Текст книги "Сага о близнецах. Сторож брату своему (СИ)"

Автор книги: jenova meteora

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц)

В покоях брата, как обычно, царил беспорядок. Лилайе поражала эта его способность переворачивать комнату вверх дном почти сразу после визита слуг. Дверь на балкон была распахнута настежь, и принц выглянул наружу. От высоты и количества уступов у него закружилась голова, и он убрался обратно в комнату. Ещё одна феноменальная способность непоседливого братца: растворяться в ночи бесследно. Лилайе подозревал, что близнец каким-то образом выбирается наружу через окно, но вот как ему это удавалось сделать, не расшибившись при этом в лепешку – наследный принц понять не мог.

Устало плюхнувшись на кровать, он подпер руками голову. Как всегда, в каждую ночь двух полных лун, его близнец исчезал в неизвестном направлении. До сих пор Лилайе ни разу не отваживался последовать за ним, и сегодня его разобрала дикая злость.

Ну почему, почему Дола так его избегает? И не только его – всех. Больше трёх лет, ведь, прошло, с тех пор, как его забрали из Джагаршедда. Можно было уже привыкнуть к новой жизни за это время.

А можно ли? – зашептал голос в его подсознании. – Ты ведь не был на его месте, даже представить себе не можешь, как он там жил.

Дола так и не принял имени, данного ему при рождении – Лирико Даэтран. Сложно было привить ему и подобающие статусу манеры. Лилайе помнил, как первое время Дола сметал голыми руками со стола все съедобное, объедался чуть ли не до потери сознания, словно боялся, что у него все это отберут. Первые месяцы он ни с кем не разговаривал, а в первые дни вообще не покидал свою комнату. Он не говорил ни с кем, и только Лилайе смог вытянуть из него пару слов. Обучение свежеиспечённого принца превратилось в сущий кошмар, и если, впоследствии, он, все же научился обращаться со столовыми приборами и вести себя более или менее подобающим образом, то вот жизнь слуг он превратил в настоящий ад. Он ненавидел, когда они его одевали, ненавидел и напыщенные придворные костюмы. Почти каждая его одежда через пару дней приходила в негодность, и Лилайе смутно подозревал, что братец портит ее из вредности. Почти так же обстояли дела в учебе юного принца. Он часто сбегал перед занятиями, а иллирийский язык с завидным упорством игнорировал. Нередко даже невозмутимый Иса хватался за голову, говоря, что более упёртого ученика в своей долгой жизни не встречал. Один только раз, правда, он обмолвился, что своим упрямством юный принц мог бы посоревноваться с Глеанном, одним из иллирийских генералов.

Лилайе тяжко вздохнул и решил, что в этот раз он обязательно постарается разговорить близнеца. А пока что... Пока была возможность, Лайе хотел отправиться на озеро Иной.

Под покровом ночи наследный принц выскользнул из дворца через один из множества потайных ходов, прогнал молоденького помощника конюха и сам оседлал вороного жеребца. Путь его лежал к озеру.

Когда он добрался до озера Иной, на небосводе уже взошли две полные луны. Тёмная синь сверкала россыпью мириад звёзд, и в самом ее центре сияли подряд две луны – белая и сиреневая, одна больше другой. Самая большая казалась совсем прозрачной и меркла, по сравнению с ярким светом второй луны. Свет их отражался в спокойной глади иллирийского озера.

Лилайе закрыл глаза, расправил плечи, сделал глубокий вдох. В этом месте царило умиротворение, и казалось святотатственным нарушить благословенную тишину. Озеро успокаивало взбудораженный разум и обволакивало его своими таинственными чарами. Лилайе удрученно вздохнул, на миг пожалев, что не может провести здесь всю ночь, поддавшись чарам озера и его духов. Он побрел вдоль побережья, осторожно и тихо ступая по густой, зеленой траве. Озеро Иной славилось своими горячими источниками, и потому, даже сейчас над гладью воды и на побережье клубился туман. Лилайе казалось, что туман этот принимает разные очертания, словно был единственной возможностью обитавших здесь духов стать зримыми для мира.

Наследный принц улыбнулся – две луны были прекрасным временем, чтобы окунуться в чуждый, нереальный мир. Стащив сапоги, он поёжился – земля была мокрой после дождя, но тёплой. Вслед за сапогами полетела вся остальная одежда, и Лилайе, с наслаждением потянувшись, зашёл в тёплую воду.

