Текст книги "Нет вестей с небес (СИ)"

Автор книги: Сумеречный_Эльф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 52 страниц)

Стекляшка, похожая на раздвоенный зуб акулы. На вид что-то вроде бутылочного стекла, а там мог оказаться и хрусталь. Хотя откуда бы у врага могла взяться шаманская побрякушка? Может, это совсем не имело значения. А, может, и значило нечто. Весь вопрос в понимании.

А вот жгуты на шаманском облачении, обозначавшие что-то вроде змей, пришлись кстати: ими удалось наконец крепко перетянуть связки на ногах, чтобы меньше хромать. Но само облачение показалось бесполезным. И мысли носились где-то далеко, буревестниками над рифами.

«Сделала ли я хоть что-нибудь правильно?.. Нет! Ты ничто! Ничто, которое хочет еще жить. Правильно? Да вот только майку заправила в брюки, как тут все делают… Похоже, они все еще думают, что я парень…», – думала Джейс, пытаясь найти хоть что-то положительное. Но это служило слабым оправданием своих неудач, притом она догадывалась, что ее бессмысленная тайна – балаган, который без труда еще в начале всего это ада разгадал главарь. Ваас. Первая встреча возле клетки. Ощущение рухнувшего, всего. Рухнувшей жизни. Но… Райли тогда был еще жив. Оливер жив. Может, не стоило ей выбираться? В клетке сидеть-то легче, на коленях стоять проще. Но ведь… Вот уже второй раз ей удавалось сбежать, вот уже второй раз даже враг давал шанс, но вот уже второй раз те, кого она пыталась спасти, сами бежали в западню. Сколько еще снести таких побегов до полного безумия…

Вот снова брела она, бледная, точно смерть. Бледность казалась совершенно покойницкой, потому что все лицо, вперемешку с кровью, было испачкано теперь белой глиной. Наверное, зарылась в ее влажное скопище при падении. Но теперь любой при первом взгляде признал бы ее призраком, восставшей навьей, неупокоенной русалкой. Но, если подумать, не так уж сильно ее били. Да по лицу вообще почти не били. Снова она оказалась только фигурой в его игре.

Путь. Дорога. Следы. Пыль на дороге. Жизнь. Небо. Путь.

Джейс все шла куда-то, теперь опираясь о посох, может, к деревне, а, может, и без цели, прочь от черного дыма аванпостов. Ступала между зарослей, глядя под ноги, чтобы не наткнуться на змей.

Вот только зря не глядела наверх, сквозь листву: на ветке дерева, на развилке, устроился с совершенно кошачьим умиротворением золотистый в пятнах леопард.

Девушка обмерла, вздрогнула, не решаясь шевелиться, дабы не потревожить царственный сон опасного хищника.

Отчего только ей все время попадались леопарды? Но она же не спрашивала, отчего она все время попадалась Ваасу. Видимо, по одинаковой беспричинной причине. Предопределенно, судьбы. Но, может, и выбора. Тогда из чего она смела выбирать?

Трусость – слишком большая роскошь для одиночки. В изумрудах живых листвы янтарем разливалась шкура зверя, и мощные лапы, сложенные частично под челюстью, впивались когтями в сизо-бурую кору.

И столько свободы в нем содержалось. И не мыслилось, как и зачем желали запереть его черного собрата в клетку. Как жестоко поплатились они за свою дикую глупость цивилизованных забав. Зачем? Леопард каждый раз возникал, точно напоминание.

Почему же Райли решил, что бизнес спасет именно леопард? Ведь были у них и мартышки, и коршуны. Но что он делал неправильно? А, впрочем, на долю отца выпало иное время, время, когда казалось, будто человечество достигло пика цивилизации, когда казалось, будто угроза войны миновала навечно, будто хоть на день в мире прекращалась война. Иллюзия оказалась только фантомом наивной веры в светлое будущее. Коммунизм… Капитализм… Какое все имело значение? Глобализм. Глобальная преступность. Да, без нее не существовал бы этот остров. Но если бы не делились страны на миры – отсчет один, два, три – то не сложилось бы и страшных перекосов, подобных бездне. Вот в одну из них упали. И унеслись в потоке волн кровавых. А люди из мира номер один не оказались в мире номер три богами. Еще более беспомощные, чем местные. Запутавшиеся в бездуховности, не ведающие, какие запреты разрешено нарушать.

