Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)

– Нет у меня никаких таких имплантов, я гомо сапиенс классической базовой комплектации! Ну почти, – уворачиваясь, огрызается та. – А все электронные прибамбасы Торквемада в список запрещенки внес, чтобы мне, упаси космос, на станции слишком весело не сделалось. Меня ж при отбытии шмонали с пристрастием, точно закоренелого контрабандиста…

– Вот черт, и как я тебе симулятор-то подрублю? Ох уж эти дети природы! А как ты с всплесками гормонов справляешься? Тоже по старинке? – пятерня автоматом отправляется на затылок, стимулировать мозговую активность.

– Гормоны плещутся только у тех, кому голову занять нечем, – сквозь зубы цедит Соколова, явно недовольная неожиданным переходом разговора в новую плоскость.

– Ой-ей, просто кто-то бабушенция в омоложенной оболочке, сложный биоробот, то-то Бас к тебе сразу потянулся, подругу юности учуял, – парирую я. Интересно, старую модель я выкинул или она где-то в недрах Рори болтается?

– Да чего ты к нему прикопался? – сердится Ярка. – Ни к кому он не потянулся, кроме буравчика! Чем сокрушаться над моей или Басовой личной жизнью, лучше подумайте, товарищ и.о. капитана, как корабль сажать будем!

– А я о чем думаю, по-твоему? Или резво прыгнем за штурвал без тренировки и ухайдакаем корыто? – бурчу я, топая в свою каюту. Хвала квантовой гравитации и моей забывчивости! Вот они, родимые, в кармашке под всякой прочей мелочевкой болтаются. Ну, и мармеладку заодно прихвачу… нервишки успокаивает.

– Держи, – протягиваю крохотные передатчики девчонке. Сейчас все настрою…

На пару шлепаемся в кресла в кают-компании, выбираю в настройках симулятор рыдвана и вывожу задачу нам в передатчики. Перед глазами вспыхивает приборная панель «Дерзающего», пальцы обхватывают штурвал – еще нормальный, без вульгарных стразов, и я загоняю в виртуального Бо все данные, что мы собрали на Ксене. Негусто, конечно, ибо съемка старыми приборами далека от совершенства, это тебе не современная топография. Ну, что имеем…

– Ну, поехали, как сказал великий Гагарин, – хмыкаю я. Хоть бы не тошнило. Вот Гагарина стопудово не тошнило, иначе никто б его первым в космос и не запулил.

– Даю курс, – деловито отзывается Соколова, уткнувшись в собственный виртуальный экран. Она уже вся в своих цифрах и расчетах. Судя по уверенности, с которой девчонка жмет на клавиши, эту тему будущий штурман таки проходил. Хоть одна хорошая новость за этот день.

В первый раз я рыдван роняю. Прям на брюхо. Со всеми роскошными последствиями в виде взрыва баков и гибели половины экипажа.

– Еще раз, – настырно требует виртуально покойный штурман, отшатываясь от полыхнувшего в рубке голографического пламени, и я запускаю программу снова дрожащими от чересчур натуралистических подробностей руками.

– Уф, – выдыхает Соколова после третьего виртуального приземления, осложненного, как водится, всевозможными мелкими трабблами. – Надо будет всех, кто не при деле, в капсулы перед реальной посадкой затолкать. На всякий случай. Ну, а в целом – мои поздравления. Мы всего-то разок виртуально размазались по ближайшему виртуальному холму, в запасе – еще жизней восемь. Так что – живем, капитан Стратитайлер!

– Так в меня даже, кажется, нянюшка не верила, – бормочу я себе под нос, выбираясь из кресла. Цилли давно пришла в кают-компанию и наблюдала за нашими маневрами, изредка давая дельные советы по части тяги.

– Что удобно – даже завещания писать не надо, некому его передать в Милки Вэй, – философски замечает она. – Ну, Стратитайлер, если после приземления я все еще буду в полном комплекте – в жизни тебя больше рукожопом не назову.

– Спасибо, очень лестно… ты в капсулу или…?

