Текст книги "Дар (часть 3) (СИ)"

Автор книги: Radamanth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 44 страниц)

Видя состояние легионера, Сигурд взмахом руки велел ему остановиться. Все и так было понятно. Крейсер Несущих Слово ушел в Варп, как только легионеры-диверсанты добрались до него. Они уже могли быть на другом конце галактики.

Сигурд поднялся, чтобы уйти. Возле самой двери Несущий Слово окликнул его.

– Как это будет?

Вожак обернулся. Тарон Сар смотрел на него снизу вверх с ожиданием, но отвечать не хотелось, равно, как и принимать это решение. С трудом он отвел взгляд и коснулся панели авторизации. Он не имел права решить иначе.

***

Они встретились только спустя три месяца, когда корабли были полностью обезврежены и проверены пробными запусками энергосистем. Сигурд один вошел в камеру, но у входа ждали еще двое Волков. Несущий Слово терпеливо ждал, когда разомкнутся замки, и, поднявшись, долго не мог сделать и шага. Вожак дал ему это время. Потерев запястья, легионер неожиданно размотал цепочку и протянул значок Волку.

– Возьми. Мне он все равно больше не пригодится. Быть может, вы с братом все же сумеете покарать отступников и сорвать их планы. Отомстить за всех, кого они предали мечу за их верность.

Все так же молча, Сигурд взял вещицу. Позже он положит ее в железный ящик в армориуме, поверх свертка с ониксовыми ножами.

Уже у самого выхода Тарон Сар обернулся.

– Сделай это быстро.

Он исполнил эту просьбу. Волки требовали более медленной и жестокой смерти, но вожак был непреклонен. Ему не хватило самообладания только для одного – вынести приговор. Он так и не смог назвать этого легионера предателем, потому что каждое слово его было правдой. Он не солгал ни в одной мелочи. Он был верен, и виновен лишь в том, что попал в семнадцатый легион. К сожалению, это пятно чужого позора требовалось смыть кровью. Этого Сигурд сказать не смог. Приговор озвучил Драгнир, но исполнить все равно пришлось самому вожаку.

Тарон Сар, стоя на коленях, бестрепетно смотрел в глаза Волков. Уходил из жизни он свободным – таково было решение вожака. Маленький дар, маленькая почесть, как признание его отличия от собратьев, обесчестивших себя. Он не сказал больше ничего ни Волкам, ни вожаку, но, когда он склонил голову, без страха ожидая последнего удара, Сигурд услышал, как с едва движущихся губ слетели слова, словно молитва. Не от страха смерти, а как символ надежды.

– Император защищает.

Отбирая невинную жизнь, он позволил себе быть милосердным.

Всего один удар фенриссийского клинка – это было максимально быстро и безболезненно, но сам Волк чувствовал, что навсегда опозорил и себя, и это оружие, и Стаю.

Свидетелями казни были лишь Волки, и их торжествующий рев взметнулся высоко под потолок помещения, когда обезглавленное тело рухнуло на пол. Леди Адриана Фрай, впрочем, тоже присутствовала, как единственное исключение. Она очень выразительно поджала губы и потом, как бы между прочим, спросила Сигурда о том, зачем он это сделал, зачем убил верного слугу Империума.

Крайне лживо и неуверенно прозвучал его ответ:

– Я не был в нем уверен.

Только себе, да и то не до конца, он мог признаться.

Он убил невиновного потому, что стал палачом, сыном палача.

Потому что хотел пролить кровь семнадцатого легиона еще раз и не захотел оправдывать одного из них.

Убийство ради убийства, но на это его толкнуло не геносемя примарха Русса.

Это случилось по его собственно вине. Его сознание извратил Хаос, действие которого он пытался малодушно отрицать. Правда оказалась куда хуже любых фантазий.

Это он предатель. Он предал Имперские Истины. Это было настоящим падением, и это было довольной усмешкой Хаоса Неделимого.

