Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)

====== Глава 26. Кадет Соколова. Тернистый путь первопроходцев ======

Пустошь выглядит примерно такой же симпатичной, как взлетное поле после приземления «Дерзающего» с его смертно коптящими дюзами. То есть это просто здоровенное пространство бурой, точно дотла выжженной земли, которая отчего-то не пришлась по вкусу местной растительности, за исключением каких-то хилых саксаулов. Впрочем, один из них тут же развеивает мои заблуждения относительно своей чахлости и очень даже шустро норовит обвиться колючим отростком вокруг ноги. И кто-то еще считает слишком самоуверенной меня? Да у этого кустяры мания величия, черная дыра подери! Даже если он дальний родственник капитанской мухоловки и не прочь вкусить неосторожной плоти, то хоть бы по габаритам себе, что ли, обед подбирал.

В надежде избежать ненужного насилия над дурноватой флорой, нетерпеливо дрыгаю ногой, пытаясь разойтись миром, но колючка и не думает отступать. Мало того – на помощь первой ветке подтягиваются все новые и новые, которых еще минуту назад и в помине не было. Ну что ж, сам напросился. Сейчас получишь у меня стрижку «под ноль»! И я решительно пускаю в ход нож. Это производит эффект разорвавшейся бомбы. В прямом, причем, смысле. Стоит мне лихо отпластнуть под корень любовно обвившую лодыжку ветку, как во все стороны брызжет черный сок, щедро орошая скафандр и землю в радиусе пары метров. И определенно саксаул перед кастрацией успевает свистнуть подмогу – ползучие отростки начинают лезть отовсюду, жадно шаря в поисках жратвы.

– Нюк! – отпрыгнув в сторону, ору я напарнику, возящемуся с буром. – Кусты хищные! И похоже, голодные!

В фантазиях я, может, немножечко и наслаждалась картинами того, как и.о. капитана свергает какой-нибудь ксеноморф с алчными щупалками, но по факту все ж таки не настолько мстительна и кровожадна. Ну, и если обратиться к чисто практическим соображениям, откинув прочь сантименты – коли Нюка схомячат, сажать рыдван, видимо, придется мне. А я еще как-то не готова к этому подвигу: Бас, перед тем как отчалить к берегам благословенного забытья верхом на буравчике, не успел поделиться со мною сакральными тайнами управления антиквариатом. Это шлюп на «Дерзающем» относительно новый, с его управлением проблем особых не возникло. А вот сам рыдван до нашей нежной встречи я только на голографиях видала, на уроках истории астронавтики.

– Держись, кадет, скафандр, поди, не прокусят, – пыхтит и.о. кэпа, вворачивая бур и попутно отбрыкиваясь от повисшей на гравиботинке аборигенной флоры, – мне чутка осталось.

Рори, науськаный Нюком, с азартом кидается грызть нападающих. Ветки и брызги летят из-под его острых зубов во все стороны. Ему отравление, если что, не грозит. А кустиков становится все больше и они, похоже, стягивают вокруг нас голодный хоровод! Отрезаю цапучую ветку еще одному, самому настырному, и паразит тоже окатывает меня черными маслянистыми брызгами. Ядовитая дрянь, поди-ка. Надо бы на анализ ее взять. Кажется, я начинаю догадываться, почему это место не импонирует остальной флоре и фауне… Ну да ладно, погодите, мерзавцы, рыдванчик-то наш, когда сюда ухнется, поджарит вас, точно моя бабушка – хрустящую соломку к субботнему чаепитию!

– Да отвалите уже, – шиплю я, выдергивая ноги из услужливо сворачиваемых темными отростками арканов. – Хуже славийских москитов, туманность вас поглоти!

– Дуй в шлюп! – командует Нюк, с натугой дергая бур, рассчитанный на ручищи Цилли, а не на его, привыкшие по интерактивным панелям стучать да косячки сворачивать. Выходит не очень, но инженерный умишко и тут выручает – Стратитайлер врубает на скафандре антиграв, и геологический прибор вылетает из земли с причмоком, точно пробка из бутылки шампанского. Саксаулы, предчувствуя отмену трапезы, яростно цепляются за ускользающую нямку и даже бур обматывают и жадно тянут к себе, хотя понятия не имею, на что он им сдался? Его-то точно не съешь. Нюк, чертыхаясь, поднимается выше, прихватив и развоевавшегося Рори под мышку, и эвакуируется к шлюпу.

