Текст книги "Время своих войн-1 (СИ)"

Автор книги: Александр Грог

Соавторы: Иван Зорин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 52 страниц)

   –

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   «Мелькание еврейских физиономий среди большевистских деятелей (особенно в чрезвычайке) разжигает традиционные и очень живучие юдофобские инстинкты...»

   /В.Г. Короленко – запись от 13 мая 1919 года/

   «Эти русские – мягкотелые славяне и постоянно говорят о прекращении террора и чрезвычаек. Мы, евреи, не даем пощады и знаем: как только прекратится террор, от коммунизма и коммунистов никакого следа не останется...»

   /Г.Н. Михайловский со слов еврейки-чекистки – запись от 1919 года/

   ИНФОСТАТ:

   Всего официальных лиц высшего управления, решавших после октября 1917 по 1926 года судьбу России – 539 представителей.

   По национальному составу:

   Евреев – 82%,

   Латышей – 6%,

   Русских – 5%,

   Немцев – 2%

   «Преобладание евреев в этом комиссариате в годы моего пребывания в России (с 1922 по 1934 гг.) вызывало просто смех. Русские были представлены там седым швейцаром и пожилыми женщинами, разносившими чай...»

   /У.Чемберлен, английский журналист/

   (конец вводных)

   –

   В 20-е «иезуитское мышление» разбило крестьянство на категории – противопоставляя их уже друг другу в их собственной среде, вооружив самых непутевых идеей, указав, ткнув на «виновных» в их непутевости. Гуляй, дети! Отцы в ответе... Предоставляя после помещичьих усадеб, где самые непутевые из работников уже получили искус, пограбить собственных соседей – «кулаков», пусть не в собственную пользу, но так это даже легче, когда грабишь соседа для «общества», центром которого считаешь уже себя.

   Стали вязать оставшихся в живых рабов привычным – "по месту прописки".

   Колхоз – та же община, только работающая не на себя, как бы не пытались ей это внушить. Идея правильная, созвучная, только... опять, словно нарочно, делая ставку на "социально близких", во главе хозяйств ставился самый непутевый хозяин – горлопан, поднаторевший за смутные годы в словесных сражениях, вооруженный парой модных непробиваемых лозунгов, из тех, что и раньше не имея собственного интереса на земле, кроме как взять все и сразу, а потом пусть трава не расти, из тех, кто срывался в город на заработки, но не работать топором и рубанком, а лакействовать в трактире или при лавке, или, повезет, так и в иных приказчиках.

   Впрочем, бывало "разно всякого". Случались и толковые, только вот ошалевшие от количества спущенных декретов, и того, что за "идею" государство выгребает все до донышка, не дает стать на ноги. Случались и городские назначенцы, незнающие с какого бока подходить к коню, и какой стороной "плугу двигать"... Дай бог здоровья кнуту, а лошадь российская сама довезет.

   Рычагом назначенцам служило – угроза потери партбилета, определяющее принадлежность к клану, пусть к малому, но начальствованию.

   Крестьянство шалело. Рожденные раз креститься, раз жениться и раз умереть, какой бы не называли землю – "колхозной, "совхозной", "барской", но жили-то на ней сами – год от года, век от века – на своей родовой, где живали предки неизвестно какого колена. Бывало общипывали, но не до перышка, потом опять давали обрасти. Забирали на царские работы или войны, но не всей семьей – оставляли самый корень, к которому, к "росткам" от него, если повезет, можно вернуться – припасть к живительному, а тут...

   На чужом все воспринимается как чужое, бережливость потеряли, брали с чужого, но не отдавали. Рожать, понятно, тоже стали меньше – кому передавать, если вкруг чужое? Что?.. Совхозно-колхозное помалу превратилось в ничейное – безхозяйное. Рань землю, не залечивай – греби с нее, срезай, не отдавай ей, не отдаривай ничем! Раньше всякий клочок унавоживали – земля отдаст старицей. А теперь чем? Тем, что из тебя? Возделывали только по верхнему требованию не по собственному душевному желанию. Много ли такая земля даст? Городские умники завезли химию – с нее и на песке хлебушек растет – пожгли землю, обесплодили. Посадили на химию, как некоторых людей, что без нее и жизни не видят. Подрезали корень словно лопатой...