– Или. Не хочу отлететь во сне, как какая-нибудь старушенция, – отрезает она и отправляется паковать туда арестанта и горького пьяницу. На все про все и пятнадцати минут не уходит, так что просохнуть взмокшая спина к настоящей посадке не успевает. У меня в термаке хоть лягушек разводи.

– Не волнуйтесь, сэр, я сделаю все от меня зависящее, чтобы облегчить вам посадку корабля, – подхалимничает Бо. Святая гравитация, ИИ и тот перетрусил, кажется!

Соколова лихорадочно просматривает свой учебник, затем берется за невесть откуда выкопанное древнее руководство по управлению «Дерзающим».

– Выравнивание слишком рано не начинай, – все-таки волнуется она, несколько выпадая из роли преданного болельщика, излучающего флюиды зашкаливающего оптимизма. – Потом корабль с увеличенной вертикальной скоростью к земле идет… И штурвал при снижении двигай плавнее, чтобы и в реале брюхом не хлопнуться!

Цилли шлепается в свое кресло, в котором обычно и не бывает, предпочитая ему ремонтную мастерскую в двигательном отсеке, и говорит:

– Ну, че сидим? Валяй, бортинженер, выбора все равно не осталось.

Мы тоже влезаем в скафандры – все-таки они противометеоритные и могут немножечко повысить наши шансы на выживание… если моя природная рукожопость победит. Соколова, поколебавшись секунду, отправляется на свое усыпанное незабудками с легкой Тасиной руки место, так что кресло Варга остается зиять пугающей пустотой.

– Давай курс, кадет, – произношу я, берясь за сутенерский штурвал и передавая Ярке координаты. – С поправкой на плотность местной атмосферы и гравитацию.

– Штурман, – ехидно поправляет та. – Кадетам самостоятельно сажать корабли не доверяют, так что берите выше, товарищ капитан.

– Капитан… если б еще и пилот, – бурчу я, запуская приборы. – Команда мечты из кошмарных Варговых снов.

Соколова, сосредоточенно уставившись в экран перед собой, быстро вводит данные.

– Ну, звездный ветер нам в закрылки, – произношу я, разгоняя и укладывая судно на курс. А первый и впрямь похрипывает… надо бы перебрать его, пока стоять будем.

– Гагарин в помощь, – отзывается Крошка.

Градус вхождения в атмосферу… вроде все ровненько, вошли как по маслицу, хоть и тряхнуло ощутимо. Но, кажется, не отвалилось ничего. Только и успеваю взгляд с экрана на приборы да обзорное переводить. Бо монотонно сообщает показатели: скорость, высоту, силу тяги, плотность атмосферы в зоне посадки. Идем на бреющем ко второму континенту. Подмучивает, конечно, но больше от страха. На подлете начинаю снижение. Земля приближается как-то слишком уж быстро, пальцы стискивают штурвал до судорог и онемения в суставах.

– Дюзы, – нервно шипит Соколова, не отрываясь от своего дисплея. – Дюзами гаси скорость…

– Тягу сбрасывай, захлебнутся движки! – ворчит Цилли. – Атмосфера-то плотнее земной.

– Помню, – огрызаюсь я, начиная торможение. Пусть «Дерзающий» не слишком изящен – обычный толстячок-транспортник, зато тяжелый и устойчивый, воздействия атмосферы я почти не чувствую, штурвала из рук воздушными завихрениями не рвет. Может, Бас и не зря его нахваливает… Прикусив кончик языка, веду судно по прочерченной Соколовой кривой, принимая во внимание поправки Бо, неизменно возникающие по ходу дела. Вот синева под брюхом корабля заканчивается, и появляется второй континент.

– Вношу поправку на ветер, – докладывает Ярка. – Грозовой фронт по левому борту.

– Понял вас, – отпустив язык, отвечаю я, уводя судно в сторону и гася скорость перед посадкой. Космодрома с диспетчером и посадочным лучом в моем распоряжении нет, так что на первом заходе тупо промахиваюсь – приходится заруливать на второй.

– Не торопись, мы ж не падаем, – подбадривает Соколова. Шумно выдохнув, снова завожу рыдван на посадку на полянку с сиреневыми ксенобелками или как там их Ярка окрестила. Оттормаживаюсь окончательно, плавно опускаю нос судна… и вдруг чувствую, как его начинает вести на правый борт.