Добегаю, вернее, допрыгиваю до него и я, с головы до ног покрытая липкой мерзотой, которую извергают срезанные стебли, даже стекло шлема забрызгано. Чудное, черная дыра его дери, местечко! Может, выклянчить еще топлива и над другим континентом прошвырнуться – вдруг там найдется что посимпатичнее?

Пока Нюк распихивает по кабине бур и перемазанного питомца, успеваю сунуть изгвазданный саксауловыми метками рукав анализатору на дегустацию. Получив результат, невольно вскидываю брови, а потом начинаю неудержимо ржать. Экая гремучая смесь-то! Ну, ребята, попадитесь вы только одному моему знакомому пилоту, уж он вас оприходует, не успеете свои коряпки к нему протянуть. Подозреваю, у Баса нюх на такие вещи. Кстати, о Басе… не забыть бы отыскать источник забвения, из которого тот цедит огненную водицу. И выжечь к зирковой матушке заросли этих саксаулов. От греха подальше. Хотя… учитывая второй компонент сока, можно пустить их на горючее для каких-нибудь кустарных огнеметов, которые Цилли с Нюком соберут на досуге из завалявшегося в недрах трюмов груза портативных толчков и баллончиков со взбитыми сливками. Куда ж без грозного оружия в чужой галактике?

– Что, и здесь спиртяга? – удивляется Стратитайлер, впихивая пробу почвы в герметичный контейнер. – Кажется, всю систему стоит в честь Баса назвать. Звезда Алый Алконавт. Как тебе? Когда-нибудь, через миллиарды лет, она состарится, покраснеет, и название сделается совсем в яблочко.

– Наречем же эту планету Ксена, – прыскаю я. – Красиво так звучит. Загадочно и чужеродно. Лишь бы при посадке не устроить глобальный пожар – эта дрянь легко воспламеняется. Очень, очень легко, судя по составу. Так что, может, ты и прав насчет этого места, и есть смысл дозаправиться и прошвырнуться над другим материком.

– Ну и нафиг я тогда землю бурил, как центаврийский кротосвин? – огорчается Нюк, смотрит на меня, будто я у него рождественскую конфетку отняла, и немедля вытряхивает контейнер за борт.

– Это ты зря, знание – сила, оно лишним никогда не бывает, – возражаю я, провожая полным сожаления взглядом образец, к которому уже тянутся жадные, хищно извивающиеся, точно луманские гадюки, отростки. Мне вот интересно, из почвы зловредная растительность вытягивает эту субстанцию или все-таки самостоятельно синтезирует. И зачем ей это вообще нужно, в качестве защитного механизма или еще для чего?

– Да черная дыра с ним. Не стану я тут рыдван сажать, мне эта залысина сразу не понравилась. Может, это какой-нибудь посторонний вид, случайно занесенный на Ксену бедолагами вроде нас? – замечает парень. – Прилипло семечко к шасси, потом отлипло и успешно прижилось. Что-то нигде больше таких проплешин не попалось.

– А вдруг это сами одичавшие бедолаги? – тут же выдвигаю встречную теорию я. – Читала, есть раса людей-растений, правда, контакты с ней пока под запретом, но она очень даже разумная и неплохо так развивается… в своем ключе. Вдруг и сюда подобных помидорочеловеков занесло? Обустроились, бухают не просыхая по примеру Баса, а закуска уже стала ученой и обегает пустошь стороной. То-то они нам так обрадовались!

– Растений прям растений? Не флороподобных или с флоропроисхождением? Прям на одном месте торчат, кусты кустами, ягоды какие-нибудь производят, и при этом разумные? – уточняет Нюк.

– Торчат, – подтверждаю я. – Общаются посредством ароматов. Еще и сочинительством балуются, стихи и симфонии из запахов творят.

– Ну, эти вон стихами и симфониями нас баловать что-то не стали… за ноги хватать принялись, как тот соплюк на Ниме, – фыркает он, оттирая черную пакость с морды Рори.

