Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

Шестнадцать уцелевших в беспощадном горниле Игр девиц, включая наше небесно-засланное трио, снова выстраиваются перед судьями.

– Третий этап! – голосит главная вершительница спортивных судеб. – Скачки на гоподрилах! Последний три наездница выбывать! Какая рукохвостая баракатица не смочь оседлать или довести до финиш свой красноперый паразит – выбывать сразу!

– Наконец-то мы увидим этих красноперых гоподрилов! – неуместно радуется Ярка. Это, видимо, становится неотъемлемым свойством всего рыдванова экипажа – веселиться в самом идиотском положении и в самый неподходящий момент. Тем более что в последнее время и то, и другое – практически норма нашей жизни.

Участницы топают к расчищенному и обнесенному плетеной изгородью полю, в углу которого маячит какая-то деревянная постройка. Когда шумная толпа приближается, из этого сарайчика доносится такой звук, словно стая альтаирских крысопираний окружила лайнер первопоселенцев и зашкрябала по нему тысячами иглозубых челюстей. Затем он переходит в душераздирающий визг, напоминающий натужный скрип рыдвановых механизмов и переборок при особенно лихих Басовых маневрах. Даже на приличном удалении от сарая я рефлекторно покрываюсь пупырышками нехорошего предчувствия. Ну, звездный ветер нам в закрылки…

Каждая конкурсантка получает сверхтехнологичное снаряжение для охоты – свернутую в кольцо веревку. А дальше все развивается стремительно: главная судья дает отмашку, одна из ее помощниц резво несется на другой конец дистанции, а вторая загоняет участниц внутрь ограждения и направляется к как-то нехорошо уже содрогающейся двери сарайчика. Мгновение – и все пространство заполоняют совершенно дурацкие твари, в которых невозможно уверенно идентифицировать ни зверя, ни птицу, ни ящера. У них маленькие головы, увенчанные ничуть не украшающими их обвисшими мышасто-серыми гребешками, оранжевые клювы, кожистые дряблые бороденки и абсолютно пустые выпученные куриные зенки без проблеска самого зачаточного интеллекта. Вдоль хребта топорщится полоска из ярко-красных перьев, но на этом сходство с птицами заканчивается. Пышущие мясистыми округлостями тела покрыты пестрой клочкастой шерстью, лап аж шесть, хвост стоит трубой, открывая на всеобщее обозрение упитанный зад, поросший реденьким розоватым пушком. И все это безумное стадо без устали орет, воет и верещит, точно угодившие в корабельную посудомойку пищаги. М-да… Это вам не Кларочка.

Судья вполне благоразумно убирается за забор, предоставив участницам самостоятельно разбираться с бестолково мечущимися по загону тварями. Никаких вам цивильных дорожек, как на бегах любой живности в мало-мальски уважающих себя мирках, никакой очередности – просто две дикие толпы, одна из которых должна каким-то образом оседлать и взнуздать другую. Пока же альфы и гоподрилы просто смешались в одну кучу, издающую чудовищный гвалт.

– Хватаем любую и держим насмерть! – велю я Тасе, направляя ее в самую гущу. Механическая ручечка ловит первый попавшийся хвост, дергает скотину на себя, перехватывает за глотку, как кусок теста – глупые зыркалки аж на лоб лезут, и, пока тварина истошно сипит и буксует всеми шестью конечностями, второй рукой роботессы я мастерю из веревки что-то нехитрое типа линчевки. Вроде готово… Осталось забраться на верткую скотину. Но вот с этим уже посложнее. Влезть на украшенную перьями спину твари удается раза с третьего. Тася намертво обхватывает брюхо ногами – не сбро-о-осишь! Так, а куда теперь скакать-то? Что-то у меня аж башка закружилась…

