Текст книги "Время своих войн-1 (СИ)"

Автор книги: Александр Грог

Соавторы: Иван Зорин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 52 страниц)

   – Вот-вот – оно самое! – отзывается Председатель, – А я-то с этим нынче столкнулся, не как-то, а практически. По Псковской области существуют административные распоряжения о запрещении класть пенсионеров в больницы. Не знал? Наказано лечить только амбулаторно! Для сельского жителя – это что? А смертный приговор! Тихий, неявный... Геноцид! Так, кажется, называется? Это когда такое блядство? Государственный геноцид! Если бы только это, так и в иных случаях нелегче. Как нарочно! Например, вот оно: позвони-ка из деревни по срочному, вызови неотложку! Ноль два позвони! Скорая помощь? Как же! Приехали! "Скорая" отказывается приезжать по вызову частного лица – ее должен вызвать сельский врач! Таковы указания! Теперь набрось-ка линейку на сеть деревень района, подсчитай концы, туда-сюда. Да еще в осень по грязюке. Да то, что сельский врач тоже дома не сидит. Потом учти, что собственного телефона у врача нет, как и собственного транспорта. Мобильная у нас не берет. И где есть, там не по карману. А из города "скорая" не приедет все равно – отмазка железная – нет горючего! – везите сами! Или лечите сами! А умения же и возможности сельского участкового врача на уровне медсестры: шприц и анальгин внутремышечно. Даже физиологический раствор при истощении не поставить – нет, да не умеет! – опять-таки столкнулся нынче. Получается, что моих умений и знаний в чрезвычайных ситуациях побольше. Но канцелярщину больничную так и не преодолел. Умерла та женщина, поскольку пенсионерка. Не сразу умерла – растянулось на три недели... Кому мстить? Должен же быть ответчик, раз есть смерть?

   – Закон применимости к себе, – говорит Георгий. – То, что ты делаешь или даже мыслишь другим, может быть применено к тебе. Помнишь 93-ий? Требовали же в прямом эфире актеры и прочие "культурные деятели определенной национальности" убивать "их"? Призывали? Кого собственно – другой вопрос, хотя, в общем-то, и не вопрос вовсе – тех, кто становился на защиту законного всенародно выбранного Верховного Совета СССР. Значит, требования "убить" становятся законными по отношению к ним же и их семьям. Поскольку по их вине русских семей, на русском поле, которое стало для них "диким", поуменьшило.

   – И что это будет? – спрашивает Председатель.

   – Это – справедливость! – жестко без тени сомнений говорит Георгий. – Всеобщая! Для всех! Закон Общины. Закон Русской Правды!

   – Корреспондентку шлепнули по этой самой причине? – тихо спрашивает Председатель.

   – Это кого еще? Политковскую? Она сама себя шлепнула! – заявляет Георгий со всей убежденностью в собственной правоте, гораздо большей, чем достопамятный городничий уверял ревизора про майорскую вдову, что та "сама себя выпорола".

   У Георгия есть все основания так говорить. Главное, конечно, паспорт той корреспондентки, в которым ясно написано, что владелец сего предмета этим отказывается от любого иного гражданства, кроме гражданства США. Паспорт без Присяги на верность опять же не выдается, без собственноручно произнесенных слов, где сказано, что отныне он или она "берет на себя обязательства защищать законы Соединенных Штатов против всех врагов, иностранных и отечественных, на военной, на боевой или гражданской службе..." О чем тут говорить?

   – Поставила себя на защиту интересов США в своем отечестве? Записалась в "пятую колонну" во времена жесткие? Пуля – это закономерность. Чья, откуда прилетела, что хотели этим сказать, кто – дело уже десятое...

   –

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   СПРАВКА:

   Текст присяги при принятии американского гражданства:

   "...Торжественно, добровольно и без каких-либо скрытых колебаний настоящим я под клятвой отказываюсь от верности любому иностранному государству. Мои преданность и верность с этого дня направлены к Соединенным Штатам Америки. Я обязуюсь поддерживать, уважать и быть лояльным Соединенным Штатам, их Конституции и законам. Я также обязуюсь по требованию закона где бы то ни было защищать Конституцию и законы Соединенных Штатов против всех врагов, иностранных и отечественных, на военной, на боевой или гражданской службе. В чем я торжественно клянусь, да поможет мне Бог!.."