– Может, ты им крышу в парадной зале просверлил?

– Аргумент, – смеется напарник. – Заводи, кадет, поехали.

Запускаю подозрительно зачихавшие двигатели. Ну здрасьте, только этого нам и не хватало! Если застрянем тут, придется неделю куковать с этими кустистыми алкоголиками, дожидаясь, пока Бас проспится! Но нет, вроде, исторгнув все посторонние шумы, движки выдают наконец довольно ровный, чистый звук. Шлюп взмывает в воздух. А вслед за ним – и та летающая махина с другой стороны реки стартует. Пару раз без особого успеха цапнув посудину за бок, она отваливает со злобно-разочарованным криком. Нет, определенно, не лучшее место для стоянки.

– Слушай, Нюк, я вот что подумала, – говорю после непродолжительного молчания. – А нельзя капитана еще на пару деньков в регенераторе придержать, пока Бас не очухается? Может, для его и нашей нервной системы хватит и ора по поводу того, что мы со злосчастной страпелькой в обнимку слегка заблудились без его чуткого руководства? Чего теперь уж доверие подрывать к боевому, так сказать, товарищу, и все, что этому доверию сопутствует…

Нюк поднимает руку, чтобы по привычке запустить пятерню в травенеющие прядями вихры на затылке, скребет перчаткой по шлему, и произносит задумчиво:

– Это уже вроде как насильственное лишение свободы получается. Да еще и капитана корабля. И вообще, с какой стати мне Баса покрывать?! Когда Варг нас с тобой на Ниме выкинул, он и слова против не сказал! Да и никто, кроме Шухера, не сказал. А, ну Тася еще, но та по тебе печалилась. Думаешь, не знает кэп, что старый дружок прибухивает крепко? Ну, поорет, ну, оштрафует. Не убьет, поди.

– Да знает наверняка… просто нам всем, похоже, до-олго вместе сосуществовать, к чему теперь лишняя ругань, – вздыхаю я. – А штрафы… кого они сейчас волнуют. Как, в общем-то, и выговоры в личном деле. Зато перспектива быть выкинутым в шлюз в приступе капитанского гнева утратила статус призрачной, учитывая, что гуманистические законы Союза остались далеко за бортом, – прибавляю с нервным смешком.

– Не каркай, Соколова! Я и так липким потом хтонического ужаса покрываюсь при мысли, что ни одной девчонки больше, кроме Таси да вас с Цилли, не увижу. А симулятор рано или поздно сдохнет. И я сдохну – бородатым грязным отшельником, заливая тоску настойкой из корней вон той дряни, – кажется, на полном серьезе заявляет бортинженер.

– По теории вероятности, на целую галактику должна найтись хоть одна гуманоидная раса, мало-мальски подходящая землянам в физиологическом плане… ну, а что не очень подойдет – один черт после десятка лет отшельничества только задним числом и заметишь, – философски замечаю я. Признаться, половой вопрос в нашей ситуации волнует меня в последнюю очередь. Понавыдумывали люди всякой ерунды, чтобы депрессивные романы да песни повод был сочинять… Я один раз, правда, тоже общей тенденции поддалась, но теперь-то уж ученая. Обойдусь как-нибудь без этих глупостей. Лучше подналягу вон, скажем, на физику и принципиально новый двигатель изобрету. Или гравитоны научусь самостоятельно выделять. А может, что-нибудь полезное открою, чтобы с тоски в этой галактике не загнуться.

– А о Шухере ты подумала? Ему уж точно еще девятерых похожих не отыскать. Разве что хвостов наоткидывать… но это ж сплошной инцест выйдет, и не факт, что все девять удачно в набор соберутся. Не наводи тоску, короче, раз выбрала Алого Алконавта и систему имени него собралась колонизировать. Я и так уже сто раз пожалел, что сортиры эти проклятые задраил. Учухал бы себе «Дерзающий» без нас в эти прекрасные бубеня, а мы б уже и забыли, что космос нас сводил, – Нюк отворачивается, уткнув конопатый воздухозаборник в боковое стекло и, помолчав, добавляет: – Мы отсюда выберемся. Не знаю, как… но выберемся. Варг долечится и что-нибудь придумает.

