Текст книги "Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ)"

Автор книги: jenova meteora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 42 страниц)

И лишь когда Сольвейг ушла вместе с шеддарами, Лайе успокоился – и Дар его затих, снова став почти привычным и подконтрольным.

В желудке было пусто, но тошнота упорно не желала отпускать. Лайе тихо заскулил, мечтая поскорее покинуть этот треклятый корабль. В чем-то он завидовал своему брату – казалось, что Долу ничто не могло пробрать. Везде – на суше, на небе и на земле – он чувствовал себя в своей тарелке. Люди и нелюди тянулись к нему, точно мотыльки на свет, и неважно было – есть у них Дар или нет, ибо душа каждого живого существа всегда будет тянуться к свету, даже если не видит его. Лайе угрюмо поморщился, чувствуя острую потребность завернуть близнеца в ковёр, если понадобится, и увезти домой на Вечную Землю. Чтобы никто не смел его отобрать у Лайе. В своих мечтах иллириец видел будущее, где он – Император Иллириана, а под рукой его близнеца – целая армия. И пожалуй, с таким раскладом братья могли бы изменить многое, как того хотела их мать.

Лайе вздрогнул, услышав звонкий голос матроса, доносившийся с гнезда на фок-мачте.

–Земля! – кричал он, приложив ладони ко рту.

Лайе мгновенно вскочил на ноги и вцепился в фальшборт, стараясь разглядеть эту самую землю. От волнения он забыл про морскую болезнь, и теперь до боли в глазах вглядывался вдаль. Он услышал быстрые шаги, и рядом с ним встал Дола.

И впрямь, через некоторое время на горизонте замаячила полоса суши, подернутая легким туманом.

–Ближе к вечеру мы доберёмся до Джагаршедда. – произнёс Дола, вполуха слушая крики экипажа, который разбегался по своим местам.

–Ты когда-нибудь был в Шергияре? – поинтересовался Лайе, не в силах оторвать взгляд от заветной полосы земли.

–Не-а, не довелось. – Дола мотнул головой и пряди отросших волос упали ему на лицо.

Раздражённым жестом он смахнул их со лба.

–Надо же, столько лет прошло. Не думал, что когда-нибудь вернусь в Джагаршедд. – удивленно протянул он, пребывая в некоторой прострации.

–Ты крепко их ненавидишь, да? – тихо поинтересовался Лайе, оперевшись локтями на фальшборт.

–Не то, чтобы ненавижу, – задумчиво отозвался близнец, взглянув на него. – Там я провёл часть своей жизни. Так или иначе, я всегда буду связан с Огненной Землёй. Не все шеддары живут предрассудками и ненавидят иллирийцев. – Дола усмехнулся, словно вспомнив что-то из прошлого. – Но я бы с удовольствием ещё пару столетий не вспоминал об этом месте.

Солнце почти уже село на горизонте, окрасив море и небо в алые тона, когда шхуна «Удачливая» пришвартовалась в бухте Шергияр. Торопливо сбежав по сходням и ощутив под ногами горячий песок Джагаршедда, Лайе испытал жгучее желание пасть на колени и расцеловать долгожданную землю. Наконец-то под ногами была устойчивая твердь, и её не качало на волнах из стороны в сторону. В воздухе пахло солью и морем, но никак не рыбой, которой насквозь провонял трюм «Удачливой». Лайе расплылся в блаженной улыбке и покосился на Долу. Близнец деловито озирался по сторонам, выискивая что-то или кого-то зорким взглядом.

–И где же почетная делегация, которую нам обещали в Хисанте? – насмешливо протянул он. – Совершенно никакого почтения к высокопоставленным гостям. О, как я зол и негодую!

