Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 43 страниц)

Пытаюсь нащупать ботинками опору, но ноги раз за разом соскальзывают. Обшариваю взглядом, за что бы можно еще ухватиться, однако ничего подходящего на глаза не попадается. А куст под моим весом опускается все ниже. Мысль, что вот так глупо мне и суждено закончить жизнь, до моего сознания доходить не желает, поэтому даже настоящего страха прочувствовать не успеваю, мною владеют лишь злость и недоумение. Как в замедленной съемке, вижу неспешно выползающие из вздыбленного куска почвы корни куста. Пальцы тщетно шарят по неумолимо осыпающемуся грунту, выискивая хоть какую-нибудь альтернативу намылившемуся в бездонный провал растению.

Очередной увесистый ком земли разбивается о мой шлем, и на долю секунды, когда куст окончательно покидает насиженное место, чтобы ухнуть в бездну, меня посещает ощущение свободного падения. Однако в последнее мгновение что-то перехватывает мои запястья. Меня резко, до боли в суставах, дергает вверх. Сквозь засыпавшую лицевую пластину грязь трудно рассмотреть нежданного спасителя, но сейчас я готова сотрудничать даже с плотоядным саксаулом, черная дыра его дери. Вцепляюсь мертвой хваткой и чувствую, как меня тянут вверх. Тут нога наконец нащупывает какой-то более или менее устойчивый выступ, и я, тяжело дыша, переваливаюсь через край разлома.

– К кораблю! Скорее! – в самое ухо орет охрипший искаженный голос, и меня рывком вздергивают на ноги. Если это Нюк, то адреналин изрядно прибавил ему сил… Но размышлять над этим мне некогда. Смахнув густой слой отменного чернозема со шлема, все равно вижу все как в тумане из-за стоящей в воздухе пыли, но «Дерзающий» уже буквально в паре десятков метров. Хвала космосу, стоит на месте, родимый, не провалился никуда. Но явно стоит поспешить, и мы, спотыкаясь и перепрыгивая через все новые трещины, раздирающие землю на части, буквально летим к кораблю.

Думаю, за этот забег по сильно пересеченной местности нам бы любая судейская бригада присудила первый приз. Уже у самого трапа до нас добирается пущенная ближайшим саксаулом алчная ветвь и тут же обвивается вокруг ноги моего напарника. Не церемонясь, выдергиваю из-за пояса бластер и превращаю прожорливую флору в горстку пепла. Натуральное органическое удобрение ее товаркам останется на память. Со всех ног взбегаем по трапу и, вваливавшись в шлюз, синхронно прислоняемся к переборке, чтобы перевести дыхание.

Обтираю пластину шлема и на миг теряю дар речи. Ах ты ж, астероид мне в корму! На меня смотрят блестящие на черной, точно у каллийского шахтера, физиономии глаза отправленного Варгом в галактические отшельники Рекичински. Черная дыра подери! Лучше бы я и правда с плотоядным саксаулом столковалась. Меньше всего на свете мне хочется быть обязанной этому скользкому, лживому угрю, с которым мы, кажется, с первого же взгляда друг друга невзлюбили. Но со вкусом погрузиться в пучины неприязни к своему спасителю мне не дает новая мысль. Минуточку… если меня вытащил суперкарго, то где же Нюк и новоявленный техник-удобритель? Успели ли они добраться до корабля? И какого метеоритного роя не работает связь, когда она так нужна?!

Славийские традиции причисляют к методам первой помощи забарахлившей технике хороший тумак: большинство наших механизмов – довольно примитивные и громоздкие, по земным меркам, чудовища, однако сделаны на века, и рукоприкладство им – что бронированному линкору дробина. Да и ногоприкладство, как показывает опыт, тоже. Признаться, даже покинув историческую родину, трудно отучиться от старых привычек, поэтому на автомате смачно хлопаю ладонью по шлему, и – о, чудо! – связь резво восстанавливается. Причем, куда лучше, чем я ожидала. У меня аж уши закладывает от вопля Нюка – зачем-то врубилась максимальная громкость:

– Ярка-а! Соколова! Ты где?!

– Добралась до корабля! – отзываюсь я, мрачно зыркнув на стоящего рядом невозмутимого Рекичински, который без особых успехов пытается обтереть черными-пречерными руками черную-пречерную морду. – Где вы с доком? Помощь нужна?

