Текст книги "Нет вестей с небес (СИ)"

Автор книги: Сумеречный_Эльф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 52 страниц)

– ***! Больше всех тебе надо на***?! – окликнул кто-то пирата, который пустился в погоню за Джейс.

– Это Хромоножка! Некому больше! Ваас говорил, что этот ***к не сдох! – с претензией на объективность выступал один пират, разрубая мачете сочные крупные листья, которые колыхались, потому что в зарослях только что скрылся силуэт девушки.

– Ваас такой же ***, как и ты! Куда на*** прешь?! – нещадно собачились преследователи, но медленно продвигались вслед за девушкой, которая добежала до края обрыва, что заканчивался рекой. Застыла в ступоре. Прыгать, не прыгать? Да куда же уже, в конце концов? Не скрыться! Безоружная, с ножом, одна против двоих. А в реке маячила возле прибрежной тины тень, и Джейс догадалась, что это, скорее всего, крокодил. Она надеялась скрыться от врагов, но вот так оказалась в западне. Против кого у нее оказывалось больше шансов?

Руки дрожали, все тело дрожало. С чего бы? Ведь она была равнодушна к себе, но все-таки сгинуть вот так безвестно среди диких чудовищ голодных, без могилы и имени, не совершив мести, не спася друзей… Но в сотый раз она убеждалась, насколько бессильна и слаба в сравнении с силами, что обитали на острове.

Только ей и оставалось, что прижаться вплотную спиной к шершавому стволу, затаив дыхание, сползая медленно вниз, под спасительную сень тяжелых листьев, где кишела жизнь насекомых и червей. Испуганная стая ночных мотыльков мигом поднялась, отделяясь от коры, касаясь крыльями и пушистыми невесомыми телами ее щек, осыпая пыльцой. Такие недолговечные создания, точно люди. Ведь это как считать. Для кого-то и вечность – лишь миг. Но в каждом мгновении вечность. Здесь времени не существовало, здесь числа не имели номинала, называние предметов имен не содержало. А полет беспечных мотыльков выдавал ее убежище.

– Там точно кто-то есть! – твердил один из врагов, озираясь с фонарем. И почему они все теперь гонялись за ней? Что она сделала? Чего добивался Ваас? Но не эти мысли ее беспокоили, когда шершавая кора дерева приникла к спине, царапая нагую шею.

Подступала тошнота, Джейс понимала, что сейчас главное – не потерять сознание. Хотя, кто знает, как было лучше. Может, приняли бы за мертвую. И ушли б. Или скатилась бы прямо в пасть крокодилу. Нет. Хватило и укуса варана.

Да еще возле ног ползали ядовитые змеи. И Джейс знала, как их раздражает запах страха. Запах…

Живот сжимался комком холода, зубы сводило, подступал кашель. С каждым мигом все сильней, с каждым шагом врагов. Никуда не деться. Разве только пестрая лента змеи скрылась молча в зарослях. Но это несло очень слабое облегчение.

Враги вроде бы намеревались уходить, светили фонарем уже не в ее сторону. Однако тут прямо возле нее снова раздался скрип ветвей, такой неуместный, такой громкий на фоне всех звуков. С дерева спускалась какая-то тень с длинным хвостом. Очень скоро Джейс признала в этой тени встревоженную мартышку. Примат повис на ветке прямо перед ней, уставился, недружелюбно скаля зубы, точно намереваясь укусить. Начал что-то причитать на своем животном языке.

Сколько шума! Зачем столько шума со стороны этой насмешки над родом людским и его нелепостями?

Вот снова замаячили фонари пиратов, вот снова вскинули они оружие. Направлялись к ней. Девушка проклинала эту обезьяну. Но все-таки разве виноват был, что она вторглась в его владения? И так звери пребывали вечном страхе, постоянно слушали выстрелы, постоянно рисковали сгореть заживо с деревом, на которое перекидывалось пламя от взрывов каких-нибудь гранат или чего похуже…

– Не выдавай, тише, только не выдавай меня, – одними губами шептала Джейс, умоляя животное не трогать ее, не шуметь.