Хотя количество гоподрилов и спортсменок равно, то и дело вспыхивают короткие, но ожесточенные схватки за ту или иную особь. На вид эти животины ничем друг от друга не отличаются, и непонятно, из каких соображений две-три амазонки вцепляются в одну истошно голосящую тварь, в то время как пара ее товарок преспокойно носится рядом. Впрочем, Соколова, насколько успеваю заметить, подобными философскими вопросами не задается и с готовностью следует примеру дикарок. Подкравшись к уже почти взгромоздившейся на своего гоподрила седой Басилевсовой поклоннице, Ярка делает неуловимое движение рукой, и амазонка вдруг взвивается, точно ее злобный цинтианский шершень в корму жахнул. Зверюга немедленно взбрыкивает, и Соколова вероломно сдергивает на миг потерявшую равновесие альфу за ногу. Та успевает-таки дать наглой кучеряхе увесистого пинка, но угон уже свершился – Ярка накидывает веревку на невероятно взбодрившегося гоподрила и наподдает пятками по его лоснящимся бокам. То, что орет ей вслед недавняя владелица транспортного средства, надо будет потом выучить наизусть – от такого даже приснопамятные гирганейские зирки покраснели бы до самого яйцеклада.

А Соколова преуспевает на ниве дипломатии – вот у нее на планетке уже и собственная вендетта, считай, завелась. Причем, с ветераном Игр, практиковавшим сбрасывание соперниц в пропасть. Это Ярка, пожалуй, неосмотрительно все же.

Что не все гоподрилы одинаково полезны для здоровья, выясняется довольно быстро. И хотя разобранные первыми особи отнюдь не демонстрируют чудес резвости или послушания, норовя дернуть куда угодно, только не к финишной черте, оставшиеся оказываются на порядок зловреднее. Эти подлецы проявляют редкостную прыть, когда подворачивается случай клюнуть, лягнуть или укусить своего укротителя. Да, ко всему прочему, они еще и обнаруживают выдвижную челюсть, полную зубищ, охотно выезжающую из кожистых складок бултыхающейся, точно у индюка, соплеобразной бороды. Доставшийся Цилли экземпляр именно из таких, но пара добрых тумаков и, вероятно, врожденный педагогический талант бортмеха (хвала всем сверхновым, что ко мне она его никогда не прикладывала!) творят чудеса – инстинкт самосохранения гоподрила все же берет верх над дурным характером и дефицитом воспитания.

Оглашая окрестности утробным воем, от которого аж желудок скручивает, точно от перегрузки в пяток «g», оседланные твари мечутся по полю, не слишком поддаваясь управлению, а оставшиеся свободными мерзавцы носятся между ними и клацают зубищами и клювами, активно добавляя хаоса. Бросив бесполезную упряжь, хватаю Тасиными руками нашего гоподрила за дюбальник и наддаю ему хороших шенкелей по упитанным бокам. Эта тактика неожиданно срабатывает, и тварина устремляется туда, куда я нацелил ее клюв – к финишу. Да так резво, что финишную черту пролетаем аки комета! Чтобы остановить разошедшегося зверя, приходится пригнуть ему голову чуть не до земли. Гоподрил летит кубарем, Тася изящно соскакивает, словно гимнастка, завершившая упражнение… Нет, не зря я столько времени на киберспорт угрохал! Неправы вы были, Абдували Петрович, видите, как пригодилось-то! Не то что ваши приседания.

Второй конкурс, который мы с ней выигрываем практически всухую, повергает трибуны в неистовство. Не очень здоровое и не то, чтоб приятное для нас.

– Ты молодчина, лучшая из лучших! – ору я, пока роботесса степенно поправляет сбившуюся от скачек повязочку на блондинистых кудрях и задравшуюся с одного боку юбку.

Так… что там у остальных-то? Тася поворачивает голову, чтобы дать картинку с камер по максимуму, и я вижу, что за Соколовой все еще гоняется озверевшая альфа-пенсионерка, у которой та угнала скотину. Стратегия Ярки в определенном смысле себя оправдала: хитрая старая амазонка и впрямь облюбовала себе самую смирную тварь, да вот только все остальные сакральные секреты дрессуры остались при ней.

