теперь не иду. А так как не иду, то и времени у меня много.

Каролина опять промолчала.

– Ли-и-инка-а-а!

– Что «Линка»? Я Линка уже… черт, а сколько, кстати…

– Ну давай, колись уже, не томи!

Каролина помолчала еще с полминуты, потом коротко сказала:

– Я беременна.

– Э-э-э… – кажется, Джессика была в замешательстве. – Так это ж хорошо… наверное.

– Так «наверное» или «хорошо»? – повернулась Каролина к Джессике.

– Черт, да это прекрасно же! Линка, это здорово!

– М-да? – девушка опять отвернулась. – А вот мои родители так не считают!

– Это чего вдруг?

– Они говорят, что этот ребенок мне навредит.

– Навредит? Почему? У тебя проблемы какие-то?

– Да… у меня провал в памяти.

– Э-э… не поняла?

Каролина повернулась к Джессике и сказала:

– Вот скажи, какая разница, помню я, от кого у меня будет ребенок, или нет, если я решила, что хочу его в любом случае?

– Никакой. Хочешь – рожай.

– Вот и я так думаю. А мои родители говорят: «Мало ли с кем ты гуляла, сейчас родишь, потом проблем не оберешься…».

– Каких проблем?

– Не знаю. С кем я могла бы его сделать, они понятия не имеют… почему-то…

– Подожди, а на каком ты хоть сроке?

– Девятая… может десятая неделя… мне так сегодня сказали.

– А-а… – лицо Джессики переменилось, приобретя выражение загадочной задумчивости. – Вот оно в чем дело…

– Что… подожди, ты что-то знаешь об этом?

– Нет… я могу только догадываться. Просто я сначала подумала, что тебя кто-то из местных успел оприходовать, воспользовавшись тем, что ты память потеряла…

– Что?! Нет, я ни с кем не спала! Э-э-э… ну уж точно с момента последней потери памяти. Я только одного понять не могу.

– Чего именно?

– Почему мы с… ним не предохранялись?

– Мне это тоже не очень понятно, – с иронией в голосе сказала Джессика. – Будто было нечем…

– В смысле?

– Ну, в нашем мире… достаточно контрацептивов. Просто предостаточно. Да и ты до своей последней амнезии не очень-то о детях задумывалась…

– Точно? Ты уверена?

– Ну, в отличие от тебя, я память не теряла. Слушай, а чего врачи раньше этого не обнаружили?

– Говорят, обнаружили. Но почему-то именно сегодня они вдруг забеспокоились и взяли у меня какую-то… пробу…

– Какую еще пробу? – удивилась Джессика.

– А вот! – с этими словами Каролина приподняла футболку, открывая живот.

На животе девушки была маленькая красная точка. Джессика наклонилась, чтобы рассмотреть поближе и спросила:

– Это что – мол-игла?

– А… не знаю… но они что-то такое говорили… А что это такое?

– Мол-игла?

– Да.

– Это специальная игла для взятия анализов и некоторых уколов. Она настолько мелкая, что ею можно колоть человека даже не цепляя нервов. Организм при этом практически не замечает ее присутствия и очень быстро замещает ткань, проколотую ею. Ее диаметр, насколько мне известно, меньше, чем одна клетка твоего организма. А если и не меньше, то очень к ней приближен.

– Если она такая маленькая, то чего следы после себя оставляет?

– В том то и дело, что именно оставляет. Точка на животе – это вообще-то органическая краска, оставленная у тебя под кожей, буквально на выходе иглы.

– Зачем?

– Чтобы знать, что тебя ею кололи.

– Зачем?

– Ну… она, хоть и уже достаточно давно изобретена, достоверно не было изучено, действительно ли она не приносит никакого вреда или все-таки ей нужно пользоваться осторожно и не тыкать часто в одно и то же место. Точку оставляют, на всякий случай. Это заодно информирует врачей, что тебя недавно кололи. Недели через три краска растворится.

– Подожди, – Каролина опять задрала футболку, – а куда они меня ею кольнули?

– А ты угадай… – и Джессика невесело улыбнулась.

Лицо Каролины переменилось. Она резко встала. Джессика схватила ее за руку.

– Ты куда?

– Пойду им веселую жизнь устрою!

