Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

И вообще, почему танго? Я ведь сама в жизни его не танцевала, только в старинных лентах, кажется, и видела. Ну… и еще один разок на годовщине колонизации, когда святой отец из соседней прибабахнутой общины накушался винишка из местных ягод и вообразил себя королем аргентинского танца. Отче гонялся за всеми дамами с криками, что танго – это страсть, и норовил прилюдно скинуть свой пуританский костюмчик. Пришлось его тогда всем миром ловить и увязывать наскоро скрученными из скатертей веревками, точно батон ветчины. Поэтому мне, можно сказать, еще повезло, что просто в изолятор загнали. Да еще и в компании с симулятором. Нюк то ли по доброте душевной приволок, то ли из соображений безопасности – вдруг я таки вырвусь на волю, если меня срочно не занять? Ведь учитывая, что на рыдване все на ладан дышит, ни на какие замки стопроцентно полагаться не стоит.

– Замечательно, что вам уже лучше! А я чайку приготовила и пирожков напекла, – выглядывает из-за могучего плеча бортмеха Тася, сияя счастливой улыбкой. Вспоминаю, что мы с ней сестры по наваждению: не так давно роботесса также покушалась на обцелованного солнышками трех галактик воспитанника искусственного разума. Ну… и на мультиварку. Лучше бы я, конечно, тоже к мультиварке как следует присмотрелась вместо того, чтоб к Рекичински подкатывать. Да и к остальным тоже. До сих пор здорово не по себе, как вспомню. Никогда б не подумала, что способна на подобное даже под какими-нибудь альтаирскими афродизиаками. Откуда только вообще на борту рыдвана подобная убийственная дрянь взялась? Неужто обормот Шухер где-то закупил не глядя? Он ведь в препаратах для гуманоидов разбирается не больше, чем в их половой принадлежности.

Но с него, разумеется, взятки гладки. В отличие от того змееныша, что вылупился из хвоста порядочного, хоть и не блещущего медицинскими дарованиями, лимбийца. Возможно, я даже сплету из его псевдоподий отменное макраме перед тем как потушить паразита в соусе из острого перца. Однако сперва все-таки угощусь шедеврами нашей роботессы.

– Спасибо, Тася, ты просто золото, – от всей души говорю я и топаю следом за Цилли на камбуз. После этой кошмарной охоты за плотскими наслаждениями чувствую, что проголодалась, точно лакиец на третьей неделе гона. А пирожки пахнут божественно. Правда, я все же уточняю, где все это время пребывал Вражонок – береженого скафандр бережет. Услыхав от Цилли, что выплодок дьявола уже часа четыре как заперт в одном из трюмов, успокаиваюсь и принимаюсь за еду. Попутно выспрашиваю бортмеха, что обнаружили зонды и чем занята мужская часть экипажа. Цилли сообщает, что шлюп, как это водится на «Дерзающем», вышел из строя по пути к поселению колонистов, так что наши решили дальше двигаться пешком. Больше пока вызовов не поступало, так что, наверно, дышат себе свежим воздухом и наслаждаются прогулкой по пересеченной местности.

Допив чай, бортмех снова вливается в бесконечный и бесперебойный на рыдване цикл ремонта, а я, поблагодарив Тасю, направляюсь в рубку – любопытно взглянуть на записи, сделанные зондами. Цилли сказала, что там заснят и сам потерпевший крушение корабль, и мне не терпится увидеть его своими глазами. Пока я жадно всматриваюсь в видеосъемку, другой экран в режиме реального времени транслирует происходящее вокруг «Дерзающего». Иногда взгляд машинально перемещается и туда, но там ничего интересного нет: все та же обугленная стараниями дюз и капитанского бластера лужайка и пустующие заросли, в которых нынче не ворочаются бесстрашные навозометатели. Однако неожиданно мое внимание привлекает какое-то шевеление у люка.

– Бо! Что там происходит? – невольно напрягаюсь я. Чужие планеты – штука непредсказуемая, только расслабишься и почувствуешь себя в безопасности, того гляди, заявится стая жучков-полимероточцев или там коррозийных личинок и прожует дырку в обшивке.

