Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)

– Я уже говорила, что ни одна ошибка в расчетах не способна заставить древний корабль с жалким запасом гравитонов обрести прыть «призрака» и ни с того ни с сего скакнуть за пределы обитаемой Вселенной! – тут же вскидывается Ярка. На ее смуглых щеках проступают алые, под цвет Басовой шевелюры, пятна. Просто уязвленное самолюбие девочки-отличницы или всерьез переживает? Она порой такой ежик, что в один подход и не разберешь, что там, за этими колючками.

– Кому это интересно в историческом, так сказать, разрезе? Люди запоминают только главные факты, – пожимаю я плечами. – Мы здесь благодаря тебе – вот это факт.

Повторив душ для Басовых внутренностей еще пару раз, откапываю в аптечке препарат для очистки крови и пневматическим шприцом вкатываю ему прямо-таки лошадиную дозу. Проблевавшись, пилот принимается храпеть и присвистывать еще громче, уютно умостив ладошки под помятой щекой. Больше лично я этому дезертиру помочь ничем не могу. Надо бы выговор в бортовой журнал занести и штраф начислить за пьянство на рабочем месте, оставившее судно без управления.

– Вверим это малиновое сокровище объятиям лекарственного сна, – говорю я, убедившись, что на спину в ближайшее время Бас не перевернется, хотя захлебнуться ему вроде бы уже нечем. Ярка между тем заглядывает в регенератор. Подхожу к равномерно гудящему аппарату и я. Увы, Варг по-прежнему в отключке и это значит только одно – на рыдване я теперь старший по званию. И должен принимать какие-то решения, пока старперы тут прохлаждаются. Звездец… вот это карьера, от выброшенного пинком под зад рукожопа до капитана рыдвана за паршивые несколько дней! Няня бы мной гордилась.

– Кажется, уже получше выглядит, как думаешь? Я самую длинную программу нейровосстановления установил, – произношу я, таращась на торчащий из кокона бинтов шнобель кэпа. И на такую живучую махину управа нашлась… все ж таки компьютер – штука нежная. Хоть бы нормальным очнулся, еще и Варга, в детство впавшего, нянькать у нас рук не хватит.

– Да… лучше б я тогда спалилась на каких-нибудь крамольных медицинских экспериментах, а не на пародировании начальника Академии, – думая о чем-то своем, с отсутствующим видом отзывается Соколова. Взгляд ее по-прежнему прикован к мерно перемигивающимся разноцветным огонькам на панели регенератора. – Честно сказать, нашему милейшему доку я не доверю и мозоль пластырем заклеить, независимо от пройденного им количества гипносеансов, разработанных светилами галактической медицины. Или пластырь с ядреным перцовым компрессом попутает, или ногу до кучи с перепугу ампутирует и отпрыска из нее незапланированного взрастит.

– Доку еще спать и учиться, учиться и спать. Может, что в его беспутной тыковке и осядет… полезное. Надо бы глянуть, как там его внебрачный потомок, не слопал ли Тасю и все наши оставшиеся припасы… Шестиразовое питание нам теперь точно не светит. Как бы на двухразовое не перейти, или того хуже, – не без огорчения замечаю я, моя руки после спасательных процедур. Как-то вся эта ерунда в моей персональной тыковке все не уляжется…

– И еще одно дельце имеется, – метнув на выводящего громовые рулады пилота сердитый взгляд, говорит Соколова, – не помешает отыскать источник огненной воды забвения, чтобы кое-кто не повадился регулярно через него в астрал шастать.

– Угу. И безопасную планетку с чем-нибудь, напоминающим банальную H2O и родимый кислород, поискать тоже надо бы, – озвучиваю я тревожащую меня мыслишку.

– Есть, сэр! – усмехнувшись, козыряет Ярка. – Бо, вероятно, уже набросал предварительную карту ближайшей системы. И.о. штурмана курсант Соколова готова проложить курс к любой планете по вашему выбору, и.о. капитана инженер Стратитайлер!

Мы прикрываем за собой шлюз в медблок и отправляемся на камбуз.