Она помнила мартышек из зоопарка, помнила, насколько порой беспричинно коварны эти звери, но порой они так напоминали людей. Или это люди в своем коварстве слишком сильно напоминали обезьян.

Но эта обезьяна спрыгнула на землю. Сев на задние лапы, сложив задумчиво передние, поглядела на девушку, склонила голову набок и точно все поняла. Поскакала прочь, прямо к дороге, пролетев, точно привиденье, мимо одного из пиратов, едва не сбив с ног второго своими вертлявым мельтешением.

– *** обезьяна! Тупая тварь, – выругался грубо один их них на ломаном английском, второй отвечал ему на таком же ломаном, но с другим акцентом, видимо, так это был единственный язык, на котором они могли понимать друг друга. Самый пропащий обесчеловечившийся сброд со всего мира.

– Пошли уже, ***!

– ***! А-а-а…

Джунгли огласились коротким вскриком, задушенным, перешедшим в страшное сипение. Через миг второй пират открыл огонь:

– ***! Змея! ***! Говорил я ему…

Спустя минуту донесся звук удалявшихся шагов, гул мотора, и свет фар стал меркнуть, уходить все дальше, погружая джунгли в темноту. Только слабо еще маячил выроненный фонарь одного из пиратов.

Джейс вышла из своего укрытия. Она надеялась вернуться на дорогу, ориентиром служил труп врага, красной тряпкой маячивший среди листвы. Вот только подойдя чуть ближе, Джейс поняла, что он еще вовсе не труп – человек переживал последнюю агонию.

Девушка в ужасе отшатнулась, помочь при укусе змеи без противоядия она все равно ничем не могла. А вот стала бы, будь возможность… Похоже, этот вопрос еще обещал прийти к ней. Но не сейчас, не когда не нее уставились двумя затуманенными кратерами глаза умиравшего.

– ***! Хромоножка… Ваас был прав, – просипел, давясь судорогами, пират, вытянулся, точно по стойке смирно, вздрогнул последний раз и замер с перекошенным лицом.

Джейс разглядела в траве труп змеи, поразилась, насколько беспощадно поступил с вроде бы «товарищем» второй пират, даже не добил, раз знал, что укус смертелен, только автомат забрал. Оружие здесь ценилось больше людей.

Джейс старалась не думать, что произошло, не осознавать, до какого края доходит деградация человеческого духа в этих местах.

Ее снова ощутимо лихорадило, но, скорее всего, от устойчивого стресса, она уже почти не обращала внимание на это чувство. Не важно, что руки дрожали. Главное, что инстинкт выживания велел наклониться и поднять небольшой тусклый фонарь пирата. А обирать труп в поисках чего-то еще полезного у нее духу пока не хватило.

И снова звучало это страшное имя. Ваас. Орехово-карие глаза, мерцающие в темноте, точно у варана. Враг! Убийца брата! Старт! Финиш! Гонки со смертью… Стоило только вспомнить это имя. Все в миг проносилось вновь, все события с момента попадания на остров, каждый миг казни брата.

Ваас! Что он знал, в чем был прав, когда кругом неправ? Впрочем, для поклонников кривды неправда правдой становится, да лживой. Зачем дал ей такую глупую кличку? И почему теперь за ней гонялись, точно за диким зверем?

Испытание бессонницей страшнее испытаний ледяной водой.

Вот уже солнце вторых суток забрезжило на востоке, а остановиться значило сгинуть совсем среди диких зверей. Везде неизвестность, везде темный лес. Но заставляло идти дальше сознание того, что друзья еще могут оставаться на острове.

Джейс знала, что возвращать их за выкуп никто не собирался, только обмануть. А уж покупатель на живой товар всегда находился, хоть наивные школьницы, заслышав такое, с удивлением могли бы спросить: кто же в двадцать первом веке может покупать! Но двадцать первый век внес только большую глобальность в эту сеть торговли, которая кое-где стала нелегальной, но никуда не исчезла. Люди все верили во всеобщую цивилизованность…

Ярким хвостом кометы алел горизонт, вдоль неба стлались рваные облака. Повезло еще не попасть в тропический шторм, из-за которого более-менее твердые тропинки совсем раскисли, ноги вязли в земле, усыпанной ветками и листьями.