Как ни бьется Соколова, под ее руководством гоподрил весело описывает круги, лишь пугливо вскидывая зад, когда ревущая от ярости прежняя всадница сокращает дистанцию и пытается вернуть себе свою собственность. Ярка сидит цепко, точно голодный серотонинососущий клещ на лакийце во время гона, но, очевидно, существенно повлиять на траекторию движения куромозгого создания никак не может. Наверняка на своей аграрной родине ей приходилось ездить верхом на каких-нибудь кровососущих или там реактивных славийских лошадках, обожающих похрумкать взрывчатым острым перчиком, но гоподрил оказывается крепким орешком даже для этого чада первозданной природы.

– За клюв, за клюв его хватай! – ору я.

– Волшебный картинка! – вдруг просекает мои манипуляции сидящая ближе всего ко мне болельщица. – Твоя – шаманка, что ли?!

– Не сметь смотреть, а то Многоокая Проматерь твоя ослепить! Я – блаженная чревовещатель, а это – дар небес! – бессовестно вру я, на всякий случай отсаживаясь подальше.

В конце концов, большинство зверюг оказывается так или иначе оседлано, и только парочка самых придурковатых продолжает с истошным ором шастать по полю, то и дело врезаясь в плененных собратьев, чья скорость куда как ниже из-за восседающих на них всадниц. Хоть Яркина скотина хаотично носится по загону, категорически не желая двигаться по прямой, этой прыти хватает, чтобы алкающая нашего пилота альфа утомилась и отказалась от немедленной мести. Цилли уверенно движется вперед в первой пятерке, возглавляемой самой вождицей.

Соколова неумолимо отстает, все больше отдаляясь от основной группы. В числе последних и мрачная седовласая амазонка, вынужденная в итоге довольствоваться кукарекнутым на всю голову гоподрилом, которого до нее вообще никто не мог поймать, но многолетний опыт и тут выручает бабулю. Вмазав ногой покусившейся было на ее нового рысака безлошадной сопернице, старушка яростно пришпоривает скотину, и та неожиданно начинает крутиться на месте так, что только ошметки земли и травы в разные стороны летят.

Зрелище почему-то буквально завораживает Яркиного гоподрила, и тот аж замирает, вылупив тупенькие глазенки. Очевидно, этим он переполняет и без того неглубокую чашу терпения своей наездницы, и та, слегка повернувшись назад, с размаху опускает ладонь на его филейную часть. Реагирует зверюга так же бурно, как и до этого его первая всадница, встает на дыбы и тяжелыми прыжками мчится прочь, причем, скорость его все нарастает. Они живо обходят группу отстающих и буквально пролетают сквозь толпу уже пересекших финишную черту участниц, и не думая тормозить.

Окончательно лишившись управления рысаком, Ярка спрыгивает на полном ходу и кувырком катится по земле, а тот, не сбавляя скорости, мчится дальше и дальше, пока не скрывается в каком-то ущелье. Следом за Соколовой финиширует все же справившаяся со своей тварью бабуля.

– Вот что ежайник животворящий делает-то, – делится впечатлениями Ярка, пока возвращается к остальным. – Это хорошо, что я запасливая, прихватила горсточку…

На этом этапе отсеиваются сразу четыре амазонки – три приплевшиеся последними и одна, так и не покорившая неадекватную красноперую живность. Соколова, малость прихрамывая и костеря на все лады своего иноходца, присоединяется к группе прошедших в следующий тур. Теперь судья ведет всех к подножью одной из скал, где дымятся костерки. Что они еще придумали? Прыжки через огонь? Хождение босиком по раскаленным углям? Подобные упражнения силиконовым формам нашей Таисьи определенно на пользу не пойдут! Однако тут ветерок доносит даже до трибун чарующие ароматы жарящегося мяса. Надеюсь только, это не барбекю из тушек выбывших участниц…

– Настоящие воительницы всегда успевать плотно поесть перед великий битва! – оглядев прореженные ряды охотниц за отборными адамами, категорично заявляет судья. – У каждая будет одинаковый кусок горячий гару-гару и одинаковый время. Когда вода из священный сосуд выльется, те чахлые червезявки, у которых останется больше пища на тарелка, выбывать!

