Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

– Название планеты, согласно каталогу – РВД-7691, местное наименование – Тагаран, – вещает меж тем Бо. Метеорит мне в ботинок! Вот уж чьим обитателям не помешало бы вывести шерсть с ушей… да и со всех других мест тоже. У этих двухметровых верзил с непривычки вообще не разберешь, где зад, где перед, спасибо, они побрякушки уважают, так что говорить надо с той частью, где что-то блестящее болтается – не ошибешься. Если, конечно, не нарвешься на местного фрика – те обвешиваются барахлишком со всех сторон.

Басилевс связывается с диспетчерской, получает указания насчет посадки и закладывает такой резкий поворот, что рыдван разражается не только скрипом, но и треском. На мгновение в глазах пилота мелькает что-то, подозрительно похожее на растерянность, но Ксенакис поспешно строит зверскую гримасу и даже не реагирует на язвительный вопрос капитана, не планирует ли тот посадить колымагу по частям. Больше лихих маневров не следует, Басилевс ведет корабль до странности плавно и аккуратненько, точно сдает на права по вождению пассажирских флаеров.

Едва затихает надсадный рев дюз, и «Дерзающий», основательно закоптив все вокруг, замирает на посадочной площадке, капитан втягивает недобро раздувающимися ноздрями воздух, должно быть, принюхиваясь к неистребимому аромату посудного геля. Разъяренно фыркнув, он рывком поднимается из кресла и куда-то уносится. Я пытаюсь поаплодировать пилоту, но Басилевс лишь страдальчески морщится и велит мне сгонять за универсальной клейкой лентой. Кое-как выпутавшись из ремней, несусь исполнять приказ, размышляя, что именно Ксенакис намерен с ее помощью починить. Хотя, судя по тем звукам, которые издает корабль при посадке, смело можно весь корпус на три слоя обмотать, ему не повредит.

Когда я вихрем прилетаю обратно с рулоном «умного» суперскотча, автоматически заполняющего трещины, пилот выхватывает его у меня из рук и, воровато оглядевшись, буркает, что нужно еще. Хм… у нас реально так все фигово? Повторный рейс я совершаю еще быстрее и застаю Басилевса кверху килем. При моем появлении он не успевает принять вертикальное положение, и я замечаю, с чем он там возится. Поглоти меня туманность! Ксенакис заматывает липкой лентой основание штурвала.

– Дай сюда, живее, – шипит он, нетерпеливо протягивая руку ко второму рулону.

– Штурвал треснул? – уточняю я.

– Ничего не треснуло, все в лучшем виде, это для надежности, – скороговоркой выпаливает пилот.

– Мне кажется, надежность у этого способа так себе, – с сомнением тяну я. – А если опять от кого удирать придется? Отлетит вообще – и адью. Может, лучше заменить?

– Нечем мне его заменить, – угрюмо огрызается Басилевс. – Все эти новомодные ручки управления – игрушки для рукожопых оболтусов. У приличного судна должен быть штурвал. А их лет пятьдесят как с производства сняли, – кручинится пилот, печально шкрябая макушку, на которой топорщатся свинцово-серые лохмы. – Болтать никому не вздумайте! – опомнившись, рявкает он на меня и на Бо разом. – И так уже прикол про то, что наш рыдван никогда не заблудится, потому что на всем пути следования гайки и детали рассыпает, до самых краев Галактического Союза дополз!

– Моя обязанность ставить капитана и технический персонал в известность о повреждениях в системах судна, – возражает Бо.

– Я уже все исправил! – огрызается пилот. – Движок бы починить, да корпус капитально залатать, касса-то расходная у нас от кредиток не трескается… в отличие от корабля. Штурвал еще послужит.

– Я – могила! – клятвенно заверяю Ксенакиса, а в моей голове уже зреет замысел, как раз и навсегда сделать пилота своим союзником. Не все в курсе, но тагаранцы – жуткие плюшкины, трясущиеся над любым барахлом. Они способны десятилетиями не выкидывать давно вышедшие из моды и обихода вещи, поэтому в этих залежах можно отрыть настоящие раритеты, которыми еще их не спустившиеся с заснеженных скал предки пользовались. Если где и реально раздобыть устаревший полвека назад девайс – так это здесь. Разрази меня сверхновая, но я вверх дном переверну этот мирок и спою самым крепким чаем всех туземцев, а без подарка Басу отсюда не улечу!

