Текст книги "Дар (часть 3) (СИ)"

Автор книги: Radamanth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

Волчонок кивнул и отправился к стоящему неподалеку грузовому сервитору.

Сигурд обернулся к Антею, все еще раздраженному.

– Я сделаю это. Я допрошу Драгнира, чего бы это ни стоило нам обоим. Но, если я был прав, если он окажется не виновен и пострадает, это будет на твоей совести. После такого ты сможешь смотреть ему в глаза?

========== Глава 67 ==========

Волки, стоящие у двери карцера, хмуро взглянули на Сигурда, и ему стало не по себе от того, что ему придется сделать. Никто ничего не сказал ему, да и не мог сказать. Он вожак и отдает приказы. В его праве делать что угодно, но расправа Антея явно заставила мозги хищников работать в своеобразном направлении. Их мышление всегда было гибким, хотя и подчинялось интересам Стаи.

Словно перед прыжком в ледяную воду, Сигурд глубоко вздохнул и переступил порог камеры.

Положив руки на согнутые колени, Драгнир сидел на голом полу. Он поднялся, приветствуя вожака, и нерешительно спросил:

– Как он?

Он говорил об Антее, и младший вожак это отлично понял. Он не считал нужным что-либо скрывать.

– Похоже, он сходит с ума.

Волк понимающе вздохнул.

– Он приказал допросить меня?

– Да. Но ты вправе отказаться. Ты знаешь, что может случиться.

Драгнир снова сполз на под, опираясь спиной о стену. Вид его был совершенно равнодушным.

– Я не стану отказываться. Мне нечего скрывать. Сделай то, что должен, не тяни.

Сигурд взглянул в глаза волку.

– Боюсь, что быстро это сделать не выйдет.

– Ты пытаешься заставить меня отказаться?

Улыбка Драгнира вышла грустной, хотя, судя по тону, он пытался приободрить собственного палача. Сигурд отрицательно мотнул головой.

– Я просто не хочу этого делать. Я не верю, что ты виновен. Я знаю, чем все это обернется. Ты рискуешь умереть или сойти с ума.

– Мы все рано или поздно умрем. Но, в качестве последнего желания, если я свихнусь, пообещай, что я не выйду за порог этого уютного помещения. Дай мне слово.

Сигурд с трудом сглотнул.

– Хорошо.

Волк откинул голову назад, упершись затылком в стену.

– Тогда начинай. Я готов.

Вожак опустился на пол напротив него, скрестив ноги, как на медитации, и вздохнул в очередной раз.

– Расслабься и не мешай мне. Будет больно.

Драгнир улыбнулся.

– Ничего. Я привык, и не боюсь боли.

Уже начавший настраиваться, Сигурд качнул головой.

– К такой привыкнуть невозможно.

Он протянул вперед руку и кончиками пальцев коснулся головы Волка. Зная, что потом будет жалеть о том, что сделал, всю оставшуюся жизнь, он не стал осторожно подстраиваться под ритмы сознания Драгнира. Он просто, не церемонясь, проломился через непрочный ментальный барьер, свойственный всем живым существам. Это похоже на тонкую монолитную пластину из индивидуальных установок и ценностей. То, что составляет оболочку личности. Он никогда прежде не делал подобного с теми, кто не был ему врагом, и собственное естество вопило о недопустимости такого действия, но он не остановился, продираясь глубже, пытаясь проникнуть в подсознание, где ничто не может быть сокрыто.

Сигурд не слышал и не видел ничего, что творится в материальном мире. Не чувствовал, как под его рукой конвульсивно содрогается тело его собрата. Не слышал его надсадного крика. Не видел, как из уголков широко распахнутых глаз стекают струйки крови.

Все это не могло пройти бесследно. Вожак отпустил Драгнира только тогда, когда выдохся сам. Выглядел он не на много лучше заключенного.

Волк был уже без сознания. Не дав ему упасть, Сигурд осторожно опустил его на пол. Как он и предполагал, одним разом это не ограничится. Сжавшееся, словно эмбрион, тело дрожало. Оно было покрыто психосоматическими ожогами. В воздухе повис стойкий запах адреналина, переизбыток которого в крови Астартес был последствием грубого допроса. Он испытывал страх настолько сильный, что не мог с ним справиться. Что именно он видел – Сигурд не знал. Он просто подтолкнул разум Драгнира к его собственным страхам.