   Власть в ее собственной дурости не уймешь. То нужны те "рабы", которым вовсе не платить – дармовая сила – держать впроголодь на самой дерьмовой пище. Тут и появляются такие указы как "три колоска" – статья 222, и топают на каторгу за горсть семян в кармане или пару каличин сахарной свеклы с колхозного поля...

   Крестьянство, что самостийно пыталось закрепиться за фабриками, разными житейскими хитростями, сметкой своей, выбив справку от председателя, а то и паспорт – привычка обходиться как к колхозному, обходилась дорого... На всякую крестьянскую хитрость найдется свой хитрец, имеющий план по сдаче рабов. Иной получал свой пятерик, а то и все десять за кражу "пятидесяти семи метров пошивочного материала", а по сути за катушку ниток, заботливо размотанную и измеренную линейкой горбоносым чернявым следователем...

   И спустя век – срок точки зрения истории ничтожный – разобщение, дробление ОБЩИНЫ на единоличников, начатое из лучших побуждений Столыпиным, было полностью завершено. Крестьянство, городское ли, сельское, в подавляющей массе своей мимикрировало в мещанство, равнодушное ко всему, что не касалось личного мирка. Словно подлое племя, жадное и наглое отныне стало определять национальный характер...

   –

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   «...Мы должны превратить ее в пустыню, населенную белыми рабами, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась самым страшным деспотам Востока... Мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн... Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения... Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти... Кого можно – уничтожить, а остальных прижать так, чтобы жизнь была хуже смерти... Раздавим Россию... на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени... А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, – о, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть все русское! С каким наслаждением они физически уничтожат русскую интеллигенцию – офицеров, инженеров, учителей, священников...»

   /Командующий Красной Армией Лейба Бронштейн – в миру – Лев Троцкий/

   «Огромный процент работников прифронтовых ЧК... составляют латыши и евреи... и среди красноармейцев ведется и находит некоторый отклик сильная шовинистическая агитация...»

   /Из закрытого выступления Троцкого на заседании Политбюро от 18 апреля 1919 года/

   (конец вводных)

   –

   ...Черный кот, жмясь к стене, часто с опаской оглядываясь, прокрался до окна подвального теплоузла и скользнул под небрежно прибитую фанерку. Через мгновение донесся приглушенный концерт завываний. Застал ли он кого-то в своем доме или, напротив, не вовремя сунулся на чужое – кто знает? кто возьмется выяснять? – во всяком случае, не из людского племени, занятого собственным.

   Мужик, стоя на балконе, смолит сигарету – свою несчитанную сигарету за день – рассеянно слушает новости: что-то то ли "про Ирак" не то про Иран, а может вовсе про Ирландские острова – кого-то там опять взорвали, что-то сбили или (как уверяют американцы) само упало... Сообщая вещи пожелтевшие, утерявшие прелесть новизны.

   Что ему до чужой войны! Один из множества таких же мужиков, давно уже не озадачивающийся ничем. В том числе какими-то там базами НАТО у границ России, летающими на головами военными спутниками... А если ему кто-то скажет об этом, сдвинет брови, удивится: – Да, ну?! – И через мгновение забудет.

   Его хозяйка, спешащая к очередной телевизионной серии накрыть ему стол, поминутно выскакивает в большую комнату – смотрит на часы и неодобрительно на экран, где показывают непонятное – "не про жизнь"...

