Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 43 страниц)

====== Глава 1. Нюк. Печеньки, рыдван и борьба интеллектов ======

– Печенье? Шоколадное? Вот здо-о-орово… – тяну я, улыбаясь до боли в скулах и из последних сил сдерживая рвотные позывы. – Спасибо, Тася. Я обязательно попробую. Потом. Сейчас у меня много дел.

Вру безбожно. Нет у меня никаких дел – балду я гоняю на симуляторе, почесывая тайную надежду когда-нибудь выбиться в настоящие пилоты. Тася таращит на меня пустые голубые глаза, хлопает кукольными ресницами и преданно улыбается. Ее хорошенькое личико излучает абсолютное счастье.

– Если понадобится еще напиток – нажмите на кнопку вызова, – щебечет она, разворачивает свой роскошный бюст на сто восемьдесят градусов и выплывает в дверь, демонстрируя не менее впечатляющую кормовую часть. Отсек неумолимо заполняется ароматами какао, ванили, корицы, мапаки, гугу и черная дыра знает, каких еще специй. Я спешно захлопываю контейнер с десертом и врубаю вентиляцию на полную мощность. Но та еще юность моего деда застала, так что справляется не очень. Явившийся через пять минут в кают-компанию бортмех ведет носом и обреченно уточняет:

– Шоколадное?

– Ага…

– Сделай ты уже с ней что-нибудь! – взывает к моей профессиональной совести бортмеханик, шлепаясь в потрепанное кресло из «умного» пластика. Ну, то есть когда-то он был умным, но за долгие годы эксплуатации изрядно подрастерял интеллект и теперь не торопится подстроиться под монолитную фигуру нашего технаря. А Цилли, невзирая на нежное имя, дама крупная, и умелыми своими руками из таких, как я, запросто доисторических морских узлов навяжет. Она уже обещала, если я Тасю не обуздаю.

– А что я могу, у нее защита на кодировке такая, что снять ее можно только лазерным резаком! Вскрыв Тасе череп! – огрызаюсь я. Тася – уменьшительно-ласкательное от ТАИС-921, сто лет как устаревшая модель для оказания интимных услуг. Когда-то в эпоху повальной колонизации и долгих перелетов такие были популярны, а потом «Лига освобождения ИИ от сексуальных домогательств» взялась за дело основательно, и многие хорошенькие, безотказные куколки были перепрограммированы на другие задачи. Тасю вот ориентировали на уборку и готовку, но то ли в код закралась ошибка, то ли старые схемы уже попросту глючат, но повернуло нашу помощницу по хозяйству на чертовом печенье! Основательно так повернуло. Печет их как одержимая, денно и нощно.

Первые пару недель полета мы набрасывались на сладкое, тающее во рту лакомство как с голодного края. Потом стали ковыряться, заказывая всякие выпендрежные добавки. Потом наелись до отвала и попросили исключить его из меню. Но Тасю это не остановило. Не помогли ни просьбы, ни прямой приказ капитана, ни даже угрозы отключить ее вовсе. Взломать чертову защиту ее кодировки у меня не вышло – ребятки из проклятой Лиги постарались на совесть. А давиться концентратами, когда в рефрижераторе полно настоящих продуктов, которые, как ни странно, обходятся куда дешевле специальных консервов для дальних перелетов, никто не хотел. Так Тася и победила, продолжая изводить запасы муки и специй на проклятое печенье, которое с бесстрастным выражением лица поедал лишь наш док, чувак происхождения негуманоидного, оттого с совершенно иными пищевыми пристрастиями, чем у всех остальных. Впрочем, выход из ситуации я все же нашел – готовое печенье стали замораживать впрок, махнули вот пару дней назад накопившуюся партию на заправочной станции на кое-какие детали для нашей колымаги.

