Текст книги "Нет вестей с небес (СИ)"

Автор книги: Сумеречный_Эльф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 52 страниц)

Джейс осознала, что вот сейчас у нее появился шанс прикончить обоих главарей. Руки тряслись от гнева. Вот она – винтовка! Вот она, незамеченный снайпер! И на расстоянии выстрела причины всех бед двух островов. Вот только ее бы немедленно застрелили пираты, а о спасении Лизы и Дейзи не пошло бы и речи. И хотелось оправдать себя, что это ради них она не попыталась помочь пленнику. Но противоречия острыми щелчками разрывали голову. Она не понимала, как должна поступить.

Если агент Уиллис говорил о том, что Хойт – только вершина айсберга, это означало, что на смену ему вполне мог прийти кто-то другой. И все-таки… Перед агентом Уиллисом, наверное, не сжигали заживо людей. А она теперь и такое увидела. Какие еще кошмары ей обещали явиться ночью? Если, конечно, следующая ночь вообще ждала ее. Здесь каждый миг сулил гибель, каждый шаг, каждое движение.

Но он гнева страх от присутствия двоих боссов ощущался меньше. И так хотелось сказать себе, что не равнодушие повелело не спускать курок, а забота о ближних. Но одни противоречия. И четко осознала Джейс за время пребывания на острове в самой гуще фатальных событий, что в этой борьбе самое сложное не победить, не выжить, а остаться человеком. Свою человечность терять не хотелось, и оттого растерянность охватила ее, когда прямо перед прицелом маячили два главаря. Но обоих снять одним выстрелом ей бы не удалось. Убить Хойта – так Ваас станет править обоими островами. Убить Вааса – так Хойт найдет второго такого же. Хотя Джейс казалось, что среди пиратов похожих не обреталось.

И только из раскаленной клетки поднимался к грохочущему небу едкий дым. Жженые кости, жженая ткань, жженое мясо. Если огонь – это благо, то всякое благо можно использовать как величайшее зло.

– Знаешь, Ваас, эти дикари удивительно тупы, – говорил, плавно разводя руками некто в белом костюме.

И Ваас на его фоне казался менее демоническим, может, потому, что от каждого слова и движения этого другого человека, Хойта, веяло небывалым цинизмом, который, к сожалению, не такая уж редкость среди богачей. Цинизм, что позволяет играть людьми и странами, точно фигурами на шахматной доске. В Ваасе обретался, несомненно, садизм, помноженный на животную жестокость, но все ж на фоне Хойта он словно мерк, затухал. Выжидающе мерцал глазами исподлобья, непривычно сутулясь. Обычно это он являлся главным действующим лицом в его театре смерти, где он раздавал роли нестерпимой боли несчастным актерам. Быть может, сценарист и режиссер – тоже актер…

– А чего ты от них ждешь, Хойт, они же обезьяны, – точно пытаясь угодить боссу, говорил Ваас, но словно не своим голосом и не свои мысли, что Хойту однозначно нравилось, однако он хмурился:

– Пять полей! Пять моих полей! Что скажешь, Ваас?

– Что этот у***к совсем охамел! – с немного вопросительной интонацией предполагал главарь.

– Я ожидал чего-то более… оригинального, – покрутил недовольно кистями, перебирая пальцами, Хойт, точно призывая главаря пиратов немедленно сочинить что-то более интересное, а потом указал на него, впиваясь стальным бесстрастным взглядом акулы. – Зато я тебе скажу: ты не справляешься! Может, помощника прислать, раз ты разучился вести дела?

Но голос босса не выражал желания реально помочь, скорее, издевку, намек на то, что помощник автоматически принизит авторитет главаря среди пиратов.

– Нет, Хойт, не стоит, – отвечал Ваас, нервно переминаясь на месте, умеренно, но все-таки невпопад жестикулируя, точно плывя куда-то сквозь волны.

Хойт выдохнул, вновь надевая на морщинистое обветренное лицо подобие жесткой мнимо благодушной улыбки, хотя вокруг него неотрывно витала страшная аура, на фоне которой даже главарь как-то съеживался, хоть и был выше довольно сухонького жилистого босса на полголовы. Босс глянул на небо, затем на вертолет, недовольно фыркнув с привычным выражением делового человека, типичного бизнесмена:

– Я теряю время из-за этого ливня… Отвратительная погода.

