Текст книги "Нет вестей с небес (СИ)"

Автор книги: Сумеречный_Эльф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 52 страниц)

Да, враг стоял к ней спиной, за поясом маячила рукоять ножа. Джейс оцепенела на миг, не зная, куда бежать, как спастись. Враг держал пистолет-пулемет наперевес, оружие вскинул на случай нападения диких собак. Но если бы он заметил, что пленник сбежал…

Страх быть застреленной едва ли посетил, а вот ужас от того, что Райли тогда не сумеет сбежать… Нет! Этого Джейс не могла позволить!

Вновь все оценочные суждения, все мысли о великом, добром, прекрасном отключались. Какое уж прекрасное! Пират мог обернуться в любой миг, он просто шел по направлению к бунгало, а теперь, очевидно, должен был развернуться и пройти мимо клеток. За день перетирания веревок Джейс уже знала, откуда приходят сторожа. Да, именно сейчас он и должен был обернуться. И тогда бы в нее всадили острые жала молниеносных ос-пуль. Нет! И Джейс оказалась быстрее.

Быстрее! Она умела быть быстрой, скорость реакции, координация движений. Она тренировала в себе эти навыки, но никогда не думала, что придется их вот так применять. Быстрее! Она резко подалась вперед. Враг как раз намеревался развернуться, но за миг до этого она успела выхватить клинок из ножен на его поясе. А он все же осознал, что произошло и практически нажал на спуск. Но нет: она не позволила. Она сжала рукоять ножа обеими руками, выставляя их тараном вперед. Руки с ножом…

Мозг ее отключился. И эти сильные руки не дрогнули.

На враге не оказалось бронежилета. Лезвие ножа слишком легко вошло в его живот, провалилось, как в липкую кровяную трясину. Враг попытался закричать, но Джейс, взвившись пламенем, зажала ему рот ладонью, вытащила лезвие из живота и перерезала горло. Враг упал, захлебываясь кровью, которая фонтаном брызнула из его ран. А она, уже несущая на себе следы этой крови, не дрогнув ни на миг, подхватила пистолет-пулемет.

Она убила. Убила впервые ради Райли. Убила. Убила. Убила. Райли. Райли. Райли. Брат. Ради брата.

Впервые убила ради брата.

И даже не ощутила чего-то, что обычно ощущают люди, как показывают в кино. Например, тошноту, ужас первой крови на руках. Да, кровь кровью, и пират явно не заслуживал особенного сожаления. Главное, что Райли был жив. И все. Сознание даже не рассказало, что она убила. Что это то самое жуткое слово. То, что только вчера она и представить не могла. Только вчера она не могла помыслить об убийстве животного, не то что человека. А сейчас вот так хладнокровно и яростно зарезала врага. Почти бесшумно. И даже не задумалась, даже не ощутила этого. Первое убийство, которое обычно запоминают все. Да, она запомнила навечно этот страшный день. Но когда отключается мозг, остается только реальность, которая не определяется ни прошлым, ни будущим.

– Джи, что с… – ужаснулся Райли, увидев, что выцветшая водолазка сестры и ее смуглое лицо залито пятнами свежей крови. Ужасно же она выглядела в тот миг.

– Бежим! – прохрипела надрывно девушка, едва ли ни за шкирку вытаскивая Райли из клетки. Вот он настоящий шанс! И его упускать – преступно.

– А Лиза?! Где моя Лиза?! – брызнули слезы из глаз Райли, когда он оказался на свободе, относительной свободе.

– Бежим! – невероятно жестко сомкнулось кольцо пальцев на запястье брата.

Тяжелая всегда была рука у сестры. Он не мог сопротивляться. Джейс опасалась новых караулов. Видела, что их клетка стоит возле забора, сделанного из листов ржавого металла, а в заборе-то оказалась дыра, но слишком узкая. Тогда пришлось и правда делать подкоп. Райли бестолково болтался возле нее, как телок возле коровы, или жеребенок возле лошади, впряженной в непомерно тяжелый воз. А землю приходилось рыть руками, ногами, лезвием ножа. Вот разве только грызть не пришлось. Девушка сбила все пальцы, стесала ногти. Страшно сказать, что теперь напоминали ее руки. Кровавое месиво, залепленное грязью.