Несущий Слово не удостоился погребальной церемонии. Его тело просто вышвырнули на борт, словно мусор. Его испепелил выброс плазмы из дюз двигателей, когда вожак отдал приказ открыть варп-портал. Его самого не было на мостике. Сославшись на необходимость, он на несколько минут застыл возле массивного стола в своей каюте.

Когда врата Океана Душ раскрылись, сознание пронзила боль, и он застонал, открыв глаза. Что-то было не так, но что именно, он еще не знал. Голос капитана долетел до него, как сквозь толщу воды.

– Лорд Сигурд, у нас гости.

Он уже чувствовал это, еще до того, как силовых полей коснулись бы мощные смертоносные снаряды. Он почувствовал чужой злобный разум, настолько сильный, что, даже не стараясь, причинял страдания.

Он с трудом выговорил, прохрипев:

– Капитан, кто это?

Вместо женщины, однако, ответил знакомый снисходительный голос сержанта Несущих Слово.

– Здравствуй, Сигурд. Спасибо, что подождали нас.

На том конце канала связи Дар Шеет, очевидно, улыбнулся.

– У меня для тебя отличные новости, хотя они, скорее всего, станут последними в ваших ничтожных жизнях. И не будь неучтивым. Поприветствуй своего брата. Он очень соскучился по тебе и очень хочет вновь увидеть вас всех.

Где-то далеко, фоном его словам, раскатился настолько интенсивный звериный рев, что Сигурд почувствовал, как его собственную душу выдирают из тела, а по шее начинают сползать тягучие капли густой крови. Зрение затуманилось, и он рухнул на колени, сумев прошептать лишь одно неверное слово.

– Нет! Нет…

========== Глава 72 ==========

Обычно ощущения возвращались в ином порядке – первым было чутье, потом слух, потом осязание и зрение. Все это постепенно давало картину окружающего мира. На сей раз, возвращение было более чем неприятным. Он проклял тот день, когда сделал первый свой вздох под небом далекого мира.

Даже еще не вспомнив, кто он, и не поняв, где находится, он закричал от наполнившей все тело острой боли. Ни один человек не способен издавать подобные звуки – сейчас кричала каждая клеточка его тела, но ни одно живое существо прежде, скорее всего, и не испытывало ничего подобного.

Он дернулся, стараясь инстинктивно сбежать от того, что причиняло эту боль, но все было бесполезно – причина текла ядом по крови, а два сердца, как мощные насосы, продолжали перекачивать ее, раз за разом отравляя страдающий организм. Единственной мыслью в данной ситуации было желание смерти, но она не приходила, и крик не прекращался, как и мучительная агония.

Следом хлынули остальные чувства, когда ядовитая кровь достигла и омыла все органы чувств. Он был Астартес. Он был больше, чем Астартес. Он мог выжить при всем этом – организм, возвращенный к жизни причудами метаболизма, умел подстраиваться и под такое, если нужно. Он не мог спорить со своей физиологией.

Зрение, однако, было бесполезным – он был в темноте, абсолютной, и смотреть было не на что. Слушая эхо своего надорванного стона, который не получилось сдержать при всем желании, и отзвуки хриплого дыхания, он понял, что находится в небольшом замкнутом пространстве, но где именно и как сюда попал – не знал. Фоном звучали еще какие-то звуки, частично знакомые.

Как не знал и того, кто он. Любая попытка думать хоть о чем-то вызывала в теле настолько отвратительные ощущения, что он забросил эту идею. Ответ пришел несколько позже

Он не знал, почему не может двигаться, хотя и пытался сквозь вспышки боли сделать хоть какое то движение. Он пока еще не соображал, с чем связан громкий шорох металла – образы в памяти, обращение к которой давалось с трудом, были все еще довольно смутными, но постепенно проявлялись.

Инстинкт заставил пошевелиться. Воля заставила двигаться, невзирая на мучения. Рыча сквозь зубы, и уперевшись в пол, он поднялся, насколько смог.

Сбоку раздался тихий скрип и в глаза полыхнул свет тысяч звезд. На самом деле это было лишь дежурное освещение, но после абсолютной, мертвой темноты, окружавшей его до этого момента, оно причинило новую боль, усилив старую, которая только-только стала казаться терпимой.