С трудом поднявшись с пола, Сигурд пошатываясь вышел из камеры. У дверей его встретили настороженные взгляды Волков, но он так ничего им и не сказал. Без посторонней помощи он добрался до очагов и рухнул у ближайшего, даже не разбирая, на шкуру или на голый пол. Мгновенно он провалился в тяжелый сон без сновидений.

Возвращаться в реальность пришлось долго и через силу. То, что его ждало в ней, скорее отталкивало, и на одно мгновение слабоволия он пожелал себе умереть, но желание не сбылось, и ему пришлось заставить себя подняться. Его ждала работа.

Поднявшись с пола. Он обнаружил, что больше не один. Рядом с ним сидел Дар Шеет и участливо смотрел на него.

– Я слышал, вы нашли виновных среди своей Стаи и казнили их. Позволь высказать сожаление по этому поводу. Это невероятно. Чтобы легионер убил собрата – такого просто не могло быть.

Сигурд смерил его взглядом, но промолчал. Во рту пересохло после мучительного допроса.

– И вы схватили главаря заговорщиков.

Услышав это слово. Сигурд словно почувствовал мощный электроразряд, и все же нашел в себе силы говорить.

– Сержант, я требую, чтобы вы вернулись обратно на флагман и не покидали его.

Удивленный таким быстрым изменением в поведении младшего вожака, Несущий Слово посторонился. Он хотел что-то возразить, но Сигурд уже жестом подозвал двоих Волков, и решимость на их лицах заставила сержанта промолчать.

– Проводите нашего гостя на посадочную палубу и проследите, чтобы он без проблем вернулся на флагман. Передайте приказ капитану – запрет на перемещение еще в силе, за исключением меня и моего брата.

Под взглядом вожака, не имеющим второго толкования, Несущий Слово едва заметно улыбнулся и пошел уже знакомой дорогой, сопровождаемый Волками.

Сигурд приказал трэллу принести флягу с чистой водой. Приказ был исполнен очень быстро. Быстрее чем хотелось бы.

В очередной раз оказавшись у двери карцера, он на мгновение задумался о том, сколько еще раз придет сюда. На сколько хватит Драгнира и его самого. Сколько еще понадобится невыносимых мучений, чтобы убедиться, что легионер все еще предан Стае. Что его предали его же вожаки.

Когда Сигурд открыл дверь карцера, Волк лежал на боку, безучастно глядя в противоположную стену. Увидев своего мучителя, он всхлипнул и вжался в угол, пытаясь слиться с ней. Он выставил перед собой руки, стараясь отбиться, но успокоился, как только рука вожака коснулась его. Было больно видеть этого могучего воина таким, скатившимся до низших инстинктов, сброшенным в эту пропасть стараниями тех, кому он клялся в верности.

Прижав к его губам горлышко фляги, Сигурд немного запрокинул ее.

Инстинкт, спасавший жизни миллионам поколений живых существ, сработал безукоризненно. Волк глотал воду жадно, как теленок саенети, нашедший вымя матери, пьет молоко. Как только он напился, Сигурд отпустил его.

Вновь вжавшись в угол, легионер наблюдал за каждым движением вожака. Когда к нему в очередной раз протянулась рука, еще в прошлый раз причинившая столько боли, он отдернулся, но избежать ее не сумел.

На сей раз было проще. Волк больше не мог сопротивляться, его разум был открытой книгой. Точнее – сломанным ящиком, из которого вытряхнули содержимое. Теперь его можно было спокойно перебирать и изучать. Выбросить или сложить обратно. Можно было даже попытаться восстановить этот самый ящик обратно, но он никогда уже не станет прежним.

Теперь, когда дело было сделано, когда Волк уже не мог соврать при всем желании, Сигурду оставалось только признать, что он, как никто другой, мог быть назван сыном Русса. Сыном палача. Сильнейшее отвращение к самому себе затапливало сознание.

