Текст книги "Первый рейд Гелеарр (СИ)"

Автор книги: Александр Саргарус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 62 страниц)

Где-то так Алекс объяснял тогда, когда, наконец, рассказал то немногое, что ему уже известно о нас. Самые первые блоки он и его спутницы снимали еще на LV-426. Но, то ли ввиду того, что на той колонии дел и так было много, да еще и рухнул тот злополучный корабль, то ли потому, что они, судя по всему, проверяли, насколько успешно пройдет это действо, основную часть уже отсутствующих на данный момент блоков Алекс снимал во время перелетов. И еще что-то перед своим отлетом. Ну что же, может ему… им виднее, когда и сколько… Однако мне не очень нравились спонтанные всплески воспоминаний, причем часто состоящих из частей, практически не связанных между собой. Они обычно заставали меня и других моих товарищей по несчастью при разных, не всегда подходящих, обстоятельствах. И вот сейчас был один из этих моментов.

Я сидел на ковре и крутил в руках какой-то игрушечный транспорт. Судя по тому, с какой высоты я на это смотрел, мне было не более четырех лет. Ну, может, четырех с половиной. Рядом со мной находилось еще несколько детей, но я не обращал на них внимания – я пытался разобрать автобус. Даже не знаю, каким образом, но я видел, что у меня за спиной стоят трое взрослых и изучают меня. Видел я это не глазами. Еще я знал, что общались они без губ. Но старался не обращать на это внимания. Я откуда-то знал, что ничего хорошего мне это не сулит. Мне хотелось провалиться сквозь пол или чтобы внезапно появились родители и забрали меня. Но только сейчас уже не детским умом я понимал, что это лишь отсрочило бы неизбежное.

Потом они одновременно кивнули воспитательнице, и она подошла ко мне. Сейчас, переосмысливая эту ситуацию по-другому, я даже не знаю, что думать об этой женщине. Знала ли она, кому в руки отдает, пусть даже на время, маленького мальчика из детского садика, чужого ребенка, за которого была в ответе? А если знала, то зачем же отдала? Да, я понимаю, что с тех пор как людей обладающими неординарными способностями стало появляться на свет в разы больше, чем раньше, прошло не так много времени. Но ведь если человека еще с детства настраивать на то, что весь мир его сторонится, пытается то ли изучить, то ли использовать "по назначению", то есть загубить жизнь, пытаясь искупить вину за то, что родился, став рабом общества, которое на тебя смотрит, как на прокаженного, в конце концов, что же вырастет из этого индивидуума? Человек? А может загнанный в клетку монстр? Но людям не свойственно задумываться о последствиях…

Воспитательница подняла меня с пола и за ручку повела в медпункт, по дороге заговаривая зубы тем, что типа мне надо сделать прививку, чтобы в будущем я не болел, рос здоровым и сильным… ну и прочей ерундой, которую говорят детям, скрывая от них правду. Будь я постарше, за эту… чушь, за заговаривание зубов, за то, что вот так вот просто она отдает ребенка в чужие руки, я бы… я бы… голову ей проломил. И не посмотрел бы что женщина. Ведь абсолютно неважно, чем я тогда обладал. Нельзя так с детьми поступать. Если она боялась, то чего? Будущего? С каждым годом таких как я становилось все больше. Это нужно было принять как факт и учится жить с этим. А не уподобляться той же инквизиции. Сколько столетий прошло, а люди по-прежнему делают чудовищные глупости из-за страха. Прав был Алекс, говоря, что общество надо воспитывать, что такие вещи должны быть искоренены в детстве. Какой же я сейчас был злой! Но тогда что я мог сделать? Ничего. Я ведь был маленьким "наивным" ребенком в руках взрослых воспитателей.