Волк рыкнул, уронив голову, пытаясь защититься от слепящего света – даже веки не спасали сверхчувствительные глаза. Рычал он и от того, что там, на фоне этого света, стоял тот, кого он не мог назвать другом.

Он чуял его, и в этих запахах четко рисовался образ, который простое животное свел бы с ума своей невозможностью. Там, в открывшемся дверном проеме, на одном и том же месте стояли двое. Сверхчеловек, Астартес, и нечто, что омерзительно воняло чужеродностью. В то же время, хоть он и не знал что это, он осознавал, что это не первая встреча. Ему доводилось чувствовать близость подобной мерзости в те моменты, когда он оказывался слишком близко к концу своего существования, но раньше это забывалось, потому что было мимолетным, сном.

Сейчас это было реальностью, и насколько хватало длины цепей, Волк рванулся вперед, чтобы уничтожить то, что не должно было существовать, но привязь, звякнув, вернула его на место. Тварь улыбнулась тонкими губами Несущего Слово и пошла вперед, двигаясь вместе со своим вместилищем.

Дар Шеет продолжал улыбаться – чуточку снисходительно, как улыбается мудрец неразумному плебею. Он оказался совсем близко к Волку, но не настолько близко, чтобы до него могли дотянуться клыки пленника. Они были всего в паре сантиметров от лица предателя и могли бы содрать плоть с его костей, окажись он чуть ближе.

Губы Несущего Слово, все еще улыбающиеся, раздвинулись, но голос был явно не его. Это одновременно было шипение змей, рычание злобных хищников и шорох плотоядных насекомых, делящих добычу. В то же время – это не был ни один из этих звуков, просто сознание пыталось цепляться за знакомые образы. Это был голос твари, владевшей телом предателя.

– Отлично. В цепях и на коленях. Вожак Стаи, которой никогда не существовало. Кровавый Волк. Отродье Великого Пса наконец-то на своем законном месте. Я никогда не считал, что такие, как ты, могут быть опасны для нас, и лишь повинуюсь приказам. Ты жалок, пес. Когда все закончится, и твое ничтожное тело наполнится благодатью моего мира, твое прошлое станет лишь воспоминанием твоих бывших собратьев, которых ты сам будешь убивать и наслаждаться своим собственным предательством. Твои имена станут сиять еще ярче, подтвержденные настоящим делом, а не шутовством под бдительным оком ложного божка на умирающем мире.

В общем-то, смертельно рискуя, легионер опустился на одно колено и вытянул вперед руки. Волк сначала попытался отшатнуться, а потом вцепиться в удлиненные ладони Несущего Слово, но сильные пальцы легли по бокам головы и удержали ее.

– Не рвись. Эти цепи могут выдержать десятерых таких как ты, тебе с ними не справиться.

На сей раз голос был менее чужим. Мягким голосом проповедника, в котором были лишь нотки не_голоса потусторонней твари. Пальцы сжимались сильно, но аккуратно.

– Смирись. Что бы ты ни пережил прежде – все кончено. Отсюда тебе не уйти. Повелители Хаоса позволили тебе жить, и ты жив лишь благодаря их воле. Здесь, в их владениях, ты бессилен что-либо делать по-своему. Очень скоро ты поймешь, что ты проиграл. Ты – всего лишь животное, которое нуждается в приручении и надлежащем обучении. Подчинись – и все будет безболезненно.

Волк не пожелал подчиниться. За десятилетия войн он усвоил, что с врагами Империума возможен лишь один вид диалога – вырвать глотку и оставить падаль остывать на льду забвения. На них не стоит тратить слова.

Челюсти с лязгом сошлись перед лицом Несущего Слово. Этот ответ был понятен ему, но не оскорбил. Он заранее знал, что Псы Императора – всего лишь неразумные звери, и никакие их потуги не стоят внимания.

Продолжая удерживать голову Волка, Дар Шеет коснулся его лба губами.

– Что ж. Значит, ты выбрал более болезненный путь, но мне это даже нравится. Это не так скучно. Не вздумай сдаваться слишком быстро, Антей, и, быть может, тебе откроется истинная многогранность твоего нового хозяина.