Драгнир был невиновен. Он ответил на все вопросы, заданные и не заданные. Он не был причастен к смерти Рунного Жреца. То, что говорил Антей – подтвердилось, но с тех пор годы прошли бесследно, и Волк действительно стал совершенно иным. Он был предан Стае и ее вожакам всей душой. Он испытывал угрызения совести – Сигурд видел это. Он пытался, хоть и безуспешно, погибнуть на поле боя, лишь бы избавиться от груза вины, но его Вюрд был иным, и он поклялся сам себе, что до последнего вздоха будет верен своим вожакам, не посягнет на их власть даже в мыслях.

Больше того. Его Волки тоже не были виновны в смерти Хендваля. Все пятеро легионеров, приговоренные и казненные без суда, просто не могли быть там, где он умер. Они стояли на своих постах и были все это время на виду.

Это окончательно привело Сигурда в замешательство и вышвырнуло его сознание в реальность одновременно с пришедшим звуком открывшейся двери камеры.

На пороге стоял Антей, рассматривая обоих Волков. Драгнир лежал без движения. Его застывший взгляд был устремлен в потолок, а дыхание было слабым, на грани исчезновения. Сигурд осторожно опустил его веки.

– Он мертв?

Младший вожак обернулся к Волкодаву, раздосадованный его пренебрежительным тоном.

– Нет. Но это не на долго. Едва ли он переживет ночь, но он больше не страдает. Он ничего не осознает.

Антей вошел в камеру, и его нескрываемая злоба заставила Сигурда вздрогнуть.

– Это не важно. Ты узнал хоть что-нибудь?

Горькая улыбка Сигурда заставила его насторожиться, но младший вожак, совершив столько ошибок, зашел еще чуть дальше. Воспользовавшись своим даром, он заставил Антея увидеть то же, что видел сам. Понять то, что понял он сам.

Ментальный удар отбросил Кровавого Волка к стене камеры. Он стоял там какое-то время, ошарашено моргая и задыхаясь от слишком большого давления на разум. Когда он, наконец, сумел осознать весь объем информации, то едва удержался на ногах.

– Что это?

Сигурд подошел ближе.

– Это то, чего ты не желал видеть. Это то, в чем я оказался прав. Ты предал его.

Он указал на неподвижно лежащего Драгнира.

– Ты заставил меня предать его. Ты казнил невиновных. Мы с тобой совершили предательство против братьев, Антей. Как ты думаешь, какое наказание за это будет достаточным? Все что мы совершили, пытаясь найти истину, лишь доказало, что мы не там ее искали. Мы никогда не начинали с себя, а ответ всегда был рядом.

Сигурд не стал мешать брату, когда тот, держась за стену, неуверенно пошел к двери, едва ли осознавая реальность. Как только Антей вышел, младший вожак вернулся к своей жертве. Встав на колени, он коснулся кончиками пальцев выбритых висков, покрытых кровавой испариной.

– Что ж. Если ты можешь, прости меня, Драгнир. Прости за то, что я уже сделал и сейчас сделаю. Быть может, было бы лучше дать умереть вам обоим, но мне всегда не хватало решимости. Я должен попытаться спасти вас обоих. Если ты слышишь, помоги мне.

Закрыв глаза и выдохнув, полностью расслабившись, Сигурд сознательно позволил силам Великого Океана Душ хлынуть через стены собственного разума.

Его дар безграничен, а значит он по-настоящему всесилен.

========== Глава 68 ==========

Назойливый треск и гудение в голове, сверхчувствительность глаз к свету, сверхчувствительность слуха к малейшим звукам, сверхчувствительность обоняния к запахам… Все это было самым малым, чем ему пришлось заплатить за предательство. Пройдет больше суток, прежде чем органы чувств, подвергнувшиеся воздействию изобилия Варпа, придут в норму. Пока что медицинская лаборатория была истинным спасением.

Убавив свет до минимума, Сигурд сидел перед лабораторным столом, на котором лежал один из цепных мечей. Все сервиторы и вся аппаратура была отключена, чтобы не отвлекать вожака. Через три бокса отсюда, за толстыми перегородками из кристалфлекса, в полубессознательном состоянии лежал Драгнир.