Возле медпункта на лавочке сидела медсестра. Когда мы проходили мимо, она посмотрела на меня взглядом, полным тоски и стыда. Когда наши глаза встретились, мне даже показалось, что она готова разрыдаться, взять меня за руку и не пустить в кабинет, чего бы ей это не стоило. Но она лишь отвернулась и уставилась куда-то в сторону. Будучи еще ребенком, я бы вряд ли понял, почему она поступила так. А сейчас мне достаточно было только одно мгновение видеть ее глаза, и я понял все. Она тоже была молодой матерью и, судя по всему, она только выписалась из декрета. Они ее запугали. Не знаю чем. Одно знаю – на самом деле очень несложно надавить на любую мать, если пригрозить ей чем-то, касающимся ее собственного ребенка. И, несмотря на то, что ей было больно так поступать, она не сделала ничего, чтобы не пустить меня к ним, выбора у нее не было.

В медпункте на месте медсестры сидел какой-то мужчина лет сорока. Он был высоким, светловолосым, худощавым, но державшимся властно, человеком с пустым взглядом. Последнему тогда, в детстве я, вероятно, не придал никакого значения. Меня усадили на стул прямо напротив него и нас оставили наедине.

Мужчина некоторое время что-то писал, потом отложил ручку, сделав широкий жест рукой, поправил волосы и посмотрел на меня. Меня вновь охватило желание провалиться сквозь землю. Затем он заговорил:

– Здравствуйте, молодой человек. Меня зовут Альберт Хастингс. Я представляю одну организацию, которую интересуют такие необычные молодые люди, как вы. Мы занимаемся воспитанием ваших особых качеств, чтобы вы не могли навредить окружающим.

– Извините, дяденька, но вы… но я такой же как все.

– Не надо врать мне, молодой человек. Вы же видите вещи, которые не видят остальные дети?

– Нет.

– Ну не хочешь так, значит, будем говорить по-другому. Ты любишь своих родителей?

Ну и что должен был ответить четырехлетний ребенок?

– Чего молчишь?

– Люблю.

– И ты не хочешь, чтобы твоих родителей другие обвиняли в том, что они вырастили монстра?

– Но…

– Ты еще маленький и не понимаешь, как на самом деле к таким, как ты, относятся родители других детей. А заодно и к твоим маме и папе. Я не предлагаю тебе их переубеждать, я предлагаю сделать так, чтобы им не на что было жаловаться.

– Но я никому ничего…

– Я знаю, что ты хочешь сказать. Окрою тебе секрет – я тоже когда-то давно пытался доказать взрослым, что я не опасен. Я тоже никому ничего плохого не делал и не собирался. В результате моих маму с папой заставили отдать меня в специальный приют, в котором я и вырос и больше никогда не видел своих родителей. А мне тогда никто не предложил того, что я сейчас предложу тебе. Ты же не хочешь остаться без мамы и папы? Ну, чего молчишь? Так хочешь или нет?

– Я к маме хочу.

– Она скоро придет с работы и тебя заберет. А до этого нам надо с тобой решить кое-что.

– Я сейчас к маме хочу.

– Ты мне не ответил на вопрос. Хочешь остаться без родителей? Хочешь, чтобы маме запретили тебя видеть? Хочешь, чтобы тебе запретили появляться дома?

– Нет.

– Ну, вот и умница. Тем более что от тебя ничего не потребуется. Ты будешь продолжать ходить в садик и играться с другими детьми. Все что надо, мы сделаем сами, ты ничего и не заметишь.

– Это… Это как уколы?

– Извини, не понял.

– Нам тетенька делала, она тоже говорила, что будет не больнее комарика, а у меня потом сильно болела рука.

– Но это было необходимо. Если бы тебе тогда не сделали больно, неизвестно чтобы с тобой было дальше. Но… это даже лучше, чем уколы, здесь тебя никто ничем колоть не будет.

Только сейчас, имея за плечами опыт общения с Кармен, Алексом и Джессикой, я понял, зачем был весь этот бессмысленный разговор. Он меня сканировал.

– Обещаете?

– Клянусь мамой! – сказал Альберт, подняв правую руку.

– Зачем вы клянетесь мамой?

– Чтобы ты знал, что я тебя не обманываю. Мне важно, чтобы ты мне поверил.

Я и сейчас не понял, зачем ему это было нужно, но мне почему-то казалось, что вовсе не из благих намерений. Но тогда он меня убедил. Альберт понял это и тепло улыбнулся.

– А вы сможете меня сделать, как остальных детей?