Его оптимизм и безграничная вера в капитанские возможности, конечно, похвальны, да вот только все, чему меня учили эти четыре года, подсказывает: шансы на возвращение стремятся к отрицательным величинам. Даже со всем многолетним опытом Варга нам не совершить гиперпрыжок в обратном направлении. Потому что и первый-то был нахальным вызовом рыдвана всем законам физики и космической навигации. До конечной точки перехода мы так и не дошли, загадочным образом свернув невесть куда. И даже если повторить все в обратном порядке, не факт, что корабль не унесет еще в какие дебри. Впрочем, это все лишь теоретические выкладки, а на практике-то у нас нет такого запаса гравитонов, чтобы наугад в свое удовольствие сигать по галактикам. Но я оставляю свой махровый реализм при себе и ограничиваюсь лишь тем, что хмыкаю:

– Если бы да кабы – в туманности росли б ядерные грибы…

Дозаправляемся, не залетая на борт, и снова спускаемся к Ксене. Цилли на пару с Бо периодически выходят на связь, «радуя» докладами о неумолимо снижающемся уровне кислорода. «Дерзающий» раскинул все солнечные батареи, какие только есть в его древнем арсенале, так что хотя бы без энергии корабль не останется.

– Слушай, а что с оранжереей? Она ж должна по идее быть на борту и дублировать генераторы, – спрашиваю я у бортинженера.

– Мошка какая-то все стрескала, еще до меня, – пожимает тот плечами. – Док рвался на грядки, да Варг запретил, по уставу не положено медику в земле вошкаться, чтоб заразы потом в медблок какой не натащить, в почве же бактерии. Одна мухоловка кэпова и выжила, сама ту мошку жрала и облизывалась.

– Ну вот… а ведь Шухер всю жизнь мечтал стать техником-удобрителем на сакамаровых плантациях, – вздыхаю я. – Может, как раз в оранжерее он бы и принес хоть какую-то пользу. На ниве медицины-то подвигов от слабонервного и щупаложопого бедняги ждать не приходится.

– У него есть все шансы, – хмыкает Нюк. – Посмотри на нас с тобой. Ты рассчитала прыжок, а я пилотировал корабль. Чем Шухер хуже?

Направляю шлюп к континенту номер два. Он встречает нас проливным дождем, шквалистым ветром и прочими погодными выкрутасами. Пока веду катер на бреющем полете над побережьем, успеваю израсходовать весь богатый ругательный арсенал, почерпнутый за последние дни от Баса. Надо будет каждое слово записывать, когда капитан очнется и ознакомится с новостным дайджестом. Подозреваю, что из сказанного, вернее, прооранного им я сформирую королевскую сокровищницу вселенского мата. А вот Нюк помалкивает, обняв Рори – должно быть, снова укачало.

Наконец грозовой фронт остается позади, и можно спуститься пониже и уже присмотреть местечко для посадки. Джунгли покрывают этот континент не так обильно, а потом и вовсе уступают место обширной равнине с растущими тут и там кучками деревьев, среди которых извивается река и шныряет какая-то живность.

– Пойдет, – скупо решает и.о. капитана, указав на относительно ровную поляну недалеко от берега. Выпускаем зонды. Радиация в пределах нормы, известных смертоносных спор и бактерий в воздухе не присутствует, ну, а с неизвестными мы и знакомиться не планируем, скафандры нам в помощь.

– Сядем? – спрашиваю я. – Вдруг и здесь спиртоносцы водятся.

– Да, давай проверим. Баса к спиртоносцам допускать никак нельзя. Высосет всю колонию… Интересно, кстати, чем они еду подманивают? Ни цветов тебе, ни плодов.

