Текст книги "Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ)"

Автор книги: jenova meteora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 42 страниц)

Он понял, что дела совсем плохи, когда Лилайе начал спотыкаться, и, в конце-концов, он обессилено остановился, с трудом поднял голову и посмотрел на близнеца. Когда он заговорил, голос его оказался хриплым, прерывистым.

– Я больше не могу, Дола. Они слишком громкие! Слишком сильные!

– Так не слушай их. – Дола не понимал, о чем говорит его брат, но речь шла явно не о духах, которых Дола не мог увидеть и услышать.

– Ты не понимаешь! Голоса и мысли, они слишком громкие... Как больно... Они громче! Громче! – Лилайе издал протяжный звук – не то стон, не то крик, и зажал уши руками. – Заставь их замолчать! Замолчать! Они рядом. Совсем рядом... Как больно!

Наследный принц покачнулся, его тело свело судорогой, и он окончательно повис на плече брата. Чертыхнувшись, Дола покрепче прихватил его и потащил вперёд.

Едва он увидел, как лесная тропка выходит на широкий тракт, Лилайе ненадолго пришёл в себя. Совершенно безумным взглядом посмотрев на близнеца, он снова обхватил голову руками, и Дола готов был поклясться, что на глазах близнеца выступили слезы.

– Они здесь. – тихо сказал Лилайе, и в очередной раз безвольно обмяк на руках брата.

Дола снова выругался, не понимая, что ему дальше делать. Лилайе, хоть и был тощим, как селёдка, но оказался довольно тяжёлым, и у Долы уже не хватало сил, чтобы добраться с ним до дворца.

Пока он думал о том, в какую дерьмовую ситуацию попал, до его слуха донёсся конский цокот. Через несколько минут на тракте появился патруль Гончих, и Дола с видимым облегчением вздохнул.

Он стоял у самой дороги, придерживая бесчувственное тело Лилайе, когда всадники приблизились к нему. Один из них, видимо, командир, спешился первым и подошёл к Доле.

– Ваше Высочество!

– Его Высочество тебя не слышит. – буркнул Дола, из последних сил поддерживая Лилайе. – Ему нужно лекаря. Очень быстро.

Гончий молча кивнул, дал знак своим подчиненным, и один из них осторожно, словно величайшую ценность, забрал наследного принца из рук Долы. Сам он последовал за командиром Гончих и резво взобрался позади него на коня.

Пока всадники ехали обратно рысью, Гончий отрывисто спросил:

– Что с вами случилось? Что с ним?

– Долгая и неприятная история. – отозвался Дола. – Не хочу рассказывать.

– Вам придётся, Ваше Высочество, – титул неприятно резанул младшему принцу слух. – Не мне, так императрице. Весь двор на ушах, вас обыскались.

– Догадываюсь. Если Ее Величество попросит, я расскажу. Не раньше. – ответил Дола.

Всадник только хмыкнул в ответ.

– Я Вам не завидую. Никогда не видел Ее Величество в таком гневе. Мы почти приехали, сейчас сами все увидите.

Действительно, дворец напоминал разбуженный улей. Когда Гончие въехали в Термарилль, Дола увидел, как во внутреннем дворе снуют слуги и стражники. Где-то ржали кони, слышался многоголосый гул. Посреди всего этого стоял Иса, и командным тоном отдавал распоряжения. А рядом с ним, сложив на груди руки, стояла императрица. Пожалуй, единственная из присутствующих, она сохраняла ледяное спокойствие. И от этого у Долы встали дыбом волосы на загривке.

Завидев вернувшийся патруль, Иса немедленно заспешил навстречу. По мере сближения его лицо вытягивалось все больше. Когда Гончие спешились и сняли с лошади Лилайе, Иса изменился в лице и приказал немедленно отнести его к лекарю. Затем, он повернулся к Доле, весь пылающий праведным гневом.

– Ты! Что ты с ним сделал?

– Разве так принято разговаривать с принцем? – неприятно усмехнулся Дола, и Иса тут же взвился.

– А, теперь ты вспомнил о титуле, маленький засранец? Решил прикрыть свою задницу, словно паршивый трус?

Дола весь подобрался, прижал уши к голове.

