Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 43 страниц)

В конце концов вылет с Адоры всем нам разрешают. Мы здоровы, вывернуты наизнанку до последней клеточки мозга и более интереса для военных не представляем. Пока, по крайней мере. Экипаж «Дерзающего» еще ждут разборки с транспортной компанией, груз-то мы частично не довезли вовсе, а частично довезли, но не тот, хотя и куда надо. Ну, а за мной практически точно в срок нашего освобождения из-под военного и медицинского ига прибывает Торквемада. И он снова даже не удостаивает меня душевным ором – лишь оставляет сухое сообщение, которое мне передают вместе с билетом на лайнер, отбывающий этой же ночью. Ну что за человек, в самом деле! Остается успокаивать себя тем, что, может, он просто откладывает это удовольствие до личной встречи.

В моем распоряжении остаются последние вольные часы перед тем, как я загремлю под очередной надзор. И Нюк пользуется этим, чтобы закрыть-таки гештальт и утащить меня хоть напоследок вкусить столичных удовольствий.

– Суй шмотки в Рори и гоу гулять! – подпрыгивает он от нетерпения на пороге опустевшей без моего скромного имущества казарменной комнатки. Они-то все свои вещи уже на «Дерзающий» перенесли. И мне как-то странно и грустно от того, что я снова курсант Академии, а вовсе не член их команды. Только подписанная капитаном зачетка да отчет по практике подтверждают, что все наши совместные приключения были не так давно и на самом деле. И даже в носу как-то подозрительно щекочет. Но это, конечно, ни о чем не говорит, я никогда не реву и начинать не собираюсь. Ну, почти никогда. И вообще, может, это просто аллергия на синтетические фикусы, торчащие в углах казармы. Наверняка она. Всегда терпеть не могла всякую казенную растительность, да еще и поддельную.

На ногах у Нюка сверкают новехонькие гравиботинки, от армейских щедрот отваленные с военного склада, на запястье – комп из того же источника, зеленые вихры бодро топорщатся, так что настроение у бортинженера преотличное. Только поцелуев солнышка для полноты счастья и наивысшего градуса очарования не хватает.

– Я впарил местным торгашам сувениркой несколько голомувиков Нимы, Тагарана, Ксены и Землянды, и теперь богат как Керз, – сообщает он гордо.

– Крез, – поправляю я машинально.

– Задавака, – фыркает он, хватая меня за руку. – Бежим, а то туристический катер без нас уйдет!

– Прогульщик, – беззлобно парирую я, припуская следом. И мы используем свой кусочек вольницы между разномастным игом на полную тягу, пытаясь впихнуть в несколько оставшихся часов максимум впечатлений от столицы. Однако вечер подкрадывается незаметно и неумолимо, и все-таки наступает тот момент, который я ненавижу еще больше, чем чахлую флору казенных угодий. Но как ни крути, от прощаний никуда не денешься.

Тася с Шухером предсказуемо ревут в три ручья. Когда я обнимаю и чмокаю на прощанье агронома, огромная дымящаяся слеза из его уха расплывается гигантским причудливым пятном на моем термаке. Кажется, оно изрядно напоминает автопортрет бывшего дока. Вражонок успевает пожелать мне улетной кометной дизентерии до самой Земли до того, как родитель беспощадно придавливает его вторым хвостом.

– Я хотел вернуть деток, но мне сказали, что их уже отослали твоему уважаемому пращуру, – лимбиец вздыхает всеми ртами, и могучий поток воздуха живо осушает мой комбез. – Питаю искреннюю надежду, что он полюбит моих чудесных, уникальных крошек. Как и они его.

Представляю физиономию дедушки, когда тот получит Шухеровых деток! Таких новобранцев у него еще не бывало, это точно, но насчет их взаимной горячей любви с первого же взгляда немножечко все-таки сомневаюсь. Тем более что дедулиного генома в той флоре нет, и моментального послушания ему, в отличие от лимбийского агронома, от нее ждать не приходится. Хотя вот во мне его гены есть – а с послушанием тоже что-то не задалось. Но Шухеру я свои сомнения, понятное дело, не озвучиваю, и так вон весь в расстройстве уже. Собирается каждую неделю деткам аудиописьма слать, а в отпуске сразу к Альтаиру махнуть.