– Может, по весне цветут? Пожрут раз в годик как следует, а потом на диете звереют. Или никак не приманивают – охотятся из засады, попутно из почвы все высасывая, пока зверье не сообразит, что к чему, и не начнет за тридевять земель их обходить. А потом какие-нибудь споры вычихивают и следующий шматок земли захватывают, – живо развиваю очередную теорию. Благо, я тут единственный на всю галактику, а стало быть, и лучший ксенолог, пусть даже малость недоученный. Но все-таки лучше бы начальник академии навязал мне тогда специализацию попрактичнее… С медициной вон у нас на борту полный швах, например, и мне совсем даже не помешали бы навыки в этой области. Конечно, знай шеф, что однажды курсанта Соколову занесет в далекую неизведанную галактику на раздолбанном рыдване с собранным с миру по нитке экипажем, он бы уж делал выбор потщательнее, ага.

Сажаю шлюп туда, где колосится поменьше всякой обманчиво безобидной растительности. Кто знает, чего от нее ждать? И так весь скафандр Басов уляпан. Раз на пять цикл дезинфекции придется потом запускать, а то вдруг чуткий пилотский нос подскажет слабовольному владельцу новый способ свалить от удручающей действительности? Пока Нюк снова усердно дырявит землю, вручив мне и Варгов бластер, обхожу вокруг полянки, зорко и подозрительно присматриваясь к покачивающейся на ветру флоре. Стоит весьма миленькому голубенькому цветочку склониться в мою сторону, как я благоразумно отступаю на шаг назад. Плавали – знаем. Сперва как бы невзначай нагнулся, а там уже, глядишь, весь скафандр оплел и каким-нибудь горючим нектаром изгадил!

На небо я тоже поглядывать не забываю: хоть над этим континентом старых пернато-зубастых знакомцев мы еще не видели, это вовсе не значит, что их тут нет. А может, кто и похлеще здесь в вышине рассекает, просто пока почивает перед охотой или, скажем, доедает предыдущую добычу… До сих пор я только пару раз бывала на совершенно неисследованных планетах. И само собой разумеется, никто меня в первых рядах на разведку не выпускал. Сидела большей частью в рубке, с группами связь держала – что еще могут поручить стажеру? А уж потом, когда ближайшая местность была вдоль и поперек изучена и по возможности зачищена и обезврежена, начинал брезжить шанс из-за спин вооруженных до зубов бывалых коллег краешком глаза глянуть-таки вживую на новый мир.

А теперь я сама в составе первой, можно сказать, официальной экспедиции! И даже имя вон планете дала, пращур бы мной гордился. Это ж он нашу Славию в свое время окрестил в честь объекта своей тогдашней пылкой любви, хотя, насколько мне известно, экипаж очень протестовал и отстаивал идею увековечить таким манером название корабля. Но рукожоп Зарницкий был шустрее: пока все интеллигентно спорили и демократично ставили вопрос на голосование, он вышел якобы в туалет, пробрался в рубку и внес-таки планету в галактический каталог как Славию. Не то быть бы нам всем не славийцами, а зубрийцами… судно-то звалось «Неустрашимый зубр», то еще имечко. Хоть этот шаг и не принес предку ответной страсти некой Мирославы, но попытка была хорошая, что и говорить.

В общем, я уверенной поступью шлепаю по стопам дедули. Лишь бы Бас, в отличие от пращуровой обожэ, не вздумал проникнуться и расчувствоваться. А то вдруг и его, упаси космос, озарит идея новую расу плодить – с кучерявыми ушками там или еще какими доминантными признаками. Вся надежда на то, что буравчик вместе с сознанием вышиб из пилота и всякие неуместные игривые мысли. Ну, а пока я могу в свое удовольствие открывать пятую планету и щедрой рукой раздавать названия местной флоре и фауне. Мне никогда не нравилась привычка колонистов превращать чудных многоногих тварей в лошадок, овечек и коров. Эх, еще б оружием нам всем разжиться, потому как очнется кэп – и фиг мы еще его бластер хоть в руках подержим. А он не только лазерными лучами пуляет, еще и заморозкой – отличная, в общем, штука. Оружие, невзирая на все достижения гуманизма, по-прежнему здорово помогает устранять спонтанно возникающие коммуникативные проблемы с враждебно настроенными видами.