   СВОДКА:

   "7 октября 2006 года (в день рождения президента России В.Путина) Галина Политковская, как выяснилось позднее, имеющая, кроме Российского подданства, паспорт гражданки США (выданный ей Посольством США в обход действующих законов), была застрелена неизвестным у подъезда собственного дома в тот самый момент, когда она выносила из машины вторую сумку с продуктами...

   Свое возмущение и озабоченность по этому поводу высказали: президент США – Д. Буш, также Латвии, Литвы, Эстонии, Польши и другие президенты...

   Статьи Политковской носили, как правило, ярко выраженную антироссийскую направленность..."

   (конец вводных)

   –

   – А как же стратегическое? – спохватывается Председатель. – Вон как в телевизоре пугают-обнадеживают – есть, мол, у нас еще кое-какая «сатана»...

   – Российское ядерное останется нерасчехленным. СМИ разрулят этот вопрос как правильный, необходимый, либо найдут – назначат "козлов".

   – Что же вы? Армия!

   "Армия" – выговаривает едва ли не более горше, чем собственное прозвище – "председатель".

   Тут уже и Георгий вздыхает. Вот то-то и оно! Существующий механизм прохождения по воинской службе предназначен для того, чтобы ликвидировать потенциальных вождей. И он успешно работает, оставляя основное поле деятельности тем, кто звезд с неба не хватает, а толпясь на своих ступенях, ревниво поглядывая по сторонам, дожидаются их раздачи. Но сегодня и сама "армия" – только прозвище... Уже к концу девяностых армия, хотя еще и являлась пугалом, но по факту, даже если бы нашлась группа офицеров, которая умудрилась бы поднять какую-нибудь воинскую часть, или даже несколько наиболее боеспособных, но... по своему профессионализму являлась скорее пародией на армию. Настолько непрофессиональная в своих действиях, что выступив, мало отличалась бы от толпы на улице. Но толпа более активна и целеустремленна, солдат же чрезвычайно пассивен. Подавляющее большинство призывников рассматривало свою службу как отбытие некого обязательного, едва ли не тюремного срока, который следует просто пережить, дождаться окончания "обязаловки", отпущенной государством. Появились новые солдатские поговорки, характеризующие собственное к нему отношение: "Если государство считает, что оно нас кормит, пусть также считает, что мы его защищаем!..." Оставалось ли государство в неведении? Или все же поступало так сознательно? И существовало ли на тот момент само государство?

   Россия всегда была сильна общенародным призывом. На войну ли, на общесоюзную стройку или целину, помочь соседу покрыть хлев, убрать сено до дождя, до грозы...

   Армия по призыву сломалась на главном – земля и недра уже не принадлежали Общине (государственному образованию). Знание, что это – совместное владение, что существуют какие-то социальные гарантии общей справедливости, равной для всех, позволяло обществом, призывом этого общества, их защищать. Противный подход размывал понятие Родины. Воевать за чьи-то там нефтяные вышки? – говорили все чаще. Перевод на "профессиональные" вооруженные силы, на "контрабасов" – контрактников, имел под собой логику защиты частной собственности, но не государства. Наемники в собственном государстве защищают только "кассу" – таково их предназначение.

   – Неосмотрительно они так с армией. Армия не только воюет, это, пусть сегодня и плохонькая, но общественная организация. Хоть и ненавижу того слова – "общественная"! – замечает Председатель. – Расплодились на ... ! – вырывается из него грязное словцо. – Опорочили смысл, суть и цели!

   И что тут скажешь? Георгий молчит. Остается только природное: "Воин – не воин" – деление человеческих существ от всех времен. Таковым оно было и будет, как бы не хотелось многим видеть обратное. По духу, не по профессии. В тяжкие времена Россия призывала к себе своих воинов, "людей от сохи и меча", полагалось на них. В мирные – относилась чрезвычайно уважительно.

   Когда общество больно, первый признак – оно пытается измазать, уровнять до себя, до собственной болезни институт воинов. Словно само общество инфицировано на самоуничтожение...

   – Ничего... С потерей Москвы не потеряна Россия, – выдает Председатель знаменитое Кутузовское, искренне считая собственным, выстраданным.

   Георгий же знает – потеряна. Москва – не просто центр опухоли на теле России, она своей властью, словно метастазами, насквозь пронизывает ее. Жрущая, жиреющая, пропускающая через свои липкие руки все, что еще способны дать "территории", рассовывающая по всем углам на "черный день", словно не желая замечать, что этот черный день уже давно стоит над всей Россией... Правда и то, что потомки (если таковые останутся), глядя на нас, будут с недоумением чесать затылки, почти как мы, когда рассматриваем Смутное время – удивляясь, как это можно было допустить до такого?