Таисья, словив поцелуй в синтетическую щечку, всхлипывает и привычным жестом сует мне в ладонь свежеиспеченную печеньку – за время нашего голодного полета у нее уже рефлекс выработался. Хорошо хоть эмоционально стабильный роботовоспитанник слез не льет, а то очень эта тенденция заразна. Звонко чмокаю и его – с моим теперешним ростом для этого даже сильно подпрыгивать не надо.

– Погоди лобызаться, мы с Рори тебя на посадку проводим, – отмахивается Нюк.

Когда очередь доходит до пилота, тот смешно смущается и багровеет, кажется, до кончиков рыжих волос.

– Бас, ты ж теперь тоже молодое поколение, хочешь, подскажу, в каких клубах на твоей родине можно потусить без сильного потрясения психики? – легонько толкнув его в плечо, предлагаю я. Ксенакис хмыкает, ерошит медную шевелюру и ворчит, что нет у него времени на всякую ерунду – вон, красавцем нужно заниматься, пока рукожопы всякие опять чудо кораблестроения в колымагу раздолбанную не превратили без присмотра-то.

– Кэп, я знаю, что вы тоже противник всех этих телячьих нежностей, но теперь-то субординация уже не пострадает, если я вас поцелую? Не как кадет, а как частное лицо? – осведомляюсь я, весело косясь на суровое чело сына Варганы.

– Ты на пару со Стратитайлером столько моих нервных клеток прикончила, что хуже уже не будет, – хмыкает тот. – Жду через годик. Стандартный земной. Если желание помотаться по галактикам не остынет к тому времени.

– Есть, сэр, прибыть через годик! – салютую я. В нашей Академии лучшая в выпуске тройка традиционно получает право самостоятельно выбирать место службы – так что теперь хоть из термака выпрыгну, а буду среди этих счастливчиков. Так и вижу физиономии членов комиссии, когда озвучу, на каком доблестном судне алкаю служить! Что бы они понимали, в самом деле. Вот Бас подтвердит – лучший корабль Пяти Галактик!

С Цилли мы просто крепко обнимаемся – спасибо адорианскому апгрейду, а то бы мне от ее мускулистых ручек, способных в морской узел пустынного удава завязать, не поздоровилось. А вот с последним членом нашей бравой команды мне целоваться не очень хочется. Целовалась уже, спали меня Алголь… с двойничком его. Но пасовать под его внимательным и каким-то насмешливым взглядом я не собираюсь, поэтому подхожу к лже-Рекичински, чеканя шаг и уставясь ему в глаза, точно плененный колонистами санайский кобровидный партизан.

– Ярка, если что – помни, что я прошел все исследования, и они подтвердили мою гуманоидную сущность, – быстро говорит Ларссен, должно быть, проникшись нехорошим огоньком в моем взоре.

– Да знаю я!

– Может, оставишь виртуальный адрес, в шахматы по сети сможем играть, – на полном серьезе предлагает он. Я даже сержусь – до чего ж уныло, прозаично и по-пенсионерски это звучит после того, как мы все вместе ухнули в неведомую галактику, нашли потерянную экспедицию и социопатическую адорианскую ветвь и практически голыми руками спасли зиркову вселенную. И это еще не считая эпической битвы с плазмюками! У Бо и то фантазии больше, он вон мне на прощание задачку по трехмерным нардам скинул, над которой якобы двести лет безуспешно бьются все гениальные умы галактики. С предложением через годик встретиться и пути решения обсудить.

– В перерывах между починками канализации на своей станции поигрывать планируешь? – ехидничаю я.

– Вентиляции, – поправляет Ларссен.

– Да один джокорд…

– Нет, теперь, наверно, со станцией покончено, – подумав секунду, отвечает он. – Мне как-то понравилось уже… приключаться

– Чтобы приключаться так на регулярной основе, нужно сперва пяток годков оттрубить в Академии, – вворачиваю я не без яда в голосе.

– Никогда не поздно попытаться, – пожимает плечами Горан.

– Только не иди учиться на суперкарго, кажется, это не твое, – невольно фыркаю, вспомнив незабвенные куролапы и физиономию ошалевшего буровика.