– К сожалению, это практически невозможно. Однако постепенно мы найдем тебе друзей, таких же необычных, как ты…

Неожиданно даже для Альберта, за окном что-то громыхнуло и за его спиной стекло разлетелось вдребезги. С улицы долетели звуки сирен на аэромобилях. Судя по тому, что я мог видеть со своего места, то окна повыбивало и в находящихся поблизости домах. Альберт повернулся к разбитому окну и долго смотрел куда-то вдаль, потом повернулся ко мне. Кажется, я выглядел испуганным, потому что он перегнулся через стол и потрепал мою шевелюру.

– Вот видишь, одну девочку мы уже нашли.

– Это… это сделала девочка? Такая как я? – перепугано спросил я.

– Верно.

– А кто она?

– Ее зовут Кармен. И, как видишь, она может навредить другим, несмотря на то, что, как и ты, этого не хочет. А мы ей поможем справиться со своими способностями.

– И она больше так делать не будет?

– Нет, не будет.

– А вы ей больно не сделаете?

– Нет, конечно. Мы детей не обижаем. Мы им только помогаем.

– А много нас, таких?

– С каждым годом все больше. Когда-нибудь все будут такими, как мы, и больше никто ни на кого косо смотреть не будет. Но нам с тобой до этого времени дожить не суждено. Ладно, молодой человек, разговорились мы тут с тобой.

Альберт нажал какую-то кнопку на столе, и в дверях моментально появилась медсестра. Кажется, она плакала. Но завидев меня, вздохнула с облегчением. Интересно, чего она опасалась?

– Значит так, этот ребенок теперь входит в специальную правительственную программу по оказанию "особой" помощи детям. Программа эта новая, их родители еще о ней не слышали и могут нас неправильно понять. Еще они могут поднять панику, искать никому не нужную справедливость, а в некоторых, особо одаренных случаях, даже начать отказываться от воспитания своих детей. Разумеется, это никому добра не принесет. Поэтому им знать ничего и не надо. Вам всего лишь придется подмешивать тем детям, которым мы скажем, специальную вкусовую добавку. Не волнуйтесь, она совершенно для них безвредная и имеет приятный вкус и аромат. Добавка успешно прошла все тесты на животных, о чем уже завтра мы представим вам все соответствующие документы, сертификат качества будет прилагаться к каждой коробке. Уже через неделю мы приедем, проведем еще один медосмотр. Если все пойдет нормально, то буквально через пару дней вы сами увидите у детей улучшение. Единственное на что не стоит обращать внимание, так это на то, что у них временно появится забывчивость. Они могут не вспомнить даже того, что разговаривали со мной. Но это нормально, это попозже пройдет. Все, оставьте нас еще на пару минут.

Медсестра молча кивнула и вышла. Альберт повернулся ко мне и сказал:

– Смотри, все оборачивается совсем неплохой стороной для тебя. Но сейчас я сделаю кое-что.

– Вы мне сделаете больно?

– Прости, но я обязан. А больно тебе не будет, обещаю.

– Что вы хотите… – точно не помню, это я тогда сказал или уже сейчас подумал, но в любом случае я не сумел ничего сделать.

В глазах у Альберта в прямом смысле слова загорелся огонь. Дальше воспоминание обрывалось…

ГЛАВА 2

Терял ли я сознание? Не помню. Может я просто уснул… хотя как и почему? Неужели в такой ситуации человек способен неожиданно заснуть? Я только внезапно для себя осознал… как будто бы разум ко мне вернулся. Или мне его вернули. Постепенно я стал вспоминать, как тут очутился. Но вместе с воспоминаниями пришли и вопросы. "Последний странник". Это было одно из нескольких слов, которые я услышал перед забвением, наряду с воплями, требующими от меня подчинения. На которые я не отреагировал… почему-то. Вот интересно, по каким признакам Тартуров опознал корабль? Надо будет спросить у него на досуге… Если конечно теперь этот самый досуг у меня когда-нибудь будет.