Джейс снова вверяла себя в руки судьбы, потому что больше ничего не оставалось на пути к некой деревне. Только идти в ночь. Может, плутала кругами, может, не стоило идти куда-то ночью. Но ведь остановиться ей было негде. Разве только около часа она просидела на валуне у дороги, прислушиваясь к каждому шороху. И поняла, что лагерь здесь разбивать просто нельзя. Развести огонь – отпугнуть хищников, но привлечь пиратов, джипы с которыми снова показались ближе к рассвету. Они ехали от кромки моря, вдоль которой пролегал тракт.

Джейс уже почти привычно скрылась в зарослях, хоть к такому невозможно привыкнуть. И тогда же поняла, что сбилась с пути, хоть одновременно смогла определить, наконец, примерное свое положение по старой истертой карте. Карте, которая лежала на том самом столе со старыми кубиками. А еще у Дока в той комнате странница заметила игрушечную лошадь-качалку и вообще много вещей, определенно принадлежавших какой-то девочке, старомодных вещей… Что с ней могло случиться? Вспоминая мистера Алека, полубезумного с трясущимися руками, становилось понятно – ничего хорошего. Когда? Что именно? Имело ли это значение? Не оказался бы без причин странный химик на кишащем опасностями острове. Острове, где буквально все пыталось убить. Однако Джейс больше всего опасалась не диких животных, не насекомых, которые норовили налететь тучей москитов, а именно людей. Страшных людей в красном. А она шла к другим людям.

Что ждало там? Вероятно, не пытки, она надеялась, смутно догадываясь, что те босоногие воины, которые пытались противостоять пиратам, как раз принадлежали к племени ракьят.

Джейс еще раз глянула на карту, освещая ее фонариком, глянула на дорогу – впереди маячил широкий мост, пригодный для проезда автомобилей. Девушка прислушалась – тихо, никто не ехал. Но она все равно с опаской, точно дикая кошка, прижимаясь к краю, торопливо перебежала этот мост. И шумно выдохнула, как будто пересекла некую границу. Дальше снова шла по обочине.

А между тем вокруг стеной стояли джунгли, многоликие. То диковинные деревья с тонким стволом и корнями, выступавшими из земли, будто растение оживало и перемещалось. То с мясистыми листьями и зеленым стеблем, похожее на сорняк-переросток. То с твердой сухой листвой пальм. Да еще бамбук рос, держась особняком, рощей. Зеленый, высокий, каждый сегмент ствола напоминал дудку, только дырочки просверлить. И можно играть мелодию.

Да, джунгли. Многоголосые. Вот разноцветные птицы с криками поднялись, торопливо взмахивая крыльями, точно улавливая ритм торопливо стучавшего сердца несчастной странницы. Вот откуда-то донесся вой голодных псов и жалобное блеяние козлов.

Только к полудню Джейс дошла до места, которое указывало на деревню – некая постройка на холме, похожая на башню, покрытая выцветшей красной штукатуркой.

«Остров осваивали еще в девятнадцатом веке?» – с удивлением обнаружила след западной культуры Джейс. Но мысли отзывались в ее голове глухо, отстраненно. Мало ее интересовало, что это за остров и когда его освоили. Хотелось скорее спросить, кто довел его до такого состояния? Ведь осколки культуры и цивилизации поглощались джунглями и хаосом уничтожения. Кто? Ваас? Однако она слышала еще одно имя – Хойт. Пока не задумывалась, кто из них большее зло для нее.

Спустилась с холма, пригляделась.