   – До беды семь лет: не то будет, не то нет! – не вдруг высказывает хозяйка свое понимание ситуации, в большей степени доказывая, что грешна подслушивать за дверьми.

   – Чума на Москву!

   – Будет и чума, – равнодушно говорит Георгий, как человек, который понимает, что не в состоянии что-либо изменить, и в душе на этот счет давно все перегорело. – Этого не миновать. В начале 20-х народишка в Петрограде – тогдашней столице – поуменьшило, аж! в пять раз – те, кого власть не подкармливала пайками – поумирали или разбрелись. Но тогда количество населения Северной столицы было несоразмерно с сегодняшним в Москве и, худо бедно, но держалась-то Россия на собственном продовольственном обеспечении. А сегодня попытайся-ка представить прекращение снабжения Москвы? При том, что собственное ближнее сельское хозяйство загублено напрочь, крестьянство (то, что осталось) питается с огородов, но сверх ничего не сажает, в случае заварухи никуда не пойдут – торговать продовольствием уж точно, но с удовольствием будут грабить транзит – заваленные под откос эшелоны, дачи тех, кто отстроился в глубинке, но чем-то пришелся не по душе, компенсируя все по смыслу лет прежних: "грабь награбленное". Никогда не подсчитывал – сколько продовольственных эшелонов требуется сегодняшней Москве в день? Да что там продовольствие, а протопить все эти блочные дома? Литой железобетон, которому много не надо, чтобы промерзнуть насквозь. Сначала замерзнет все, включая канализацию, потом начнет оттаивать, включая трупы... Следом чума, но до этого много всякого...

   НАТО – США и Европа – будут сидеть на ключевых точках, отгородившись людьми в галстуках, колючкой, частными армиями, голубыми касками, предоставив тем, кто за забором, убивать самих себя до опупения. Время от времени долбая те группы, которые начинают выделяться на общем фоне, объединять вокруг себя "людство" на основе некой идеи. Методики наработаны в Африке, и неплохо (что бы не говорили) действуют в Ираке – нефть-то теперь качается без всякого контроля? А то, что там какие-то сунниты с шиитами разборки устраивают, так это можно перетерпеть, как и то, что солдаты США время от времени гибнут, все это материал расходный, плановый, да и славян можно нанимать – тех же украинцев, а позже и русских... А для охраны объектов в России уже других "поляков" и прочих "подпанове".

   Георгий рисует картину так, как видит ее сам, на основании собственного опыта. Им, которым положено размышлять лишь в выборе средств, но не цели, и уж, тем более, не о некой конечной цели, по характеру собственной деятельности приходилось вникать в большее, видеть аналогии, связывать между собой различные разрозненные факты. Смотреть и видеть – очень разное свойство, знать и понимать – разнится не в меньшей степени. "На троне не бывает предателей!" – писал Николай Карамзин, жестоко ошибаясь, поскольку не дожил до наисовременнейшей "Истории государства Российского". Примеры Ельцина и Горбачева, их личные заслуги перед Западом широко известны, они же – преступления против России, прямое предательство. Заслуги Путина Запад оценивает недостаточно – аппетит приходит в время еды, но, хоть и не было громких дел (вроде расстрела общенародного Парламента или "Беловежского" урезания границ России, отступления ее до пределов 1769 (?), но было множество "тихих", прикрытых дымовой завесой "недовольства Запада личностью Путина" – было и есть: фактически уничтоженная расформированная армия, с одновременным развитием "специальных сил", предназначенных для борьбы с собственным народом, поддержка США в походах "против терроризма", закрытие российских военных баз, "правильно хранимый" Стабфонд, "правильные" банки, куда поступают нефтяные и газовые миллиарды России, "правильные" миллиардеры исключительно правильной неподсудной национальности, в одночасье ставшие владельцами когда-то общенародной собственности... Еврейство раздражает не социальная система государства (какой бы она не была, как бы не называлась), а отсутствие собственного доступа к ресурсам страны, – в этом случае система обязательно будет объявлена преступной.