– Скоро акулы по небу поплывут, – наконец придумал, чем смягчить недовольство босса, главарь, с опаской ожидая реакции на шутку. Хойт вроде бы снисходительно ухмыльнулся:

– Хе-хе. Тебе всегда есть что сказать, Ваас.

Но главарь не торопился верить, что гнев сменился на милость: босс немного отошел, затем вновь развернулся к подчиненному, не используя ни одного матерного слова, с легкой усмешкой пропев слащавым тоном:

– Кстати, не замечал? В последнее время у тебя что-то странное творится с товаром.

– А что с ним? – каким-то не своим пришибленным голосом отвечал главарь настороженно, точно пес, втягивающий голову в ожидании удара хозяина. Цепной пес.

– Покупатели недовольны что-то, – пространно посмеивался дальше некто.

– Да с *** им быть недовольными? Все путем, Хойт, все путем! Торгуем, никакие *** не могут помешать, – пытался, очевидно, придумать что-то вроде новой шутки главарь, чтобы сгладить накаливавшуюся ситуацию, но фантазию отшибло в присутствии второго субъекта. Оба знали, о чем пойдет вскоре речь. Ваас нервно размазывал надоедливый дождь по лицу, покорно ожидая, хоть весь вид его показывал, насколько постыла ему эта покорность. И он злился. Злился на природу, что низвергает с неба дождь, злился на пиратов, злился на ракьят, злился на все живое и на себя заодно (если не в первую очередь). И Хойту это нравилось, нравилось рассматривать, как он подчинил себе неистового главаря, который, как сначала казалось, вообще не способен никому подчиняться. Но теперь уверенность в этом стремительно рушилась.

– В этот раз ты убил двоих рабов, хотя был найден покупатель. Кажется, изначально речь шла только о «возвратах» и товаре, который не нашел покупателей? – стальным голосом отчеканил второй, доказывая, что он здесь главный. – Не пытайся отшучиваться. Да, ты отличный клоун. Только за это твоя башка пока не украшает мой кабинет в качестве трофея. Но, кажется, это башка начинает забывать правила!

– Спокойно, Хойт. Спокойно! О’кей, Хойт. О-кей! Не повторится! – разводя плавно руками, говорил главарь, отчаянно пытаясь усмирить еще не начавшуюся бурю. Очевидно, он опасался этой бури. Не сказать, насколько.

Ваас ждал, что еще скажет его босс, который отошел, укрываясь от бури, на узкую террасу пустующей хибарки, на балке которой болталась петля со свежим трупом, другим воином ракьят. Стало быть, деревню опустошили, жителей убили. По приказу этих двоих. Ваас вешал, а Хойт сжигал. Хотя вряд ли лично, все чужими руками. Ваас иногда и лично, а вот Хойт…

– И что еще за Хромоножка объявился? – небрежно бросил босс.

Тогда Джейс поняла, что речь зашла о ней, сжалась в своем укрытии, зарываясь в сажу, цепенея.

====== 73. Волчьи наши песни ======

Петь среди собак волчьи наши песни.

© Пилот «Нет вестей с небес».

– И что еще за Хромоножка объявился? – небрежно бросил Хойт.

Тогда Джейс поняла, что речь зашла о ней, сжалась в своем укрытии, зарываясь в сажу, цепенея.

Ужас от количества трупов безвинно убиенных оставался для воспоминаний, теперь-то хотелось понять, что делать дальше. О Лизе пока не говорили. И Джейс казалось, что она напрасно рискует собой. И она решила, что, если так и не узнает ничего про Лизу – спустит все-таки курок. И убьет. Пожалуй, Хойта. Дейзи как-нибудь выберется вместе с Герком. А ее пусть Ваас мучает. От мысли о грядущей боли становилось жутко, но вспомнились слова из сна: «Умирать больно и страшно, но только один раз». А вечная смерть – это ад. И смерть при жизни – ад, как и ненависть к себе.

Тем временем пираты зашевелились, да и наемники заинтересовались. Главарь только хмурился, пару минут молчал, но затем снова изобразил пренебрежительную беззаботность.