– Слава космическим яйцам, мы на подходе!

Топот гравиботинок по трапу перебивает рык Варга, требующего доложить обстановку. Шлюз распахивается, Нюк вваливается внутрь, одной рукой держа бластер, а второй – таща за собой на антиграве бесчувственное тело Шухера. Похоже, снова в обморок хлопнулся. Хорошо, что в скафандре – если хвост и отвалился от стресса, его можно будет тщательно упокоить, согласно традициям. Желательно – бластером испепелить. Хватит с нас и одного детеныша Сатаны.

– Повышенная сейсмическая активность вследствие внезапного прорастания гигантской плотоядной флоры, – рапортую я и добавляю после некоторого колебания: – Исследовательская группа эвакуирована в полном… ммм… составе.

Нет, не могу я ему сейчас сказать, что состав даже излишне… полный. Валить надо отсюда срочно, а с суперкарго уж потом разберемся… как-нибудь. Некогда его обратно уже выпихивать. Однако вытерпеть скользнувшую по перепачканной физии Рекичински едва уловимую усмешку выше моих сил, и я сухо предупреждаю, отключив связь:

– Вряд ли героическое спасение стажера сильно повысит градус всеобщей любви к тебе. Спасибо, конечно, и все такое, но за подвиг тебе не воздастся: не настолько капитан ценит мою тушку, чтобы отказаться от мысли выкинуть тебя обратно в шлюз. И возможно даже, в открытый космос.

– Не допускаешь, что я сделал это из чистого альтруизма и без всякой задней мысли? – ничуть не теряя самообладания, интересуется мой треклятый спаситель, продолжая чуть заметно, но все также невыносимо улыбаться.

– О, здрасте, кого не ждали, – отдуваясь, бросает Нюк Рекичински, отряхиваясь, как Рори, и подпихивая бесчувственное тело Шухера поближе к дезинфекции. И добавляет уже мне:

– Блин-печенюха, я вообще не понял, что произошло, только была рядом – фигакс, как коборук языками слизал! Земля дыбом, ни зирка не видно! Ору доку: «Беги!» – а он уже расползся дохлой медузой, готовенький, еле отобрал его у саксаулища этого.

– Живо в рубку, взлетаем! – велит Варг. Мысленно плюнув на лже-суперкарго, дожидаюсь завершения дезинфекции, сдергиваю с головы шлем и подхватываю с другой стороны слабонервный Шухеров организм, дабы помочь Нюку отбуксировать его в медблок. Пусть чадовище малохольному папашке нюхательные соли подносит. А Рекичински и вовсе нехай сам о себе заботится, моя вынужденная признательность тоже, в конце концов, имеет пределы, пусть радуется, что я его сходу Вегусу не сдала. Хотя Бо-то, разумеется, в курсе, что уходило нас трое, а вернулось четверо. Но борткомп наш сам себе на электронном уме, поэтому предсказать его действия я не берусь. Заперев Шухера, опрометью несемся в рубку. Двигатели рыдвана уже вовсю утробно воют и ревут, готовясь к экстренному старту. Нюк плюхается было на свое место, но Бас неожиданно велит, мотнув розовеющей головой на до сего дня пустовавшее кресло второго пилота:

– Сюда давай.

– Зачем? – жалобно округляет глаза бортинженер. – Я гештальты прикрыл, больше не хочу…

– А тебя никто не спрашивает! – рыкает Варг. – Это приказ!

– То, что ты, принц всех рукожопов пяти галактик и этой в придачу, один разок не расквасил каким-то чудом «Дерзающий» – это чистое везение. Подарок космоса. Учить тебя, непутя, всяким тонкостям буду, вот зачем, – поясняет Ксенакис. – За электроникой и отсюда можно последить.

– Весьма польщен… Такая честь… Мы ж теперь почти родня, после того, что было между нами и желудочным зондом… – бухтит Стратитайлер, встегиваясь, куда велели. – Если меня стошнит – я не виноват, я предупреждал.

– Языком своим длинным и приберешь, – мрачно обещает Варг.