   К месту ли, не к месту, но, вдруг, вспоминает из записей в тетрадке Михея, что показывал ему Седой, запало глубже всего и сейчас строкой ложилось перед глазами:

   «...Жизнь мирная. Стрижено ли, брито ли, от природы лысо – все одно голо. Хоть кто тебя обобрал – все подчистую. Сам ты, от природы и непутевости собственной, такой неудачник, что ... Надуваешься значимостью градусной, кухонной. И дети от тебя такие же будут. Пока не достанет кому-то характера – а доколе? Но достанет ли?..»

   «...Куда накренился туда и завалят. Но бить будут во все стороны...»

   «...Драка – зрелище занимательное при условии, если сам не участвуешь, пожар тоже красив – если не твое горит. Редко такое увидишь, чтобы дрались на фоне пожара. Красиво. Не знаешь на что смотреть... Жди – зажгут скоро, но – твое. И тебе драться с самим собой. Усядутся в ряды – подзуживать станут. Все отработано...»

   Георгий осознает, что он – мятежник. Подтолкнуть к мятежу русского солдата можно только внушив ему, что он выступает за «Правое Дело». Всякий мятеж идет рука об руку с бандитизмом. Но если бандитизм направлен против оккупантов и их ставленников, он перестает быть таковым по определению.

   Георгий не вдруг пришел к этой мысли. Наверное в позапрошлую осень, когда после сборов остался у Седого "погостить". Ходил с ним на лодке вверх по течению "по лиски", лучший гриб "прозапас" – сушеным хранится очень долго, сохраняя свои необычные качества. Собирали в ведра и носили высыпали в огромные высокие короба, поставленные прямо в лодке. Георгий никогда в жизни не видел таких лисичек, чтобы такие толстенные, тяжелые, каждая больше чем с кулак, верно, только в древних сосновых борах такие и остались.

   – Здесь еще можно найти настоящее, – сказал тогда Седой будто и не про грибы вовсе.

   –

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   В Германии за отрицание Холокоста на пять лет тюрьмы осужден 67-летний гражданин этой страны Эрнст Цюндель (Ernst Zuendel).

   Цюндель, издавший книгу "Действительно ли погибли шесть миллионов евреев?" и управлявший сайтом, публикующим материалы отрицателей Холокоста, в марте 2005 года был выдан Германии Канадой, где он проживал большую часть своей жизни. По происхождению – немец. В свое время, еще молодым человеком, он эмигрировал из Германии.

   В Канаде после десятилетнего процесса он был оправдан, однако под предлогом, что он и его деятельность угрожают безопасности Канады, после двухлетней изоляции или превентивного заключения – был выдан Германии. За публикацию собственных познаний и своих сомнений в Интернете, а также указания и ссылки на аналогичную литературу, которая оспаривает реальность Холокоста, до решения суда он провел почти три года в заключении на основании параграфа 130 ("разжигание вражды между народами")...

   /Reuters/

   (конец вводных)

   –

   Правила войны создаются и выдвигаются по требованиям той стороной, которая побеждает и хочет уничтожить противника при отсутствии сопротивления. Она же требует их неукоснительного соблюдения... Можно ли, достанет ли духа, не выветрился он еще – поступить так, как поступали всегда?

   Не случится же так, что лучшие пойдут по жизни, держа под мышкой томик скоровыдриставшегося новейшего учения: "Пенис – ключ к здоровью" или "Идеология онанизма", в той рассеянной задумчивости, словно получили от главного менеджера по продажам задание на автобиографический рассказ: "Моя профессия – идиот"?

   Европу в основе своей составляют вялые молодые люди, но уже "адвокаты самим себе", способные выдвигать всему собственные и как им кажется – железные аргументы: "В Ираке опасно, так может быть, мы лучше поедем поддерживать мир туда, где не опасно?" Но пошлют, и узнают, что на песке кровь кирпичная, на снегу – оранжевая. По собственной увидят...

   Извилина умеет обнадеживать. Поведал насчет теста, который недавно проводили в Лондоне – стоял очкарик и давал всем, проходящим мимо него, пинка под зад. Два часа раздавал. Оборачивались – он им смотрел в глаза, обвинял, и они... извинялись. За все время тестов сорвалось на двух. Причем, оба русские оказались. Один старенький (должно быть интеллигент-профессор) взял за грудки и все пытался выяснить – на кой, спрашивается, хер козел этот западный такое вытворяет? – второй (не интеллигент), обернулся и сразу же залудил в морду, без выяснений и вопросов – кто таков и почему. На сем те тесты и закончились... Так может, не все для России еще потеряно?

