Текст книги "Дар (часть 3) (СИ)"

Автор книги: Radamanth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 44 страниц)

Жрец вздрогнул от неожиданности, когда разом погасли псионические искры вокруг них двоих, а вместо них в темноте блеснули два желтых огонька – волчьи янтарные глаза, которые быстро потускнели, став снова человеческими.

С губ Сигурда сорвалось едва заметное облако пара в переохлажденном воздухе, а полуобнаженное тело покрылось мурашками на долю мгновений из-за слишком быстрого возвращения его разума в реальность.

– Примарх требует, чтобы мы выполнили работу.

Примарх… ни Сигурд, ни Антей так и не отвыкли от так тяжело когда-то давшегося подчинения. Прочие Волки не задумывались об этом – стаи часто действовали вдали от легиона, некоторые Волки и вовсе ни разу не видели того, по чьему подобию созданы.

Злая усмешка Вюрда оказалась тяжелым испытанием – странные недоволки не смогли смириться с потерей, и в их сознании образ примарха так и остался единственным источником власти, единственным, за кем они оставляли право отдавать приказ и тем, приказы кого они ждали. Словно и не было тех жестоких слов на палубе «Храфнкеля», когда, будто эдикт об отречении, примарх озвучивал свой приговор тем, кто был ему верен всей душой, и лишь чуточку отличался от остальных его сыновей, а так же и тем своим сынам, что хоть как-то проявили благосклонность им.

За верность они получили лишь забвение, но, все еще находясь среди живых, были связаны нерушимыми клятвами. Горечь незаслуженного наказания выжгла в их памяти слова примарха с требованием продолжать подчиняться его воле, будто у них был иной выбор.

Они ждали его приказов, как брошенный пес ждет оставившего его хозяина – чуточку наивно, но со всей стойкостью, на которую были способны. Сверх разума, сверх логики, сверх любых, даже трансчеловеческих возможностей. Иногда они их получали. Очень редко, всего несколько раз, но это, как прохладный ветерок, приободряло их.

Больше всего страдал Антей. Приходилось признавать, что он стал больше зверем, чем человеком, и, потеряв вожака, он искал ориентиры, хотя на нем самом лежала эта ответственность. Сигурд, хоть и понимал это, но без энтузиазма отдавал ему приказы.

Немногие чувствовали тоску непоколебимого вожака, которая, словно мерзкий червь, точащий древесину, вгрызалась все глубже в сознание, делая его более жестким, непримиримым и отстраненным. Чудовищный риск в атаках, хладнокровие и жестокость убийств – все это внешне не казалось чем-то странным, не вредило Стае, но не приносило ему облегчения. Даже у костров, среди своих воинов, преданнее которых трудно было найти во всей галактике, он был словно один, бессознательно отгородившись от всех.

Хеймир, с тех пор как подрос, ни на шаг не отставал от своего господина и вожака. Он редко отлучался от него – только чтобы выполнить распоряжение кого-то из Волков. Внимательно глядя на Антея, мальчишка словно копировал его самого, вплоть до душевных терзаний, когда вожак оказывался слишком далеко.

Именно эта зависимость определила его предназначение. В гуще любой схватки, куда бросался старший вожак, оказывался и волчонок. Волк никогда не прикрывал его, не жалел, как не жалел и себя, но абсурдное течение Вюрда не позволяло сгинуть ни легионеру, ни его воспитаннику, чьи характер и навыки оттачивались в боях, которые были бы не под силу другим смертным.

Это не было равнодушием, и никто бы не сказал, что Антей не замечает самоотверженности смертного или пытается его убить. Мальчишку просто невозможно было оставить на корабле – он находил возможность оказаться рядом со своим хозяином в любом случае, и ему просто не препятствовали. В темных глазах загоралась сдержанная гордость, а на усталом лице складывалась легкая улыбка, когда после боя он получал заслуженную похвалу – одобрительный кивок, салют клинком или ощущение тяжелой длани Волка, когда тот осторожно касался плеча своего трофея. Единственное и лучшее признание своей пользы Хеймир получал всегда, на равных с прочими Волками. На любом поле боя, при встрече с любым противником ему находилась работа, с которой он справлялся, и ни разу не струсил, ни разу не был даже ранен – царапины не в счет, он их даже не замечал. И после каждого боя его тело украшала очередная татуировка, нанесенная Хендвалем под одобрительным взглядом старшего вожака.