– Штатная ситуация, кадет Соколова, – невозмутимо отзывается Бо. – Бортврач Варг-Базиль-Цилли-Нюк-Яромилочка-Таисья-Утухенгаль запросил разрешение на выход за пределы корабля для сбора образцов…

– Какого еще, в метеоритный рой, сбора образцов, когда это дьяволово семя должно сидеть под арестом! – аж подскакиваю от возмущения я.

– Приказа противодействовать попыткам покинуть судно в отношении бортврача не поступало, – возражает борткомп. Видно, в спешке Варг подзабыл об этом распорядиться. Или положился на крепость замка гауптвахты.

Исторгнув мультиязычную тираду, где даже предлоги и союзы являются непечатными, вылетаю из рубки. Ну сейчас-то я точно прикончу этого гаденыша! Напакостил, стало быть – и в туземные кусты? Вот уж кто точно приспешник Мамуки, и после его прогулки по окрестностям можно забыть о любых дружественных контактах с местным населением. Нас же потом залпом чего похлеще, чем Кларочкины естественные отправления, встречать будут! Я так спешу настигнуть Омена, что нарушаю все правила исследователей оптом: никого не предупреждаю об уходе, не беру с собой рации, припасов и оружия, если не считать удачно подвернувшейся под руку швабры. Видимо, это и есть мой истинный джедайский меч, призванный искоренить темные силы в морде гнусного лимбийского охвостья.

Нетерпеливо жму на кнопку, открывающую шлюз. Очевидно, у Бо нет приказа противодействовать и мне, поскольку люк без заминки отъезжает в сторону, и я успеваю заметить знакомый шипастый хвост, исчезающий в частично пожженных кустиках, обрамляющих полянку. Без промедления азартно устремляюсь в погоню и через минуту оказываюсь в самой гуще голубых веток. Куда подевался этот твареныш? Не мог он далеко уйти! Неожиданно впереди между ветвей мелькает щупальце, и я бросаюсь в ту сторону, продираясь сквозь заросли. Паршивец как нарочно прется там, где и не пахнет протоптанными тропинками. Энергично раздвигая ветки рукояткой швабры, лечу наперерез сатанинскому отродью на черных крыльях раздраконенной Эвмениды*.

Треск ломающихся сучьев заставляет поганца обернуться. Подпрыгнув на месте со злобным шипением, Вражонок втапливает со всех щупалец прочь. Я припускаю за ним, целиком захваченная лишь одной мыслью – поймать змееныша и как минимум отходить шваброй. Хотя можно будет и связать его щупала да подвесить на дерево, подбросив туземцам идею для празднования нового года. На Земле многие уже подзабыли эту старую традицию, но у нас на Славии всегда стабильно наряжают подвернувшуюся под руку местную флору. Ничего хотя бы отдаленно похожего на ели на планете не растет, да и снег встречается лишь в полярных областях, но когда и кому мешали подобные пустяки? На Нюкии, или как уж там этот мирок в итоге окрестят, климат тоже близок к субтропическому, зато попадаются какие-то голубые колючки, с которыми гнусный выплодок лимбийской нечистой силы отлично будет гармонировать.

В гонке по прямой я бы уже давно настигла Вражоныша, но заросли играют ему на щупальце: с одной стороны, замедляют мое передвижение, с другой – предоставляют укрытие мелкому поганцу. Пока я сражаюсь с цепляющейся за ноги мохнатой растительностью, Омен выскакивает на открытое место и припускает шустрее снежной блохи так, что только псевдоподии сверкают. А ведь уйдет, мерзавец! Ухватив швабру, точно копье, прицеливаюсь и пускаю свое безотказное оружие вдогонку лимбийцу. В бросок я вкладываю не только всю, подаренную повышенной гравитацией родного мира силу, но и раззадоренную душу, поэтому швабра мчится, точно торпеда. Пораженный в обращенную ко мне тыльную часть Вражонок спотыкается и издает оглушительный визг, от которого вся окрестная фауна наверняка поляжет с тяжкой контузией, однако успевает нырнуть в очередные кусты. Так что мне остается лишь подобрать швабру и продолжать погоню.

