Текст книги "Дар (часть 3) (СИ)"

Автор книги: Radamanth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 44 страниц)

Жало, или что там было, пробило броню, войдя под правый наплечник, и словно бабочку пригвоздив его к промерзшей земле. Правой рукой он попытался подхватить меч, выпавший из раненой руки, но ее постигла та же участь.

Он оказался распятым перед восемью тварями. Девятая, завывая и волоча выпавшие внутренности, уползала в сторону на последнем издыхании.

Он вздрогнул и застонал, когда еще две конечности проткнули его тело так же со спины под ребрами, но продолжал попытки вырваться из смертоносной хватки.

И снова, он почти поверил, что ему это удалось. Однако, тварь выпустила его не за этим.

Перевернув его на спину, она начала раздирать его броню, стремясь добраться до тела, сокрытого под ней. Отбиваться было трудно, но, тем не менее, Антей не прекращал этих попыток.

Причудливое существо, напоминавшее мутировавшего муравья, фыркало и размахивало конечностями, от которых пока почти что удавалось уворачиваться, но цели своей ксенос все же добился. Доспех, практически весь разодранный на куски композита, валялся на земле.

Кувыркнувшись назад через голову, взвыв от боли, Антей все же сумел схватить свой меч, вставая над оглушенным Олафом. Пришлось смахнуть стекающую со лба кровь, которая заливала глаза.

Муравей-переросток кинулся вперед, поняв, что упустил вожделенный корм, но Волкодав, припав на колено, полоснул по шее и увернулся от когтей, а тварь грохнулась, едва не сбив его с ног. Осталось семеро, слава Императору, эти твари были хоть и юркими, но еще мелкими и неопытными. Кидаясь с разных сторон, они удостоились лишь по одному удару, каждый из которых был смертелен.

Поняв, что враги кончились, Антей оперся на меч, переводя затрудненное дыхание. Он поминутно сплевывал кровь, но тело быстро залечивало повреждения. Ускоренный метаболизм пробудил иррационально-зверский аппетит.

Обернувшись на продолжающего лежать без сознания Олафа, Антей подошел к трупу крупного существа, пытаясь вспомнить все, что ему было о них известно, особенно применительно к насущным проблемам. С голода умереть он, конечно, не рисковал, но неприятное ощущение, столь сильное, отвлекало. А если уж он остался жив после волчьего мьода, то и такая дичь врядли ему повредит.

Выбрав наименее уродливую часть трупа, Антей отсек ее. Он надеялся, что это нога, судя по строению и расположению. Наскоро содрав жесткую шкуру вместе с чешуей, он впился в нее зубами, пятная остатки доспеха темным ихором. Он старался не принюхиваться к тому, что поедает. Вонь была отвратительной, но на вкус, как ни странно, оказалось вполне сносно. Еще в детстве, когда он голодал, ему приходилось есть гнилую рыбу. Нынешняя пища была куда вкуснее, по сравнению с той, к тому же, его организм был способен переварить и не такое. Он не задумывался над тем, что толкнуло его отвлечься на низменные потребности организма, которых раньше он особо не замечал. Возможно, обрати он на это внимание, последнему оставшемуся врагу не удалось бы подкрасться так близко.

Темное пятно метнулось на границе видимости и пропало где-то за спиной. Антей мгновенно подхватил меч и развернулся.

Никого не было. Он чуял лишь странный запах, который заставлял волосы вставать дыбом. Это было похоже на страх. Запах страха. Он слушал, но ничего не слышал. Только мерное дыхание Олафа, чуть хрипловатое. Наконец, ему показалось, что он что-то слышит. Не раздумывая, он бросился на спину, разворачиваясь в падении лицом к скале, на которой был его враг. Тяжелое тело придавило его к земле мощными конечностями. Огромная пасть оказалась очень близко от лица. Меч завяз где-то в груди твари. Антей схватился обеими руками за челюсти, не давая им сомкнуться, в кровь раздирая ладони об острые зубы. Хриплое дыхание зверя было горячим, словно он был механизмом, питаемым энергией от мощной силовой установки. Антея затошнило. Удар, вонь, уродливый облик этого существа – все это выбивало из привычной колеи битв и стремительно погружало в пучину ярости.