====== Глава 15. Нюк. Сплошные тернии ======

Терпеливо перебираю старый код на предмет ошибок, переглючивающих Тасю то на печенье, то на чистоте и сексуальной привлекательности не тех предметов, когда в мастерскую вваливается Варг и требует, чтобы я шуровал с Цилли на местный рынок за деталями для «Дерзающего».

– Какая хрен разница, когда ты ее окончательно доломаешь, – бросает он, покосившись на обездвиженную Тасю. – Соколову коком возьму, а стоимость робота из твоей зарплаты вычту.

– Клево, че… Так я к концу полета компании еще и должен останусь, – бурчу я. – Я виноват, что ли, что кто-то из жадности набил эту жестянку с древним движком не менее древней рухлядью и в космос запулил?

– Поговори мне, – обрывает Варг мой вялый протест, должно быть, приняв «рухлядь» и на свой счет. – Учиться надо было как следует, летал бы на колымаге поприличнее.

Ну, тут возразить нечего.

Уточнив у Бо список необходимого по моей части оборудования, влезаю в термокостюм – планетка довольно прохладная, хотя сейчас в той области, где мы приземлились, вроде бы лето. Зато можно без фильтров и скафандра обойтись – кислорода в атмосфере достаточно, а токсичных газов не больше, чем на Земле.

– Рори, айда, погуляем, – активирую я своего приятеля. Степень любезности местных и залетных может оказаться примерно такой же, как на Ниме, его зубы по-любому лишними не будут. Он радостно пиликает своими цветными огоньками на морде-дисплее и несется по коридору впереди меня. Да и мелочишку в него сложить можно. Для крупных покупок на рыдване есть автокар, в компании которого Цилли меня уже поджидает.

– Сразу надо спросить, где у них свалка древних рыдванов, и времени зря на рынке не тратить, – предлагаю я. Но бортмех, видно, в обиде из-за галлюциногенной версии происхождения Чужого, и лишь что-то фыркает в ответ неразборчиво-угрожающее. Умею я друзей себе наживать, ага.

– Глупо обижаться на сиротку, выращенного роботами, – пожимаю я плечами. – Нянюшка говорила, что, когда батарея на нуле, все остальное уже неважно. А мне ужасно спать хотелось.

Цецилия снова огрызается, и я оставляю попытки помириться на потом.

У шлюза нас подстерегает кучерявая заноза, также облаченная в термокостюм. Плечо ее оттягивает уже знакомая, невесть чем набитая сумка. Ухватив меня за рукав, Соколова заговорщицки шепчет:

– Слушай, Нюк, это в порту тут все на галактическом трещат, а в городе торговаться с местными нужно на их родном, что-то вроде неписаного обычая, иначе обдурят по полной. Я про тагаранцев все знаю, это такие выжиги – ого-го! Да и подраться, если что не по ним, они не дураки. Хотите, я с вами, а? Переводчиком и консультантом по здешней варварской культуре?

– Переводчик у меня вот, – сую я браслет с компом Ярке под нос. – А против варварской культуры – вон, Цилли. У меня после первой прогулки в твоей компании еще нос не зажил. И ботинки пованивают. Даже три дезинфекции спустя. Так что спасибо, но лучше не надо.

– Ладно, – неожиданно покладисто соглашается Соколова. – Мое дело – предложить. Но когда вам впарят двухсотлетний замшелый арбалет вместо лазерной пушки – не говорите, что я не предупреждала.

– Я, может, и рукожоп, но не кретин, – парирую я, дожидаясь, пока первый люк захлопнется, выравнивая давление. Цилли лишь усмехается, никак наш диалог не комментируя.

– Это ты просто принципов торговли Тагарана еще не знаешь, – многозначительно щурится нахальная девчонка.