– Царственные лимбийские яйца, неужто нам вдвоем корыто вести придется? – вопрошаю я, на ходу косясь на мурзилку начинающего штурмана. – Может, лучше подождем, пока Бас проспится? Я, конечно, милашка и умею внушить веру в себя, но не настолько же.

– По словам деда, меньше, чем на пять дней, буравчик не валит – и это самых крепких, а Бас уже в возрасте, так что дрейфовать, возможно, придется долго, – предупреждает Соколова. – В конце концов, мужик ты или так, приложение к своим девайсам бесплатное?

– Я ж никогда в реале судов не водил! Только на симуляторе. Вестибулярка дрянь. Меня сразу же на первом отборочном туре и забраковали, – оправдываюсь я, проглотив сексистскую подколочку. Правда, все основы пилотирования и штурманской науки я посещал исправно, ни одного занятия не прогулял – интересно было. Не то что нудный кодинг. И даже самостоятельно сверх программы занимался, но все больше теорией.

– А ты подумай о том, что рано или поздно при отрубленных движках аккумуляторы у грави-генератора подсядут, придется тут в невесомости болтаться. Еще не так затошнит, – парирует Ярка. – Да и вообще, с обязанностями бортинженера ты нормально справлялся на всех Басовых виражах, процесса обратной перистальтики не наблюдалось. И кровь из носу не хлынула – походу, лакиец тебе его просто вправил и закалил для крутых маневров. Так что завязывай с нытьем. Курс я тебе проложу, будешь шпарить по готовому, вон только крути себе новым штурвалом да старайся не протаранить при посадке какие-нибудь скалы.

– Ладно. Уболтала, чертяка языкатая. Куда ни кинь – всюду энергетический клин, как нянюшка говаривала, – сдаюсь я.

– И на планете у всех какое-никакое дело будет. Все лучше, чем сидеть и гадать, что дальше, – каким-то странным, натянутым голосом добавляет Соколова после паузы. – С точки зрения психологии, в общем… предпочтительнее.

– Ты на что намекаешь, Ярка? Что мы в замкнутом пространстве от безделья все резко перебесимся и друг дружку поубиваем? – уточняю я, вдруг заметив, какая гнетущая тишина царит на судне с выключенными движками. Надо хоть музыку врубить для бодрости, что ли… Девчонка качает головой, отбрасывая падающие на лицо кудряшки:

– Пожалуй, стартанем мы при таком раскладе с депрессии, апатии, уныния и пьянства, а дальше… черная дыра знает, кого куда занесет. Положение-то аховое. Еще и у дока без новых серий его мыльной оперы да на фоне нежданного родительства ломка, того гляди, начнется…

Наверное, я впервые вижу этот энерджайзер таким приунывшим, и мне вдруг очень хочется как-то утешить ее и приободрить. Если уж и кадет раскиснет, наступит вообще полный и абсолютный звездец.

– Так. Иди сюда, Соколова, давай обниму, – говорю я, останавливаясь. – На уроках социализации уверяли, что дружеские объятия отлично снимают стресс. Я проверял – реально работает.

– Да в солнечное ядро эти уроки социализации, – строит гримасу Ярка. – Просто все должны быть заняты делом и воображать, будто это жизненно важно для общей цели и спасения. Это не хуже работает. Пошли уже планету выбирать, куда это ведро с болтами можно уронить.

Ну и ладно. Не хочет – как хочет, только мой арсенал утешения в отсутствие альдебаранских шишечек не такой уж богатый. Могу разве что мармеладок предложить или мужика мечты ей в симулятор напрограммировать.

Слегка ошалевшая от новых обязанностей Тася с доковым проглотышем справляется вполне успешно, и даже очередной обед варганить успевает. Предупреждаю ее, что в ближайшие пару-тройку суток двое едоков из процесса выпадут, потом проверяю, как там Шухер похрапывает всеми своими пастями, и собственно, все, никаких больше отмазок, чтобы не тащиться в рубку, не остается.