Лайе продолжал улыбаться, зная, что его брат ворчит исключительно для проформы, так как на самом деле чхать он хотел на эту делегацию. Иллириец огляделся по сторонам: чуть дальше песчаного пляжа высились скалы, в чьих стенах море выточило гроты. И Лайе готов был поклясться, что видит веревочные мостки, что тянулись от пещеры к пещере, и по ним деловито сновали шеддары. Лайе не слишком этому удивился, но все же отметил, насколько сильно отличались его представления о Джагаршедде от того, что он увидел в реальности. Совершенно точно он не ожидал, что Шергияр окажется оазисом – здесь росли высокие пальмы, а подле скал пролегал неглубокий ручей. Сами скалы поросли какой-то ползучей зеленью, что придавало им схожесть с описаниями из древних сказок, которые повествовали о мире до Периода Исхода. Окидывая местность внимательным взглядом, Лайе боковым зрением зацепился за фигуру, которая стояла достаточно далеко, чтобы её нельзя было сразу заметить. В сумерках, несмотря на хваленую способность полукровок видеть в темноте, Лайе не мог разглядеть, кто это – мужчина или женщина, но был абсолютно уверен, что фигура за ними наблюдает. Он легонько толкнул близнеца в бок и кивнул в нужном направлении.

–Смотри – там.

Дола завертел головой, вгляделся в рослую фигуру, стоявшую поодаль. И, тряхнув волосами, в очередной раз убирая длинные пряди со лба, решительно направился в сторону наблюдателя. Лайе тихо следовал за ним, решив предоставить переговоры своему близнецу. Они конечно, не раз сталкивались с шеддарами в Джалмаринене – и с некоторыми из них братьев связывали узы дружбы, но Лайе не был уверен в том, что местные жители будут столь же дружелюбны, как например, Хасами. И потому, топая следом за близнецом и ловя настороженные взоры проходивших мимо шеддаров, Лайе почти с умилением вспоминал своего хвостатого и клыкомордого друга.

Пройдя приблизительно половину пути, Дола резко остановился, и Лайе налетел на его плечо. Он хотел было возмутиться, но увидел выражение лица брата – и счёл за лучшее промолчать. Любопытство Долы сменилось недоумением, а оно, в свою очередь, перешло в радость.

–Шаэдид! – иллириец радостно махнул фигуре рукой и поспешил навстречу.

Оказавшись рядом, Дола и шеддарская – как успел разглядеть Лайе – воительница замерли, словно узнавая друг друга заново.

–Ну надо же, – женщина, которую Дола назвал Шаэдид, недоуменно разглядывала нелюдя. – Я думала, ты будешь выше ростом. Хоть ты и здорово вымахал, песья кровь!

Дола неуверенно смотрел на неё, задрав голову. На его лице читалось ничуть не меньшее изумление.

–Ты выше меня, – наконец выдавил он из себя. – Все такая же... огромная.

–А ты все такой же бестактный! – смех у Шаэдид оказался хриплый и раскатистый. – Добро пожаловать домой, Доэлха! – и она сгребла иллирийца в объятия.

Лайе, кривя губы в невольной ухмылке, с интересом наблюдал за тем, как его брат обнял шеддарскую женщину, не преминув при этом прильнуть щекой к ее могучей груди.

–Лайе, это Шаэдид. Шаэдид, это Лайе. – наконец, представил их Дола.

Лайе церемонно поклонился великанше, пряча ехидную улыбку.

–Почему-то я даже не удивлён столь сердечной встрече, – саркастично заметил он.

–Так уж вышло, Ли, что всю жизнь меня любят женщины. – ухмыльнулся в ответ Дола.

–Воистину, женщины – самые жалостливые создания во всем мире, – проворчал Лайе вполголоса.

–Скажи мне это на поле боя, остроухий. – весело рыкнула Шаэдид и снова взглянула на Долу. – Пошли в лагерь. Мы разбили его за скалами, так что если вы надеялись поглазеть на поселение – я вас разочарую.

–Какая жалость... – почти расстроенно протянул Лайе.

–Здешние жители лояльно относятся к чужакам, – отозвалась Шаэдид. – Но поначалу всегда подозрительны. Вы не обращайте внимания на косые взгляды. На самом деле в Шергияре очень много смешанных семей. Я лично знаю матроса, который, кажется, служит на шхуне «Удачливая», он связал свою жизнь с одной из наших женщин.

Учитывая тот факт, что люди в принципе казались низкорослыми по сравнению даже с иллирийцами, Лайе попытался представить себе этого отчаянного jalmaer рядом с рослой представительницей народа Джагаршедда – и не смог, больно уж забавная картинка появилась в его голове. Поймав внимательный взгляд Шаэдид, он промычал что-то одобрительное и неловко съёжился.