========== Глава 11 ==========

Ничем не сдерживаемая ярость. Боль. Обида. Отчаяние. Все самое черное, что способна была родить душа разумного существа, объединилось, образуя нечто новое. Чудовищный сплав чувств и эмоций, достойный сил Хаоса Неделимого. Его не замутняли ни любовь, ни надежда, ни вера, ни даже жалость или сострадание. Это была чернота без единого проблеска света, способного, как маяк, вывести душу из западни варпа. Никто не пришел, чтобы ее спасти. Никто не вырвал ее из цепких лап хищника. Никто не подал руки, чтобы вытянуть ее из этого омута.

Душа сдалась. Она позволила запеленать себя черными лоскутами злобы и утянуть вниз, где ее хриплый крик потонул в издевательском смехе. Легкое астральное тело камнем ушло на дно, туда, где им могли вдоволь попировать Нерожденные.

Отчаянный крик в последний раз прорезал тьму, и хищники бросились врассыпную, уворачиваясь от острых, как иглы, зубов. Как-то слишком уж внезапно добыча сама неузнаваемо преобразилась.

Существо поднялось с камней. Ноги едва держали его. Из ран и пасти струилась кровь. Оно подволакивало лапы, и каждый шаг давался с невероятным трудом. Когда под ноги попадались неустойчивые камни, существо падало, но каждый раз поднималось вновь.

Оно упорно брело от трупа поверженного врага, когти которого едва не разорвали покрытое белесой шерстью тело. Перед глазами всё плыло, но оно чувствовало впереди того, кому нужна была помощь. Угасающую искорку тепла на холодных камнях, беззащитную и безвольную.

Зверь осторожно понюхал воздух. Человек все так же лежал, не шевелясь. Существо подошло еще ближе, поминутно оступаясь.

До человека оставался всего один неуверенный шаг, когда он открыл глаза. Зверь вздрогнул. Рука раненого приподнялась над землей. Переборов собственные инстинкты, животное придвинулось ближе, и дрожащие пальцы коснулись лба зверя между ушами.

Он не отстранился. Даже несмотря на то, что любое нормальное животное должно испытывать страх перед человеком. Он подошел еще ближе, чтобы человек мог гладить его голову, не напрягаясь.

– Ты пришел за мной?

Звук голоса снова заставил животное вздрогнуть, но ничего страшного за этим не последовало, и оно успокоилось окончательно.

Широкий мягкий язык коснулся виска воина, на котором расплылась крупная гематома после последнего удара о камень. Он несколько раз прошелся по ободранной коже, стирая с нее кровь и очищая рану от каменной пыли. Мягкий влажный нос тыкался в лежащее тело, изучая. Воин почти уже начал отбиваться от животного с его назойливым любопытством, но сил было слишком мало, и он вновь уронил руку. Перестав получать желанную ласку, зверь шумно фыркнул.

Он пару раз обошел вокруг лежащего человека и, вздохнув, положил тому на колени мощные лапы, поверх которых разместил массивную голову. Голова самого человека покоилась на его тонком, но длинном туловище. Длинный пушистый хвост, словно одеяло, накрывал раненого, согревая его.

Это была странная безотчетная потребность согреть и защитить беспомощное живое существо. Он него исходил странно знакомый запах. Опасную тварь, угрожающую раненому, он загрыз довольно быстро. У него просто не было выбора – та могла запросто прикончить и его, промедли он хоть мгновение, так что изучить это создание у зверя времени не было.

Он никогда не видел людей. Он даже не знал, что такое человек. Он подчинялся лишь тому, что разумные расы называют инстинктами, но ни одно из разумных созданий не могло бы сказать, какой именно инстинкт привел это чудовище на помощь к одному из тех, кто сам призван был оберегать человечество. Постчеловек. Астартес.

И, тем не менее, Волк рукотворный привлек внимание не-волка, созданного странным стечением судеб.