Видя его рвение, Сигурд нехотя согласился с такой ролью простого человеческого существа изо льдов безымянной планеты, и, хотя его иногда называли трэллом, у него были лучшая броня и оружие, как и у легионеров. Как они, он собирал трофеи, и, как и они, проводил время возле костров, сидя всегда у ног своего господина как верный пес, не рассказав, правда, ни одной истории. Его немота неприятно усиливала это сходство, но и об этом Хендваль молчал.

***

Сигурд, пошатнувшись, поднялся на ноги. Дезориентация после прогулки в Имматериум быстро прошла. Кроме того, с тех пор, как они покинули легион, он почти не испытывал болезненных ощущений от входа в Варп и выхода из него, а более длительные, хоть и редкие путешествия по нему служили хорошей тренировкой.

Жрец поднялся следом. Колечки и амулеты тихо зашелестели и застыли. На выжидающий взгляд Сигурд ответил кивком головы, призывая следовать за собой.

– Что он требует?

Вожак качнул головой.

– Не совсем он. Он лишь передал координаты. Один из окраинных миров, ближе нас нет никого. На них напали и им нужна помощь.

С презрительной насмешкой, как все Астартес говорят о проблемах смертных, Хендваль бросил:

– Кто на сей раз?

Сигурд на ходу обернулся к Жрецу и мгновение смотрел ему в глаза. С острых клыков, словно яд, стекло одно слово.

– Остроухие.

Кристально-чистая ярость сквозила в каждом движении Сигурда, когда Волки приветственно встретили его и расступились, озадаченные. Он поднялся на возвышение, и все глаза обратились к нему. Волки молчали, когда вожак озвучивал приказ, но разразились дружным рёвом, в котором отчетливо слышалась неуемная жажда крови, которой заразил их кипящий ненавистью Огненный Волк.

***

Ненависть порождала ненависть, и, как Эльдар ненавидели людей всей душой, точно так же отвечали им и люди. В сердцах Астартес, видевших гораздо больше их злодеяний, эта ненависть многократно умножалась, и, давая ей выход, Ангелы Императора безжалостно расправлялись с угрозой.

Враги бывают разными. Легион мог быть послан для того, чтобы поставить на колени погрязших в невежестве и пороках людей, отринувших власть Империума и поправших все его ценности. Кара настигала смертных быстро и безжалостно, но в этой работе не было ни чести, ни повода для гордости.

Совсем иными были чужаки. Ксеноформы всех мастей наводняли галактику, но Император и отец-Русс дали Космическим Волкам все, что нужно, чтобы справиться с любой опасностью, и жерло войны поглощало один вид ксеносов за другим, но были среди них те, кто упорно отказывался освобождать место для растущего Империума.

Среди них были, например, зеленокожие и эльдар. Странная раса андрогинов, разделившаяся на две ветви, но одинаково ненавидящие людей, они стали смертоносными врагами – хитрыми и безжалостными, не чурающимися грязного колдовства и не знающие чести, и, если зеленокожих истребляли почти равнодушно, выжигая заразу методично до автоматизма, с эльдар было намного сложнее.

Хрупкие на вид, твари были опасными врагами. Быстрыми. Но все же они были смертны, не зависимо от того, броню какого цвета они носили. Каждый бой с ними заставлял кровь Волков кипеть от избытка боевых гормонов и с хищным сладострастием разрывать тела врагов, чувствуя, как собственное тело омывает их кровь, чувствуя и видя в момент их смерти их страх и отчаяние.