Джейс отступала назад, осторожно, почти бесшумно, не смея поворачиваться спиной к хищнику. Но леопард с кошачьим чутьем все же приоткрыл малахитовые глаза, но, видимо, был сыт, и человек без оружия, не пропитанный смертельным запахом пороха, не казался ему чем-то опасным или интересным. Впрочем, одного его взгляда хватило, чтобы Джейс, отойдя на достаточное расстояние, бросилась стремглав через джунгли обратно к реке, не разбирая дороги, спотыкаясь, вставая, тихо всхлипывая. Но это не от слабости, так просто легче, чтобы вытеснить боль, главное, не заигрываться, иначе средство берет верх над целью. Как у плакальщиц на похоронах.

Девушка рассчитывала, что добежит до моста. Хотя она ни на что не рассчитывала. Она просто бежала, как могла. Медленно, почти умирая. А как умирать не хотелось!

Убийца друга, не спасшая брата, не совершившая месть, бесполезное ничто или нечто, погрязшее в самоуничижении. Нет. Она человек. И не просила ответа, зачем жить. Поисками смысла жизни занимаются чаще всего те, кто не имеет риска ее потерять. Здесь и сейчас. Она просто хотела не жить, а выжить.

Только когда показался разваливающийся автомобильный мост через реку, Джейс позволила себе немного отдышаться, подозревая, что леопард не потрудился даже сойти со своего лежбища. Но никто не мог утверждать, что его сородичи не бродили поблизости. А кроме леопардов могли снова попасться дикие собаки, вараны, медведи и кто угодно еще. Пираты. Хотя пираты много хуже зверей. Но не все ли равно, от кого принимать безвременную гибель?

Мост, а за мостом виднелась рыбацкая деревушка.

Только бы пересечь мост, что снова точно отсек два мира. Бетонный, серый. На нем даже молча гнили в ржавчине фонари. И мост был изрезан следами пуль, а взрывом здесь когда-то снесло перила и еще некую бетонную надстройку, о которой напоминали только срезанные неровными краями куски бетона. Может, разобрали на глыбы? Те самые глыбы, чтобы пленников топить почем зря, чтобы подвешивать их, привязывая к рукам или ногам?

Нет, никакой мотив не мог оправдать такой жестокости. Лед и пустота в глазах врага. Но кто ответит, какой отмычкой разорвали замок, что разверзнул двери этой пустоты? .. Лучше не отвечать. Но если люди способны на такую жестокость, значит, есть причины, причины превращения их в нелюдей. Осознать – не значит оправдать… Но пока только паника и ненависть. «Лучшие» советчики. А желание выжить, пожалуй, и лучшее.

Джейс остановилась у края моста, точно не решаясь ступить на него, хотя карта показывала, что она на верном пути. С моста же снова виднелся вдали тот роковой островок возле причала и заправочной станции. Блуждала кругами, значит, будто что-то искала. Но слишком долго размышлять опасно. Остановка в пути – смерть, некуда уже идти.

Девушка решительно преступила на бетонные старые плиты, гулко стукнув по ним деревянным посохом. И точно только благодаря нему сумела дойти до противоположного берега, но там силы покинули ее, она опустилась на четвереньки. Ноги подкосились, словно кто-то ударил под коленями железным прутом. В груди после бега точно раскаленный свинец разлился. Она задыхалась, снова. И так глупо. Нет, уже ничто не позволяло отвоевать себе еще хоть каплю воздуха. Она только догадывалась, что наконец осталась не одна, может, поэтому позволила себе упасть. Но легко сказать – позволила! Когда за пределом находится еще один, последний, предел, даже самая сильная воля не в силах поднять измученное тело.

«Только бы не пираты…» – с надеждой думала Джейс, когда от утлой рыбацкой лачуги-бунгало отделился силуэт смуглого человека.