– Зато ты знаешь все на свете, да? – язвлю я. – Может, и Тасю перепрограммируешь между делом? Вроде деду твоему что-то там по поводу косяков Маси отписывали из архивов. А то Варг ее стоимость уже из моей скудной зарплатки вычел. Вдогонку к штрафу за сортиры.

– А вот это не по моей части, – невозмутимо отвечает Соколова. – У Маси относительно нормальная прошивка стояла, с ней простые кодовые слова срабатывали. И кстати, с Тасей до короткого замыкания – тоже. Может, ты какую пиратскую версию скачал, откуда мне знать? Мася даже на вершине своего электронно-нервного срыва так не чудила.

– Нормальную я прошивку скачал! И почему ее снова перемкнуло, понятия не имею. Кстати, Варг милостиво разрешил ее не чинить, потому что тебя в камбузное рабство планирует, – мстительно сообщаю я Соколовой. – Ради удовольствия лицезреть еще месяцок-другой на твоей кучеряхе колпак и всей зарплаты не жалко.

– Что ж, порой приходится лезть по крутой карьерной лестнице не то что с самого низа – а и с минус первого этажа, но трудности меня никогда не пугали, – не моргнув глазом откликается та, поправляя норовящую сползти с плеча сумку. – Ладно, я ведь исключительно из вколоченной мамой вежливости помочь предложила. У меня вообще-то тоже дельце в городе есть… док за медикаментами кое-какими просил сгонять. Удачи и всех тагаранских благ. А я, пожалуй, прикуплю еще бутыль инсектицида от ползучих паразитов, потому как не желаю, чтобы у меня, пусть и на временном рабочем месте, ксеноморфы всякие шныряли и слизью тарелки пачкали.

– А ты их оближи – ксеноморфы точно передохнут, – бурчу я. Настроение стремительно катится в черную дыру. Мало мне штрафов, сейчас еще и деталей нужных не найдем, или приключений каких на пятые точки словим, я еще и за это от кэпа выхвачу…

– Так, за пределами порта держимся вместе. По одному никуда не разбредаемся – приказ капитана, – ставит точку в наших препирательствах Цилли. – Чтоб оба у меня перед глазами все время были, бедоносцы. И заткнитесь уже, в ушах от вас звенит… детский сад.

– На местном рынке звенеть начнет не то что в ушах – а даже в ягодицах, – шепчет неугомонная Соколова, украдкой строя мне рожу. – Там переорать друг друга для продавцов и покупателей – дело чести… Так что сразу на входе хватай без торга затычки либо в уши, либо в нос – а то опять кровища ливанет от зашкаливающего уровня децибел.

Наконец давление выравнивается, второй люк открывается, впуская морозный воздух с кружащимися в нем мелкими снежинками. Нифига себе лето у них тут! Натянув термомаску на нос, спускаюсь по скрипящему трапу на космодром. Кораблей много, порт довольно оживленный. Катятся погрузчики, между ними шмыгают роботы, разметающие посадочное поле от снега. Светила за низкими зеленоватыми тучами не видно, но греет оно, похоже, так себе. Им бы с Нимой погодой по бартеру махнуться.

Спустив автокар на стенающем от натуги подъемнике, Цилли берет курс на маячащее на краю поля высоченное здание, похожее на обломок скалы.

– Слышь, ты на короля рукожопов никак обиделся? – шипит топающая рядом неуемная космическая чума, ширяя меня острым локотком в бок. – Так это ж практически дань восхищения была! Меня вон даже захудалой царицей зирков никто не кликал, все больше побочной ветвью их эволюции, и то я без претензий.

– Да ниче я не обиделся, слова это просто воздухотрясение, – отмахиваюсь я. – Просто… для тебя-то это все игрушки, веселое приключение. Ну выпнет Варг – покатишь на другом рыдване каяться к своему Торквемаде. Не простит? Ну, домой тогда. Дед обложит по случаю той самой царицей, а бабка своих огнеметных пирожков напечет на радостях, что наследница фермерских угодий в черной дыре не сгинула. На крайняк за газонокосилку или кухонный комбайн замуж выскочишь, или что там у вас на Славии в этом сезоне в моде. А я если без зарплаты по итогу этого чокнутого трипа останусь, то мне тупо жрать будет нечего. У Варга слова с делами не расходятся. И даже не отругает никто, что облажался. Нет в няньке такой программы, она свое дело сделала, теперь новых визгунов растит для заселения планеток в тылах Млечного Пути.