– Прикажете отстегать меня по заднице, сэр? – оскалился он. – Или в угол поставите?

Иса задохнулся от его наглости, открыл рот, подыскивая ответ, но его прервали.

– Иса. Так нельзя. Извинись перед ним. – голос Лиланг отрезвляюще подействовал на обоих.

Советник Ее Величества взглянул сначала на императрицу, затем снова на Долу, и, с трудом взяв себя в руки, процедил сквозь зубы:

– Я забылся, Ваше Высочество. Приношу свои извинения.

– Извинения приняты. – буркнул Дола, но скалиться не перестал.

– Иса, проследи за тем, чтобы Лилайе был обеспечен должный уход и покой. Потом жду тебя у себя с докладом.

Иса учтиво поклонился, бросил ещё один недовольный взгляд на Долу, и направился в сторону императорского крыла. Дола уставился на свои сапоги, не решаясь взглянуть на императрицу. Вокруг, по-прежнему, сновали слуги и стражники, но взбудораженный улей потихоньку успокаивался.

– Ты. Иди за мной, – произнесла Лиланг и младшему принцу даже не пришло в голову протестовать.

Оглянувшись, Дола увидел командира Гончих, который с сочувствием провожал его взглядом. Увидев, что Дола смотрит на него, он ободряюще ему подмигнул и отвернулся, собираясь расседлать лошадь.

В гробовом молчании Дола следовал за императрицей через бесконечные лестницы и коридоры. Он не сразу понял, что они тайными ходами добираются до ее покоев, и ему стало не по себе – приватной аудиенции у императрицы у него ещё не было.

Дола разглядывал спину Ее Величества и размышлял о том, что его ждёт дальше. Воображение услужливо рисовало разнообразные картины наказания, одну другой краше.

Едва они оказались в императорской опочивальне, и за ними закрылась дверь, Лиланг резко развернулась к сыну. Смерила его тяжёлым взглядом, опустилась в большое кресло и долго, молча разглядывала младшего принца с головы до ног. Дола стоял перед ней, прямой, как доска, убрав руки за спину. Императрица не торопилась начинать разговор, а заговорить первым Дола не смел. Наконец, она вздохнула и потёрла пальцами переносицу, а затем заговорила на безупречном шеддарском языке.

– Несколько часов назад наши патрульные нашли младшего принца Дома Ассэне и его оруженосца, в довольно плачевном состоянии. Принцем сейчас занимается мой личный целитель. Говорит, что ему не так сильно досталось, как утверждает Ириан, но вот с ухом целитель сделать уже ничего не сможет. Надо сказать, младший Ассэне не поскупился на животрепещущие описания эпизода, как ты вывернул ему пальцы, а затем попытался утопить в озере.

– Он забыл добавить, что, если бы не Лайе, я бы действительно его утопил. – буркнул Дола.

Уголок губы императрицы дёрнулся в мимолетной ухмылке.

– Значит, ты не отрицаешь, что все было именно так?

– Не отрицаю.

– Дальше. Ириан поделился с нами тем, как ты вероломно напал на него и его оруженосца из кустов, в то время как они дружелюбно беседовали с твоим братом. И во время потасовки ухо ему отрезал Лилайе.

– Брешет, как дышит! – возмутился Дола. – Без уха его оставил я...

– Я знаю...

– ...и если то, что я видел, называется «дружелюбной беседой», то я императрица Вечной Земли! – выплюнув последнюю фразу, Дола осекся, поняв, что сморозил лишнее.

Лиланг неожиданно громко рассмеялась.

– Дальше сын мой, дальше. Теперь мне интересно услышать твою версию событий. – отсмеявшись, она вытерла выступившие на глазах слезы.

Несколько минут Дола молчал, обдумывая свои дальнейшие слова.

– Не советую лгать или утаивать подробности. – добавила императрица, словно прочитав его мысли. – Говори, как все было.

– Они его чуть не замордовали до смерти. Я вмешался. – лаконично ответил Дола. – Это не было беседой, если, конечно, эти shienadan не имели ввиду разговор на кулаках.

– Ты вмешался до или после того, как твой брат решил дать сдачи?