– Так, с меня хватит. Мне это проклятое печенье по ночам уже снится! Душит! – восклицает Цилли, поднимаясь. – Пойду, врежу механический замок в двери кладовки. Лучше б эта фифа и дальше по своему прямому назначению пахала…

А это мысль! Электронный замок, доступ к которому ей был запрещен, паразитка вскрыла мастерски, вступив в антигуманоидный сговор с бортовым компом. Я с Бо даже поругался по этому поводу. Бо – мозг этого старого рыдвана, на который меня занесло после окончания Академии глубокого космоса, и моя основная, так сказать, профессиональная обязанность. Учился я, признаться, без особого рвения… в общем, теплое место в приличной транспортной или торговой компании мне теперь даже не снится, в отличие от кулинарных изысков Таси.

– Так рыдать опять примется, – напоминаю об еще одном небольшом побочном эффекте нашего кока. Примитивная эмоциональность была когда-то встроена в базовые прошивки для прежней специализации, но Тася по сей день с успехом пользовалась этим набором, выражая не только радость при виде хорошего аппетита у экипажа, но и довольно натурально обижаясь на нас в ответ на замечания.

– Ключ будет только у меня! Меня синтетическими слезами не разжалобишь! Это вы на ее мордашку смазливую пялитесь и таете, а на меня ее фокусы не действуют! – огрызается бортмех.

– Попытка – не пытка, – соглашаюсь я. Месяц летим. Локальная война с ботом – какое-никакое развлечение. Тем более, что к прежним Тася, увы, совсем не склонна – такую плюху закатила капитану, когда он за первым же ужином по попке ее шлепнул, что эхо по самым дальним отсекам прокатилось. Чхала и на субординацию, и на то, что рожа у нашего кэпа просто зверская, полностью соответствующая прозвищу Одноглазый Дьявол. Какими космическими ветрами этого волчару, избороздившего галактику вдоль и поперек еще тогда, когда меня и в планах не было, занесло на «Дерзающий» (я название на борту рыдвана прочел – ржал до слез), не знаю. Но по обрывкам разговоров с пилотом догадываюсь, что его просто списали – не то по возрасту, не то за косяк какой. Второе вот вероятнее. Ну у нас вообще экипаж как на подбор… я в это сборище сходу идеально вписался. Сразу понял – вот оно, мое место в жизни и глубоком космосе. Глубже не бывает.

Воспоминания о недоступных полимерных прелестях наводят меня на мыслишку махнуть летный симулятор на кое-какой другой… с современной виртуальной реальностью никаких тась уже не надо. Не в кают-компании, разумеется, а в своей, индивидуальной, больше похожей по форме и просторности на нору вомбата.

– Ню-у-ук! – гаркает селектор внутренней связи требовательным командирским тоном. – Марш в рубку, ленивый рукожопый засранец!

– Нюк-говнюк, – тихонечко себе под нос огрызаюсь я. Слава квантовой гравитации, что мои очаровательные коллеги сочли мое имя и так достаточно похожим на собачью кличку и не стали изгаляться с ее выдумыванием.

– Бортинженер Стратитайлер, проследуйте в рубку корабля, вас вызывает капитан Вегус, – бесполым и бесстрастным голосом дублирует приказ Бо.

– Иду, – огрызаюсь я, шаркая домашними тапками по пустому коридору и на ходу выстраивая линию обороны. Наверняка Тася со своим десертом из пылающего ада тройного Алголя* и в рубку прорвалась, и сейчас мне очередных пилюлей за это выпишут. Как будто я это сокровище в задрипанном буфете на задворках галактики за бесценок купил!

– Цилли врезает в двери кладовки механический замок, и ключ будет только у нее! – с порога выпаливаю я, предвосхищая нападение. – Только, чур, не вестись потом на роботовы масляные слезы.

Рубка благоухает почище кондитерской лавки, а за огромным панорамным стеклом не звезды, кажется, размываются в стремительные метеориты, а марципаны с цукатами. Капитан разворачивается вместе с креслом всем своим тяжеловесным корпусом и вперивает в меня злобный взгляд. Глаза у него, кстати, оба на месте, вырастили да имплантировали новый на место утраченного, однако кличка и шрамы на пол-лица остались. Небось, спецом сводить не стал, чтоб одним своим видом таких, как я, в нервный трепет вгонять. Мог бы не париться, я его и так побаиваюсь. Но не слишком. Ну не метнет же он меня в открытый космос, если что? Или… метнет?