   В жизни всякого говна хватает. Иное – ой как! – соблазнительное. Как так получилось? – раз – другой, и уже не человек-разумный, а говноед – подсел на телевизионное... Уже и не выкорчевывать то, что вкладывает телевизор – поспеть за ним невозможно! – речи разумные – непременная принадлежность России при всех режимах – все реже звучат на кухнях. Мало кто способен вскрыть, показывая обратную сторону "ящика" – жилище пауков – пыльное, грязное, с надписями "маде ин не наше"...

   Случайно прижитый сын – повод женитьбы, ее упрек и недоразумение, уставившись в мерцающий экран плохенького монитора, "чатится" в своем отгороженном углу так лихорадочно, будто от этого зависит его жизнь.

   Дочь-малолетка, поднабравшись от телевизионного же – рекламирующего решения всех ее проблем, трогает себя за титьки – насколько выросли, уже в нетерпении скорейшим образом превратиться в женщину той породы, что в некоторых деревнях Саратовской области называют – "ебанашка", в Псковской – "хвостодрючка", а в Тверской и Новгородской – "бздаболка" – ...

   Приходит голод – уходит стыд. Случается, стыд уходит и под сытость...

   "Мы украдем ваших детей" – прискорбно, но уже "де-факто". Состоялось! "Мы зачаруем и вас" – нигде не озвучивалось, но "вы" – в этом раскладе продукт побочный, который вскоре сам по себе вымрет, оставив "жилплощадь" подготовленным потомкам. Всегда есть программы "максимум" и программы "минимум"...

   Усталость имеет способность накапливаться. До той степени, что человек говорит себе: "А не пошло ли оно...!" ...и шагает с балкона.

   Еще одна смерть в череде многих, оставшихся незримыми. На чей счет ее записывать?

   Извилина думает – "тихие смерти", как бы много их не было, останутся за кадром и вряд ли будут записаны на чей-то счет – хотя годы нынешние, раз пришла к власти та же шайка, количеством смертей от тех прошлых лет не отличаются, когда-то явное, нынче скрытное. Хотя восторги по этому поводу, нет-нет, а проскальзывают. Это надо же какой кусок ужираем! Россию!..

   И почему это от внимания книги "Рекордов Гинесса", тщательно, даже с любовью расписывающей серийных убийц, ускользнули "расстрельные тройки", созданные стараниями пришедших к власти и представляющих эту власть? Не потому ли, что исполнители не удосужились прикрыться псевдонимами, как тогда было принято среди еврейства, особо часто мелькающего на страницах газет? А ведь только представителями семьи Кацнельсонов-Фриновских всего за какие-то полтора-два года их деятельности в пограничных округах были убиты сотни тысяч русских людей. Только ими!

   Давно ли Николай Карамзин писал с удивлением, не понимая о чем перья точатся: "Истинный космополит есть существо метафизическое или столь необыкновенное явление, что нет нужды говорить о нем, ни хвалить, ни осуждать..." Ста лет не прошло, как космополиты стали убивать уже не отдельных людей, а стремиться уничтожить целые народы несогласные с их "философией". Вот имена, которые надо обязательно вставлять в учебники наравне с самыми проклинаемыми и презираемыми именами в истории человечества. Такие, как Кацнельсоны родные братья – Залман, Берка и Израиль, они же братья двоюродные Мордуху Мордке Фриновскому, на тот момент начальнику Главного управления погранвойск Российской республики, что по приказам числился уже как "Михаилом Петровичем Фриновским". Его многочисленная родня, что со всей страстью занимались убийствами русских людей – Исаак Межеричер и Вольф Гуревич – мужья Брони и Цили, сестер Фриновского, Мякотенок – его племянник... По архивам пограничных округов получается, что на счету этой еврейской семейки сотни тысяч человеческих душ... А сколько убийств они совершили потом? Сколько на совести (хотя о таком предмете, как совесть, здесь не имеет смысла) у самого Фриновского?