Сам не знаю, чего это на меня вдруг накатило и куда это понесло, и на последнем предложении уже жалею, что вообще все это ляпнул. Ну на кой этой избалованной девчонке мое нытье? Не поймет ведь. Или поржет в очередной раз, что место уборщика сортиров на огрызке астероида в Поясе Ориона* даже для короля рукожопов уж точно найдется. Подзатянулась моя пятиминутка черной меланхолии что-то. Надо бы к доку заглянуть – пупок показать, я, часом, не долгополетную депрессию хватанул? Я ж пофигист по жизни, каких поискать!

Соколова таращится на меня озадаченно и, кажется, даже сердито:

– Ты меня, похоже, даже не за полную дуру, а за реального ксеноморфа держишь. Можно подумать, истинная царица или там королева зирков рыдван монаршим визитом удостоила… Вот уж не предполагала, что меня с особой голубых кровей попутать так легко. Ну, если всерьез боишься с голоду гравиботинки откинуть – собственными лилейными ручками напеку тебе тех самых огнеметных пирожков. После них ты быстрее колымаги этой летать начнешь, в карманах сможешь особо срочные и секретные грузы доставлять, – ехидно прибавляет Ярка и досадливо смахивает ухнувший ей с одного из кораблей на голову хороший сугроб.

– А ты злая, – хмыкаю я. Получи, идиот. Расписочку накатать не забудь.

– Кто это там зирками раскидывается? – косится на нас через могучее плечо Цилли. – Взяли моду совать их везде, надо и не надо. Слово-то срамное донельзя. Молодежь пошла…

Рори наперегонки с автокаром катятся впереди, прокладывая колею в непрерывно заметаемом снегом поле. Умница мой отрастил себе полозья на лапах и чешет, не увязая в сугробах.

– Меня прадед всему плохому научил, так что это как раз таки дурной привет из прошлого, – ворчит Соколова себе под нос, поддавая ногой снежный ком, который неожиданно разражается возмущенной трескучей тирадой и на поверку оказывается каким-то одноруким ржавым механизмом на гусеничном ходу. Он увязывается за Яркой и еще долго, поскрипывая, тащится следом, влекомый то ли планами черной мести за поруганное механическое достоинство, то ли надеждами отыскать тот благословенный оазис, где каждому роботу наливают щедрую порцию масла и не бросают покрываться инеем и коррозией среди бескрайнего летного поля.

В здании космопорта мы долго отряхиваемся по примеру Рори от снега, потом Цилли интересуется у дежурного, где тут рынок запчастей и как нам туда добраться? Тот из местных, похож на двухметровый сноп шерсти, и когда он невнятно буркает что-то в ответ, я даже ротового отверстия разглядеть не могу. Не пойму, спереди оно вообще у него или еще где? Но Цилли это бу-бу вполне устраивает, и она машет нам с Соколовой рукой, веля топать следом.

С той стороны космопорта на стоянке, заметаемой ставшими вдруг невероятно крупными снежинками, переминаются с ноги на ногу огромные… кто-то. Ну, такие же практически снопы, только раз в пять больше и на четырех точках опоры. А, может, и на шести – не разберешь. Это, похоже, местный вид транспорта, потому что на спине у каждой животины этакая башня, в которых скучают возницы. Едва завидев клиентов, они сигают со своих скотинок вниз и набрасываются на нас, чего-то гудя и размахивая мохнатыми ручищами.

– Может, на шлюпе лучше полетим? – предлагаю я, придерживая Рори, готового впиться в шерстяную ногу самого напористого таксиста. – Что-то мне подсказывает, что это не очень быстрый вид транспорта. Возможно, он даже кусается.

Соколова тут же принимается гудеть в ответ, должно быть, азартно торгуясь. Мой переводчик выплевывает обрывки фраз, из которых понятно, что дерут с нас три шкуры, а они у нас далеко не мохнатые. Цилли тоже начинает заводиться, активно жестикулируя.