Дола заливался соловьем, увиваясь вокруг воительницы, и Лайе никак не мог взять в толк – его брат настолько рад видеть Шаэдид, или же это длительное воздержание в море столь прискорбно повлияло на его умственную деятельность. Самого Лайе Шаэдид несколько пугала. Исподтишка он разглядывал воительницу и сумрачно размышлял о том, что никогда особо не задумывался о том, как выглядят шеддарские женщины, ибо в Джалмаринене Лайе с ними не сталкивался. Дщерь Огненной Земли была ничуть не меньше ростом, чем ее собратья мужского пола. Спину она держала ровно, и в каждом ее движении чувствовались уверенность и мощь. Под кожей переливались крепкие мышцы. Жесты у Шаэдид были скупыми, а фразы рублеными, по песку она ступала неслышными, плавными шагами, будто охотница, выслеживающая добычу. Рыжие волосы были заплетены во множество тонких косичек, которые, в свою очередь, воительница завернула в пучок на затылке и перевязала выцветшей на солнце повязкой. Виски у неё были гладко выбриты, а лоб украшали традиционные для обитателей Огненной Земли рога. Жёлтые глаза светились в сумерках. На высоких бёдрах Шаэдид носила юбку песочного цвета с разрезами по бокам, а мощную грудь она перетянула тряпкой, которую Лайе считал чисто символическим жестом – ибо она почти ничего не скрывала. Поначалу он удивился отсутствию какой-либо брони на воительнице, но затем рассудил, что это не имеет никакого значения – шеддары всегда считались непревзойденными воинами – те, кто выживал в условиях Джагаршедда, разумеется. И конечно же при таком климате, как здесь, доспехи могли принести лишь неудобства вроде теплового удара.

Поймав очередной взгляд шеддарской женщины, Лайе невольно поежился – она его нервировала. Шаэдид шла бок о бок с Долой, весело отвечала на сыпавшиеся из него вопросы, но почти все время смотрела на шагавшего рядом с братом Лайе. И чудилось ему, что она присматривается, оценивает его со всех сторон, пытается понять, что представляет из себя это синеглазое отражение Долы.

Лайе никак не мог привыкнуть к языку Огненной Земли, слишком громким и резким он ему казался, и странно на нем звучало имя Долы – Доэлха. Лайе знал, что это слово переводится, как «огонёк, пламя», и это ужасно резало ему слух.

Он даже не пытался поддерживать разговор, предоставив своему брату трещать сразу за двоих. А сам, с огромным трудом оторвавшись от созерцания воительницы, стал озираться по сторонам. Шаг за шагом – и они почти миновали песчаный пляж, прошли через ущелье между скалами и вышли в саванну. Лайе увидел сухую, выжженную беспощадным солнцем траву и стойкие акации – единственный источник тени в знойный день. Подняв голову, Лайе споткнулся и замер. Там, в глубоком синем небе сияли россыпью яркие звезды, и были их мириады. С удвоенной силой нахлынула острая тоска по дому – хоть небеса Вечной Земли и не были такими пронзительными, как здесь в Джагаршедде.

–Ли! Ты чего застрял? – нетерпеливо окликнул его Дола.

–Погоди, дай ему пообвыкнуться, – это был уже голос Шаэдид, низкий и с хрипотцой. – Чай не каждый день видит подобное.

Даже не глядя на Долу, Лайе мог представить, как его брат закатывает глаза, не в силах оценить высокие материи. Он заставил себя оторваться от созерцания звездного неба и последовал за своими спутниками – ещё более угрюмый и мрачный, чем обычно.

Впереди темнел небольшой зелёный островок, на котором раскинули свои ветви акации. Стоило Шаэдид и близнецам подойти к ним поближе, как чуткие уши иллирийцев услышали едва различимый звук натянутой тетивы. А затем издалека кто-то приказал им остановиться.

–Отставить, Малакай! Свои! – зычно крикнула Шаэдид, и после недолгого замешательства, их пропустили.

Лайе показалось, что в какой-то момент воздух стал невероятно густым и вязким, лишая возможности дышать полной грудью. Но неприятное ощущение быстро прошло, и тогда Лайе увидел, что посреди лагеря горит огромный костёр, которого всего несколько мгновений назад здесь не было. Он хмыкнул, сообразив, что чувство вязкости было вызвано тем, что Шаэдид провела близнецов через морок, создававший иллюзию отсутствия шеддарского лагеря. Иллирийцу немедленно захотелось разузнать, кто здесь шаман, и можно ли у него научиться столь восхитительной уловке.