Поглоти меня туманность! Я Баса, значит, с первых дней обхаживала, чтобы напроситься в ученики и, может даже, тоже навек заделаться адептом ручного управления, а в итоге мне на радость – шевелюра всех оттенков зари, а Нюку – уроки пилотажа. И где вот жизненная справедливость? Впрочем, сейчас мне все равно не разорваться, потому как мой персональный навигационный гуру не допустит, чтобы я отвлекалась от его предмета. Ладно, как-нибудь в другой раз доберусь до нашего гламурного сутенерского штурвала под чутким руководством не менее гламурного пилота. Нюк, может, свои гештальты и прикрыл, а вот я еще не отказалась от мечты полихачить и на звездолете, а не только на флаере или шлюпе.

Привычно оглашая окрестности надсадным ревом и покрывая копотью прифигевшие, должно быть, от таких неожиданных осадков изрядно вытянувшиеся в вышину молодые саксаулы, «Дерзающий» покидает негостеприимную планетку. Почерневшая плотоядная флора раздраженно размахивает нам вслед корявыми обугленными ветвями. Курс капитан прокладывает сам, хотя время от времени и атакует меня каверзными вопросами. В промежутках между отбиванием этих подач успеваю мысленно развить теорию цикличности жизненной фазы саксаулов. На первом континенте мы столкнулись со старой колонией, которая успела уже высосать все соки из земли, сожрав и распугав потенциальный корм, и постепенно чахла. Зато на втором материке застали зарождение юной поросли. А может, эта самая поросль нас учуяла и оттого так активно пошла в рост? Впрочем, вряд ли я когда-нибудь напишу диссертацию на эту увлекательную тему… разве что, узнав о том, кто снова просочился на борт, кэп выкинет и меня с ним за компанию дальше изучать флору и фауну Ксены. Поди разбери, где там что…

Интересно бы узнать, куда именно мы теперь влачимся, но внутренний голос подсказывает: конкретно мне с подобными вопросами к Варгу лучше и не соваться. А то получу еще ответ в духе: «А не все ли тебе равно, кадет, в прошлый раз ты знала, куда прокладываешь курс – и где мы все в итоге оказались?». И это в лучшем случае. Вот я и помалкиваю. Пусть кто другой рискнет полюбопытствовать, а курсант Соколова, не исполняющая более обязанностей штурмана, воздержится, ага.

– Сэр, а куда мы летим-то? – немедленно озвучивает мои невысказанные вопросы Нюк, все это время не прекращавший препираться с Басом и тихонько бубнить себе под нос о том, как его тошнит и голова кружится.

– На Кудыкину гору, – огрызается Вегус. – Я ж вас не спрашивал, куда вы меня прете бесчувственного? Не угробили – и на том спасибо. За смекалку, мужество, на диво разумные решения и практически полное отсутствие в экстремальной ситуации так свойственной тебе рукожопости объявляю тебе благодарность, Стратитайлер, с занесением в личное дело. Можешь им хоть подтереться, хоть в рамку на стенку – все равно хвастаться, скорее всего, перед нянькой не придется. А теперь заткнись и делай, что велит Бас!

– Похвалили – как обосрали… – бурдит неугомонный бортинженер, набравшийся за время своего коротенького царствования какой-то немереной храбрости. – Ну ладно, прощай, Ксена, я бы рад сказать, что полюбил тебя, но нет.

– Как? – уточняет Базиль. – Ксена? В смысле – чужая?

– Еще какая родная, сэр, – немедля откликается Нюк. – Звездная система Алый Алконавт, планеты Ксенакис, Ксена, Басилевс, Буравчик и всякие прочие производные. Тут сплошь спиртовые облака кругом… названия так и просились на карту. Вы ее разве не смотрели?

Я начинаю опасаться, что наш бравый пилот сейчас впервые в жизни бросит столь превозносимое им ручное управление, дабы освободить длани и придушить своего ученика. Во всяком случае, мне не очень нравится, как багровеет над воротником небывало чистого кителя шея Баса. Варг ржет над старым приятелем безо всякого стеснения, впрочем, эта мера воздействия в известной степени полезнее утратившего всякую актуальность выговора или штрафа.

– Кажется, наш экипаж сейчас поредеет на одного члена, – жирно намекаю я Нюку.