Насколько могу судить, в ходе этого забега мы удаляемся не только от корабля, но и от деревни Нюковых родичей. Характер местности начинает меняться – низкая кустарниковая поросль переходит в довольно густой лесок, а уж всяческих неровностей тут хоть отбавляй. Неосторожный шаг – и запросто можно ноги переломать, сковырнувшись в овраг. И что самое досадное – Вражонок постоянно увеличивает свой отрыв. Каждый холм, валун или яма – потенциальное укрытие для змееныша. В конце концов наступает момент, когда я окончательно теряю его из виду. Тщетно заглядываю под каждый камень и куст и ворошу шваброй прошлогоднюю листву – гаденыш как сквозь грунт канул.

Интересно, и куда вот он решил намылиться? Туземцы народ простой, избытком гуманизма, в отличие от нас, не страдающий. Засекут – либо за Кларочкину, либо за Мамукову родню примут и разберутся по-свойски. Лишь бы нас потом гару-гару из мяса этого зловредного осьминога не попотчевали. Еще от массового отравления сляжем после такого угощения. Или, упаси космос, подобное чувство юмора в ком-нибудь проснется. На варварских планетах, где по сей день практикуется каннибализм, вера в то, что с каждый кусманом врага ты разживаешься его талантами, весьма крепка. Вдруг небезосновательно?

Возвращаться обратно с пустыми руками мне не хочется, поэтому в слабой надежде продолжаю прочесывать заросли – вдруг паразит просто замаскировался? Не достигнув успеха на этой ниве и все еще буквально клокоча от ярости, решаю прошвырнуться в одиночестве, лелея мечты об изощреннейшей мести дьяволову семени. Конечно, разумнее было бы вспомнить, что я абсолютно не экипирована для разведки незнакомой планеты, а моцион без оружия и напарников по чужому миру чреват кучей неприятностей, но… Как-то само собой получается, что я уже пробираюсь по леску, глазея по сторонам. А посмотреть тут есть на что – от причудливых растений, даже не пытающихся, хвала космосу, отжевать от меня кусочек, до диковинных птиц с ярким оперением. Эти, к счастью, тоже не из породы пташек-птеродашек, которые не прочь полакомиться гомо сапиенсом – самая крупная из них чуть крупнее земного голубя. Зато горланят эти пернатые оглушительнее, чем стая очумевших центаврийских лягушек, в чью родную зловонную трясину, если верить байкам, и ухнулся корабль первых колонистов.

Я довольно долго пробираюсь через лесок, сожалея, что не прихватила с собой ни одного контейнера для образцов – попадаются весьма любопытные экземпляры флоры. Фауну, должно быть, распугал тот шум, с которым я преследовала Вражоныша, только птицы и голосят среди голубой листвы. Постепенно деревья редеют, и до меня начинает доноситься какой-то слабый звук. По мере продвижения вперед удается различить, что это плеск бегущей воды. Тут я натыкаюсь и на недурно утоптанную тропинку. Может, по ней вольные сестры Кларочки на водопой шастают или еще кто. Хотя вряд ли псевдолягушачьи лапки проложили бы столь добротно утрамбованную дорожку. Пожалуй, больше смахивает на дело чьих-то копыт. На всякий случай схожу с тропы и дальше шагаю параллельно ей, прислушиваясь к каждому шороху.

Еще не хватало разозлить каких-нибудь местных носорожков, которым может и не понравиться, что их дорогу посторонние гуманоиды топчут. Или, того хуже, раззадорить амазонок, про которых упоминал Ник. Вдруг как раз они тут обретаются и каждую субботу стройными рядами самцов на помывку к реке водят? Или когда там у них по здешнему календарю банный день… Внезапно оказавшись на краю почти отвесного обрыва, едва успеваю притормозить. Мелкие камушки осыпаются из-под гравиботинок и с шуршанием устремляются по крутому склону. Река и в самом деле имеется – метрах в тридцати внизу. Это кто ж сюда на водопой-то ходит? Летающие парнокопытные? Однако тут я замечаю, что тропы, вдоль которой все время шла, здесь как раз и нет. Должно быть, пропустила какой-то неприметный поворот.