Густые лиловые заросли по краю поляны начинают бурно шевелиться, и я предусмотрительно отступаю к шлюпу, держа кусты на прицеле. Надо бы вспомнить детство да хоть дротиков на будущее наделать – метательное оружие, конечно, не бластер, но все равно штука полезная, когда хочешь сохранить между собой и противником некоторую дистанцию и не допустить постороннюю фауну в личное пространство. К тому же, заряд у пистолета не бесконечен, и на каждого всколыхнувшего листву грызуна расходовать его неразумно. Однако неприятель отнюдь не спешит выскочить и отведать иноземной плоти, а продолжает шебуршиться в кустах. Причем, уже в нескольких местах разом. И вот среди мохнатых стеблей мелькает что-то вроде такого же мохнатого хвоста, окрашенного в тон растительности.

Насколько могу судить, зверьки невелики. Но размер и убойная способность абсолютно между собой не связаны, поэтому расслабляться и умиляться туземным белкам я не собираюсь. Ну вот, черная дыра подери, и я взялась иные формы жизни отождествлять с земной фауной и приклеивать знакомые названия! Однако когда одно из существ высовывает любопытную усатую мордочку, вижу, что оно реально напоминает белку. Весьма отдаленно, но что-то определенно есть, располагающее так сходу его и обозвать. Ладно… нехай будет тогда хоть ксенобелка, чтоб какой-никакой туземный колорит сохранить!

– Товарищ и.о. капитана инженер Стратитайлер! – скорчив самую что ни на есть торжественно-серьезную мину, приличествующую первопроходцу, рапортую я. – За периметром потенциальной посадочной площадки обнаружена местная фауна в неизвестном количестве особей. Статус представляемой опасности пока не уточнен, присвоено название – ксенобелка! Разрешите внести предложение завершить предварительную разведку местности на этой пока еще оптимистичной ноте!

– Разрешаю, и.о. штурмана кадет Соколова, – надрывно вздыхает Нюк, вытряхивая очередной шмат почвы в контейнер. Для него это значит только одно – посадка неизбежна:

– Повалили на рыдван… Там дела все хуже и хуже.

Махнув на прощание свежеокрещенной ксенобелке, снова высунувшей из зарослей шкодливую сиреневую морденку, запрыгиваю на свое место. Эх, будь управление кораблем таким же незамысловатым, как вождение шлюпа, уж я бы посадила рыдванчик четко, точно по нотам… Но, увы, раритет кораблестроения вовсе не так прост, и мои лихаческие таланты к нему неприменимы.

====== Глава 27. Нюк. Мечты сбываются. С лихвой ======

Пока мы с Соколовой покоряли новый мир, содержание кислорода в воздухе упало на одиннадцать процентов, а чертов принтер напечатал лишь половину одной детали. Не успеваю из дезинфекционки вывалиться в клубах газа, как подскакивает Тася и принимается тыкать доковым Оменом мне в сферу, сетуя на то, что у малютки совсем пропал аппетит.

– Немудрено… – бурчу я, кивая на изрядно раздутый живот крошки. – Он просто налопался до отвала. Сунь его к родителю в капсулу, нам надо экономить продукты.

– Кстати, а ведь Бас у нас за пять суток в отрубе от обезвоживания в мумию превратится, – чешет в кучерявом затылке уже стянувшая шлем Соколова. – Надо бы принять меры.

– Вкати клизму питательную, – советую я, сваливая контейнер с пробой в стационарный анализатор.

– Вроде в таких случаях капельницу ставят, – сомневается Ярка, явно не готовая настолько лихо перескочить на новый этап экстремальной близости в их с Алым Алконавтом нежных отношениях.

– Тоже можно.

Цилли уже облачилась в скафандр, переведя его на режим обогащения так называемой забортной смеси, и сохраняет просто титаническое какое-то спокойствие, отчего и мне не так мандражно на душе. Показываю ей съемки выбранного места, и она одобрительно кивает:

– Годится.

– Сами рискнем или дождемся, пока начальство воскреснет? – спрашиваю я ее, как человека все же несказанно более опытного.