Волки убивали их с удовольствием, и не стеснялись этого чувства. По их мнению, эти враги заслуживали бесчестья – слишком многие собратья, да и простые люди, пострадали от оружия бессердечных тварей.

Очередным заданием стало защитить планету, истребив вторгшихся ксеносов. Это были те, кто носил броню черного цвета, и Волки, узнав об этом, плотоядно облизывались, предвкушая горькую от страха кровь падших Эльдар, прельстившихся самых разнообразных пороков. Они наслаждаются болью и ужасом своих жертв, но на сей раз сами станут жертвами и сами испытают боль и ужас.

Найдя взглядом брата, Сигурд увидел удовлетворение на его лице. Сидящий рядом мальчишка переводил взгляд с одного вожака на другого, но и его глаза лучились ожиданием.

========== Глава 46 ==========

Задачи Астартес никогда не были простыми – эти воины создавались не для праздности, и часто бой являл собой проверку всех их навыков и выносливости. Когда врагов, ради войны с которыми создавались легионы, встречали смертные люди, происходила трагедия.

Слабые контингенты сил планетарной обороны, крошечные подразделения армии и ополчение не могли противостоять дикому натиску врагов человеческого рода, и начиналась страшная жатва.

Когда через многочисленные разрывы в пространстве на планету стали проникать захватчики, люди сплотились, желая противостоять им, но не преуспели.

Темные Эльдар никогда не возвращались в свои владения без добычи. Грабя и убивая, самых лучших пленников они забирали домой, чтобы продолжить развлечения на аренах и в своих притонах.

Встретив же сопротивление, они решили задержаться и отомстить, зная, что у этих несчастных поблизости нет никаких союзников, и не упуская шанса показать свое мастерство терзания живой плоти.

Привыкшие веками к безнаказанности, остроухие убийцы забыли, что их везучесть зависит от скорости, и по всей планете во множестве возникли очаги насилия, где предающиеся порокам ксеносы наслаждались мучениями беспомощных людей. Они и раньше сталкивались с войсками Империума, с силами Легионес Астартес, и знали, сколь неповоротлива громадная боевая машина Человечества.

Но они никогда не сталкивались с теми, кого отбраковал один из сильнейших легионов. Отбраковал не из-за слабости, а из-за неконтролируемой звериной силы, которая копилась и ждала того, на кого сможет обрушиться, ждала и искала себе выхода.

Вырезая двуногий скот, ксеносы наслаждались жизнью, и потому, когда возле одной из свежевальных ям неожиданно сгустились тени, они даже не обратили внимания. До тех пор, пока в тенях не заблестели десятки клинков, и не послышалось грозное ворчание огромных зверей.

Поняв, что окружены, ксеносы бросились на врагов, и лишь когда из темноты показались закованные в композит Волки, Эльдар опешили, хоть и не надолго. Ненависть и одурманенное наркотиками сознание погнало их вперед, заставляя, как раньше, скрестить оружие с мон’кеями.

Фенрис всей своей яростью, скопившейся в сердцах своих сынов, обрушился на безумцев, рискнувших посягнуть на то, что принадлежало Терре. Дикари в звериных шкурах ворвались в сборище ксеносов, как псы в пчелиный рой.

Вот только у верных псов Императора броня была куда прочнее той, к которой привыкли эльдар, встречавшиеся с другими Астартес, а стиль боя совершенно не походил ни на что, ранее виденное. Стая была многоголовым чудовищем, не ведающим ни страха, ни боли, ни жалости, и каждая голова была по-звериному непредсказуемой.

Очень скоро кольцо хищников стянулось и сжалось вокруг тающей кучки визжащих ксеносов. Это была даже не охота, а лишь истребление, и в последнего оставшегося чужака – огромную гору непомерно раздувшегося от стимуляторов тело гротеска, служившего у Эльдар в качестве солдата, вонзилось сразу четыре меча.