Очень быстро вновь прибывших окружили шеддары, которые с подозрением зыркали в сторону серокожих и остроухих гостей. Впрочем, Шаэдид быстро остудила их пыл, обратившись к воину по имени Малакай:

–Где Йохавед?

–Ещё не прибыл. – лаконично рыкнул Малакай, вытянувшись по стойке «смирно».

Взгляд Шаэдид потемнел, и как-то разом она стала внушать всем трепет и почтение. По-крайней мере, Лайе точно проникся её посмурневшим видом и взглядом, метавшим молнии.

–Что значит – «ещё не прибыл»? – ласково спросила она у Малакая. – Разве не ты мне говорил, будто перехватил его гонца с вестями, а?

–Перехватить-то я перехватил, – буркнул Малакай, – Да только саванна полонится опасностями, командир.

Шаэдид вздохнула, на мгновение прикрыв глаза. Когда она снова взглянула на Малакая – она уже была спокойна.

–Чего встали? Все свободны. Малакай, сдашь стражу Янеку. И следуй за нами. – она повернулась к притихшим под гнетом враждебных настроений близнецам. – Придётся вам обождать, пока Йохавед, этот сукин сын, не доберётся до нас. На другом конце лагеря есть свободные места для ночлега, пока мой отряд в патруле. Расположитесь там. Если вас тревожит вопрос, успеете ли вы вернуться на «Удачливую», то можете быть спокойными. Пока экипаж отгуляет свои увольнительные, пока пополнит запасы в обратный путь – пройдёт несколько дней. Уж за это время Йохавед должен сюда добраться.

В ответ Дола лишь пожал плечами, а Лайе восхитился – до чего ему нравились эти исчерпывающие ответы на невысказанные вопросы. Поистине, Шаэдид знала толк в общении с чужаками. Близнецы последовали за женщиной к месту предполагаемого ночлега. Молчаливой тенью за ними следовал Малакай. Дола с любопытством разглядывал лагерь, делая вид, что не замечает неприязненных взоров со стороны представителей рогатого племени. Там, куда привела близнецов Шаэдид, оказалось расположено множество палаток, и сразу становилось ясно – шеддары обосновались здесь надолго. Воительница указала братьям на один из пустовавших шатров.

–Места вам хватит. Правда, здесь ночует одна джалмарийка – пришла к нам с границы вместе с отрядом. Говорит, хочет вернуться на Землю Радости по морю и дожидается прибытия корабля.

При этих словах Дола заметно оживился, а Лайе почувствовал, как внутри него все похолодело.

–Откуда, говоришь, пришла эта jalmaer…? – прошипел он не своим голосом.

Не успела Шаэдид ему ответить, как воздух лагеря рассек громкий женский голос:

–Бес!

Дола и Лайе мгновенно повернулись в сторону источника крика – как и половина присутствовавших в этой части лагеря шеддаров.

Радостно улыбаясь и размахивая рукой в знак приветствия, черноволосая и босоногая ведьма бежала по тёплой земле саванны. Дола сделал несколько шагов ей навстречу, и она тут же повисла у него на шее, норовя расцеловать все лицо.

–Сольвейг. – Лайе выглядел так, словно съел целый лимон.

–Привет, змеюка синеглазая! – весело крикнула Сольвейг, выглянув из-за плеча Долы.

Лайе выжал из себя кислую улыбку в ответ и издал страдальческий вздох. Все его робкие чаяния, что зеленоглазая ведьма свалится с лошади по пути в Шергияр, сломает себе где-нибудь шею или доведёт какого-нибудь шеддара до смертоубийства – рассыпались в прах.

Рядом неопределенно хмыкнула Шаэдид.

–Как тесен мир.

–Воистину. – Лайе все ещё стоял с таким видом, словно у него случился новый приступ морской болезни.

Воительница и нелюдь смотрели на милующуюся парочку, храня вежливое молчание. Когда оно затянулось, Шаэдид наконец-то заговорила.