Окунувшись с головой, он отплыл от берега, перевернулся на спину и расслабившись, позволил водам озера омывать его тело. Сам Лилайе, полуприкрыв глаза, смотрел на небо. Несмотря на туман он мог разглядеть звезды, что россыпью сияли на небосводе. Лилайе нравилось думать, что эти звёзды – души всех тех, кто когда-либо жил и будет жить на этой земле. Иногда, когда одна из звёзд падала, наследный принц в шутку загадывал желание. Делал он это без надежды, ему просто нравилось мечтать. Здесь и сейчас, плывя по озеру, Лилайе Даэтран чувствовал себя свободным.

Он снова перевернулся, на этот раз на живот, и набрав полную грудь воздуха, нырнул под воду. Чувство невесомости и необыкновенной легкости окутало его с головой, и наследный принц поплыл в сторону берега.

Лилайе вынырнул из глубин озера Иной, довольный и усталый. Сиреневая и белая луны стояли в самом зените, окрашивая местность в загадочные лилово-серебристые тона. Для тонкого зрения айя духи Вечной Земли были сейчас почти зримы. Лилайе мягко улыбнулся и поплыл к берегу. Каждые три месяца, когда наступало двойное полнолуние, наследный принц тайком уходил из дворца за пределы города и приходил сюда. Духи озера Иной были дружелюбны и гостеприимны, и, пожалуй, заменяли Лилайе друзей, которых у него не было. Они радовались каждому приходу юного айя, принимая его в свои ласковые воды, или же хрустальным перезвоном говорили с ним, когда он сидел на берегу. Они рассказывали о временах, давно канувших в небытие и о дивном народе Камайнена, что существовал здесь задолго до того, как эта земля стала зваться Вечной.

Наследный принц добрался до берега, вышел из воды и зябко поёжился – хоть земля и была тёплой, ветер оставался прохладным. Не глядя, Лилайе потянулся за одеждой и несказанно удивился, не обнаружив ее на привычном месте. Он огляделся, решив, что вышел на берег немного дальше, но нет, место было тем же. А одежда и обувь исчезли бесследно. Искренне недоумевая, Лилайе уставился на землю и увидел, что трава во многих местах сильно примята, словно тут кто-то проходил. Лилайе был уверен, что этого не может быть – никто, кроме него не знал об этом месте. И потом, он ведь почуял бы чужих своим Даром.

Противный голос на задворках сознания засмеялся – а почуял бы? Ты так был поглощён звёздами, мечтами и духами, что просто не обратил внимание на чужаков, что раскрыли твоё маленькое убежище.

Словно отвечая на его мысли, совсем рядом послышался звонкий, издевательский смех. От неожиданности наследный принц вздрогнул, прижал уши к голове. Да и ветер пробирал до костей – Лилайе обхватил себя руками, пытаясь согреться.

Тем временем смех прекратился, но на смену ему пришли голоса – весёлые, громкие.

– Очень смешная шутка! – Крикнул наследный принц, не понимая, кому могло прийти в голову подобная глупость.

Стоять, сверкая на все побережье голой задницей, становилось все холоднее.

– Смотри, кто здесь! И без портков! Не это ищете, Ваше Высочество? – голос, ломающийся и весёлый, заставил Лилайе поднять голову и взглянуть на две фигуры, что приближались к нему сквозь туман. Каково было его удивление, когда он узнал Ириана, младшего принца из Дома Ассэне и его оруженосца Мильи – сына одного из вассалов Дома.

– Портки Махасти, что за удача! – произнёс Ириан, не слишком старательно изобразив изумление. В руках у него, действительно, были штаны наследного принца. – Никак, венценосный байстрюк собственной персоной!

– Я не байстрюк! – мгновенно ощетинился Лилайе.

– Конечно. – усмехнулся Ириан, шагнув вперёд. – Это тебе твоя матушка нашептала?

Лилайе сделал глубокий вдох, выдохнул и ровным голосом ответил:

– Отдай мне одежду, Ириан. И тогда поговорим.

– Зачем? Так веселее! – одно лёгкое движение и штаны улетели в ближайшие кусты. Лилайе проводил их скорбным взглядом. Затем перевёл его на Ириана и его оруженосца. Лилайе оставалось надеяться, что он не слишком сильно трясется от холода.