Оборвав никчемную жизнь, Волки расступились. Они брезгливо озирались, все еще не удовлетворенные скоротечным боем, но это было лишь начало. Дальше все усложнится, ксеносы поймут, с чем столкнулись, и изменят тактику.

***

Этого врага Империум знал довольно хорошо. Быстрые твари, использующие технологию подпространственного перемещения, были редкостной занозой для человечества. Истребить их было очень сложно, только заставить отступить, но для этого нужно было спровоцировать приличные потери в рядах их самоотверженных воинов.

С темными Эльдар было несколько иначе. Иная структура и иные ценности, но они были достаточно умны и ценили свои жизни. Это, пожалуй, была единственная ценность для них, все остальное они брали, когда пожелают, если их некому было поставить на место.

Пара сотен легионеров это сила, достаточная для покорения целого мира при наличии достаточного времени. Астартес всегда были относительно малочисленным контингентом, их работа – быстрые удары в решающие моменты схваток, которые ведут смертные армии. В случае с таким подвижным врагом, какой был у них – армия была жизненно необходима.

***

Примарх знал, чего требует. Знал и то, что легионерам-изгнанникам почти никто не сможет оказать помощь на месте. Им нужно было оттянуть на себя силы чужаков и дать время ближайшим армейским подразделениям добраться до системы, а затем как можно более незаметно уйти.

Если останется, кому уходить. Сигурд, скривившись, читал сводки, принесенные ему трэллом. Хеймир без особого интереса рассматривал карту мира, проецируемую на стену рабочего кабинета. Как раз в это время Антей и Хендваль были на поверхности, и после зачистки одного из нескольких районов организовывали там подобие штаба. Они пытались хоть как-то собрать и воодушевить выживших смертных и заставить их окопаться – кровожадные твари не оставляли попыток покарать несостоявшуюся добычу.

Их старания рассыпались прахом, ломаясь о несокрушимую волю Волков, но легионеры не могут вечно защищать лишь один клочок земли. Придется вывести из боев и распределить отделения собственной смертной армии, чтобы на их плечи возложить управление разрозненными силами защитников. Придется оставлять с ними и Волков в качестве нянек, ослабляя атакующие силы, а он не сомневался, что на наживку клюнут не все ксеносы и придется сильно разделить свою маленькую Стаю.

За время перехода в Варпе, вожак успел ознакомиться с приличным архивом собственного и прочих легионов с отчетами о встречах с подобным противником. Набросав планы действий, он тасовал их как карты. Столько вариантов ничуть не облегчали задачи, только вносили хаос. Тактические ситуации менялись ежеминутно, новая информация поступала каждый час, и под угрюмым взглядом Хеймира он откинулся на спинку кресла. Смертный не отвел глаз. Сигурд вынудил его остаться на корабле, но мальчишка рвался на планету, туда, где старший его хозяин упивался схваткой.

Его пальцы судорожно стискивались на рукояти короткого ножа, а ноздри хищно и зло раздувались – его лишали чести, но смотреть на это было смешно. Юноша по терранским меркам, он явно перерос смертных сверстников и превзошел мыслимые пределы возможного. Ему бы в свое время пройти испытания, и с такими рвением и умениями он без труда влился бы в ряды Астартес более благополучного легиона, окажись он где-то подальше от Стаи Антея и Сигурда, хотя без них он никогда бы не достиг всего того, что обрел с ними.

Глядя на младшего вожака, он с нетерпением ждал, когда тот отпустит его поводок и позволит отправиться на планету, чтобы в безумных схватках рисковать собственной жизнью и отнимать жизни других. Он был настолько напряжен, что чуть подался вперед.

Глядя в почти черные озера глаз, Сигурд видел себя. Он помнил себя таким же, рвущимся в бой, далеко отсюда, задолго до рождения Хеймира. Он помнил Видфрид куда четче, чем все, что произошло потом. Легион сделал его жизнь однообразной чередой кровопролития и унылых политических игр, а жизнь осталась там, на покрытом густыми обильными лесами родном мире, в его своеобразном детстве, которое тоже не избежало прикосновения междоусобных войн.