Едрит-метеорит! Тася-то у нас для этого дела вообще не приспособлена и питается чистой энергией впендюренного в нее практически вечного двигателя, подзаряжающегося от всего на свете, вплоть до статики. Блин-печенюха, а можно мне ее на этот конкурс подменить?

====== Глава 48. Кадет Соколова. Сквозь тернии – к адамам ======

Ну, слава галактическому ядру, наконец-то конкурс, как будто специально заточенный под экипаж «Дерзающего»! Тут-то мы точно не оплошаем, и пусть еще благодарят Многоокую Праматушку, что в нашей команде мечты Шухера с его охвостьем нет, тогда бы у амазонок не осталось даже ничтожного шанса на победу. Впрочем, я и сама после утреннего скудного перекуса и всех этих скачек дам фору Вражонышу за обеденным столом, да и Цилли, полагаю, от меня не отстанет. Стоп! А что Тася? Современные андроиды вполне способны имитировать процесс еды, я слыхала, в их внутренностях для этого кроется специальный контейнер. Поди, полученный в результате паштет еще и в качестве гуманитарки на отсталые планетки шлют… вместе с печеньками Матушки Кокору.

Но Тася-то у нас никаким силиконовым местом не современная модель, предусмотрена ли у нее подобная возможность? Вдруг некоторые клиенты времен великой экспансии желали порой не только потешить свое либидо, но и пошвыркать чайку и потрещать с космической бабочкой о нелегкой доле первопроходца?

– Сестрица Нюкия, как там у нашей Таисьи обстоят дела не с приготовлением еды, а с ее поглощением? – шепчу я, пока судьи оттяпывают от добротно зажаренных тушек каких-то свиноподобных тварей здоровенные кусманищи для воительниц с отменным аппетитом.

– Без понятия! Тася, ты еду-то прожевать и проглотить можешь?

– Нет такой функции, – оттопырив губку, дрожит роботесса ресницами. Того гляди, заревет, расфукивая дефицитную смазку. – Я только чай могу за компанию. Или бокал вина.

– Кхара Пятикрылый, неужели мы срежемся на такой ерунде?! Может, мне на замену вызваться? Скажем, что она у нас веганка – животных лично Праматерь есть воспретила.

– Про веганов я бы при пропитанных маскулинностью хищницах даже не заикалась, сразу в еретички нас запишут, – бормочу, оглядываясь на самые что ни на есть плотоядные улыбки туземных сестер по Праматери, которыми те провожают каждый отрезанный кусок пыхающего жаром мяса. – Тем более они и так после Тасиных сокрушительных побед на нее косятся, как санайские кобровидные аборигены на колонистов! Замены тут вряд ли практикуются, да еще и на блаженных чревовещательниц…

– Ладно, толкай в рот, сколько влезет, главное, чтоб тарелка была пустая! – командует Нюк. – Блин-печенюха, щас слюной захлебнусь…

Ага, вон где пожалел, что предпочел участвовать в Играх исключительно виртуально. Насчет покушать товарищ Эластичный Бортинженер у нас тоже далеко не дурак. А как поначалу воротил нос-то свой обцелованный от местных блюд! Голод – не робонянюшка, особенно когда тут барбекю источает ароматы на всю долину.

– Тася тебе принесет потом кусочек, – тихонечко гыгыкаю я, представив эту картину. – Возможно, довольно большой. Мася, помнится, несколько пакетов с семенами заглатывала во время сева, чтобы руки свободны были, пока вместо упаднических кружевных нарядов дедуля, смирившийся с сугубо аграрно-платоническим характером их отношений, ей комбинезончик с кучей карманов не подогнал.

Тем временем судьи, расшвыряв мясо по глиняным тарелкам, выстраивают нас в две шеренги и перед каждой участницей бухают предназначенную ей порцию. Посередине вверх тормашками водружается на подставку сосуд с узким горлышком, из которого тут же шмякается на землю первая капля воды. Кажется, это какой-то дикарский аналог примитивных песочных часов.