Снова казалось, что холодно, несмотря на тропический зной, кончики пальцев коченели. Джейс глядела из-под руки, но острота зрения тоже падала, а на лоб давила изнутри боль, перекатываясь к затылку. Но это все являлось такими мелочами, что не замечалось, ведь была цель, возможно, единственный способ спастись. Хоть она понимала, насколько ее судьба глубоко безразлична всем, кто обитал на острове. Да и не только на острове. Но что ее судьба, что жизнь? Она не очень за нее цеплялась, страшно только, что судьба друзей тем более могла не интересовать ракьят. Племя… Дикари…

У подножья холма и правда лежало некое подобие деревни, несколько домов, один из которых казался больше других, в центре – толстое дерево, рядом какие-то огороды, да еще железный забор, который, наверное, служил защитой, раз племя до сих пор не сдалось под натиском пиратов.

Джейс спускалась с холма. И ощущала, что не с той стороны подходит к деревне. Уперлась в железные листы забора, такие равнодушные, ржавые, уже горячие от палящих лучей. А вокруг только многоликие джунгли. Этот лес точно вцеплялся в нее, и не было в нем елей. Темных, колючих, укрытых снегом. Только зной, только холод от солнечных ожогов, зуд от укусов насекомых.

С Джейс случилось что-то вроде припадка, вероятно, от крайней усталости. Она просто не могла найти вход в деревню, билась в забор, шла вдоль него, цепляясь за шершавые от ржавчины листы железа высотой в ее рост.

«Я не смогу… Я ничего не могу!» – накрывала ее волна непредвиденной паники. Голова запрокидывалась, хотелось снова рыдать. Почему-то именно эта невозможность найти вход обессиливала ее, спутывала мысли.

Только как наваждение маячили страшные зелено-карие глаза врага, виделась его насмешливая улыбка. Проклятый Ваас! Он как будто пропитал каждый уголок этого острова. Был везде, видел все и всегда, мог появиться откуда угодно. Так казалось.

И не хотелось впадать в истерику, и хотелось мыслить рационально, только она продолжала бешено вращать головой, задыхаясь, била в эти листы железа. Предел! Если бы это продлилось еще несколько минут, здравый разум, очевидно, покинул бы ее. К счастью, ее окликнул суровый голос:

– Стой, кто идет!

Джейс мигом вернулась к реальности, зрению возвратилась острота, мыслям относительная ясность, хоть уже никакой страх не мог добраться до ее существа, ощущения казались притупленными, а предметы заостренными. Но она заставила себя собраться с мыслями, кто-то говорил с ней на английском с явным африканским акцентом. Это мог быть и пират. Неужели снова западня? Неужели даже деревню захватил враг? А все враги слились для нее в одном образе главаря, убийцы брата. Казались некой шелушащейся массой голодных насекомых, что тучей саранчи стелется по небу и земле.

Джейс медленно отлипла от забора, повернулась.

Взгляду предстал суровый на вид мужчина негроидной расы. В квадратных очках и зеленом камуфляже, он не был похож на пирата. Но в руках держал автомат, с недоверием разглядывая заляпанного грязью шатавшегося от усталости пришельца с тощим рюкзаком и картой. Стрелять он, похоже, не намеревался.

– З-здравсте, – только промямлила что-то Джейс.

Губы ее еле шевелились, но она собрала последние силы и волю в кулак. И заставила себя выпрямиться, смотреть не исподлобья, не в пол-оборота, позволяя рассмотреть свое лицо анфас. Хотя было бы что рассматривать. Покрытое грязью с ссадинами и обрывками пластырей.

Да еще все тело предательски дрожало.

«Только ровно дышать, главное – ровно дышать, главное – не задохнуться…», – говорила себе девушка, как будто и впрямь существовал такой риск. Когда минуту назад она билась в забор, чем, видимо, и привлекла внимание людей, она как раз не могла нормально вдохнуть и выдохнуть. Бывало такое перед стартом, когда против нее выступали сильные противники.

Все-таки на протяжении жизни она привыкла добиваться чего-то в одиночку. Командные виды спорта ей не подходили. Не сказать, что она не умела слушать. Скорее, напротив, слишком прислушивалась ко всем, а советы нередко давали дурацкие. Но она уступала, хоть знала, что надо бы иначе. Когда же все зависело от нее, она слушала только себя, только свое сердце. И выигрывала. Опираясь только на свою выносливость, меткость, скорость.