   И все же, рекордсменом даже среди них, можно считать Кацнельсона Израиля Боруховича – 77 420 смертных приговоров с "немедленным исполнением" только за девять месяцев! По 286 в день. По расстрелу каждые пять минут... И все это только в составе "тройки", без учета множества других оптовых санкций на убийства, без учета перерывов на еду, сон и справления других "естественных" потребностей Израиля. А ведь всякий раз, "по положению", зачитывается дело, приводится "обвиняемый"... Это только по убийствам, которые попали в архив, а сколько незаархивированых? Сколько "списками"?

   И как быть с его сегодняшним теской? Тем, что уничтожил национальный рубль, осуществив обвал? Тоже Израилем (Израителем), но которого знают и клянут под псевдонимом Анатолий Кириенко, по прозвищу "Киндер-сюрпиз", на чьей совести за пять месяцев премьерства убийств много-много больше, чем у наделенного рукописным мандатом партийного "близнеца". Два Израиля – два символичных имени, два нечеловека, возможно, что и для собственных-то дел выбранных не случайно, а подобранных по имени. С них, любителей Кабалы и символики, станет... Или это имена собственные заставляют купаться в крови не по локти?

   В прошлом, при первом Израиле, в русских городках, попавших под новую власть, следовали следующему распорядку: перво-наперво объявляли обязательную регистрацию и, по возможности "тихо", расстреливали всех офицеров – пока только их, чтобы не слишком взволновать горожан (обыватель склонен сам додумывать чужие вины и искать оправдание всякой власти, пока дело не коснулось его самого); потом убивали всех дворян, кого не убили раньше; следующий заход посвящался священнослужителям: вот наставала очередь купцов, и можно было переходить к профессорскому составу, преподавателям, учителям и всяким разночинцам...

   Еще менее мудрствовал Израиль-второй – Кириенко (чего мудрить, если все давно решено?), но деятельность свою озвучил без стеснения лишь в 2002: "Элита должна иметь от жизни всё. Удел остального населения – обслуживать своих лидеров. При этом естественным явлением будет и то, что часть населения будет вымирать от голода, а часть будет находить себе пропитание на помойках..."

   Извилина думает, что при плаче евреев о собственном "Холокосте", следовало бы всякий раз подставлять им зеркало, ищет иные объяснения – не находит, ищет оправдания, и всякий раз упирается только одно – ВЛАСТЬ. Безудержное стремление властвовать всегда, везде и упиваться этой властью – тайно, явно, но упиваться, как иные существа упиваются кровью, вбирая в себя много больше собственного веса и никак не могут опиться, насытиться...

   Общее число казненных в начале 20-х годов по семи пограничным округам, только приказами ЧК – "троек", по приблизительным прикидкам составляло около миллиона человек (из попавших в архивы) – не включало рутинных, в оперативном порядке ведшихся, ликвидаций бесчисленных "нарушителей границ", десятками тысяч, а возможно, сотнями тысяч пытавшихся бежать из России. "Семейный подряд Кацнельсонов-Фриновских", их вклад в организованно проведенный "холокост" одним лишь "пограничным ведомством" – малая толика того, что было проделано на территории всей России куда более серьезными ведомствами, действовавшими на неизмеримо более обширных, чем "пограничная зона", и несравнимо более плотно населенных пространствах...

   Только одна семейка превзошла результатом многие дивизии кровопролитнейших из войн, однако не личным геройством, а в деле палаческом, позволившем говорить о "рекорде" одной нации по отношению к другой.

   Кто знает, – думает Извилина, – пройдут какие-то пять сотен лет, перепишут историю "под себя", и возникнет по этому поводу еще один веселый праздник Пурим, а Израиль Кацнельсон, Мордух Фриновский, Бела Кун и Землячка особо "отличившиеся" крымскими расстрелами русских офицеров и солдат под "еврейское честное слово", сионист и "член военного совета" Лев Мехлис, что в тех же местах, но 1942 году сделал все мыслимое и немыслимое, чтобы перемолоть тысячи и тысячи, – все будут объявлены спасителями еврейского народа от уготованного им...