– Крен на правый борт двадцать три градуса, – сообщает Бо. И какого фига, если я все делаю правильно и держу прямо?! Дергаю штурвал влево, тушу корабля подкидывает, меня аж морозом обдает. «Дерзающий», кое-как стабилизировавшись, снова проносится над намеченным местом посадки, шаркая брюхом по верхушкам редких здесь деревьев.

– Создавай крен против ветра для устранения сноса, – беспокойно вертится в своем кресле Соколова. Судя по выражению лица, ей так и охота самой завладеть штурвалом и провернуть какой-нибудь фокус вроде тех, что она со шлюпом вытворяла. – Корректируем посадочный угол!

Терпеливо повторяю всю процедуру, придерживая судно против крена, оттормаживаюсь и, чувствуя, как сердце в желудок падает, гуцаю рыдван на поляну. В момент соприкосновения с землей у нас всех аж зубы лязгают, тушки вверх подкидывает, невзирая на ремни, а чертовы кислородные маски приветственно вываливаются – впрочем, как всегда. Простонав всем, чем только можно, несчастная посудина наконец замирает на практически намеченном нами месте, а Бо радостно сообщает о благополучной посадке.

– Матушка-вселенная, я это сделал! – все еще не веря, выдавливаю я. – Озвезденеть!

– Вот это – от души, Стратитайлер, уж поверь, – произносит Цилли, пару-тройку раз хлопнув бронированными перчатками. Ярка отстегивает шлем скафандра и утирает взмокший от напряжения лоб с прилипшими к нему колечками влажных волос.

– С первой посадкой, – широко улыбается она мне. – Давай, сфотаю на память. Ну как, понравилось? Правда ж, это круто? Как Бас вернется из буравчиковых странствий, заставлю натаскивать и меня на ручном управлении раритетом. Пусть это будет его штрафными работами… Черная дыра дери, я просто обязана перенять его таланты, пока он ненароком не спился!

– Нет. И вообще, я все фрустрации стравил, гештальты позакрывал и кораблей наводился, – отрезаю я, отдаю приказ Бо начать забор и очистку забортного воздуха и кометой вылетаю из рубки. Успеть бы до унитаза… как же меня тошнит!

====== Глава 28. Кадет Соколова. Жажда деятельности ======

Немножечко погордившись собой в одиночестве и тишине опустевшей рубки, выкручиваюсь из великоватого мне пилотского скафандра и отправляюсь вершить новую миссию. А для этого нужно выловить неожиданно резво усвиставшего невесть куда и.о. капитана. В конце концов, я обнаруживаю лишь еще одно беспробудно дрыхнущее тело и останавливаюсь в раздумьях. Конечно, выспавшийся и сытый гомо сапиенс на порядок сговорчивее и милее… Но меня одолевает жажда деятельности, а последовать примеру Нюка пока определенно не тянет.

Может, рискнуть попричинять пользу на ниве непрекращающегося ремонта рыдвана? Механик из меня, как из Баса – балерина, но по мелочи помочь, наверно, смогу. Поэтому, оставив новоиспеченного пилота блуждать по царству Морфея (может, там и с предшественником своим, завлеченным в сей край злонамеренным Бахусом, повстречается), иду разыскивать Цилли. Однако, вопреки ожиданиям, застаю бортмеха не над руинами разобранных по винтикам генераторов или движков, а за подготовкой контейнеров для сбора образцов. А вот это, пожалуй, поинтересней ковыряний в начинке нашего ржавого раритета будет!

– Товарищ бортмеханик, разрешите принять участие в разведке прилегающей местности! – осторожно и официально начинаю я, поскольку не вполне уверена, в каком ключе эффективнее и безопаснее вести переговоры. До сих пор напрямую общаться с Цилли мне почти не приходилось, если не считать момента знакомства, когда та ухватила меня за шкирку, точно напрудившего лужу котенка. Кстати, кошки и собаки – практически единственное земное зверье, прижившееся на Славии, так что хотя бы они вызывают у меня адекватные ассоциации, а не образы многоногих лохматых каракатиц с печальными глазами. Я бы на их месте тоже печалилась, сделавшись с какого-то перепугу до конца дней своих и.о. овец, ага.