– Погода нелетная нынче, – не без яда в голосе бросает Ярка в мою сторону, не отвлекаясь от процесса коммуникации, который проходит на все более высоких тонах. Неужто уже началось, и мы ввяжемся в драку, и шагу не успев сделать от космопорта? Но взяв самую оглушительную ноту, таксист вдруг издает утробный звук, с полминуты со свистом выпуская отдающий ароматами чеснока и мокрой псины воздушный поток через затерянный в густой шерсти рот (а может, и нос), а затем торжественно кивает на своего бравого рысака. Соколова уже чешет тварь то ли за ухом… то ли под хвостом – разобрать, где какой конец зверюги, невозможно. Но та явно млеет и сама подставляет под руку морду… или филей. Цилли экономии ради отключает автокар и привязывает его к заду скотины веревкой. Лучше б мы просто спросили дорогу и на нем и поехали…

– Эта самая лучшая, – заявляет Ярка, вдоволь намиловавшись с волосатым чудищем. – Только про ремни безопасности лучше не забывать. Парень уверяет, что эти крошки весьма… прыткие на ходу.

Карабкаться на спину зверюги приходится, цепляясь руками за шерсть. Рори тоже пальцы себе отращивает по такому случаю. Не самый удобный способ, конечно. Впрочем, скотина не возражает. Усевшись на жесткую скамью, пристегиваюсь, как посоветовал эксперт, и жду обещанных неистовых скачек. Возница усаживается впереди, шмякает скотину мохнатыми пятками, та хрюкает, как гигантский як, и, качнувшись, неторопливо сдвигается с места. Очень неторопливо. Бум! Одной ножищей. Бум! Другой. Бум! Третьей. Башня начинает раскачиваться, а меня тут же начинает мутить. Бешеная сверхзвуковая все не наступает, и я, подбавив температурки на пульте управления костюмом, ехидно интересуюсь у эксперта, когда же мы поскачем? Цилли тычет возницу кулаком в плечо, задавая тот же самый вопрос на ломаном местном наречии. Тот опять принимается гудеть и фыркать, из всего потока понимаю только «чай» и «ложечка».

– Черная дыра раздери, надо было чайку захватить! – ворчит бортмех. – Их слонопотамы шерстяные тоже от него нехило бодрятся. Совсем из головы вылетело с этим движком.

– Так полная сумка, – с довольным видом хлопает по своему баулу Соколова. – Первое неписаное правило юного ксенолога: жидкая валюта – залог взаимопонимания с тагаранским населением. Только ямщику этому, главное, до конца поездки не давать, а то уши в трубочку от хмельных песнопений у всех завернутся.

Выхватив из глубин сумки термос, она шустро наливает полную кружку и протягивает вознице, тыча при этом в медленно влачащую нас скотину пальцем. Ну-ну, и как это поможет, интересно, если мамонт захмелеет? Таксист живо сползает по засыпанному снегом боку, хватает зверюгу, должно быть, за морду и куда-то в недра шерсти с полкружечки опрокидывает. Остальное – в себя под гневный вскрик обеих девушек. Тагаранец возвращается в седло, а я скептически жду чуда, на всякий случай все же покрепче обхватив Рори. Соколова отбирает у местного свою кружку, сердито ему выговаривая. Мамонтяра вдруг издает протяжный утробный рев – прям как Варг сегодня утром, вскидывает мохнатым задом и пускается вскачь по сугробам, точно юный жеребенок на заливном лугу. Кишки от этого аллюра так подбрасывает, что слова вымолвить невозможно. Да и не хочется. За зубы боязно. Я лучше поищу позу, в которой моему позвоночнику поспешная протрузия всех дисков угрожать не будет. А чертов возница заводит залихватскую дорожную песню. Все про тот же чай и ложечку. Вот тут бы Таськины печенюхи точно заценили… надо ж чем-то закусывать.

– З-звезды и т-туманности, т-так весело мне не было с тех пор, как я в детстве летела со скалы на т-тракторе! – с трудом перекрикивая тагаранский хмельной концерт, вопит Соколова, в темпе бешеной скачки то возносясь ввысь в облаке метели, то смачно шлепаясь обратно в седло, несмотря на добросовестно затянутые ремни.