Но лаз был расширен, и она не думала о себе, заставила Райли пролезть первым. Хорошо, что он тоже оказался достаточно тощим. Но все же чуть не застрял. Осознав это, забился в панике. Джейс, сжав зубы, толкнула его вперед. Он вылетел в джунгли, покатившись кубарем, она нырнула следом.

И она понятия не имела, куда идти, но осознавала, что обязана вести за собой брата.

– Лиза! Где Лиза? Где Оливер? – скулил Райли, понимая, что сестра уводит его прочь от лагеря.

– Мы вернемся за ними, когда пошлем сигнал бедствия!

– Но ты же слышала, Ваас… Они называли то чудовище Ваасом… Он… С Дейзи… Моя Лиза… Пираты, – Райли снова заплакал, но бежать за сестрой не перестал, а она надеялась найти хотя бы подобие тропы.

Оказалось, что лагерь находится на возвышении, на холме. Им повезло, что не подняли тревогу. Определенно повезло с нападением диких собак. Может, там оставались друзья, но Джейс не видела возможности возвращаться. Все же она была слишком слаба, чтобы противостоять пиратам, даже если кисть ее теперь плотно сжимала пистолет-пулемет. Несколько незнакомое для нее оружие, боевое оружие, но все ж она знала, как с ним обращаться.

Да, она пообещала себе, что разведает, где остальные, что даже попытается выцарапать их из лап врагов, чтобы, как прежде, смотреть в глаза Райли. Она и так ощущала себя слишком виноватой перед ним. Теперь в особенности. Вытащит, только сначала найдет для младшего безопасное место.

– Снова бешеные твари! – донеслось со стороны лагеря вместе с лаем собак. Очевидно, нападала целая стая, и все бешеные, потому что нормальный зверь не полезет на людей.

– Бешеные, – обмер Райли, остолбенев, Джейс уже приходилось чуть ли не волоком тащить его через густой лес, ощущая, как растительность с мясистыми листьями бьет по лицу, чинит преграды из ломанных корней и цепких лиан, острых камней, на которых пару раз уже навернулся брат. Ноги его не держали. Мало того, что с Лизой могло случиться теперь что угодно, много того, что где-то сновала целая стая бешеных собак. А собаки ничуть не лучше волков, особенно дикие. Брат окончательно поддался панике.

– Все хорошо, Райли! Все хорошо! У нас прививки от бешенства! – твердила ему сестра, успокаивая и его, и себя, зная, что джунгли таят столько опасностей, что не стоит перечислять. Если и была справедливость, удача, Провидение. Хоть что-нибудь, любая весть с неба, из-за грани миров, доказательство, что зло не должно побеждать. Если хоть что-то из этого существовало… Тогда должны были выбраться. Должны. Не наткнувшись на хищников. Не наткнуться бы на врагов, это уже зависело от них, от нее.

Неужели Провидению теперь не простить ей? Ведь она убила… Она взывала ко всем силам спасти брата. Брат впал в панику и не желал ее слушать.

Свет луны сек джунгли ночным хороводом теней. И казалось, что тени все идут за ней, все следят за ней. За ними, звездами-светляками, сиротами мира. Не счесть, сколько их помимо этих двоих. Через лес да не к свету, где земля не согрета светом лунным полынным, горьким, тяжким и дымным.

– Райли! Куда ты! Райли! Не туда!!!

Крик. Пространство крика искажало волной, сошедшей с уст, скривленных ужасом исчезновения всего в лице лишь одного.

Куда бежал брат? Брат поворачивал назад. А только запутали следы, а только речушку перешли, чтоб доберманы не нашли. И дальше – куда угодно, в неизвестность. Но ему показалось страшнее то, что будет потом, чем-то, что было теперь. Выкуп. Пираты. Он будто не слышал о рабстве, он забыл о продаже. Он боялся собак, бешенства.

Очерк мира неровным почерком раскроил, словно череп, неровную материю жизни вне бытия или на пике. Что случилось. Поведать бы. Только росчерк расскажет, скованный почерк, страшный мазок по холсту чьей-то ночи в безумье чужом.