Соколова уже там, в своем кресле, обтянутом новеньким чехлом с незабудками. На мерцающем перед ней экране проплывают свежесостряпанные Бо звездные карты, а она деловито бракует одну планету за другой:

– Слишком близко от звезды… слишком далеко… у этой кольца почище, чем у Сатурна, не будем испытывать удачу и нервную систему нового капитана и пилота в одном обцелованном светилом лице…

– Отставить обсуждение внешних данных командира, – бурчу я, шлепаясь в кресло Басилевса. – Бо, пилот Ксенакис выбыл из строя по состоянию здоровья в связи с резко наступившим алкогольным опьянением. Занеси происшествие в бортовой журнал. И отметь, что командование «Дерзающим» временно по ранжиру переходит к инженеру Стратитайлеру.

– Будет сделано, сэр, – безэмоционально рапортует этот паразит. «Сэр», гляди ты… а еще недавно с Тасей против меня заговоры плели. Незаметно обтерев резко вспотевшие ладони о термак, один за другим вручную включаю приборы, запускаю двигатели. Их натужное кряхтение разгоняет давящую на уши тишину и даже как-то успокаивает. Взявшись за вычурный штурвал, кошусь на Ярку и произношу:

– Давайте курс, штурман Соколова. Выбрали планету, где радиационное излучение не процелует капитанский нос до костей?

– Система звезды спектрального класса F, планеты с четвертой по шестую потенциально обладают умеренными климатическими условиями и пригодны для жизни антропоидных форм. При достаточном сближении будут высланы разведывательные зонды для забора атмосферных проб, – скороговоркой отбарабанивает та, быстро вводя данные в компьютер.

– Сэр, – подсказываю ядовито.

– Так, это что еще за доминантные игрища в рубке, молодежь? – интересуется Цилли, вваливаясь в шлюз. – И где Бас?

Точно, бортмех же еще не в курсе последних неприятностей, пьяное тело мы без нее обнаружили. Быстренько обрисовываю обстановку и объясняю принятое решение двигаться к любой пригодной планетке, не дожидаясь воскрешения Ксенакиса, каждую секунду ожидая, что мощная длань бортмеханика вытряхнет нас с Яркой из кресел и шарахнет по приборной доске, гася двигатели.

– Ядрена метеоритина, вот же плесень межпереборковая! – бесится Крошка, швыряя рабочие перчатки, в которых только что осматривала движки после атаки чужаков и странного гиперпрыжка. – Мухомор альдебаранский! Я ему брови-то подрихтую не хуже, чем Рекичински, пусть только проспится, алконавт хренов!

Да уж… До этого за все полтора месяца полета Цецилия Ибрагимбек выходила из себя всего пару раз, из-за Тасиного печенья да докова беглого хвостощупальца. Но тут, видно, и ее допекло.

– Так что, летим? – спрашиваю я как можно небрежнее.

– Валяйте, раз уж начали, – бросает Цилли, шмякаясь в свое законное кресло, которое аж натужно скрипит под ее мощным корпусом. Пропихнув вставший от волнения в глотке комок, начинаю наращивать обороты движков, одновременно как можно мягче выжимая скорость. Дальше автоматика сама справится. Корабль вздрагивает, проскрипев всем корпусом, точно древний старикан – больными суставами, а я не-е-ежно тяну штурвал вверх и вбок, уходя на проложенный Яромилой курс. Получается, конечно, далеко не так легко, как в симуляторе – несмотря на усилители, штурвал довольно тугой. Звезды чужой галактики за смотровым окном трогаются с места, превращаясь в веселый искристый рой. В общем-то, все не так страшно, в вакууме лететь все же – не то что в атмосфере. Лишь бы на метеоритный поток не нарваться. Рыдван, конечно, потряхивает, а нас на рывке вдавливает в кресла. Но все в итоге живы, а «Дерзающий» летит! И это я им управляю! Озвезденеть!

– Ну и где мои аплодисменты? – как бы между прочим интересуюсь я у изрядно прореженного невзгодами и алкоголизмом экипажа, хотя сердце у самого так и молотится о ребра, а руки поприлипали к чертовым стразам.

– Нам, рукожопым основателям новой расы, хлопать в сидячем положении несподручно – пятая точка конечности прижимает, – язвительно откликается Соколова, не отрываясь от своего монитора, на котором теснятся постоянно подкидываемые борткомпом ряды цифр.