– При чем тут кладовка?! Какой вы там херней маетесь вместо своих прямых обязанностей?! Я тебе распределитель на четвертом движке когда велел отладить?! – гаркает Варг.

– Так я отладил! Как только детали новые достали, Цилли их заменила, я сразу все проверил. Ну, как – новые, сто лет уже ничего нового на это корыто не выпускают. Но все работало, я ж докладывал, сэр! – возмущенно парирую я совершенно неправедные обвинения. Я, может, и лентяй, и рукожоп местами, но не настолько все же. Или… настолько? Да не… точно все работало.

– Корыто… – фыркает первый и единственный наш пилот, буквально обдав меня волной презрения. – Отличное судно, с классическим ручным управлением, послушное, легкое на ходу. Его бы в порядок привести – еще б побегало меж звезд-то, да только кому?

Я прислушиваюсь к поскрипыванию и покряхтыванию этого чуда кораблестроения позапрошлого века и не знаю, ржать мне или закатывать глаза в ответ на такое заявление?

– Наймите спеца получше, раз денег девать некуда… – буркаю я.

– Поогрызайся мне, – рыкает кэп. – Вылетишь как пробка на ближайшей станции!

Открываю было рот, чтобы продолжить дерзить, но передумываю и захлопываю пасть. Тут я какой-никакой, а опыт по своей непосредственной специальности получаю. Оказаться Тасей на какой-нибудь ржавой железяке еще древнее и хуже «Дерзающего» – вот это будет настоящее днище.

– Сейчас я все еще раз проверю, сэр, – произношу я смиренно. – Но я уверен, что проблема в железе. Электроника в порядке.

– Ядрена гравитация! – восклицает вдруг селектор голосом Цилли.

– Что опять стряслось? – устало спрашивает капитан.

– Да у нас тут ЧП.

– Тася выкрала и перепрятала ВСЮ муку? – уточняю я.

– Хуже. У нас несанкционированный груз на борту. Органика. Живая. Подходите сюда, к кладовой А1, сами посмотрите.

Недоуменно переглянувшись с кэпом, спешим в отсек со складскими помещениями. Зверек какой на борт прошмыгнул, что ли? По идее, Бо должен был среагировать на проникновение… «Дерзающий», может, и корыто, но крысы с синийскими пищагами у нас по вентиляции все же не шастают. Ну, или это я их просто не встречал?

То, что дело не в пищагах, становится понятно уже на подходе. Правда, как следует разглядеть зайца мешает истерично размигавшаяся лампа. В одной руке плечистая Крошка сжимает лазерный резак, а вот второй крепко держит за шкирку… кого-то в скафандре. Конечностей, кажется, больше четырех, и безбилетник вяло пытается ими отмахиваться.

Это ж как Бо его прозевал? Это ж как мне сейчас за это влетит?!

*Алго́ль (β Per, 26 Per, Бета Персея) – кратная (тройная) затменная переменная звезда в созвездии Персея. Находится на расстоянии около 92,8 св. лет от Солнца.

====== Глава 2. Кадет Соколова. А начиналось-то все вполне обычно ======

Сложно не думать, что, кажется, космическая практика начинается с чего-то не того, когда болтаешься, точно напрокудивший щенок, в чьих-то огромных лапищах. А кто в этом виноват? Ну, вообще-то я сама. Хотя все-таки не обошлось и без дурного влияния предков. Проклятые гены, это все они – мамуля подтвердит. А начиналось-то все вполне обычно… Как и всегда бывает перед тем, как я умудряюсь влипнуть в очередную историю.

Крутить на метле фигуры высшего пилотажа перед носом Великого Инквизитора – занятие, чреватое скорым превращением в барбекю. Наш Торквемада, понятно, на костре меня поджарить по старым добрым обычаям не мог, такие кардинальные меры педагогического воздействия нынешняя система образования не одобряет, даже в отношении злостных нарушителей дисциплины вроде меня. Но у него есть свои методы, и еще большой вопрос, что хуже – быстро превратиться в кучку угольков или целый месяц медленно загибаться с тоски на забытой богом и людьми в глубоком вакууме станции. Судя по ее местонахождению, туда даже космическая пыль не залетает, а персонал, похоже, состоит из тех, кого еще старикан Ной списал за ненадобностью с борта своего ковчега.