–Отрадно видеть Доэлху таким. Живым, беспечным. Все же, забрать его у нас было верной идеей, что бы там ни говорил Моренос. – она помолчала. – И если это благодаря тебе Доэлха столь изменился – прими мою благодарность.

Лайе изумлённо покосился на рослую женщину, и уголки его губ дёрнулись в слабой улыбке. Шаэдид тем временем нахмурилась.

–Эта джалмарийка. Она хорошо подсобила моему отряду на границе. И пригодилась нам в лагере. Но... Она крутила хвостом перед каждым мужиком, смущала юные умы. Впрочем, как я поняла, это ее обычная манера общения. Хм... кто она?

–Меченая. Целительница. – буркнул Лайе.

–Да? – удивилась Шаэдид. – А я было решила, что она жрица низшего ранга. Хм... Не знаю, как таких называют на Вечной Земле или на Земле Радости.

–Продажная девка? – после непродолжительной паузы подсказал Лайе, невозмутимо разглядывая звёздное небо.

–Вполне подходит к описанию наших низших жриц. – Шаэдид покосилась на иллирийца и весело фыркнула. – Гляжу, ты ее не слишком-то жалуешь.

–Она... раздражает. – нейтральным тоном отозвался Лайе.

–Сольвейг – приятная в общении женщина. Но слишком жадная. Я вижу ее глаза – и в них вечный голод. Она опасна, и это чует каждый из нас.

–Дола не хочет это замечать. – иллириец вздохнул. – И никого не слушает.

–Вполне ожидаемо. В этом он весь в вашего отца. Стоит появиться в поле его зрения красивой женщине, как Редо перестает видеть что-либо дальше дамских сисек. – ровным голосом заметила Шаэдид. – К счастью, это явление всегда недолгое.

От неожиданности Лайе поперхнулся воздухом и закашлялся. Повернув голову в сторону Шаэдид, он увидел, что в ее глазах искрится веселье.

–Какое счастье, что до сего мига я жил в блаженном неведении относительно нашего... отца. – буркнул иллириец и вдруг вспомнил их с Долой мать.

Императрица Лиланг, как и все иллирийские женщины, была высокой, худосочной и обилием форм не отличалась от слова «совсем». И потому слова Шаэдид о папенькиных предпочтениях совершенно не состыковались с внешним видом матери близнецов. Что Лайе и озвучил.

–Умом она его взяла, остроухий. – усмехнулась в ответ Шаэдид. – Умом и наглостью – я среди вашей братии таких и не встречала больше. Она поставила на кон все, что у неё было – и получила гораздо больше.

В ответ Лайе лишь кивнул, и вид при этом он имел самый задумчивый.

–Значит, тебя зовут Л... – Шаэдид запнулась и выругалась. – Хаос бы побрал ваши имена!

–Лайе. – подсказал ей нелюдь.

Женщина скривилась в ответ.

–Значит Лэйхе будешь. – подытожила она.

Теперь настал черёд Лайе кривить лицо. Заметив это, Шаэдид рассмеялась:

–Ваши имена слишком заковыристые для простой женщины вроде меня. Малакай!

–Здесь, командир. – рыкнул из темноты шеддар.

–Собери всех, кто свободен у большого костра. Следует оказать почести нашим гостям. – приказала Шаэдид.

Малакай покосился на Лайе и недовольно сощурил жёлтые глаза.

–Стоит ли оно того, командир? Они – чужаки и не поймут наших традиций.

–Ты решил оспорить мой приказ, Малакай? – теперь прищурилась Шаэдид. – Они – сыновья Редо, а значит часть нашего племени, пусть всего наполовину.

–При всем уважении, командир...

–Я заметила, что когда кто-то говорит «при всем уважении...», то чаще всего это означает «идите в задницу со своими приказами», не так ли, мой желтоглазый друг? – голос воительницы стал подозрительно мягким и ласковым.

Лайе молча и со стороны наблюдал за этим разговором и не пошевелился даже тогда, когда к нему присоединились Дола и Сольвейг. Тем временем, Малакай продолжал упорствовать, подобно барану.

–Командир, вы забыли, что с нами сделали Совершенные?

Тут Лайе решил напомнить о своём существовании.