– На-а-ачали! – протяжно свистнув, орет главная абритрица, и наступает время великого жора. Мы все спешно вгрызаемся в сочное мясо. Интересно, за сколько времени вода выльется полностью? И нет ли в этом конкурсе какого-то подвоха? Ведь впереди еще как минимум два этапа, а значит, победительница этого тура, утромбившая в себя больше всех, окажется самой тяжеленькой на подъем. Стало быть, надо соблюсти золотую середину – схомячить ровно столько, чтобы не вылететь, удостоившись титула чахлой черве… этой… зявки.

Краем глаза слежу за темпом убывания соседского гару-гару. Особенно меня интересует, как идут дела у злостной соперницы, положившей глаз на нашего розововласого стилягу-пилота. Уж эта-то туземная ветеранка наверняка четко знает, как правильно распределить время и какое оптимальное количество мяса стрескать. Но вражина отвернулась так, что мне не видно толком ни ее саму, ни ее тарелку. Кажется, она всерьез затаила не то что метеорит – астероидище за пазухой за уведенного из-под седла гоподрила. Можно подумать, она сама на моем месте удержалась бы!

И вообще, джокордово вымя ей в загребущие ручечки, а не нашего пилота! Так-то это мой поклонник, если что. Единственный, может, кроме родни, кто во мне не просто санайскую кучерявую кобру рассмотрел с нимбом из вице-адмиральских папиных звездочек, а аж всамделишную девушку. Хотя, конечно, с танцами тогда мое распутное альтер-эго переборщило, изрядно…

Размышляя над столь злободневными жизненными вопросами, не забываю энергично двигать челюстями и приглядывать за конкурентками. Кажется, этим девахам бабушки никогда не объясняли, как вредно носиться и прыгать сразу после плотного обеда. Варварки, что с них взять. Суровое воспитание, ориентированное на естественный отбор. Может, они реально способны после такого марафон пробежать? Мало ли какие мутации порождают условия иных миров. Вдруг у них желудки разрослись и пустили отростки до самых коленок, куда излишки пищи проваливаются про запас?

Цилли так же неумолимо и хладнокровно, как амазонки, уничтожает свою порцию, работая в темпе хорошего кухонного комбайна. Но тут кто-то замечает, что творит наша Таисья, и все, слегка вытаращенные от старательного перемалывания пищи, глаза устремляются на нее. А это и впрямь впечатляющее зрелище! Видала я как-то ролик, где альдебаранский пустынный удав пытается заглотить коборука, и его пасть все раскрывается и раскрывается, и нет конца этому процессу… будь у меня сейчас камера и хотя бы самая медленная и захудалая связь с мирами Союза, ручаюсь, моя съемка растерла бы автора того фильмеца в звездную пыль. Тасины создатели даже в навеянном самой гнусной оргией сне не могли увидеть, какое применение однажды, в очень-очень далекой галактике, найдет талант их детища, полста лет после профпереориентации пылившийся за ненадобностью на задворках искусственного сознания! Амазонки аж сами на секунду-другую забывают жевать, зачарованно таращась на засасываемый кусок мяса, который цельмя заезжает куда-то в Тасины андроидные недра, точно корабль, угодивший в зону притяжения черной дыры.

Приналегаю на свою порцию, и к тому моменту, когда судья издает финальный свист, на моей тарелке лежит уже весьма скромный кусочек. Остается только возносить мольбы Многоокой Праматушке, чтобы следующий конкурс оказался проверкой эрудиции и сообразительности, а не умения крутить сальто-мортале. Хотя, конечно, насчет эрудиции – это уж я что-то сгоряча загнула… Не факт, что девушки умеют читать и писать, спасибо на том, что пальцы после еды по примеру адамов не обсасывают, а культурно обтирают вон о собственные литые ягодички.