Я мрачно пробежала глазами выданный мне длиннющий список запрещенных к провозу на станцию вещей. Подозреваю, что и над ним поработал мстительный Торквемада, иначе почему нельзя брать с собой ничего из электроники? Какой, черная дыра его подери, может быть перегруз из-за карманного компа с крохотным чипом, на который предусмотрительно была закачана целая библиотека приключенческой литературы? С ней я недурно скоротала бы четыре недели даже в той заднице Галактики, куда меня заслали. А вот веревки и мыла в списке запрещенки не было, поэтому я их положила. Из принципа. Потому что при проверке непременно спросят, зачем эти вещи в сумке кадета, отправляющегося на практику, и, конечно же, я не премину разъяснить.

Хорошо хоть папа еще не вернулся из экспедиции… Нет, орать и метать громы и молнии он бы не стал, он вообще всегда пасует, когда дело касается моего наказания. Карать своих подчиненных папа умеет отлично, а вот со мной теряется. Я честно давала ему шансы насобачиться в этом деле, но большую часть моего детства он провел за кучу световых лет от нашей тихой планетки, так что опыта сурового отцовства набраться ему не удалось. Маме в конце концов это надоело, они разбежались, и она вышла замуж за нашего соседа. Теперь они воспитывают моих младших братьев и сестру, разжились в довесок к обычной и морской фермой, по выходным ездят на ярмарку, а папа в свое удовольствие шастает по галактикам.

А вот из меня прилежной колонистки не вышло. Фермерские задатки в моем организме можно измерять лишь в отрицательных величинах, а уж роль женушки добропорядочного местного агрария или там скотовода и вовсе никогда не прельщала. Мама говорит, это все дурные отцовские гены. Так что, закончив школу, я решила не разбивать понапрасну порядочные сердца юных земледельцев и отправилась на прародину человечества в Космическую Академию. Соседи, должно быть, вознесли хвалу всем богам и божкам, когда я уехала и перестала наконец баламутить то болото, в котором они счастливо коротали свои дни. Больше некому стало дурно влиять на их отпрысков, подбивая тех на поиски сокровищ Предтеч, и лихачить на флаере, повергая в шок стада местных пугливых тварей, которых тут зовут овцами. Разумеется, ничего общего с настоящими барашками эти восьминогие мохнатые каракатицы не имеют, но придумыванием здешней фауне новых имен никто почему-то не озаботился.

Мама отправила отцу целую инструкцию по моей эксплуатации, но, боюсь, этот талмуд не слишком ему помог. И первое, от чего я отказалась – это от его помощи при поступлении в Академию. Папа счел, что я на него обижена и пытаюсь просто что-то там таким образом доказать. Не иначе как с психологом успел в промежутке между бесконечными экспедициями пошушукаться. На самом деле обиды тут ни при чем. Я привыкла всего добиваться сама, получать желаемое на блюдечке с голубой каемочкой мне откровенно скучно, только и всего. Вот и сейчас – вероятно, папа мог бы организовать мне практику на каком-нибудь супер-пупер звездолете в обход всех приказов Торквемады, только какая бы была в этом моя собственная заслуга? Да и сперва пришлось бы выслушать лекцию о том, чего он якобы себе не позволял в мои годы.