На мгновение подняв на меня взгляд, Цилли интересуется:

– А новорожденный пилот где?

– В полном отрубе, – бодро докладываю я. – Аккумуляторы перезаряжает.

– Перенервничал пацан. Собирайся, – возвращаясь к своему занятию, разрешает бортмех. – Нужно корпус снаружи осмотреть, взять пробы воды из реки. И чтоб без идиотской самодеятельности. Уяснила?

Подтверждаю, что уяснила. Не маленькая все же, соображаю, во что мы вляпались. Таки чужая галактика, а не какой-нибудь Нюков симулятор с адорианскими монаршими особами, которые только и ждут залетных астронавтов, чтобы одарить тех любовью и всевластием. Шутки и розыгрыши были хороши в безопасных стенах Академии, но не в незнакомом мирке. Впрочем, теперь, задним числом, я вовсе уже не уверена, что некоторые из них заслуживали звания «хороших». Особенно последняя, с Литманеном. Тогда, правда, мне казалось, что это реально забавно и вполне даже справедливо по отношению к Торквемаде со всей его невыносимой правильностью и занудством… но, кажется, палку я все-таки перегнула. У борьбы за правду тоже должны быть какие-то пределы. Впрочем, попросить прощения в ближайшее время все равно не получится, а если мы вернемся лет этак через пятьдесят, все само как-нибудь уже забудется, так что эта проблема сейчас наименее актуальна.

Без энтузиазма оглядываю прихватизированный Басов скафандр. По-моему, я в нем так же стремительна и элегантна, как плавающий в обмороке док. Будь он мне по размеру, дело обстояло бы куда как лучше, однако разницу в росте и весе никуда не денешь – даже функция подгонки тут чуда не сотворит, сжать скафандр до моих габаритов нереально. Может, обойтись термаком и шлемом? На всякий случай спрашиваю у Цилли разрешения заменить громоздкое облачение на свой родной костюм, чтобы сохранить мобильность и скорость, которые при разведке лишними уж точно не будут.

– Если удобней – топай в термаке. Только со сферой.

Облачаюсь я быстро. Плазменный нож Нюка остался у меня, так что прихватываю и его, мысленно напомнив себе заняться-таки кустарным производством метательного оружия.

Нагрузившись контейнерами и анализаторами, мы выходим наружу. Желтовато-белое светило уже утратило свою пронзительную яркость и перекатилось ближе к условному востоку – вращение у планеты, по сравнению со всей остальной системой, обратное, так что тут все шиворот-навыворот. Тучи растащило ветром, небо расчистилось и налилось яркой лазурью, а вот полянка побурела и утратила сочные краски: «Дерзающий», как водится, опалил и изгадил копотью при посадке все, до чего дотянулся. Надеюсь, ксенобелки не поджарились. Было бы жаль, занятные зверюги-то. Может, даже поддающиеся приручению: базовое любопытство – хороший задел для установления какого-никакого контакта.

На сей раз никто в кустах не шебуршится, да и неудивительно – Нюк гукнул наше доблестное корыто оземь с таким ревом и грохотом, что вся окрестная фауна, поди, с жестокой контузией полегла. В небе тоже пусто, хотя вдали, за рекой, можно различить кружащие темные точки: должно быть, стая каких-то летающих тварей резвится. Вокруг корабля вся растительность выжжена подчистую, что не сгорело в пламени дюз – то свернулось от жара в похрустывающие под подошвами ботинок сушеные трубочки и покрылось слоем черной копоти. А вот заросли по краю поляны уцелели и, кажется, укоризненно покачивают ветвями в такт каждому нашему шагу.