   Георгий с Сергеем ходили смотреть, как Седой детей учит – восстанавливает древние инстинкты...

   – И что тогда сделал Перун?

   – Перун восстановил справедливость! – кричали, перебивая друг друга.

   – А как?

   – Испытаниями! Путем испытаний отделил своих истинных детей от расплодившихся двойников!

   – Кто вы? – обращаясь уже ко всему классу спрашивал Седой – это была старая игра, потому как отвечали разом и с восторгом.

   – Мы дети Перуновы!

   – Уверены в этом?

   – А ты испытай нас!

   – Придет время, испытаю. А пока готовьтесь!

   Разбивались на разминку по парам...

   Георгий и Сергей-Извилина смотрели во все глаза – пища разуму, погоня мыслям – всему есть точки опоры...

   Георгию вспомнилось законное, прямо к месту, высказывание Эдуарда Прейсса изложенное в статье "Высшие задачи молодого офицера по отношению к армии и народу", что обнаружил на чердаке у Михея средь журналов "Офицерская жизнь" за 1907 год:

   "Учителем в истинном значении этого слова может быть только тот, кто изучил природу своего воспитанника. Только тогда он надлежащим образом может поставить дело воспитания. В противном случае оно не будет иметь под собой почвы..."

   Извилине, чьи мысли гуляли удивительными закоулками, представился Летописец Нестор, которому мы обязаны ранними дохристианскими сведениями о себе. Нестор, поскольку в первую очередь был истинным христианином, а потом "летописцем", не поминал язычество добрым словом, не вдавался в рассуждения о предыдущих "жрецах" России, и все последующие историки, не имея от него никаких свидетельств, могли утверждать, что такие жрецы были, исходя лишь из той одной причины, что такие учителя-посредники между человеком и высшей силой были у всех народов.

   Утверждение, возможно, ложное – рассыпается о неоднократно фиксированное историей мнение древних русов о самих себе, что "не божьи рабы мы, но внуки, и чтобы говорить с Богом в посредниках не нуждаемся". Историки, сходясь на том, что нравы у наших предков были самые, что ни на есть, простые, рискованно домысливали, что возможно (опять – только возможно), подобно тому, как существовали выборные между Законом и Людьми, так существовали и выборные (на день или на час) между Богом и Общиной – донести ему просьбу, а то и требование. Понятно, что такое поручалось самым уважаемым, заслужившим этот почет своей жизнью. Были ли они воинами? Несомненно! В те времена всяк был, и воин, и землепашец. А что до учителей, так учителями становились не в силу возраста, а в силу опыта и после такого ранения, что уже не могли нести ратные тяготы. Именно через них подросткам и шла передача практики знаний, все остальное подражание примерам путем игр и игрищ.

   Но учитель всего лишь канал связи от нечто высшего. Между чем? – усиленно, торопясь, словно боясь утерять убегающее, размышлял Извилина. – Между собственными накопленными знаниями? Знания и опыт разве не есть Бог? Бог – лидер среди учителей по накопленным знаниям и опыту. Именно так! Суть есть – какие знания и какой опыт нужен сегодня ученикам России. Жрецы опыта! И здесь – всяк ученик, вне зависимости от возраста. И всяк может стать учителем от практики знаний, и собственной одухотворенности... И пацан, вроде того же Лени Голикова может учить взрослых. Нужны учителя-жрецы, без этого последнего, все – шлак...

   Енисей – чем не жрец?

   Енисей – имя родители дали по названию реки, где пришлось побывать. Редкое имя для этих мест. Встречались всякие, но чтобы Енисей? Но красивое имя, с этим все были согласны. "У Реки спроси!" – это о Седом. "Иудей" – за змеиный ум, понятно, но вот еще: "Харон", "Лодочник", – не за то ли, что немало душ переправил?

   Мало удивительного, что для смерти выбрал место на реке, древней русской реке, где родился, ее начала – воды чистейшей... однако, взял, да и не умер. Река не дала. Но также и Михей, который увидел в нем отражение себе, ждал такого и дождался.