За голосом легионера послышался очень тихий смех призрачной твари.

Глаза легионера поймали взгляд Волка, и ни моргнуть, ни отвести его пленник так и не смог. Так длилось целых несколько минут, пока не_голос не прошептал где-то по ту сторону собственных глаз Антея:

– Не забывай оглядываться, волчонок. Не забывай следить за тенями. Мы будем ждать тебя там, как ждали всегда.

Голос захохотал и исчез, и только теперь сильные руки отпустили его. В это мгновение он мог бы попытаться прикончить предателя, но вместо этого дернулся назад.

Дар Шеет поднялся с пола во весь рост. Глядя сверху вниз, он презрительно бросил:

– Я же сказал. Ты жалок.

Он развернулся и ушел, провожаемый взглядом загнанного зверя, увидевшего и услышавшего свой старый кошмар наяву

Антей вспомнил прошлое, похороненное под десятилетиями жесточайших схваток. Вспомнил, что происходило с людьми и легионерами, подвергнувшимися воздействию Варпа. Вспомнил, как он с собратьями, уровень за уровнем, истреблял проникшую на корабль нечисть. То, что он ощущал тогда, вернулось за ним, беспомощным. В собственном отражении он видел их.

Несущий Слово уже ушел, оставив дверь открытой. Ловушка и вызов – несомненно, но ждать собственной смерти в цепях не станет ни один сверхчеловек. Горько усмехнувшись, он, с трудом дотянувшись, коснулся псионического ошейника, заставляя замок открыться. Если враг хочет играть – он задаст свои правила игры.

Несколькими мгновениями спустя из дверей камеры выметнулась белая молния, настолько быстрая, что казалась галлюцинацией, но лишь для тех, кто ничего об этом не знал. Он не оставил им ничего, и как бы неприятно ему ни было, в его пасти висел, осторожно удерживаемый острыми зубами, ошейник, сделанный для него верным Хендвалем, за которого он обязан был отомстить.

Теперь он помнил. Он осознавал себя в этом обличии, и мог управлять своим звериным образом. Было ли это благословением или проклятием – он не знал, но теперь он стал свободнее.

Ишветаар улыбнулся из тени, бесшумно скользнув следом за своей добычей.

========== Глава 73 ==========

– Иди сюда, волчонок, поиграем!

Окрик, больше похожий на рычание, гнался за ним по пятам в извилистых коридорах до неузнаваемости исковерканного судна. Словно издеваясь, ему вторили смеющиеся голоса демонов и прочих обитателей Варпа. Под ногами путались и, словно бы росли прямо из пола, куски гнилой плоти, растерзанной цепными мечами Астартес. Антей оскальзывался и падал, но продолжал убегать. Здесь, на корабле, ожил один из его детских кошмаров.

Однажды, дома, еще когда он был маленьким, точно с таким же криком за ним гонялся пьяный мужчина. То ли ему показалось, что мальчишка что-то украл, то ли хотел чего-то еще, но, несмотря на изрядное опьянение – бежал быстро, и Антей едва успевал уворачиваться от могучих рук.

Сейчас его загонял воин. Он даже не бежал, зная, что уж на своем-то корабле добычу он поймает, и только растягивал удовольствие от охоты.

Антей тоже не сомневался в этом. Это была не первая охота и не в первый раз его преследовали в этих коридорах. Он днями напролет убегал, но рано или поздно он не выдерживал, а вот те, кто склонился перед хаосом, получали его поддержку и не знали ни усталости, ни страхов. Однако, памятуя приказ своих командиров, добычу сильно не увечили, ограничивались тем, что пускали кровь, но и только. Потом они бросали его и уходили развлекаться с чем-то еще, а он отлеживался и выползал из очередной ловушки.

Каждый раз он давал себе зарок убивать своих врагов и найти выход из этого места, но каждый раз его, словно прочными цепями, скручивали судороги, и он просто падал на пол, даже не защищаясь от града ударов.