– Не надо.

– Почему это?

– Присядь, я расскажу.

– А я стоя послушаю!

Джессика силой притянула ее ближе и прошептала:

– Сядь, дура, пока они не заподозрили, что ты не с тем, с кем можно, разговариваешь. Тебе же хуже будет, если они не дадут мне тебе рассказать то, что я хочу. Тебе хуже будет и твоему ребенку.

Каролина, сама не зная почему, повиновалась. Джессика отпустила ее руку, воровато осмотрелась и тихо спросила:

– Скажи, твои родители сильно настаивали на том, чтобы ты сделала аборт?

– Э-э-э… – задумалась Каролина, – сильно. Даже очень. А что?

– Черт. Это херово.

– Почему?

– Потому что тут есть мол-иглы… как оказалось.

– Не понимаю.

– Сейчас поймешь. Мол-иглы на данный момент – это дорогая и редкая штука. Помимо всего прочего, этот тонкий инструмент требует еще и специальной подготовки перед использованием. Раз тебе уже делали укол, значит, специалист в этой клинике имеется. Любого специалиста этого класса учат делать свою работу исключительно хорошо, ибо одно неосторожное движение могло бы запросто сломать иглу прямо в тебе. Это же в первую очередь зависит от того, что ты не дергаешься во время укола. А, логично предположить, что не дергаться ты можешь только, если тебе не больно. Значит, специалистов нужно обучать так, чтобы они умели колоть, не попадая иглой в нервные окончания. Ну вот они и умеют «засаживать» иглу так, что ты и ухом не поведешь. И ничто не мешает им отсоединить иглу от механического шприца. Так как на осмотр ты все равно обязана ходить из-за своей амнезии, то и доступ к твоему телу врачи также будут иметь. И тогда вколоть тебе какую-нибудь хрень мол-иглой так, что ты и не заметишь, можно в любое время. А после этого у тебя произойдет выкидыш «типа естественным образом». Насколько я знаю, ваша семья на хорошем счету в этой клинике и родители могут запросто пригласить многих докторов и к вам домой… например, когда ты спишь.

– Что… а моего мнения уже никто спрашивать вообще не собирается?

– Солнышко, да они все так могут провернуть, что тебе их и обвинить будет не в чем. Да и не заподозришь ты ничего. И если бы я тебе сейчас не рассказала про мол-иглы, то недельки через две у тебя бы произошел выкидыш, тебе бы поставили диагноз «какая-то гормональная муита», провели бы курс восстановления, который на самом деле был бы курсом избавления от последствий введенного тебе препарата. И уже через три месяца ты была бы вновь здоровой женщиной, способной рожать… ну, с тем лишь нюансом, что первенца твоего бы слили в канализацию… но это не страшно, ведь о тебе позаботились и восстановили здоровье! И поверь мне – эти позаботятся еще не раз.

– Но почему? Я хочу этого ребенка!

– Тише, не ори…

– Почему мои родители настроены против меня? Какая разница от кого я залетела, если меня все устраивает? Это мое тело и мой ребенок и я сама хочу решать судьбу и того и другого.

– Солнышко, на этой планете такие, как ты, не имеют на самом деле прав ни на свое тело, ни на свою жизнь.

– Что? Ты это к чему?

– Это сложно объяснить… Но я могу показать, на чужом примере.

– Покажи, – глаза Каролины загорелись нездоровым любопытством.

– Ладно, пошли.

Они обе встали и пошли. Джессика вела Каролину по помещениям клиники достаточно долго. Лечебный комплекс был большим. Когда Каролина была тут в прошлый раз, она поинтересовалась у родителей почему он так велик. Те ответили, что это издержки колониального принципа строения городов за пределами колыбели человечества – Земли. Вроде бы удобней концентрировать в одном месте больницы, склады, помещения администрации и так далее. А на вопрос: «Получается, наша планета была когда-то колонизирована?», родители ей ответили: «Конечно. Трудно спорить с тем, что практически любая развитая цивилизация галактики начинала когда-то с одной единственной планеты. У людей это была Земля». Правда, сейчас Каролине не хотелось думать о родителях. Ее намного больше интересовала, куда же ее собственно ведут. Что она и озвучила:

– А куда мы идем?