На время, впрочем, я об этом благополучно забываю – больно уж вид красивый передо мной сейчас расстилается. Внизу, перекатываясь по порогам, бежит шумная, бурливая река, по правую руку тянется зеленовато-голубой лес, а слева возвышается нависающий над водой утес. Сбоку его очертания напоминают ощерившуюся драконью морду. Правда, не благородного мудрого мега-ящера из земных сказок и мифов, а той гнусной всеядной и дивно тупой твари, что водится в Деллианских ущельях. Все, что ее интересует – хорошенько набить свое чешуйчатое брюхо, и каждая местная домохозяйка непременно держит на кухне водомет, чтобы отпугивать падкого на вкусняшки хвостатого мародера. Там к ним относятся со стоическим равнодушием – примерно, как земляне к надоедливым осам, норовящим облепить банку с вареньем.

Решив поближе рассмотреть утес, топаю к нему вдоль обрыва. Вблизи, правда, он не слишком впечатляющ – просто серые камни, между которыми пробиваются блеклые колючие кустики и практически бесцветная травка. Почти тут же я спотыкаюсь о какой-то булыжник и, в последний момент выбросив вперед руку, успеваю ухватиться за небольшой, поросший сизым мхом выступ. Неожиданно часть скалы бесшумно отъезжает в сторону. Опаньки! Осторожно заглядываю внутрь. К моему удивлению, там вовсе даже не кромешная тьма, как следовало бы ожидать. Даже вроде откуда-то слабый рассеянный свет пробивается. Само собой, лезть туда – полное безумие, особенно учитывая, что я понятия не имею, как открыть каменную панель изнутри, если она захлопнется. Но дурные папины гены снова дают о себе знать, и любопытный нос уже влечет остальной организм в загадочную пещеру.

Глаза быстро привыкают к полумраку, но рассматривать, как оказалось, особо и нечего: помещение, размером с пару кают на «Дерзающем», пустует, если не считать какого-то причудливого углубления в дальней стене. Шагнув вперед, замечаю падающие оттуда тонкие лучики света. В это мгновение за моей спиной раздается щелчок, и дверь закрывается. Внутри сразу темнеет, и теперь единственным и довольно хилым источником освещения остаются отверстия в странной штуке. Пока я ощупываю камни, вдруг приходит в голову, что смахивает это на гигантскую голову какого-то каменного идола. Правда, повернутого ко мне отнюдь не ликом. А эти отверстия, по всей видимости, его очи.

Чтобы проверить догадку, осторожненько заглядываю в один глазок. Через него видна вторая часть пещеры, освещенная падающими откуда-то сверху солнечными лучами, и выступающее рыльце непонятной каменной твари. Ясненько, туземная священная каракатица. Ей, поди, еще и дары приносят. Ну… или жертвы. Пошарив еще, натыкаюсь на что-то гладкое. Стоит пальцу ткнуть туда, как света становится больше – каменный идол начинает разевать весьма объемистую пасть. Теперь я могу в подробностях рассмотреть его обиталище – это неглубокая пещера с круглым входом. Пол аккуратненько посыпан белым песочком. Ну, то есть надеюсь, что песочком, а, скажем, не костной мукой из местных еретиков. А на добросовестно отшлифованных камнях, которые изображают, должно быть, нижнюю челюсть божка, и впрямь лежат подношения.

Из природной любознательности поддеваю накрытую листьями глиняную миску и подтаскиваю поближе к себе. Ага! А пахнет-то весьма аппетитно. Особенно если вспомнить, что обед или ужин был давно и, кажется, где-то в прошлой жизни. Пешие прогулки по незнакомым планетам – чертовски энергозатратное мероприятие. И погони за подлючими верткими тварями тоже. Снова с сомнением сую нос в миску, источающую уже знакомые ароматы свежезажаренного гару-гару. А каменных идолов тут балуют! Не какие-нибудь засохшие объедки недельной давности приволокли. Желудок тут же начинает выводить требовательные горестные рулады.