–Совершенные давно мертвы, а мы – лишь их потомки. – равнодушно заметил он, опередив Шаэдид.

–...и пусть дети платят за грехи своих матерей и отцов. – рядом фыркнул Дола.

Малакай встретился с Лайе взглядом.

–Во времена Периода Исхода для вашего племени у нас были особые... почести.

–Знаменитое шеддарское гостеприимство? – выступил вперёд Лайе, в глазах его вспыхнул азарт. – Ваши шаманы пытались околдовать тела – чтобы они пошли против живых сородичей. Вы сдирали с них кожу заживо. Отрубали головы и сажали их на копья, дабы посеять страх в сердцах Совершенных. Наслышан, как же. Вы лишь не учли одного – Совершенные были бессердечны.

Малакай в ответ презрительно сплюнул в сторону и подошёл к Лайе почти вплотную. Иллирийцу пришлось задрать голову, чтобы видеть лицо шеддара, ибо Малакай возвышался над ним неумолимой горой.

–Ты шаман, верно? – хмыкнул Лайе, не чувствуя никакого страха. – Ты пережил Исход и потому так нас ненавидишь.

–Вы убили слишком много моих братьев и сестёр.

–Подумать только, ты лелеял свою злость столько времени, чтобы грозить расправой сыновьям своего полководца. Кажется, это называется нарушением субординации. – Лайе покосился в сторону Шаэдид. – А ещё нас, иллирийцев, называют злопамятными.

Воительница не спешила вмешиваться во взаимный обмен угрозами, будто ей было все равно, чем закончится стычка. Она лишь внимательно смотрела на синеокого нелюдя, словно мысленно что-то взвешивая. Сольвейг жадно впитывала каждое слово, и в то же время делала вид, что её здесь нет. А Дола с интересом разглядывал своего близнеца, и что было удивительно вдвойне – хранил молчание, хоть по нему и было видно, что уж он-то уже давно решил бы спор на кулаках и мечах.

Малакай задумчиво пожевал губу, а затем отступил назад.

–Ты тоже шаман, остроухий.

–Желаешь выяснить, кто из нас сильнее?

–Как-нибудь... в следующий раз, – с явным сожалением буркнул шеддар. – Не хотелось бы разнести лагерь.

С этими словами шаман размашистой походкой удалился выполнять поручение Шаэдид.

–У тебя определенно талант вести переговоры с шеддарами, братец. – присвистнул Дола.

–Он признает только силу. – высокомерно отозвался Лайе.

К своему удивлению он на мгновение ощутил себя почти дома – так же, как и на Вечной Земле здесь приходилось показывать, чего ты стоишь на самом деле.

Пламя костра вздымалось высоко в небо, а легкий тёплый ветерок уносил искры к звёздам, растворяя их в ночи. Лагерь, окутанный магией шеддарского шамана, со стороны казался простым зелёным островком – пустым и заброшенным. Глубокая тихая ночь царила в саванне, и даже беспокойные жители Шергияра уже давно видели десятый сон. Но стоит лишь развеять густой морок, чтобы увидеть – среди акаций бурлит жизнь, горят костры и звучат музыка вперемешку со взрывами смеха. Одни шеддары играли в кости, время от времени кроя друг друга витиеватыми и непереводимыми идиомами, кто-то выводил на дудуке медленную, тягучую мелодию. Однако большинство из них собралось вокруг высокого костра и чего-то ожидало.

Лайе сидел близко к огню, на небольшом возвышении, состоявшем из циновки и хвороста, и ему было несколько неуютно. Сей щедрый шеддарский жест Шаэдид объяснила тем, что как правило, гостей сажают на лобное место в знак почета. Но иллирийцу казалось, что это было сделано скорее для того, чтобы в случае чего «почетных гостей» можно было поджечь, не сходя с места. Здесь вам и почести и пресловутое «гостеприимство» рогатого народа. И потому, ловя на себе насмешливый взгляд Малакая, Лайе даже не сомневался в том, чья это была идея – соорудить лобное место из хвороста, который мог вспыхнуть от одной случайной головешки. Рядом развалился Дола, прижимая к себе ведьму. Он казался совершенно спокойным, словно ждал чего-то подобного и был уверен в том, что никто ему ничего не сделает. И Лайе очень хотелось взять и надавать близнецу по наглой хитрой роже за то, что тот не предупредил его о возможных каверзах. Затем мысли иллирийца в очередной раз перескочили на Шаэдид. Воительница сидела напротив него, неторопливо потягивая из рога пряное вино, и вполголоса общалась с Малакаем. Её лицо было спокойным, зато шаман побагровел и, казалось, сейчас лопнет от злости. Лайе склонился к уху брата:

–Почему во всем лагере нет ни одной женщины, кроме Шаэдид?