– У меня нет! Нет прививки от бешенства! – оттолкнул от себя сестру Райли так, что измученная Джейс чуть не упала, ударившись спиной о мохнатый ствол длинной пальмы. Старшая вспомнила, что ей лет десять назад пришлось сделать прививку от бешенства из-за укуса крысы, она тогда первая шла по полю, Райли за ней. Хорошо, что не его укусили. Райли испугался мучительных уколов, ведь его никто не кусал, несмотря на то, что вот уже несколько лет заведовал зоопарком. Райли боялся. Как же он всегда боялся. И сейчас не струсил. Нет, он сошел с ума от страха.

– А-а-а! Нам не туда! Откуда тебе знать?! – размахивал он руками, спотыкался на кочках, перекатывался кубарем в реку, петлял среди деревьев, блуждая кругами. Джейс пыталась схватить его за руку, продолжить вести, куда угодно вести, только бы подальше от проклятого лагеря. А там уже завывала сирена тревоги, пропажу и труп обнаружили. Слишком близко завывала. А ведь мнилось, будто ушли далеко. Далеко, высоко, но дальше себя не сбежать.

– Стой! Не туда! Там лагерь пиратов! – кричала сестра, а глазах все плясали блики солнечных зарниц. Света слепящего мира вечных тавтологий, имманентных себе, где люди смотрят в глаза зверю через клетку для потехи. А однажды зверь посмотрит на человека обратной перспективой через клетку. И в череде мясистых листьев глаза ночи мигали, сквозь их лунный блеск стелился лай и вой. Это были псы, они пришли. С той земли всем чужой.

И страх обматывал протухшими бинтами, как мумию, несчастного брата. Он носился кругами, он хватался за голову:

– А-а-а! Я не побегу туда, туда, в джунгли! Я не побегу! Джунгли опаснее… За нас заплатят выкуп, и нас отпустят! Заплатят… Отпустят…

– Нас продадут! Райли! – кричала ему Джейс, пытаясь схватить, тряхнуть за плечи, поминутно ей ныне чудилось, будто погоня уж близко, будто уже не спастись. Лай смешивался с хрустом стволов, шепотами гадкими веток, что морочили в кромешной тиши, сквозь которую короткими хлопками доносились выстрелы. То ли с собаками воевали стаи человечьих псов, то ли уж преследовали беглецов.

Джейс пыталась схватить брата, но он теперь воспринимал ее, как чудовище, которое тащит его в берлогу на расправу. Как он мог… Вернуться к электрическому свету подальше от ледяной темноты душной ночи.

Сестра, задыхаясь, бежала за ним, надеясь отвратить от пути назад, к уничтожению.

Но Райли не хромал, Райли бегал быстрее. Он снова рванулся к лагерю, из которого они только выбрались.

– Райли, что ты делаешь!!! Райли! – закричала она так, что сорвала голос, не имея возможности больше вымолвить ни слова.

Вспоротое тело души пульсировало сердечным кораблем, которому в морях крови стало болотно рассекать венозную и артериальную. Красная и синяя. Выбирай себе кровь.

Райли забыл о сестре, он всегда о ней забывал.

Джейс споткнулась, упала с невысокого обрыва в мелкую реку, которую они только пересекли, упала прямо на больную ногу. Если бы она окончательно не охрипла за миг до падения, джунгли услышали бы крик раненого зверя. Раненого в самое больное. И даже здесь не в сердце, прямо в душу, растерзанную, вывернутую до дна. Казалось, сердце билось теперь наружу, его полоскала вода в неглубоком мутном ручье. Мутном, как глаза тюремщика. Этого проклятого Вааса. Хотели все урвать… И Райли оказался из таких. Нет. Джейс не верила, Джейс снова ненавидела себя за такие мысли. Как она могла подумать! Ведь это ее младший брат. Он просто… Он просто струсил. Это приходилось признать. Но, может, не струсил. Сошел с ума, его еще детский мозг не выдержал такого слома-излома. Да, просто сошел с ума. Так легче объяснять, почему оказалась одна среди джунглей на неизвестном острове в безымянном квадрате карты ночи вне сна.