Конечно, стоило бы лучше подумать над тем, как открыть панель и выбраться из пещеры… но ведь сытый организм функционирует не в пример лучше, так что есть смысл перекусить. Нет, это все же неосмотрительно – сидеть запертой в темноте и трескать сомнительные дары сомнительным божествам. Еще разок ткнув в кнопку, возвращаю челюсть каменной головы на место и уже собираюсь было вплотную заняться поисками выхода, как вдруг слышу приближающиеся голоса. Затаившись, напрягаю слух и быстро понимаю, что мне светит знакомство с теми самыми альфами, которые внушают священный трепет Нюкову дикому родичу. Интересно бы взглянуть на этих легендарных дам хоть одним глазком! Хотя… за чем дело-то стало? У меня тут этих глазков аж два. Привстав, прикладываюсь к отверстию и вижу, как в пещеру, толкаясь и переругиваясь, норовят одновременно протиснуться две широкоплечие девы с весьма суровыми лицами.

Булыжник, о который я оперлась коленом, вдруг предательски уходит из-под ноги, и я с треском на что-то приземляюсь, обмирая от неожиданности. А ну как сейчас дамы услышат и заподозрят что-то неладное? Но те слишком заняты перепалкой, которая из них занимает высшее место в племенной иерархии и кому надлежит первой ступить в священную пещеру оракула. Сижу в чертовски неудобной позе, боясь шевельнуться – как бы еще чем не загрохотать. Пальцы натыкаются на миску с подношением, и почти машинально я отправляю кусок мяса в рот. Что поделать, ожидание всегда давалось мне неважно, а когда нервничаю – во мне просыпается аппетит, точно в подгулявшем горном тролле. А ведь вкусно, черная дыра дери! Даже, пожалуй, лучше, чем гару-гару от Ника и его племени.

– Великая Многоокая Праматерь всех женщин, внемли нам! – взрявкивает басом голос за стеной так, что я аж чуть мясом не давлюсь. Чего ж так орать-то? И почему праматерь многоока? Или, помимо двух сквозных глаз, идолица располагает еще кучей обманок?

– Будут ли тебе угодны сегодняшние подношения? – осведомляется второй басок, и что-то гулко бухает по камням. Похоже, целый горшок впихнули в демонову пасть.

– Разреши наши разногласия, о великая, – гулко, как в бочку, гудит первая амазонка. Интересно, а мне надо им отвечать или они сами напридумывают, что хотят услышать от многоокой праматери? Впрочем, в данный момент времени ничего сказать я все равно не могу: рот набит предыдущим подношением. В следующие пятнадцать минут обе просительницы, перебивая друг друга и, судя по звукам, попутно награждая смачными тумаками, пытаются изложить суть упомянутых разногласий. Красноречием обе не блещут, да еще и постоянно отвлекаются на обмен кулачными любезностями между собой, поэтому нить этого запутанного повествования от меня то и дело ускользает. К тому же, наречием они пользуются каким-то своим, не совсем идентичным тому, на котором болтает племя Нюковых родственничков, и часть их неологизмов я расшифровать не могу.

Однако наконец мне удается все же вникнуть в корень неразрешимой проблемы: девушкам посчастливилось добыть каких-то особо притягательных самцов, но тех мало, а желающих заполучить трофейного мужа – много.

– Скажи, о мудрейшая, как нам поступить, чтобы избежать раскола в могучем племени? – вопрошает одна из амазонок и, похоже, таки ждет вполне конкретного ответа на поставленный вопрос. Во всяком случае, когда я не отзываюсь, она шипит своей напарнице, чтобы та прекратила жмотиться и выкладывала на алтарь все остальное. Что-то снова грохает и звякает. Походу, таксу за совет мне удвоили и уходить без него не намерены. Поспешно вытряхнув остатки мяса из глубокой миски, завываю в нее самым что ни на есть потусторонним и загадочным гласом, которым, как мне кажется, подобает вещать оракулу:

– Спор ваш решит олимпиада! Многоборье, угодное священной многоокости! Та, что пройдет испытания и преодолеет все препятствия, получит в награду притягательного самца! Соревнуйтесь же в своих умениях и талантах и да пусть победит достойнейшая!