Сегодня за ним гнался кто-то иной. Не простой космодесантник – предатель.

Он был огромен и источал вонь Варпа, настолько сильную, будто являлся ее средоточием и рассадником. Зверь внутри Антея это чувствовал и вынуждал человека бежать куда быстрее, чем раньше. Нырять в переплетение труб и кабелей, технических тоннелей, фальш-стен, полов и потолков. И, несмотря на все это, он чувствовал приближение кровожадного гиганта, увешанного черепами и кусками тел убитых. От трупной вони тошнило даже его, никогда не шарахавшегося от подобного, прошедшего через годы резни и видевшего немало, но здесь, в пучинах Варпа, все было направлено против него и всё причиняло худшие страдания из возможных.

Антей знал, что ему не убежать. От этого – демона или человека – не способен убежать никто, а сражаться будет бесполезно. И все равно – остановиться и ждать расправы – было еще страшнее. Хриплый лающий смех гнался за ним и, догнав, рвал барабанные перепонки, заставлял сбиваться с шага и натыкаться на залитые гнилой кровью стены.

– Вот увидишь волчонок, нам будет весело!

Вцепившись в какие-то трубы и прижавшись к ним, Волк стоял несколько секунд, тяжело дыша. Сколько он уже бегает на этот раз? Третьи сутки? Четвертые? Он знал, что и у его тела есть свой ресурс, огромный, но не бесконечный. Без возможности отдохнуть и добыть хотя бы подернувшуюся плесенью синтетическую кашу, которой здесь кормят рабов, сколько он еще сможет так бегать?

Он отмерял дни по очередным загонным охотам, но знал, что длятся они куда больше привычных тридцатичасовых корабельных суток. Но даже так, с его искаженным исчислением, прошло уже больше двухсот дней, а весь отдых сводился к неверным попыткам встать с пола, из луж своей и чьей-то еще крови. Потом – попытки спрятаться, хоть как-то восстановить силы, но безжалостные загонщики вновь и вновь преследуют его, зажимают в очередной угол, где он под дружный смех лишь слабо огрызается, но не в состоянии даже поднять рук, чтобы напасть или защищаться, словно волк, лишенный клыков и когтей, а они, обступив его, кричат:

– Ну что же ты, сын Русса, нападай, не позорь своего отца.

А он не может. Проклятый Варп сковывает его, как сострунивают волка охотники, а потом псы начинают нападать на него, уже неопасного, и только больше ярятся, чуя долгожданную кровавую жертву.

Двести дней невыносимой пытки, и только их подначки не дают ему забыть о том, кто он. Не дают просто сдаться на милость победителя. Разжигают хоть и слабое, но вполне реальное пламя ненависти и заставляют всякий раз подниматься на ноги и двигаться вперед по извилистым ходам и коридорам, под азартные крики охотников и наблюдателей.

Усталость на грани возможного лишает воли. Понимание безнадежности любых движений лишает воли. Боль от множества плохо заживающих ран лишает воли. Страх, проникающий сквозь стены, едва защищенные полем Геллера, лишает воли. Истощение на грани последнего предела, из-за которого уже невозможно вернуться и восстановиться, лишает воли. Но все же – Волк в очередной раз, едва не перепутав пол и стену, поднимается, держась какое-то время за вертикальную поверхность, и делает шаг вперед. Неверный и нетвердый, по скользким вонючим кускам мяса. Казалось бы – вот она еда, пусть и гнилая, но что-то сдерживает. Второй шаг дается чуть легче и за ним третий, а дальше он снова бежит, но не далеко. Снова падает, но встает. Потому что он – Волк. Потому что он – Человек. Легионес Астартес. Он выжил и стал олицетворением величия человеческого гения и торжества Разума над Хаосом. И он не даст этому Хаосу сломить себя. Пока он Волк – не даст. Он выберет смерть, но не сдастся на милость победителя, потому что он – Волк. И каждый из этих псов лишь доказывает, что он – сильнее прислужников Хаоса. Потому он не остановится и найдет выход.