– Варгу еще сутки в камере куковать, в каких он потом кондициях будет – бабка черной дыры знает, – задумчиво произносит бортмех. – А уж пьянчужке этому еще суток трое отсыхать. Можем, конечно, и подождать. Градус твоей рукожопости, Стратитайлер, как-то подозрительно резво на убыль пошел, и все же…

Последнюю фразу мисс Ибрагимбек таким многозначительно-суровым взглядом темных глаз сопровождает, что я начинаю чувствовать себя не и.о. капитана, а нашкодившим сопляком. То есть, как обычно себя чувствую.

– Может, у Баса на уровне рефлексов что-нибудь проснется, если его в рубку припереть? – вдруг воодушевляется неугомонная Соколова. – Он же на слово «рыдван» среагировал тогда! Вдруг подсказку по ходу посадки бесценную выдаст? Я бы, конечно, могла попробовать влить в него коктейль один, которым у нас сильно захмелевших фермеров в чувство приводят, но боюсь непредсказуемых последствий. Бас вон и диетических, считай, пирожков не перенес, а та штука на их фоне – что взрыв сверхновой рядом с закипевшим чайником…

Нет, дева сия просто-таки неиссякаемый генератор прибабахнутых идей, в отличие от кислородных, работающий бесперебойно! Можно сказать, на износ!

– Да пусть тогда уж хвост Шухеров и сажает, – хмыкает Цилли.

– Я предпочел бы закончить свою и ваши жизни, не имея под боком всхрапывающего мужского тела, источающего буравчиковы миазмы. Если не получилось умереть с адорианской принцессой в постели, это еще не повод соглашаться на старого пьянчужку-пилота, – пресекаю я на корню очередную Яркину инициативу. Святая гравитация, у меня и так руки уже трясутся, а если еще и Бас под них храпанет? Точно раздолблю «Дерзающий» на сто лохматых кусков, и шлюпа потом не сваришь из остатков!

– Отлично, значит, ждем, – возвращаюсь я к высказанной Цецилией здравой мысли. – За один день всех фильтров не растратим, да и в воздухе еще есть кислород.

Лишь бы за эти сутки по всем известному закону подлости, единолично и безраздельно правящему рыдваном, ничего больше от него не отвалилось…

– Если ставим вопрос на голосование, то я – за посадку, – встревает Соколова. – Одна черная дыра ведает, что нас ждет в этой галактике, а за запасными фильтрами, если припрет, сгонять будет уже некуда.

– Никакой демократии – я тиран, деспот и самодур, – напоминаю я. – Ждем. Ну или вот вам еще вариант – грузимся в шлюп, перевозим всех на Ксену, строим шалаш и резвимся у речки, пока Варг лечится. А Бо уж на орбите посудину удержит и без нас.

– Крысы бегут с корабля, и только капитан остается на мостике, прям как в старые времена, – с совершенно несвойственной ей романтичностью замечает вдруг Цилли.

– Я это так, в порядке заразного соколовского бреда, – спешно буркаю я. Расположиться на совершенно неизученной планете в шалаше, из транспорта располагая только шлюпом, так себе идея. Наш-то шлюп может влегкую накрыться медным тазиком, а Варг – внезапно скончаться, вот тогда все в удобрителей и мелиораторов переквалифицируемся.

– Что ж, я умываю руки. Пойду пожертвую фильтр на поддержание растительного существования пилотского организма и попрактикуюсь ставить капельницы, пока нечем заняться на штурманской ниве, – заявляет Ярка, выбравшись из скафандра. После шлема ее буйные кудри торчат во все стороны, и она без особого успеха пытается пришлепнуть их ладонью.

– Разрешите приступить к выполнению новых обязанностей… сэр? – не без легкой ехидцы в голосе прибавляет она, наконец махнув рукой на непокорную шевелюру, и та тут же снова встает дыбом. На овец ее маманя всю беременность любовалась, что ли? Ничего, померший генератор успел тропиков нагнать, усмирит скоро ее прическу. Попросила бы вон Тасю, что ли, та б ей косичек наплела.

– Разрешаю. А я пошел думать, чего с Шухеровым бортовым компом теперь делать…

– О, первый двигун пока гляну, не нравится мне, как он похрипывать начал, – спохватывается Цилли. – Рекичински там, кстати, тебя требовал как и.о. капитана. Свободы жаждет, пользу причинять и все такое.