«Не блевануть бы», – думаю я, крепко зажмуриваюсь и стараюсь дышать размеренно, через многострадальный нос.

К счастью, пытка местным такси заканчивается довольно быстро.

– Разжмуривайся и выдыхай, приехали! – сообщает Ярка.

– Вот тут гравитации вообще не хвала, – бурчу я, борясь с головокружением. Сползаю с мамонтяры и помогаю Цилли отвязать затянувшуюся в процессе скачек намертво веревку, пленившую наш единственный автокар.

Соколова соскакивает в сугроб, сует продолжающему гудеть и заливаться засорившейся водопроводной трубой вознице кредитки и еще некоторое время препирается с ним по поводу чаевых, которые тот принимает, само собой, только вышеозначенным горячительным напитком.

– Ничего, сравнительно бюджетный местный аттракцион, – постановляет Ярка, плеснув чаю в подставленную фляжку и почесав на прощание вновь погрузившегося во флегматичное настроение рысака. – Чертово колесо на приличных планетах дороже стоит, но втыкает куда как слабее.

Местный рынок оказывается огромным заснеженным полем, как попало застроенным разнокалиберными навесами, под которыми на прилавках, а то и просто на утоптанном снегу свалено горами все, причем без особого разбора. В одной куче тут и что-то, похожее на продукты питания, и какие-то зверюхи волосатые размером с белку, и техника, и оригинальные украшения из блестящих железяк, шерстяных ниток и костяных бус. А, может, и не украшения это… По крайней мере, тагаранцы хватают их и с ревом пялят себе на шею, ногой одновременно пытаясь отпихнуть орущего торгаша. С ценой не согласные, значит.

Причем, торгуют тут не только местные, инопланетяне тоже попадаются, но они так укутаны в меховые шубы, что издали и не отличишь. Куда только не заносит космический ветер всяких авантюристов в погоне за заработком. И меня вот занесло. Что-то я уже задубевать начинаю даже в термаке. Надо поддать жару… И чайку у запасливой вреднюги поклянчить. Отличное лето, прям как на Челябе. И затычки для ушей купить – какой над всем этим великолепием ор стоит – не пересказать.

Пожрать, кстати, готовят тоже прямо здесь, на открытых очагах. Белок этих и жарят – тюк по башке дубинкой и прям в шкуре шарах в угли. Так что затычки для носа тоже не лишними будут – вонища от костров такая, что с ароматом соплюка с СС-99 поспорить может. В качестве центра культурной жизни тут чайные – длинные столы под навесом со скамейками. Чай варят в неком подобии самовара – я похожие в музее древней истории видал. Пар от посудин так и валит клубами. Тагаранцы топчутся возле чайханщика, или как эта почтенная профессия тут называется, двумя лапищами протягивая кружки для божественного напитка. Наверное, самое доходное дело на Тагаране, денежки текут к владельцу, что тот чай из крана.

Соколова, зыркнув голубыми глазищами по сторонам из-под наметенной снежной шапки, выуживает из кармана какую-то бумажку и с ней начинает обходить торгашей. Список пилюль от дока, что ли? Как-то сомнительно: бедняга Шухер никак с нашей половой принадлежностью-то определиться за месяц не смог, куда уж ему на фармацевтику замахиваться? Да и тем более, если подумать – ну какие могут быть лекарства в этом вертепе, кроме тагаранских народных вроде помета этих вот белок или паленой шерсти хмельных скакунов? И как их вообще в Галактический Союз приняли, с таким уровнем культуры, ума не приложу? Ниму вот не приняли. Хотя, она, может, и не рвалась…

Автокар и Рори производят среди торговцев настоящий фурор – их на лету выкупить пытаются, что, если честно, куда больше смахивает на попытку разбойного нападения. Я руку с ножом в кармане на всякий случай держу. А чемодан мой только и успевает огрызаться, чем вызывает у местных исступленные припадки восхищенного гудения. Снежинка размером с ладонь шлепается мне на морду – довольно чувствительно, и я думаю, что надо бы поторапливаться. Как бы нас летний снежный буран не накрыл.