Сумасшествие – всего лишь оправдание. Она знала. Но как мог Райли. Как мог он так глупо…

Лунный свет листья неизменно сек. Чет-нечет-чет. Сек как сердце ее снаружи. Сердце ее не в счет.

Она попыталась подняться. Вода немного успокаивала боль в ноге. Джейс несколько раз выдохнула и вдохнула. Припала к воде, забывая, сколько гадких бактерий и насекомых может содержать безымянный приток.

Мир без имени вовсе. Остров по имени Рук. А за ним как пустыня. Пила жадно воду, чтобы встать и идти дальше. Дальше, на поиски брата, который сбежал, скрылся из виду. Она пила воду. Вот и за Стиксом испробовала пищу того мира. Танатос с ирокезом ждал часа теней.

От воды полегчало немного, но и стало больше тошнить. Устойчивый кашель и леденящие волны холода, распространявшиеся по телу, скручивавшие живот, уже не замечались. Главное, чтобы не мешали двигаться дальше. И теперь вот мешали.

«Что же мне делать? Что? Что делать? Мне что делать? Что делать мне? Делать что мне? Де-ла-ть-ть-ть, » – слова смешивались в кашу, слова не имели смысла.

Она лежала ничком на отмели возле реки и не могла с места сдвинуться, почти труп, живой труп. Покойник ходячий с душою навыверт державшейся на клочке кожи, обвисшей кругом на запястьях.

Райли сбежал. Бедный маленький брат. Чего она ждала от него? Но почему вот так бросил ее. Ради Лизы? Ради Лизы она бы поняла, она бы простила. Но куда он метнулся? Обратно в плен? Из-за лая собак. Что, если собаки уже настигли его? Бешенство. Как страшно. Представить Райли задыхающимся с пеной у рта. Или застреленным пиратами. Джейс от ужаса подскочила.

– Райли! – прохрипела она, пытаясь звать чуть громче. – Райли!

И кто бы узнал, сколько времени носились они кругами. Посеченная джунглями луна уж клонилась к восходу, меркла отсветом солнца. Солнце и луна, а цена одна. Отражаются друг в друге, не встретятся в замкнутом круге.

Джейс пыталась подняться. Как преступно долго лежала без движения. Ее даже не искали, за ней как будто наблюдали сотни глаз из джунглей. Трава, насекомые. Мир запахов земли и звуков первозданных. Если бы только не выстрелы. Она вздрагивала. Она все еще не могла пошевелиться, не от боли. Боли легко превозмочь, если мысли и вера едины. Но теперь отчего-то ощутила себя придавленной непомерной тяжестью.

Брат, маленький брат. Райли. Слова как заклинания. Заклинание и слово. Слово и мольба. Маленький брат. Младший.

Едва ни с ложечки кормила его.

Как смешно было в детстве с ложечки кормить его кашей. Ему год, а ей всего три. И мама с папой в просторной квартире. В детстве всегда больше простора.

Но почему ж те, кто ест с ладоней, часто руки откусывают, когда прорезаются зубы?

Да ведь он-то беззубым как тяпнул…

А хоть бы предал. Пусть даже предал, пусть оставил посреди леса, не замечая, как она упала с обрыва. Нет! Без него нельзя! Ведь заблудится, ведь сгинет, ведь не найти тогда оправдания себе.

Джейс с усилием попыталась встать, в итоге только поползла, слабо. Ноги болели, ноги не слушались. Но все быстрее, быстрее. Вот только ощущалось стремительное приближение беды. Такой беды, что заставляла крылья отрастать, лишь бы успеть, лишь отвратить. Как смела она, как смела падать с обрыва? Как смела лежать на отмели, как будто в заморозке тушкой убитой курицы. А курица ведь жертва…

Никто не виноват, кроме нее. Никто, кроме нее. Все по цепи кружилось и смыкалось. С нее все началось, на ней все и кончалось. А, значит, Райли не виновен. Нет! Ничуть! Пусть бросил лишь от страха. Пусть!

И рука сжала оружие, с оружием она поклялась вызволить снова брата из лап врагов, брата и остальных, если уж попались. Если уж она одна оказалась на свободе.

И над пологом неба вился уродливый дым, дым от костров в лагере электрических катастроф.