А я, между прочим, своими глазами видела личное дело бывшего курсанта Соколова и знаю, что уж кому-кому, но не папе бить себя в увешанную медалями грудь и приводить в пример мифическое послушание и прилежание, каковым он будто бы блистал в отдаленном прошлом. Как это самое личное дело попало в мои руки – разговор отдельный. Понятно, что вовсе не официальным путем. Как и дело того же Торквемады, в миру – старшего инструктора навигации Александра Литманена. Наверное, не стоило все же скачивать оттуда те занятные фото и рассылать их однокурсникам да еще и прямо во время его занятия… но, снявши голову, нет смысла убиваться по любимой лысине. Что сделано, то сделано. Сложно удержаться от искушения попытаться провезти любимый гаджет контрабандой, но, зная Торквемаду и его любовь к моей персоне, смешно надеяться, что меня не просветят на сто рядов, как завзятого рецидивиста. Так что, со вздохом поскидав в тощую сумку дозволенный минимум одежды и вещей, я отправилась в космопорт.

Ожидания оправдались с лихвой, на пропускном пункте на меня только что киберпсов не напустили. Мыло с веревкой вызвали ожидаемые вопросы, но прогресс на Земле зашел слишком далеко: мои слова о том, что эти вещи покончат с прозябанием на древней захудалой станции, были восприняты как намек на возможность синтеза какой-нибудь новой наркоты. В итоге меня задержали еще на четверть часа, пока пробивали по всем каналам, какие галлюциногены можно гнать из мыла и шпагата. Видимо, в колыбели человечества давно придуманы более продвинутые способы уходить из жизни, чем проверенная веками петля. Наконец меня выпихнули на взлетную площадку, где уже поджидал небольшой грузо-пассажирский корабль. Само собой, к тому прыщу на ягодице галактики, куда сослал меня Торквемада, прямых рейсов не было и не могло быть. Предстояла высадка на дальней заправочной станции, а дальше – на перекладных.

Тихоходное корыто плелось до перевалочного пункта, кажется, целую вечность. Бортовая библиотека скуки этого унылейшего перелета скрасить никоим образом не могла: самым увлекательным произведением в ней оказался справочник по такелажным работам. Остальное было еще безнадежнее. На заправочной станции, до которой мы с грехом пополам, в конце концов, доковыляли, веселья тоже не предвиделось. Лениво посмотрев на мои билеты, напоминающий огромную медузу местный служака неопределенно махнул ложноножкой и заявил, что ближайший корабль, который отправляется на эти задворки – баржа-мусоровоз. До ее прибытия оставалось еще несколько часов. Или несколько дней – как повезет. На этом этапе я окончательно поняла, что проиграла Торквемаде всухую.

Заняться на крохотном астероиде, где разместилась станция, было решительно нечем. За пару часов я наизусть выучила не только ее планировку, но и все развешанные на стенах инструкции для персонала и клиентов. Работники были, в основном, негуманоидами, все попытки завязать с ними разговор разбились о стену каменного равнодушия. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания. Одни были заняты обслуживанием механизмов, другие коротали время, зачарованно уставившись на колеблющиеся голографические фигуры, которые бродили тут же и скрипуче изъяснялись на каркающем лимбийском наречии. От нечего делать я стала прислушиваться – какая-никакая, а языковая практика, но вскоре поняла, что это типичная мыльная опера, где мучительно выясняют сложные отношения медузоподобные красавчики, и затосковала вконец.

Так что надсадный рев идущего на посадку древнего рыдвана показался мне чуть ли не райской музыкой. Я уже обрадовалась бы и распоследнему мусоровозу, только бы убраться из эпицентра лимбийских мыльных страстей, где склизкие герои битый час спорили, кому из них следует перейти в женский пол пятой конфигурации дабы снести яйцо для пятиюродного дяди-короля. Местный диспетчер, разинув добрый десяток ртов, пялился на действо, мечтая, должно быть, выяснить, почему же сам дядя не желает стать тетей, хотя как раз наступил период его новой инициации. Убедившись, что оторвать чужака от этакой интрижищи не в человеческих силах, я живо облачилась в термокостюм и двинула на летное поле.

В лицо ударил ураганный ветер вперемешку с грязью и чем-то вроде снежной крупы, и я надвинула на лицо прозрачное забрало шлема, высматривая прибывший, по всей видимости, по мою душу раздолбанный транспорт. Однако на закопченной огнем дюз площадке стоял, сотрясаясь, точно больной в приступе космической малярии, вовсе не мусоровоз. Пожалуй, то был раритет покруче. Помнится, в семейном альбоме имеется снимок прадедушки, прилетевшего в числе первых исследователей открывать наш мирок. Вот он там стоит в аккурат на фоне подобной машины. Только и дед, и эта древность на фото еще молоды и не разваливаются на части.