– Что вы здесь делаете? Это владения Дома Даэтран.

– Ты забыл? Через два дня у вашей императрицы приём, гости съезжаются заранее! – засмеялся Ириан.

Мысленно Лилайе отвесил себе оплеуху. Праздник весны, как он мог забыть! Впрочем, это не объясняло присутствия принца из Дома Ассэне здесь, на озере Иной.

– Тогда тебе и твоему оруженосцу должно находиться во дворце, разве нет? Что ты здесь забыл? – сквозь безразличный тон прорезались нотки раздражения и наследный принц снова мысленно себя стукнул.

– Во дворце скучно. Слуги мешаются под ногами, гости пьют и обсуждают последние сплетни. – пожал плечами Ириан. – Из них я, кстати, краем уха услышал, что оба венценосных ублюдка любят сбегать по ночам из дворца. Мне захотелось проверить, так ли это. Вижу, что слухи оказались правдой. И где же твой одичалый братец?

Сейчас бы наследному принцу прикусить острый язык, да только в него словно бес вселился. Высокомерно оглядев оппонентов снизу вверх, Лилайе воинственно выпятил челюсть.

– Ты находишься на земле нашего Дома. Ты и твой Дом – наши вассалы, и то, что ты делаешь, карается законом! У тебя здесь нет никаких прав. Наш Дом силён, и ты ничего не сможешь нам сделать.

– Почему же, байстрюк. Дому, может и нет, но конкретно тебе, здесь и сейчас – очень даже могу. – улыбка Ириана стала ещё шире и паскуднее. – Мне больно видеть, как всякая нечистокровная погань оскверняет Вечную Землю. Мы были Совершенными, мы можем стать такими снова...

– Узнаю пропаганду Кровавого Императора, Ириан. – оскалился Лилайе. – Избавь меня от высокопарных речей и цитирования постулатов вашего Дома.

Его собеседник, казалось, раздулся от негодования. Ещё немного, подумал Лилайе, и Ириан лопнет от злости.

– Такие, как ты и твой одичалый братец, оскверняют наш народ! – выкрикнул Ириан. – Смески, в которых течёт шеддарская кровь – разве это не унижение для нас?

– Слушаю тебя, и никак не возьму в толк, каким боком тут стоишь ты, Ириан. – саркастично усмехнулся наследный принц. – Уж ты-то можешь похвалиться чистотой крови. Или в твоём роду тоже кто-то согрешил с рогатыми, поэтому у тебя так свербит в заднице?

Ириан только и ждал того. В мгновение ока он оказался рядом с наследным принцем и вцепился ему в загривок.

– Здесь нет твоего хваленого Дома, смесок. Нет твоей шлюхи-матери и вашей маленькой армии таких же полукровок, как ты. Совсем один, бедный, заблудившийся наследник.

Лилайе почувствовал, как его тянут за волосы, и отчаяние придало ему сил. Проклиная своё любопытство и свой длинный язык, он что есть силы наступил Ириану на ногу, рванулся вперёд, оставив в руке соперника изрядный клок волос. И сразу же угодил прямо в распростертые объятия его оруженосца. Прежде, чем он успел схватить принца, Лайе резко ударил его под дых, развернулся, намереваясь дать дёру, но тут же поскользнулся на мокрой траве и позорно растянулся на земле.

– Держи говнюка! – кто-то из двоих навалился на него, лишив возможности подняться.

Лилайе успел пожалеть, что так мало времени уделял воинскому искусству, предпочитая оружию знания. Где же его хвалёный Дар, о мощи которого столь часто упоминал Иса? Сейчас, когда ему это так нужно?! Наследный принц был напуган и зол, ощущая собственное бессилие, слыша смех подростков.

«Духи, помогите мне!» – в отчаянии подумал он.

Краем глаза наследный принц успел увидеть, что туман вокруг него сгустился. И незримая сила сорвала придавившего его иллирийца со спины Лилайе.

– Он айя! – крикнул кто-то, Лилайе снова не разобрал, кто именно – почти сразу он получил в ухо.

Ткнувшись лицом в землю, наследный принц окончательно уверился, что дела его плохи. И скорее всего, к утру найдут на берегу озера его хладный, голозадый труп.