====== 45. Кто жил, кто снится ======

Между теми, кто жил, кто снится, путать лица…

© Кукрыниксы «Никто»

И снова ей повезло. Ей повезло, но почему не ее друзьям? ..

– Не пират? – говорил мужчина с опаской, но, кажется, и сам не веря в свои догадки.

– Нет… А В-вы? .. – кашляя, говорила почти неслышно девушка.

– Нет!

Так обменялись приветствиями странница и рыбак, а потом Джейс уже смутно помнила, как ее почти волоком дотащили до бунгало, которое с виду было совершенно нежилым, с заколоченным окнами.

– Белая девочка! – послышалось удивленное женское восклицание. – Ты меня слышишь? Слышишь?

Но Джейс уже почти ничего не слышала, даже когда к ее губам кто-то поднес воду. Только глаза девушки стеклянно устремились в небо. И больше ничего не оставалось на земле.

Она дошла до союзников или хотя бы тех, кто не прогонял ее. Как по негласному сигналу, последние силы ее оставили. Она висела, как безвольная кукла на руках рыбака, уже не в силах переставлять ноги.

Ее занесли куда-то в темноту, в избушку-бунгало.

Смысл слов она не понимала, не догадываясь, что мужчина и женщина переговариваются не на английском. Судя по интонациям, они жарко о чем-то спорили. Рыбак размахивал замызганной белой панамой, которая носилась перед глазами бледным пятном среди темноты. Точно луна. Тогда. Накануне. На темном небе бельмо-пятно, в лучах которого отражался демонический лед в глазах врага. Он ее все убивал, а она все выживала. Но если он был труслив, нападая сворой, то почему каждый раз давал ей шанс сбежать? Слишком великодушно для труса. Да и свора не пойдет за слабаком… А свора шла. И свору она не воспринимала людьми, а этот все-таки был человеком, но человеком, переступившим все законы, растоптавшим все табу. Вот только он знал это, знал и топтал еще больше, как будто это доставляло ему удовольствие, остроту ощущений, точно любовался со всех сторон своей омерзительностью…

Рыбак с женой куда-то уложили Джейс. Куда – она не видела, просто ощутила спиной нечто жесткое, вроде соломенного матраца. Ее захватывал бред, она глядела перед собой и видела в белой панамке луну, а черноте – гематомы на шее Оливера. Страшные видения не позволяли ей провалиться в небытие. А переход моста точно отнял последние силы.

Только голова ее безвольно моталась по стеганной лоскутной подушке. Холод, жар. Уже вне мыслей. Сорвалась, когда ощутила помощь. Опасно срываться, когда неизвестно, есть ли силы у этой помощи защитить и сберечь, но время шло. И не час, и не два. Вероятно, целый день, а за ним – еще один день где-то на грани миров. Враги ее не находили или вовсе не искали.

И на грани миров являлись все, кто мертв. Дейзи и Лиза ни разу не посетили сознание видениями. Сначала приходил отец. Следом растерянный Оливер, точно не смирился он еще, что теперь гость из иного мира. А возле Оливера черной тенью за ним вставал враг. Главарь. Вот только странно, что и Райли не пришел, словно был еще жив. Но она видела его смерть. Да и Ваас еще топтал несчастную землю своим тяжелыми армейскими сапогами. Значит, на грани миров нарушался порядок. Значит, что-то не так. Но не для той логики создана эта грань.

И так прошел еще один день. Или даже больше. Кто-то отпаивал безвкусными настойками трав, что-то бормотал, женский голос:

– Кто ты, белая девочка? А? Ты сбежала из плена?

Похоже, иного здесь и не предполагалось, так что и отвечать не требовалось. Одно хорошо – не выгоняли. Да куда ее выгонять, она и встать бы не сумела, только на дороге бы кинули. И она не могла ответить, ведь ее тянули на другую сторону мироздания, вернее, не тянули, а приглашали. Но только отец говорил, что рано ей еще. А черная тень Вааса насмехалась над ней, вновь что-то говоря о ее слабости, о том, какая она жалкая. И она вспоминала, что пообещала объявить ему войну. Только Оливер умоляюще глядел на нее и просил остаться, с укором глядел. И от его взгляда пробирала дрожь. А вокруг метались сплошные сплетения лиан. И никого. Никого. Но только отец просил вернуться назад. А Дейзи и Лиза пришли с другой стороны и спрашивали: «А как же мы? Джейс, ты нас бросишь?»