Как не хотелось туда направляться. Обратно в этот ад. О, как бывает страшно повернуть назад. Но Райли, скорее всего, побежал туда же. Прямо в лапы врагов. Что, если убили его на месте? Но мысли удивительно четко и почти цинично подсказали Джейс, что брата не убьют, потому что на вид он – выгодный товар, даже если не удалось бы получить за него выкуп.

Райли… Почему сбежал? Почему он всегда сбегал? Почему она всегда прощала, да еще обвиняла себя? Сбегал или просил ее принести себя в жертву. Так она оставила мечты о спорте ради помощи в его бизнесе с зоопарком, в котором он не мог разобраться. Так она залезла в долги, чтобы бедного брата не пырнули ножом заказные киллеры от конкурентов. Может, они оба слишком драматизировали, но она продала все, что имела, даже все памятные подарки родителей, чтобы вытащить Райли. Так он попросил отправиться на этот остров. А вот вытаскивать себя из клетки он не просил, но она знала, что так надо. И оказалось, будто ему не надо? От всех противоречий, от отчаяния и зла спасало универсальное сочетание – брат сошел с ума.

А как у него в зоопарке умирали яркие райские птицы! В клетках. Съеживались, втягивали головы в крылатые плечи, переставали петь, становились измученными, никчемными. Тоска птиц скрежетом разносилась через прутья. Если птица не может петь, она умирает, как любой эйдос, что либо парит, либо исчезает. Маленький зоопарк в крошечном мире. У отца все выживали. Кто его знает, что Райли делал не так?

Отец всегда настаивал на выборе пути, а старшая сестра все оберегала младшего, потому что так тоже завещал отец. Только как теперь могла она уберечь его от опасностей, если он сбежал в неизвестном направлении? Уж хотелось обнаружить его хоть в клетке, но живого, а не в пасти крокодила или варана.

И вот снова она шла через джунгли, слабо надеясь, что пистолет-пулемет поможет ей. Ей, измученной, покрытой кровью и грязью, но ей, не сдавшейся. Идущей на помощь сдавшемуся.

Противостоять миру или принимать его? Выбор. Выбор всегда и везде, как вода. Вода сильнее меча, когда разрушает порой города.

А джунгли уж озарялись утренними лучами. Как быстро время летело, как долго они скитались в лесу, вблизи от проклятого лагеря.

Она услышала шаги. Она приближалась к железному забору. Где-то там и подкоп маячил. Райли не хотел выбираться. Как же так… Как так?!

Живая птица никогда не пойдет добровольно в клетку, лишь набитое соломой чучело легко садится. Вылитая живая, а все ж чучело. Мертвая.

Она слышала, как возле забора топчутся какие-то люди, конечно, враги. Кому там еще быть? Она скрывалась в листве, надеясь, что ее не видят, зная, что достаточно ей скрипнуть, наступив на сухую ветку – пуля в лоб или в сердце: не имеет значения. Она вскинула оружие, надеясь, что ее не видят, выглядывая из-за низкой пальмы, раздвигая жесткие листья.

И раньше, чем увидела, среди прочих обостренных утром ароматов леса учуяла этот крепкий запах пота и табака, страшный запах хаоса. Хаоса по имени Ваас. Нет, он не выделялся на фоне других, там еще стояло немало пиратов, от которых несло не лучше, от некоторых еще и похуже. Но четко врезался в память, то ли привкус пота, то ли табака. Именно его. И ненависть будил этот запах. А теперь ужас пополам с забвением о себе. Райли!

Там мог быть Райли! Если они не покинули лагерь с пленниками, значит, устроили облаву на беглецов. А ее, может, вовсе мертвой сочли. За время тотальной неподвижности тела и сознания она едва не разучилась дышать, точно вода смыла ее, растворила на слои, на подчиненные, несогласованные структурой, точки, тире. Азбука Морзе словами молчания. Азбука Морзе чувствам морозным.

А потом она увидела, увидела главаря и еще полдюжины пиратов с ним. И они обступили Райли, который, кажется, только недавно выбежал из леса с поднятыми руками. Как его только ни пристрелили. Он точно сошел с ума.

Его обступили пираты, поставили на колени, ударили с двух сторон прикладами. Он пытался закрываться руками, берег голову. Пощады ли он ждал, когда сдавался?