– Капитан Вегус, разрешите уточнить статус суперкарго Рекичински. Он по-прежнему числится членом экипажа? – подает вдруг голос Бо. Упс! И точно, поредеет сейчас команда мечты… И возможно даже, на двух человек.

– Нет, конечно, этот выкидыш воробьиной гидры выбыл. Ксену заселять будет. Вычеркни его из списка.

– Значит, Уилсон Рекичински пребывает на борту «Дерзающего» в статусе пассажира? – уточняет бортовой компьютер. Все, теперь точно пора приступать к покаянному рапорту. Если, конечно, еще не поздно спасти хотя бы собственную шкуру, которую, на мою же голову, уже изгораздился разок спасти этот паразит.

– Какого, к зирковой матушке, пассажира?! – мгновенно переключается на стандартный режим ора капитан. Нюк недоуменно округляет серые овечьи глаза:

– А я решил, что вы после обеда внезапно подобрели да сами его назад и свистнули. Он с Яркой в шлюзе торчал, когда я Шухера на борт припер. Сэр. Еще подумал – странно так, вообще на вас не похоже. Сортиры-то вроде не заперты.

Пока кэп набирает воздуха в грудь для новой порции ора, опережаю его в этом процессе и выдаю на одном дыхании:

– Разрешите доложить, сэр, к моему величайшему прискорбию, я сочла себя не вправе выкинуть Рекичински обратно в шлюз, так как этот сын санайской кобры по пути к кораблю успел спасти мне жизнь. Позор перед предками, как говорит наш экс-док, но тем не менее. Долг чести и все такое. Как только удастся с ним расквитаться, разрешите лично его выбросить. Сэр.

– Толпа прекрасных рыцарей у хулиганки-принцессы растет, как плесень в заброшенном толчке на астероиде, – вворачивает Нюк. Бас, бедолага, от этих подначек сопит так, что только дым из гладко побритых ушей не валит. Да что на инженера нашло? Прям логорея одолела какая-то. Или парня Варгусик, отца его непутевого за хвостовое щупальце, за ягодицу тяпнуть успел?

– Гребаный бардак! – ревет Варг. – Совсем охренели, что ли?! Всех к зирковой матери повышвыриваю в открытый космос!!! Заткнулись и своими обязанностями занялись! Бо, где этот выродок?!

– Здесь, сэр, – раздается от шлюза ровный голос экс-суперкарго. – Может, прислушаетесь к своему бортачу, остынете и поговорим нормально, с глазу на глаз?

На какую-то секунду мне кажется, что Варг сейчас вырвет своими мускулистыми ручищами обзорный экран и треснет наглеца им по черепу. Как его предки-викинги каким-нибудь молотом трескали. А потом, если что останется, и всех остальных перещелкает. За компанию. Как и обещал. Тем не менее в этот момент я впервые близка к тому, чтобы немножко зауважать Рекичински, который мало того что не забился в самый дальний трюм, так еще и сам пред злобные капитанские очи явился. Причем, даже не дав Вегусу времени немножко перебеситься и перекипеть. Я что-то упустила? Когда все тут успели порцию булькающей на блюдце смелости принять, а некоторые – еще и в двойной дозировке?

– Меня, чур, не душить, я судно веду, – моментально отгораживается от вызревшего конфликта Нюк.

– Какой левой ногой ты его, спрашивается, ведешь?! – тут же взрывается Бас, должно быть, только и ждавший случая тоже проораться.

– Какую в искусственной матке вырастили, – моментально парирует инженер. – Я тщательно проверенный на все генетические отклонения, оставьте свои эти шовинистические инсинуации.

– А если я сейчас не дам его убить, это будет считаться погашением моего неоплатного долга? – вслух рассуждаю я, косясь на Рекичински.

– Че у вас там творится? Откуда там суперкарго? Давайте я его к зиркам выброшу, раз сами до шлюза донести не можете! – подает голос Цилли из своего двигательного царства.

– У меня есть отличное лекарство, усыпить всяко гуманнее, – ехидно присоединяется акселератное щупальце из медблока.

– За хвостом папашиным лучше следи, чтоб братьев не наплодил, цепень коборуковый! – орет ему Варг, выдираясь из кресла. – Заткнулись все, сам разберусь с суперкарго, ясно?! Пошли!