– Смотри, какая красивая! – восхищаюсь я, показывая и не думающую таять снежинку Цилли.

– Пошли, романтик фигов, – подпихивает она меня, не впечатлясь совершенством формы, – деталями во-о-он там торгуют, – и тычет пальцем куда-то в другой край поля. Ну правильно, путь к возрождению «Дерзающего» легким быть не может по определению.

*Пояс Ориона – астеризм в созвездии Ориона, опоясывает фигуру охотника в изображениях созвездия. Состоит из трех звезд: Альнитак (ζ Ориона), Альнилам (ε Ориона), Минтака (δ Ориона).

====== Глава 16. Кадет Соколова. Особенности национальной торговли ======

Пока Цилли с рукожопом конопатым высматривают запчасти, я шастаю по торговым рядам, суя каждому встречному фото с изображением рыдванова штурвала. Тагаранцы с интересом вертят пластиковую многоразовую карточку в руках, гыкают и хмыкают, после чего неизменно пытаются всучить мне в качестве альтернативы собственный лежалый товарец. Чего только мне не предлагают! За какие-то четверть часа у меня появляется уникальный шанс стать счастливой обладательницей трех подлинных, по клятвенному заверению каждого из продавцов, шкур прародителя аборигенов великого Ди-Дер-Сона в состоянии окаменелости, его же саморучно изготовленного арбалета в пяти различных вариациях, траченой местной морозоустойчивой молью горжетки из хвоста невинно убиенной гигантской белки, чучела утыканной полуметровыми иглами твари, черная дыра ведает как занесенного на Тагаран самогонного аппарата и еще уймы подобных бесценных сокровищ.

Особо настырный туземец еще долго тащится за мной и уверяет, что себе в убыток готов украсить мою пресную жизнь приносящей удачу лапкой дракона. Больше всего редчайший талисман походит на засушенную мутировавшую куриную ножку от нехорошей избушки из сказок моих бабушек и мыслей о счастье и удаче как-то даже не навевает. Набредя на горку наполовину пожранных коррозией и присыпанных свежим снежком железяк, бортмех делает охотничью стойку и затевает оживленные торги. Нюк с сомнением разглядывает какие-то фиговины через пару лотков от нее, а вокруг него уже отплясывает, расхваливая свой хлам, продавец, на которого рычит настороженный Рори.

– Далеко не отходи, – только и буркает Цилли, оглянувшись на меня. Ну, это уж как получится, конечно… Не в моих интересах драконить капитана, если бортмех шлепнет перед ним накатанный на недисциплинированного стажера рапорт, но и уходить без трофея мне никак нельзя. Такая ведь штука: это не только бальзам на безраздельно отданное рыдвану сердце пилота, но и некоторая гарантия того, что в случае очередного инцидента мы не зависнем перед противником беспомощно болтающейся, неуправляемой мишенью.

Тагаранцы продолжают активно продвигать свое импортозамещение, предлагая вместо искомого штурвала вентили для древних кранов, такие же ископаемые мясорубки и допотопные вентиляторы. Большинство вещиц знакомы мне только по голофильмам и музейным экспозициям. Может, вопреки всем общепринятым теориям, Тагаран заселили какие-нибудь будущие колонисты, потерпевшие тут крушение во времена великой экспансии? Вон хоть та же печально известная Первая экспедиция, о судьбе которой по сей день никто ничего не знает. Ну, а что, адаптировались к условиям, снова обросли шерстью, отменили моду на эпиляцию… Не написать ли мне диссертацию на эту тему, потрясу всю науку по изучению иных рас и легендарного Ди-Дер-Сона попутно вычислю – окажется, небось, каким-нибудь землянином, страдавшим повышенной лохматостью. На родине над ним все смеялись, а тут его гены дали шанс на выживание новому поколению.

– Заодно и Нюка родней обеспечу, пусть тоже наслаждается, – вполголоса добавляю я, вспомнив о происхождении бортинженера. – Будет с местными дедушками-бабушками чаи гонять, заделавшись наследником целого амбара изумительно разнообразного хлама и фамильного дела по его накоплению и перепродаже. Или внутренним перевозкам.