– Будут тебе аплодисменты, когда чмякнешь эту банку на кусок земли поровнее без фатального для нее ущерба, – отвечает Цилли, мрачно наблюдая за нашими манипуляциями. – Ладно, пойду гляну, как там Варг… Рули, капитан Жопорученко, по курсу от штурмана-однофамильца.

Когда бортмех исчезает в шлюзе, Ярка корчит ей вдогонку рожу, а потом задорно подмигивает мне и говорит:

– И не такой уж ты Жопорученко, я ж говорила, что все получится.

– Позитивное подкрепление, да? Жить-то хочется, понимаю, – хмыкаю я, не сильно на свой счет обольщаясь. Это все семечки, так и ребенок бы сумел. А вот увести корабль от потока, из-под обстрела, от тяжелого притяжения нейтронной звезды, ввести в атмосферу, аккуратно посадить – вот тут опыт нужен посерьезнее моих игрушек.

Автоматика между тем набирает скорость, Бо врубает стандартный компенсатор, и нас перестает вдавливать в кресла – судно входит в режим межпланетного перелета. Я полностью сосредотачиваюсь на пилотировании, а Ярка периодически поправляет курс, сверяясь с новыми данными, которые параллельно собирает Бо. Шпарить на полной межзвездной я опасаюсь, все ж таки система полностью незнакомая и может таить всяческие неприятные сюрпризы. Так старые движки жрут больше топлива, но тут уж или – или.

– Ну как? Башка не кружится? – спрашивает Соколова через какое-то время, когда «Дерзающий» уже входит в зону притяжения намеченной звездной системы.

– Нет, – с удивлением констатирую я. – Тошнит только и в туалет очень хочется. И мармеладку еще.

Это, наверное, потому, что я очень сильно сосредоточился. Прям как никогда ранее.

– Блин-печенюшечка, сфотай меня! – спохватываюсь я. – Вдруг выберемся все-таки, нянюшке пошлю. Может, ей приятно будет, что из меня пилот получился, пусть и случайно, а не скучный фермер.

– По статистике, до семи процентов аварий вызваны желанием некоторых товарищей сделать селфи в самый неподходящий момент, – информирует Ярка, вводя очередную поправку.

– Так я зачем тебя прошу? Соколова, логика тебя покинула. У меня руки штурвалом заняты.

– А я, значит, здесь солнечные ванны, по-твоему, принимаю? – огрызается та.

– Ну на секунду-то оторваться можно? Че вот ты вредная такая? Я мог бы и приказать, между прочим, но нет, ласково попросил. Вредина кучерявая, – обижаюсь я. Невыносимая девка, только начинаешь к ней хоть что-то человеческое испытывать, как она мигом все обламывает. Торквемада, поди, все алтари Вселенной свечками да аромапалочками истыкал, благодаря космос за избавление от этой жопоболи.

– Бо, надеюсь, ты все это фиксируешь? – спрашивает Ярка. – Чтобы подтвердить неправомерность подобных приказов на грядущем галактическом полевом суде, если и.о. капитана Стратитайлер решит повесить на меня обвинение в мятеже.

– Я, между прочим, еще как бы и инженер, так что в бортовом журнале в итоге будет отражено то, что мне выгодно, – показываю я язык противной девчонке. – Забыла, что совести у меня нет? Я вон целый экипаж без сортиров оставил…

Она не отвечает, и мы оба надолго замолкаем, занятые делом – в звездной системе мотыляется дозвездища метеоритов, комет, каких-то одиноких гигантских обломков, от которых только знай уворачивайся. Я от старания аж язык прикусываю, а по спине ползут капли пота, невзирая на то, что термак равномерно меня охлаждает. В глазах уже рябит от координатной сетки на экране и роящихся за стеклом звезд. Цилли пару раз заглядывает в рубку, проконтролировать, как мы тут рыдван доканываем, а потом заваливается спать. Делать ей все равно пока нечего, «Дерзающий» словно сжалился над нами и пашет без сбоев, что для него совсем нехарактерно.

– Судно входит в зону досягаемости зондами атмосферы шестой планеты, – прерывает через какое-то время наше сосредоточенное сопение Бо. – Производить запуск?

– Валяй, – разрешаю я. – Пусть сразу пробы почвы и воды возьмут, если последняя имеется.