Хотя ляпни я такое при самом пращуре – не сносить бы мне ягодиц. Прадед-то мой жив-здоров, и еще не было случая, чтобы, зарулив в наше захолустье, он не гонялся за мной с выломанным из живой изгороди прутом, приговаривая, мол, предки знали толк в воспитании, и добрая розга ни одного ребенка еще не испортила. Он и на прошлых летних каникулах не преминул устроить традиционный забег, и плевать дедуля хотел на то, что я давно никакой не ребенок, учусь в Космической Академии и вообще мне почти покатил аж третий десяток стандартных земных лет.

На борту антиквариата виднелась надпись – «Дерзающий». Выглядела она такой же пошарпанной и облезлой, как и весь рыдван. Пожалуй, величайшей дерзостью этой посудины было продолжать бороздить космос лет этак пятьдесят спустя после торжественного списания. Должно быть, корыто угнали прямиком со свалки космического лома. Хотя… может, оно тут как раз и подрабатывает мусоровозом? Вероятно, на этих чертовых куличках даже заштатные пилоты утиль-батальона не рвутся вкалывать. Решив прояснить этот вопрос, я собралась было направиться к спущенному трапу, как вдруг на ступеньках появились сами астронавты. В отличие от их корабля, они вроде бы не выглядели доисторическими мумиями, во всяком случае, двигались проворно.

Началась выгрузка каких-то увесистых контейнеров. К судну подкатила автоматическая багажная тележка, которая аж осела от водруженных на ее платформу коробок. Проехав десяток метров, агрегат взметнул сноп искр и замер. Отчаянно ругаясь и размахивая щупальцами, присеменили механики станции и разгорелась оживленная перепалка на тему того, кто обязан возмещать ущерб. На шум и крики выскочили остальные члены экипажа, замаячила на верхних ступенях трапа и блондинка в короткой юбчонке, но ее живо увлек обратно на рыдван кто-то из команды. Ветер взвыл, точно стая голодных волколаков, осыпая всех каким-то грязным ледяным крошевом. Меня снова никто не замечал. Это уже становилось тенденцией. И вот тут во мне, должно быть, с новой силой взыграли дурные отцовские гены. Тише мыши и стремительней ужаленного шмелем в зад гепарда я проскользнула к кораблю. Опыт хищнических похождений в соседских садах дал мне закалку на много лет вперед, ни одна живая душа даже головы в мою сторону не повернула.

Внешний люк был только прикрыт, не задраен, так что я вмиг просочилась внутрь. По идее, вторая дверь не должна открываться, пока не загерметизирована наружная, но люк застопорил один из контейнеров, не поместившийся, наверно, в багажную тележку. Так что я беспрепятственно прошмыгнула в отсек. Вдоль стены выстроились скафандры – кажется, все же малек помоложе самой посудины. Судя по куче рукавов и штанин одного из них, в экипаже имелся негуманоид. Нет, пожалуй, это был все же не мусоровоз-внештатник: на видавших виды скафандрах красовались полустертые эмблемы свободных торговцев.

И тут нехорошие гены дали о себе знать во второй раз. Какие мы имеем условия задачи? Я должна пройти практику в космосе. Меня фактически бросили на какой-то перевалочной базе и неизвестно, придет ли обещанный корабль. А чем, собственно, этот рыдван не объект для практики? Уж хуже, чем на затерянной в пустоте никому на фиг не нужной станции, точно не будет. Оно, конечно, «зайцев» на борту не слишком привечают, но главное – не попасться до того, как развалюха учапает в гиперпространство. А здешний бортовой компьютер наверняка древнее абака и максимум на что способен – не дать колымаге угодить в Черную дыру и не позволить подгореть омлету. Развернуться, чтобы высадить меня, потом уже не получится, да и кто станет так заморачиваться, когда гравитоны для сверхпространственных двигателей обходятся в кругленькую сумму? Дешевле везти безбилетника дальше. Ну… или выкинуть за борт – но это уже крайности, до которых, надеюсь, шкипер, командующий грудой лома, еще не дошел.