Джейс… Чье это имя? Она слабо откликалась на него. Имя…

И еще один день потребовался, чтобы вспомнить имя.

А ее даже вроде приподнимали, смывали грязь и пот с лица и тела намоченной старой тряпкой. Женщина снова что-то говорила мужу, кажется, выгоняя его из хижины. Джейс тогда не осознавала даже своей наготы… Да и что в ней постыдного, когда одежда оказалась снова изодрана, покрыта комками грязи и крови. Что постыдного есть, когда речь об облегчении страданий?

Только вдруг из разговора мужчины с женщиной донеслось слово: Ваас. И это заставило пробудиться, сознание прорезало, точно вырываясь из черного полиэтиленового мешка для трупов. Джейс резко брыкнулась:

– Что?

Она испугалась, что ее снова отведут к врагам, хоть больше чем на половину доверяла этим людям, которые не позволили ей испустить дух на пыльной дороге.

– Очнулась? – обрадовалась смуглая женщина лет сорока.

Но Джейс снова тонула в неспокойных виденьях, точно в бесконечном падении.

И понадобилось еще около двух дней, чтобы сознание полностью вернулось к ней в прежней ясности, а, может, даже большей. Из обновленного сознания точно стерлись все лишние мысли, весь ненужный хлам сомнений и самоуничтожений. Даже в бреду она слышала, как Ваас насмехался над тем, какая она жалкая. Постоянно преследовал его смех. И что толку тогда самой о себе говорить словами врага? Да еще вспомнились слова отца, не конкретные, а много разных слов, настоящих слов. Он всегда доказывал, что нет бездарных людей, и нет ситуаций, из которых нет выхода. Вот только она посмела в какой-то момент засомневаться. А теперь не сомневалась: не бывает так, чтобы не существовало выхода. Или хотя бы исхода.

Сознание вернуло подвижность мыслей и четкость образов, а тело шевелилось со скрипом, вернее, скрипом оборачивалось тихое шипение, которое невольно издавалось при каждом неудачном повороте ноги или руки.

Тогда женщина недовольно глянула на девушку, строго быстро спрашивая:

– Все еще не двигается? Так! Сейчас.

Ничего больше не спрашивая, женщина стремительно впилась умелыми руками сначала в запястья, а потом в лодыжки. Джейс даже не успела понять, больно это было или нет, но показалось, что четыре раза пальцы женщины пробились под кожу, продавливая насквозь мышцы, добираясь к связкам, сухожилиям, и что-то там перебрали, переместили, точно собирая и разбирая привычный конструктор или механизм.

– Ай! – только успела воскликнуть от неожиданности девушка, но потом поняла, что с каждой почти колдовской манипуляцией своей нежданной целительницы ее конечности обретают прежнюю подвижность. – Ого! Надо же… Как ловко. Кто вы?

– Из Таиланда, – отвечала не совсем по теме женщина, гордо продолжая, но потом тяжко вздыхая. – Я еще не такие вправляла легко. Но надо же было моему мужу сбить Тук-Тук…

– Это такси… Я богатым был! У меня был автомобиль! – виновато разводил руками мужчина, но потом еще более тяжело вздыхал, покачивая головой. – Вот от него и горе случилось.

– Да-да, и из-за тебя нам пришлось сбежать! – сорвалась на него жена. – Ох, жизнь…

А дальше женщина говорила что-то на своем языке, обращаясь только к мужу. Наверное, не знали они тогда, куда бегут. Остров оказывался большей тюрьмой, чем все тюрьмы мира, безумно красивой, но ключевое слово оказывалось здесь «безумно». Но все-таки удивляло, что жена отправилась в бега с мужем. А, может, выбора не оставалось. А, может, таков был ее выбор.

– Как мне вас отблагодарить? – говорила Джейс, пробуя встать и понимая, что, скорее всего, у нее это получится. О беге речи пока не шло, но оставаться дольше, отягощая своим присутствием и без того нищенский быт рыбаков, она считала бессовестным. Тем более и так потеряла около недели.