И на ходу отвешивает Нюку звонкий подзатыльник.

– Если на секунду допустить, будто сюда могли просочиться жухлые ростки демократии, то надеюсь, тебя утешит мысль, что теоретически я голосовала против твоего выкидывания в открытый космос, – говорю я Рекичински на случай, если мы видимся с ним в последний раз.

Кэп возвращается и еще один отвешивает мне. И рука у него претяжелая. Словно дедуля лопатой по макушке пригрел. И тут уж спасибо хоть папашкиным кудрям – какая-никакая, а амортизация. Так что зря я в детстве их так кляла. Вон когда пригодились-то. Бас аж вздрагивает, словно это ему прилетело, и разрывается между сочувственным взглядом мне и свирепым – Вегусу. Как бы он так расходящееся косоглазие не нажил, для пилота оно совсем бы ни к чему. Но в этот момент мне прям дико неловко, что сама я и не подумала вступиться за честь его, так сказать, мундира и не помешала Нюку все ж нанести на новые звездные карты звезду имени Алого Алконавта.

– Можно мне в медблок? – обиженно сопит Стратитайлер, почесывая травмированное место, когда Варг в компании доживающего последние секунды суперкарго проваливает из рубки. – У меня сотрясение мозга. Мне нужна срочная диспансеризация и бульончик.

– Оставайся на месте, я отсюда прекрасно вижу, что никакого мозга, кроме костного, у тебя нет, ты вне опасности, – выдает свой диагноз новый док.

– Нет, никакой ты не Варгусик. И не Варжик даже. Самый настоящий Враг рода человеческого, – вздыхает Нюк и утыкается в свой экран, поправляя отклонившийся из-за твердой капитанской руки с заданного курса корабль. – Свое имя я у тебя тоже забираю, ходи, как ксехара какая лоховская, с двумя-тремя…

– А вот Яромилочку пускай носит, – мстительно вставляю я. – Всегда это имя ненавидела, так что пусть и он мучается!

– Это женское имя, чтоб ты знал! – вворачивает Нюк. – И если так пойдет дальше – только оно у тебя и останется.

– Не страшно. Мне рано или поздно все равно пол менять. И не по разу, – ржет Вражонок. Ничем-то его не проберешь.

Пикировка затихает, как и вспыхнула – сама собой. В рубке нависает неловкая тишина. Все прислушиваются – не откроется ли шлюз? Участь Рекичински кажется решенной. Но минуты идут, а задуманного капитаном смертоубийства, кажется, не происходит. Тася приносит крохотные пирожные и чай к полднику. Паек Варг все-таки урезал, видно, приняв во внимание скорость уничтожения Нюком пирожков, но роботесса вышла из ситуации с честью. При виде десерта новоявленный пилот расцветает, как глюкоцветок, подорванный фантазиями Шухера, перестает дуть губищи и заметно веселеет. А мне по-прежнему как-то не по себе. Может, надо было что-нибудь поубедительнее все же сказать в пользу Рекичински? Оно, конечно, досадно, но жизнью я, как ни крути, ему обязана. Не слови он меня – пошла бы на удобрения молодым саксаульчикам. Я имею полное право не питать к нему никаких симпатий, но как минимум выдать что-то, помимо формального «спасибо», могла бы. Чертовски неудобно получится, если кэп его все же прикончит.

Варг возвращается в рубку спустя добрый час, и руки у него, как ни странно, даже не в крови. Суровая складка между бровей заставляет держать язык за зубами.

– Идите, – бросает он нам с Нюком. – Отдыхайте.

Уже через закрывающийся шлюз я слышу голос пилота, негромко, но с упреком произносящий:

– Девочку-то за что? Ну ладно этот клоун, язык без костей.

– За все хорошее, – огрызается капитан. – Одним миром мазаны. Сам не видишь, что творится? Не без их помощи. И ты туда же…

Черная дыра дери, сегодня прям все так или иначе меня пристыдили, от бывшего суперкарго до пилота. Как тут не почувствовать себя той еще космической чумой, не ценящей никого вокруг?