– Оттормаживайся, – напоминает Ярка, и я, спохватившись, начинаю сбрасывать скорость. Руки от напряжения уже затекли, даже мягко массирующий их комбинезон не спасает. Надо будет загнать все свежие данные по системе в автопилот, на перегонах Бо вполне сам справится… Я все ж таки не такой фанат пилотирования, как Бас, чтобы в летное кресло корнями врасти. Да и в сортир охота, уже аж в ушах хлюпает.

Конечно, с первого раза кораблю, набитому лузерами, свезти не может. Все же данные, собираемые датчиками «Дерзающего» на расстоянии, весьма приблизительны, и атмосфера шестой планеты при детальном исследовании для дыхания оказывается непригодной. Да и температуры, царящие на поверхности, удручают.

– Ничего, еще две штуки есть, – не унывает Ярка. – Какая-нибудь из них да сгодится.

– А Басу бы на шестой понравилось, – усмехаюсь я. – Среди спиртовых облаков-то. Назовем ее в его честь? Планета Ксенакис, вон, она красноватая как раз.

– Он эти облака и сам сейчас недурно генерирует, пока в медблоке храпит, – замечает кадет. – Надеюсь, хотя бы регенератор на этом корыте герметичен, а то капитану в довесок к черепно-мозговой травме еще интоксикации алкогольными парами недоставало.

– Блин, точно, забыл совсем… Бо, проверь уровень влажности воздуха по кораблю. А то что-то ваши пружинки, штурман Соколова, совсем повяли.

– Походу, теперь я получила повышение аж до должности индикатора состояния рыдвановой атмосферы, – бормочет та себе под нос, прокладывая курс к пятой планете.

– Уровень влажности в жилых и технических отсеках повышен и составляет восемьдесят пять процентов, – сообщает борткомп. – В грузовых, герметически закупоренных – нижняя граница нормы в тридцать процентов.

Та-а-ак… а это еще что за фокусы? Вентиляция где-то засорилась, или… генератор воздушной смеси пошаливать начал? Только этого нам сейчас и не хватало!

====== Глава 24. Кадет Соколова. Все хорошо, прекрасная маркиза! ======

По экрану бегут все новые и новые координаты, которые Бо выдает, беспрестанно сканируя окрестности. Задумываться о чем-то постороннем некогда, и слава космосу. Потому что у меня в голове еще не улегся и не обустроился окончательно даже тот факт, что мы тут застряли надолго. Вероятнее всего, до конца жизни. Осознать это не так-то просто. А ведь есть еще и обратная сторона ситуации: дома каждого из нас кто-то ждет. Боюсь даже вообразить, как моя собственная семья воспримет печальненькую голограмму с сообщением, что их дочь и внучку угораздило пропасть без вести, отправившись на заурядную навигационную практику.

Хорошо хоть, у мамы есть еще трое… Но, несмотря на то, что она наверняка всегда считала их куда как более удачными наследниками, свой первый блин комом мамочка тоже горячо любит. И что устроит папе, который сперва испортил дитятю нехорошими генами, потом космическими байками вырвал из мирной фермерской жизни и под конец позволил сгинуть где-то в черной дыре без следа – лучше даже не представлять.

А у папы-то я, кстати говоря, одна. И что они вместе с разгневанным и хряпнувшим с горя буравчика дедулей, в свою очередь, сделают с ни в чем не повинным, в общем-то, Литманеном, тоже лучше и не думать. Подвела я инструктора своего многострадального под алгольский монастырь, ничего не скажешь. Это просто-таки кармическая связь – я умудряюсь доставлять ему проблемы, даже усвистав за невесть сколько парсек от Млечного Пути. Впервые в жизни мне становится по-человечески жаль Торквемаду: иметь дело с моими раздраконенными родичами – испытание не из легких даже для Великого Инквизитора.

А у остального экипажа тоже ведь семьи, наверно, остались… Ну, пусть у Нюка только полимерная нянюшка имеется, которая вряд ли умеет страдать, а у той же Цилли? Баса? Капитана? У дока вон целая родовая ветвь с горя, может, щупальца на себя наложит, когда узнает, что их выбившийся в люди отрок с купленным дипломом навек поглощен космосом. А вот Рекичински мне ничуточки не жалко, если бы не он со своей треклятой смертоносной материей в серебристой финтифлюшке – ничего бы этого не случилось. И не верю я в его героические, вселенско-спасительные помыслы. Ворюга, поди, тот еще.