Лилайе хотелось жить. Очень. Но супротив заставших его врасплох негодяев он ничего не мог сделать. Последней его ясной мыслью было сожаление, что приходится помирать, сверкая голой серой задницей под сиреневой и белой лунами.

Тяжелый каблук опустился на пальцы Лилайе, заставив его взвыть дурниной. А затем, внушительный удар в челюсть едва не оставил его без зубов.

– Не по лицу, Мильи! – голос Ириана пробился сквозь звон в ухе.

Лилайе рычал, изворачивался, лягался, но потом все же сдался и лишь пытался свернуться в клубок, хоть как-то защитить уязвимые места. Только в героических эпосах после удара с ноги по лицу герой всего лишь поправляет слегка отъехавшую челюсть, и спешит совершать подвиг. А в суровой реальности наследного принца лупцевали руками и ногами, вымещая на нем ненависть ко всем полукровкам.

Он уже готов был молить о пощаде, когда изуверство неожиданно прекратилось. Послышались приглушённые вскрики, шум и возня. С трудом подняв голову, Лилайе увидел, как по земле катается клубок из трёх сопящих, рычащих и то и дело взвизгивающих тел. Метким ударом ноги из клубка выкинули оруженосца Ириана, а потом послышался дикий крик, и после непродолжительной возни Ириан откатился в сторону, и, заскулив, поднялся на ноги. Одной рукой он зажимал ухо, а по шее стекала кровь.

Дола – а это был он – быстро вскочил на ноги, и заслонил собой Лилайе.

– Он – мой! – прошипел он на кошмарно исковерканном иллирийском языке. Рисуясь, подбросил кинжал в воздух и перехватил второй рукой.

====== Глава 2: Я видел спасителя. Мне тебя обещали ======

Комментарий к Глава 2: Я видел спасителя. Мне тебя обещали Иллюстрация к части:

https://pre00.deviantart.net/bbf7/th/pre/f/2015/017/0/a/i_saw_a_savior_by_jenova_meteora-d8eazd7.jpg

Пока Лилайе во все глаза смотрел на спину брата, от неожиданности забыв о боли, пострадавшие начали оправляться от потрясения. Больше всего досталось Ириану – когда он убрал руку, Лилайе увидел, что половины уха у него, попросту, нет. Впрочем, самого Ириана это, казалось, сейчас беспокоило в последнюю очередь. Он, с разбегу врезавшись головой сопернику в живот, опрокинул его на землю. Ударом ноги Дола отбросил его назад, схватил первое, что попалось под руку – камень, и швырнул его в спешившего на помощь господину оруженосца. Камень прилетел ему прямо в лоб, Мильи откинулся назад, потерял равновесие и рухнул на траву, схватившись руками за голову.

Тем временем, Дола подошёл к поднимавшемуся с земли Ириану, опрокинул его обратно на задницу, и не размениваясь на оскорбления, просто вдавил ногой его руку в землю и довольно оскалился, услышав дикий вопль.

– Это – за Лайе. – удар мыском в ребра. – Это – тоже. Почувствуй себя на месте полукровки, shienadan!

В то время, как его соперник остался кататься по земле, прижимая к груди руку с вывернутыми пальцами, Дола осторожно, почти ласково взял его за длинные волосы, и, не обращая внимание на истошные вопли, подтащил к озеру и окунул с головой в воду.

Вопли Ириана сменились протестующим бульканьем. Лилайе испугался, что близнец утопит соперника, и торопливо его позвал. Но Дола, то ли не услышал, то ли проигнорировал оклик. Набрав полную грудь воздуха, наследный принц повысил голос:

– Дола! – и тут же осекся, когда рёбра прострелило острой болью.

– Не лезь, Лайе! – отрывисто взрыкнул Дола.

Но топить Ириана, все же, перестал. Когда он с видимым сожалением отпустил его, принц Дома Ассэне немедленно отполз назад, судорожно всхлипывая и пытаясь откашляться.

– Кто ещё хочет принять оздоровительные ванны? – весело поинтересовался Дола, и Лилайе увидел, что у его брата разбиты губы, а кровь из рассеченной брови заливает ему глаз.