– Оставь нам птицу и посох, мы их продадим. И сумку. Стекляшку оставь себе, она бесценна… Э… То есть, бесценок, – на ломаном английском объяснялась жена рыбака, так что понять значение слов иногда не удавалось до конца.

Девушка без раздумий отдала все, она бы отдала и стеклянный кулон, но женщина почему-то не желала его брать. Может, из-за сходства с тем, что висел на шее главаря? Хотя, скорее всего, эти бедные люди даже толком не помнили, как он точно выглядит. Но боялись его, потому что те, кто видел его вблизи, живыми редко возвращались.

====== 46. Соль на раны ======

Что надо? Надо сыпать соль на раны:

Чтоб лучше помнить – пусть они болят!

© Высоцкий В. «Побег на рывок».

Еще один день ушел на сборы, на приведение в относительный порядок изодранной одежды. Только тоскливо вспоминалась водолазка отца, канувшая вместе с рюкзаком. Но вот с первыми лучами нового дня Джейс снова отправлялась в путь, медленно, немного хромая, впрочем, не сильнее обычного. Жгуты с шаманской одежды все еще пригождались, как будто забыв о своей древности и внешней ветхости. Что за странные подарки преподносила ей жестокая судьба? И с какой целью?

И Джейс теперь казалось, точно она заново родилась, в другом качестве. Все выглядело достаточно понятым, хоть и кошмарно нелепым, как и все, что сопровождает войну, все ее ужасы. И главное, совершенно пропало желание себя жалеть или искать мотив своих действий и действий врага тоже. Мир разделился на чужих и своих, и все тело изнутри и снаружи точно покрылось броней. Добиваться своего. И сначала – в деревне.

Она изначально просила снайперскую винтовку, она почти наверняка знала, что с ней сумела бы вытащить и Оливера. Но в тот раз струсила, проявила деликатность, подчинилась Дени, признала, что она жалкая и неумелая. И как быть умелым с доисторическим пистолетом? Жалкая.

Выходило, что Ваас был прав. Слишком часто приходилось признавать, что в чем-то враг прав. Но и не важно. Каждый враг – это человек. И не стоило оправдывать себя, называя врагов нелюдями. Озверевшие, но люди. И каждый проклятый раз она убивала людей. Ну, и что из этого следовало? Только то, что в случае сострадания к чужим, гибли свои. И больше ничего. Она – человек, Ваас – человек. Ракьят – люди. Пираты – тоже люди. И они стремились перебить друг друга, люди людей. Так было всегда. И – что поделать – осталось по сей день.

Она отправилась в путь, проходила через заросли бамбука. Сочные стебли вставали лесом, колыхались узкими листьями, точно хрупкими крыльями. Узкие листья, тонкий стебель, казалось, недолговечен, но на самом деле живуч, стремителен в своем росте. И бамбук то флейта, то пытка, а то – лишь трава. В бесконечном зеркале снов, что без дна. Легкий бамбук перешептывался, бамбук означал, что деревня уже близко, больше она его пока нигде не встречала. А расстояния и правда оказались небольшими, особенно если идти вдоль реки, одной из тех, что пересекались там, встречаясь у крошечного острова, острова смерти.

Сначала Оливер, а потом кто-то еще, например, вот такой рыбак, который не побоялся помочь ей, или его жена, которая поставила на ноги. Конечно, не совсем бескорыстно, но, может, ее и так бы не бросили.

По дороге могли встретиться пираты… Но она уповала на удачу, на собственную злость, на справедливость мировую, на небо. Да на что угодно, лишь бы не остановиться, лишь бы не согнуться под пронзительным ветром потерь.

«”Все, что ты любил когда-то, ветром унесло”… Стивен Кинг… Ох, Стивен… Что твои придуманные кошмары о зле под городом? Когда зло в городе и в природе между деревьев…», – почти иронично пронзали редкие мысли. В дороге хорошо, в дороге нет времени за движением мыслить о конечности всего вокруг.