"Последний странник"… Я что-то слышал о нем. Но раньше я думал, что это сборный фольклорный образ наподобие "летучего голландца", только более современный. Им, небось, старые пилоты и капитаны пугают молодежь. А заодно и интригуют и подталкивают к поискам приключений на свое филейное место. Ведь даже во времена "летучего голландца" истории о нем никого не удержали от походов в море в поисках… а что, кстати, искали древние мореплаватели? Фиг с ним, все равно не помню. Но похоже что "странник", в отличие от мифического собрата прошлого, все-таки существовал. Хотя с другой стороны, мало ли что людям может почудиться в такой ситуации. Может это был простой браконьер? Или какое-то секретное правительственное судно?

Да, я не хотел верить в то, что меня атаковал миф! Ведь еще с утра спросил бы меня кто-нибудь о вере в существование "странника", я бы пальцем у виска повертел и в придачу влепил бы пару нарядов вне очереди… может быть влепил бы, если бы спросивший был в моем подчинении… Но один вопрос мне таки не давал покоя: что, мать его, все-таки произошло?

Собравшись, наконец, с мыслями, я осознал, что нахожусь в гиперпространстве без защитного энергетического поля. Никто не знал, что случалось с предметами и людьми, если они надолго оставались здесь без этого самого поля, но раствориться в небытие мне никак не улыбалось. Надо было что-то делать. Я подергал рычаги основной и обратной тяги. Машина все еще не подчинялась. Я пощелкал тумблерами. Ничего не реагировало. Я отметил про себя плюс в полной автономии системы жизнеобеспечения. И она, в отличие от всего остального, работала. Я еще раз подергал рычаги основной тяги и попробовал внутренний компьютер. К моему удивлению, он тоже запустился. Я задал ему провести полную диагностику и откинулся в кресле.

В каком положении я находился? Меня уже искали и, возможно, даже Каролина знает. Она, наверно, себе места не находит. Но сейчас я ничего не мог поделать. Тем более что беспокойство о моей дальнейшей участи было вполне обоснованным. В конце концов, у меня были все шансы больше никогда не вернуться не то что к своим, а вообще. Так как до окончания диагностики мне все равно нечего было делать, я попытался подумать. Но в голову приходили мысли только о нашем недавнем разговоре с Джессикой.

Интересно, что она имела ввиду, говоря "пойдет вразрез с твоим понятием о здравом смысле"? Неужели она задумала что-то такое, что мне может категорически не понравиться, даже если попробовать представить, что я целиком и полностью ей доверяю? Или это она так, чтобы в чем-то увериться? Вот только в чем? Может Джессика действительно хочет нам помочь, но, кажется, она сама немного побаивается наших способностей. Вернее, возможных последствий от них, которые, кстати, известны только ей и еще, наверно, Алексу. Тут я вспомнил, как я стартовал перед нарядом из дока, и у меня окончательно испортилось настроение. Надо будет бригаду спросить, как это они проверяли истребители перед вылетом, если у меня приключилось неожиданное отключение двигателя? Помимо всего прочего я бы там мог разбиться о корпус базы…

Осознание того, что рядом кто-то есть пришло неожиданно, но не резко. Будто я знал это, но никак не мог разобраться в ощущениях. Я посмотрел через купол. Темные сине-оранжевые бесконечные энергетические потоки вместо черной глади с белыми точками – так выглядело гиперпространство изнутри. Когда смотришь на него, даже находясь под защитным полем, всегда появляется ощущение дискомфорта, будто окружающее тебе чуждо. Чуждо глубже, чем каждая отдельная клетка твоего тела, чем каждая молекула воды в тебе, намного глубже, чем твоя суть. Описать словами это сложно, но когда в первый раз сюда попадаешь, все понимаешь и так. Сама материя гиперпространства отталкивала все естество, которое ты привык ощущать еще с детства, которым ты сам являлся. Но здесь явно было что-то оттуда, откуда пришел я. И я это чувствовал.

Я прищурился. Не знаю, как у меня это получилось, но, кажется, я включил какое-то "особое зрение". Невидимый корабль, плавающий буквально у меня перед носом, стал проявляться, переливаясь неестественными оттенками разных цветов.

– Кажется, нет смысла больше прятаться. Не напрягайся, я выключаю хамелеон.