Впрочем, мальчишке это, похоже, не мешало. Дола улыбнулся, нет, оскалился, демонстрируя ряд острых, крепких зубов. И куда только исчез молчаливый, нелюдимый мальчишка? Лилайе только успел подумать, что сейчас его брат похож больше на зверя, нежели на иллирийца.

Взгляд близнеца упал на оруженосца, который безуспешно пытался притвориться мертвым, а на лбу у него вздулась здоровенная шишка.

Почему-то, наследный принц испугался, что близнец не ограничится тем, что уже сделал, и поспешил его окликнуть:

– Дола, хватит!

– Почему? – искренне удивился его брат.

– Пусть уходят. – вздохнул Лилайе и скривился от боли в ухе.

Дола все ещё продолжал стоять, готовый снова наброситься на любого, кто попытается приблизиться к его брату. Впрочем, заметил Лилайе, близнец слегка расслабился, решив, что два взгретых иллирийца уже не представляют опасности.

Ириан с ужасом смотрел на братьев, по-прежнему прижимая изувеченную руку к груди.

– Ненормальный! Ты едва не убил меня!

– Так и вы двое едва не убили Лайе. – Дола скрестил руки на груди.

– Мы не собирались! Мы же не варвары! – слова Ириана вызвали у Долы приступ довольно бесноватого хохота.

Отсмеявшись, он вытер глаза и уже с интересом взглянул на соперника.

– Занятные у вас понятия о варварах, одноухий. Тогда что вы хотели?

– Мы просто развлекались!

– По-моему, это было больше похоже на избиение младенцев, нежели на развлечение. – фыркнул Дола. – Принадлежишь к знатному роду, а ведёшь себя, точно вахлак.

Он обернулся в сторону оруженосца, и увидел, что тот с ошалевшим видом ощупывает шишку на лбу.

– Помоги своему другу собрать зубы и убирайтесь отсюда.

– Я требую компенсации... – возмутился Ириан, но Дола его бесцеремонно оборвал.

– Хватит уже. Речи твои смердят, точно гнилая капуста. Топайте, оба, пока я вам ещё что-нибудь не отрезал.

Лилайе подумал, что с его брата станется исполнить угрозу, и потому он с облегчением выдохнул, когда пострадавшие иллирийцы, поддерживая друг друга и синхронно хромая, удалились восвояси.

Убедившись, что поблизости никого нет, Дола взглянул на Лилайе, скривился и исчез за ближайшим валуном. Через минуту, подобрав по пути штаны, он вернулся и кинул одежду брату.

– Срам прикрой, сил нет на твою задницу смотреть. Но сначала дай повреждённую руку, – теперь Дола говорил на родном, шеддарском языке.

Когда Лилайе осторожно вытянул руку, Дола посоветовал ему сосчитать до трёх, и в тот же миг вправил первый палец на место. За ним последовал второй, и третий. Лилайе, в свою очередь, считать не смог – он орал.

Когда боль в руке немного отступила, кряхтя и охая, наследный принц, кое-как натянул на себя нижнюю часть одежды, и с ужасом посмотрел на рубашку и камзол. Каждое движение отдавалось острой болью в боку. Лилайе отложил оставшуюся одежду в сторону, решив, что пока морально не готов к новым страданиям.

– Как ты меня нашёл?

– По следам. – лаконично ответил Дола. – Твою лошадку они, кстати, спугнули.

– Что ты здесь делал?

– Расскажу, когда доберёмся до дворца.

Младший близнец присел на корточки, деловито оглядел брата, задержал взгляд на боку – там наливался здоровый и огромный синяк – и недовольно цыкнул зубом.

– Знали, куда били. Маленькие shienadan.

– Я вижу, ты большой специалист в области побоев. – не удержался и съязвил Лилайе.

Дола серьёзно взглянул на него, и этот взгляд отбил у наследного принца всякое желание язвить дальше.

– В Джагаршедде я жил по правилу «бей или беги». У Редо есть сыновья. Наверное, их правильнее называть моими... нашими старшими братьями. Шеддары до мозга костей. Они немногим лучше этих двух ушлепков, которые тебя мордовали. Мне и не так доставалось – просто за то, что во мне течёт кровь «богомерзких Совершенных». Так что да, я специалист в области побоев.

– Все не так плохо. – Лилайе попытался улыбнуться, но разбитая губа тут же засаднила. – Пострадала, в основном, моя гордость. К тому же я и сам мог себя защитить. – вышеупомянутая гордость не позволяла наследному принцу признать свою слабость.