Вот только здесь происходил не спорт, а бойня. Нет, это называлось иначе. Самое простое и самое страшное слово – война. Может, не государств, и не масштабных армий. Террор. Истребление. Какие страшные слова, какие простые. Для чего их придумали люди? Для чего придумали названия столь невозможных вещей? И что мешало противиться им… В каждом – чудовище. Хоть хотелось верить, что каждый – человек. В ком-то больше, в ком-то меньше. И кто же ныне стоял перед ней?

====== 21. Игра для сильных мужчин ======

Я играю в игру для сильных мужчин

© Flёur «Русская Рулетка»

– Твое имя? – недоверчиво продолжал мужчина, но, кажется, уже понимал, что пришелец не представляет опасности.

Тем временем подошло еще двое мужчин с автоматами, только они уже больше напоминали индонезийцев или монголов, вернее, некий островной тип, встречающийся в ареале Тихого Океана. Они тоже держали оружие, один – автомат, другой – дробовик.

– Что случилось, Дени? Кто это стучал? – недоумевали мужчины, обращаясь к темнокожему сотоварищу.

Имя. Предстояло назвать свое имя.

Но ответ не заставил себя ждать, даже играть ничего не приходилось. Что-то будто подсказывало, как дальше поступать. Настало какое-то невероятное освобождение от сомнений, а действия возникали едва ли не отдельно от мыслей, точно пересекла еще одну незримую границу.

– Джейсон! – не дрогнувшим голосом отозвалась девушка, вскидывая голову.

– Как ты докажешь, что ты – не пират? – спросил Дени, уже опуская автомат. Кажется, он ни на миг не усомнился, что перед ним щуплый измученный парень.

Это могло сыграть на руку. Джейс решила, что лучше ей в племени дикарей называться мужчиной, ведь знала, что женщин они, скорее всего, считали существами подчиненными и неразумными. И не важно, какой век.

Может, ей бы и помогли, но друзей бы вряд ли отправились спасать.

Судя по состоянию деревни, они сами едва выживали, скрывались в джунглях.

Однако от нее требовали доказательств, что она не пират. Какого рода доказательства она могла привести? Ведь ничего не указывало на то, что не шпион. Вот только, что узнавать шпиону в деревне нищего племени? А то, что они нищие, становилось понятно по одежде людей, которые вышли к Денису. Смуглые, босоногие, похожие на людей, которых она видела возле устья пересохшего ручья. На тех, убитых… А она сидела в зарослях и ничем не могла помочь. Так ли ничем? Теперь даже становилось неловко глядеть на тех, у кого она просила помощи. Вероятно, ничем, совсем ничем не могла помочь. Но она слишком не привыкла бездействовать, когда вершилась несправедливость. Если бы силы не оказались настолько неравны, если бы у нее оказался хотя бы пистолет, хотя бы самодельный лук.

– Как я могу доказать? – нахмурившись, говорила Джейс, приходилось вспоминать ту боль, следы от которой исполосовали душу свежими ранами. – Наш корабль захватили! Меня и моих друзей. Ваас убил моего брата! Как я могу что-то доказать?

– Ваас? Ты сбежал от Вааса? – с удивлением наклонил голову Дени, а двое воинов за его спиной переглянулись и точно хотели воскликнуть «щур меня», точно это имя приносило несчастья.

– Да, – кивнула странница.

– Ты – не пират, пират бы не стал так врать. А докажешь. Делом! – улыбнулся уже радушно Дени, но снова нахмурился. – Что ты умеешь?

– Стрелять, – шевелились губы Джейс, летел ее голос, а сознание едва давало целостную картину происходящего. Предметы диссоциировались, разлагались на отдельные моменты, кадры, штрихи.

– Ты точно не пират? – снова мелькнуло недоверие в голосе Дени.

– Нет, я биатлонист, – не врала Джейс, отвечая первое, что в голову приходило. Говорить, что не важно, почему она умеет стрелять и тому подобное, означало навлечь на себя немилость недоверия.

– Снайпер, значит, – одобрительно закивал Дени, потирая руки, убирая за спину автомат. – Это очень хорошо.