И цифры в обреченном циферблате текли секундами калеными, как на закате, пред входом в вечных сумерек гряды. Свободы нет, кругом одни гробы, враги кругом и вместо гробов тела вне смерти и вне жизни. Люди, что не живут, люди, что умерли жизнью, да смертью не оживали.

И снова она проходила через бамбуковые заросли, мимо нее пробежали два диких пса, ободранные, голодные. Они преследовали молодого оленя. Джейс равнодушно наблюдала за тем, как хищники гнались за добычей, за тем, как потом рвали свежую плоть. Главное, что ее не трогали.

Бамбук шелестел, точно камыш, ударялись от ветра друг о друга желтовато-зеленые стволы, шептались, пропуская трепещущими бликами пятна света.

«Деревня уже недалеко! Но это только начало. Только начало. Я сказала, что объявляю войну!» – думала девушка, и вместо улыбки на ее лице отразился невеселой гримасой оскал, и глаза, спрятанные взглядом исподлобья, точно исчезали в темной тени. Или же она только желала, чтобы было так.

А умела ли она ненавидеть? И сколько еще боли предстояло вытерпеть, чтобы научилась? Точно Ваас проверял, когда она наконец сломается, сойдет с ума, возненавидит все вокруг, как он. Как он. А вряд ли он о чем-то думал, а, может, только мучить ему нравилось.

Наконец, из-за зарослей выплыл знакомый ржавый забор. Вход уже не пришлось долго искать. Уже шла в деревню без боязни.

Ракьят глядели на нее со смешанными чувствами недоумения и страха перед мертвецом, кто-то отворачивался, кто-то даже начинал нервно поглаживать оружие, готовясь в любой миг его выхватить.

На входе на территорию деревни ей преградили путь, неуверенно переступали с ноги на ногу несколько молодых воинов. Они при первом знакомстве с племенем все казались ей на одно лицо, теперь-то она видела, какие они все разные. И видела, что большинство из них не старше Райли и Оливера, и погибать, ясное дело, им хотелось не больше. Но вот эти были живы, а их товарищи ушли на ту сторону бытия. И отчасти по ее вине, но только на самом деле все по вине пиратов.

Вот что поняла Джейс: нет смысла обвинять союзников и себя, виноват враг. Впрочем, Оливер… Нет, она все еще не могла осознать, как называть его последний поступок. Зато свой… Казнь. По вине пиратов. Ваас! Его проклятые игры.

– Ведите к Дени! – приказала она твердым голосом, да так, что перечить ей не посмели. А она принимала всю вину за гибель ракьят и ее неудачу, поэтому и имела право требовать. Она намеревалась искупить вину перед деревней.

– Джейсон… Мы все считали тебя покойником! – рассматривал ее Дени, который тут же откликнулся на требование. Но все-таки, очевидно, он не испытывал такого панического ужаса перед восставшим покойником. Однако он не доверял выжившей, ведь никто не мог гарантировать, что пришелец не перешел на сторону врага.

– Я бы так и умер, но на этой земле еще есть добрые люди. Но есть люди, подобные демонам, – говорила низким и как будто не своим голосом Джейс, глаза ее метали молнии. Несомненно, тот же взгляд, что и тогда, когда главарь думал, что ее так легко сломать одним его видом. А не такой уж у него устрашающий вид, если бы не вся эта свора вокруг него.

– Только не говори, что снова встретился лицом к лицу с ним… – вздрогнул Деннис, поправляя очки.

– Да, – отвечала она.

Дени рассмотрел ее со всем сторон, видел свежие рубцы от ран, видел перемотанные чуть ли не до локтей руки, хотя запястья уже почти зажили. Все-таки руки у нее были сильные, и не ломала их никогда, к счастью. Сейчас это играло очень важную роль.

Джейс совершенно уверенно отчеканила:

– Сегодня мы штурмуем лодочную станцию на пересечении трех рек, а за ней еще один аванпост.

Она уже не боялась, ничего не боялась, отчаяние разъедало ее, она хотела выместить его на врагах. Не месть, но боль. Если не могла раз за разом достать главаря, то хотя бы его псов она желала уничтожить. И знала, что может, но не с таким снаряжением.