– Видел я твою самозащиту. – фыркнул Дола, – Готов поспорить, что на охоте за куропатками ты скорее прострелишь себе колено, нежели подобьешь птицу.

– Охота – это другое! Меня застали врасплох! – вспылил Лилайе.

– Настоящий воин должен быть всегда начеку. Настоящий воин чует врага за версту. Настоящий воин не даст застать себя врасплох! – Дола до того похоже изобразил интонации Исы, что губы Лилайе предательски дернулись в ухмылке.

Но его брат тут же все испортил:

– А ты, Лайе, совсем не воин. Не смог за себя постоять. Тоже мне, принц!

Уши наследного принца приобрели пунцовый оттенок от негодования.

– Так почему ты не пришёл на помощь раньше?

– Мне было интересно, на что ты способен, наследный принц. – Дола протянул Лилайе руку и помог ему подняться с земли.

От резкого движения наследный принц снова взвыл и прислонился к близнецу. Заставил себя выпрямиться и взглянул в глаза брату.

– Сможешь надеть остальное? – поинтересовался Дола.

В ответ Лилайе только отрицательно мотнул головой. Вздохнув, Дола исчез на какое-то время в ближайшей рощице, а когда вернулся, то без особых церемоний сунул брату в зубы незнакомые темные листья. И голосом, не терпящим возражений, приказал:

– Жуй.

Лилайе послушно заработал челюстями и тут же попытался выплюнуть «угощение». На вкус оно оказалось тошнотворно кислым, и от него сводило зубы. Но Дола, предугадав такую реакцию, зажал близнецу рот своей рукой, и тому ничего не осталось, кроме как через силу проглотить эту гадость.

– Дурман-трава, на вкус отвратительна, но притупляет боль.

– Дурман-трава? – Лилайе мгновенно поперхнулся воздухом. – Ты с ума сошел?!

– А ты хочешь проваляться тут до утра, сверкая голым задом, да? – рявкнул Дола. – Поверь мне, лучше уж так. Тогда мы хоть до дворца доберемся... как-нибудь.

Не «домой». А всего лишь «до дворца», – мельком отметил наследный принц.

Действительно, дурман-трава притупляла все чувства, включая боль. И через некоторое время, не без помощи брата, конечно, но Лилайе смог натянуть на себя верхнюю одежду и обуться.

Опираясь на плечо Долы, он медленно побрел в сторону тропинки, что вела ко дворцу. Сейчас наследный принц был даже благодарен близнецу за дурман-траву, она притупляла не только болевые ощущения, но и разум. Поэтому, Лилайе на время потерял свою восприимчивость к чужим мыслям и чувствам, ему не нужно было напрягаться, чтобы хоть как-то закрыться от чужих эмоций.

Так близнецы и брели через длинную рощу – один судорожно вцепился пальцами в плечо другого, а второй, в свою очередь, поддерживал его, держа за талию, но стараясь не задевать больное место.

– Почему ты меня остановил? – Дола заговорил раньше, чем Лилайе успел сфокусировать свои разбредающиеся мысли.

Взглянув на близнеца, он несколько заторможено ответил:

– Ты сошёл с ума? Они же Ассэне, аристократы.

– То есть, убивать их нельзя, потому что у них сиятельные задницы? А простых иллирийцев, значит, можно? – улыбка у Долы вышла донельзя паскудная.

Лилайе захлопнул рот, внезапно почувствовав жгучий стыд за то, что только что представил свой народ не в самом лучшем свете.

– В Джагаршедде все проще. Побеждает сильнейший, и не важно, Безымянный ты или обладаешь сиятельной задницей.

– П-послушай, ты не в Джагаршедде. Здесь нельзя резать всех направо и налево. Ээээ... обычно, знать друг друга травит ядом, не оставляя следов. – Лилайе изо всех сил старался собрать мысли в кучу, но получалось у него не очень. – Мы же не варвары, в конце-концов.

– И ты туда же. «Не варвары», помешанные на чистоте крови и памяти о прошлом. Как символично. – фыркнул желтоглазый близнец и Лилайе снова почему-то стало стыдно.

Дола, тем временем, продолжил:

– Ты защищаешь этих shienadan. – Лилайе не знал этого слова, но понял, что это нечто оскорбительное. – Это глупо.