«Дерзающий» между тем, скрипя и постанывая, ползет к пятой планете. Бо снова отправляет разведывательный зонд. Пока мы ждем его возвращения, от нечего делать прикидываю разные варианты развития событий, которые поджидают нас в этой галактике. И все они мне как-то… не очень. Хоть бы Варг уж в себя пришел, и желательно, чтобы все его навыки и способности тоже с ним дошли, не потерявшись в пути. А то придется нам кэпа на пару с доковым потомком воспитывать, учить ложку держать и не давать им бить друг дружку по голове погремухами, сделанными из старых запчастей. При этой, в общем-то, совсем не вдохновляющей мысли я нервно прыскаю. Новоиспеченный варгозаменитель, улучив свободную минутку, отрывает одну конечность от штурвала и запечатлевает свое солнцем обцелованное мурло. Обиделся. Демонстративно общается со мной только по делу. А оптимизма в нем побольше, чем кажется на первый взгляд. Кому он те голографии показывать собрался? Туземок разве что соблазнять…

– Чему смеемся? – ворчливо интересуется и.о. капитана.

– Согласно уставу, радуюсь непаханому полю штурманской работы, сэр! – выкатив глаза и состряпав физиономию усердного бравого служаки, гаркаю я. Нюк хрюкает, моментально растеряв напускную суровость, и говорит, что нам нужен перерыв.

– Ляжем на орбите в дрейф на часок, Шухера пора из гипносна выковыривать. И пожрать не мешает.

– И этот человек еще заикался про двухразовое питание… – сокрушенно бормочу я, несколькими нажатиями клавиш прокладывая заказанный курс на планетарную орбиту, и начинаю заблаговременно ковырять вечно заедающие застежки амортизационных ремней. Чему бы там ни выучился док – без нашего со шваброй чуткого контроля испытывать свои умения на капитане он не будет. Так, на всякий случай, а то еще отрежет чего лишнего или, наоборот, пупок добавочный на лбу сформирует в порыве врачебного вдохновения.

– Так-то мы еще даже не завтракали, – резонно возражает Нюк. Он аккуратно завершает маневр, параллельно сдувая повисшую на вздернутом конопатом трамплине каплю пота, и наконец отпускает штурвал, сжимая и разжимая затекшие от напряжения пальцы.

– Бо, держи корабль на заданной высоте, – велит он бортовому компу и со вздохом облегчения выбирается из кресла. – Черная дыра побери, мы это сделали! Я, наверное, сплю или в симуляторе… Взмок, как личность с низкой социальной ответственностью перед копами.

Доколупав злополучную защелку, высвобождаюсь из оков кресла, даже удивляясь тому, до чего ж быстро вжилась в роль настоящего штурмана. Теперь, после неудачного гиперпрыжка, мне уже, кажется, ничто не страшно, даже спина сухая и кудри на затылке не шевелятся, когда курс прокладываю. Впрочем, может, это я просто от шока еще не отошла?

– Сперва дока экзаменуем, потом уже желудок ублажаем, – на всякий случай предупреждаю любителя мармеладок.

– Мне кислородный генератор проверить надо. И вентиляцию. Бо проблемы не видит, а влажность растет. Так быть не должно, – утирая нос ладонью, отвечает бортинженер.

– Бас надышал? – хмыкаю я, уже даже не особенно встревожившись от этой новости – видимо, на рыдване каждый день новая поломка. Что-что, а уж разнообразие полезного досуга экипажу тут гарантировано.

– Или термак от прыжков рыдвановых кто-то подмочил, – бурчит Нюк, потягиваясь и зевая во всю пасть. – Когда ж я высплюсь уже…

– Это нервы, – говорю я.

– Это недосып! Только прикорнешь, как очередное ЧП – на тебе!