И она вдруг поняла значение каждого вида спорта. За мирными соревнованиями всегда скрывалась подготовка к войне. Биатлон – снайпер на лыжах. Только новые виды спорта не отвечали запросам войны, а старые готовили и готовили людей к тому, что однажды придется сменить спортивный инвентарь на настоящее оружие.

– Добро пожаловать в деревню Аманаки! – провел ее под выцветшей вывеской над воротами Денис, снова улыбнувшись. Задумчиво и пытливо блестели его глаза из-за толстых стекол.

Джейс очень бы хотелось доверять ему, всем своим видом он предлагал доверять. Но она слишком давно разучилась верить людям. Она каждый раз ждала от них удара, поэтому его отсутствие являлось скорее приятной неожиданностью.

Джейс проводили вроде под конвоем в деревню, хоть и опустили оружие. Под ногами снова мешались мартышки. Смешные существа в свете дня. А ночью как она умоляла не шуметь! Да, она теперь хотела бы отблагодарить ту мартышку, что не выдала ее. И не важно, что зверь бы не понял, за что. А вдруг понял?

Деревня представляла собой пять или шесть домов, в центре помещался склад припасов, чуть ближе к забору на открытом огне несколько человек жарили тушку поросенка.

Особенно выделялось на фоне всей крошечной деревни высокое толстое дерево с раскидистыми ветвями. Возле него были расставлены плошки с плодами, а в дупле возле земли, надежно заложенном камнями и образующем нишу, помещались некие изображения, небольшие статуэтки или что-то еще. Еще, как удалось заметить, всю кору, насколько удавалось дотянуться человеку, покрывали отпечатки рук, нанесенные белой краской. Дерево явно несло глубокий ритуальный смысл, возле него даже молилась девушка в пестрой майке. Кому только молилась? И что ей отвечали на молитвы? Может, и отвечали, судя по ее виду. Она застыла с сосредоточенным одухотворенным лицом на коленях, приникая лбом к краю ниши. Джейс обвели стороной, подальше от древа. Видимо, для чужака приближение к нему несло негативный эффект. Значит, ей никто не мог ответить. А к кому же ей, чужестранке, стоило здесь обращаться? Может, она совсем разучилась. Ведь так хотела бы попросить чуда для своих друзей. Хотя бы одного, один раз.

Почему в мире не может быть чудес, описанных в древних книгах?

Но какой-то внутренний скептик заставлял ее почти цинично себе отвечать: «Да, чудеса бывают. Но если они не случаются с сотнями таких же несчастных, почему должны случиться именно с тобой, ведь ты – не особенная».

Ее довели до небольшой хибарки, напоминавшей нечто среднее между щитовым домиком и хижиной. Джейс не знала, зачем Дени провожает ее: то ли чтобы проконтролировать, что чужак дошел до места возможного заключения, то ли чтобы она не упала. Притом, второе вероятнее, особенно, когда мужчина решительно кивнул ей, когда они переступили через порог хибары:

– Завтра штурмуем аванпост Аманаки, это на западе отсюда, пока отдыхай.

После чего он оставил Джейс одну. В хибарке не было света, только в луче, проникшем через узкое-преузкое окно, она рассмотрела соломенную куклу, висевшую в углу, чуть дальше от веревки с бельем.

У куклы вместо лица обреталась красная маска. И эта маска снова напомнила о Райли, о том, как у него, бедной соломенной куклы, вместо лица осталась только кровавая маска от побоев.

Местные явно иначе воспринимали эту куклу, но Джейс все и везде напоминало теперь о брате. Она не знала, как сможет жить, если это продлится до конца ее дней, которые могли наступить в любой миг на острове. Да и везде. Отсутствие видимой опасности не исключает вероятности умереть каждый миг. Здесь просто нагляднее.

Значит, аванпост. Значит, завтра. Что происходило, ей еще предстояло разобраться. Она увидела, что там же в углу есть матрац. Большего она не просила. Ее пустили после допроса в деревню. Да, она прошла дальше в этом зачарованном лесу, перешла через еще одну непомерную границу.