– Почему? Не стоит им умирать из-за того, что у них крохотный мозг. – как можно снисходительнее отозвался Лилайе.

– У тебя он не больше, судя по всему. – съязвил Дола.

– Что?! – наследный принц был возмущён и оскорблён до глубины души.

– Ты поехал на озеро один, не задумался об опасности ни на минуту. Или ты можешь мне объяснить сей момент? – Дола скосил глаза в сторону близнеца.

– Не раньше, чем ты расскажешь мне, почему почти каждую ночь сбегаешь из дворца. – не остался в долгу Лилайе.

– Не хочу забывать, кто я.

– Ты принц Дома Даэтран, по-моему, это сложно забыть. – удивился Лилайе.

Дола очень странно на него посмотрел, криво усмехнулся.

– Почему-то мне кажется, что у тебя в голове вместо мыслей – список титулов и званий, а на лбу так и написано «я – Совершенный».

Лилайе прижал полыхающие уши к голове и решил не продолжать разговор – все равно, концентрировать мысли становилось все труднее, да и все его аргументы разобьются о сарказм брата.

– Ты зачем Ириану ухо отрезал? – казалось, более нелепого вопроса задать было нельзя, и наследный принц мысленно отвесил себе подзатыльник.

– Отрастет все равно. – пожал плечами брат.

– У иллирийцев не отрастают... м-м-м, утерянные части тела обратно, Дола. Это прерогатива шеддарского народа.

– Экая досада. – уж чего в голосе Долы не было слышно, так это досады.

Тем временем, дурман-трава продолжила своё коварное воздействие на рассудок Лилайе, и вопросы из него сыпались, один за другим.

– Почему ты вступился за меня?

– Я тебе должен. – коротко ответил мальчишка.

– Ты никому ничего не должен. Тем более, мне. Мы братья. – после непродолжительной паузы возразил Лилайе.

Дола упрямо мотнул головой.

– Ты не понимаешь. За все надо платить. Если ты и впрямь считаешь меня братом, позволь мне это сделать, Лилайе Даэтран. Я все вижу, слышу, понимаю. Ты находишься в змеином клубке, Лайе. Тебе на роду написано стать Императором Вечной Земли, но этого не будет, если ты погибнешь. Ты спас меня, вытащил меня из Джагаршедда. Ты всегда знал, что у тебя есть брат, в то время, как я жил в неведении. Ты показал мне новый мир, подарил новую жизнь. Я не знаю, какой она будет дальше, но, так или иначе, я должен тебя как-то отблагодарить. Лайе, я обязательно стану сильным. Я буду тебя защищать. – Дола заговорил быстро, сбивчиво и путал два языка, родной и иллирийский.

Завершив монолог, он выдохнул и понурил голову, продолжая медленно шагать вперёд. Наследный принц хлопал белыми ресницами, не зная, что и сказать.

...Ничегошеньки он не знает о себе, этот Доэлха. Ни своего имени, ни своей матери, ни своего происхождения. В сознании Лилайе вспыхивает злость. Редо не озаботился о просвещении своего младшего сына. Он, похоже, вообще, о нем не заботился. И рос этот мальчишка, почти что, беспризорником, в жаркой пустыне Джагаршедда, выживая изо всех сил. И кто же стремился его изничтожить? Не дикие звери пустыни и не чудовища, порожденные Огненной Землей. Вовсе нет. А шеддары, его братья, презиравшие смешанную кровь, жившие предрассудками, что остались еще со времен Периода Исхода.

Доэлха молча глядит в ответ, глазами затравленного зверя. Когда Лилайе протягивает ему руку, чтобы помочь – ударом отбивает ее, и злобно, недоверчиво скалится. И все же, не нападает и не убегает.

Не каждый день встретишь собственное отражение. Уж это Лилайе прекрасно понимает. Нет, совсем не так он себе все представлял. Он сновидец, айя, он всю свою жизнь видел во сне близнеца. Всегда знал, что тот – есть. Где-то далеко-далеко за пределами Иллирийской империи, на совершенно чужой земле.

...Совсем один.

Во тьме.

Среди тысячи мертвых голосов, и вместо неба над ним тысяча широко распахнутых глаз!