Он не умер, но о том, повезло ли ему, судить было рано. Сигурд действовал по наитию, и удалось ли ему восстановить разрушенное – покажет только время, как и все последствия его поступка.

Он не был мастером. Его не учили толком пользоваться этими силами. Его инструментарий был слишком груб. Для пыток он подходил, но не более. Сохранить Волку жизнь было легко – гений, создавший принцип существования легионеров, подарил им выносливость и жизнеспособность, превышающие человеческие. Манипулирование силами Варпа помогло Сигурду восстановить жизненный потенциал Драгнира. Сложнее было с разумом, как всегда сложнее собрать осколки. Хотелось верить, что он преуспел и здесь. По крайней мере – когда Волк приходил в себя, он узнавал тех, кто его окружал. Узнал Сигурда, спросил, где Антей и Хендваль. Разумеется, на это вопрос младший вожак ему не ответил. Волки осторожно перенесли раненого в медотсек, где за него взялись Волчьи Жрецы, пытаясь привести его в порядок.

Стерильный воздух бокса был неподвижен. Шлюз был герметичным, а вентиляция не работала. Из-за этого находиться здесь можно было лишь два-три часа. Сигурд надеялся, что этого времени ему хватит, чтобы прийти в себя хоть немного.

Он едва ли мог объяснить, что ему может дать лицезрение оружия, убившего Жреца.

Если бы его способности целенаправленно подвергались тренировкам, он мог бы по ментальному следу определить тех, в чьих руках было это оружие, но при всей мощи, доступной ему, он не мог этого сделать. Абсолютная беспомощность. Дар, который невозможно использовать. Хотелось выть от отчаяния и ненависти к себе, но это все равно не поможет.

Зрение тоже не давало ничего. Оружие ничем не отличалось от стандартного вооружения легионеров. Это не был фенриссийский ледяной меч, настроенный на владельца. Только сталь и адамантий, прошедшие через кузницу, руки владельцев и сервиторов, которые за ними ухаживали – чинили, чистили и…

Едкий запах масла, которым был увлажнен цепной механизм, забивал обоняние, обостренное варпом, но Сигурд уже привык к этому запаху.

Запах. Волки разбирали свое оружие, ориентируясь в основном на чутье.

Не поднимая меч со стола и закрыв глаза, Сигурд наклонился, принюхиваясь. От запаха смазки саднило горло и хотелось чихнуть, но он заставил себя вдохнуть глубже, позволяя рецепторам в носоглотке оценить больший объем воздуха.

Волки не могли выбрать оружие, потому что от него исходил слабый для неполноценного Астартес, но ощущаемый ими запах сладкого дыма и чего-то еще, настолько чужеродный, что, почувствовав его, хотелось отойти подальше. Почему-то Антей этого не почуял.

Хищники медлили, потому что эта неизвестность их отпугивала. Они пытались об этом сказать, но Антей, слишком быстро озверевший из-за потерь, не выслушал их. Их подставили самым простым и подлым образом, и их собственный вожак замарал кровью невинных свои руки.

Чтобы понять все это, пришлось пожертвовать многим. Без жертвы Драгнира тоже нельзя было обойтись. Именно влияние Варпа сделало обоняние Сигурда болезненно чувствительным настолько, что едва заметный запах – всего несколько молекул – все же можно было почувствовать. Осталось лишь осознать, что это было, но догадка, простая по своей сути, была на поверхности. Кроме Волков здесь был только один легион. Несущие Слово. Одежда их слуг источала сладкий дым благовоний, подобные которым используются обычно в курильницах.

Резко встав со своего места, Сигурд вцепился в край стола. Голова закружилась от слабости, но он быстро справился с этой ерундой. Нужно было как можно быстрее встретиться с Антеем. Для этого нужно было попасть на флагман, но сначала он вновь зашел в бокс, где, укрытый большой шкурой, неподвижно лежал Драгнир.