Эволюция существа посмеялась над ним, придав ему смутно знакомый всем людям облик. Однако, едва ли в его теле был хоть один, родственный человечеству, ген. Он родился слишком далеко от того места, где впервые проросло человеческое семя.

Даже кровь на поврежденной шкуре не была красной, как у древнего терранского хищника. Впрочем, раны быстро затянулись – дар мира, полного опасностей, своему порождению. Но дар не единственный. Он во всем соответствовал миру, в котором родился. Защищен от всех его опасностей и приспособлен ко всем его особенностям.

Он был силен, ловок и быстр. Мощные когти легко удерживали его тело на камнях. Даже отвесные склоны скал становились хорошей обзорной площадкой для него. Он легко мог скользить между острейшими уступами и перепрыгивать широкие расщелины.

Ему было неведомо чувство страха. Немного осторожности, но ровно столько, чтобы не пасовать перед трудными задачами и не прыгать со скал на острые камни, не подставляться под удары огромных хищников, но находить пути к тем местам на их телах, которые были уязвимы. Оно было любознательным. Ровно настолько, чтобы не рисковать зря, но, в то же время – узнавая новое, оно развивалось. Медленно, но верно.

Безупречный слух, который издали различал звук скатывающихся под ногами других существ камней. Для него не было препятствием даже хитросплетение скал. Он за сотни шагов мог услышать спокойное дыхание жертвы, которая и не подозревает о его присутствии.

Таким же безупречным было и его чутье. Оно могло поймать запах страха за часы пути до намеченной цели, не говоря уж о более «материальных» запахах.

Его глаза видели далекие звезды – этого ему было достаточно, чтобы с вершин гор различить то, что находится у их подножия. Его взгляд мог гипнотизировать жертву, обездвиживая ее.

Поджарое тело было легким и жестким, но не чрезмерно, ровно настолько, чтобы быть юрким и неодолимым для врагов.

Шерсть, полупрозрачная и густая, могла сливаться со снегом и камнем, она была достаточно теплой, чтобы греть его и достаточно прочной, чтобы защищать от многих опасностей. Ее не брал даже огонь.

Это существо было почти безупречным. Лишь к одной опасности его не подготовил его родной мир. Мир, в котором этой опасности просто не было. Люди.

Потомки Терры неслись по галактике всесокрушающей лавиной. Они по праву победителей брали в свои руки жизни тех, кого встречали на пути и, либо приговаривали их к смерти, либо использовали по своему усмотрению.

Не знающие жалости, ломающие всё, что подвернется под руку, как капризные дети. Не знающие чести, в порыве корысти пользующиеся малейшей слабостью противника и не гнушающиеся подлых ударов.

Человечество, как инфекция из рассеченного чумного бубона, расселялось по множеству миров. Оно заселяло даже голые камни, летящие в пустоте, если они хоть каким-то образом привлекали внимание людей.

Ничто не могло остановить эту заразу. С каждым днем она лишь набирала силу, уйдя в своей эволюции за грань естественных изменений, обретая мощь, которой можно было лишь сопротивляться какое-то время, но не побороть ее. По крайней мере – извне.

Все, что смело вставать на пути человечества сметалось с него. Стиралось из памяти вселенной. Сгорало в термоядерном огне или океане магмы.

Всё, что отличалось обликом от людей и хотя бы казалось опасным – уничтожалось. Ревностно, тщательно. Именем одного-единственного человека.

Всего этого белый не-волк просто не знал. Это было выше его понимания, и он оберегал раненое существо, столь не похожее на него, будучи просто не способным совершить подлость. Но человеческие глаза, даже улучшенные, не в силах были узреть что-то за внешностью зверя. Для потомков Терры его уродство было слишком очевидным и достаточным для того, чтобы делать выводы и принимать решения.

========== Глава 12 ==========

Чуткие уши развернулись в направлении звука, но не-волк пока еще не знал, кто пытался подобраться к нему. Это были шаги, но шаги не знакомые ему. Нюх тоже ничего не сообщил. Ветер дул со стороны двух фигур, лежащих на камнях, а то, что шло к нему, шло с другой стороны, само ориентируясь на собственное чутьё. Зверь пока еще не волновался. Судя по звуку шагов, идущий к нему был не крупнее его, а значит – не опаснее. И все же он открыл глаза. Лучше пользоваться всеми чувствами, когда ждешь чего-то неведомого.