Все эти дни он, словно мантру, повторяет сам себе, что он Человек и он Волк, повторял, когда нужно было в очередной раз подниматься на ноги или сносить удары, глядя в искаженные злобной радостью лица. Понимая, что они – такие же, как он, его бывшие братья. Возможно, где-то здесь и те, с кем он дрался бок о бок, протягивая руку сорвавшемуся с уступа, прикрывая спину собрата или зажимая ему рану, чтобы он дождался апотекария.

Все изменилось. Хищники сорвались с привязей и то, что в их жилах течет родственная кровь, не удержало легионеров-предателей от убийства себе подобных. Сбылись предсказания тех, кого называли лжепророками и уничтожали. Грызня прокатилась от края до края Империума и пролилось море крови, вскормившее хищные стаи, которые не помнят и не хотят помнить родства, забыли клятвы верности прежним хозяевам и выбрали себе новых, чтобы приносить новые жертвы во имя их.

Все еще только начиналось. Пройдут годы, и мятеж охватит и разрушит всю галактику. Уничтожат друг друга в кровопролитных схватках величайшие воины человечества, Астартес, которые могли бы противостоять чужакам и Варпу, но оказались так легко разбиты собственными заблуждениями и амбициями. Их сила обернулась невероятной, чудовищной слабостью, в которую не могли поверить те, кто ранее жил под их защитой, и это усугубило ситуацию, замедлило ответ на страшное известие, а миры один за другим стало лихорадить в ожидании пришествия Воителя и его новой армии. Половина легионов оказалась под его рукой, ожесточившиеся, обманутые, знающие об обмане, но не понимающие, кто обманывает их больше. Загнанные в угол сами, они искали опору, и по привычке искали ее в собственном примархе, сплачиваясь возле него еще сильнее, чем прежде, не зная, что и примархи обмануты силами Варпа, посулившими исполнение желаний, обретение того, чего они были лишены раньше – признания их способностей. Воитель обещал им, что уж он-то по достоинству оценит каждого из них, как не оценил, в свое время, отец. И они польстились на его обещания.

Был ли Русс среди предателей, Антей не знал. Отчасти, он и не хотел знать. Он верил, что его примарх на такое не пойдет. Волчий Король всегда холодно относился к Хорусу, никогда не признавая его старшим, и сам решал, какой путь ему выбрать. Хотелось верить, что врожденная независимость примарха заставит его оказаться достойным сыном своего отца и удержит от ошибок.

И поможет продержаться самому Волкодаву. Продержаться столько, чтобы стать бесполезным для кровожадных монстров, в которых превратились Астартес, которые с издевкой и сообщали ему обо всем. Что именно в сказанном было правдой – он не знал, но зверь очень редко чуял в их словах ложь, и раны на душе гнили отчаянием.

Смех раздался совсем рядом, и Антей понял, что, привалившись к стене в очередной раз, он закрыл глаза на время чуть больше, чем раньше. Пришла самая опасная стадия усталости, когда организм уже не мог и не пытался найти ресурсы для бодрствования. Он теперь едва ли отличит реальность от сна, и стоило ли идти дальше?

Зарычав на собственные недостойные мысли, Волк оттолкнулся от переборки и почти вслепую нашарил пульт управления очередной створки. Ударив по кнопке, он почти с удовольствием услышал легкое шипение, говорящее о том, что путь вперед не отрезан и дверь начала отползать. Дождавшись, когда щель оказалась достаточной, чтобы протиснуться, через пару ударов сердца после удара по кнопке, Антей шагнул в соседнее помещение и тут же с этой стороны ударил по пульту, закрывая дверь. Она неспешно встала на свое место, но это ничего не значило. Его преследователь все равно движется устрашающе быстро, словно нет преград из стен, потолков, дверей, а пространство ему подчиняется.