– А ты еще намылился в колонисты – там вообще не расслабишься, даже если ты лишь второй муж. До рассвета коров каких-нибудь туземных восьминогих будешь вскакивать доить, а потом в поле впахивать, чтобы жучки местные полуметровые урожай не подъели, – поддеваю я.

– Может, тут рай земной, и пирожки с мясом или повидлом прям на кустах растут? И вообще, я лучше в охотники подамся… И на Таське женюсь единолично, она мне поближе хомо сапиенсов будет. Да и кормить ее не надо. Нет у меня склонности к сельскому хозяйству ни на грамм, все тесты это подтверждали, – парирует он. – Сама-то много надоила? Драпнула со своей фермы за приключениями, только гравиботинки по галактикам сверкают. Вон аж куда додрапала.

– Потому и драпанула, что подвиги на аграрной и домашней ниве – точно не моя стезя. Сколько себя помню, только штурманом и хотела быть, ни разу в мечтах кухня, полная утробно скворчащих кастрюлек, ожидающий прополки огородик и скальные нагромождения требующего стирки и штопки белья не всплывали, – ворчу я.

– Что такое штопка? – недоуменно таращит на меня серые овечьи глаза бортинженер.

– Лет через десять, когда все термаки износятся до дыр, и ты освоишь это искусство, – заверяю его. – А пока можешь не париться.

– А, починка одежды? – озаряет роботами взращенную на всем готовеньком головушку. – Ну, дырку в комбезе спецклеем заклеить я могу… если уж она сама никак затянуться не сумеет. Интересно, как там голова Варга затягивается… что-то я по его ору даже соскучился. Ню-у-у-к! Говнюк рукожопый, марш в рубку немедленно! – неожиданно очень похоже передразнивает он Вегуса и смеется: – Чуешь, как бодрит?

– Вот примерно так я и заполучила в добровольно-принудительном порядке вторую специализацию, – замечаю я. – Мы так чудно занимались муштрой в спортзале – пара моих заклятых приятелей и грозный глас начальника Академии в динамиках… пока не явился истинный его обладатель и не предложил мне применить подражательские таланты в научных, так сказать, целях. Ну, или заполучить годик штрафных работ на благо Академии. Так во мне и проснулась внезапная страсть к изучению иных рас.

Болтая, мы добираемся до компенсационного зала, в котором сном невинного младенца, пуская пузыри изо всех ртов и ушей, дрыхнет и самообучается тунеядец Шухер. Нюк проверяет, закончилась ли обучающая программа, вскрывает капсулу и бесцеремонно хлопает дока по щупалкам.

– Просыпаемся, спящая красавица. Поцелуя не будет, уж не обессудь. Хотя… ты как, Соколова, насчет лимбийца чмокнуть?

– Пусть сперва капитана вернет в здравом уме и трезвой памяти, – говорю я. – Хотя насчет трезвой памяти – это больше Баса касается, конечно.

Док пробуждается неторопливо, аккуратно расправляя каждое щупальце и мурлыча ритуальную утреннюю песенку. Не похоже, чтобы гипносон нанес непоправимую травму его необремененной знаниями голове. Ведет он себя вполне в рамках норм своей расы.

– Док, где у меня сердце? – бесцеремонно спрашиваю я, так и ожидая, что гений врачевания привычно ткнет в столь притягательный его собственному сердцу пупок. Однако щупальце, описав плавное полукружие, внезапно замирает в правильном районе. Неужто?..

– Хвала квантовой гравитации, сработало! – восклицает Нюк. – Бери его и чешите Варга штопать. Я б предпочел сажать рыдван под его четким руководством все же… А я полез вентиляцию проверять.

– Пойдем, док, ты у нас теперь образованный, – приговариваю я, подпихивая Шухера вперед. – Работа ждет, мой лимбийский друг!

– А где мой… мое… ну, ты знаешь, о ком я, – вздыхает он.

– С Тасей, – неосторожно отвечаю я, и док тут же закатывает глаза:

– Ярочка, но она же робот. Крошке Варг-Базиль-Цилли-Нюк-Яромилочке-Утухенгаль нужно человеческое тепло!

– Ничего страшного, инженера Стратитайлера тоже роботы взрастили, посмотри, как прекрасно получилось, – резво парирую я, справившись с легким потрясением от имени малолетнего хвостощупальцевого потомка. То-то кэп тезке обрадуется, когда в себя придет!