   Седой врос, потому как на родное. Седому не надо "внедряться в почву", он сам "земля", соль и пот этой земли. Вбивая в ум историю прошлую, творил то, что станет историей будущего:

   – "В 1426 году литовский князь Витовт приступил к Опочке, городу Псковскому, с войском многочисленным, в коем были даже Богемцы, Волохи и дружина Хана татарского, Махмета. Жители употребили хитрость: сделали тонкий мост перед городскими воротами, укрепив его одними веревками и набив под ним, в глубоком рве, множество острых кольев; а сами укрылись за стенами. Неприятели, не видя никого, вообразили, что крепость пуста, и толпами бросились на мост: тогда граждане подрезали веревки. Литовцы падая на колья, умирали в муках; другие же, взятые в плен, терпели еще лютейшие: граждане сдирали с них кожу, в глазах Витовта и всего осаждающего войска. Сие варварство имело счастливый успех: ибо Князь Литовский – уверенный, что русские будут обороняться до последнего издыхания – отступил..." И в чем смысл к сегодняшнему дню? В чем урок нам? Кто скажет?..

   – Наглядная диверсия с устрашением!

   – Еще?

   – Что нельзя воевать по правилам, которые предлагает навязывает тебе враг. Особенно сегодня! Правила – это для равных, для спорта, среди друзей, для войны правил нет! Враг нам не ровня! Пришел не честно, уйдешь бесчестно. Бесчестному – бесчестье!..

   Здесь всякому человеку в возрасте должно вспомниться: а ведь, в собственном детстве, только один критерий порядочности существовал – «честно» или «нечестно». Иных не знали или были вторичными. Самовоспитание за счет этого образовывалось. Жадных сторонились – тех, кто все к себе и ничего от себя. Отчего же не у всех это в вынужденном повзрослении удержалось?

   У Георгия был опыт общения с детьми, у которых (как бы это помягче?) "личный счет" таков, что всякому взрослому профессионалу стоило бы заткнуться и задуматься. Глядя на этих, видели кампучийских детей – тех, кого красные кхмеры воспитывали очень своеобразно... Должно быть, с тех пор как существуют дети – существует и пропитанное цинизмом их использование.

   "А ведь идем к тому же, только другой тропой, – думает Георгий. – Всему есть свой стимул. Иногда могучий. После известных событий, из "детишек" с опытом (приемышей красных кхмеров) составили целый интернат. Не отделяя по опыту, и сомнительным заслугам, даже тех, что с 9 лет боевую практику начали, и с этим, как обязательное, поедание печени врага, которого убил сам, чтобы "передались лучшие качества". Но если объективно – тот еще стимулятор! – не только некое "психопатическое" от факта и процесса. Для тех, у кому мясо по жизни не перепадало, должно было вдарить мощно, – печень, любая печень – кислородом богата, витаминами... Ребенок на такое "подсядет". Проникнется мистикой и практикой... Плюс, если обставлялось едва ли не ритуально, где главным являлась похвала взрослых, уравнивающая ребенка до себя, а с этого момента, уже серьезное внимание, демонстративное выслушивание – что скажет "новый равный голос", обращения к нему за советом во всех взрослых делах, и опять всякий раз подчеркнуто..."

   Георгий в то время много расспрашивал, вникал в дотоле ему незнакомое. На войне, пусть неказистое, но если работает, значит, уже не неказистое, а достойное внимания – осторожного ли, но всегда уважительного, как всякий инструмент войны. И что опять интересно, в новой Кампучии, позже опять переименованной в Камбоджу, дети-убийцы в обществе обычных детей, странно – не правда ли? – вовсе не лидеры, старались держаться незаметно, стеснялись своего прошлого, им было понятно, либо внушено, что для нового мирного времени эти навыки нехороши, это надо забыть, отбросить и начать жизнь заново... В обществе с культурой навязанной голливудством, все с точностью наоборот, дети современности готовы смотреть такому "ребенку" в рот – он для них пример кино, он звезда – он прожил свой "фильм-блокбастер"...

   Георгий знает, что при отсутствии стороннего контроля над детскими группами, будучи предоставленными самим себе, они почти моментально самоорганизуются, происходит возникновение иерархии. Совсем как в малых подразделениях войсковой разведки – наиболее приспособленных к выживанию. Очень интересны на этот счет детские банды Латинской Америки, с их жесткой структурой, разделением на боевые звенья, разведкой и даже контрразведкой. Дети изначально ближе к природе, к древней человеческой породе во всей ее чистоте – наивной жестокости. Все это подавляется воспитанием.

   "Мы – дети, – мыслит Георгий. – Мы используем детей, нас используют схожим образом... Мы – хочется так думать – воспитываем... Не зная как, на собственной практике, на том, что пригодится для выживания, попутно вкладывая то, что окажется необходимом для построения и сохранения общины, на случай, если мы исчезнем..."