– Эй, чего воздухозаборник повесила, козявка кучерявая? – косится на меня Нюк, и легонько щелкает пальцем по носу. Едва успеваю удержать рефлекторно дернувшуюся руку, чтобы не подпортить его собственную сопелку. Длань-то у меня тяжелая, приснопамятный лакиец подтвердит.

– Мучаюсь, кого из толпы рыцарей осчастливить, – огрызаюсь я.

– Пф… Делов-то. Кинь монетку или конкурс какой для них придумай. Кто первый на швабре верхом до медблока доскачет – тот твой цветочек и сорвет… Гоу в нарды поиграем, что ли? Или еще во что-нибудь. Что-то мы одичали совсем и культурно отдыхать разучились. А ведь и недели вне цивилизованной галактики не живем.

– Давай только сперва разведаем, чем кончилась культурная беседа кэпа и Рекичински, – предлагаю я, благоразумно пропустив мимо ушей про сорванный цветочек. – Ну, и эпитафию там поприличнее сочиним… если даже пилюли и ядовитый язык Врагусика уже окажутся бессильны.

====== Глава 33. Нюк. Новая цель ======

– Да жив твой рыцарь хитрозадого образа, зуб даю, – закатываю я глаза. Почему мы просто не можем пойти играть в нарды? Пофиг мне, что там с тем Рекичински, я б не расплакался, даже брось мы его на Ксене. За спасение кадета Соколовой, конечно, мое ему человеческое спасибо, но как-то это его косяк перед экипажем целиком все равно не замазывает. И вообще, запарился я все время думать и проблемы решать. Просто расслабиться хочу. Хотя бы на часок.

– Варг вон какой смурной вернулся, после убийства, небось, довольный был бы, знак родовой кровью суперкарго себе бы на всю морду нарисовал, – привожу я весомый, на мой взгляд, аргумент. Нет, насупленная, лишенная своего раззвездяйского очарования «а-где-я-еще-не-нашкодила» Соколова мне напрочь не импонирует.

– Быть обязанной этому сомнительному типу – похуже, чем проснуться в обнимку с джокордом, – строит гримасу Ярка. – Но знать, что он уволок этот мой должок с собой в могилу, пожалуй, все равно что стать королевой целого соплюкова выводка. Вовек от вони не отмоешься. Так что мне нужно удостовериться лично.

– Понимаю твою досаду, только родня на ужин свистнуть хотела, – хмыкаю я, – а тут непрошеный спаситель нарисовался, долгожданную встречу родственников обломал.

– Каких еще, в черную дыру, родственников? – рассеянно воззряется на меня Соколова, явно слишком занятая своими размышлениями о злосчастном долге чести и оттого переставшая вовремя засекать подначки.

– Тех самых, – ржу я, прикладывая пальцы к голове. – Рогатых. Серой припахивающих. Ближайшая твоя родня, не?

– А тебя, значит, надо полагать, птички на небеса вознести хотели, на лютне наяривать и амброзией наливаться? – парирует Ярка.

– А что, были какие-то сомнения? – делаю я невинное лицо, хлопая ресницами.

– Видать, в аккурат с той амброзии самих благих вестников так послабило, что скафандр потом пришлось через три цикла дезинфекции пропускать, – ехидно замечает Соколова, продолжая методично обходить жилые отсеки рыдвана. Проще, конечно, спросить, где и в каком состоянии пребывает этот зирков выползок, у Бо, но тогда о запросе может узнать Варг, а кадет явно не желает схлопотать еще один подзатыльник – теперь уже за излишне длинный нос, сующийся не в свои дела.

– Ой, хватит завидовать, Соколова, на твой век говна хватит, еще причастит тебя кто-нибудь, не переживай, – хмыкаю я. – Моего коронного блюда от шеф-повара Вегуса уже вон отхватила. И за этим дело не станется.

– Это просто я к креслу пристегнута была, а там еще и ремни все время заедают. Дедуле вон ни разу не удалось меня догнать, случалось нам с ним неплохие забеги по полям и выгонам устраивать, – бурчит Ярка, машинально потирая кучерявую макушку. Лапень у Варга что твоя кувалда, у самого там до сих пор звенит. Гад такой, все конвенции попирающий… меня так-то нянюшка никогда и пальцем не трогала! Да и другие воспитатели тоже. На Земле лет триста как это не принято. Непедагогично. С пацанами дрались, конечно, бывало, до кровавых соплей порой. Но старого доброго подзатыльника из олдскульного плоского кинца я только на борту «Дерзающего» отведал. Правда, меня и на прежнем рабочем месте пару раз прибить пытались… но я, как Соколова, вовремя спасался. И не всегда бегством.