– Этот жалкий к ни не опасен. Забудь о нем, его не существует, – махнул ему почти спокойно Ваас.

И Джейс показалось, что он бросил взгляд в сторону ее укрытия, отчего девушка сжалась, еще больше закапываясь в сажу, точно прося саму землю скрыть ее, превратить в траву, глину. Но, наверное, только показалось, потому что оба врага пошли дальше вдоль страшной деревни. Дождь мало-помалу заканчивался.

Не существует. Ее не существует. Вот и отлично. Но досада. Не ненависть. А досада – жгучее и мерзкое чувство. И не за себя, сама она никогда гордостью не отличалась, за это и пользовались все ее доброй волей. Досада. Ваас. За него, до надменности гордого своим превосходством. Был бы враг как враг. А это… Почему он так унижался перед этим вторым? Перед Хойтом? Эта невероятная сила, этот хаос. Он унижался, точно цепной пес, который готов порвать в клочья любого, но покорно скулит перед хозяином, даже и ненавидя его. В голове не укладывалось. Разъедало глаза. Хотелось бы крикнуть: «Да убей ты его! Пистолет же есть!», но понимала, что за этим Хойтом большая сила, чем за ним, за хаосом.

Весь будто холеный и спокойный, типичный князь из грязи в белом костюме, апогей изнанки западного прогресса. Он подчинил себе хаос, он запер его в рамках одномерности, в рамках этих тупых джинсов, которые точно олицетворяли культ потребления, денег, власти.

На чем попался Ваас? Если деньги, то что он хотел купить на острове? Если наркотики, то в деревне Аманаки, вероятно, и так хватало невесть каких веществ. А вот власть. Власть.

Он постоянно повторял себе, то есть пленникам, что он здесь закон и порядок, царь и бог, не являясь по факту ни тем, ни, естественно, другим. Царем обоих островов был и оставался Хойт…

Досада. Джейс-то ощущала, точно летит на крыльях ненависти, ярости, сражаясь с древним хаосом, мстя, точно вершилось нечто глубоко архаическое. А оказывалось, что хаос подчинен капитализму и его отчуждению. Так же, как она. Заблудшие в этом мире, где нет четких путей и дорог. И еще большая досада: он тоже все понимал. Ему тоже не нравилось. Да и кому понравится унижаться! А так часто и многим приходится, тоже все понимая.

«Зачем ты ему подчиняешься? Зачем ты ему подчиняешься?» – бродила кругами в голове единственная фраза, вопрос, досада, ненависть к Хойту. Она поняла, кого она на самом деле ненавидит, она поняла, что умеет ненавидеть. Ненавидеть до дрожи, до тошноты, которая точно сопровождала желтыми подтеками это имя – Хойт. Почему-то вся ненависть, что предназначалась для главаря, устремилась к его боссу. И ненависть за убийство брата, и ненависть за гибель Оливера. Точно все его руками совершилось.

Вааса она хотела просто убить. Вот, что четко осозналось, наконец. Она знала, что должна его убить. Так было бы лучше. Для всех. И для него тоже. Убить – разрубить эту цепь, чтобы пес вспомнил: он – волк. А вот хватило бы ей сил…

Не демон, не монстр. Просто человек. Чья душа задыхалась, точно птица в нефти, в тисках его жестокости и обессмысленности. Убить без ненависти. Возможно ли?

Нет никакой теории заговора, есть нечто скрытое от глаз. И чаще всего скрыто, поскольку мы сами не желаем смотреть…

Хойт уже отдал приказ заводить мотор вертолета, уже залезая в кабину. Глаза Джейс потухли. Убить. Ненавидеть. Убить. Хойт. О Лизе не сказали ни слова. Девушка опустила камеру. Агенту Уиллису ничего полезного не сулило. Работать на него не хотелось, ибо более напрасных существ не встречалось. Порой надо действовать, а не просто наблюдать, может, тогда эти акулы поняли бы, что не так всесильны. Убить.