Оно было уже близко. Оно таилось, но не могло скрыться, как бы ни пыталось. Зверь наконец-то уловил запах. Он был похож на тот, который принес с собой чужак, чье тело стало его добычей. Его собрат.

Скалы, за которыми таился пришелец, были на расстоянии двух-трех прыжков сильного тела.

***

Для него самого это было шагов пятнадцать, и он никак не мог решиться. Он был один. И враг был один. А в лапах врага было тело его брата.

Но то, что из себя представлял враг…это было омерзительное чудовище. Оно должно было быть уничтожено во имя примарха и Всеотца.

Рука крепче сжала болтер. Его тошнило, когда он смотрел на неведомое существо. Малефик даже не пытался скрыться. Он бы хотел оказаться здесь не один, но нужно было действовать по обстоятельствам. Даже если его брат мертв, он должен…

Драгнир бросился вперед, яростно завывая и открывая огонь, стараясь целиться в голову, боясь задеть собрата, скрытого густым мехом чудовища.

Громкий хруст камней и льда под тяжелыми быстрыми шагами заставил зверя вскинуться. От резкого движения раненый Волк упал на землю и застонал. Существо метнулось в сторону, но было уже поздно.

Первый масс-реактивный снаряд ударил его в плечо, едва не попав в череп. Плотная шкура и грива задержали его, но не смогли полностью защитить тело. Поверхностная детонация легко, как сахарный кубик, раскрошила кости, и левая лапа бессильно повисла. В стороны полетели клочья шерсти и плоти, брызнула бледная кровь. Зверь завизжал и кубарем откатился в сторону. Еще три болта пролетело широким веером, но мимо.

От звука вопля чудовища Драгнир не удержался на ногах. На бегу он упал на колени и выронил оружие. Кувыркнувшись через плечо, он поднялся, борясь с тошнотой и практически ничего не видя – визоры шлема залило кровью, струящейся из глаз. Он сорвал его и впервые собственными глазами увидел своего врага.

Уродливое животное рывками силилось подняться на трех лапах, но все время его тянул вниз вес раненой конечности. Тогда, поняв, что ему не встать нормально, не-волк поковылял прочь. Он уходил практически ползком, пятная камни бледно-розовыми каплями. Пару мгновений Волк выбирал между навязчивым желанием выхватить меч и добить существо, своим видом оскверняющее лик вселенной, и необходимостью узнать, что случилось с его собратом.

Видя, с каким трудом тварь отползает за камни, он выбрал второе. Быстро перебирая ногами и руками, на четвереньках, он мгновенно оказался возле Олафа.

Тот пытался подняться, но слабость не давала ему скоординировать свои действия. Драгнир, даже не задумывался о том, цел ли он. Он практически рывком поднял его на ноги.

Какое-то время молодой Волк стоял, пошатываясь, борясь с головокружением. После тишины и покоя грохот выстрелов оглушил его не меньше, чем резкий подъем на ноги, хотя он и был привычен к звукам боя.

– Ты в порядке?

Он еще какое-то время тряс головой, стараясь сфокусировать взгляд на спрашивающем его воине.

– Я прогнал зверя и ранил, но его еще нужно найти и добить. Что здесь вообще произошло, где твоя броня? Где лорд Антей?

Сходя с ума от обилия вопросов и сжав виски, Олаф едва не взвыл.

– Подожди!

Драгнир остановился, едва попытавшись сделать шаг в сторону.

– Что?

– Стой. Этот зверь. Он спас меня.

– Что ты несешь? Похоже, ты слишком сильно стукнулся головой, щенок.

В глазах Олафа полыхнула злость, но он задавил это недостойное чувство.

– Подожди. Дай объяснить.

Драгнир нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

– Я жду. Говори. Только быстро.