Ярка толкает в сторону дверь в кают-компанию. Там пусто, однако сразу бросается в глаза нежащаяся под лучами ламп и как будто заметно попышневшая капитанская мухоловка.

– Неужто ей скормил? – драматическим шепотом произносит Соколова, уставившись на лоснящееся, необычайно довольное растение, лениво покачивающее зубастыми бутонами.

– Ты меня прям пугаешь, Яромила, – без тени иронии говорю я. – Влюбилась, что ли? Интеллект на глазах тает! Как такая маленькая мухоловка всего Рекичински ухомячит-то? Знаешь, сколько тут кровяки было бы? Тася до сих пор брызги бы оттирала.

– Ну я же не утверждаю, что всего целиком скормил… может, только кусочек, а остальное – припрятал на череду поджидающих нас всех голодных будней, – замечает Ярка и неожиданно принимается ржать: – Видел бы ты свое лицо – ну чисто мамуля, наткнувшаяся на хвосторогую сухопутную десятиножку под моей кроватью! Так и не дала мне тогда проверить, вырастет та до размеров лошади или нет… если ее колбасой кормить.

– Приходится тут подрабатывать родной маменькой для зайчих всяких приблудных, – бурчу я, не пряча улыбку. Ну, хоть повеселела девка, и то пирожок.

– Приятно, когда о тебе хоть кто-то беспокоится, – раздается невозмутимый голос за нашими спинами, и Соколова, резко обернувшись, нос к носу сталкивается с объектом своих тревог, чтоб ему еще в одну черную дыру провалиться, но уже не в нашей компании. Ну вот, я ж говорил – жив-здоров и даже в полной комплектации. Все мои зубы еще мне послужат.

– Я за мухоловку беспокоилась, так-то, – тут же убрав с мордахи озабоченное выражение, парирует Ярка. – Вдруг несварение случится, жалко будет цветочек. Не зря ведь тебя саксаулы ксенийские жрать не стали, они флора многоопытная, им виднее.

Рекичински с нечитаемым выражением физиономии смотрит на нее и пожимает плечами:

– Я так и подумал. Прямо сразу заметил в тебе неприкрытую любовь к живой природе.

– Знаешь, а ведь раз ты тоже до сих пор живой, как та самая природа, можно допустить вероятность, что на кэпа повлияла затаенная печаль в моих выразительных глазах… И именно это заставило его отказаться от первоначального плана превратить тебя в спутник Ксены, – задумчиво тянет Соколова. – Может, я уже и рассчиталась со своим должком?

– Ты мне и не была ничего должна, – чуть приподнимает брови экс-суперкарго. – Не понимаю, откуда у тебя вообще эта навязчивая идея про долги?

– Она с отсталой аграрной планеты, где живут по законам предков и до сих пор процветает вендетта, а замуж выходят исключительно девственницами, – немедля мщу я Соколовой за бездарно потраченное время.

– Ясно, – скучнеет Ярка, параллельно пульнув в меня свирепый взгляд. – Значит, не рассчиталась. Ничего, долго в заемщиках не прохожу, на рыдване что ни день – то катастрофа. Может, сподоблюсь еще от взбесившейся мультиварки спасти или там из-под руин рухнувшего писсуара героически выдернуть.

Она самоуверенно вздергивает нос и, повернувшись ко мне, говорит, больше не глядя на Рекичински:

– Пошли уже в нарды играть, что ли, представитель передовой Земли. На пальцы. Как принято на моей отсталой планете. Один проигрыш – один палец. Если до ужина успеем, Тася на закуску мясных палочек в панировке из выигрыша моего нажарит.

– Ща. Полюбопытствую только, чего это наш хитрый Уилсон кэпу такого напел, что повторно в шлюз не вылетел? – состроив вопросительную морду, произношу я.

– А это теперь не твое дело, Стратитайлер. Не по должности знать, – хмыкает Рекичински, шлепаясь на диван.