Джейс сжалась в позе эмбриона, она боялась, что теперь вообще разучилась спать. Ее мучили мысли о друзьях. Каждый следующий день мог разлучить их навечно. Уж не важно, что сделали с ними отвратительного и мерзкого пираты. Лишь бы успеть до их продажи с острова в рабство. Джейс только надеялась, что с выкупом им удастся потянуть время. Удивляло, откуда и почему она так хорошо понимает логику работорговли. Но это и не важно…

Важным являлся каждый новый шаг к их освобождению. А о свершении мести она пока решила забыть. Месть – не такое благородное дело, тем более для женщины, даже если она прикидывается мужчиной. Да и оставлять на произвол судьбы друзей ради мести убийце являлось большим оскорблением памяти брата. Райли… Брат. Ваас… Враг. Эти два имени, два слова… Ни мига не проходило, чтобы в какой-то части сознания не отзывались резонансом эти воспоминания.

Пробыла на острове считаные дни, а казалось, точно постарела на века, точно отрезали от нее больше половины, засыпав солью раны. И оставили под палящими лучами.

За мирными соревнованиями – ожидание войны. За альпинизмом – бой в горах. За спортивным ориентированием – марш-бросок по лесам.

Человек обречен ждать новой войны, даже если рядовым единицам людским милее спорт, а не убиение себе подобных на алтаре чьего-то неизбежного обогащения.

Она никогда раньше об этом не задумывалась. Никогда не думала, что и сейчас ей предстоит не просто стрелять. Ей предстоит убивать. Завтра она пойдет убивать…

====== 22. Испытать на прочность ======

Видно, небо решило испытать нас на прочность

Чередой нескончаемых бедствий.

© Flёur «Тростник».

Ночью ей приснилась смерть, нет, не старуха с косой. Ее смерть, процесс умирания. Ее кто-то душил, набрасывал на шею тонкую жесткую нить и стягивал до крайности, а она не сопротивлялась, она ждала мига смерти. И только просила себя вытерпеть это, а нить все глубже врезалась в шею. Все глубже и глубже. И вот предстал темный коридор. Темный. А потом Джейс как будто проснулась. Но только на миг. Снова погрузилась в череду беспокойных видений.

И кто-то в ее сне спрашивал:

– А умирать больно?

И другой ему отвечал:

– Больно. Но ведь только один раз.

Может, кто-то разговаривал об этом за стеной хибарки. Только нависала над головой девушки соломенная кукла в алой китайской носатой маске.

И снова ей виделось, что она умирает. И во сне она отчетливо поняла: «Вот так умрешь, а потом проснешься. Только в другом уже мире. Наверное, так оно и бывает. Да чего бояться ее. Это как сон, во сне-то не думаешь, что тебя нет для этой реальности». Но являлось ли то мыслями, или только игрой образов… Девушка снова дрожала во сне, хватала ртом воздух, душный, пронизанный жужжанием мух.

Ее разбудил бодрый серьезный голос, вроде бы оптимистичный, но за всем этим оптимизмом скрывалось только нежелание сдаваться перед лицом превосходящей силы:

– Просыпайся, Джейсон! Пришло время показать, какой ты воин. У нас каждый человек на счету. Для начала пойдем, поешь что-нибудь, а потом поедешь с нами.

Джейс протерла слипшиеся глаза, по вискам стекали ручейки пота, но это уже ничего не значило по сравнению с тем, на кого она была похожа. Хотя, может, это вовсе не пот был, а слезы. Неужели она позволила себе заплакать во сне? Провела возле век, оказалось, точно в глаза какого-то песка насыпано, точнее соли. Но вроде бы не плакала. Только потом взгляд непроизвольно упал на левую ее руку. На запястье красовалась синевато-черная нить из неразборчивых затейливых татуировок, точно часть какого-то рисунка, пока только часть. Джейс помотала головой, потерла запястье, но следы никуда не делись.

– Что Вы сделали с моей рукой? – спросила девушка, вставая, вопросительно поглядев на довольно ухмыльнувшегося Дени, выражение лица которого говорило о том, что он совершил нечто важное, нанеся эти рисунки на кожу чужака.