Огромное помещение оказалось пустым. Вероятнее всего, это был склад, хотя, что здесь хранилось – чутье не подсказывало. А ещё – здесь было темно. Темнота была абсолютной, без единого проблеска, и даже волчьи глаза не способны были здесь видеть, поэтому пришлось ориентироваться на эхо звуков издаваемых собой же: шлепки босых ног, содранных в кровь об решетку пола, дыхание, хриплое и тяжелое, хруст поврежденных и не успевших зажить суставов, гул крови в ушах. Впрочем – нет. Последнее было звуком внутри него и только мешало, а слух позволял выстраивать зрительные образы, и он почти видел помещение. В дальнем конце был еще один выход. К нему Антей и пошел очень осторожно, словно опасаясь, что появятся автоматические огневые точки, хотя, если бы это случилось – прятаться было бы негде – четыре голые стены, пол и потолок.

Когда очередная дверь скользнула в сторону, Антей, хоть и ослепленный потоком света снаружи, шагнул вперед и сделал пару шагов.

Он мгновенно понял, что что-то не так, и попытался вернуться, но, обернувшись, увидел, что между ним и закрывающейся дверью стоит бывший легионер и убирает руку от пульта, активировав замок.

Волк обернулся. Это был позор. Его окружили, и его преследователь-гигант был тоже здесь. Чуть пригнувшись, Антей прыгнул вперед, не слишком рассчитывая на удачу.

Усмехнувшись, гигант сделал лишь полшага в сторону и чуть отклонился. Стальные пальцы сжались на шее Волка. Будь на его месте смертный, она бы сломалась от силы рывка, но, хрустнув, хребет выдержал, и, цепляясь за руку, Антей повис в воздухе, безуспешно пытаясь разжать пальцы врага, но он был слишком слаб.

– Что, волчонок? Где же твои зубки?

Волк рычал и дергался, пытаясь вывернуться, но все было бесполезно. Рука постепенно стала сжиматься все сильнее, и все звуки заглушил грохот крови в ушах. По телу разлилась слабость от недостатка воздуха, сердца стали замедлять ритм и руки бессильно упали. Рука великана продолжала сдавливать шею до тех пор, пока не послышался тихий предостерегающий треск раздвигающихся костей и лопающихся жил. Тело жертвы было готово умереть, когда его отшвырнуло, словно тряпку, и ударило об пол.

– Пора тебе познакомиться с привязью, как и положено всякому псу.

Ворох тяжелого металла гулко рухнул на пол и зашуршал – кто-то шел с цепью к нему. Антей лежал спиной по направлению к источнику звука. По старой звериной привычке встречать опасность лицом, он обернулся. Сделать это было невероятно тяжело, но он все же справился. Лежа на полу, он всем телом повернулся к своему врагу, опираясь на локти и делая безуспешные попытки выпрямить руки и, может быть – даже встать на ноги.

Могучая длань вновь перехватила его за шею, чуть приподняв над полом, и Волк услышал знакомый свист и перезвон.

Все тело разом ожгло болью, и он почувствовал, как металл, словно назойливый паразит въедается в плоть, прожигая ее до кости, вцепляясь сотнями шипов. Его снова швырнуло на пол, и Антей принялся кататься по гниющим останкам, в тщетной попытке сорвать с себя ранящее железо, но все было напрасно.

Цепи никто не держал. Они сами, как живые, оплетали его руки, ноги, грудь, шею, свисая недлинными обрывками, но держались многочисленными шипами, обжигая и стягиваясь все сильнее, грозя сломать кости или удушить. По ним сползали влажно поблескивающие зеленоватые сгустки – то ли гноя, то ли отравы, и они тоже немилосердно жгли, проникая в рваные раны. Какое-то время Антей держался, стараясь не кричать, чтобы не радовать своих загонщиков, но всему приходит конец. Сдался и усовершенствованный организм человека, многократно усиленный искусством генной инженерии и вмешательством Варпа. Под насмешливыми взглядами мучителей, Волк скорчился, позорно крича от боли, когда отравленное железо сдирало плоть с костей и оставляло ее свисать клочьями. Его пальцы цеплялись за решетку пола в инстинктивной попытке найти убежище, когда разум, спасаясь от боли, решил устраниться от полумертвого обреченного куска мяса, оставшегося от его тела. Сейчас только силы Хаоса, бушевавшие за бортом, удерживали его жизнь, продлевая мучения, наслаждаясь ими.