– Пф! – фыркаю я. – Если ты еще не заметил, власть на этом корыте меняется чаще, чем постельное белье.

– Ну вот когда снова вылезешь на верхушку пищевой пирамиды, тогда и задашь снова свой вопрос, – бесстрастно отвечает хитросделанный поганец.

– Пренепременнейше, – максимально паскудным голосом обещаю я и киваю Ярке – лучше в столовке поиграем или на камбузе у Таси, чем тут сидеть, в компании этого червя рогатого.

– Врагусика на него натравить надо, – бурчу я Ярке вполголоса, когда мы сваливаем из кают-кампании. – С какими-нибудь инъекциями правды, развязывающими язык.

– Мне вот тоже до почесухи любопытно, что ж он такого сказал капитану… и ведь даже ни одного перелома и вывиха, на первый взгляд, – говорит Соколова, оглядываясь на закрывшуюся за нами дверь. – Главное, мы-то по тыковкам схлопотали, а он, похоже, нет. Запишу полученный подзатыльник ему в дебет. Все меньше уже буду должна. Скажем, какую-нибудь конечность вычеркну потом из списка, подлежащего спасению.

– Не замечал в тебе ранее подобной дотошности… Чет тебя реально клинит прям. Тебе б поспать, мозг перезагрузить. Ужин скоро… Это док с Басом и подлецом суперкарго выдрыхлись. А мы забыли, что такое покой и сон.

– Факт, – соглашается Ярка, подавив невольный зевок. – А вот с Врагусиком лично я не стала бы связываться даже под угрозой пыток, у него свои понятия о добре и зле.

– Это да, черная дыра знает, что у него там в акселератном умишке творится. Надо запретить ему доступ к библиотеке. Накачается знаниями всякими без разбору, доберется до страпельки – и тогда точно Вселенной кранты.

– Надо было его все-таки в космос выкинуть, – подытоживает Соколова, нервно озираясь по сторонам, точно рассчитывая засечь исчезающий за углом шипастый хвост исчадия тройного ада Алголя. – Лично я даже насморка в жизни не схватывала, и для меня предполагаемая польза от его пребывания на борту никак не перевешивает стабильно наносимого им морального вреда. А покоцанные конечности можно и в регенераторе сращивать, в конце концов. Док с его умилительным культом пупков импонировал мне несравнимо больше.

– Все жалость наша проклятущая, не доведет она нас до добра, – со вздохом соглашаюсь я.

Сгоняв несколько партеек в нарды, бесконечно при этом уличая друг друга в жульничестве и подтасовке счета, наконец-то дожидаемся ужина, который проходит практически без эксцессов. Если не считать подсунутой мне под локоть мази от мозолей, которой я мерзко хихикающему Врагусику советую лоб намазать. А то, поди, весь ум измозолил, пока шутеху придумывал.

А вот Бас, обнаружив предназначенный ему сюрприз под салфеткой, начинает нехорошо багроветь. Но рассмотреть, что подсунул пилоту мелкий мерзавец, никто не успевает, настолько быстро Ксенакис швыряет упаковку в утилизатор, испепеляя взглядом посылающего ему ядовитые усмешечки Вражонка. Вилка в руках Баса помаленьку превращается в подкову, какими на отсталых планетках по сей день живой копытный транспорт снабжают.

– Да я ж от души, – округляет подлючие глазенки лимбийское отродье. – Вдруг старый конь еще не прочь вспахать борозду, а борона-то уже…

– Рецепты в медчасти в рабочее время раздавать будешь! – осаживает его кэп, весь вечер занятый невеселыми думами, отчего складка у него между бровей уже с грузовой отсек «Дерзающего» сделалась. Кажется, он нас вообще не замечает, даже на невозмутимого Рекичински не смотрит, который занял свое место за столом как ни в чем не бывало, правда, подальше от свирепо зыркнувшей на него Цилли. На вопрос бортмеха в начале ужина, куда ж мы все-таки летим, Вегус скупо сообщил, что на разведку, на поиски более гостеприимной и менее ядовитой планетки, пока запасы топлива это позволяют. Не найдем – вернемся на Ксену. Пусть флора несъедобна, но вода и кислород – это жирный бонус, можно топлива насинтезировать самим…