Он спокойно спал, освобожденный от кошмаров, мучавших его по воле Сигурда. Кожа на месте психосоматических ожогов, обработанная биогелем, уже почти восстановилась, но все равно еще отличалась цветом, заставляя вожака сожалеть о совершенном. Такие раны, в отличие от боевых, затягиваются очень медленно.

Активировав сервитора, Сигурд отдал ему приказ, и биомеханический раб поплелся выполнять задание. Оно расходилось с его основными функциями, но приказ хозяина, вожака Стаи, мог заставить его делать что угодно.

С каменным лицом Сигурд ступил на посадочную палубу корабля, где его настороженно встретил Олаф. Волк стоял напряженный, как струна. О чем он думал, Сигурд даже не желал знать. В конечном счете, прошлое уже не имело значения. Единственное, что стоило хоть чего-то – верность слову и легиону сейчас и в будущем.

Поодаль стояло несколько солдат из Слова. Один из них, очевидно выбранный своего рода старшим, сделал попытку подойти к вожакам, но хватило взгляда, чтобы осадить не в меру любопытного легионера. Чтобы избежать помех и лишних свидетелей, Сигурд приказал Олафу следовать за собой. Их разговор занял не больше пятнадцати минут, по истечению которых «Грозовая Птица», надсадно взревев двигателями, устремилась к флагману.

Проклиная весь мир, а в основном технологический гений, создавший вокс-связь, Сигурд пытался дозваться брата. Не было ни ответа, ни даже намека на то, что на той стороне кто-то есть. Сигналы просто уходили в пустоту космоса, и вожак рычал от злости, вцепившись в фиксирующую раму противоперегрузочного кресла, пока пилот-сервитор выжимал все, что мог из транспорта.

Едва только «Грозовая Птица» была пристыкована, Волк вышел на палубу, будучи на взводе. Шедшие мимо двое техников в испуге шарахнулись от него, когда он быстрым шагом пересекал пространство до кабины пневмолифта. Антей по-прежнему не отвечал, хотя связь была устойчива. Его приемник молчал. Он не желал говорить, и Сигурд понимал причину этого. Вызвав Ильфнира, Сигурд приказал ему ждать его и Антея возле своего рабочего кабинета

В поисках брата, младший вожак отправился к кострам, но безрезультатно. Там было тихо. Не было никого из семнадцатого легиона, Волков тоже было мало. Решив, что они развлекаются в очередных дружеских поединках, он отправился на тренировочный уровень. Часть клеток действительно была занята, но на вопрос о старшем вожаке Волки лишь пожимали плечами. Они уже больше суток не видели его, и здесь он не появлялся.

Выругавшись, и уже понимая, что мир вокруг рушится, Сигурд бросился прочь с тренировочной палубы. Отсек пролетал за отсеком. Не все палубы можно было пересечь в одной и той же пневмокапсуле, иногда быстрее было вот так, на своих двоих, распугивая экипаж и озадачивая легионеров. Кажется, кого-то из смертных он слишком сильно отшвыривал в сторону. Он почти забыл, что совсем недавно был уставшим из-за событий этих дней. Адреналин и боевые стимуляторы хлынули в кровоток, готовя тело к бою, хотя еще ничто его не предвещало, просто разом возникло всепоглощающее чувство неминуемой беды.

Добежав до дверей рабочего кабинета, он ударил в нее кулаком.

– Антей!

Ответа не было. Бросив взгляд на замок, Сигурд увидел, что устройство выведено из строя – сизый дым тонкой струйкой, которую не заметят датчики, вытекал из-под панели, опускаясь к полу.

========== Глава 69 ==========

Кончики пальцев коснулись крошечного хрустального сосуда. Тонкие стенки были абсолютно гладкими, без вычурных рисунков и филиграни, непременно сопровождающих все, что выходит из мастерских и предназначается кому-то в подарок.

Этот же дар не нес каких-либо лишних деталей. Только хрупкая невесомость чуть голубоватого стекла. Казалось, что он готов рассыпаться при малейшем прикосновении, настолько он был изящен.

Его содержимое, однако, было куда более материально.

Темно-бордовая жидкость, цветом более всего напоминавшая свежепролитую кровь. С ее поверхности поднималась видимая легкая дымка испарения.