Вспомнив спич Стратитайлера, подавляю желание еще разок дать пинка какому-нибудь сугробу – боюсь очередной ржавый механизм или нежащегося там на летнем солнышке аборигена потревожить. С тех пор как прилетела на Землю, только и слышу намеки на влиятельную родню. В Академии вообще все поначалу с мерзкими усмешечками понимающе кивали – ясное дело, Соколов дочку пристроил, чтобы династию продолжила. На Славии я была просто самой собой, а не чьей-то дочкой и внучкой, черная дыра их всех дери! И этот умник туда же – конечно же, раз у меня есть семья, значит, я привыкла всегда выезжать за ее счет и все проблемы решать с помощью родственников. Меня трудно вывести из себя – обычно я сама кого-нибудь оттуда да вывожу, но любые подобные намеки воспринимаю в штыки. Отродясь ни папиным, ни дедовым влиянием не пользовалась, чтобы свои сложности улаживать, иначе какого астероида меня понесло бы на дальнюю станцию в самой глуши галактики?

– Лысая крошка, купи накладной мех для ног и подмышек – и все женихи будут твои! – скаля поблескивающие где-то в шерстяных глубинах зубы, искушает очередной продавец, тыча мне под самый нос какие-то изрядно пованивающие клочкастые ремки.

– Вот такое хочу! Жизни без него семейной и прочей не смыслю! – в свою очередь пихаю ему фото штурвала. Торгаш перехватывает снимок и долго таращится на него, вертя во все стороны.

– У соседа моего есть эта штука, – наконец заявляет он, – только с такими разноцветными камушками и перламутром… Но Ри-Ван-Кон ее не продает, нет. Семейная реликвия! – многозначительно поднимает мохнатый палец вверх тагаранец.

– Семейные реликвии надо чтить, – с готовностью соглашаюсь я. – А не расскажет ли он мне историю этого сокровища за кружечкой чайку?

– Чаек хорошо согревает тело, снимает печали с сердец и веселит душу, – философски замечает продавец накладного меха. Да он, комету ему под хвост, прям поэт! После небольшого торга парень соглашается погреть тело и повеселить душу в нашей с соседом компании, прикрывает свою лавочку и ведет меня извилистыми рядами к таинственному обладателю перламутрового штурвала. Искренне надеюсь, что под ним не скрывается очередное барахло времен зарождения цивилизации на этой планетке.

Ри-Ван-Кон абсолютно ничем, на человеческий взгляд, от своего приятеля, назвавшегося Би-Кер-Доном, не отличается. Все та же густо поросшая шерстью колонна, только в качестве украшения у него на косматом пузе болтается что-то вроде выкрашенного в канареечный цвет скворечника, а у первого – старый светоотражатель с флаера. Тагаранец благосклонно выслушивает мое предложение побеседовать о вечном и снять лишние печали со всех трех сердец аналогичным количеством сортов отборного чая и тоже закрывает свою избушку на клюшку под неумолчный ор запертых в клетках мелких зверьков, предназначенных для барбекю.

Хвала Вселенной, Ри-Ван-Кон живет в двух шагах от рынка, и у меня даже начинает брезжить надежда, что удастся решить наши торговые дела без бонуса в виде парочки нарядов вне очереди от Варга за нарушение приказа. Это еще чудо, что он меня сортиры полировать зубной щеткой после выходки Таси, не отправил… как свеженазначенного оператора злокозненной роботессы. Впрочем, нельзя исключать, что кэп припас для меня что-нибудь пооригинальнее пращуровых методов педагогического воздействия на будущих защитников матушки-Земли и планет Галактического Союза… в который каким-то загадочным образом занесло и Тагаран. Строго говоря, он отстает от большинства входящих в сообщество миров лет этак на триста, но исключительно богат ценными рудами и минералами, жизненно необходимыми остальным участникам Союза, а в правительстве тут сидят выжиги похлеще тех, что лапки драконов на рынке впаривают. Им удалось выторговать для планеты пристойный статус и даже кучу льгот, какие и не снились обычным миркам, ставшим сырьевыми придатками более развитых и влиятельных соседей.