...видение является столь быстро, и исчезает так же, оставляя после себя удушающий осадок, что Лилайе не успевает понять, что случилось. А Доэлха вдруг хватается за голову, словно его только что прошило болью. И тут же, поймав взгляд близнеца, с вызовом выпячивает вперед челюсть.

Лилайе сложно смириться с реальностью. Он упрямо протягивает руку еще раз – настойчиво. А близнец смотрит со страхом. И Лилайе видит, что тот боится. Боится, что его обманут, что это морок, наведенный старшими братьями. Боится, что все происходящее – цирк, представление, устроенное другими сыновьями Редо. И, стоит ему взять протянутую руку, как все исчезнет. Лилайе читает его мысли, как раскрытую книгу, даром, что айя. Он заставляет себя улыбнуться – искренне, безоблачно. Но улыбка выходит кривоватой. Зато Доэлха неожиданно усмехается в ответ и щерится, демонстрируя острые зубы.

– Тебе не нужно бояться, Лирико. – мягко, словно дитю неразумному, говорит Лилайе. – Это не морок и не страшный сон. Я здесь, и я – настоящий. Дай мне руку, Лирико. И твои кошмары закончатся здесь и сейчас. Верь мне.

Синеглазое отражение, словно сошедшее с портрета древних королей и императоров, говорит, и каждое его слово проникает в самую душу мальчишки, оставляя там свой след. Красивые, складные фразы, оплетают его, точно паутина, и... И он все это уже видел и слышал.

– Он говорит точно так же. – тихо произносит Доэлха. Его голос дрожит.

– Кто – «он»?

– У него тысяча глаз и тысяча голосов. – слышится тихий ответ. – Не хочу больше его слышать. Хочу перестать видеть страшные сны. Хочу увидеть небо, а не бездну над головой, с этими глазами!

Его голос срывается, а Лилайе вспоминает своё мимолетное видение. У него нет времени думать над этим. Все еще улыбаясь, он в третий, последний раз протягивает свою ладонь.

Доэлха нервно кусает губы.

– Ты правду говоришь? Так ведь не бывает. Такое только... в сказках.

– Ну, в жизни каждого должно быть место сказке. – смеется двойник, и его глаза, цвета синего льда, неожиданно теплеют.

– И я больше не увижу... Его?

Тысяча глаз, тысяча голосов в черной пустоте, и они воют, хохочут и плачут, в этом абсолютном ничто, где возможно все – кроме жизни.

– Не увидишь. – кивает Лилайе.

«Моими молитвами. Моим Даром. Не увидишь, не услышишь. Перестанешь кричать по ночам»

– А потом?

– А потом ты больше не останешься один, братец.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Воспоминание исчезло, а Лилайе все ещё косился на близнеца. Сделал глубокий вдох. Выдохнул.

– Дола... Ответь мне всего на один вопрос.

– Спрашивай.

– Там, в Джагаршедде... Ты был до смерти напуган, и все же, я не понимаю – почему ты принял мою руку? Почему не отказался? – выпалил наследный принц.

– Я видел спасителя, – пожал плечами Дола.

====== Глава 2: Я видел спасителя. Ты не один ======

Сонные глаза ждут того, кто войдёт и зажжет в них свет

© Наутилус Помпилиус – Утро Полины

Когда до Термарилля оставалось всего ничего, Лилайе развезло окончательно. Шатаясь, точно пьяный, он с трудом передвигал ноги, и бессильно повис на плече брата. И что было хуже всего – начала возвращаться боль. Стиснув зубы, Лилайе заставлял себя делать шаг за шагом, каждое движение давалось ему с огромным трудом. Он опустил голову, и длинные волосы скрывали его лицо.

Но Дола слышал каждый тихий всхлип, каждый судорожный вдох, чувствовал, как сильно цепляется Лилайе за его плечо – до боли, до синяков.

Чем ближе они подходили к Термариллю, тем хуже становилось наследному принцу. Сначала Дола решил, что он бредит, но вскоре понял, что это не так. Лилайе шёпотом, почти не слышно приказывал каким-то голосам оставить его в покое, замолчать. И, похоже, он этого даже не осознавал. Поначалу, Дола списал это на духов, но и это предположение оказалось ошибочным. «Голоса», донимавшие наследного принца, не имели ничего общего с духами, и Долу это нервировало.