– Татау! – смачно выговаривая это слово, отозвался мужчина, объясняя. – Без него ты не можешь сражаться! Их носят все мужчины племени, которые вступили в противостояние с пиратами.

«Кажется, я нарушила их традицию, если только мужчины, – ощутила укол стыда Джейс. – Надеюсь, в этом татау не было какого-нибудь наркотика».

Такие опасения посещали ее, потому что она не понимала, насколько крепко надо было спать, чтобы не заметить, как кто-то (не иначе с помощью примитивных средств) вживляет под кожу краску. Но вроде бы ничто на это не указывало. А, между тем, ей почти не давали времени собраться с мыслями, привести себя в порядок, все торопились, в деревне нарастало оживление, несвойственное для столь раннего часа.

«Я бы хотела просто жить, не считая потери, быть человеком простым», – думала девушка, когда словно по ветру выплыла из странного душного дома под рассветные корчи зари, что взбиралась над лесом устало.

К ночи тучи обещали прийти, может быть, принести новый всплеск океана небес, где дождем опрокинутый лес прорывался в сознании гула, гром и молния пальмы все гнула. А пока только дымка вдали, только легкий намек, словно вестники дальней земли, той, куда не доплыть в оправдании себя не сгубить. Малодушие сознанья – не жить. Краткий миг расставанья – убить. Вот и все, что осталось. Словно выплыла малость, но однако же шла по земле. Камни чахлые, тая в золе, сохраняли тепло все огня, где добыча – мертва и жива – превращалась в еду. Там, когда все великая милость – еда и вода. Вот и все. Настоящее сбылось. Только курицы возле забора жалобно шуршали, совещаясь, кто следующей жертвой станет, только мартышки привольно таскали фрукты, привезенные местным лавочником.

– Оружия у нас лишнего нет, магазин тут открыла одна, даром не дает! Ты тоже пойди купи, вот деньги, отдашь, когда возьмем аванпост. А мы его возьмем! Сейчас или никогда! Веришь мне, Джейсон? – торопливо говорил что-то Дени.

– Я всем верю… – отвечала в полшаге от бреда девушка. – Это жизнь. Выбор…

Но деньги взяла и зашла в низкую зеленую дверь с двумя створками, возле которой маячила вывеска с парой скрещенных автоматов. В магазине оказалось немало оружия, но оно не принадлежало деревне. Ничто не давалось бесплатно. За прилавком стояла задумчивая суровая старуха с черными глазами и тугим пучком седеющих волос на голове, торговец смертоносным товаром.

– Что покупаешь? – спросила она низким голосом.

– Снайперскую винтовку, – увидела нечто отдаленно знакомое под тусклым стеклом витрины Джейс. – Точнее, нет, на нее нет денег.

– У тебя только на подержанный пистолет. Бери, все равно стрелять, небось, не умеешь. Джейсон, говоришь? – сварливо отозвалась женщина, но сверкнула, поправляя солнечные очки, спуская их на край носа, пытливо рассматривая Джейс. Затем выложила на прилавок истрепанный пистолет, тяжелый, старого образца, покрытый зазубринами, будто о него какой-то идиот нож затачивал. Но выбора у Джейс не оставалось. Она проверила пистолет, не сумев на глаз определить, что это вообще за модель. Должен был стрелять, патроны к нему прилагались за отдельную цену.

Старуха между тем придвинулась к ней, перегнувшись через прилавок:

– Такой ли ты Джейсон? Ракьят не любят, знаешь ли, когда их обманывают, если дело касается татау. Это что-то вроде обряда посвящения, его часть. Тебя примут в племя, если выживешь.

Джейс с ужасом обернулась, но никто не подслушивал. Она понимала, что пожилая женщина засомневалась, а истрепанный вид и бесформенная одежда для нее не являлись безоговорочным указателем на то, что Джейс – парень. Оружейница приосанилась, слегка улыбаясь:

– Не знаю, зачем тебе все это. Но я не принадлежу к ракьят. Ты мне платишь, я продаю тебе пушки. А вот Цитры опасайся.