В прицеле виделась то голова Хойта, то Вааса, провожавшего босса. Джейс знала, что теперь выбор за ней. Минутная власть над жизнями двоих великанов, двоих змеев. Она могла перевернуть историю этого острова. Или так только казалось. Если бы все было так просто, нашелся бы и другой герой, который, видимо, и спалил все пять полей Хойта. Вмешался ведь. Вот ей представился шанс ценой своей жизни уничтожить и самого наркобарона. Или же Вааса… Кто из них страшнее? Кто?

Хойт без Вааса не захватил оба острова. Но Ваас без Хойта не стал бы тем Ваасом, которым его знала Джейс.

Руки дрожали, размышления шли на секунды. Жертвовать своей жизнью напрасно никому не хочется.

Она глядела на древний хаос, распятый на перекрестье прицела. И он обернулся, снова бросив взгляд на укрытие снайпера. Нет, наверное, снова просто показалось. Только страх. Значит, Хойт. Когда Джейс направила на него винтовку, дрожь в руках пропала.

Секунда-другая! Лишь бы не скрылся в кабине вертолета. А там пусть пытают, пусть расстреливают. Пусть все охватит хаос.

Воодушевление, граничащее с безумием, затуманило разум девушки. Но в решающий момент Хойт обернулся, приподнимая указательный палец, наподобие «Крестного отца» в исполнении Марлона Брандо:

– Кстати, на ту девчонку нашелся покупатель.

Джейс резко остановила себя, торопливо выхватывая камеру, надеясь, что это было не очень громко. Хойт продолжал:

– Он будет ждать завтра в восемь вечера на корабле. Не пускай его людей на северный остров.

– Я отвезу девчонку на наше обычное место сбыта товара на западе, – кивнул деловито Ваас.

У Джейс перехватило дыхание. «Лиза!!! Наконец-то», – подумала она.

– И впредь, будь так добр: не забывай правила работорговли! – говорил Хойт, и под его мягкими слащавыми до липкости интонациями зияла бездна с дном, усеянным острыми копьями.

Вскоре вертолет поднялся над деревней мертвых, над выжженными полями конопли, уносясь в прозревшее от туч небо чернильной кляксой.

Джейс лежала неподвижно, выключив камеру. После ухода босса Ваас вновь обретал свою страшную силу. Да еще явно негодовал по поводу замечаний босса, тут же сорвался на нескольких подчиненных, а одного из них за неосторожное слово просто застрелил, выхватив пистолет. Пират как стоял, так и рухнул с дырой вместо лба и затылка. Ваас только прорычал что-то неразборчивое. Затем закурил. И явно не просто табак, потому что после пары затяжек вроде как успокоился, на деле только немного затуманил разум новой дозой наркотиков. А наркомания и алкоголизм – это ведь молчаливая форма приспособления к миру, поддержание существующих порядков. Вот только что это за порядки, которые возможно поддерживать, только находясь в нетрезвом состоянии? Каковы порядки, таковы и нравы…

Джейс не знала, сколько пролежала неподвижно в нише из мокрой сажи, но наконец и главарь вскочил на джип с пулеметом и унесся по дороге в сторону своего форта.

Тогда девушка осмелилась все так же ползком, змеясь тонким полозом среди высокой травы, покинуть сожженное поле, скрывшись в зарослях. Позволить себя обнаружить, когда ее миссия была успешно завершена, казалось слишком нелепым. И она не позволила.

– Лиза! – негромко выдохнула Джейс.

Она надеялась, что агент Уиллис подскажет, что это за место, где обычно продавали живой «товар».

Вновь все зависело от нее. А это намного и намного легче, чем ощущение собственного бессилия, потому что от бессилия можно случайно потерять свою человечность, списать на бессилие бездействие.

====== 74. Километры безмолвия ======

...километры безмолвия.

непомерной свободы. На брезентовом небе

застегнуты молнии, и во влажной земле

пульсируют слабые всходы.

© Flёur «Бессмертие» .

Мысли беспорядочно метались по сознанию, а дорога металась линиями под гул мотора. И страшно становилось, что автомобиль наткнется на пиратов. Всего одна машина, всего один случайный конвой – и все труды бесполезны. А тут еще эти картины Гойи вставали в сознании. Узкие испанские губы, сложенные в ехидной полуусмешке. Точно бредовое наваждение.