– Он не мог этого сделать, ему не дали шанса. – почему-то, вспоминать об этом оказалось неприятнее, чем Дола думал. – Ириан сказал, что они всего лишь развлекались. Он провоцировал Лайе, говорил, что ненавидит полукровок. Shienadan.

Услышав последнее слово, Лиланг недовольно поморщилась.

– Впредь не выражайся так. Мало кто знает язык Джагаршедда, но из-за этого слова ты вполне можешь однажды получить нож в ребро. Что случилось с Лилайе? Дело, ведь, не только в том, что ему сильно досталось.

– Он стал слышать голоса. Как по мне – ничего общего с «духами», о которых я наслышан, нет. Просто Лайе что-то слышал и это причиняло ему огромную боль. Чем ближе ко дворцу, тем хуже было. Он потерял сознание, незадолго до того, как нас нашли Гончие. – под пристальным взглядом императрицы Дола чувствовал себя так, словно был на допросе.

– Когда это началось? – задала новый вопрос Лиланг.

– Когда мы были уже близко к Термариллю. Я не знаю, что случилось. Когда мы шли через лес, он был почти в порядке, тем более что я дал ему дурман-траву...

– Что ты ему дал? – Лиланг подалась вперёд, на секунду потеряв самообладание.

Дола уставился на неё, не понимая этой реакции.

– Ты... – императрица со стоном вздохнула. – Ты дал ему дурман. Вижу, некоторые уроки не прошли для тебя зря. Только вот не говорится в них о том, что для сновидцев она подобна яду. После неё уходит не только боль, но и туманится разум. Лилайе сновидец, и, чтобы не слышать мысли и чувства всех во дворце, он возвёл вокруг себя самую настоящую крепость из барьеров, а после дурмана – они исчезли. Он слышал мысли и чувства искавших вас Гончих. И всех, кто в эту ночь не спал во дворце. Он вполне мог погибнуть. И тогда тебя тоже бы не стало.

– О чем Вы? – удивился Дола, уже совершенно не понимая, к чему весь этот разговор.

Он думал, что императрица задаст ему взбучку и был к этому готов. Он ожидал, что ему устроят показательную порку или, как минимум, поставят в угол. Но этот странный разговор запутал его окончательно.

– Об этом позже. У меня к тебе очень важный вопрос. Как ты нашёл Ириана и Лилайе?

Дола задумался.

– Я просто... нутром чуял, где они шли. – попытался объяснить он. – Они оставили след.

– Почему ты вмешался? Ты всегда сторонился Лилайе.

– Я ему должен. – Дола смог взглянуть в глаза женщине, что была его матерью.

– Только поэтому?

– Я ему должен. – упрямо повторил Дола, прижал уши к голове, сжал губы.

Лиланг усмехнулась – так в этот момент он был похож на своего отца. Императрица поднялась с кресла, подошла к двери и поманила принца за собой.

– Я не буду спрашивать, как вы все оказались на озере Иной. Но я тебе кое-что покажу, идём.

И снова бесконечные лестницы и переходы, Дола просто не успевал запомнить дорогу, освещенную тусклым светом из закреплённых на стенах кристаллах. Порой, он терял Ее Величество из поля зрения – так быстро она шла, в то время, как он устало плёлся позади. Но он видел то, что он называл «следом» – мерцающий шлейф, который с головы до ног окутывал его мать, и который, судя по всему, был виден лишь ему одному.

Лиланг привела его в библиотеку, провела через первый зал, вдоль покрытых пылью стеллажей, завела в небольшой, полутемный закуток, где не было книг – одни лишь пергаментные свитки. Подойдя к одному из стеллажей, императрица уверенно вытащила один из свитков, развернула его и, пробежавшись по нему глазами, протянула сыну.

– Читай.

Он посмотрел на текст и поднял голову.

– Он на иллирийском языке, я не смогу.

– Сможешь. Ты ещё не понял, на каком языке мы с тобой говорим?

Дола удивлённо уставился на неё. Он и не заметил, как во время беседы в опочивальне императрица ненавязчиво перешла с языка Огненной Земли на иллирийский. Запоздало он сообразил, что императрица все это время говорила с ним на двух языках одновременно. И, что удивительно, Дола ее прекрасно понимал. И он отвечал ей – с сильным акцентом, с трудом подбирая слова, но вполне разборчиво.