   Покуда существует практика, развивается и теория, часто к практике имеющая лишь косвенное отношение. То Руссо напишет трактат (вызвавший восхищение современников) о том, как надо воспитывать детей, а сам, меж тем, сдает собственных пятерых в приют – не для того ли, что «практика не довлела над теорией»? То отец детских колоний Короленко преподносит то, что государству требуется больше всего, – трудотерапию...

   Кхмеры после Пол Пота, как и русские после "золотого еврейского десятилетия" и тотальной, всепожирающей Великой Отечественной войны, уже никогда не были той нацией, что прежде, и не могли ей стать, поскольку выжили гибкие, но не выжили прямые и гордые. Пластичные, умеющие приспосабливаться, передали свои гены дальше – у кхмеров за какой-то десяток лет население самовосполнилось и даже превысило рубеж до той черной отметки, когда за три года из десяти миллионов потеряло едва ли не треть, но это был уже вовсе другой народ, дух лавочника, но не гордости.

   Так с какого возраста полноправный боец? Не с того ли, с какого и эффективный боец? Чем больше рассуждаешь, тем дальше уходишь от действительно верного решения. Верных решений бывает несколько (так уж повелось) но только к каждому из них свой путь. Самое верное – чаще первое, инстинктивное, а все последующие размышления лишь удлиняют путь и частенько выводят на ложные тропинки.

   Общение с детьми, личный счет каждого составлял несколько десятков человек, причем исключительно взрослых – доказывало скандальное, могущее привести неподготовленного человека в состояние шока: ребенок более готов к войне, чем взрослый, в войнах будущего, войнах без правил, будут ставить на детей и... не ошибутся.

   Собственные наблюдения, и практика Седого – выявляли и наиболее эффективную систему передачи навыков – это "один обучает трех", причем, этот один – профессионал и ограничен временными рамками, ему предоставлено вложиться в учеников краткосрочно и по максимуму – передать лучшее от себя. Потом эти трое, разделившись, обучают каждый свою собственную тройку, но еще более сжато, ограничено во времени. Потом снова собираются "наверху", но уже с другим инструктором-практиком, и опять спускаются вниз. Как правило, остается соль. И то, более скандальное, неожиданное, выявленное путем проверочных тестов, что 9-12 летний способен усвоить за пару недель полевой практики больше, чем 18-летний балбес, призванный на воинскую службу, за год. Казарменное обучение, по сути, обучением не является из-за своего чрезвычайно низкого КПД. Это ПРЕБЫВАНИЕ на срочной службе, а не обучение. Фактически "призыв", в той форме как он сегодня существует, не нужен, даже вреден. Начинать подготовку, призывать на службу Отечеству, надо с 9-летнего возраста, с призывом на срок до двух недель, не реже чем четыре раза в год – и так до полного совершеннолетия. Всякий раз по простейшей формуле: "один учитель-практик – три ученика". Идеально, если состав "троек" больше не тасуется, так и вырастают рядом, бок к боку. И занятия на уроках физической культуры в школах, такие "тройки" выделяют, поддерживают, стимулируют, всячески поощряют. "патриотику" и "соревновательность" на всех ее уровнях. Лучшие "боевые тройки" – предмет гордости класса, школы. В профессионалы, как в разведку, только самым достойным, добровольно, но на конкурсной основе, – становясь предметом гордости страны, ее гвардией, вне зависимости от возраста, а лишь по личной пригодности к такой службе. Остальные, являясь стратегическим запасом страны, совершенствуют собственные навыки, углубляют знания в том же режиме, ежегодно, до самой смерти. Таков должен быть шаг государства, которое хочет, готово дать отпор, показать, что всякая оккупация его нерентабельна, и возможна лишь при полном уничтожении населения.

   Георгий, по старой привычке, словно рапорт составляет, выделяя в нем главное – проект переустройства... Понимая, что без солдата патриота, без солдата идейного – отстоять Россию в грядущей войне невозможно. Пока же патриотизм заменен тремя инстинктивными факторами: ответственность, товарищество, месть. Достаточно для победы в отдельных столкновениях, но явно недостаточно, чтобы выиграть войну. Войны выигрываются, когда государство этого действительно хочет, когда оно в этом заинтересовано, когда оно не боится своих собственных граждан...