– Джейсон, приказы здесь вообще-то отдаю я, – недоумевал Дени, строго осаживая новичка, который направился к магазину оружейницы, которая как будто за все это время никуда с места не двигалась, так и стояла за прилавком.

– Тогда я пойду один, – обернулась на входе Джейс, угрожающе сверкнув глазами, так что Дени понял, что отчаявшегося воина нет смысла пугать или останавливать, иначе он и вправду пойдет один и без оружия, уже на верную смерть, даже если не желал умирать. Он не знал, что и убивать она не желает… Но как иначе остановить зло? И чем искупить вину? Но кровью не смыть смерть и вину.

– Снайперскую. Да, вот эту, – потребовала отрывисто Джейс, ненавидя уже и старуху, которая продала ей только никчемный пистолет.

– У тебя нет денег! – снова завела она свою песню, поблескивая бусинами зрачков из-за половинок-очков.

– Я включил радар! Разве вы не смогли связаться с торговцами из других деревень? – возмутилась Джейс, ударив бессильно по прилавку. Снова все всполошились против нее. И ладно бы враги, но еще и те, кого она посмела называть союзниками. Ее пытались запереть в рамки ее бессилия. А враг ей сказал: «борись». Вот она и боролась! Хоть со всем миром. И не намеревалась, чтобы он «позволил ей умереть».

– Всего один радар. Мало. Слишком мало, – вздохнула старуха.

– Если я оставлю залог, часть, кредит? – спрашивала торопливо Джейс, хотя уже не знала, куда ей следует торопиться, разве только Дейзи и Лиза могли еще оказаться где-то на острове. Но на таких красивых женщин, как они, давно уже должен был найтись покупатель… И это тоже жгло. Джейс уже не знала, пытается она спасти или желает только мести. Но она даже мести не желала, только движения вперед. Она знала, что не посмеет трусливо сбегать с острова, даже если бы чудом возник такой шанс. Хотя, кому нужны такие чудеса для жалких трусов? Нет.

– Но как ты сможешь его выплатить, если тебя убьют? – возмущалась в свою очередь старуха, а потом покачала головой, задумчиво перебирая назойливо звенящую мелочь. – Ох, Джейсон. Вижу, ты не из слабаков, но ты и сам уже видел, кто такой Ваас и его люди. И почему он снова тебя отпустил…

– Он не отпускал, я сам выбрался! – процедила сквозь зубы Джейс, не зная, ради чего позволяет гневу захватить себя, ведь гнев необходим, только когда вокруг враги, поэтому заставляла не срываться на «своих».

– Джейсон! Не смеши меня… – впилась на удивление ясным взглядом старуха, странно улыбаясь. Было в этой улыбке что-то от смеха лесных ведьм из сказок.

– Почему «смеши»? Что вы знаете о Ваасе, чего я еще не знаю, о его жестокости и вероломстве? – подалась вперед Джейс, вопросительно изучая лицо продавщицы.

====== 47. Обжигая холодным взглядом ======

Будешь жить не кидая тени,

Обладая горячим телом,

Обжигая холодным взглядом – станешь ядом!

© Кукрыниксы «Никто»

– Почему «смеши»? Что вы знаете о Ваасе, чего я еще не знаю, о его жестокости и вероломстве? – подалась вперед Джейс, вопросительно изучая лицо продавщицы.

– Ничего, – отвела она взгляд на миг, потом поглядела на вход, замечая, что Дени стоит поодаль, понизив голос, придвинулась к уху Джейс. – Ничего, кроме того, что раньше он жил как часть племени среди ракьят. Больше ничего.

«Что? Этого… Этого не может быть… Предатель!» – задохнулась от возмущения Джейс. Показалось, точно снова оказалась вниз головой, потому что пол уходил из-под ног от таких новостей. Сердце ее зашлось от новой волны ненависти.

– Хватит его мучить! Пусть оставляет, сколько есть. Если не сможет расплатиться позднее, я беру на себя его долг, – наконец вмешался Денис.