– Это ксенос. Он столкнул меня с обрыва и вывел из строя силовую установку. Доспех стал бесполезен и он бросил меня как приманку, зная, что командир пошел за нами. Это была засада. Их были десятки. Лорд Антей…он…Он спас мне жизнь. Помог избавиться от доспехов. Потом на нас напали…

– Да, я понял. Пошли. Добьем это чудовище и вернемся.

Однако, Олаф не двинулся с места и изо всех сил вцепился в наруч Драгнира.

– Нет. Когда на нас бросились твари… Лорд Антей убил почти всех. Но последний, самый крупный…

Его тряхнуло как от мощного разряда.

– Драгнир, где Антей?

Он почти прокричал это.

Стряхнув с себя руку Олафа, Драгнир с брезгливым видом отстранился от него.

– Ты, похоже, окончательно свихнулся. Я сам тебя об этом спросил. Одно из двух. Или сбежал, или его сожрал этот зверь.

Лицо Олафа вытянулось, как у заморенного коня.

– Что ты говоришь? Ты хоть можешь себе представить ситуацию, в которой Волкодав побежит?

Драгнир равнодушно дернул плечами.

– Значит, он мертв и стал кормом этой твари. Может, возьмешь себя в руки и поможешь обыскать эти проклятые камни?

Они пошли вперед, петляя между камнями. Олаф нашел и подобрал свое оружие, но оно было бесполезно. Все было, как он и сказал. Почти два десятка мертвых тел разбросано между скал. Все они были зарублены – они подобрались слишком близко, и им с Антеем не пришлось воспользоваться болтерами. Земля, залитая темным ихором, уже замерзшим и припорошенным снегом. И ни следа Антея.

Это было… это был провал. Стая не простит его. Почему-то он был в этом уверен. Из-за него погиб вожак, а он даже не видел его последних минут. Он не знает, где и как оборвалась его нить. Этого сказания не останется в памяти стаи. А все произошло из-за того, что он позволил утащить себя той твари. Он пнул очередной труп насекомого. Ему показалось, или у него были крылья?

От размышлений его отвлек голос Драгнира. Непривычно тихий и бесцветный. Без извечной злости.

– Олаф.

Он поднял взгляд от земли и, вздрогнув, бросился вперед. Возле обломка скалы, судя по его виду – свежему, лежали доспехи. Он узнал их. Узнал, несмотря на то, как они были изуродованы. Смятые, искореженные. На камнях осталась краска с них – с такой нечеловеческой злобой закованным в броню человеком нечто ударяло о камни.

– Это был ксенос. Этот волк не мог такого сделать.

Драгнир бросил на Олафа мимолетный взгляд.

– Это не волк. Это малефик. Кто знает, на что он способен.

Все вокруг – и доспехи, и камни – было залито кровью. Не темным ихором насекомых. Не гнойным – псевдоволка. Это было красное вино человеческой жизни, с густым ароматом стали, огня и воли. Внутри брони натекло целое озерцо, не успевшее вылиться через трещины и начавшее замерзать. Драгнир стоял над разорванной, как фольга, броней. Его руки заметно дрожали. Его охватила с трудом сдерживаемая ярость. Как бы он ни делал вид, что он не согласен с таким вожаком, против въевшейся в сознание привычки подчиняться он пойти не мог. К тому же – раз за разом их вожак вел их к победе. Примириться с его смертью он не мог, но доказательство было на лицо.

Он отшвырнул с дороги замершего Олафа, но тот снова повис на нем как клещ.

– Нет. Нужно подкрепление. Нужно сообщить его брату.

Драгнир зарычал на посмевшего остановить его. Клинок злобно гудел в опасной близости от лица Олафа, но тот продолжал удерживать его. Скрипнув зубами, Драгнир активировал вокс, но тот лишь шипел помехами.

Только спустя полчаса, после того как Драгнир активировал эвакуационный маяк, к ним спустился «Грозовой ястреб». В своей обычной манере пилот буквально уронил транспорт на более-менее ровное место среди скал. Пассажиров там не было. Вдвоем они втащили каждый свою ношу. Олаф – свои доспехи, которые с него торопливо снимал вожак, чтобы спасти его. Драгнир – доспехи Антея, его оружие, которое он нашел там же среди скал и чудом уцелевшую шкуру, служившую накидкой.