Цилли врубает антиграв и воспаряет вверх, оценивать урон, нанесенный многострадальному корпусу рыдвана очередными испытаниями. Я остаюсь внизу наблюдать за местностью. У бортмеха имеется личное оружие, и, по ее словам, у пилота бластер тоже есть, однако последний покоится в персональном сейфе Баса, код к которому известен лишь ему самому и Варгу. То есть с тем же успехом пистолет мог остаться в покинутой нами галактике, и пока старшее поколение не очнется – сейф не вскрыть. А когда оно очнется, никто уже, само собой, бластер в мои шкодливые рученьки не доверит. Впрочем, пока что поводов для его применения, к счастью, нет. Никто не атакует и не порывается нас схомячить.

– Заплата отошла, – ворчит Цилли, спускаясь на землю. – Приваривать надо. Пошли глянем, что там с водой. Может, и из растючки чего на анализ возьмем. Запасы продуктов-то у нас не бесконечные, пора учиться жрать, что подают местные угодья.

Минуя сиреневые кусты, я все высматриваю в них знакомых белок – и не только из интереса к инопланетным формам жизни и гуманистической надежды, что они силами «Дерзающего» не обращены в барбекю. Нельзя исключать, что эти очаровашки обладают аппетитом стаи голодных пираний, и любопытство проявляли сугубо гастрономического плана. Однако никто на нас из зарослей не прыгает, и мы довольно спокойно спускаемся к реке. Поток неторопливо струится, петляя между поросших травой берегов, над водой носятся какие-то насекомые с огромными золотистыми крыльями. Непроизвольно передергиваю плечами: на Славии эта братия тоже велика и дивно красива… и при этом совсем даже не прочь отведать кровушки. До прибытия колонистов милейшие упыристые бабочки охотились на местную толстокожую фауну, однако оказались непривередливы и адаптировались к новоприбывшей пище точно так же быстро, как и сами земляне – к славийским деликатесам.

Стараясь держаться подальше от стайки полупрозрачных крылатых созданий, наклоняюсь, чтобы набрать воды. Не успевает щуп с контейнером нырнуть в реку, как оттуда мгновенно вылетает бесхозное щупальце и норовит любовно обвиться вокруг моей шеи. Хорошо еще, что рефлексы у меня выработаны родной планетой, которая тоже богата сюрпризами, а не цивильной Землей, где вся живность давно переписана, каталогизирована и ведет себя приличнее гомо сапиенсов. Я успеваю не только отпрянуть, но и выдернуть контейнер с пробой. Щупальце исчезает так же стремительно, как и появилось, и снова воцаряется пасторальная атмосфера райского уголка, в которой лишь лениво журчит река да шелестят своими золотыми крылами гибриды стрекоз и саранчи. Мгновенно выхватившая бластер Цилли держит под прицелом вновь совершенно мирную и безобидную заводь, романтично так розовеющую в лучах склоняющегося к горизонту светила.

– Пробу успела взять? – спрашивает бортмех и, когда я киваю в ответ, постановляет экспедицию свернуть: близится вечер и кто знает, какая еще фауна, уважающая добрую ночную охоту, вылезет из своих нор. Соблюдая все предосторожности, подобающие разведчикам свежеоткрытого недружественного мира, возвращаемся к застывшему на выжженной полянке рыдвану. У границы лиловых зарослей моего обоняния вдруг вкрадчиво касается знакомый до урчания в желудке аромат. Стихийно возникшее недоумение, откуда бы ему взяться тут, на околице чужой галактики, прерывает резонный вопрос: а как я, собственно, вообще что-то могла учуять? В захлопнутой наглухо сфере-то? Это ж простецкий термак, а не супернавороченный скафандр с системой распознавания запахов.

Начинаю настороженно озираться по сторонам и тут замечаю неприглядненькое растеньице, скромно притулившееся у протоптанной нами тропы. Оно напоминает блеклый подсолнушек, растерявший лепестки, зато прямо над ним – удивительное дело – как ни в чем не бывало реет тарелка, полная бабулиных румяных пирожков с мясом… а может, и с грибами. Да и с ягодами у нее весьма и весьма недурны…

– Цилли, что ты там видишь? – тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, спрашиваю я, ткнув пальцем в сторону парящего в воздухе кулинарного шедевра. Бортмех, повернувшись в указанном направлении, на секунду застывает. Бьюсь об заклад, она сейчас тоже втягивает ноздрями божественный аромат какой-нибудь нямки из глубин своей памяти. Бифштекса там какого, национального… с кровью, шерстью и когтями неосторожного хищника.