Снова рука сжала горло. Казалось, что обвившая его цепь ничуть не ранила кожу этой ладони. Его приподняло очень высоко, и в измученное болью лицо заглянули налитые кровью глаза предателя.

– Ты уже готов, волчонок. Сегодня ты умрешь, но это не будет концом.

Хаосит рассмеялся и поволок свою добычу. Задыхаясь, Антей снова пытался расцепить его пальцы, но это было бесполезно. Вся его сила словно бы покинула его, и он лишь бессильно царапал кожу держащей его руки. При очередном ударе об пол он заскулил от боли, потому что уже не в состоянии был издавать более громкие звуки. Цепи больше не давили, они в буквальном смысле вросли в плоть, продолжая жечь ее.

Неистребимое желание выжить вновь заставило Волка попытаться ползти, цепляясь за решетку пола. Он не осознавал, что уже мертв и ему не уйти.

С тихим свистом открылись огромные ворота ангара, и в глаза ударило разноцветье исковерканной вселенной и нереальности, ее бешеным движением и неправдоподобными формами. Люди не в состоянии были переносить такое спокойно. Они плакали, бились в истерике, умирали, когда их рассудок отказывался справляться с тем, что видели их глаза. Только астропаты были чуть лучше защищены от ужасов Варпа, но страдали и они. К счастью или к сожалению – он не был человеком уже давно, хотя, если бы Антей сейчас был в полном сознании – даже его на долго бы не хватило. Но сейчас, он лишь равнодушно заглянув в Океан Душ, от которого его отделяла лишь тонкая оболочка силового поля, удерживавшего воздух. Волк лишь глянул в сплетение невозможного и отвернулся, пытаясь уползти, найти нору и забиться в нее – древний, как сам мир, инстинкт, бесполезный сейчас.

Сзади вновь раздался смешок.

– Куда же ты? Самое интересное еще впереди.

Антей не остановился, слепо шаря по полу и подтягиваясь, когда пальцы цеплялись за опору. К нему прогрохотали тяжелые керамитовые ботинки и замерли, когда приверженец Хаоса остановился.

– Ты слышишь его? Твой хозяин уже близко.

Волк слышал, но не слушал. У дикого зверя не могло быть хозяина. Потому Антей не остановился. Раздраженно фыркнув, легионер сам заставил его. Ударом в живот он перевернул ползущего смертника на бок.

Оглушительно треснув, лопнули тазовая и обе бедренные кости, когда на них в тяжелом ударе опустилась закованная в красный керамит нога.

Короткий вопль, отозвавшийся в Варпе волной наслаждения, был единственной реакцией на невыносимую для живого существа боль, но обезумевшего зверя это не остановило. Он продолжил ползти, волоча за собой ноги, не обращая внимания на торчащие из тела обломки костей, которые раньше могли выдержать и более сильные удары.

Сегодня Варп забрал то, что так щедро подарил своему детищу чуть раньше.

Когда его мучитель ударил его в очередной раз, Волк уже не обратил на это внимания. На сей раз, его враг решил действовать кардинально, и удар обрушился на верхнюю часть тела, ломая кости плеч, ребра, ключицы и лопатки.

Только теперь поверженный хищник замер, бессильно скалясь в ставший каким-то близким потолок. Этот удар повредил легкие, и кровь толчками выплескивалась из приоткрытого рта каждый раз, когда тело пыталось сделать еще хоть один вздох.

– Глупая шавка. Тебе не уйти, он уже рядом.

Пальцы Волка продолжали скрести пол, взгляд уже остекленел – он давно должен был умереть, но Хаос не отпускает свои жертвы так легко, как им бы хотелось, и сохранял их в сознании, чтобы в полной мере насладиться испытываемыми ими чувствами.

Антей видел, как, почтительно склонившись, легионер пятится подальше от раскрытых ворот. С издевательской четкостью он услышал довольное полушипение-полурычание, постукивание длинных когтей по металлу. Почувствовал холод, исходящий от явившегося за ним кошмара. Он уже ничего не мог сделать – даже моргнуть было превыше его сил.