– Он уже напричинялся, пусть релаксирует теперь, – огрызаюсь я, выбираясь из скафандра. Воздух реально спертый… надо за фильтром сгонять. И приободряющей мармеладкой для себя и Соколовой. Заслужила. Шлюп отлично вела.

Но помедитировать над нашим ксеноморфом с мармеладным за щекою мне не судьба. А судьба – расквацать-таки рыдван о каменную шерстистую грудь Басовой тезки. Не успеваю усесться за прогу, призванную аккуратно вычистить из Шухерова мозга не нужные нам медицинские знания, как Ярка просит подойти в медблок.

– Нюк… То есть, товарищ и.о. капитана, у нас тут очередная проблемка нарисовалась. Требуется ваше присутствие.

– Господь мой Кхара, ну что там еще… – надрывно вздыхаю я и влачусь, куда зовут. Бас впал в кому? Камера у нас только одна, придется их валетом с кэпом укладывать, если что. Чет утомился я уже от капитанских обязанностей, верните мне Варга и мое беззаботное раззвездяйство.

– Соколова, если ты заметила у своего обожателя эрекцию – это нормально для мужской физиологии… хоть и неожиданно в таком возрасте, – бурчу я, вваливаясь в медблок. – Держи мармеладку.

Ярка испепеляет меня негодующим взглядом, однако ксеноморфа машинально берет, чтобы тут же тыкнуть его желейным щупальцем в сторону регенератора:

– Завтрашнее торжественное воскрешение капитана отменяется. То ли преждевременное прерывание восстановительного цикла повлияло и слишком резвые попытки Варга немедля вернуть себе бразды правления, то ли еще что, но вот, сам посмотри… Автоматически запущена дополнительная программа. Когда она завершится, тут уже прочно воцарится атмосфера из двуокиси углерода. Если раньше не навернутся и генераторы, обеспечивающие воздушной смесью саму камеру…

На последней фразе пилот вдруг неожиданно так громко всхрапывает, что багряный хохолок на модняво выстриженной макушке расправляется, точно парус на ветру. Соколова одаривает возмущенным взором и пламенеющий затылок Басилевса, но недостойный потомок эллинов продолжает безмятежно выводить свои трубные рулады, по-прежнему чуждый всем земным и космическим заботам и равнодушный даже к судьбе ненаглядного рыдвана. Гад.

– Мне надо потренироваться, – выдавливаю я, убедившись, что Соколова не преувеличивает масштаб проблемы. Чертовы старперы со своими болячками и привычками! Вот какой зирок гирганейский медосмотр Вегусу подмахнул, не глядя, когда у него трабблы с сердцем? Это выходит удачно он черепом треснулся, так хоть заштопает его камера вовремя! Хотя, может, он их прямо в этом полете и нажил… немудрено с таким кораблем и экипажем. Я, по-моему, уже седеть начал.

Прижимая к себе учебник навигации, с которым она теперь практически не расстается, Соколова скорбно таращится то на подключенного ею таки к капельнице храпящего Ксенакиса, то на заточенного в регенераторе Варга.

– Столь насыщенной разноплановой практикой стажировки у меня точно еще не бывало, – наконец заключает Ярка и, бесцеремонно подвинув пилотское тулово, садится на кушетку, чтобы снова озабоченно уткнуться в свой штурманский талмуд. Надеюсь, открыт он не на главе «Основы расчета курса при посадке в атмосфере»… ну или хотя бы открыт там не первый раз за четыре года учебы. Иначе экспромт нашего талантливого рукожопого тандема повысит шансы рыдвана разметать все свои ржавые детальки по континенту до надежных ста процентов.

– Айда вместе потренируемся, – машу я ей. – Отработаем пару внештатных…

Не выпуская учебника из рук, Соколова топает следом. Губы ее беззвучно шевелятся, повторяя, должно быть, какие-то сакральные навигационные премудрости… или же покрывая Алого Алконавта, оставившего наше корыто на мою милость, отборными галактическими ругательствами.

– Так, а импланты-то у тебя есть? – озабоченно заглядываю Ярке в ухо. Что-то не вижу там никаких приблуд, но уже хорошо, что не шерстистое.