   Россия? С Россией почти покончено. Чтобы взять власть "всерьез и надолго" первым делом уничтожаются учителя на местах, которые могут, способны нести СЛОВО, затем это "слово" подменяется "словцом" – собственными пустопорожними словами. Но теперь и это уже завершено – можно кодировать на что угодно, в каждый дом нести слова смерти и разложения, приправленные парфюмом рекламы...

   –

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ ТРОЙКИ ПОГРАНИЧНЫХ ОКРУГОВ

   Архангельск (Северный пограничный округ) – с декабря 1919-го (полтора года деятельности) 25 400 смертных приговоров с «немедленным исполнением».

   Организаторы:

   Кацнельсон Залман Борухович (председатель тройки),

   Виленчик Вилли Моисеевич,

   Норинский (Гробман) Нохем Осипович.

   (В дополнение без заседаний "тройки" Залманом Кацнельсоном расстреляно более 34 200 человек, свезенных из организованных 9 декабря 1919 концлагерей Холмогор, Пертоминска, Плясецка, Ельнинка...)

   Петроград (Северо-Западный пограничный округ) – с январь 1921 по июль 1922 года – 47 680 смертных приговоров с «немедленным исполнением»

   Организаторы:

   Межеричер Исаак Семенович (председатель "тройки"),

   Крейг Пинхас Соломонович,

   Минц Николай (настоящее имя – Евзер) Григорьевич (настоящее отчество – Ерухимович).

   Смоленск (Западный пограничный округ) – с января 1922 по август 1923 года – 22 734 смертных приговора с «немедленным исполнением».

   Организаторы:

   Кацнельсон Борис (настоящее имя – Берка) Борухович (председатель "тройки"),

   Куц Израиль Яковлевич,

   Кригсман Моисей Львович.

   (О дополнительных "несудебных" казнях сохранилась копия донесения заместителя Б. Б. Кацнельсона С. Возницына: "...в дополнение к нашим NN от... расстреляно белополяков и их пособников из граждан РСФСР... числом – 8674...")

   Баку (Закавказский пограничный округ) – с марта 1921 по январь 1924 года – 67 452 смертных приговора с «немедленным исполнением».

   Организаторы:

   Гуревич Владимир (настоящее имя – Вольф) Яковлевич (председатель "тройки"),

   Багиров Мир Джафар,

   Гнесин Павел Гаврилович (настоящее отчество – Моисеевич).

   (В дополнении: "несудно" расстреляно "более 44 600...")

   Ташкент (Туркестанский пограничный округ) – с августа 1925 по май 1926 года – 77 420 смертных приговоров с «немедленным исполнением».

   Организаторы:

   Кацнельсон Израиль Борухович (председатель "тройки"),

   Егоров Василий Петрович (единственный русский среди членов "чрезвычайных троек"),

   Мирзоев Илья Давидович.

   (В дополнении: "несудные" убийства требуют исследования – в бумагах аппарата ЧК их множество...)

   Благовещенск (Забайкальский пограничный округ) – с марта 1923 по март 1925 года – 21 420 смертных приговоров с немедленным исполнением.

   Организаторы:

   Гуревич Илья Яковлевич (председатель "тройки"), Члены "тройки" – Элькин Моисей Шлемович и Гительман Егор (Пинхас) Самуилович.

   (В дополнение: "несудных расстрелах" в архивах сведений не имеется, кроме списков списанных "посудин" – 870 наименований или номеров "плавсредств", "угнанных" в "понизовье" с исчерпывающе означенным грузом: "спецконтингент" в перечне).

   Хабаровск (Дальневосточный пограничный округ) – с январь 1923 по ноябрь 1924 года – 5214 смертных приговоров.

   Организаторы:

   Мякотенок Илья Харитонович (настоящее отчество – Хаимович) (председатель "тройки"),

   Лиепа Август Петрович,

   Гликман Хаим Нусинович.