Ну, а что… в конце концов, счастье в достижении, а не в обладании, а спорт, если верить нашему инструктору по физподготовке, развивает не только мышцы, но и командный дух. Некоторым дочерям могучего племени, предпочитающим решать все спорные вопросы тумаками, немножечко этого самого духа совсем даже не повредит.

– Да будет так, о мудрейшая, – соглашается с моим вердиктом первая амазонка.

– И да решит все Игра, – подхватывает вторая, и я буквально слышу подчеркнуто заглавную букву в последнем слове. Что там у них за игра такая, интересно знать? Ну да главное, что все довольны. Девушки отправятся олимпиаду туземную затевать и за право обладания немытыми самцами состязаться, а я гляну, что они там мудрейшей многоокой праматери в моем лице за бесценный совет оставили, и займусь наконец уже поисками кнопочки, что дверь отпирает. Не вечно ж тут сидеть да проблемы здешних племен решать. Лишь бы Вражонок не пронюхал о такой возможности добычи пропитания, а то после его советов точно не миновать массовой распри.

*Эвмениды – греческие богини мести.

====== Глава 43. Нюк. Мечты опять сбываются, но как-то криво ======

Испытания минувшего месяца мою вестибулярку, конечно, нехило закалили, однако все равно болтаться центральным процессором вниз, спеленатым по рукам и ногам какими-то тонкими, но чрезвычайно прочными веревками – удовольствие, прямо скажем, сомнительное! Я слышу, как яростно чертыхаются кэп с Ксенакисом, и, раскручиваясь вокруг собственной оси, от чего головокружение тут же усиливается, вижу, что и остальные члены нашей незадавшейся еще в порту, блин-печенюха, отправления экспедиции болтаются рядышком точно такими же коконами. Пытаюсь пошевелить руками – куда там! Проклятая сетка так плотно притиснула их к телу, что я кончиками пальцев-то едва двигать могу. Как и остальные, включая здоровенного Варга. Что, если это ловчая сеть какого-нибудь мега-паучищи, который сейчас воткнет в меня свое мега-сосало и высосет всю кровушку с лимфой так, что от меня только термак да хрустящая шкурка останутся?! Лучше б я в скафандре попыхтел, не умер бы! Ник, зирков сын, солома что на башке, что в ней! Не мог предупредить, что тут такие тварюги водятся?! Имидж неуязвимых и всемогущих богов явно сыграл с нами дурную шутку.

Впрочем, ни обсудить приключившуюся жопушку печатными словами, ни впасть в панику, ни даже с «Дерзающим» связаться не успеваем. В кронах деревьев, к которым теперь обращены мои гравиботинки, раздается активный шур-шур, и оттуда вниз спрыгивают какие-то довольно крупные существа, размером никак не меньше человека. Меня все еще вращает великая инерция, так что рассмотреть их как следует не получается, вижу только, что на кусты похожи, такие же зелено-голубые и в листочках. Дендрохомо?! Или просто маскхалат? Одно из существ приближается ко мне, тормозит вращение верхней конечностью, приседает на корточки и с разрисованного голубовато-зеленой краской лица на меня воззряется парочка любопытных круглых глаз. Вполне себе гуманоидных, без сюрпризов. Смотрят они удивленно и как-то оценивающе. Потом существо встает, без малейших церемоний стучит по моему шлему и ощупывает меня, должно быть, на предмет мясистости.

– Предупреждаю – я тощий, жилистый и ядовитый. Гару-гару из меня… Эй! Что за наглеж?! – возмущаюсь я, когда меня самым нахальным образом цапают за пах. – Может, хотя бы познакомимся для начала? Я не сторонник квиков* с представителями иных цивилизаций!