Руки дрожали, сжимая руль старого образца. И все мерещился этот запах паленого. Только сжигали человека. Заживо. И хотелось от этого кричать, в груди все клокотало. Клокотало давно и постоянно, порой отходило на второй план, ломаясь под волей нестерпимой усталости, но гнев и собственное бессилие разрывали надвое. И вот все снова зависело только от нее, а она ничего не могла сделать.

“Небо... Нас учат смирению. Учат подчиняться воле и не роптать. Но тогда останови, останови это! Пожалуйста!” – взгляд, брошенный в небо, открыл только прямую дорогу, которая упиралась в горизонт, а на самом деле просто восходила наверх по холму. И Джейс не верила, что даже высшие силы способны остановить тот ужас, который творился на земле, сотворенной ими, будто врагами завладел враг рода человеческого. Хойтом-то точно. Давно и безвозвратно. Ненависть. Оказывается, люди сердцем чувствуют, а не головой. И чувствуют разное. Сердце ощущало ненависть, но никакая самоуверенность не возникала.

“Разум, мне нужен холодный разум, чтобы пережить все это. Нам всем пережить”, – успокаивала себя девушка, съеживаясь за рулем, на случай, если вдруг в зарослях караулил снайпер, но дорога не простреливалась, только по морю мимо нее пролетели две моторные лодки с пиратами. Девушка вздрогнула, потому что на лодках размещались пулеметы, а укрыться оказывалось негде: с другой стороны дороги вставали крутые склоны, по которым и животные-то – кабаны и быки – не ходили, хотя их покрывала сочная трава.

Но лодки с пиратами не заметили, кто едет, вероятно, приняли за местного жителя, не рассмотрев снайперскую винтовку, из которой взорвать две лодки не представлялось возможным. Вновь все решил случай, удача... Или все-таки за этими общими словами есть нечто большее, что отвыкли называть судьбой, ангелом-хранителем? Но Джейс казалось, что после смерти Райли она не вправе просить ни у кого прощения и поддержки. Уж точно не у отца... Ведь он спросил бы, как так вышло. Ведь он завещал всегда защищать младшего брата. Но кто бы защитил Райли от самого себя?..

И лодки с пиратами скрылись, только волны вздыхали, ударяясь о берег.

“Убить”, – она слышала это слово отчетливо, только понимала, что есть большая разница между ненавистью к врагу и ненавистью к конкретному человеку. Она ненавидела каждого из этих пиратов? Она их не знала, хоть и подозревала, что творят они ужасные вещи. Но на каждого не хватило бы гнева. Она не стала бы их ненавидеть, просто потому что не знала. Но они каждый раз намеревались ее убить, уничтожали ни в чем не повинных людей. И приходилось сопротивляться, а при необходимости и возможности отчаянно наступать, прорываться, не щадя никого. Снова наставал такой момент. Джейс знала, что ради Лизы не задумывается о жизнях караульных. Не задумывалась и о своей жизни. Пираты – это враги.

А вот наемники вызывали ненависть вместе с Хойтом. Они все – каждый из них – прибыли на остров только ради денег. Пиратов собирали из разных мест, но, скорее всего, неблагополучных, забытых, где почти невозможно остаться человеком.

А Ваас... Странно... Но в нем как будто отразился весь мрак бездны, но по странному стечению обстоятельств осталось одновременно... и небо, искаженное и пропитанное ненавистью и каким-то непониманием, точно некий ответ ускользал столько раз, что он перестал его искать. Каких обстоятельств? Впрочем, то лишь домыслы. Джейс не желала обдумывать такие мысли, не желала разделять ненависть и необходимость убить. Но он уже не жил, она это увидела. Он двигался, но не вперед, а по кругу... уже без надежды на изменение. Круг замыкал Хойт и сама жизнь. А вокруг убивали людей. И в этом не обреталось никому оправдания. Да, ракьят предали ее... Предали... Почему именно ее? Но она не так важна, она – всего лишь одна крошечная часть, а их жестокость – следствие их большого горя. И тут сдаться равно умереть. И кто-то в этой борьбе так и терял свою человечность. А кто-то спивался, не борясь, а кто-то, чтобы заглушить то, чего навидался, чтобы не думать.