От прикосновения к стенке сосуда, кожу пронзила острая боль. Содержимое было невероятно холодным, хотя в тепле помещения стенки не покрылись инеем.

Немой слуга, принесший дар вместе с посланием, застыл рядом, опустив глаза к полу.

Свиток из тонко выделанной кожи всё норовил сомкнуть свои края.

Жест левой руки заставил трэлла быстро выйти за дверь.

Обожженные холодом пальцы правой руки вновь легли на сосуд, на сей раз – на его края, свободные от содержимого.

Нет смысла тянуть. Послание было предельно ясным, а подделать написанное было невозможно, потому что никто, кроме их двоих, не пользовался подобным письмом.

Однако, Антей продолжал медлить. Он обернулся к иллюминатору, забранному бронирующим кристаллфлексом. Листы защитных задвижек были подняты, и каюта наполнялась светом, отраженным от планеты. Неярким, чуть голубоватым, и слегка мерцающим. Он любил такое освещение больше, чем свет химических ламп. И он, как нельзя лучше, соответствовал моменту.

Приказ есть приказ. Бесполезно оттягивать неизбежное.

Он поднял сосуд на уровень лица и глянул сквозь него на блестящий шарик планеты. Ничего. Темная жидкость напрочь блокировала свет, хотя в ней самой теперь заискрились частички, напоминающие микроскопические хлопья золотого цвета.

Обоняние улавливало резкий запах. Холодный, бодрящий, он буквально манил сделать глоток. Волкодав улыбнулся.

Что ж. Ради младшего брата он готов на все, что тот потребует от него.

Ледяное стекло коснулось бледных губ и обожгло их. Но на сей раз не холодом. Он вздрогнул. Из-за движения одна капля жидкости все же ускользнула и пробежала по подбородку. Он попытался приподнять руку, чтобы смахнуть жгучую жидкость, но не смог. Вместо этого руки судорожно вцепились в подлокотники кресла. Хрустальный сосуд упал на пол и рассыпался мириадами крохотных осколков. Все тело разом одеревенело. На глазах выступили слезы от невыносимого жжения, когда яд проник в его тело. Огонь сперва охватил его лицо и голову, парализуя, не давая ни вздохнуть, ни закричать. Потом – грудь. Он почувствовал, как бешено забились сердца, пытаясь быстрее избавиться от ядовитой крови, как резануло болью в легких, когда он, судорожно, все же попытался сделать вздох. Потом, сделав несколько ударов, мощных настолько, что сотрясалось все его тело, но редких, оба сердца остановились.

Однако, он еще был жив. Его сознание, разрываемое страданиями, заставляло тело содрогаться в агонии. По прокушенной из-за удушья губе, повторяя траекторию капли яда, стекла струйка крови. Он еще почувствовал, как огонь, мгновение назад сжиравший его заживо, уступил место легкой прохладе.

В последний миг ускользающее сознание отметило мощный грохот, нарушивший тишину помещения.

Старинная деревянная дверь, которая заменяла стандартные судовые створки, влетела вовнутрь помещения. Рухнувшая от мощного удара, сорванная с петель, она, еще раз бухнула по полу, когда по ней в каюту пробежал Сигурд.

Он рывком, не замечая веса, отшвырнул с дороги стол. Подбежав к сидящему на кресле, он упал на колени. Он принялся тормошить тело, которое отпустило одеревенение первых секунд воздействия яда.

Было поздно, он это видел, но не хотел мириться. Он продолжал касаться кончиками пальцев лица с заострившимися чертами, убирал волосы, мешавшие его разглядеть и запечатлеть в памяти.

Он обернулся на трэлла, тенью возникшего в проеме. Лицо того ничего не выражало.

Срывая голос, он закричал.

– Не стой! Приведи Жреца!

Слуга кивнул, и, не торопясь, вышел в проем, оставшийся от двери.

Взгляд стоящего на коленях вожака, наконец, упал на кусок скрутившегося пергамента. Он с ужасом увидел взломанную печать. Его собственную печать командующего. Он протянул руку. Медленно, словно боясь обжечься. Или скорее зная, что он увидит на листе выделанной кожи. Еще мгновение. Он выдохнул, словно перед прыжком в ледяную воду, и взглянул.