О, как же хотела Джейс открыть огонь по этим подонкам в красных майках! И особенно желала растерзать на куски, изрешетить пулям вдоль и поперек главаря. Этого проклятого главаря с ирокезом, Вааса. Она не знала, что способна на столь всепоглощающее желание, жажду убийства. Но испугаться этому не успевала.

Почему же все-таки тело человеческое? Хрупкое, уязвимое. А так бы и вышла бестелесным духом, а так бы и унесла с собой брата. Куда угодно, только подальше от этого кошмара. Унести его, убаюкать, вернуть прежнего маленького брата. Как тогда. Как тогда. В огромной прекрасной квартире, когда все вещи кажутся огромными и невероятными. Туда, где нет ран, боли, слез, предательств, ненависти.

Как страшно. Как хотела бы унести, стать самой призраком. Кем угодно. Умереть ради него. Но спасти. Как смела она, смела так долго лежать в беспамятстве?! Может, удалось бы его перехватить… О, как она теперь ненавидела себя и врагов, глядя, как-то один, то другой приклад ударяет по голове, по спине, по плечам брата. Пираты глумились над сдавшимся в плен, вновь сдавшимся. Они увидели, насколько слаб этот зверь, и хотели его добить. Придумали бы самые страшные пытки, да помнили – товар. Впрочем, все решал сейчас приказ главаря.

Джейс с трудом сдерживала кашель, который лающими звуками преследовал ее с момента попадания в плен.

– Выходи, ***! – внезапно приказал главарь, резко обернувшись, сверкнув яростно глазам, посмотрев прямо на нее, прямо в ее казавшееся надежным убежище за пальмой.

Джейс не знала, как правильно сдаваться похитителям. И не важно, чему там учили в школе про выполнение всех требований захватчиков. Помощи ждать было неоткуда, но сдаваться она не намеревалась, потому что их требования вели в рабство. А чем рабство – лучше смерть. Так еще повелось с древних времен. Во что б ни верили, а в бою погибать легче. Да что же она, в самом деле? И не верила, что удастся противостоять им? Уже и с жизнью распрощалась. Нет! Спасти Райли! Она вышла из убежища, держа пистолет-пулемет, уверенно держа его. Не так уж непривычно после винтовки.

Но главарь немедленно подошел к Райли, приставил к его виску блеснувшее металлом дуло пистолета. Враг торжествующе ухмыльнулся.

И Джейс увидела самое страшное: к ногам брата была привязана веревка, а к веревке… Бетонный блок. И лагерь с пленниками располагался возле реки. Так они… Не собирались помещать его в клетку! Кто же приказал? Не иначе главарь, не иначе этот страшный человек. Ваас.

– Райли! – воскликнула Джейс, голос звучал теперь иначе, голос больно резал горло, стал более высоким, надрывным. И вместе с голосом, криком, грозила вылететь жизнь.

– Спаси меня, Джейс! Спаси меня! – заголосил брат, но под давлением дула на висок был вынужден склонить голову под таким углом, что шея чуть ни ломалась. – А-а…

Между тем главарь убрал оружие от головы Райли, покрутил возле своей выбритой головы. То ли разминая плечи, то ли раскачиваясь в подобии давно забытого или никогда не существовавшего ритуального танца. Если и был такой танец, то он преступно искажал его суть. Поглядел сначала на Райли, потом на Джейс, потом снова на Райли, и снова на Джейс.

Оскалился в совершенно невеселой кривой усмешке, обнажая презрительно левый клык, приподнимая правую бровь. Потом снова дернулся в неопределенном движении, будто тесно ему было в штампованной джинсами упаковке своего тела, начал ни с того, ни с сего, посмеиваясь:

– ***! Что я вижу! Ч**т подери! Это было ***ое… – голос его стал глухим и мрачным. – Предательство!

Комментарий к 8-9-10. Больше, чем родня Если что: вроде как прививки от бешенства делают каждый раз после укуса. Но, кажется, Джейс об этом не знала. Или пыталась брата утешить, соврав ему.

====== 11-12-13. Не смоет время кровь ======

Не смоет время кровь

Всех тех, кого ты отправил на небо!