Наконец-то показался забор Бедтауна. Раньше никто бы и не подумал, что возможно так радоваться покосившемуся забору из обветшалых листов железа, да еще вони мусорной речки, плещущейся зеленой тиной. Но там хотя бы не стреляли.

Джейс оставила украденный джип поодаль, опасаясь, что его могли хватиться пираты. Но как и на чем они покинули таверну, осталось неизвестным, так как девушка, перебежав по запруде над водопадом на другую сторону реки, обогнув по длинному полукругу Бедтаун, зайдя в него с другой стороны, проскользнула обратно в дом Герка.

– Джейс! – тут же обняла ее Дейзи, которая словно ожидала все это время у двери.

Вновь прибывшая молчала, мотая головой, отчего в висках неприятно стучало. Самым сложным оказалось говорить, хоть что-нибудь сказать, не рассказывать о том, что видела. Никогда не стоит расспрашивать о самых страшных событиях, ведь одно дело – в памяти остаются они, а другое дело – с помощью речи словно заново оживают раз за разом. Вот Дейзи и не спрашивала, и сама ничего больше не рассказывала.

– Я... Я узнала, где Лиза, – только пробормотала неуверенно Джейс. И все ей мерещилось, будто она несется по дороге, которая упирается в небо, будто эта дорога – и есть вся жизнь.

– Где?! Как ты? Ты теперь снова похожа на трубочиста. Что случилось? – все же не сумела удержаться от расспросов подруга.

– Вернее... Я еще не совсем узнала, – вдруг поняла, что не по тому адресу обратилась, Джейс, мягко освободившись от рук Дейзи, которые заботливо пытались оттереть какой-то тряпицей совершенно черное, как у шахтера, лицо девушки. – Скоро вернусь!

С этими словами Джейс поспешила, нащупав камеру с записью, к дому агента Уиллиса, опасливо оглядываясь на таверну, но оттуда по-прежнему никто не выходил.

Может, пираты вообще напились до того, что попадали под столы, может, пошли к девушкам из публичного дома-сарая, хотя обычно этих девушек перевозили на ту сторону в форт, а потом возвращали. Герк рассказывал, что после продажи удачной добычи и сбыта очередной крупной партии наркотиков, со стороны форта обычно на всю округу гремел совершенно жуткий дабстеп или еще что-то наподобие него, стало быть, отмечал Ваас с пиратами... Но в последнее время, видимо, не до празднеств ему было: Хойт обвинил его в убийстве товара. И внезапно Джейс поняла, что этим товаром, за который главарь получил «выговор с предупреждением» от босса, являлись... Райли и Оливер.

Новая волна холода окатила, как из ведра. Девушка потрясла головой, чтобы снова не впадать воспоминания, резко постучала в дверь агента Уиллиса, кто-то не слишком бесшумно подошел к едва заметному глазку, а потом, судя по характерному щелчку, резко зарядил дробовик, отскочив от двери, пугливо интересуясь:

– Кто это?!

– Уиллис, это я, – торопила девушка недовольно.

– Да вот именно: кто ты?! – по-прежнему ошарашенно спрашивал Уиллис, тогда Джейс поняла, что с ног до головы покрыта плотной черной сажей, смешанной с потом и дождем, который ничуть не смыл своеобразный камуфляж. Кстати, она не заметила, что в таком виде ее практически не достают москиты. Один только агент решил достать, но Джейс особо не церемонилась:

– Разговор Вааса и Хойта нужен? Уиллис, впустите уже!

– А! Это вот кто ты! Так бы и сказал! – откладывал оружие агент, впуская.

“Надеюсь, больше у меня с ним не будет дел”, – поняла, что вдобавок к Хойту ненавидит агента, Джейс. Но ведь Уиллис вроде бы считался союзником. За что же? Может, именно за это вроде бы. Не бывает вроде бы врагов и вроде бы союзников. Рано или поздно необходимо выбирать сторону. И даже высшие силы не могут оставаться нейтральны, хоть их цели неведомы человеку. И так хотелось верить, что есть они, эти непостижимые цели.