Он, как волк, все эти полчаса ожидания, рыскал среди камней, чтобы найти каждый кусок металла, оторванный от брони вожака. Он собрал все амулеты, которые раньше красовались на груди воина. Сжимая в руке коготь орицеха, он с ненавистью смотрел на дорожку бледно-розовой крови, оставленной чудовищным волком, но транспорт должен был прибыть с минуты на минуту, а на молодого Волка надежды было мало. То ли еще не отошел от удара, то ли раздружился с головой. Он сидел неподвижно, сжав виски ладонями и глядя в одну точку.

Драгнир не собирался тянуть. Едва только оказавшись на катере, он подключился к его системе связи и сообщил о том, что на посадочной палубе нужен лорд Сигурд. Тот, чуя неладное, не стал ничего переспрашивать и, когда трап ударился о настил причала, уже стоял возле него. В полной броне, со своим оружием и уже собранным и готовым к бою отделением штурмовиков. Не переставая удивляться проницательности вожака и крепости братских уз, Драгнир опустился перед ним на колени, возвращая искореженные доспехи и трофеи Антея.

Олаф за его спиной стоял столбом с потерянным видом, не реагируя ни на что.

Все воины, которых в этом бою вел Антей, уже завершили свое задание и вернулись на корабль. Только Драгнир, приняв сигнал маяка доспехов Олафа, отправился выяснить, в чем дело. Он рассказал обо всем, что видел сам, уточнив, впрочем, что другой свидетель считает иначе.

***

Врядли Сигурд его вообще слышал. На его ладони по-прежнему мерцал, словно металл, темный коготь. Вытянутая вперед рука не дрожала. Он обернулся к своим воинам. На разорванные доспехи он даже не взглянул, но, все еще стоявшему на коленях Драгниру, бросил:

– Показывай.

Голос Сигурда, говорящего на вургене, был словно удар секиры, злой и резкий. Драгнир буквально подскочил на месте и бросился вслед за вожаком. Следом за ним прогрохотали уже готовые к бою, почуявшие неладное тяжеловооруженные штурмовики.

Едва только приземлившийся «Ястреб» успел выбросить трап, Сигурд соскочил на землю. Окинув взглядом картину, оставшуюся после боя, он по следу белесой крови бросился в нагромождение скал. Он, а за ним все отделение штурмовиков, двинулись молча, едва звякая бронированными ботинками. Не получив приказов, Драгнир опустился на крайнее в ряду сиденье. Он уставился в ту сторону, где исчезли ненавистное чудовище и оставшийся в живых вожак.

Он совершил ошибку, позволив Антею идти одному. Он всегда шел один. Теперь он погиб, а ему оставалось только сидеть и ждать. Ждать безутешного брата, который, возможно, отомстит чудовищу, отнявшему жизнь героя.

========== Глава 13 ==========

Это существо было самым ужасным из тех, кого ему приходилось видеть. Даже зеленокожие или различные ксеноформы насекомых не были столь тошнотворно-отвратительными. Возможно, из-за того, что у них было мало сходства с привычными ему существами. Это чудовище являло собой издевательскую насмешку над природой, коверкая образ одного из самых гордых зверообразов человечества.

Это был волк. Но это не было волком. Это была дикая пародия, в которой волчий образ немыслимым образом сочетался со змеиным, издревле отвратительным для человека.

Тонкое тело, совершенно не напоминающее статную фигуру волка, было чрезвычайно длинным и изгибалось в любых направлениях, словно змеиное. Вне каких-либо пропорций, оно могло выгнуться горбом вверх, если существо ставило передние лапы близко к задним. Могло выгнуться вниз или в сторону, помогая невозможному животному преодолевать сложные препятствия среди камней.

Длинные лапы, казалось, не имели в себе костей, либо в них было слишком много суставов, изгибающихся, как и тело, в любых направлениях. Каждая лапа оканчивалась веером бритвенно-острых когтей, мерцавших, словно внутри них горел огонь галактик. У Сигурда, почему-то, не было сомнений, что такие когти способны с легкостью разорвать обшивку космического корабля, если бы этому зверю зачем-то понадобилось это сделать.