По результатам судейской экспертизы в пожирательном конкурсе мы с Цилли попадаем в твердую середку. Первое место занимает, похоже, самая юная из участниц – это единственное состязание, где ей удалось отличиться, но по ехидным взглядам старших догадываюсь, что триумф ее будет недолог. С двумя проигравшими вопрос тоже решается быстро, а вот возле Таси арбитры подзависают, и между ними вспыхивает оживленная дискуссия: какую часть гару-гару считать несъеденной, если изрядный кусок торчит изо рта нашей старательной роботессы, точно намертво застрявший таран из недоломанных ворот? Формально тарелка ее пуста, но и счесть слопанным то, что осталось снаружи организма, судьи не согласны.

Проще всего было бы просто откусить спорный кусман, только вот способна ли на это Тася? Кто знает, насколько далеко зашли ее изобретатели в погоне за гарантией полной безопасности клиента? Возможно, подобный антипокусывательный блок в головушке нашей роботессы действительно стоит, но все же она выходит из положения, богатырским рывком изящной ручки оторвав лишнее. Рот у нее закрывается, и губы даже складываются в приветливую улыбку. Так вот, сразу, и не догадаешься, что у этой милой домохозяюшки вся механическая гортань забита солидным куском мясной вырезки. Оценив оставшийся шмат гару-гару, арбитрицы не очень охотно отходят от Таисьи и продолжают проверку. Нюк с таким облегчением выдыхает в передатчик, что у меня начинает в ухе зудеть.

После небольшого совещания они признают выбывшей другую участницу и без всяких там перерывов на послеобеденный отдых объявляют следующее задание: загнать в выданный мешок противного каждому оку Праматери демона за отмеренное уже знакомым священным сосудом время. За укусы и царапины, полученные в ходе борьбы, начисляются штрафные очки. Замечаю, что участницы начинают вдруг озадаченно перешептываться, и даже пенсионерка раздумчиво почесывает увенчанную сединами репу. Ага, получила? Похоже, во времена скидывания соперниц в пропасть такие забавы не практиковались. А нам вот не привыкать. Давно ли мы одну гнусную хвосторожденную тварюгу всем экипажем ловили… Интересно, удалось ли повторить тот наш подвиг адамам? Как-то вот не произвели они на меня впечатления завзятых охотников.

Нас препровождают к небольшому загону, обнесенному высокой изгородью из каких-то очень колючих растений, так и норовящих зацепиться за юбчонки торчащими во все стороны длиннющими шипами. Главная судья самолично открывает калитку и первой входит внутрь. В центре арены стоит что-то вроде клетки, накрытой мохнатой шкурой. И оттуда раздается яростное шебуршание. Младшие арбитрицы выстраивают нас в рядок и первой вызывают коротко остриженную альфу со свирепым лицом. Ей выдают мешок, вталкивают в загон и тут же захлопывают дверцу. По свисту главной судьи помощница переворачивает местный аналог часов, начиная отсчет времени. Снаружи ровным счетом ничего не видно, можно лишь догадываться о ходе битвы по мелькающим в просветах забора теням, рыкам да взвизгам. Последние принадлежат, надо понимать, неугодному взору Праматушки демону, от ее достойных дочерей до сих пор ничего подобного слышать точно не доводилось.

Когда из кувшинчика ухается последняя капля, оставшаяся по эту сторону изгороди судья сотрясает окрестности свистом. На арене еще сколько-то времени слышатся возня и ругань, после чего оттуда вываливается амазонка. Правда, узнать ее сложновато – искаженное злобой лицо украшают свежие царапины, юбка и даже кожаный прикид изрядно обжеваны и обслюнявлены, руки покрыты укусами. Успеваю прикинуть, какой величины тварь оставила бы такие отпечатки зубов? Пожалуй что не слишком крупная, но верткая и хваткая, точно ригийский лемур. И что самое удивительное – арбитрица объявляет, что демон не был усмирен! Это ж насколько демон должен быть демонист, чтобы изодрать в хлам огромную бабищу и даже не оказаться при этом завязанным в морской узел?

– Нюк! Тебе видно, что там за зверь лютует? – взываю к нашей гречишногрудой болельщице на трибунах.