   (В дополнении: по документации около трех тысяч "бессудников". Общая "мизерность" цифр обуславливается тем, что население Дальнего Востока тех лет составляло до одного человек на квадратные полсотни верст тайги или тундры.)

   (конец вводных)

   –

   – Начальник, ты мне политику не шей! Бил в морду козла, а то, что козел еврейский, потом стало известно! Нечто я не понимаю, чьих козлов нельзя трогать?! – искренне убеждал какой-то недотепа следователя в чистоте собственных намерений, но все равно шел под расстрел и часто группой (кум, друзья, соседи), как «организованная контрреволюция».

   Странно было бы другое... Московские евреи, вспоминая то время, с негодованием и возмущением отмечали рост бытового и уличного антисемитизма – удивительно наглого и ничем, на их взгляд, неоправданного...

   "В 20-е в московском дворе пожидело!" – сказал бы классик.

   "Куда же больше?" – удивился бы другой, но на следующем рубеже веков...

   Есть вещи, которые русский не скажет еврею, а только такому же русскому (но не "москвичу") и наоборот. Человек "глубинки" останется "себе на уме", если знает, что перед ним "москвич", душой поморщится и будет смотреть выжидающе, до подтверждения своей теории. А не дождавшись, искренне обрадуется, и не будет считать "московского" за москвича. В Армии и в советское время случалось такое, в подразделениях, которые многое требуют, знакомясь с молодым пополнением, на вопрос "откуда?", услышав в ответ гордое "Москва!", морщились, бурча в ответ невразумительное "А! Москвич..." и отворачивались, уже прикидывая – куда перевести, как негодный человеческий материал. Опыт с Москвой у России велик...

   – Москвичей за русских Россия уже не держит! – у трех вокзалов доказывал какой-то попутчик своему случайному собеседнику той самой железной логикой: коль национальные богатства России оказались в одних руках, то те самые руки и готовили государственный переворот. – И когда так повелось, что оболочка осталась одна, а содержание уже нерусское? Москва – это от названия, что «мостят» они, покрывают, мостари, короче. Мостарят или мостырят – копейку ухватить пытаются, за нее горло готовы перегрызть. И раньше можно было проследить, хотя бы по манере драться. Москвичи в понятии псковском, новгородском, вологодском, да и других и раньше-то дрались грязно. Заподло вылезало. «Москва бьет с носка»... Точно ли Москва такое выдумала, а не откуда-то переняла? Но как прилипли к ней всякие подлянки – «взять на понт», «забить кодлой», но за все дурное, нахрапистое, злостное ухватилась, и расползалось это отсюда, до той степени здесь вьелось, что в новейшие времена, умудрилось стать нормой. Ты сам деревенский? А вот для меня, когда-то деревенского парня, столкновение с этим было настоящим шоком. Всякий раз торопел. Как так? Ведь не честно же! Дрался раньше и даже считал, что много дрался, едва ли не каждую субботу. Это как некая традиция, почти обряд. Но правила были – один на один, либо стенка на стенку, лежачего не бить, кто окровился – должен выйти, и, разумеется, без подлянок – без камней в руках и прочего, ну и без жердья. Не пьяные же... Подножки также считались делом нечистым – могли победой не признать. Потом, это не в редкость, что тут же и замирялись. А вот с теми, кто подличал, мира не было. И теперь мира у России с Москвой не будет! И прощения тоже. Это за все последнее! К чему шли и пришли. Выходит ли так, что московские себе по жизни прощение отрезали, по новой породе своей?.. Оглянись! Москва город торгашеский и честности не приемлет. Купить дешевле – продать дороже – нажиться на разнице, по русским понятиям обман и мошенничество... Московин – не русский. Объиудились! К тому шли и притопали!..

   Капля по капле камень долбит. Продолбили сквозную дыру, государство стало через нее уходить, съеживаться. Беловежский сходняк положил, что дело сделано...