Одного он не понимал. Почему мальчишка так тянется к Антею? Почему всюду старается следовать за ним и всячески ему угодить? Что в нем такого? И что это? Преданность? Или кто-то проболтался, что Антей спас его жизнь? Или что-то иное?

Выбрав несколько планов, актуальных на данный момент, Сигурд передал инфопланшеты Хеймиру. Рука того заметно дрогнула от злости, но на верхнем устройстве стояла метка, показывающая, что оно предназначено для старшего вожака. Для трэлла это означало позволение присоединиться к своему господину, но только после того, как остальные задачи будут выполнены. Отрывисто кивнув, мальчишка почти бегом покинул младшего вожака.

========== Глава 47 ==========

Безжалостный клинок выпотрошил тело очередного смертного, и эльдарская ведьма, почти не делая перерыва, бросилась вперед, сыпля ругательствами на своем птичьем языке. Ее глаза горели ненавистью настолько сильной, что Антей поморщился.

Волки отличались отличным чутьем, и чувствовали, в том числе, и обильно разлитую злобу. Их все больше захватывал бой, кровь в жилах ярилась от обилия жертв и врагов, дразнящих их. Эльдар сладострастно мучили смертных на глазах легионеров, чтобы еще больше разозлить их и заставить делать ошибки.

Хриплое бульканье разом оборвало завывание кучки ксеносов, они остановились и бросились врассыпную, хотя это был не побег, а лишь перегруппировка. Смерть ведьмы задержит ее прихвостней, но не надолго.

Антей вырвал меч из трупа, который удерживал за горло, поймав прыгучую тварь на лету. Не первый ее прыжок, но самый неудачный. Один из прошлых окончился куда более удачным тычком кинжала в сочленение брони Волка. Там до сих пор чувствовалось неприятное жжение. Осмотрев повреждение, Антей коротко бросил в вокс-сеть предупреждение о яде, но эта фраза была дежурной. Сигурд снабдил тех, кто еще не встречал таких противников, богатой информацией.

Обернувшись, Волкодав встретился взглядом с Хеймиром. Тот как раз добил одну из остроухих тварей, найдя ее в груде тел. Прирезал ксеноса он с выражением отвращения, и Антей его отлично понимал. Это по его просьбе Сигурд удерживал мальчишку возле себя, и потому тот не оказался здесь раньше, пока противники не разбежались, но у него будет еще шанс.

Сигурд знал причину этой просьбы, но лишь неодобрительно качнул головой. Знал и Хендваль. Его руки дрогнули, когда он принял снятый Антеем псионический ошейник, и Волкодав глубоко вдохнул прохладный предутренний воздух, несущий запах крови и гари.

Болезненная потребность охотиться была в крови, словно зависимость, и противиться этому вечно он не мог. Спеша скрыться от собратьев, он ринулся в переплетения разрушенных строений. Их было лишь двое, они выбрали это место как самое далекое от прочих мест высадки, чтобы зверя не заметили легионеры.

Хендваль, проверив оружие и сильно рискуя, остался дожидаться старшего вожака. Он сознательно отказался от участия в первых атаках, зная, что Антею может понадобиться помощь. Он будет следить и ждать, во что бы то ни стало. Защита волку не понадобится, но потом кто-то должен будет вернуть ему это сомнительное украшение, которое было таким неприметным в руках Астартес, но таким, Хендваль знал, тяжелым бременем для Волкодава. Но здесь, как нигде, он был необходим. Зверь рвался на волю, чуя кровь, и сдержать его может только эта вещь.

Когда над развалинами пронесся жуткий звериный рев, Хендваль, почти забывшись, чуть было не ответил. Он не мог не ответить, когда вожак призывал на бой свою Стаю, но из всей Стаи здесь был лишь один легионер, и ему нельзя было высовываться. В этом месте, в это время, свой ход должно было сделать порождение Варпа, и только оно одно.