А я все-таки не совсем бесполезный пассажир – за плечами четыре курса Академии, почти готовый член экипажа, которому, к тому же, не нужно платить ни кредитки. Насколько я могу судить по внешнему виду этого старого коня, который явно не первый век хромает по своей борозде, с платежеспособностью у его владельцев неважно. А им всего-то и потребуется, что по возвращении на Землю накорябать мне характеристику. С моей же стороны понадобится лишь немного силы воли, чтобы удержать шкодливые конечности и ехидный язык в рамках приличия. С учебой-то у меня никаких проблем, все космические науки даются мне легко. Ну, а без шуточек я уж как-нибудь месяцок проживу, я ведь уже практически взрослый астронавт, что мне стоит вести себя, как подобает многоопытному скучному навигатору вроде Литманена? Да раз плюнуть, ерунда какая.

И не успели гены законопослушной мамы-колонистки подогнать неизменные сто контраргументов против сумасшедшей затеи, как ноги сами понесли меня на нижнюю палубу, к грузовым отсекам. Холодильник – прям то что надо. Вряд ли туда ежечасно ломятся страждущие. Вот стартует корыто, ляжет на курс – тогда и явится кок, чтобы прихватить продукты для обеда. И ничтоже сумняшеся я толкнула дверь и нырнула в недра отсека. Изо рта вырвалось облачко пара. Ничего, на мне термокостюм, пару часиков покукую тут, а потом можно и явиться пред капитанские очи и покаяться. А пока потренируюсь делать лицо поневиннее – мол, как-то оно само так получилось, и я совсем даже ни в чем не виновата.

Вскоре я поняла, что до этого вовсе и не скучала, а можно смело утверждать – веселилась на полную катушку. Апофеоз зеленой тоски жил в сумраке и холоде чертового рефрижератора. С легкой руки Торквемады и его ставленников у меня при себе не было никаких развлечений. Фонарик, правда, имелся, и при желании я могла бы сколько угодно обозревать свои новые владения – его батарейка еще меня переживет, но рассматривать было особо нечего. Всевозможные упаковки с продуктами, которые даже не погрызть от нечего делать – зубы пообломаешь. Замерзшие до твердости гранита вкусняшки – сомнительное удовольствие. Затосковав вконец, я принялась тихонько мурлыкать себе под посиневший от холода нос песенки. Когда закончился весь современный репертуар, пришлось перейти на любимые прадедушкины марши времен великой экспансии. Такими темпами я дошла бы и до русского народного, которое постарались сберечь и донести до потомков отцы-основатели нашей колонии, но тут дверь со скрипом поползла в сторону, и на меня упал тонкий лучик блеклого света.

====== Глава 3. Нюк. Чем вымощен путь в черную дыру ======

– Резак выключи, – напоминаю я Цилли, пока кэп разглядывает ее добычу.

– А, да, – спохватывается та и гасит инструмент. Лампа наконец-то перестает мигать, сфера скафандра медленно светлеет, и за стеклом обнаруживается вполне себе гуманоидная мордашка, зыркающая на нас большими голубыми глазюками. Девчонка, почти подросток. Очередной из дому за приключениями побегун… На современный лайнер с навороченной системой безопасности фиг прошмыгнешь, а на наше корыто – пожалуйста. Вспоминаю, какая меня в связи с этим ждет экзекуция, и начинаю тихо ненавидеть эту мелочь, параллельно прикидывая, как бы ее, эту экзекуцию, отсрочить или вовсе избежать.

– Поставь-ка, – цедит капитан Вегус, отодвигая защитный щиток на одном из рукавов скафандра и тыча в кнопку. Сфера уезжает, и на волю вырывается облако из мелких русых кудрей. Бортмех опускает добычу на пол, продолжая удерживать ту за шкирку. Девчонка заискивающе улыбается, хлопая длинными ресницами и переводя взгляд со свирепой рожи Варга на мою унылую. На Цилли с ее ростом смотреть несподручно – живо шея затечет.