Сказать, что я был удивлен слышать голос в своей голове, значит – ничего не сказать. Я шарахнулся так, что, не будь пристегнут к креслу, разбил бы головой купол. Или себе голову, которая явно была не такая крепкая, как особо прочное стекло, накрывавшее кабину. У меня заболело в боку. Корабль на миг пропал, а потом опять проявился, но уже в нормальном естественном цвете. Это был "Последний странник". Я ненароком опустил взгляд себе на ноги. И увидел, то чего не захотел бы видеть никогда. На моих коленях, просунутая между ног лежала голова Анжелины и смотрела на меня. Тела ее я не видел. Наши взгляды встретились.

– НЕ СМОТРИ ЕЙ В ГЛАЗА!!! – прокричал голос в моей голове.

Я только-только стал подумывать о том, что у меня начались очередные галлюцинации, а что теперь думать уже даже не знал. Я резко вскинул голову и стал жадно выискивать взглядом того, кто это сказал. Разумеется, если судить трезво, то это было глупо. Даже если кто-то сейчас копался у меня в голове, то он явно был на борту корабля, и мне вряд ли бы удалось его разглядеть. Но с другой стороны, если он видел меня – а раз знал о том, кто лежал на моих коленях, то наверняка видел, ведь даже для чтения мыслей нужно как минимум знать, где находится тот, кому в голову ты собираешься лезть – то, соответственно, и я мог бы увидеть его. Но, к сожалению, по-прежнему мне виден был только корабль, на котором никак не мог разглядеть ни одного иллюминатора. Много лет спустя Джессика объяснила мне, что на самом деле я ошибался в своей логике. Но тогда я таких подробностей не знал.

– Кто вы? – спросил я в пустоту.

– Капитан "Последнего странника", – ответил голос. – Мог бы и догадаться.

Голос явно был искусственно измененным. Значит, у его хозяина были причины не выдавать себя даже голосом. Однако я все-таки смог различить какие-то знакомые интонации. Откуда, правда, знакомые? Это у неизвестного-то капитана на мифическом-то корабле…

– Откуда вы знаете о ней?

– О ком?

– О… – я опустил глаза на колени. Анжелина сверлила меня взглядом.

– НЕ СМОТРИ ЕЙ В ГЛАЗА!!! С ПЕРВОГО РАЗА НЕ ПОНЯТНО?!!

– Ну, вот откуда вы о ней знаете? – спросил я, поднимая взгляд.

– Я о ней толком ничего не знаю. Зато знаешь ты.

– Как это?

– Как надоест получать ответы прямо в голову, включишь рацию, – по тому, как голос произнес последнюю фразу, я вдруг понял, что он женский.

Почему бы и нет? Хуже не будет, зато общаться привычнее. Я щелкнул тумблером и в ухе у меня зашипело. Потом стало тихо, и голос в рации спросил:

– Ну что, так лучше?

– Удобнее. Вы мне не ответили…

– Ты еще мало знаешь о вещах подобного рода, а объяснять все с начала у меня нет ни времени, ни желания. Одно могу сказать наверняка: лучшая защита от этого – стараться не поддаваться ему, то есть не смотреть ей в глаза.

– А почему?

– Потому что глаза – самая уязвимая часть при ментальной атаке. Даже если ты сам ее себе устраиваешь.

– Какой еще атаки? И как я могу ее себе…

– Той, которой ты сам подвергаешься, каждый раз, когда приходит она.

– Так она реальна?

– Только для тебя. Она сидит в твоей голове.

– Как это?

– Билл, я не собираюсь давать тебе справки по тому, что тебе еще предстоит понять в не очень отдаленном будущем. Если захочешь узнать подробности, спроси у Джессики, что такое сементарис.

У меня внутри все похолодело. Откуда она знает про Джессику? Джессику, столь неординарную личность… не говоря уже о том, что она знает мое имя…

– Откуда…

– Не забивай себе голову ерундой. Это пока что не твое дело.

– А, между прочим, при первой встрече положено представляться. Меня вы знаете, а вы…

– Пойдем, я тебе что-то покажу.