Рунный Жрец мгновенно почуял, как взволновался Океан Душ. На псионический вопль не могли не обратить внимания ксеносы. Вызов был брошен, к тому же они были любопытны. Дикий рев сменился глухим рычанием и скрежетом, которое стало быстро удаляться. Зверь что-то почуял и бросился за добычей.

Хендваль нашел среди разрушенных стен нишу, в которой его никто не смог бы обнаружить без помощи ищеек, и устроился в ней. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Сопротивление воле Кровавого Волка стоило очень дорого. Почти насилием над собой было оставаться на месте, но превыше всех желаний для Астартес всегда оставался долг. Рунный Жрец остался на месте, став словно бы частью стены.

Ждать пришлось долго. Почти сутки Хендваль не видел своего вожака. Слышны были вопли ужаса и боли и дикий вой, да ощутимая рябь, пробегавшая по сознанию, говорила о том, что охота еще не завершена.

========== Глава 48 ==========

Капризно скривив губы, ведьма наблюдала, как ее подручные старательно вскрывают тайник, битком набитый мясом для своих и ее ножей.

Собственно, пока что это все же было убежище для рабов далекого Императора этого скота, но рано или поздно сдастся даже такая мощная преграда, как эти бронированные створки. Тогда все они смогут насладиться еще одной толикой страха – смертные на поверхности уже почему-то кончились и не торопились появляться вновь, бросив на произвол судьбы этих вот жителей.

Ведьма облизнулась – она чувствовала, что оставалось еще совсем немного. Ее чувства тянулись к объекту вожделения, напряженные, будто она сама стоит там, у створок. Она была слишком сосредоточенной, катая носком высокого сапога камушек вперед и назад, потому не сразу осознала, что вокруг что-то не так.

Обернувшись, она огляделась, но вокруг не было ни души, кроме тех, что пришли с ней. Ищейки тоже были относительно спокойны – они пускали слюни возле входа в укрытие.

И все же…

Многие годы она посвящала себя совершенствованию способностей, потому, в очередной раз, почуяв словно бы дыхание легкого ветерка – оглянулась и положила ладони на рукояти двух длинных кинжалов из вороненой стали. Возле гард тут же набухли бионические железы, вырабатывающие яд, и, как только оружие покинуло ножны, медлительные маслянистые капли потянулись к остриям.

Ей что-то померещилось между обрушенными и частично раскатившимися кусками стены. Какой-то камешек слабо сдвинулся или что-то мелькнуло – она восприняла лишь след. Что бы там ни было, оно очень и очень быстрое. Мон’кеям не дано так двигаться. Даже для космодесантника это тоже слишком …

Злобно зашипев сквозь зубы на медлительных подданных, она, сначала осторожничая, потом все быстрее пошла туда, в сплетение битого феррокрита. Немного не дойдя до места, она, подпрыгнув, вцепилась в обломок, и, подтянувшись, быстро перебирая руками и ногами, полезла по стене. Кто бы ни подсматривал и не стоял тут, она ударит неожиданно, сверху.

Неожиданность плохо удалась. Из-под ползущей темной фигуры сыпались мелкие осколки, иногда сносящие куски покрупнее, но даже если бы она спугнула кого-то – она бы его уже увидела. Поднявшись на самый верх, ей пришлось констатировать факт: здесь было пусто. Присев на корточки она легко скатилась на ту сторону по пологому склону. Отправив пинком в полет очередной камешек, ведьма обернулась на странный звук.

Он был похож на смех, но не был им. Похожее она слышала в тех сновидениях, что были призваны мучить ее после неудачных охот, когда не удавалось испить очередную душу.

Так смеялись орды порождений Губительных Сил, но этот смех был несколько иным, хотя и вселял очень красноречивое чувство страха.