– Добротный глюк, – выносит вердикт она. – Интересно, за счет чего создается? Зачатки сенситивных способностей – это уже шаг вперед по сравнению с обычными заманухами плотоядных растений. Может, они тут самые разумные и есть.

Мы обходим цветок стороной, и через несколько шагов манящий запах пирожков безвозвратно меня покидает. Радиус воздействия у любителя чужой плоти, по всему видать, невелик. По пути к реке мы прошли несколькими метрами дальше – и никаких галлюцинаций нас не посетило. Правда, может, он с закатом активизируется?

До корабля добираемся без происшествий. И там, как ни странно, все тоже без традиционных ЧП. Впрочем, вероятно, дело в том, что все, кто способен их спровоцировать, погружены в крепкий сон. Док с его отпрыском, Бас и Рекичински продолжают почивать, надежно запертые в капсулах, Нюк дрыхнет без задних ног в своей каюте. И только Тася с упоением заканчивает расшивать очередной чехол для кресла золотыми мухоловками. Для капитана расстаралась. Надеюсь, хоть это малость смягчит его потрепанное в боях с рыдваном и раздолбайским экипажем сердце, когда мы бодро доложим обстановку…

На планету опускается вечер, и, пока светило не вернется на небосклон, за пределами корабля делать нечего. Так что, отправив все собранные образцы на анализ, я тоже топаю спать. По расчетам Бо, рассвет наступит не раньше, чем через двенадцать стандартных часов, так что пока можно со спокойной душой последовать примеру и.о. капитана и пополнить сонное царство своей персоной. В конце концов, всем известно: чем больше кадет спит, тем меньше от него вреда.

Едва продрав глаза, гляжу на часы. Близится местный восход, а это значит, меня ждет куча дел. Поплескав водичкой на лицо и пригладив мокрыми руками встрепанную шевелюру, на ходу впрыгиваю в комбез и ботинки и несусь проверять, кто из поредевшей команды уже вырвался из цепких щупалок Морфея. По пути заглядываю в медблок, но там, разумеется, все без изменений: огоньки регенератора мерно перемигиваются, только звуковое сопровождение из громового Басова храпа исчезло. Надо бы, наверно, выпустить уже на волю всех, кого мы безопасности ради перед посадкой упаковали в компенсационные капсулы.

Хотя много ли изменится от их возвращения в реальность? Суперкарго одна туманность сидеть под арестом до воскрешения кэпа, Бас так и так дрыхнуть будет, разве что док примется стонать и причитать, а его прожорливый потомок – метать все, что не приварено молекулярной сваркой и не раскалено добела. И вот сильно такое пополнение нам поможет в деле ремонта или разведки? Хотя одного несостоявшегося удобрителя сакамаровых плантаций я бы отправила воплощать мечты детства в зачахшую оранжерею. Там от корявых доковых псевдоподий остаткам человеческой популяции в наших скромных лицах хоть опасности бы такой, как на ниве медицины, не грозило.

Заворачиваю на камбуз – может, и.о. капитана там уже вовсю точит горячие блинчики? Судя по ароматам, Тася давно хлопочет у мультиварки. Так и есть – вихрастый бортинженер, волей случая выбившийся аж в капитаны, уписывает завтрак.

– Кофмичешкий шалют, Шоколова, – бубнит он набитым ртом, помахивая перепачканной сиропом ладонью. – Боброе мефное… утро. Наконец-то я выспался, а ты за это время даже рыдван еще глубже в анналы космоса не уронила. Благодарность тебе, с занесением в личное и все такое.

Пропустив мимо ушей подначку, подсаживаюсь к столу и самым что ни на есть официальным тоном спрашиваю:

– Товарищ и.о. капитана, в связи с полной профнепригодностью штатного медика могу я считать себя и временно исполняющей обязанности бортового врача?

– Да на здоровье, – милостиво разрешает Нюк. – Только не лечи никого, пожалуйста. А считать – считай, конечно… что мне, жалко, что ли?