–Их женщины предпочитают служить Махасти. Надевают жреческие одежды и всю жизнь посвящают своей Первозданной, – охотно пояснил Дола. – Меня воспитывала Янис, одна из таких жриц. А Шаэдид... Я всегда помнил её воительницей, левой рукой Редо. Была ли она кем-то ещё до того, как выбрала путь войны – мне неведомо. Можешь спросить у неё сам, уверен – тебе она расскажет. – ухмыльнулся Дола.

–С чего бы ей посвящать в свою жизнь чужака? – буркнул Лайе и заерзал, пытаясь сесть поудобнее.

–Ты ей понравился, синеглазик! – присоединилась к разговору Сольвейг и весело подмигнула Лайе бесстыжим глазом.

Нелюдь с ужасом взглянул на воительницу, а затем и на Долу. Близнец тщетно боролся с язвительной улыбкой, норовившей расползтись на его физиономии.

–Считай это э-э-э... проявлением лояльности, братец, – хмыкнул он. – Шеддары симпатией не разбрасываются.

В этот момент Шаэдид завершила воспитательную беседу, оставив Малакая переваривать услышанные слова, и медленно выпрямилась во весь свой немалый рост. Подняв вверх руку с рогом, наполненным вином, она заговорила:

–Для меня честь встретить сыновей Редо здесь, на Огненной Земле. Многие из нас до сих пор помнят Период Исхода, в наших сердцах до сих пор жива ненависть к Совершенным...

Лайе бросил быстрый взгляд на Долу, но его брат оставался невозмутимо спокойным. Самому же Лайе речь воительницы не внушала восторга – конечно же, самое время было напомнить клыкомордым о том, кто повинен в бедах их земли!

–...но дети не должны расплачиваться за грехи своих отцов, – продолжала Шаэдид. – До сих пор слово «мир» было лишь пустым звуком, чем-то эфемерным, о чем мы слышали лишь мельком – и не верили. Но сейчас и здесь я привечаю сыновей Редо. Пусть они выглядят иначе, пусть так не похожи на нас. Но они – одной с нами крови, и это лучшее доказательство того, что пора забыть Исход. Пора изгнать ненависть из наших сердец и сделать мир между нами чем-то более реальным.

С этими словами Шаэдид сделала маленький глоток из рога, а затем швырнула его в костёр, подняв яркий сноп искр.

–Прекрасная речь, воительница, – Лайе встал со своего места и церемонно улыбнулся, глядя в глаза Шаэдид. – Это будет непросто, но я... обещаю, что Период Исхода не повторится.

Сольвейг во все глаза наблюдала за этой сценой, что-то складывая у себя в голове – и собственные умозаключения ей не слишком нравились. Дола же довольно улыбался, подперев голову ладонью. Ведьма только диву давалась – почти все время он молчал, всячески прикидываясь мешком с картошкой, что было для него нехарактерно. И в то же время проявилось в нем что-то эдакое, что с головой выдавало шеддарскую кровь. Было впечатление, что Дола вернулся домой – и дом этот не принёс ему радости.

–Почему они зовут тебя Доэлхой, Бес? Почему здесь говорит Лайе, а не ты? – тихо спросила ведьма.

–Потому что они – шеддары – меня так нарекли. «doel’hea» – не имя вовсе, а лишь прозвище. «Огонёк», вот что оно значит. Для шеддаров у меня нет имени, и я не имею права на голос. Безымянный смесок, которому место где-то на отшибе, – ровно ответил ей нелюдь, не поворачивая головы. – Здесь и сейчас должен говорить Лайе, по праву старшего. И у него есть Имя.

У Сольвейг было столько вопросов, и на все она желала получить ответ, ибо совершенно не понимала, что происходит. Глядя на лицо Долы, она решила промолчать и попытаться выжать из него ответы позже.