Агент обрадовался информации, спрятал ее в одном из шкафов, не пустив девушку в подвал, впрочем, она и сама не рвалась проникаться добытыми секретами. Какие секреты? Все на поверхности лежало, вот только весь мир в упор не желал видеть. “Первый мир”, слепоглухой, но не немой, трубящий о своей праведности в «третий»... “Первый мир” кровопийц, мир царей и шутов, где тени управляют хозяевами.

Джейс помотала головой от страшного наваждения. Она вспоминала о доме, вспомнила об отце, так некстати. Он не принадлежал ни к какому миру, не состоял в партиях. Он всегда говорил, что хотел бы мира для всего мира. Да не выходило. Да и время тогда иное было. Но, вероятно, именно он, его образ, его заветы, помогали оставаться человеком. Может, поэтому девушка так не нравилась агенту Уиллису, который, изучив разговор, сказал, что знает, где этот остров, но на навигаторе отметить не смог:

– Э... Он вон тут, западнее, короче, за покрытием сигнала. Прости, туда мы не успели добраться. Я так и не связался со своей группой. Как будто нас кто-то выдал.

Джейс вздохнула, сочувственно кивнув растерянному старику, на которого все больше походил агент. Уиллис под конец вроде попытался оправдаться:

– Больше помочь тебе не смогу, скоро отправляюсь с острова.

Джейс кивнула, никакой помощи она никогда не ждала. Ведь это проще: когда ничего не ждешь, то и разочаровываться не в чем.

Девушка поднималась обратно на холм к дому Герка, обходя по шаткому мостику тинистую реку. Хозяин бронированной хибары уже вернулся, на всю округу слышался его непрекращающийся треп, затем он обернулся к Джейс, говоря:

– Эй, подруга! Ты че, реально в конопляной саже лежала? Ну, как? Глюки словила?

Очевидно, Дейзи, которая ныне пыталась приготовить ужин, уже все рассказала.

– Да не особо... Вроде бы, – неуверенно протянула Джейс, хлопая глазами, точно появление Герка сильно удивляло.

– Дуришь ты меня, ох, дуришь! Кто это подпалил-то поля, интересно, – усмехнулся Герк, прищуриваясь пытливо и указывая на девушку, но потом стал чуть серьезнее, озираясь на деревню, захлопывая за пришедшей дверь. – Значит, ждем до завтра? Уж извини, что не пошел с тобой, кто же знал, что этот за***ц Уиллис даст такие данные. Да и скрываюсь я не очень. То ли дело с гарпунной пушкой! Я вам слово даю – это будет вещь!

Джейс поспешила рассказать все, что узнала за день, отрапортовала, точно солдат. Все-таки зря ее не взяли в армию, а, может, и не зря. Она бы никогда не смирилась с тем, что ее задача – убивать людей по приказу. Хотя, когда речь шла о защите... Она поняла, что ради друзей и близких человек способен на жестокость, и часто совершенно сознательно берет на душу самые страшные грехи, все от практически жертвенной любви или от отсутствия выбора.

Тем временем у Дейзи все валилось из рук, а потом женщина отложила сальные глиняные и пластиковые плошки, подняв на Герка свои пронзительно грустные умные глаза, серьезным твердым голосом спрашивая:

– Герк... Сколько мы тебе должны, чтобы ты завтра пошел с нами?

– М-м-м... Будто у вас что-то есть, – протянул укротитель мартышек, делая вид, что торгуется.

– Найдем, – отрывисто мотнула головой Дейзи, все так же пристально глядя на контрабандиста. – Так сколько?

Герк медлил, то ли обдумывал, то ли совещался со своей совестью, если таковая водилась. А потом вскинул мохнатые брови, поправляя бандану:

– Семьдесят процентов от добычи, если таковая будет!

– Герк! – надломлено сосредоточенное лицо Дейзи смягчилось благодарной улыбкой.

Укротитель обезьян посмеивался, показывая всем видом, что он с самого начала не потребовал бы с двух несчастных женщин платы за помощь, хотя речь шла о сильном риске, что он отлично понимал.