Он отбросил лист исписанного пергамента, как человек отбрасывает ядовитую змею. Его затрясло, и он вновь обнял бездыханное тело, мерно раскачиваясь и подавляя низкий вой, пытавшийся пробиться из глубины души.

Послание было написано его рукой. Такой способ, безнадежно устаревший, не практиковался никем, а его обучили письму еще в крепости Воронов.

Он точно знал, что не писал его. Не мог написать. И все же – клочок кожи был материальным подтверждением обратного. Скрепленное его личной печатью.

У его содержимого не было дословного перевода. Не было и двойного смысла. В нем был только приказ. Приказ брату покончить с собой с помощью присланного яда.

А тот был настолько предан ему, что без раздумий и колебаний выполнил требуемое. Не задав ни единого вопроса. Не усомнившись в его решении.

Он вновь и вновь звал хоть кого-нибудь, не желая мириться с тем, что ничто уже не вернет утраченной бесценной искорки жизни. Витавший в воздухе запах был им обоим слишком хорошо знаком. Самый страшный яд, разработанный и изготовленный им собственноручно. Эксперимент, чье проклятие обрушилось на него же самого.

Он не верил, что вот так, запросто, потеряет все, что у него еще оставалось.

Немой слуга с улыбкой наблюдал за вожаком. Скрывшись в тени, он ликовал, хотя сам не знал названия испытываемого чувства.

Хозяин будет доволен. Его опаснейший враг не скоро оправится после такого удара в самое сердце. Если оправится вообще. Кто знает, какую шутку с ним сыграет его подавленное чудовищной потерей сознание.

Из кабинета, сотрясая стены, раздался дикий вой смертельно раненого зверя. Звук был настолько интенсивным, что казался рёвом гигантских волн. По плафонам люмосфер зазмеились трещины, грозя расколоть стекло. Хеймир счел за лучшее убраться хотя бы за следующую переборку, где звук будет гораздо тише.

Он подавлял желание сбежать – это вызовет подозрение. Он сделает это позже, через день или два. Он покинет корабль, достигнет своего господина и доложит о выполнении задания. Получит награду. Он мечтательно прикрыл глаза, наслаждаясь эхом чужого горя.

Раздался звук удара и чего-то мелкого, раскатившегося по полу. Один из плафонов все же сорвался на пол. За ним следом упали и остальные. Трэлл улыбнулся. Чутьё вовремя вывело его из этого коридора, где бесновался выродок Русса.

Вбежавший в кабинет вожаков, Ильфнир остановился, словно ударившись о невидимую преграду. Он склонился, поднимая скрученный лист пергамента, и осмотрев сломанную печать, развернул его.

Он умел читать на низком готике и легко разбирал руны волчьих языков. Он не понимал, что именно написано здесь, но интуитивно сопоставил символ на печати и происходящее на его глазах.

Затравлено глядя на Сигурда, Волк попятился к выходу. Пожалуй, впервые в жизни, выкрикивая в вокс короткие приказы, он заикался, но удивительно чуткая Адриана Фрай его поняла, и в то же мгновение по кораблю разнесся вой тревоги, а Волки мгновенно перекрыли все коридоры

Никто из них не решался войти. Ильфнир вжимался спиной в стену, возле которой оказался с самого начала. Хеймира оттерли в сторону, и он тихо исчез за сомкнувшимися спинами легионеров.

Спустя пять непростительно долгих минут, когда все уже было давно кончено, появился Волчий Жрец. Раскачивающийся из стороны в сторону и воющий младший вожак настораживал его. Каждый в Стае знал, сколь опасен он в ярости. Каждый знал о том, что произошло с Хендвалем, и что сделал Антей. В желтых звериных глазах горел общий вопрос, но произошедшее не укладывалось в их разумах.

Они бы так и стояли, молча глядя на, теперь уже единственного, вожака, если бы вперед не вырвались, растолкав Волков, четверо старших Несущих Слово. Без силовых доспехов они казались не настолько мощно сложенными, как сыны Русса, но им и не препятствовали.