Переводчик автоматически повторяет мою гневную тираду, я его спецом так настроил, чтобы сам срабатывал. Все, что могу – извиваться гусеницей, дабы языком тела подкрепить божественное негодование, вызванное таким непочтительным обращением, но охотник к моей персоне уже потерял всяческий интерес. Все столпились вокруг рычащего Варга и дружно ощупывают его, обмениваясь явно восхищенными репликами на наречии, очень уж смахивающим на язык Никова племени. Догадываюсь, в чьи сильные и сексуально озабоченные ручечки мы угодили… Дошлялись без скафандров! Убеди этих полоумных самок теперь, что мы боги с небес! Вот тебе и возбудитель, только не в одной Цилли, а в целом племени!

– Да что за дурацкий день такой, черная дыра дери?! – хрипит откуда-то слева Ксенакис, которому висение вниз головой точно на пользу не идет, в его-то возрасте. – Мало нам опоенной Яромилы было?

Впрочем, и у меня в моем окуляры уже кровушкой налились, и пульс в ушах молотит.

– Постарайтесь расслабиться и получить удовольствие, как нехорошо шутили на Земле в старину, во времена культа агрессивной маскулинности, – философски отзывается Рекичински, тоже догадавшийся, кто нас заграбастал.

От перспектив быть пущенным по кругу изголодавшимися по адамам альфами становится как-то не по себе. Кто их знает, чем эти варварицы стимулируют приток крови в необходимый им орган? А я-то, дурак, еще переживал, что на мою долю девушек в этой галактике не хватит! Тут вон… не отобьешься, сами хватают и тащат. Интересно, а они красивые? С такого ракурса и под этими балахонами из листьев не разберешь… Понятно, что не инфанты Адориана, но по земным меркам хотя бы?

– Так, девушки! Гражданки альфы, то есть! Верните нас немедленно в исходное положение! – требую я. – Или великие боги сильно разгневаются!

Припеленутый к туловищу переводчик снова исправно срабатывает, подняв уровень звука повыше. Гражданки альфы бросают забавляться с осатаневшим от злобы и унижения Варгом, матерящимся на всех известных ему языках Галактического Союза, и еще разок внимательно оглядывают меня, пытаясь понять, откуда доносятся вполне понятные им слова.

– Мы – великие боги и прилетели с неба, – оседлываю я уже объезженного конька. – Немедленно отпустите нас, пока наш верховный бог окончательно не разгневался и не покарал вас! Небесным огнем, тухлым гару-гару и… прыщами на попе от сладкого.

– Чревовещатель! – оживляется одна из дам, бесцеремонно ввинчивая свой перст куда-то в район моего пупка и прижимая туда же ухо, чтобы точнее определить источник звука. – Это мало-мало поднимать его цену. Так-то адам не самый лучший качество. Еще и блаженный.

– Ах-ах-ах, боги! Вы слышать, девочки? Вот брехун! – веселится другая, судя по голосу, довольно молоденькая. – Есть только одна бог – Великая Праматерь! – назидательно сообщает она мне, в свою очередь ткнув меня пальцем в живот. Они каждую фразу этим дурацким жестом сопровождать будут?!

Уточнить этот момент и придумать что-нибудь более убедительное я не успеваю, потому что Вегус усилием своих раскаченных плечищ таки разрывает удерживающую его сеть и грохается на хребет, что твой «Дерзающий» – на космодром, чтобы уже через секунду оказаться на ногах и схватиться за кобуру. Впрочем, возликовать по поводу такого перелома в переговорах я тоже не успеваю – ближайший к Варгу сноп листьев наставляет на кэпа короткую толстую трубку, и оттуда со свистом вылетает еще одна сеть. Ну нифига себе технологии! Походу, это точно паутина или что-то типа того, потому что она облепляет кэпа и начинает сжиматься, закукливая его до полной невозможности шевельнуться. А остальные товарки еще парочку добавляют, так, что Одноглазого едва видно из-под облепивших его волокон.

– Этот – мой, – гордо заявляет первый сноп, для убедительности ударив себя в облиственную грудь кулаком.

– Три дули Великой Праматери тебе в нос, – моментально реагирует ее подруга по оружию. – Ты уже брать себе адама всего три луна назад.