"Последний странник" резко развернулся и полетел прочь. Я дернул рычаг задней тяги, но ничего не произошло. Меня опять начала одолевать паника, мне не хотелось оставаться наедине с ней.

– Я не могу лететь!

– Ой, прости. Совсем забыла.

Все-таки я правильно опознал, что голос был женским.

От ее корабля отделилось что-то очень маленькое и устремилось ко мне. Как только оно коснулось корпуса моего истребителя, на мгновение я увидел на куполе снаружи едва заметную энергетическую рябь и сзади мерно загудел реактор.

– Ну, вот и все. Догоняй!

Пролетев еще немного "Последний странник" выпрыгнул из гиперпространства. Я последовал за ним. Своих двигателей для прыжка я не имел, поэтому пришлось воспользоваться уже открытым порталом. Судя по тому, насколько недолго мы летели в гиперпространстве, то место назначения было относительно недалеко от нашей базы. Если, конечно, я не терял еще и по дороге сознания. И пока я был в отключке, меня не отнесло куда-то… в сторону… или вглубь… даже не знаю, как точнее выразиться. Насчет этого у меня закрались сомнения. Но они были необоснованны.

Как я и ожидал, по ту сторону портала оказался все тот же сектор TX, только противоположный его конец от места нашего сегодняшнего патрулирования. И, как ни странно, я сразу же узнал, где именно мы находились, даже не опуская глаз на карту и сканер. Слишком много воспоминаний у меня было связано с этим местом.

– Узнаешь? – спросил голос в ухе.

– Да, кажется. Но только зачем вы меня сюда притащили?

– Я же сказала, показать кое-что.

– Что?

– Смотри сам.

Не совсем понимая, что она имеет ввиду, я посмотрел через купол. Недалеко от нас располагалось новообразованное облако астероидов, заменивших собой еще совсем недавно существовавшую здесь планету TX-15462. Камни на фоне звезд и туманностей. И все.

– Я ничего не вижу.

– Так уж ничего?

– Только кучу астероидов, космос и звезду неподалеку.

– Ты не так смотришь. Посмотри так, как просмотрел мой корабль сквозь хамелеона.

– Сквозь какого еще хамелеона?

– Был бы любознательнее, давно бы уже выяснил это у своих командиров. Система маскировки, которую я использовала, в народе называется "хамелеон".

– А я что сквозь нее смотрел?

– А ты еще не понял этого?

– Чего именно?

Но последний вопрос был лишним. До меня, кажется, стал доходить смысл ее слов. То, что я увидел ее корабль, окрашенный неестественными оттенками, не означало, что он такой странный. Я его просто так увидел. Вот только знать бы еще как это "зрение" работает.

Я попытался по-особому посмотреть на астероиды. Но ничего не менялось, ни цвета, ни… даже не знаю чего еще. Я попытался снова и вновь тщетно.

– Так, а что я должен увидеть? И куда мне смотреть?

– А ты не видишь? Это вокруг нас. Мы сейчас среди него.

– Опять эти загадки! Вы случаем с Алексом… хотя чего я спрашиваю, подозреваю, что знакомы. Про Джессику же вы откуда-то знаете.

– А это тут, кстати, совершенно не причем. Но раз ты не можешь это увидеть, пойдем другим путем. Что это у тебя на коленях?

Я машинально опустил взгляд, совсем забыв про нее. Там по-прежнему лежала голова Анжелины. Второй раз за сегодня я шарахнулся так, что что-то себе потянул в боку. Рот Анжелины растянулся в широкой леденящей душу улыбке. Не смотреть ей в глаза! Надо не забывать об этом. Я поднял взгляд… и обомлел.

Сквозь купол я больше не видел космоса. Ни звезд, ни астероидов, ни ближайшего светила, ни отдаленных галактик. Ничего. Только что-то пульсирующее, черное и, кажется, живое. Или не совсем живое. Я не видел, но знал, что оно ищет щели и пытается проникнуть внутрь ко мне. Это было что-то больное, я нутром чуял агонию, пропитанное чернью, болью и ослабляющее все чувства восприятия… вещество… естество… существо… а хрен его знает что!