© Рок-Полиция «Наемник»

– ***! Что я вижу! Ч**т подери! Это было ***ое… – голос его стал глухим и мрачным. – Предательство!

Но через миг он уже говорил, как типичный бандит, обкуренный псих, порой переходя на угрожающие возгласы:

– Бросай оружие, иначе этот *** раскинет мозгами на ближайший куст. Он тебе вроде очень дорог. Не хочешь его мозги на вкус попробовать? Может, тогда узнаешь, о чем он думал, сбегая обратно в лагерь!

Главарь разгуливал под прицелом, сам целился в Райли, прекрасно зная, что Джейс не посмеет выстрелить. Ваасу как будто нравилось быть под прицелом, особенно когда обладатель оружия не мог открыть огонь, потому что попал в западню. Его западню. Но нет, это создание из джунглей не попадало в западню. Оно намеренно шло в нее, зная, что все именно так и будет. На что надеялось?

Ваас как будто сочувственно, на самом деле – с ужасающей издевкой, покачал головой, но и с невыразимой обреченной тоской в голосе продолжая:

– Что за жизнь? Ты, брат, целый день готовил побег, бежал с ним через джунгли, – но мрачность сорвалась в гневное восклицание. – А этот у***к спасал свою задницу в надежде на нашу милость! Все повторяется, все изо дня в день повторяется.

Ваас задрал голову, и казалось ему, что мир вращается вокруг него, и он выкрикнул этому миру:

 – *! Е*ый мир!

Побег через джунгли? Значит, он все знал с самого начала. Знал.

Ваас как будто наблюдал за ней, наблюдал за тем, как она перетирала целый день веревки. Зачем он наблюдал? Может, просто предполагал. Но это уже не имело значения. С него станется, он же хаос, ему ведомо. А, может, просто от скуки глядел, как человек из тавтологий города пытается противостоять исходникам джунглей.

– Кстати, парень… Ты еще не догадался? – приближался Ваас, пока в избитого Райли целились шестеро других пиратов. – Ты ведь ненавидишь своего ***ого братца. Люто ненавидишь! Они всегда так, сначала бегут за тобой, а потом скидывают с обрыва, – но сказать что-то спокойно психопат не мог. – Да, ***! Ты еще не понял? Каждый ***ый раз они будут подставлять тебя. Тебя так удобно подставлять. Давай, убей ради меня, Ваас… Ваас… Кого ты выберешь… Как будто я спрашиваю о выборе. А ты, ***, этого ***ка тоже ненавидишь!

Он вроде говорил что-то о Райли, но упоминал свое имя. Вот только Джейс оцепенела, не слушала. Бросила оружие, как он и требовал, зная, что это уже не спасет ни ее, ни Райли. Неужели ничто не могло спасти Райли?!

Джейс согласилась бы на любую цену, совершенно любую, даже в рабство себя продать, даже стать игрушкой в лапах маньяков в их изобретательных казнях. Лишь бы они отпустили брата. Но что-то подсказывало: вариант «или» не подходит для них. Они брали все и сразу, беззаконно, нарушая все табу и правила.

Ваас же злился. Страшно злился, подходил к Райли, бил его наотмашь по лицу пистолетом, бормоча что-то вроде:

 – ***ый предатель!

Осыпая угрозами и ругательствами. Лицо Райли уже напоминало один сплошной синяк. Только сестра бы его и узнала сейчас. Невозможно сестре было глядеть на все это. Рациональные мысли, планы спасения. Все рухнуло, остались оголенные чувства, которые не знали, что подсказать, как помочь. Они просто существовали и захватывали.

– П-прошу… Только не убивай его! Убей лучше меня! – она резко рванулась вперед, оказавшись возле главаря.

Была бы с оружием, могла бы так и убить! Пираты даже не успели среагировать. Она не убила, не сообразила. Или понимала, что тогда Райли и ее расстреляют.

Она только упала на колени, раскинув руки. Застыла вот так, умоляя. Для сильного самое жалкое существо на Земле, самое раздавленное, самое униженное. Но сила живет в бессилье. Но сильный всегда слеп к бессилью.