– Нет! Загон так стоит, что отсюда никому не видно. Демон, видать, шибко неугодный для взоров. Теряюсь в догадках, что ж там за мерзость такая…

Одна за другой конкурентки скрываются за таинственной калиткой и после серии ревов и воплей ошпаренного славийской крапивой бычка вываливаются обратно в разной степени подратости. Впечатлениями они не делятся, и все, что удается узнать об успехе или провале их миссии – водворен ли пресловутый демон в мешок. Это оглашают судьи, попутно корябая какие-то загадочные каракули на маленьких дощечках, которые они таскают с собой. Вождице и пенсионерке сей подвиг все же удается, хоть и ценой изрядно искусанных и исцарапанных конечностей. Причем, покусов на всех так много, словно целая стая крысопираний постаралась. Так и не постигнув тайны того-кто-сидит-за-оградой, решаю разбираться с проблемами по мере их поступления. Тут меня и вызывают. С мешком наперевес ступаю на арену, и калитка с треском захлопывается за моей спиной.

Взмыленная, раскрасневшаяся и несколько растерявшая свое высокомерное величие главная арбитрица делает шаг к уже ходящей ходуном клетке, сдвигает в сторону шкуру и откидывает засов, одновременно свистом подавая сигнал засекать время. Нечто с кучей щупалок вылетает наружу с такой скоростью и яростью, словно им выстрелили. И в тот момент, когда оно норовит проскочить мимо меня, не веря собственным глазам, узнаю старого паскудного знакомца.

– Кометную дизентерию тебе во все сопла, вот ты мне и попался! – зловеще говорю я на общегалактическом, и тот резко притормаживает от неожиданности, вздымая целую тучу мелкой, въедливой пылюки. У твареныша аж пять ртов разом приоткрываются, когда и у него завершается процесс идентификации нового тореадора. Конечно, смешно было бы ждать от исчадия лимбийского ада добрых слов, извинений или даже просто вежливых просьб, но вырвавшаяся из самой наглой его пасти визгливая тирада заставляет всерьез призадуматься над тем, чтобы все-таки сварить мерзостное охвостье в масле:

– Где вы все столько времени шатались, солнечное ядро вас спали! Несовершеннолетнее дитя пропадает в плену у неотесанных и злобных варварок, а они преспокойно где-то прохлаждаются! Немедленно вели им убрать от меня свои грубые лапищи или испепели их бластером, не то я за себя не отвечаю! Дайте только вернуться в Галактический Союз, во все организации по защите детства и отрочества пожалуюсь!

– А вот как раз этого мы тебе и не дадим, – радостно информирую змееныша, небрежно помахивая мешком. – Завтра девчонки из тебя уже гару-гару нажарят, и никто в Союзе даже не узнает о позорном попрании лимбийских традиций, давшем тебе такую короткую и бесславную жизнь.

– Метеоритный рой мне в корму, так демон – это наш Вражонок?! – удивляется Нюк, узнав голосок Шухерова чадовища. – Ах-ха-ха, как я сразу не догадался!

– Это антиобщественно, негуманно и не отвечает высокому званию гражданина Галактического Союза! – патетически всплескивает псевдоподиями мелкий мерзавец, впрочем, вернувшись от визга к своему традиционному баску.

– Зато как нельзя лучше отвечает званию почетного гражданина планеты Землянда, – замечаю я и призывно встряхиваю мешок. – Наше новые друзья совершенно справедливо считают тебя порождением демонических чресел и, кажется, уже раздувают костер, чтобы получше прожарить твою тушку. На случай если она ядовитая. Но я могу тебя убить сейчас. Чтобы не мучился. Хотя девчонки уверены, что поджаривание живьем придает особый тонкий вкус барбекю…

Нахальные зенки паразита перебегают с меня на точно высеченную на скорую руку из гранита суровую физиономию главной судьи, и он начинает проникаться озвученной идеей. Причем, настолько, что даже сбавляет тон и пытается шлифануть мое алмазобетонное сердце грубой лестью:

– Но не станете же вы, воспитанные в лучших традициях цивилизованного мира гуманоиды, уподобляться варваркам с нездоровой склонностью к каннибализму?