Меня одолевал ужас. Я не мог понять, что это такое, но оно теребило мою душу неописуемым ужасом. Я резко развернул истребитель и обомлел еще больше. Оно обволокло все, всю вселенную. Я посмотрел на сканер. Что за чушь он показывает? Какие астероиды неподалеку? Какие внутренние врата сектора? Какой крейсер рядом со мной? Ничего же нет. Я не вижу ничего!

Я выжал максимум на основные двигатели, и машина рванула вперед. Не знаю почему, но я направился по показаниям сканера в сторону врат. Почему эта развалюха такая медленная?! Мне было все равно, что творилось вокруг. Плевать, что на коленях лежит голова девушки, которая уже давно мертва и улыбается мне. Какая разница, что в ухе говорит капитан мифологического корабля. Только бы выбраться отсюда! Быстрее! БЫСТРЕЕ!!!

Я несся с такой скоростью, которую только мог выжать из своего истребителя. Мне глаза застилала пелена ужаса. Что-то гавкало у меня в ухе, но я не обращал на это внимания. Только бы найти выход… В ухе гавкнули громче и настойчивее. Да наплевать на все… но где-то в глубине подсознание подсказывало, что мне говорят что-то важное и в третий раз я расслышал крик:

– БИЛЛ, ВРАТА!!!

Я пришел в себя и понял, что через две секунды размажусь о врата перехода. Я резко дернул штурвал, произвел умопомрачительный маневр, уклоняясь от портальных колец, и сбросил тягу, когда был уже на безопасном расстоянии. Немного переведя дух, я спросил:

– Что это было?

– Ты о чем?

– О том… – и я запнулся. До меня вдруг дошло, что вокруг расстилается в безграничные дали все тот же старый привычный космос. Никакой пульсирующей черноты, пронизывающей до глубины души не было.

Вдалеке виднелось облако астероидов, надгробный камень по планете, существование которой прекратилось из-за людей и по их вине. Ближайшая звезда все так же была похожа на небольшой теннисный шарик.

Я попытался собраться с мыслями. Что же я видел? Неужели помешательство? Нет! Она меня сюда притащила, чтобы показать мне это. Я увидел, так что пусть не юлит.

– Нет, так не пойдет. Вы же сами говорили, что я должен это увидеть. Я увидел и…

– Ты знаешь, что это было?

– Нет, – честно признался я, не особо горя желанием когда-нибудь узнать. С другой стороны хотелось бы все-таки выяснить, что это такое. Так, на всякий случай.

– И никто еще толком в этом мире не знает. Даже те, кто может действительно с этим что-то сделать, кто может прекратить его распространение, осведомлены об этом явлении еще меньше твоего. И что самое страшное – еще не пришло время, чтобы они это поняли. Такие вот дела.

– Но вы же знаете! Так расскажите им.

– Они меня не послушают. И тебя тоже. Потому что они еще не готовы в это верить. Для всего в нашем мире отведено свое время. Сегодня это будет распространяться. А когда-то его уничтожат не без твоей помощи. А если тебя интересует, почему нам не поверят прямо сейчас, то я тебе объясню. Тебя не послушают, потому что ты не должен знать даже в принципе о таких вещах, даже отдаленно слышать. А мне – потому что они меня… недолюбливают. У меня не слишком хорошая репутация.

– А какой резон мне вам тогда верить?

– Никакого. Поэтому для начала я и показала тебе это, чтобы ты убедился в его существовании до того, как узнал обо мне что-то нехорошее и у тебя не появились основания мне не верить.

– А что оно вообще такое?

– Чума этого мира. Его, если можно так сказать, раковая опухоль. Результат союза алчности одних, подлости других, безразличия ради выгоды третьих, а также вездесущего неуемного любопытства в исследовании физических законов этого мира и необдуманных попыток изобретения технологий, стоящих на службе не тем, кому нужно.

– Секундочку! У меня сейчас голова закипит от таких объяснений.

– А я и не собираюсь тебе ничего объяснять толком и растолковывать по понятиям. В свое время тебе более популярно объяснят те, кому ты расскажешь о его существовании.