   Попытка недопущения повального грабежа своих граждан когда-то называлась "чертой оседлости". Черта оседлости теперь в Москве сложилась. Оседлостью в Москве, через Москву грабить и гробить Россию.

   Не за это ли боролись? Что бы два процента населения Москвы – мизер в масштабах города, и ничтожное, едва видимое глазу в масштабах страны, с неимоверной проворностью осуществили кражу государства – государственный переворот с захватом общественной собственности и уничтожением целой социальной системы с переделкой ее "под себя"?

   Что доподлинно известно, на блядские прихоти не напасешься. В 2008 Москва с гордостью, граничащей с издевкой, рапортовала всей России, что стала мировой столицей по количеству "долларовых миллиардеров" – 74 из 87 "россиянских миллиардеров" проживают сегодня в ней!

   Одежда горит, а дураки руки греют.

   Можно ли свое отношение к происходящему, весь смысловой и эмоциональный букет выразить одним словом?.. Можно, если оно матерное.

   – Блядство!

   – Леша, ты опять что-то сказал? – вкрадчиво спрашивает Седой, поигрывая ковшом.

   – Нет. Вслух подумал...

   – Ну-ну...

   –

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   "...Если в 1912 году в Москве проживали 6,4 тысячи евреев, то всего через два десятилетия, в 1933 году, уже в 40 раз больше – 241,7 тысячи. Причем, само население Москвы за тот же срок возросло всего в два с небольшим раза – с 1 млн. 618 тыс. до 3 млн. 663 тыс.

   В то же самое время в Петроградской "Северной Коммуне", определяющей жизнь Северной столицы, председателем которой состоял Зиновьев (настоящая фамилия – Апфельбаум), из 388 членов совета только 16 являлись русскими..."

   /"Интеллигенция" В.Кожинов/

   «В настоящее время в Москве, где проживает 7% населения страны, сконцентрировано 60% российских евреев – в 40 раз больше, чем по всей остальной России, ещё 20% еврейства сосредоточено в Петербурге. В результате того, что отменена выборность губернаторов и около 80% финансовых ресурсов России теперь сосредоточено в Москве, ими полностью взята под контроль не только столица, но перераспределены финансовые потоки, и происходит сырьевое выкачивание регионов без вкладывания в них средств. Общенародные средства России используются в собственных целях...»

   /2007/

   (конец вводных)

   –

   Французские и другие мемуаристы, что уцелели на смоленской дороге 1812 года, кроме ужасов отступления, все как один, с удивлением отмечали такую странность, как огромное количество евреев в брошенной жителями Москве, что либо остались в ней, либо откуда-то таинственным образом нахлынули, занимающихся там (как сейчас принято говорить) «бизнесом» с солдатами и офицерами армии Наполеона. Еще более интересны современные переиздания этих мемуаров на русском языке, где эти строчки таинственным образом исчезли.

   Есть ли странность в том, что Москве 1812 суждено было сгореть, чтобы скрыть кое-какие дела? Наполеон категорически отрицал участие в этом, русское командование и губернатор твердили то же самое.

   Испуганный далеко бежит, долго не возвращается. От Москвы гнали "наполеонцев" как положено. Вот только не всех...

   Миша и так непрошибаем, а упрется на своем, собственной непрошибаемостью прет вперед словно танк, все рушит – никакие доводы-мины-препятствия ему не помеха, решает понять свое, да «по-своему», потому взяв лист бумаги, половинит его: на одной полосе округлым детским подчерком выводит: «ЛЮБЛЮ», на соседней; «НЕ ЛЮБЛЮ», и принимается заполнять, не задумываясь – вписывая все что диктует память и душевное состояние. Получается немало...