Так в руки Джейс наконец легла добротная снайперская винтовка, девушка рассматривала ее со всех сторон, понимая, что боевое оружие имеет мало общего со спортивным, может, не в весе дело и не в силе отдачи. Скорее, в назначении. Но руки уже помнили боевое. Там, на большой земле она не знала, куда себя деть после травмы, понимала, что с лыжами покончено. И еще до смерти отца девушка начала изучать навыки стрельбы из настоящего оружия, не спортивного, пока были возможности. Вот только вряд ли она здраво понимала, что значит на самом деле желание завербоваться в армию, что значит убийство. Теперь узнала и горько смеялась над собой прежней, наивной, но благодарила за полученные знания. А то с одним биатлоном не много бы от нее толка оказалось.

Вот только состояние винтовки не вызывало особых восторгов. Попалась хорошая австрийская SSG-69, но казалось, что до острова она добиралась окольными путями, побывав во всех уголках мира, притом не самых благополучных. Но дальность стрельбы здесь не играла такой уж большой роли, хватило бы и шестисот метров. Главное, что это было оружие, то самое оружие, которое так давно просилось в ее руки. Джейс со знанием дела налаживала под свой рост длину приклада, впрочем, рост у нее ненамного отличался от среднего роста любого мужчины. Прицел тоже не очень обрадовал, явно прилаженный от крупнокалиберных, снабженный увеличением до двух километров, а поражение целей на таком расстоянии явно не предполагалось. Ох, попадись ей только крупнокалиберная… Странно и страшно понимать этот восторг от обладания орудием смерти. Но нет, пожалуй, не смерти – мести! И она ощущала в себе силу, ничто ее не сдерживало. Ни чувство вины, ни ощущение своей жалкости, ни упование на удачу. Все снова зависело от нее, наконец-то только от нее. И даже союзники не смели ей теперь мешать.

«Ваас! Думаешь, ты один умеешь сливаться с джунглями? Я стану призраком! Кровожадной тенью! Но доберусь до тебя! Будь ты проклят, предатель».

Казалось, что за спиной из обгорелых остовов снова отрастают крылья, но страшные, кровавые, огненные… Страх перед этой неизвестностью джунглей стремительно исчезал, она как будто принимала в себя эти джунгли, их законы, их гниловатый дух, свитый тугими лианами.

Однако от мыслей отвлекал Дени:

– Ну, Джейсон, чем докажешь, что ты снайпер? Понимаю, встречу с Ваасом не каждый переживает, но все-таки…

Однако раздался выстрел. Джейс, не говоря ни слова, уже успела прицелиться, глянув куда-то наверх. И к ногам Дени вскоре упал комком окровавленных перьев крупный орел-падальщик. Воин рассмотрел тушку, убеждаясь, что выстрел и правда был произведен из дымящейся винтовки.

– Достаточно? – снова сверкнула глазами Джейс, понимая, что прицел вполне соотносится с винтовкой, если не использовать увеличение, которое могло пригодиться в качестве бинокля.

– Трое со мной, трое с Джейсоном, – только тут же приказал Дени, воодушевленно заявляя. – Я вам клянусь, мы сегодня отвоюем причал!

– Джейсон, а ты точно… не дух? – с опаской говорил один из парней, забираясь в подобие джипа. Машины в деревни находились, в конце концов каждый раз удавалось хоть что-то угнать у пиратов. И в стычках на дороге автомобиль доставался победителю. А как иначе? Это уже не воровство, особенно у воров и убийц.

– С ним был мой брат! Вот где он? – недовольно предъявлял претензии второй воин, отправляясь с Денисом, который хотел что-то возразить.

– Погиб, так же, как мой друг неделю назад. Вернее, твоему брату повезло погибнуть в бою, – резко осадила возроптавшего Джейс, и парень не осмелился с ней спорить, только увидел ее глаза, что превратились в две пропасти безмерной скорби и гнева. Но грешен ли такой гнев?

Грешен ли гнев, когда тебя пытаются убить, когда пытаются отнять дом, последнее пристанище, когда убивают друзей и близких? Грешна ли борьба против такой несправедливости? Джейс уже не думала о сути греха, просто чувствовала, что нет греха на ней. Пока что. И монстр в ней не существовал, но, может, только спал. А гнев ее имел иную природу.