Массивная голова располагалась на тонковатой, для таких размеров твари, шее. Она тоже мало походила на волчью. Слишком сильно она была приплюснута. На вытянутой морде словно бы застыла брезгливая улыбка. Из-под нависавшей верхней губы торчали клыки, еще более страшные, чем когти. И их было не два, как у нормального волка.

Целый ряд костяных игл, как частый забор, не умещаясь в пасти, смотрел на мир. Их невозможно было даже сосчитать – стоило только сосредоточиться на них, и внутрь самого существа наблюдателя проникал страх. Животный ужас, который гипнотизировал и заставлял сознание отключаться.

Всё тело монстра покрывала болезненно-белёсая, почти прозрачная, шерсть. Густая и длинная, особенно на гриве, спине и хвосте.

От волка в этой твари, собственно, и были только пышный, длинной чуть ли не с само животное, хвост, длинные, вертикально торчащие уши, да влажно поблёскивающий кончик носа. И всё это постоянно пребывало в движении.

Сигурд, тихо дыша, облизал пересохшие от напряжения губы. Он вынужден был часто сглатывать вязкую слюну, чтобы побороть тошноту, вызванную чувством омерзения. В это время зверь открыл глаза.

Это были не глаза волка. Это были глаза куда более древнего хищника. Царственного и беспощадного, прошедшего такой эволюционный путь, какого не прошло ни одно высшее животное. Это были холодные и внимательные глаза рептилии.

Желтые, до такой степени, что казались янтарём в золотой оправе. Посередине находился вертикальный зрачок, сейчас очень узкий. Эти глаза можно бы было назвать чудом природы, не находись они на безобразной морде, которая была словно бы повреждена взрывом, выправлена неумелым лекарем и так срослась, неровная, но удивительно симметричная.

Эта странная симметричность прослеживалась во всех чертах зверя, и было понятно, что это не мутант. Оно было по-своему правильным и появилось на свет таким, каким ему надлежало появиться.

Оно подняло голову и повернуло ее таким образом, чтобы смотреть на человека обоими глазами. Игра в гляделки продолжалась, казалось, вечно. Зверь словно вытягивал по капле душу своей жертвы, и, в то же время, насмехался над ней. Он словно бы понял, что и сам Сигурд был таким же неудачным рукотворным чудовищем, неудачным плодом эксперимента примарха Русса. Сигурд сжал свой меч, но прекрасно понимал, что с этой махиной ему не тягаться. Вот если бы здесь был его брат – вдвоем они бы могли попытаться справиться с чудовищем.

Мощная голова слегка склонилась на бок, словно зверь размышлял, а затем пасть раскрылась и издала звук, от которого все стоящие здесь пошатнулись. Кого-то позади вырвало. Кто-то стоял с позеленевшим лицом. Сигурд качнулся. Он почувствовал, как из носа и ушей заструилась кровь, но сил стереть ее так и не нашел.

Воины стояли вокруг непонятного животного, как кролики возле удава. Оно могло бы напасть и покончить с ними, но оно продолжало лежать на камнях, опираясь на передние лапы, как лежат волки.

Издав свой вопль, этот не-волк склонил голову уже на другой бок, словно удивленный тем, как он воздействовал на окруживших его загонщиков. Уши дергались, ловя отзвуки, создаваемые людьми. Глаза внимательно всматривались в застывших легионеров. Мочка носа подрагивала в такт вздохам, когда зверь пробовал воздух на вкус, оценивая напряженность нервов охотников и готовность их тел броситься в атаку.

Оно снова приоткрыло пасть и взвизгнуло. Тихо и жалобно. У Сигурда свело челюсти. Звук был таким, как если бы кто-то провел клинком по стеклу, оставляя глубокую царапину.

Оно не вставало и вообще не проявляло агрессии. И оно не убило Олафа. Более того – явно защитило. Что это могло значить? Настойчивая мысль не давала покоя, но он никак не мог додумать ее до конца. Хвостик правильного ответа вырывался из его рук, словно маленькая быстрая змейка.