Ваас подошел, щуря глаза, резко поднял ее за подбородок. Его силуэт заслонял полнеба, так казалось. А запах, подхваченный тропической жарой, поглощал воздух, проникал в легкие, душил ужасом, точно дух самой смерти. Но нет, не тленом был пропитан, а некой дикостью, нечеловеческой, звериной, однако же живой.

Он говорил, пренебрежительно насмехаясь:

– ***! Какое представление! Но ты все-таки туп, парень!

Он называл ее при пиратах зачем-то парнем.

Через миг он поднял ее за шею. Плотно сжалось кольцо его длинных смуглых пальцев на жилах, давя на гортань. Роста они были примерно одного, метр семьдесят пять – семьдесят восемь. Но он одной рукой поднял ее над своей головой, оторвав от земли, так что девушка начала задыхаться. Не висела, как тряпка, а схватила инстинктивно руками за запястье, пыталась ослабить каменную хватку. Ваас только ловил ее испуганный взгляд раненой антилопы и ухмылялся, точно крокодил, разрывающий зебру, когда та еще жива. Но опустил ее на землю.

Нет, удушение не входило в его планы. Слишком просто и банально. Он устраивал представление. А для безумного сценой являлся весь театр жизни. Впрочем, безумного ли? Но неважно.

Бросил ее, снова она оказалась на коленях. А он отпустил ее шею, медленно проводя рукой вдоль ее груди, как будто желая удостовериться, а не парень ли это на самом деле, как он ее называл. Но Джейс резко отшатнулась, все еще надеясь прорваться к Райли, однако на нее тут же нацелились шесть черных стволов автоматов, кто-то поддел ее прикладом, отбросил, опрокинул.

А Ваас как будто пытался втолковать ей, тряс руками, нависая:

– Это было предательство! Ты не уяснил? Предательство? Первый грех. Да. А ты просишь распять себя.

Да как он смел о грехах, о распятии говорить! Как он смел говорить о вечном, когда сам являлся выражением хаотичности злой судьбы. Да и первый грех – гордыня, а гордыни в главаре содержалось немеряно. Но гордыня вела к предательству. Связано все. Сломано все.

Джейс, забывая о воздухе, забывая о жизни своей, снова рванулась, единым слитым движением стремясь к брату. Бескрылый человек. Так слаб. Волна за волной, одна за одной. Себе сам чужой, на дне не покой.

Но вновь ее остановили, вновь главарь поймал, оттолкнул.

Потом резко наотмашь ударил по лицу, так, что она упала. А он процедил сквозь зубы, переходя на охрипшее восклицание:

– Е***ые предатели заслуживают только смерти! Жертвовать собой ради предателя – безумие. ***, повсюду безумие! То повторение бессмысленных действий, то вот такая ***! Но я повторю. Суть в чем? Суть в том, что предатель должен умереть, сдохнуть!

Больше он не заготовил речей для представления, а для Райли у него слов не нашлось.

Они стояли на краю обрыва, а под обрывом клокотала вода. Волна за волной, течением в мир иной.

К ногам Райли был привязан бетонный блок. И вот Ваас, с неизмеримым чувством своего превосходства, глядя прямо в глаза скорчившейся на траве Джейс, пнул этот бетонный блок. Тут же веревка натянулась.

Солнце почернело, трава увяла, звезды прекратили сиять! Но нет, все оставалось на своих местах. Как оно могло остаться на своих местах? Почему мир не рушился?

Девушка видела, как дернулось тело Райли, как он вытянулся, хаотично раскидывая руки, как задрожал его силуэт в солнечном блике.

– Джи! – только пискнул младший.

И страшный скрежет падающего бетонного блока, и застывшее время, как застывший изучающий взгляд главаря. Он не смотрел на пленника, он рассматривал, как извернулась разрубленной надвое змеей Джейс, силясь подняться, кинуться следом. Но вместо того она снова получила удар, почти апперкот, не очень мощный, видимо, главарь бил не в полную силу, но достаточный, чтобы вновь опрокинуть на траву. Точно муравьи жука опрокидывали на спину, тащили в свое темное логово.

– Райли! – закричала она, но брат уже скрылся в волнах с привязанной к ногам глыбой, которая с глухим вздохом соприкоснулась с водой и утащила на дно.