– Вот! – обрадованно говорю я. – И теперь, уже как и.о. бортврача, я хочу внести медицинскую рекомендацию, полезную как для нашего, так и для капитанского здоровья: не бесить Варга личным присутствием, когда он во второй раз вернется в реальность, а привести в чувство пилота Ксенакиса и отправить его докладывать обстановку. В конце концов, это его приказ, который я не могла оспаривать в обстановке, приравненной к боевой, привел нас в эту галактику. А маленький инцидент с буравчиком… такой способный технарь, как вы, инженер Стратитайлер, конечно, могли бы бесследно удалить из судового журнала? Или я ошибаюсь?

– С первой частью согласен. За подлизистый комплимент спасибо. А вот править бортжурнал не буду. Пусть за буравчик как хочет, так и объясняется. Может, Варг так разозлится, что про нас вообще не вспомнит… в этом тысячелетии, – бурчит инженер, запивая блинчик горячим чаем.

– Лишь бы кондратий от передоза злобы не посетил, – осторожно замечаю я. – Все-таки только-только… из комы. А опытный штурман нам еще ой как пригодится в незнакомой-то галактике. Что-то мне подсказывает: за пару недель я программу пятого курса усвоить не успею, не говоря уж о том, чтобы стажа поднабраться.

– Кто ему виноват, что он такой психованный? Брал бы пример с меня – я вот воплощенное вселенское равновесие… когда посплю и поем, – улыбается Нюк. – И вообще, может, это мой коварный план по устранению соперников в борьбе за самочек? Старичье перемрет от ругани и стрессов, Рекичински навеки заморожу, и вуаля: я – владыка гарема, – нахально прибавляет конопатый паразит, облизывая пальцы.

– Некоторые самочки не то что тебя – лакийца затопчут и порвут его шкуру на бахрому для юбочки, – ехидно вворачиваю я.

– Ничего, это только первые десять лет. Потом природа и гормоны возьмут свое, – беззаботно парирует какими-то невероятно наглыми роботами воспитанный и.о. капитана. Экий самодовольный самец. Не зря говорят, что власть портит людей. Или деньги? Или все вместе? Но я прикусываю язык, с которого так и рвутся разнообразные ядовитые ответы, потому как понимаю – обцелованный светилом нахал того и добивается, по приколу ему меня злить, и возвращаю разговор в рабочее русло:

– Кстати, мы вчера были снаружи. Заплата от корпуса отходит.

– Угу, в курсе. Бо доложил. Сейчас с доковой головой разберусь, и… Тася, блинчики – обожрямба, – выдает Стратитайлер вкупе с воздушным поцелуем зардевшейся роботессе, счастливо вздохнув и похлопав себя по животу. – Приготовь их капитану Вегусу, когда проснется. И он стопудово подобреет.

И, мурлыча что-то в такт льющейся из имплантов музыке, Нюк удаляется в компенсационный зал. А ему на смену в столовку заруливает Цилли.

Вспомнив, что нужно еще проверить результаты анализа воды и образцов кой-какой растительности, торопливо приступаю к завтраку. Блинчики и в самом деле просто божественны. Жаль, что припасы скоро иссякнут… Тогда мы еще и о печеньках с ностальгией, может, начнем вспоминать.

– Волшебно! – точно центаврийский удав, вмиг заглотив свою порцию, говорю Тасе. – Я тоже склоняюсь к мысли, что некий заряд доброты даже до покрытого вечной космической мерзлотой сердца эти блинчики должны донести. Гастрономическая магия – страшная сила, как говаривала одна из моих прабабок, собираясь сменить очередного законного супруга на более молодого. В поисках вдохновения она перечитывала старинную подшивку кулинарно-эротических журналов. Как же они назывались-то? «Кастрюльные страсти»? «Сластолюбие и кухня»? «Печем эротично»? Впрочем, неважно. Главное, не предлагай деликатес мини-доку: после того, как он поест, вряд ли останется хоть что-то, кроме девственно чистого стола, а от зародившейся в нем доброты все равно никакой практической пользы не будет.