– Имя. Фамилия. Возраст. Порт приписки. С какой целью осуществлено проникновение на судно и украден скафандр одного из членов экипажа?! – рубит кэп, приблизив свою шрамированную морду к лицу космозайчихи. Точно, это ж шкурка дока! Только он ею вряд ли когда-нибудь в полете добровольно воспользуется, если только «Дерзающий» не заполыхает со всех концов разом вместе со спасательным шлюпом – у него эта, как ее… боязнь открытого космоса, короче. А хорошая мысль… не устроить ли маленький локальный пожарчик? Все отвлекутся и забудут про мой косяк… Черт, нет, не годится. Тогда я за пожарную сигнализацию огребу, она уж точно не в порядке.

– Курсант Яромила Соколова, двадцать один год, порт приписки – Земля! Прибыла для прохождения практики, сэр! – лихо вскидывая ладонь к встрепанной голове, неожиданно гаркает девица, встав навытяжку и буквально пожирая преданными глазами перекошенную злобой капитанскую физиономию.

– Ты че мне лечишь, малявка?! – отшвырнув официальный тон, рычит Одноглазый. – Практикантов ко мне в здравом уме и трезвой памяти и адмирал Гаара не прислал бы!

– И про возраст брешет, – вворачиваю я. Какой двадцать один? Пятнашка от силы стандартных земных.

– На заправочной станции Б-7689, согласно инструктажу, мне было предписано пересесть на данное судно для прибытия к станции КС-764! – ничуть не устрашившись рыка Варга, все с тем же исполненным идиотического энтузиазма выражением бравого новобранца звонко выкрикивает девчонка. Затем, выбившись на мгновение из роли, бросает на меня возмущенный взгляд и заявляет: – У меня вообще-то документы при себе, я четвертый курс Академии уже закончила!

– «Дерзающий» че, так похож на пассажирский лайнер? – усмехается кэп. – К станции КС-764 судно не направляется. Сойдешь в ближайшем порту и сказки свои будешь лечить мамке своей. Ты проверила, ее школьных приятелей по морозилкам не засело? – спрашивает он уже у Цилли, заглядывая в кладовую. – Бо, ржавый ты сученыш! Почему на борту посторонняя органика?!

Бо выдерживает театральную паузу и выдает:

– Система безопасности корабля не функционирует в полной мере. Перегорели термодатчики и датчики определения движения на уровне С, выведен из строя блок питания в третьем отсеке, повреждена вспомогательная плата на сервере.

Мое сердце ухается в пятки. Точно сученыш, еще какой!

– Ты почему мне не доложил?! – вскидываюсь я.

– Я докладывал. Вы сослались на занятость, бортинженер Стратитайлер, и сказали, что займетесь системой безопасности позднее.

– Врет он все! Ничего он не докладывал! Мстит, гаденыш, за Тасю! И за то, что я в нарды с ним играть отказался! – возмущаюсь я. – Цилли, ну скажи!

– Обормот ты и лентяй, – ответствует бортмех. – Тасю перепрограммировать и то не можешь.

Кэп выныривает из ледяных недр морозилки, окутанный клубами пара, прям вылитый викинг – так вот его пра-пра-пра-пра в нанадцатой степени дедушка и выглядел перед тем, как оттяпать кому-нибудь башку секирой, и я глотаю спешно образовавшийся в горле ком.

– А ведь все лишь потому, что некому круглые сутки вкушать запасы печенья, которых с лихвой хватило бы на колонию прожорливых санайцев-троглодитов, – тихонько бормочет себе под нос зайчиха, но при виде капитана снова встает по стойке «смирно» и таращится на него чуть ли не с обожанием, будто он вылез из рефрижератора с приветливой улыбкой до ушей и букетом центаврийских радужных роз в зубах. А не с полыхающим в зрачках адским пламенем Алголя.