Впечатав все же Рекичински (как мне отвыкнуть так его называть?) в щеку положенный поцелуй, быстренько сворачиваю прощальные церемонии. Осталось сказать «До свидания» только «Дерзающему» – никакому не рыдвану, а самому прекрасному во всех Пяти Галактиках кораблю, благодаря которому со мной случилось столько невероятных приключений.

На посадку выдвигаюсь вместе с Нюком и его милягой-роботом, раз уж они вызвались сопроводить мою беспокойную беглую тушку для вручения Торквемаде в собственные инквизиторские ручечки. Честно дотащив мои нехитрые пожитки до посадочного трапа, Рори по команде хозяина умильно пиликает огоньками на пластиковой морде и прижимает ушки – прощается.

– Вот, я тут тебе, дитя природы, на бумажке, по старинке все свои координаты в сети и на Земле написал, – говорит Нюк. – Расчет получу и тоже на Родину махну, нянюшку навестить. Увидимся.

– Увольняешься? – удивляюсь я.

– Уво-о-олят, или я не я буду, – с бесшабашной обреченностью отмахивается он, улыбаясь и ероша зеленые вихры. Потом делает шаг вперед и крепко-накрепко меня обнимает.

– Привязался я к тебе, перец ты славийский, прям сил нет, как к сестре родимой, – говорит Нюк.

– Будешь на Земле – непременно заваливайся в гости, но даже не вздумай вылететь из экипажа, через год же вернусь, куда вот тогда без тебя? – напутствую я, грозно сведя брови, и тоже стискиваю его в фирменных славийских обнимашках, вышибающих воздух из непривычных грудных клеток. Но это еще ничего, будь я прежнего роста – объятья пришлись бы прямиком на набитый до отказа местными вкусняшками желудок Эластичного Бортинженера.

– Ню-у-ук! – гаркает передатчик в его ухе так, что Рори подпрыгивает. – Долго ты там платочком махать собираешься?! Взлетаем скоро, джокорда те в борщ!

– Нюк-говнюк, – огрызается тот тихонечко себе под нос и на прощание чмокает меня прямо в мой воздухозаборник. – Ладно, помчались мы, спокойненько тебе долететь до Земли, без провалов в иные галактики. Это, чур, только со мной! Звездного ветра в закрылки, Ярка.

Его долговязая фигура с катящимся рядом верным Рори исчезает в сгущающихся между пришвартованными на космодроме кораблями сумерках, зато навстречу мне вышагивает другая – куда более приземистая и крепкая, с коротким ежиком светлых волос. Торквемада, не к ночи будь помянут… Он едва не проскакивает мимо, не признав в полумраке мой обескудренный силуэт, и лишь в последнюю секунду притормаживает.

– Здравствуйте, курсант, – окинув меня странным взглядом, отрывисто произносит навигатор. И снова не орет. Да что ж это такое-то?

– Блин-печенюха, чуть не забыл! – кометой вдруг врывается между нами удалившийся было Нюк, шмякая мне на руки увесистый кулек: – Вкусняшки, на дорожку! Все к проносу на борт межгалактического лайнера разрешено. Здравствуйте, – отдуваясь, бросает он моему персональному инквизитору, смерив того подозрительным и даже угрожающим взором, – и до свидания. И не смейте ее ругать и ссылать в архив пыль с папок нюхать! Или пришлю вам букетик самых паскудных Шухеровых гибридов.

– Р-р-р! – закрепляет угрозу Рори. И они снова уносятся, только гравиботинки да пятки из умного пластика мелькают. Абдували Петрович точно бы ими гордился. Я вот горжусь.

– Доброго вечера, инструктор Литманен, не обращайте внимания, это мой… близкий родственник. По гастрономической… то есть астрономической линии, – благонравным тоном ответствую я слегка озадаченному этим нахальным зеленым галактическим вихрем наставнику.