Последние слова выдаю уже из коридора: все та же неуемная жажда деятельности влечет меня в лабораторию. Раз уж нас занесло черная дыра знает в какую галактику на неведомую планету – надо сводить с ней более близкое знакомство, куда теперь деваться-то? Одними глюками от псевдоподсолнушка сыт не будешь. Надо искать хоть что-то материальное, пригодное для поедания. Да и вода нужна, как ни крути.

– Ну что, гарем мой, все позавтракали? Гоу гулять? Цилли, бери сварку, Ярка – бери бластер, ты на охране сегодня, – командует через какое-то время селектор голосом конопатого нахала.

– Это что сейчас было? Вот это слово на букву гэ? – мрачно уточняет Цилли из какого-то своего механического закоулка корабля. Ее вопрос сопровождает мерный металлический «бах» чего-то тяжелого по чему-то железному.

– Гоу и гулять. А остальное вам послышалось, бортмеханик Ибрагимбек, – моментально включает кэпа хитрозадый и.о. Дать бы ему пинка хорошего за то самое слово, да ведь опять получу взыскание с занесением, на сей раз за физическое попрание субординации. Вдруг таки вернемся – а этот конопатый узурпатор мне уже все личное дело за какие-то пару-тройку дней капитанства окончательно испохабил? Летать тогда штурману Соколовой много-много лет на каком-нибудь корыте еще похлеще рыдвана… Мусоровоз вон, скажем, по зажопии вселенной героически водить, виртуозно прокладывая курс для отлова космического хлама среди метеоритных потоков.

Так что я во второй раз за это утро умудряюсь смолчать и отправляюсь облачаться в термак, продолжая диалог с Нюком исключительно мысленно. В том духе, что если бы во всей вселенной из особей мужского пола уцелели только Стратитайлер и какой-нибудь тагаранец, то даже у йети было бы больше шансов покорить мое типа сердце… или гормоны. Тот вон в хозяйстве полезный, из его шерсти можно зимние свитера и носки вязать! Гарем… придумал тоже… владыка… может, у его нянюшки сбой какой в программе случился в сторону древнего Востока и этих вот всех глупостей? Заложила в тыковку зачатки мании величия какими-нибудь роботосказками – и вот пожалуйста, получите теперь зеленоволосого султана, раскатавшего губищу на выводок наложниц. Быстро ж с него налет столичной цивилизации слетел, за пару каких-то суток. Ну ладно он меня дразнит, всецело полагаясь, должно быть, на мой инстинкт сохранения красивого личного дела, без выговоров за членовредительство в отношении всяких и.о. капитана… Но надо ж – и при Цилли не убоялся такое ляпнуть. От жадности на блинчики дуть не успевал, и от них мозг вскипел, что ли?

Прихватив на всякий случай новые контейнеры для проб, иду к шлюзу. Вода здесь после соответствующей обработки оказалась вполне пригодной для питья, а вот собранные растения не порадовали. Ядовиты во всех проявлениях. Недаром я всегда подспудно не одобряла вегетерианства. Это же просто низость – отнимать еду у моей еды! Видимо, жевать корешки – точно не наш удел. А вот барбекю из местных, смахивающих на птеродактилей, пташек, может, как раз то, что надо. Не одни туземные цветочки не прочь полакомиться мясом, гомо сапиенсы тоже довольно-таки плотоядны.

У шлюза уже маячит монументальная фигура бортмеха со сварочным аппаратом на плечище. Интересно, рискнет ли наш и.о. капитана еще разок заикнуться про свой гарем, когда с одной стороны окажется Цилли со сваркой, а с другой – я с бластером? Но тот убрехался в скафандр и играет в командира, раздавая уставные команды. Впрочем, в противометеоритнике ему и гнев Цилли не страшен. Снаружи они тут же воспаряют на антигравах над многострадальным бортом «Дерзающего», принимаясь за работу, а я прогуливаюсь по полянке с оружием наготове, поглядывая то в небо, то по сторонам. Солнце только-только выползло из-за горизонта. Над рекой яростно сражаются за выхваченную из воды тварь небольшие крылатые создания. Сам трофей рассмотреть не удается – то ли местная рыбешка, то ли младший братишка того водяного, что хотел со мной поближе познакомиться.