– Я расскажу?

– Да. Я привела тебя сюда не посвящать в тайны основ мироздания. Ты должен был увидеть, чтобы потом, когда придет время, вспомнить об увиденном и рассказать кому нужно. От этого зависит больше, чем ты можешь себе представить.

– А почему именно я? Почему не вы?

– Потому что ты один из немногих обладаешь этим своим особым зрением. А почему не я… об этом ты тоже узнаешь в свое время.

– И что значит "когда придет время, вспомнить об увиденном"? Вы что действительно думаете, что такое можно забыть.

– Я тебе помогу.

У меня прямо на куполе открылись огромные глаза. Черные без белков, обрамленные какой-то темной-темной дымкой, они были будто нарисованы на стекле с наружной стороны. Но только они двигались. Я почти потерял дар речи. Единственное, что я успел из себя выдавить, было:

– Кто… вы?..

– Твоя старая и новая знакомая, – последнее, что ответила мне незнакомка уже не через рацию, и в глазах на стекле загорелся огонек.

Не один год спустя я вспомнил все, что произошло со мной в тот злополучный патруль. Память вернулась тогда, когда в ней появилась необходимость. Как и обещала "знакомая незнакомка".

* * *

Темнота. Немного не такая, как раньше. Бесцветная и пугающая, но одновременно теплая и манящая. Знакомое чувство, которое я надеялся больше никогда не ощущать, вернулось. Я находился в пустой комнате. Меня, как раньше, не окружал туман, но чувство постороннего присутствия по-прежнему имело место. Он, а возможно она, был недалеко, но вне досягаемости, совершенно недоступен. От меня уходило что-то неуловимое, что-то дорогое мне. Но во всем чувствовалась небольшая разница с тем, как это было раньше. Я теперь точно знал, что мне все это снится или кажется. Я мог попробовать сопротивляться. Но не успел. Все резко прекратилось и разум, а вместе с ним – сознание, вернулись ко мне.

Я находился в своем истребителе и, судя по всему, в патруле. Сверившись с данными сканера, электронной картой и картинкой за бортом я понял, что нахожусь далеко от одного из запланированных маршрутов. По крайней мере, я вспомнил, как его планировали… недавно… я надеюсь… Но как меня сюда занесло? Я попытался вспомнить. В памяти обрисовались кое-какие ответы. Вспомнил, что проспал и плохо взлетел. Помню, что Джессика опоздала в патруль, но мы с ней заранее обо всем договорились. Припомнились видения, облаченные образом нашей бывшей преподавательницы. Так, кажется, мы преследовали таинственный корабль. Но что было потом? Он на меня напал! Точно, он чем-то меня атаковал. А дальше я, судя по всему, потерял сознание.

Черт! У меня же могли остаться повреждения. Сколько я был без сознания? Что еще могу успеть сделать? Я запустил полную диагностику и стал поспешно ощупывать кабину в поисках возможных трещин. Докуда смог дотянуться, ничего не нашел. Потом я обратил внимание на монитор, где показывался ход проверки. Внизу было написано, что предыдущая успешная проверка завершилась в 14.36 по вкв**, а сейчас было… 15.52? Но я не помнил, чтобы запускал проверку час назад. Я вообще не помнил, чтобы я что-то подобное сегодня делал. Пытаясь вспомнить, что же со мной произошло, почему-то постоянно в памяти всплывал эпизод из моего детства, о том, как меня в детском саду водили к этому странному Альберту и его глаза… засветились огнем, а дальше ничего… ничего не помню. Забавно, но я что-то не припоминаю, когда это вспомнил? Раньше всегда как-то откладывалось, а сейчас… хотя, может это был блок особой сложности. Я ничего во всем этом не понимаю!

Я еще раз посмотрел на карту, потом в открытый космос. Это же место гибели TX-15462. Этот номер, кажется, навсегда отпечатался в моей памяти. И не мудрено. Но что я здесь делаю? Алекс, помнится, уничтожил эту планету с той целью, чтобы она больше никому не навредила. Вернее, что-нибудь с ее поверхности. Но вот я снова здесь. Мистика какая-то!