В медблоке док ошалело хлопает глазами, жалостливо свесив полные слез уши: не ожидал встретить тут практически весь скудный офицерский состав «Дерзающего».

– Бас не твоя забота, сам оклемается, – говорю я, разворачивая Шухера к регенератору. – С капитаном хуже. Вот ему твоя помощь позарез как нужна. Я гипнокурсов не проходила, но соображаю быстро, так что в ассистенты, если что, сгожусь. Командуйте, профессор!

Док шкрябает по лысой макушке щупальцем и задумчиво щурится на замотанную бинтами голову непосредственного командира. Затем жмет на какие-то кнопки, регенерационная камера отключается и распахивается, явив нам Варга во всей полуживой красе.

– Ну, что делать? – тороплю я новоявленное светило нейрохирургии.

– Ай, как все плохо-то, – огорчается Шухер, водя над капитаном какой-то штуковиной вроде фонарика. – Вот прямо-таки совсем…

– Мозг сильно поврежден? Ты хоть что-нибудь можешь сделать? – упавшим голосом спрашиваю я, пока тот непривычно деловито перебирает инструменты, довольно допотопные на вид, впрочем, как и все на этом корабле. И почему-то его окончательный выбор мне ой как не нравится… Что он собрался делать этой загогулиной? Череп вскрывать, что ли? Интересно, настолько ли у меня крепкие нервы, как я привыкла хвалиться? А то прилягу тут еще третьим безжизненным телом, узрев, как капитанский мозг выглядывает из распиленной черепушки… Может, там гематома какая, которую надо… Однако додумать мысль я не успеваю.

– Ай-ай-яй, какой запущенный случай гнилосыпной парши головной чешуи! – восклицает док и недвусмысленно нацеливается на забинтованную командирскую головушку своей устрашающе изогнутой железякой. Что?! Какой еще, тудыть ее в туманность, парши?!

– Док, стой! – в ужасе ору я, пытаясь перехватить его щупальце. Только рук-то у меня две, а конечностей у Шухера куда как больше, и он просто невозмутимо перекладывает инструмент в другую псевдоподию.

– Ничего такого, с чем я бы не справился, Ярочка, – с невыносимым самодовольством вещает при этом наш свежеиспеченный профессор. – Просто подзапустили, подзапустили… А вот у тебя, к слову, наблюдаю сильнейшее поражение паразитом-чешуйчатоедом, но я выпишу крем, и он чудненько с этим справится, не волнуйся. Чешуя будет как новая, шелковистая и блестящая…

Он снова заносит подозрительное орудие над Вегусом, определенно намереваясь доконать капитанскую черепушку.

– Док, нет у него никакой парши! – яростно шиплю я, оттесняя Шухера плечом, но того, видать, основательно торкнуло зарядом профессионального энтузиазма, и он вовсе не желает сдаться и пойти нянчить отрока (или отроковицу) и смотреть сериал. Это что, мне его самого придется по тыковке железякой тюкнуть, чтобы он Варга в этом порыве нам не прикончил?

– Док! – вдруг осеняет меня. – Ты знаешь, что там под бинтами?

Шухер замирает, с нескрываемым любопытством косясь на замотанную голову Вегуса.

– Когда его принесли, выделялась жидкая красная субстанция, – тянет он. – Это какие-то человеческие маскировочные чернила, верно?

Нагнувшись к самой физиономии дока и подобающим образом вытаращив глаза, я тихо и зловеще шепчу:

– О-о… это… это… – и, сделав эффектную паузу, издаю самый жуткий рык, которым гордился бы и мой пращур: – Кро-о-овь!

Хвала великому космосу, даже под налетом познаний какой-то левой негуманоидной медицины скрывается наш прежний док, так склонный к обморокам. Когда он мягко оседает к моим ногам, я живо выхватываю из его щупалок опасную железяку и перевожу дух. Да, кэп, придется тебе полежать пока с этой… гнилосыпной паршой, зато без добавочных отверстий в черепе. Я вон вообще, оказывается, чешуйчатоедами заражена – кому сейчас легко-то?