Тем временем, шаман Малакай, словно решив испытать нервы Лайе, воздел руки к небу – и вместе с этим костёр ярко вспыхнул и пламя взметнулось высоко вверх, обдав всех своим жаром и едва не опалив иллирийцу брови. От неожиданности Лайе дернулся было назад, но все же в последний момент остановился, увидев коварную усмешку Малакая.

«Ещё сочтёмся, шаман», – зло подумал он, садясь на своё место.

–Обычно в такие ночи мы вспоминаем нашу историю и наши баллады о героях, – молвила Шаэдид, пристально глядя на гостей. – Но сегодня я бы хотела послушать ваши сказания, Лэйхе. Ваша история древна и богата – поделись ею с нами, Лэйхе.

Лайе неуверенно покосился на Долу. Близнец в ответ только кивнул головой, словно показывая, что не стоит отказывать воительнице в просьбе. На мгновение Лайе задумался, вспоминая все, что он знал. Легенд действительно было великое множество – и он помнил каждую. Но отчего-то Лайе отмёл их все, уверенный в том, что может рассказать лишь одну. И пусть её услышат все шеддары, что собрались вокруг костра, но истинную суть поймёт лишь Шаэдид – иллириец был в этом уверен. Он снова поднял взгляд на сидевшую напротив женщину и улыбнулся. Ему показалось, что весь мир вокруг исчез – осталась лишь чёрная ночь, да двое, что смотрели друг на друга сквозь пламя и искры.

Вдох.

Выдох.

Вложи своё сердце в эту быль, расскажи её так, словно ты сам жил в те времена.

Вдох и выдох, никого больше нет вокруг, а напротив – жёлтые глаза, полные любопытства, и их обладательница глядит на тебя и чего-то ждёт. Расскажи ей сказку, Лайе, бывшую когда-то правдой.

Нелюдь прикрыл глаза и начал рассказывать древнее сказание. И казалось ему, что он видит деяния древних наяву. Речь его стала плавной и певучей на манер древнего иллирийского языка – того диалекта, на котором когда-то говорили Совершенные, и незаметный прежде акцент стал слишком явным, резким. И это ещё раз напомнило окружающим, что серокожие нелюди здесь чужие, но все молчали, ибо казалось им – нет таких слов в шеддарском языке, которые способны передать всю глубину древнего предания.

–Было это давным давно, и столь много воды утекло с тех пор, столь много миров родилось и погибло, что быль стала сказкой, сном о прошлом, которого могло и не быть вовсе. – немигающим взором Лайе глядел в костёр, а слова сами срывались с его губ, сплетаясь в причудливый сказ.

В далеком-далеком мире, что именовался Золотой Землей Айягарасэ, обитал удивительный народ. Были жители этой земли беловолосы, а кожа их сияла золотом под лучами ласкового солнца. Звались они айя – «Совершенными», ибо повелевали пространством и временем, ибо не ведали смерти. И почитали они свою императрицу, звали её Матерью, и дали ей имя – Лирриан. И была она древнее их всех, вместе взятых, и безупречнее самых Совершенных. Жила она великое множество тысячелетий: пожалуй, столько же, сколько существовало само время. И столь же долго принадлежала ей империя Айягарасэ, ибо была ею создана. И всегда пела она прекрасный зов, что звался Песнью, своему народу, чтобы слышали ее, чтобы помнили ее. Было у нее все, что может быть у того, кого именуют богом... Но все же не имела она ничего своего, кроме одиночества и Песни. И тосковала, глядя на свой народ, что жил, восхваляя Её.

Тогда, взяла она часть своего сердца, и сотворила себе подобного. И молвила:

«Теперь ты есть, часть меня, мой сын. Имя твое – Ассэне, «Первый».

И он действительно стал Первым. Ее правая рука, Ее оружие, Ее возлюбленный сын. Правили они вместе Золотой Землей Айягарасэ. Теперь с любовью взирала на свой народ Лирриан со златого престола, а сын ее годами и веками странствовал по прекрасной земле – и видел, как живут иные Совершенные, жил он среди меньших братьев и сестер, не старея и не умирая, пока однажды не вернулся домой. И задал он Лирриан вопрос, терзавший его долгие годы: