Текст книги "Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ)"

Автор книги: jenova meteora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)

Но инстинктивно Сольвейг боялась Ласку. Будучи Дитем Хасидзиль, женщина чуяла его сильный Дар, и ее ощущения были подобны тому, как если бы она оказалась одна в бескрайнем океане бушующей силы. Это было выше ее понимания, но Сольвейг не сомневалась: каким бы ни был его Дар, Ласка носит в себе небывалое могущество, и то, что он может изгнать демона Хаоса – лишь капля в море.

А вот второй, Гончий, ведьму смущал. Когда они сцепились, что называется, не на жизнь, а на смерть, ведьма вытянула из него... Пожалуй, несколько лет жизни. Для долгоживущих это сущий пустяк, разумеется, да и очухался он неожиданно быстро. Не то, что те мужики из Реванхейма, которых она едва не загубила. И одна мысль не давала ведьме покоя. У каждого живого существа, не важно, зверь это, человек, шеддар, иллириец или хельги, есть своя неповторимая аура. Энергия, текущая в жилах вместе с кровью. Она разнообразна на вкус и для гурманов, вроде ведьмы, имеет большое значение. И эта желтоглазая бестия была как пламя, яростное и всепожирающее. Может, потому и не смогла его задавить – опалил и обжег ее своим огнем. Ей было с чем сравнивать, и шальная, поначалу нелепая мысль окрепла, переросла в уверенность. Порченая шеддарская кровь текла в его жилах. Будь он внешне хоть тысячу раз иллирийцем, Дитя Хасидзиль не обманешь. Бес, казалось, являлся больше зверем, чем иллирийцем. А зверя всегда можно приручить, каким бы диким он ни был.

Когда Сольвейг проснулась, была глубокая ночь. Недовольно крякнув, она перевернулась на спину, жалея, что не может размять затекшие конечности. Холодный ветер немедленно вступил в свои права, и Сольвейг поняла, что замерзает. Повернув голову, она увидела, что костер погас, тлели только угли. Место, которое облюбовали братья, пустовало. На миг ведьму охватил панический страх – неужели ее палачи ушли, бросив ее здесь, связанную и замерзшую?! Она беспокойно заерзала, пытаясь сесть в темноте. В лесу было так тихо, что ее собственное сердцебиение отдавалось в ушах диким грохотом. Борясь с нахлынувшей паникой, Сольвейг кое-как села и перевела дух. Но еще больший ужас обуял женщину, когда, едва ли не над самым ухом, послышался тихий голос:

– Сбежать надумала, э?

Тихо ахнув, ведьма повернула голову. Совсем рядом, слегка светясь в темноте, на нее глядели два желтых зверьих глаза.

– Бес! – он тихо рассмеялся, услышав нескрываемое облегчение в ее голосе.

– Вот уж не думал, что ты боишься темноты, ведьма.

Сольвейг метнула в него испепеляющий взор.

– В темноте всякое может произойти. Где Ласка?

– Где-то. Он вернется, – наверное, Бес пожал плечами.

Черт бы побрал эту тьму тьмущую! Сольвейг видела только глаза иллирийца. Внутри желтых ободков горели светлые зрачки.

– Мне холодно! – пожаловалась она.

Она скорее услышала, чем увидела движение, и ей на плечи опустился теплый плащ.

– Какая неожиданная забота, – съязвила Сольвейг, но, тем не менее, закуталась поплотнее.

– Мы обещали привезти заказчику тебя, а не твой окоченевший труп, – ответили из темноты так же едко.

Желтые глаза моргнули.

– Значит, боишься темноты?

– Она страшная, пустая. Как Хаос.

– Нет, – голос Беса звучал глухо. – Хаос гораздо страшнее. Это две несравнимо разные вещи. Хаос – абсолютное ничто, пустота, где возможно все, кроме жизни. «Это было в наших телах. В наших венах. В наших умах и наших сердцах. Наше совершенство делало нас пустыми. И в пустоте этой был ненасытный голод, безумие, поразившее нас. Имя ему – Хаос».

– Исповедь Даэтрана, верно? – усмехнулась Сольвейг.

Наверное, Бес удивленно вскинул брови. Она лишь услышала, как он недоверчиво хмыкнул.

– Ты знаешь «Сагу о близнецах»?

– Я много чего знаю, мальчик мой, – высокомерно ответила женщина. – ты так уверенно говоришь о Хаосе... Словно знаешь наверняка.

– Я Его уже видел раньше.

– В Каморане?

– Не только. Гораздо раньше.

Последовало неловкое молчание. Желтые глаза неотрывно глядели на нее. Первой заговорила Сольвейг.

– Ты знаешь, зачем я нужна Шемзе?

– Первое правило наемника: меньше знаешь, крепче спишь.

– Он жрец культа смерти, в котором я когда-то состояла. Он охотится за Детьми Хасидзиль. Я одна из немногих, кто умеет не только отдавать жизнь ради спасения, но и забирать ее. Это я и сделала в день, когда вы пришли за мной. Я иссушаю безнадежных раненых. Иногда такой Дар помогает и в щекотливых ситуациях. Для Шемзы я могу стать сосудом, источником жизни. А могу быть и оружием. Понимаешь?

– Что ж, – молвил Бес, – ты ответила честно. Это многое объясняет.

– Я бы и раньше сказала, да только твой брат не стал бы меня слушать. А ты был слишком занят тем, что отравлял мне жизнь.

– Ты едва не... как ты там сказала? «иссушила» меня. – Голос иллирийца снова был полон сарказма.

– Ты на меня напал!

– Ты убежала от демона Хаоса, сверкая пятками!

– И правильно поступила! – Ведьма воинственно выпятила челюсть, готовая стоять на своем до победного.

Снова повисло долгое молчание. Желтые глаза по-прежнему неотрывно глядели на ведьму, время от времени мигая. Сольвейг же думала о том, что Бес, наверное, еще мальчишка, несмотря на взрослый вид. Кто ж их знает, этих иллирийцев? Сколько ему лет? Двадцать? Тридцать? Пятьдесят? А может, уже под сотню?

Она была несказанно удивлена, когда он снова подал голос:

– На твоем месте я бы тоже дал деру в лесу. Это существо было мерзким.

– Я правда не знала, что он использует тела... вот так, – призналась Сольвейг. – Могла бы догадаться, но не хотела. Как ты и сказал, меньше знаешь – лучше спишь.

– Знаешь, может, ты не так уж и ужасна, как мне показалось, – буркнули из темноты.

– Тебе понадобилось несколько недель издеваться надо мной, чтобы понять сию истину? – насмешливо подняла бровь ведьма. Она была уверена, что зверьи глаза ее собеседника прекрасно видят в темноте, и от него не укрылось выражение ее лица.

Вместо ответа Бес навострил уши.

– Брат возвращается.

Когда появился Ласка, Сольвейг уже лежала между корнями деревьев, с благодарностью кутаясь в плащ Беса. Сам он неспешно ворошил угли, собираясь вновь разжечь костер. Ласка опустился на землю рядом с братом и потянулся.

– Скоро начнет светать.

– Знаю. Ложись и спи спокойно, братец, – улыбнулся Бес. – Я посторожу твой сон, как всегда.

С этой ночи, в течение следующих нескольких дней, каждый раз, когда Ласка уходил из маленького лагеря, Сольвейг начинала говорить с Бесом. К ее удивлению, у них оказалось больше общего, чем она думала. И их разговоры прекращались лишь на рассвете, с возвращением Ласки. А днем, когда они продолжали свой путь, Бес становился на диво молчаливым и больше не изводил ведьму. Ей казалось, что каждый раз он с нетерпением ждет наступления ночи. Если Ласка и заметил изменения, происходившие с его братом, то не подавал виду. Все они притворялись, будто ничего не изменилось.

А утром шестого дня, с момента первого ночного разговора, братья и их пленница вошли в знойный город Стоунблейд. Место сие располагалось на юге и было примечательно тем, что здесь собирались почти все наемники Джалмаринена. Сам город принадлежал Шемзе Трехпалому и являлся сердцевиной культа Хаоса. Поэтому на улицах, окромя всяких воров, торговцев рабами и наемников, нередко можно было увидеть чернорясые фигуры с изуродованными лицами. Нельзя было сказать, что обитатели Стоунблейда были рады такому соседству – жрецы Хаоса слыли людьми жестокими и извращенными. Но вместе с этим наличие подобного культа гарантировало городу относительную безопасность. Никто не желал связываться с фанатиками, поклонявшимися абсолютному ничто. И даже рыцари Айнцкранга старались избегать этого места. Поэтому Стоунблейд стал самым настоящим рассадником всевозможных пороков и обителью отъявленных негодяев. К последним, несомненно, относился и Шемза Трехпалый.

Стоило братьям оказаться внутри крепости, как к ним немедленно подошли сопровождающие. Это оказалась весьма разношерстная компания, состоявшая из шести человек самой бандитской внешности, двух шеддаров, которых здесь называли просто – клыкомордые, и одного хельги, что зябко кутался в черную рясу, невзирая на весьма теплый день. От импровизированной делегации отделился один из шеддаров. Он направился к близнецам неспешной походкой, словно подчеркивая свое превосходство над жалкими остроухими.

Впрочем, по мере приближения его лицо становилось все более и более дружелюбным. Оказавшись рядом с братьями, шеддар широко осклабился поистине акульей улыбкой и сгреб их в охапку.

– Хо-хо-хо, кого я вижу! Сыновья Редо, ха!

– И мы тебя тоже несказанно рады видеть, Хасами! – просипел Ласка, пытаясь высвободиться из суровых шеддарских объятий.

Хасами отпустил близнецов и внимательным взглядом окинул Сольвейг.

– Неужто в работорговлю подались, э? За такую цыпу неплохо заплатит Исан! – деловито сообщил он.

Ведьма кисло улыбнулась: перспектива рабства ее не воодушевила.

– Да нет, мы ее к Шемзе... – фыркнул Бес. – Рабыня из этой женщины, прямо скажем, так себе.

– Не буду спрашивать, каким образом ты в этом убедился, остроухий, – хохотнул Хасами, и резко посерьезнел. – К Шемзе, говоришь? Нашли, значит, Дикую. Я думал, ты постарше будешь.

Ведьма только фыркнула в ответ. Пока Хасами беседовал с близнецами, она смогла его разглядеть. Уж насколько высокими были Бес и Ласка, Хасами все равно возвышался над ними горой. Простая хлопчатая рубашка, казалось, с трудом сходилась на его могучем торсе, обнажая непомерно волосатую грудь. Длинные смоляно-черные волосы были заплетены в толстую косу, доходившую ему до пояса. Кожа его была землистого цвета, на лице, разукрашенном парой шрамов, сверкали желтые – совсем как у Беса – глаза. А над кустистыми бровями произрастали внушающие уважение рога. Руки у шеддара тоже были крупными и весьма когтистыми. Несмотря на то, что он казался безоружным, Сольвейг не сомневалась, что где-нибудь в сапоге у него припрятан нож. К тому же он вполне мог свернуть противнику шею голыми руками. Опустив взгляд ниже, ведьма вдруг поняла, что из штанов у Хасами торчит самый натуральный хвост, которым тот лениво помахивал, словно отгоняя насекомых. Она только успела удивиться, куда он дел свои крылья – предмет национальной гордости народа Джагаршедда. Жаль, у нее не было возможности проверить – носит ли Хасами на себе морок или нет.

Впрочем, скорее всего носил, ибо чрезмерная звероподобность шеддаров нередко пугала людей, заставляя путать их с демонами Хаоса.

В общем, типичный представитель шеддарского народа внушал трепет и почтение одним своим видом. И тем не менее близнецы разговаривали с ним без этого самого почтения.

– ...катится к демонам, друзья мои, – рыкнул, тем временем, шеддар. – Местные ждут не дождутся, когда найдется смельчак, что прирежет нашего Шемзу. Совсем сбрендил старик. Поэтому слушайте внимательно, сыновья Редо. Шемза приказал мне и моим людям убить вас, как только вы отдадите ему джалмарийскую ведьму. Мне это, знаете ли, крайне не по душе.

– Что-то слишком часто нас хотят убить, – хмыкнул Бес, нимало не впечатленный предупреждением.

Хасами окинул его осуждающим взором.

– Вполне ожидаемо, – проворчал Ласка, – Я же говорил тебе, братец!

– Послушайте, остроухие. Я перед вами в неоплатном долгу после Каморана, – сказал Хасами. – Я вас предупредил. И очень надеюсь, что вы как-нибудь избавитесь от чернорясого засранца.

– Чем он тебе насолил, а, клыкомордый?

– Своими чернорясыми пронырами, вот чем. – Шеддар в сердцах сплюнул. – Пока они просто именовали себя громким словом «культ Хаоса», с этим можно было мириться. Но с тех пор, как Шемза нанял вас найти Дикую, здесь стало крайне... неспокойно. Пропадают люди. Они и раньше исчезали, в конце-концов, это Стоунблейд. Однако сейчас это выходит за пределы разумного. Простые горожане, шлюхи, бандюки – каждые несколько недель кто-то исчезает без следа. И слухи ходят нехорошие. Будто, наш дорогой Трехпалый вознамерился открыть новый Разлом и подчинить Хаос себе.

– Никто не может Его подчинить, – резко возразил Бес.

– Скажи это нашему фанатику! Я, знаете ли, очень хочу жить. Особенно после Каморана. Тут еще вы, все-таки притащили эту ведьму!

Близнецы кисло переглянулись и затем уставились на Сольвейг. Она неуютно поежилась под их взглядами.

– Что? Начали дело – доведите до конца. Быть может, я сумею уговорить Шемзу, – буркнула она.

– Быть может, ты сразу его высушишь, а? – с надеждой поинтересовался Бес.

Ласка с ужасом взглянул сначала на ведьму, затем на брата, и тихо застонал:

– Да вы самые настоящие мракобесы!

– Ладно, идите за мной. Провожу вас к Трехпалому, – рыкнул Хасами. – Но я вас предупреждал.

Дом Шемзы Трехпалого стоял аккурат в центре города, на небольшом холме. Он представлял собой старую виллу с невысокими башенками. Черепица на крыше местами обвалилась, стены были обшарпанными, а за садом давно никто не ухаживал. Среди буйной растительности была протоптана одна единственная тропинка, и вела она к покосившейся от времени двери. Впрочем, несмотря на непритязательный вид дома, близнецы знали, что внутри они окажутся в месте, больше похожем на замок какого-нибудь барона. Шемза любил пустую, безвкусную роскошь, но предпочитал держать ее сокрытой от посторонних глаз.

Хасами довел братьев и ведьму до порога виллы и, кисло улыбнувшись, убрался восвояси. Дверь старого дома открылась с жутким скрипом, и оттуда гостеприимно выглянул арбалет. Вслед за ним появилось крайне недружелюбное и мятое лицо.

– Чо надо? – голос у помятого лица также был неприятным, и близнецов обдало смрадным дыханием жуткого перегара.

– Бес и Ласка вернулись. Дикая с нами. Передай Шемзе, – чопорно ответил Ласка.

Краем глаза он заметил, как Бес зачем-то проверяет веревки на руках ведьмы.

Мятая физиономия тем временем исчезла, а затем появилась снова. На этот раз она выглядела чуть более дружелюбно.

– Заходите.

Гости перешагнули порог дома и тотчас же оказались окружены десятком вооруженных мордоворотов.

– Сдайте оружие, – каркнул обладатель мятой рожи и приложился к бутылке с пойлом.

– Э, нет, – возразил Бес, – мы так не договаривались.

Сольвейг незаметно придвинулась к нему поближе.

– Сдайте оружие, – упрямо повторил мятый, и люди Шемзы разом сузили круг.

– Я могу сдать один кинжал, – фыркнул несговорчивый иллириец. – Тебе в глаз, например.

– Предчувствую большую драку, – буркнул Ласка, оглядываясь по сторонам.

Впрочем, сцепиться наемники не успели, так как раздался новый голос:

– Бес, Ласка, кого я вижу! – Шемза Трехпалый потер ладони.

Его маслянистый взгляд скользнул по Сольвейг, и лицо расплылось в широкой улыбке. Он недовольно прикрикнул на своих людей, и те покорно расступились, пропуская братьев вместе с их ценной пленницей. Они, сохраняя мрачные выражения лиц, молча проследовали за хозяином дома.

Шемза Трехпалый был невысоким и грузным мужчиной. Лицо, характерное для южанина, производило довольно отталкивающее впечатление, а глубоко посаженные глаза, казалось, деловито ощупывали каждого, кто попал в поле зрения. На одной руке у него недоставало пары пальцев, за что он и получил свое прозвище. Глядя на этого человека, сразу можно было сказать, что он ведет порочный образ жизни и донельзя алчен.

Он уселся в большое кресло, больше похожее на неудачную пародию трона. Вокруг него стояли всевозможные сосуды и кубки из золота и серебра, а стены этой комнаты были увешаны таким количеством пестрых ковров, что близнецы старались смотреть исключительно на Шемзу, чтобы не рябило в глазах.

Его кресло немедленно окружили наемники, каждый во всеоружии. В другое время близнецам бы это польстило, но сейчас они мечтали лишь поскорее убраться из этого места. Помимо дурацкого антуража, было здесь что-то не то. Уже потом Ласка сообразил, что именно – здесь пахло кровью, и никакие ковры, никакое золото не могли отвлечь от этого неуловимого, но назойливого запаха.

Сейчас же Шемза сложил пальцы под подбородком и оценивающе оглядел Дикую Сольвейг. Ведьма ответила ему вызывающим взглядом. Она явно его не боялась и, скорее всего, презирала. Бес скользнул по ее фигуре мимолетным взором и начал неторопливо разглядывать комнату вместе с присутствующими в ней людьми. Ласка же, наоборот, сконцентрировал все свое внимание на джалмарийской ведьме. После разговора с Хасами, у него на душе скребли кошки, он был уверен, что так просто они не отделаются от Трехпалого.

– Сольвейг... Сольвейг... Какое красивое имя и как подходит столь прекрасной женщине, – тем временем, осклабился Шемза.

– Вы большой знаток женщин, – холодно улыбнулась Сольвейг, глядя на него в упор.

– Какая вы проницательная... – Шемза Трехпалый окинул ведьму маслянистым взглядом.

– Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы определить блудного мужа. – Женщина задержала взгляд на его руках.

На одной из них тускло поблескивал обручальный браслет. Взгляд Трехпалого стал колючим, но мягкая улыбка не сошла с лица.

– Вежливость, дитя мое, мне придется преподать вам в будущем несколько уроков вежливости...

– «Дитя мое»? – насмешливо переспросила Сольвейг. – Да я старше тебя раза в два. Эх, дать бы тебе ремня – и побольше, побольше. Ибо за минувшее десятилетие ты, мой дражайший муженек, так ничему и не научился.

Стоявший позади Бес громко фыркнул, явно не испытывая ни капли уважения к заказчику. При этом в его смешке послышалось удивление.

«Жена Шемзы Трехпалого? Экий неожиданный поворот!»

– Хорошая работа, Бес, Ласка, – пророкотал глубоким голосом Шемза Трехпалый.

Его маленькие блестящие глазки деловито оглядели ведьму. Сольвейг держалась с завидным для пленницы спокойствием. Близнецы обменялись быстрыми взглядами. Они уже знали, что произойдет дальше. Через сколько секунд... минут... вот, в чем был вопрос.

Мужчина неторопливо подошел к женщине и каким-то хозяйским, привычным жестом огладил ее щеку.

– Десять лет прошло, Вейга. Десять лет. А ты ни капельки не изменилась. Моя блудная женушка.

– Зато ты здорово сдал, Шемза, – сверкнула глазами женщина. – Немного тебе осталось, муженек.

– Для того-то я тебя и искал, милая Вейга, мой янтарь.

– Ой ли? Слыхала я тут, будто ты Хаос подчинить собираешься!

Близнецы внимательно следили за разговором. Тут же, словно прочитав их мысли, Шемза произнес:

– Бес, Ласка, я помню про сделку. Приятно иметь дело с профессионалами.

– Не так быстро, мой дорогой, – нежно молвила Сольвейг.

Ласка тонко улыбнулся – дело запахло жареным. Шемза нахмурился и кивнул одному из своих охранников. На редкость плешивый мужичок вытащил из-за пазухи внушающий уважение кошель с золотом и кинул его к ногам братьев.

– Вот ваша плата, господа. А теперь я попрошу вас незамедлительно покинуть мой дом. Сия обитель не предназначена для всяких rak’jash… – последние слова Шемза бросил уже тихо, но все же, достаточно громко для того, чтобы их можно было разобрать.

Лицо Беса мгновенно окаменело, в глазах опасно полыхнул гнев, а уши встали торчком. Он схватился за эфес меча. Но прикосновение руки Ласки к его плечу было для вспыльчивого иллирийца чем-то сродни ледяной воде – Бес вздрогнул и разжал пальцы, так и не вынув оружие из ножен.

– Подними, – тихо посоветовал Ласка тому, кто бросил деньги на пол.

Плешивый завертел головой, ища взгляда хозяина. Шемза, всецело поглощенный вниманием Сольвейг, только небрежно махнул рукой, мол «поднимай, быстрее уйдут». Бес взял поданный кошель и взвесил его. Золото приятно отягощало ладонь. Но было что-то, что не давало ему покоя. Тревожно шевеля острыми ушами, не обращая внимания на попытки плешивого оттеснить его и Ласку к двери, Бес пытался поймать взгляд Сольвейг. Ведьма смотрела прямо перед собой, но, почувствовав взгляд иллирийца, подняла голову и безмятежно улыбнулась. Бес довольно и кровожадно оскалился, продемонстрировав ближайшим наемникам свои острые зубы:

– Брат, давай убьем их всех!

– Shienadan! – Ласка успел только выругаться – на его глазах близнец взмахнул кошелем с деньгами, и с одури саданул плешивого охранника в висок.

Тот рухнул как подрубленный и повалил бы за собой и Ласку, не успей тот отпрыгнуть в сторону. Бес, тем временем, швырнул обратно к ногам Шемзы золото и, размяв шею, вынул клинки из ножен.

– Господа, что вы делаете?! Мы же договаривались, соблюли все условия сделки... – закричал не на шутку перепугавшийся Трехпалый.

– Я резко передумал – условия сделки мне вдруг разонравились! – объявил желтоглазый иллириец, проткнув мечом первого сунувшегося бандита.

Ласка плавно взмахнул руками – и незримые нити оплели разумы его врагов, на краткое мновение лишив их способности мыслить. Иллириец скользил между ними, сражаясь при помощи двух кинжалов, а его Дар хлестал врагов по рассудку не хуже хлыста. Его брат рванулся вперед, перейдя в наступление, и закружился по комнате в пляске смерти. И наемники не успевали отражать быстрые, точные удары желтоглазой бестии.

Мельком Ласка заметил Сольвейг. Ведьма ловко сбросила с рук связывавшие ее веревки, в тонких пальцах блеснул маленький стилет, и Ласка успел подумать, что это заслуга его братца. Сольвейг металась от человека к человеку, чудом избегая острых клинков. На первый взгляд казалось, что ее движения беспорядочны и хаотичны, но на самом деле ведьма как будто танцевала, успевая касаться пальцами своих противников, по частям вырывая из них жизненную силу.

Сражение закончилось так же неожиданно, как и началось. Вокруг Беса и ведьмы остались одни лишь трупы. Впрочем, одно тело еще шевелилось, но Ласка оборвал нить его жизни, лениво сжав пальцы в кулак.

– Ну и что мы наделали? – с укором спросил он у брата.

– Боюсь, избавили этот мир еще от нескольких мерзавцев, – пожал плечами Бес.

Его грудь тяжело вздымалась, а ноздри широко раздувались, ни дать, ни взять – самая настоящая бестия.

– Братец, это ведь ты оказал «услугу» нашей подопечной? – Ласка вспомнил, как его брат вертелся вокруг ведьмы перед домом Шемзы.

– Кто? Я? Тебе показалось, – широко ухмыльнулся близнец.

До ушей братьев донесся знакомый крик, перешедший сначала в визг, а потом в хрип, и они одновременно оглянулись.

Сольвейг с решительным видом выволокла единственного уцелевшего человека из-за импровизированного трона. Шемза Трехпалый беспомощно дергался, пытаясь заставить свое тело слушаться. Увидев это, Ласка задумался – парализовало ли его от страха или же ведьма приложила свою изящную ручку к его бессилию?

Тем временем Сольвейг уселась сверху на своего супруга. Ее глаза зажглись ведьминым огнем, и она хищно облизнулась.

Бес хотел двинуться в ее направлении, чтобы взять расправу над Трехпалым в свои руки, но Ласка остановил его, сжав плечо. Иллириец недоумевающе посмотрел на брата, но тот молча кивнул в сторону ведьмы. Похоже было, что она и сама неплохо справлялась, без помощи братьев. Сольвейг нежно провела пальцами по лицу Шемзы. От каждого ее прикосновения он вздрагивал и пытался что-то произнести, но губы его не слушались.

– Ты ведь свято верил, что сумеешь обуздать меня, муженек? Думал, сможешь использовать мой дар ради собственной выгоды? Опыт десятилетней давности ничему тебя не научил, мой дорогой? Я ведь дала тебе шанс. – Сольвейг грустно улыбалась. – Я сбежала от тебя, чтобы ты жил, милый Шемза. Ты должен был оставить меня в покое. Чш-шшш-ш, не дергайся, мой дорогой. Смотри, тебе выпал уникальный шанс испытать на себе мой гнев.

Шемза протестующе замычал, в очередной раз нелепо дернувшись. Сольвейг наклонилась и впилась в его губы яростным, иссушающим поцелуем.

…Его лицо побагровело, как от удушья, под кожей проступила сетка сосудов и чем ближе к губам, тем ярче она была. На виске судорожно пульсировала жилка. Когда ведьма оторвалась от своей жертвы, той было уже все равно. Шемза смотрел сквозь Сольвейг стеклянными и полными ужаса глазами.

Он был мертв.

– До последней капли. – Ведьма вытерла губы рукой и сыто улыбнулась. – Пожалуй, теперь я официально могу считаться вдовой, мой дорогой.

Поднявшись с колен, она одернула платье и переступила через тело. Цепким взглядом оглядела пространство вокруг мертвеца, взяла валявшийся подле кресла кошель с золотом и повернулась к братьям.

– Думаю, здесь мы закончили, – окинув неприязненным взглядом трупы, ведьма усмехнулась.

– Это было... – сдавленно пробормотал Бес, борясь подступающей дурнотой, – было...

– Жутко? – подсказал Ласка, чье лицо тоже приобрело слегка зеленоватый оттенок.

– Омерзительно, – нашелся Бес и нервно сглотнул.

На его лице явственно читалась мысль о том, что это могло бы произойти и с ним в реванхеймском лесу.

– Не более омерзительно, чем убийство мечом. – Сольвейг бросила кошель в руки синеглазого иллирийца.

– Зачем это? – удивился он, поймав его, и по привычке взвесив в ладони.

– Как зачем? Вы заказ выполнили? Выполнили. Значит, это наши деньги, да и в пути пригодятся. А мертвецам золото без надобности. – Ведьма откинула назад густые волосы и обворожительно улыбнулась братьям.

– «Наши»? – поднял бровь Бес.

– Я решила пойти с вами. Что может быть интереснее приключений с двумя красавцами-иллирийцами?

– Нет уж, здесь наши пути разойдутся, ведьма! – уперся рогом Ласка.

Похоже, перспектива союза с ведьмой его ужасала.

– Мы заказ выполнили, и нас с тобой больше ничего не связывает!

– Не будь занудой, синеглазик, – лениво отмахнулась женщина. – Я предлагаю вам свой дар в обмен на разрешение пойти с вами. Судя по всему, мы отлично сработаемся! Чем больше компания, тем веселее, верно? А теперь покинем это место, друзья мои. У меня от него мурашки по коже! – Сольвейг подмигнула Бесу и, мягко ступая по дощатому полу, покинула комнату.

Проходя мимо младшего брата, она бросила в его сторону кокетливый взгляд и тихо, так, чтобы ее услышал только он, добавила:

– К тому же, я еще не отблагодарила кое-кого надлежащим образом.

====== Глава 1: Охота на ведьму. Огонь и лёд ======

Когда шаги ведьмы стихли, Бес хлопнул брата по спине:

– Да брось! Она сделала нам выгодное предложение. Отказаться было бы неразумно.

Он посмотрел в сторону выхода и мечтательно вздохнул:

– До чего же восхитительная женщина!

Ласка спрятал кошель с золотом и недовольно поморщился.

– Мне она не нравится, – довольно резко ответил он, уставившись в проход, где исчезла ведьма.

Бес покосился на него и вскинул брови:

– Неужто взревновал, братец?

– Тебе показалось, братишка, – сухо ответил Ласка, неодобрительно поджав губы. – Просто... Я не могу заглянуть в нее. Других людей прочитать легко – как раскрытую книгу, а вокруг нее прямо стена какая-то. Не нравится мне это.

– Чем загадочнее, тем интересней, верно? – подмигнул ему Бес, и Ласка наградил его ледяным взглядом.

– Смотри не втрескайся в нее, балбес.

– У тебя каждый раз такое смешное лицо, когда ты видишь какую-нибудь женщину рядом со мной. – Бес фыркнул. – А Сольвейг – занятная особа.

– Еще одна фраза, брат, и возлюблять женщин ты сможешь исключительно в мыслях, – мрачно пообещал Ласка, зло сузив глаза.

– Что – «и сам не гам, и другому не дам»? – продолжил издеваться Бес, увернувшись от подзатыльника. Иллириец быстро поймал близнеца за руку. – Успокойся, братец! Я намерен прожить яркую и прекрасную жизнь. Рано или поздно мы вернемся на Вечную Землю и станем теми, кем нам предначертано быть. Ты и сам знаешь, я никогда не оставлю тебя, я не смогу. К тому же, кто тебя будет защищать?

Бес почувствовал, как близнец расслабился, и не смог сдержать веселый смех. Синеглазый близнец понял, что его в очередной раз провели и тяжело вздохнул: сердиться на безалаберного братца, у которого в голове был один ветер, не имело никакого смысла. Сколько Ласка себя помнил с момента их встречи – с тех пор, как Беса забрали из Джагаршедда – его близнец почти всегда был таким, и все попытки изменить его были обречены на провал.

Бес пятерней взъерошил волосы брату и, напоследок сжав его ладонь, умчался на улицу. Ласка, сощурившись, заглянул в него и тепло улыбнулся: неистовое пламя ярко горело в сердце Беса, разгоняя тьму. Зрелище это было прекрасным и завораживающим. Ласка с сожалением отвел взгляд в сторону, думая о том, что он, пожалуй, похож на мотылька, летящего на гибельный свет. Когда-то очень давно он разглядел это яркое пламя в мире снов. Оно одиноко горело во тьме, и маленький Ласка шел к нему сквозь бесчисленные кошмары Спящего мира Абэ Ильтайн.

Он шел на свет.

И когда нашел брата – увидел запуганного, одинокого и дикого ребенка. Много воды утекло с тех пор. Бес изменился, а Ласка... Пожалуй, лишь только он сам знал, насколько сильна его любовь к Бесу.

Иллириец тряхнул головой, прогнав ненужные мысли, и обратил взор на тела Шемзы и его людей. Зрением, подвластным лишь айя, он видел духов, что стояли перед ним и жаждали покоя. Ласка вздохнул. Кто-то должен был провести последний обряд, и потому он вытянул вперед руку, словно открыв незримую дверь.

– Fiath aoi haett sienal’ ni’ennaratha, jalmaer. Идите, и да не заплутаете вы на тропах в Абэ Ильтайн. Отныне вы свободны, и козни Лукавого не затронут вас на пути к новой жизни.

Безмолвные духи одарили его волной благодарности и облегчения и исчезли.

Ласка вышел из дома Шемзы и тут же увидел Беса и Сольвейг. Близнец и ведьма стояли рядом и явно пытались перещеголять друг друга в кокетстве. Когда Ласка тихо подошел к ним, его окликнул знакомый, сочный бас. Оглянувшись, все трое увидели здорового шеддара, который вразвалочку направлялся к ним, довольно потирая руки.

– Мое почтение, господа. – Хасами улыбнулся неповторимой шеддарской улыбкой, от которой у многих начинали трястись поджилки. – Я вижу, ребята проспорили мне пару золотых. Вы, друзья мои, оказали неоценимую услугу всему Стоунблейду и мне лично.

– Собираешься прибрать городишко к рукам, а, клыкомордый? – хмыкнул Бес.

– Тебя забыл спросить, байстрюк востроухий, – беззлобно огрызнулся Хасами. – Всяко лучше, нежели кровавые оргии во славу Хаоса.

– Чем намерен заняться? – деловито поинтересовался Ласка.

– Ну... для начала, укрепить оборону, она тут как решето. А дальше – посмотрим. Авось получится гильдию собрать, – пожал могучими плечами шеддар. – Хотите – присоединяйтесь. Станете почетными членами низших слоев общества, так сказать.

– И сменить шило на мыло? Нет уж, нам и Аль-Хисант неплохо платит, – усмехнулся Бес.

– Ну, как хотите. Но, если вдруг... Помните, что сыновьям Редо здесь всегда рады. – Улыбку шеддаров в принципе сложно назвать дружелюбной, но именно таковой она и была у Хасами.

Он перевел взгляд на Сольвейг. Ведьма на протяжении всего разговора соблюдала почтительное молчание, и это было отнюдь не невежеством, а хорошим знанием шеддарских традиций.