Стоять под прямым оценивающим взглядом становилось всё труднее, словно оружие и броня с собственным экзоскелетом становились тяжелее с каждым мигом.

Не в силах больше выдерживать пытку, Сигурд сделал шаг, занося меч. Как только он ступил вперед, следом, словно оттаяв, шагнули и его воины. Мягкими текучими движениями они перехватили оружие и приняли боевую стойку. Они шли вперед медленно, едва дыша, словно боясь спугнуть добычу, хотя прекрасно понимали, что зверь их видит. Сложно было не заметить десятерых Волков Фенриса в полной броне и вооруженных до зубов. Под бронированными сапогами щелкали мелкие камешки, не смотря на хвалёное мастерство бесшумной ходьбы.

По мере приближения космодесантников, хвост зверя начал дергаться из стороны в сторону, поднимая облачка пыли и тонкой взвеси снега. Люди с оружием явно нервировали его, но он все равно продолжал оставаться неподвижным.

Сигурд вздрогнул, когда едва ли не над самым ухом проревел полузвериный голос.

– Чего вы ждёте? Прикончите чудовище.

Он узнал этот голос и, при своем обостренном восприятии, успел удивиться жестокой злобе сквозившей в нём. Но не только восприятие его было острее, чем у человека. Реакция Сигурда, так же, была куда быстрее, а тренированное тело безупречно подчинялось его воле. Он хорошо знал Волка, отдавшего приказ, и знал, что за этим последует и чего ждали остальные.

Ледяной меч только начал подниматься, когда Сигурд метнулся вперед и вправо. Он успел вовремя развернуться, чтобы остановить клинок.

Он вздрогнул, когда фенрисийская сталь пробила доспех и на половину ладони погрузилась в его тело, но с совершенно спокойным лицом встретил взгляд своего главнокомандующего. Тот так и не убрал оружия, а метнувшиеся, было, вперед воины замерли, так и не получив толком сигнала к атаке. Они бросали тревожные взгляды и напряженно нюхали воздух, чувствуя и пролившуюся кровь, струйкой сбегавшую на камни, и возникшее напряжение между примархом и тем, кого они какое-то время назад насмешливо звали выкормышем Русса.

То время уже безвозвратно прошло, и теперь у него под началом было не одно это отделение, а своя собственная небольшая стая. Воины в неё подбирались долго, но когда этот процесс условно завершился, она явила собой монолит, несокрушимый и непобедимый, едва ли имевший равный себе по стойкости среди других стай. Никого из них не смущало больше происхождение вожаков. Наоборот, уважение к ним росло с каждым днём.

Оба вожака подтвердили своё право находиться во главе этой стаи, и вот теперь, когда один из братьев шагнул в пропасть ради спасения другого Волка, они готовы были пройти огонь и воду, лишь бы найти его или его останки. Они должны были либо помочь ему вернуться, либо проводить в его последний путь с достойными почестями. Они не собирались останавливаться, и чудовище стало лишь досадной и странной помехой на их пути, но отступать они не намеревались.

Их озадачило противостояние вожаков. Сигурд посмел воспротивиться воле Волчьего Короля, причем подкрепил свою уверенность собственной кровью, но зачем он это сделал – никто так и не понял. Было ясно, что ни один, ни другой не отступят.

Сигурд давно уже опустил свой меч. Глупо было пытаться угрожать примарху. Ему ни за что не победить в схватке, да и схватка будет бесполезной. Даже если его стая вступится за него против Русса – их сметут те, кто верен ему. Да и не нужна была ему эта драка. Ему нужно было заставить примарха остановиться, чтобы выиграть время и попытаться сберечь жизнь странному созданию. Он рискнул. Рискнул, как привык рисковать, ставя на кон свою жизнь. Рискнул, сам толком не зная, ради чего. Ради этой тошнотворной твари? Возможно. Ради знаний? Возможно. Он продолжал смотреть в глаза примарха, горящие яростным пламенем.