   ЛЮБЛЮ:

   Первый глоток ключевой воды по возвращению домой,

   Женщин, которые ощущают себя подростками,

   Ночь,

   Вьетнамцев, кхмеров и китайцев, когда с ними есть общее дело,

   Лагуны с хорошими подходами,

   Жесткость снега под лыжами, крепкий наст,

   Угли костра или печи,

   Взять налима шерстью под водой,

   Собирать руками раков, выманивая их из нор,

   Запах лисичек,

   Высушенную густеру на сковородке,

   Интонации старого русского говора,

   Долгое ожидание в джунглях – засаду на тропе,

   Путать свой след и распутывать чужие,

   Параплан и хороший горный велосипед,

   То что на грани возможностей,

   Первый осенний боровик,

   Неторопливый разговор с умным человеком,

   Молчаливую драку,

   Новый контракт,

   Осенний дождь за окном,

   Однобортную долбянку, но двубортную, пожалуй, тоже,

   Поздней осенью, разложив костер в железной корзине над водой, лучить на реке рыбу,

   Страну, в которой еще не был,

   Притертую рукоять,

   Лес, лес, лес...

   Сидеть у давних окопов,

   Хорошую книгу в межсезонье,

   Форель на вертеле,

   Манго, сау-мау, минь, мкхот, тэп,

   Каноэ,

   Когда хорошие шансы,

   Рубить "узлы",

   Вскрывать НЗ,

   Свежее сено,

   Слушать того, кто "горит",

   Забытые озера,

   Веник под головой,

   Встретить талант, самородок или просто хорошего человека,

   Восход солнца,

   Раздуть утренний пепел,

   Пройти по краю,

   Свесить ноги в пропасть,

   Когда есть запас,

   Отгатить подходы к зеркалу заброшенного озерка,

   Холодную уху,

   Успеть сделать, когда другие "спят",

   Общие вагоны,

   Молодой картофель с укропом,

   Спланированный "урок",

   Чудаков и Чудиков,

   Знакомые деревья,

   Спать на крыше,

   Хорошо отработанные пути отхода,

   Когда есть запас времени,

   Когда нет запаса времени,

   Решить что-то иначе,

   Мостки через речку,

   Уместные трофеи,

   Французское кино,

   Умных чутких женщин,

   Сажать яблони,

   Таскать каймана за хвост,

   Дразнить кобру белым платком,

   Запах земляники,

   Долгий взгляд старого лося,

   Пар после летнего дождя,

   Высокие Острова,

   Парение скатов,

   Горсть черной смороды, когда продираешь по ручью,

   Дикую утку в чугунке,

   Баранину на углях,

   Змею на пару,

   Попугая в глине,

   Плов в ананасе,

   Свежую вскопанность земли,

   Надежное,

   Слово, данное осетином,

   Звезды экватора,

   Деловую суету трущоб,

   Искупаться в Божьей Стопе с 23 на 24-ое,

   Снеток из курмелей по собственному рецепту,

   Москитную сетку,

   ИЛ-76 и старые бипланы,

   Специалистов в редком,

   Азарт учеников, ищущих выход,

   Старые деревья,

   Борьбу глаз,

   С дубовой побойней, по первому стеклу льда, со скрипом прогибающемуся под ногой, бродить – глушить дремлющих на мелководье щук...

   НЕ ЛЮБЛЮ:

   Убивать,

   Торжества,

   Москву,

   Джунгли в сезон дождей,

   Топтать свой след,

   Воспоминания под утро,

   Боеприпасы с просроченным сроком хранения,

   Гнус,

   Липкую лживость ТВ,

   Пустых, Жадных, Завистливых,

   Озабоченных собственными драконами,

   Метать одонки,

   Замерзать,

   Рекламу,

   Когда много на одного,

   Отчет на бумаге,

   Запахи восточных рынков,

   Непонятки среди своих,

   Холодную землю,

   Вынужденный ход,

   Наглую бездарность,

   Латать крышу и сапоги,

   Игры,

   Пидарастию во всех ее проявлениях,

   Корреспондентов,

   Белый шоколад,

   Стадность,

   Шумность музыки,

   Ноги на столе,

   Могильных кликуш,