– Ты лучше, чем думаешь о себе. – Лиланг позволила себе слабую улыбку. – Ты, ведь, даже не понял, как так вышло, верно? А теперь будь добр, прочитай.

Видя, что мать так просто не отступится, младший принц сосредоточенно уставился на пергамент.

– Сага... о близнецах? – удивился он, не отрывая взгляда от витиеватой вязи иллирийских букв.

– Дальше. Можешь про себя.

Несколько минут императрица стояла, сложив руки на груди и наблюдала за сыном, который хмурился, морщил нос, недовольно кривил губы, иногда по несколько раз повторял одно и то же слово или фразу, и с трудом, но все же, читал вручённый ему текст.

По мере прочтения выражение его лица становилось все более удивлённым. Наконец, он оторвался от чтения и посмотрел на Ее Величество.

– «...Ибо являлись они близнецами, и была у них одна душа на двоих, и ни один из них не мог жить без другого». Грустная сказка. – подытожил он.

– Сказка? Ты в этом уверен? – сощурилась императрица.

– Конечно. Так не бывает.

– Когда мы были Совершенными – мы совершали невозможное. Почему бы этой «сказке» не оказаться правдой, а, Лирико?

– Ваше Величество... – произнося титул, ее сын запнулся, словно на миг забыл нужные слова. – Вы же не хотите сказать, что я и Лайе...

– Именно это я и хочу сказать, Лирико. – отрезала императрица.

– Да Вы сами не верите в эту чушь! – бросил младший принц, и тут же получил в ответ взгляд, от которого ему стало не по себе.

– Во что я верю – исключительно мое дело. А тебе следует подумать над прочитанным на досуге. – в голосе Ее Величества прорезалась сталь.

Дола скептически вздернул бровь, скривил губы, протянул руку с пергаментом императрице, но она не приняла его.

– Оставь себе, это лишь копия, одна из многих. А теперь иди в свои покои и сиди тихо, как мышка.

– Как я найду дорогу? Я никогда не был в этой части дворца.

– Ты сам сказал, что видишь «след», вот и следуй ему. Я уверена, ты не заблудишься, Лирико. – подмигнула ему Лиланг. – А теперь изыди.

Уже у массивных дверей Дола остановился и обернулся.

– Я не Лирико. Меня зовут Дола. – угрюмо буркнул он.

В ответ Лиланг подарила ему одну из своих ледяных улыбок.

– Какой упрямый. Я тебя услышала, Дола Даэтран. И запомни, что я тебе сказала. Ближе Лилайе у тебя не будет никого. Умрет он – и тебя не станет тоже. Вы повязаны навсегда, запомни это, принц Дола. И сделай правильные выводы.

Когда младший принц покинул библиотеку, Лиланг ещё некоторое время стояла, прислушиваясь к затихающему эху шагов, затем неспешным шагом прошлась по библиотеке, любуясь на книги и свитки, что лежали в вечном полумраке, покрытые слоями многовековой пыли. Императрица наслаждалась выпавшей минутой тишины и покоя, пока была возможность. Но, вскоре и она покинула библиотеку. В этот раз она решила идти не тайными ходами, а простой дорогой, к своим покоям.

Добравшись до опочивальни, Лиланг обнаружила в своём кресле Ису, который, как обычно, курил свою бессменную трубку. Увидев Ее Величество, он вскочил на ноги, торопливо стряхнул с колен остатки пепла.

– Как он? – Лиланг опустилась на освободившееся место.

– Лучше, чем я боялся. Переломов нет, треснуло лишь одно ребро, но это не так страшно, как то, что случилось с его разумом. Не знаю, что произошло на озере, но целитель говорит – ему нельзя сейчас приходить в сознание. Он не выдержит.

– Вот как. Значит, поите его сонными снадобьями столько, сколько надо. Лирико дал ему дурман-траву, чтобы он смог дойти до дворца. – отозвалась императрица, устало потёрла переносицу.

– Конечно же, без злого умысла? – саркастически фыркнул Иса.

– Я думаю, что он действительно не знал, как она действует на носителей айянского Дара, Иса. – Лиланг потёрла тонкими пальцами виски. – За что ты его так не любишь?

– Сложно хорошо относиться к тому, кто не в состоянии оценить то великое благо, что было ему даровано. Слуги боятся его, Ваше Величество. Он дикий, неуправляемый, маленький тиран. Сегодняшний инцидент только подтверждает это.

– Что-то мне подсказывает, что ты тоже его опасаешься. – фыркнула императрица.

– Я опасаюсь того, кем он может стать, если мы с ним не справимся.

– Не станет, если сможет понять то, что я ему показала.

Иса с любопытством взглянул на Ее Величество, ожидая продолжения.

– Я показала ему «Сагу о близнецах», Иса. – Лиланг задумчиво поднялась со своего места и стала мерить комнату шагами. – Он умнее и лучше, чем ты думаешь. И, кстати, сумел прочитать ее на иллирийском языке.

– Никогда бы не заподозрил в нем гения. – язвительно заметил Иса, но Лиланг видела, что ее советник чуть-чуть расслабился.

Она продолжила:

– Я думаю, из него выйдет хороший Гончий, у него все задатки следопыта. Он один быстро отыскал Лилайе и Ириана, и сумел подобраться к ним так, что его никто не заметил. Думаю, его стоит в конце весны отправить в Америден на обучение.

– Если Вы того желаете. – склонил голову Иса, и, не удержавшись, добавил. – Я слышал, в армии неплохо справляются с подобными ему.

– Кто знает. Может, это он всех построит. Он сын Редо, как-никак. – усмехнулась Лиланг.

Выбравшись из бесконечного переплетения коридоров в императорское крыло, Дола, наконец, остановился и огляделся. До его покоев было рукой подать, но он не торопился к себе. Вытащив из-за пазухи небрежно сложенный пергамент, он развернул его и ещё раз перечитал последние строки. Затем снова сложил лист и убрал обратно. Потоптался на месте, взъерошил и без того растрепанные волосы, недовольно засопел. И, наконец, издав страдальческий стон, направился в сторону опочивальни наследного принца. Ему не хотелось признаваться, даже самому себе, что после слов императрицы его заела совесть.

Дойдя до опочивальни, он внимательно прислушался, услышал приглушённые голоса слуг. Через некоторое время они стихли, и дверь в покои открылась. Дола быстро скользнул в тень, надеясь, что его не заметят. Молоденькая служанка несла в руках пустой поднос, а шедший рядом с ней слуга держал грязную одежду, в которой Лилайе был на озере. Не заметив Долу, они прошли мимо и скрылись за поворотом. Убедившись, что в коридоре никого нет, младший принц воровато оглянулся и тенью шмыгнул в покои брата.

Едва он переступил порог опочивальни, как в нос ему ударил сильный запах трав. Дола недовольно поморщился и решительно направился в сторону балкона. Уверенным движением он распахнул двери настежь и в комнату хлынул свежий воздух. Затем, Дола быстро обшарил, обнюхал все углы в покоях, и, не обнаружив ничего подозрительного, бесшумно приблизился к огромной кровати, на которой, по его мнению, поместилось бы ещё четверо взрослых иллирийцев. Но в реальности, на ней лежало худое тело наследного принца. Его добросовестно укрыли одеялом, так, что были видны только тонкие руки и бледное, осунувшееся лицо. Дола взял со стоявшей рядом тумбочки чашу, в которой плескалось густое, мутного цвета и невыразимо смердевшее варево. Поднеся чашу к носу, Дола принюхался и брезгливо сморщил лицо. Осторожно вернув пойло на место, он взглянул на лицо близнеца. На разбитых губах поблёскивала свежая мазь, длинные волосы разметались по подушке. Задумчиво, младший принц взял одну из прядей и пропустил сквозь пальцы. Про себя он эгоистично порадовался, что Лилайе без сознания – так было проще к нему присмотреться. И, разглядывая близнеца, Дола в очередной раз поразился их сходству. Ему казалось, что сейчас он со стороны смотрит на самого себя. Было в этом что-то жуткое и неправильное. Дола попытался представить себя на месте Лилайе – наследным принцем, выросшем среди роскоши, в мире, где важнее всего была власть, и не смог.

За минувшие годы, что он провёл здесь, Термарилль так и не стал ему домом. Не то, чтобы Дола скучал по Джагаршедду и его раскалённым пескам, но там все было знакомым, привычным. Вечная Земля Иллириан была чуждой Доле, и лишь одно объединяло эти два места – ненависть к полукровкам. Дола не завидовал Лилайе, осознавая, что близнецу, возможно, приходилось немногим легче, чем ему. Просто, способы травли здесь были совсем иные.

Он задумчиво перебирал волосы Лилайе, когда холодные пальцы неожиданно вцепились в его запястье. Дола рванулся назад, врезался задницей в тумбочку и снес чашу со снадобьем на пол, но руку вырвать из пальцев брата не сумел.

– Ах ты ж пердольский перламутр и все портки Махасти! – в сердцах выругался он, переводя дух.

– Не так громко... пожалуйста, – тихо попросил Лилайе, потерев второй рукой висок.

– Как ты? – Дола склонился над ним, нервно косясь на запястье, которое близнец и не думал отпускать.

– Не знаю. Плохо? Никак? – последовал тихий ответ. – Стало тише.

– Хорошо. Может, отпустишь мою руку?

Лилайе взглянул на него сквозь полуприкрытые глаза и отрицательно мотнул головой.

– Ты снова сбежишь. Как всегда сбегал. Я тебя больше не отпущу.

– Так и будем ходить за ручку? – фыркнул Дола.

– Если понадобится. – Лилайе почти шептал. – Что ты здесь делаешь?

– Пришёл тебя проведать, что в этом такого? – ответил Дола несколько нервно. – Я вижу, ты потихоньку приходишь в себя. Наверное, мне пора... Да и скоро лекарь придёт, скорее всего. Думаю, он не обрадуется, что я разлил его пойло по всей комнате.

– Сонное снадобье. Оно все равно было отвратительным на вкус, – губы Лилайе тронуло подобие улыбки, глаза неотрывно смотрели на близнеца.

– Ну... я тогда пошёл? – после затянувшейся паузы, с робкой надеждой, спросил Дола.

Но, Лилайе лишь сильнее сжал пальцы на его запястье и снова помотал головой.

– Останься.

– Но, тебе нужен покой, и потом, лекари и слуги... – Дола предпринял слабую попытку дёрнуть рукой.

– Останься, – повторил Лилайе. – Пока ты рядом, я почти не слышу их.

Младший принц открыл рот для контраргумента, не нашёл его и закрыл рот. Уши его недовольно встопорщились.

– Но тогда ты можешь и мои мысли слышать и чувствовать, – буркнул он, понимая, что уже позорно капитулировал.

– Я постараюсь не подслушивать, – на этот раз Лилайе нашёл в себе силы искренне улыбнуться.

Дола издал протяжный вздох, и уселся на кровать, рядом с близнецом. Лилайе снова закрыл глаза, продолжая держать близнеца за руку. Через некоторое время его дыхание стало ровным, и Дола понял, что брат заснул. Да и его самого начало клонить в сон. Не рискнув высвобождать руку, он кое-как пристроился рядом, свернувшись калачиком, и провалился в небытие без сновидений.

====== Глава 2: Я видел спасителя. Мы будем любить всегда ======

С утра в покоях наследного принца разыгралась самая настоящая драма. Началось все с того, что пришедший утром лекарь, в сопровождении слуг, обнаружил обоих близнецов мирно спавшими на огромной постели. Дола дрых, закинув ногу в грязном сапоге на брата и практически оттеснив его к краю кровати, в то время, как Лилайе даже во сне не выпускал его руку. Пробуждение принцев оказалось весьма бурным: пришедший в ужас от несоблюдения элементарной чистоты, лекарь бесцеремонно растолкал Долу и взашей вытолкал его вон, сообщив, что пока младший принц как следует не отмоется в бадье с водой, и не сменит грязную уличную одежду на приличный костюм, в покои к Лилайе его не пустят.

Сам наследный принц чувствовал себя намного лучше, нежели ночью. Сонно наблюдая за ожесточенным спором брата с лекарем, он зевал и пытался понять, что здесь вообще происходит. Когда за Долой захлопнулась дверь, заглушив его возмущение, Лилайе, наконец, начал соображать. Он тоже получил свою порцию воспитательной брани, но сидел при этом донельзя довольный. Разумеется, весть о том, что наследному принцу гораздо лучше, очень быстро донесли до Исы и Ее Величества. Когда императрица и советник посетили опочивальню Лилайе, он уже успел привести себя в порядок и теперь сидел в кресле у окна, отхлёбывая из чаши травяной настой. В этот раз пришёл его черёд рассказывать о случившемся ночью, и он в очередной раз был вынужден выслушать мнение Исы о своём безответственном поступке. Разумеется, Иса не преминул напомнить о том, что через два дня во дворце состоится бал в честь праздника весны, и упрекнуть наследного принца в том, что он поставил Дом Даэтран в весьма неловкое положение.

Здесь-то и нашла коса на камень – Лилайе проявил упрямство и начал доказывать, что он вполне способен посетить приём, чувствует себя прекрасно и даже почти справляется со своим Даром. Конечно, на восстановление щитов, чтобы не слышать мысли окружающих, уйдёт время – гораздо больше, чем двое суток, но ведь, утверждал наследный принц, пока его брат рядом – он действительно почти не слышит чужие мысли и желания.

Масла в огонь подлил и сам Дола. В разгар семейной беседы младший принц неожиданно появился в опочивальне с балкона. Пока Иса хватался за сердце, Дола жизнерадостно пояснил, что перебрался сюда по карнизу.

От Ее Величества, конечно же, не укрылось то, что Лилайе тянется к близнецу, словно ему и правда лучше и спокойнее, пока тот рядом. Лилайе не упустил возможность переманить брата на свою сторону. На самом деле, Дола, как и императрица с Исой, был отнюдь не в восторге от настойчивого желания наследного принца явиться на приём. Ещё меньше энтузиазма у него вызывала мысль о том, что и ему придётся облачиться в ненавистные парадные одежды и пытаться вести светские беседы с гостями. Иса и Лиланг, в свою очередь, позиций сдавать не собирались. После долгого, ожесточённого спора, они остались при своём мнении и удалились из опочивальни, оставив братьев выяснять отношения уже между собой.

Через два дня, в день праздника весны, гостей и саму императрицу поджидал сюрприз.

Оба близнеца, разодетые с иголочки по последней моде, стояли на пороге бального зала рука об руку, неприветливо зыркая по сторонам своими глазищами. Увидев сыновей, Ее Величество не на шутку взбесилась, но тщательно замаскировала ярость за радушной улыбкой. Но сверкавшие гневом синие глаза молчаливо обещали близнецам, что после праздника обоих поставят в угол. Что касалось гостей, то часть высокородных особ попросту удивлялась, что младший принц вообще соизволил явиться на прием, а пара заинтересованных лиц вполне искренне недоумевали, увидев Лилайе на оном мероприятии. Ибо два дня назад по дворцу с феноменальной скоростью разлетелся слух о том, что наследный принц болен и не покидает свои покои.

На лишенном эмоций лице Лилайе не было следов болезни или несчастного случая. Разбитые губы почти полностью зажили, благодаря врождённой способности и стараниям лекаря. Спину он держал прямо, и странным могло показаться лишь то, что Лилайе слишком часто опирался на подставленную руку брата.

Разумеется, внимательный наблюдатель заметил бы неладное: что выражение лица у Лилайе не сколько каменное, сколько не вполне живое. И что опирается на Долу он, в основном, во время ходьбы, усиленно стараясь не хромать. А уж сколько силы воли ему понадобилось, чтобы держаться прямо – лучше вообще никому не знать.

–Может, передохнешь? – вполголоса спросил Дола, когда, совершив приветственный променад, они отошли к столу с напитками.

–Нет уж. – скрипнул зубами Лилайе. – Не хочу дать слабину.

–Лайе, – укоризненно вздохнул близнец, – Ты невыносим и упрям. Когда ты свалишься без чувств прямо посреди зала...

–Не свалюсь. У меня хватит сил.

–Лайе. Не выпендривайся. Может, кого и обманешь, но не меня.

–Ты бы лучше за собой последил, братец. Мы на важном приёме, на нас все смотрят... Так что постарайся не вести себя, как вахлак. – огрызнулся Лилайе, отдернув руку и оперевшись на стол.

Затем, на всякий случай поправил тиару на голове. Убедившись, что она сидит как надо, он вздохнул.

Вопреки его ожиданиям, Дола не стал огрызаться. Но и глаз не отвел. Взгляд его на мгновение стал бесноватым, как той ночью, когда он готов был утопить обидчика брата. Лилайе не понимал этой реакции. Не хотел понимать. Ибо как-то не по себе ему становилось под этим неожиданно холодным, злым взглядом желтых глаз.

Наконец, Дола осторожно взял его за руку. Несмотря на то, что на руках были перчатки, прикосновение показалось Лилайе обжигающим и по спине наследного принца пробежали мурашки, а уши нервно встали торчком – все мысли близнеца были, как на ладони.

–Пошли, мой венценосный брат. – хмыкнул Дола и, как бы невзначай поднес руку близнеца к губам и поцеловал кольцо-печатку на указательном пальце наследника.

Было в этом, с виду церемонном жесте, что-то издевательское и бесстыдное, от чего юный принц мгновенно приобрёл пунцовый оттенок. Может, виной тому был откровенно насмешливый взгляд близнеца, из-под полуприкрытых век, а может, в помещении стало слишком душно. После короткой паузы, Лилайе нашел в себе силы хрипло каркнуть:

–Пошли, братец.

Если бы не серая кожа урожденного иллирийца, то наследный принц сравнялся бы по цвету с перезревшим помидором. Впрочем, он подозревал, что похож сейчас скорее на перезревшую свеклу.

«Да что же это такое творится-то» – растерянно думал наследник, опираясь на твердую руку чеканившего шаг близнеца. – «Что же со мной происходит?»

Он начинал подозревать, что явиться на бал, надеясь лишь на странную способность близнеца скрадывать эмоции окружающих, было не очень хорошей идеей.

Его бросало то в холод, то в жар, сердце билось гулко и сильно, отдаваясь в висках тупой болью, а ноги стали ватными, и внутри все скручивало от неясного чувства. Огромным усилием воли Лилайе заставил себя отвлечься от созерцания профиля близнеца, и вернуться разумом к гостям. Тем более, что желающих получить от наследника танец и светскую беседу, значительно прибавилось.

Но даже тогда Лилайе не смог полностью отвлечься. Восприятие чужих мыслей и чувств резко стало ярче, боль в рёбрах и в висках – нестерпимой, а взгляд упорно возвращался к Доле, который в свою очередь, внимательно следил за старшим братом. На лице его то и дело мелькала этакая всепонимающая и донельзя паскудная ухмылочка.

Увечный организм панически сигналил о том, что два танца подряд и беседа с сыном джалмарийского дипломата – это перебор. Но иллирийская гордость, помноженная на шеддарское упрямство, не сдавалась до последнего. Гости, их лица и голоса, пьянящее вино из Джагаршедда, бесконечный гул, непрекращающаяся музыка – все это смешалось в голове Лилайе в один большой, пестрый ком. Тиара на голове, казалось, налилась невыносимой тяжестью. Под конец вечера его уже била крупная дрожь, глаза лихорадочно блестели, а тупая боль в висках многократно усилилась. Он искал глазами Долу, но не видел его. И только когда правила этикета позволили наследному принцу покинуть гостей, он извинился перед одним из баронов, с которым беседовал, отошел в угол и с едва слышным стоном прислонился к стене.

–Воистину, ваше упрямство достойно восхищения, милорд. – прошелестел до ужаса знакомый голос над самым ухом. Вздрогнув, Лилайе открыл глаза и уставился на собеседника.

–Ириан Ассэне, – даже свой собственный голос наследник слышал как сквозь подушку.

–Неважно выглядите, мой принц, – с участием произнес долговязый иллириец, внимательно вглядываясь в наследника.

–Благодарю за участие, но приемы иногда бывают столь утомительны. – Лилайе искусно замаскировал гневный рык под вежливую улыбку. – Я не заметил рядом с вами оруженосца, милорд. Необычно для вас прийти сюда без верных друзей.