– Конечно, нет! – горячо заверяю его я. – Пусть сами трескают твое сдобренное ядом со всех языков мясо, лично я к нему даже не притронусь!

– Ясно. Низкий шантаж, угрозы и прочие отрыжки дикого земного прошлого, подогретые черной завистью к высшей и более совершенной форме жизни, – угрюмо констатирует Вражонок. – Я понял твой топорный намек. Чего ты хочешь, чтобы выполнить свой человеческий долг и спасти несчастного ребенка первой конфигурации от жестокой и безвременной кончины?

– Вот сразу бы так, – укоряю его я. – А то «дайте только вернуться в Союз», видите ли! У тебя примерно тридцать секунд на то, чтобы быстро и без попыток испытать на мне остроту своих зубов залезть в этот мешок. А потом к Тасе и Цилли. Тогда мы, так и быть, выкрадем тебя у девочек и не наябедничаем им, что ты подстрекал обратить их в пепел и прах. Ну?

Омен мрачно зыркает на меня, но нетерпеливые рев и топанье за забором убеждают его в пользе сотрудничества лучше всяких слов. Делаю элегантный финт мешком, и мелкий паршивец проскальзывает внутрь лихо, точно джокорд в вакуумный толчок. Судья свистит. Не особо церемонясь, перебрасываю ей свой трофей и выскакиваю через открывшуюся калитку. Амазонки, несомненно слышавшие вопли Вражоныша, недоверчиво пялятся на мои целехонькие конечности, улыбку до ушей и даже не помявшуюся юбочку. Дипломатия, алгольский ад ее дери, это вам не хухры-мухры, товарищи альфы!

Прошедших испытание судьи живо отгоняют на другой конец полянки, так что поделиться радостью от встречи с выплодышем Сатаны с нашей командой я могу лишь через передатчик. Судя по яростному рыку и отчаянной ругани зашедшей следом за мной амазонки, Вражонок оторвался на ней по полной за вынужденную договоренность с такой презираемой формой жизни, как гомо сапиенс. Когда товарищи бортмеханик и помощница по хозяйству выходят из загона без единого покуса, глазенки у альф от подозрительности делаются уже, чем смотровые щели допотопных бронемашин. Но предъявить им нам нечего – скорое укрощение адовой тварюки лишь подтверждает наш божественный статус.

Наконец после всех испытаний остается лишь шестерка самых упорных претенденток на прелести залетных адамов – наше божественное трио, сама вождица, бурящая меня злобным взором Басова фанатка и еще одна крепкая рыжеватая деваха, щедро обцелованная местным светилом. Может, тоже Нюкова семиюродная внучатая племянница какая-нибудь? Правда, в ее случае солнышко не пожмотничало – отсыпало этого очарования на доброе ведро, веснушек на альфе – что на тагаранце снежных блох в разгар зимы. Что и близко не так мило, как скромное их созвездие на инженерском воздухозаборнике.

– Финальный этап! – рявкает судья. – Вас ждать последние испытания сила и выносливость! Заслуженный приз – на вершине гора. Первый три участница брать его себе. Ключ от цепь спрятаны в озеро, кишащий голодный рыбодилы! Там же вы найти снаряжение для восхождения на вершина… если хватить ловкость и везение. Ваш задача – добыть ключ, добраться до гора, подняться первая и забрать приз. Напоминать священный правило – соперница не топить и не сталкивать со скала! – грозно сдвинув брови, прибавляет она, уставившись в упор на презрительно сморщившую при этих словах нос ветеранку Игр.

Так я и знала, что без альпинизма не обойдется. Надо бы приглядывать за этой злопамятной седовлаской, вдруг искушение окажется-таки сильнее священных правил? Тем более что я и без жаждущих спихнуть меня в пропасть мстительных старушек невеликий альпинист. Случалось несколько раз лазить по скалам, да только много ли их у нас? Разве что на континенте, но из-за слишком бурной вулканической активности поселений там не строят. Да и вообще, я как-то всегда больше плавать любила, чем по голым камням карабкаться. Кто ж знал, что однажды позарез понадобятся именно альпинистские таланты?