– Заметно. Что родственник, – ледяным тоном произносит тот. Эх, не хочется мне, но надо-таки сказать одну вещь. Еще в той галактике ж обещала. Пусть только самой себе, но какая разница? И я скороговоркой выпаливаю:

– Мистер Литманен, мне очень жаль, что я так поступила. Я понимаю, что это было безответственно и легкомысленно. И за все остальное тоже извините меня, пожалуйста. Я сожалею обо всех выходках, когда вела себя, точно лимбийский корморожденный Омен… И на Нюка тоже не сердитесь, он не со зла, а из дружеской солидарности.

Впервые я вижу на лице Торквемады проблеск каких-то человеческих эмоций. Он явно удивлен, но старается не показать этого. Хотя, может, просто не слыхал прежде о сатанинских наклонностях исчадий лимбийской кормы – ксенология все-таки конек Васкеса, а не его.

– Ну, а что у вас с практикой, курсант Соколова? – после коротенькой паузы ровным голосом спрашивает Литманен, словно и не заметив моей покаянной речи.

– Пройдена! – рапортую я и протягиваю ему заполненные Варгом документы. Мельком взглянув на них, инструктор зачем-то изрекает и без того очевидную вещь:

– Практика пройдена не по назначенному вам месту службы.

– Но на ней я научилась куда большему, чем могла бы на той забытой зир… всеми забытой, в общем, станции! – моментально вскидываюсь я.

– Возможно, – невозмутимо соглашается Литманен. – Но практика подразумевает обучение не только профильному предмету, но и дисциплине. Поэтому засчитать ее я вам не могу.

И вот тут-то у меня пропадает дар речи. И остальные дары, включая способность отрывать ноги от земли, кажется, тоже. Инструктор аккуратненько огибает меня, чтобы подняться по трапу, а я все стою, ошарашенно разинув рот. Проходит не меньше минуты, пока мне удается переварить его ответ. И тогда я, злая, точно вставший не с того гравиботинка Варг, несусь следом за навигатором. Все-таки никакой он не Литманен! А именно Торквемада! А я-то еще аж несколько раз хорошо о нем подумала! Пока в другой галактике торчала, подзабыла, видать, до чего ж он милый, черная дыра его дери, человек!

– Но это же несправедливо! Каникулы почти закончились, без практики меня не переведут на пятый курс, когда же мне ее теперь проходить?! – возмущенно кричу я в его широкую спину. Значит, так? Прощайте, все планы, прощай, служба на рыдванчике на будущий год – здравствуй, отчисление? Может, имеет смысл испытать на Торквемаде запатентованный метод решения проблем от Варга Норвинда Вегуса – прогулку в вакуум? Кулек как раз в руках весьма увесистый!

И вот тогда инструктор оборачивается. И, наверно, первый раз в жизни я вижу, как он смеется.

– Похоже, вы уже во всех деталях распланировали мое убийство, Соколова, вплоть до того, как избавиться от трупа. Бросьте, я пошутил.

Рот у меня сам собой приоткрывается снова. Да… теперь-то я понимаю, почему он не стал на меня орать. Торквемада не был бы Торквемадой, если бы не предпочитал месть в охлажденном (если не в замороженном) виде.

– За самовольные похождения отвечать будете в отдельном порядке, а практику я зачту. Автограф капитана первого ранга Вегуса все-таки многого стоит… пусть и бывшего, – прибавляет инструктор перед тем, как предъявить свой билет подкатившему робостюарду и пройти в пассажирский салон.

Решаю, что больше, пожалуй, шутить над ним не стоит. С одной стороны, все те приколы действительно больше пристали акселератному паразиту Врагусику, чем без пяти минут штурману глубокого космоса. А с другой – в следующем году я просто обязана попасть на «Дерзающий». И, если повезет, открыть обратно закрытую галактику, откуда нас высокомерная сверхраса вышвырнула за шкирку, точно напрокудивших щенков. А ведь сколько мы там всего не успели: утерянную ветвь человечества на родину вернуть, адамам с дикими феминами цивилизацию принести, рецепт гару-гару тиснуть… Ника отмыть! Дел-то невпроворот.

Исполненная великих планов, рассеянно сую руку в карман и протягиваю озадаченному робостюарду вместо билета Тасину печенюху. В ушах все еще звучат слова капитана: «Жду через годик». А уж желание мотаться по галактикам у меня точно не остынет. Это ж все дурные папины гены.