Смех был всюду, будто над ее неудачей насмехался каждый камень, каждый, присыпанный пеплом и рокритовой пылью, труп. Уже неосознанно она вновь выхватила из ножен длинные клинки и сжала их, в надежде, что они ее защитят, но понимала – что бы это ни было, к человеческим существам, да и всему ей известному оно отношения не имеет. Хуже того. Впервые в жизни она поняла, что бессильна перед этим. Побежит – оно ее настигнет. Останется – наверняка оно убьет ее. Позвать на помощь она могла, но не было гарантии, что успеет хотя бы это, и уж точно – спасти ее не успеют и не смогут.

Кружась вокруг себя в поисках врага, ведьма теряла самообладание. Срывающимся шепотом она произносила вперемешку формулы управления силами и различные непотребные ругательства, но уже понимала, что попала в засаду.

Услышав с той стороны, откуда она пришла, крики боли и ужаса – она уже не удивилась. Разумно. Почти. Убрать сначала ее подручных. Но это даст ей время – крупицы, но хоть что-то, пока, что бы там ни шло за ней, занято этими несчастными. Есть время нырнуть в паутину, а там она будет в безопасности.

Вбросив снова клинки в ножны, ведьма мягко отвела пальцы от их рукоятей и замедленно выдохнула, успокаиваясь, чтобы все прошло правильно.

Когда перед глазами все поплыло и неведомая, до этого дня, боль поселилась внутри черепа, ведьма поняла что проиграла.

Такое с ней было очень-очень давно. Она еще только осваивала свое мастерство, и, не умея управляться со всем своим, теперь уже привычным, арсеналом постоянно служила объектом нападок. Ей приходилось проигрывать бои и зализывать раны, но потом все это осталось позади и вот теперь – вернулось.

Ощущение прошлого было ярким, как кровь на снегу. Странный гул в голове вынудил ведьму поспешить, но, не смотря на все, что она пыталась сделать, вход в паутину никак не хотел открываться. Она даже не могла нащупать нужных ниточек в подпространстве, да хотя бы и найти их следы. Руки, совершающие безнадежные пассы, раздваивались перед глазами раз за разом, превращаясь в размазанный веер.

Отчетливым были лишь звуки, словно некто специально заставлял ее это слышать: мягкий рокот рычания, крайне похожий на тот, что издают урчащие от удовольствия крупные хищники, и тихий шелест мелких осколков – гораздо тише, чем издавали осыпи под ней самой. Очень-очень медленно ведьма обернулась и застыла.

Ее раса была гораздо старше мон’кеев и гораздо мудрее. Порождение одного из богов Хаоса не в счет – ошибка, страшная, но всего лишь ошибка из-за гордыни, из-за великого множества знаний…

Все эти знания сейчас лежали мертвым грузом, бесполезные, как простой хлам. То, что увидела одна из тех, чьим оружием было знание, рушило все, чего она и ее народ достигал и постигал многие века и тысячелетия.

Никогда прежде ее раса не встречалась с подобным. Возможно, потому что не осталось бы свидетелей этой встречи, но чужеродность существа ощущалась очень остро. Ощущения эльдарской ведьмы затапливало отчаянием и ужасом, но над всем этим довлело омерзительное присутствие необъятной мощи Варпа, и не было ни малейшего сомнения, что именно эта тварь являла собой его носителя. Больше чем носителя. Этот зверь был концентрацией всего, что представлял из себя Хаос, и злоба, плескавшаяся в янтарных глазах на окровавленной морде, не оставляла сомнения.

Он пришел из глубин Океана Эмоций чтобы забирать жизни, и не уйдет, не насытившись. Он уничтожит все, чего коснется, а чтобы, наконец, удовлетворить свою жажду, он заберет с собой очень многое, не делая различий между величайшей и сильнейшей из ведьм и последним полудохлым псом. На мгновение ей стало интересно – а как оно поступит с людьми, но мысль додумать она не успела. Гигантское создание, она вспомнила, что людишки зовут таких волками, подошло к ней, ступая так легко, будто ничего не весило, и почти не тревожа мусор и грунт.