Тем временем Дейзи, проникаясь этой улыбкой, в которой тонул весь ужас пережитого, подошла к нему, обхватила за обе мясистые щетинистые щеки и поцеловала ласково прямо в губы, которые через миг расплылись в блаженной улыбке:

– А, может, и нисколько... – затем мужчина встряхнул головой, как будто сбрасывая эйфорию. – Эм, нет, это я погорячился. Семьдесят процентов и точка. Или нет...

Джейс наблюдала сцену, немо стоя возле двери. Она всегда себе казалась лишней. Вот и Райли с Лизой порой миловались, а старшая сестра оказывалась не вовремя, а вроде бы и уйти не могла, потому что по делу, и оставаться не хотела, считая, что одним своим видом мешает.

– Так, Герк, нам опять придется отмывать трубочиста! – улыбнулась Дейзи, вовремя замечая растерявшуюся Джейс, которая глядела исподлобья, уйдя в себя, а тут, когда о ней вспомнили и даже попытались проявить заботу, удивилась, выбитая из колеи своих тягучих и нелегких дум.

Дейзи снова улыбалась, только в уголках ее губ жили жесткие морщинки, да в уголках глаз при каждой улыбке затаивалась скорбь.

Женщина подошла к “трубочисту”, снова выпроводили Герка. И очень скоро Джейс оказалась уже не в искусственной гавайке, а в тельняшке без рукавов, не могла только вспомнить, ее это или хозяина дома. Она вообще не замечала последнее время, во что одета, что ест, когда спит. Все это оказалось малозначительным. Однако ныне забота и помощь Дейзи не сбивали с толку, хотелось сказать женщине, что вообще-то Джейс намеревалась отправляться одна, в лучшем случае, с Герком. Снова в неизвестность, за край покрытия

сигнала, снова за край света...

====== 75. Нервы на пределе ======

И отступать уже, конечно, поздно,

Горит висок и нервы на пределе.

И дробь звучит всё громче и тревожней,

И стынет кровь под кожей,

И я уже вижу звёзды в замедленном падении.

© Flёur «Маятник вечности».

После ужина раскатали карту, настоящую, большую, старую, похожую на пиратские карты сокровищ. Разумеется, речь шла о старинных пиратах. Те, кто называли себя ныне пиратами, пожалуй, не располагали кораблями, разве только катерами для захвата туристических судов. Другое дело – наемники. И при мысли о них Джейс подняла глаза на подругу и все-таки мягким тоном, но решительно сказала:

– Дейзи… Тебе не обязательно идти.

– По-твоему, я беспомощна? – сдвинулись брови женщины, но она пыталась найти аргументы. – Лиза не так хорошо плавает, как я или ты.

– Угоним лодку, – тоже беспокоился за Дейзи Герк.

– Само собой, – кивнула Дейзи, будто всегда только и занималась тем, что лодки угоняла. – Но кто знает, что случится и в каком состоянии будет Лиза, – женщина вздохнула, наклоняясь над картой. – Хоть бы это о ней говорили…

– Я уверена, что о ней, – сверкнули серо-синие глаза Джейс.

– Откуда знаешь? – хрипловато осведомилась Дейзи.

– Знаю, – не пытаясь объяснить себе, продолжала Джейс. – Дейзи, надеюсь, ты понимаешь, на что идешь.

– Понимаю, – кивнула женщина, сдавливая под столом руки так, что костяшки побелели.

– Герк, так где этот остров? – пыталась разобраться Джейс.

– О… Там, на западе! – протянул Герк, тыкая в точку на карте, находившуюся далеко за возвышением, на котором обозначался дом доктора Эрнхардта. – У них там что-то вроде второй базы. Нам бы лодку угнать.

– Мы доберемся за сутки? – беспокоилась Джейс, снова ее жгло сознание того, что они теряют драгоценное время.

– Какие сутки, что ты, в самом деле! – отмахнулся то ли беззаботный, то ли безалаберный Герк. – Завтра на рассвете отправимся, еще успеем там засаду устроить.

– Герк! – невольно рявкнула на мужчину Джейс.

– Ну, что? – лениво протянул он, насупившись.

– Герк! Я могу тебе верить? – многозначительно глядя на собеседника, спрашивала девушка.

– Ой, подруга, ну, не напоминай про тот случай в горах, – махал обоими рукам Герк. Кто же знал, что там мост того…