– Я его выгнать или подарить тебе, – великодушно отзывается первая.

– Подари свой доходяга детишкам – играться, а этот – мой! – угрожающе рычит соратница.

– Три дули вам обеим, – тут же встревает еще одна амазонка. – Я первая его застолбить! Старикан и два доходяга делите как хотеть!

Атмосферка явственно накаляется, дамы, набычившись, начинают наступать друг на друга, обмениваясь какими-то непереводимыми проклятьями. Еще одна альфа, неохотно оторвавшись от ощупывания мрачно сопящего пилота, раздает увесистые затрещины, гася междоусобицу в зародыше. Ну конечно, из-за меня бы эти дочери природы не передрались бы. Не тот масштаб, видите ли. Даже обидно.

– Глупо судить о сексуальных возможностях мужчины, исходя из его весовой категории, – бурчу я себе под нос. Из моих бывших ни одна не жаловалась, что я грубиян, скорострел или там эгоист, не способный доставить девушке удовольствие. Зато тут вон целое племя грубиянок и эгоисток, которые, поди, себя еще и писаными красавицами считают.

– Или из возрастной, – поддакивает вдруг Ксенакис, о своем, наболевшем. Рекичински довольно явственно фыркает в облепившую его физиономию паутину.

– Ладно, шуточки закончились, девочки, – добавляю я погромче. – Бо! Прием!

Я не только в постели недурен, я еще и умный – голосовой вызов тоже отладил.

– Не смей! – рявкает вдруг извивающийся на земле Варг. Почему «не смей» и какого рожна кэп этого сам еще не сделал, уточнить снова не успеваю – одна из охотниц перехватывает удерживающую меня в воздухе веревку длинным ножом и я так неловко грохаюсь оземь, что едва не теряю сознание. Чудом шею не свернул! Меня тут же хватают и взваливают на спину какой-то скотине, даже отдаленно не напоминающей Кларочку, по первому свисту хозяек выскочившей из кустов. А потом начинаются такие адовы скачки, которые временами сменяются короткими перелетами, что я только крепко жмурюсь и сжимаю зубы, дабы не вывалить Тасины кулинарные шедевры себе прямо на забрало. Катастрофически не везет мне с туземным транспортом… Карма, наверное.

Из страны вестибулярных пыток в суровую реальность меня возвращает парочка увесистых тычков, которые у местных красоток, должно быть, считаются легким похлопыванием.

– Дорогая, если хочешь, чтобы мы поладили, будь понежнее, – цежу я сквозь зубы, хлопая ресницами в попытке вернуть своим окулярам резкость. – Я ласку люблю.

Крепкие руки амазонки пытаются придать мне вертикальное положение, но тело, затекшее в тесной сетке в позе передавленной пополам сосиски, что-то не желает стоять самостоятельно. Приходится новоявленной моей владелице меня подпереть. Зрение, наконец, фокусируется, и я вижу, что привезли нас на площадь в поселение, состоящее из куда как более приличных деревянных домиков, чем у адамов, обнесенное высоким частоколом. Девочки за своей безопасностью бдят куда строже, хотя их как раз тут никто вроде бы и не крадет… А может, наоборот, забор, чтобы рабы не разбежались?

Пока сгружают и приводят в вертикальное положение остальных, вокруг успевает собраться все население ультрафеминистской коммуны. Девочки, девушки, женщины, старухи – как на подбор: рослые, крепкие, плечистые, загорелые. Даже, кажется, довольно чистые. В отличие от адамов. Которых, кстати, не видно ни единого. На цепях где-то прикованные сидят? Лица у альф разрисованы ритуальными узорами, волосы у кого-то острижены накоротко, у кого-то собраны в разные прически – статус, наверное, демонстрируют. Воин там, охотница, нянька и тому подобное. В руках добротные копья, за плечами что-то, похожее на те трубки, из которой Варга усмирили. М-да… Цилли бы сюда вписалась как родная. А Соколова на их фоне в самом деле смахивает на мелкого адамуса, особенно если не пригладит свои кучеряхи. Интересно, как она там? Попустило уже? Этих вряд ли попустит…