Ошибкой было смотреть в золотые глаза животного. Еще опаснее было смотреть глубже, в вертикальную щель зрачков. Ведьма знала это, но ничего не могла с собой поделать – глаза зверя были единственно неподвижными пятнами, огнями в его образе, который постоянно стремился расплыться, словно был соткан из дыма. Против собственной воли, она смотрела в них все то время, что существо приближалось к ней. Волк. Это был волк или некто подобный ему. Мон’кеи назвали бы его волком, такие звери были на их родной планете, пока они не стерли жизнь с ее лица. Волк – символ войны и смерти, и сейчас эта смерть пришла за ней. За ней и ей подобными, и не уйдет, не забрав все, что сочтет нужным.

Животное приблизилось вплотную все тем же тихим медленным шагом, и на этом пределе расстояния ведьме, наконец, открылось то, что раньше тонуло в ее собственном страхе. Она увидела то, что было сокрыто внутри души твари, внутри ее бездонных ледяных глаз. Увидела и содрогнулась от омерзения, куда более сильного, чем при первом взгляде на зверя. Она даже сумела отступить на крошечный шажок, но уперлась спиной в обломок стены. Ее рука впустую пыталась схватить оружие, но нарушенная координация не давала ей это сделать. Сопротивление было сломлено еще до того, как было оказано. Последнее что она смогла сделать в своей жизни, это выплюнуть твари в морду несколько слов:

– Ты, грязный мон’кей. Как ты можешь быть таким?

Волк просто сомкнул челюсти на шее ведьмы, и голову отсекло словно ножницами. Тело почти беззвучно рухнуло на землю в расплывающуюся лужу густой крови.

Вопреки мысли жертвы, он пришел не насыщаться. Он пришел не за пищей. Сегодня, здесь он был одновременно и судьей, и палачом. Его не прельщали жизни людей. Только эти черные ксеносы. Только их страхи и ненависть.

Он никогда не задумывался о том, что из себя представляет. Что является на самом деле человеком. Как и Антей не знал, что с ним происходит в этом виде. Смутные воспоминания, не более того.

Тварь Варпа и легионер были двумя разными существами, не знавшими о существовании друг друга почти ничего. Они жили разными ценностями, но отголоски разума одного накладывали неизбежные отпечатки на разум другого, и волк шел по следу своей добычи, зная, что это враги, а не просто дичь. Причина вражды его нимало не интересовала, как не интересовало его в бытность человеком то, как он вернется обратно и что будет, если он не вернется совсем. Его обрекли быть зверем, и он ничего не мог изменить.

С ведьмой было покончено, люди спасены, хоть никогда и не узнают, кто сделал это. Как не узнают и сотни других спасенных от десятков захватчиков, которых он истребил за время, равнявшееся местным суткам. Они были быстры, но не могли тягаться с тем, кто имеет силу над ними, а в большинстве своем оказывались низшими в иерархии ксеносов.

Самые быстрые из них падали, нанеся лишь пару ударов. Самые острые клинки бессильно соскальзывали по длинной и прочной, как адамантиевая нить, шерсти. Самые сильные яды из коллекций гомункулов оказывались для него не опаснее воды. Отчаяние, охватывающее темных эльдар при встречах со зверем, было вполне объяснимо.

Волк не упускал свою добычу. Выйдя из паутины и провалив попытку убийства, ксеносы пытались вернуться, как всегда привыкли – безнаказанно и быстро, но лишь стучались в запертую дверь. Рядом с тварью, пришедшей с той стороны пространства и времени, все потуги использовать пси-энергию заканчивались ничем, когда он этого не хотел.

***

Стоя на высокой насыпи из разбитого рокрита, волк всматривался в даль. Лучи меркнущего светила зажигали искры в хищных глазах, но волк не щурился – его зрачки стянулись в линию толщиной с волос. Закатное тепло было приятно, и зверь продолжал оставаться на холме, всматриваясь вдаль. Там он чувствовал еще врагов, и выжидал, когда они будут готовы умереть.