Трое из них остались стоять возле дверного проема, а Дар Шеет подбежал к Сигурду, в последнем движении опускаясь на колени и отталкивая его от тела брата. Ошеломленные таким неуважением, Волки зароптали, но, глядя на сержанта невидящими глазами, вожак отстранился, не сопротивляясь. Только после этого Волчий Жрец подошел ближе, но и без этого было ясно, что старший вожак мертв. Опустив голову, сержант Шеет провел пальцами по лицу Антея, заставляя его веки сомкнуться.

Постояв на коленях еще какое-то время, отдавая дань уважения погибшему, Несущий Слово встал, бросив мимолетный взгляд на Сигурда, который никак не реагировал на происходящее вокруг и был словно не в этой реальности. Глядя в упор в глаза Ильфнира, он объявил:

– Ярл Антей не смог простить себе того, что пятеро из вас, бывшие под началом Волка по имени Драгнир, оказались убийцами собственного собрата. Однако, он был достойным воином, и мы должны достойно проводить его. Займитесь этим, как велят вам ваши традиции. Пока ваш второй вожак не придет в себя, я, как старший по званию, беру командование вашими кораблями на себя.

Примарх мог гордиться своим сыном. Игра сержанта Дар Шеета была на высоте.

Волки, эти простодушные и прямолинейные хищники с чистейшими душами, самая надежная опора Империума, чующие ложь и врагов за полгалактики, проиграли эту схватку. Проиграли позорно, и почти не сопротивляясь. Нет, они, конечно начали говорить, кто-то даже обоснованно возражал, но их сознания были уже слишком перегружены сложными фактами, а Несущий Слово безупречно манипулировал ими, вкладывая в свои слова всю свою уверенность. Кроме него некому было отдавать приказы. Простой инстинкт заставил принять его как вожака.

Они не почуяли лжи, потому что ее было слишком мало в его словах, и она терялась на фоне правды.

Когда Волки разошлись, чтобы выполнить приказы сержанта Несущих Слово, и в помещении остались только Сигурд и люди Дар Шеета, тот с улыбкой обернулся, и, подойдя к Волку, все еще не осознающему произошедшего, снова встал рядом с ним на колени. Его рука сжалась на подбородке вожака и приподняла его голову. Взгляд был пуст и безжизнен.

– Сигурд, Сигурд. И ты тот, кого так опасаются наши апостолы? Как же ты позволил этому случиться? Как ты позволил обмануть себя? Как ты позволил мне управлять своими шавками? Как позволил брату умереть? Я до этого самого момента не верил, что нам это удастся, нам пришлось так много импровизировать. Волки Русса. Вы всегда были внимательны к мелочам, но ты не замечал почти ничего, а если и замечал – попросту отбрасывал это. Половина нашей миссии выполнена. Одна голова Волка отсечена. Осталось немного. Я буду тем, кто лишит Империум шанса выстоять в будущей войне. Я избавлюсь от тебя так, что твои Волки ничего не заподозрят. Подведу тебя к краю и сброшу в пропасть, как сделал это с твоим братом, а потом, уничтожу твою Стаю. Варп будет смаковать их души – по твоей вине. Ты и твой брат – вы оказались слишком слабы.

Дар Шеет видел, что Сигурд его слышит и понимает, но это его не беспокоило. В конце концов, это и планировалось. Вожак должен осознать свою вину. Его хребет должен сломаться под тяжестью этой вины.

Несущий Слово поднялся на ноги.

– Прошу меня извинить. У меня еще куча дел. Нужно прикончить этого вашего Драгнира. Из-за твоих игр с Имматериумом он слишком много видел и знает. К счастью, ты хорошо с ним поработал, и он никуда от нас не денется. Дождись нас, а я похвастаюсь своим трофеем, когда вернусь.

Он подмигнул Сигурду и вышел. Следом за ним двинулись остальные легионеры семнадцатого.

Уже вступив одной ногой внутрь пневмокапсулы, Селон Турав обернулся и прислушался. По-змеиному длинный темный язык высунулся, словно пробуя воздух на вкус. Дар Шеет раздраженно окликнул его: