Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

– Ладно, надеюсь, до порта дотянем, – бурчит уставший бортмех, оглядывая плоды наших совместных усилий, и я с облегчением стаскиваю рабочие перчатки.

– Конечно, дотянем! Да это чудо кораблестроения еще нас всех переживет, – заверяет нас Басилевс. Так себе перспективка, если честно.

– Ты в богов или там силу какую вселенскую невидимую веришь? – спрашиваю не без надежды у Цилли. – Я-то убежденный атеист.

– Помимо центробежной – только в етитскую, – с мрачной ухмылкой отзывается та. – Но тут и она не поможет.

Ксенакис одаривает нас, острословов фиговых, убийственным взглядом. Ладно, обойдемся без молитвы. Может, в самом деле не развалится. На чем-то же неистовая вера Базиля базируется, хе-хе…

Тася дожидается моих к тылам приделанных ручечек практически на том же самом месте, где я ее покинул, только в совершенно нелепой позе. Со вздохом водрузив знойную красотку на верстак, проверяю, нашлась ли прошивка. О, и нашлась, и распаковалась. Хоть что-то на рыдване работает как надо – мой комп. Убив минут пятнадцать на поиски кабеля и современного переходника от милашки, загоняю прогу на установку и со вздохом облегчения разваливаюсь в жестком рабочем кресле. Устал, как лакиец в гоне. И в кои-то веки реально выложился. Но на минутку-другую передышки надеяться не стоило. Дверь отсека отъезжает в сторону, и внутрь просовывается шкодливая мордаха в обрамлении буйных кудрей, которые венчает напяленный набекрень поварской колпак. Судя по источаемым им убийственным запахам пряностей, прежняя Тася регулярно пользовала головной убор во время приготовления печенья.

– Ну как, усмирил ее электронно-механическое либидо? – со смешком интересуется и.о. кока Соколова, с некоторой опаской косясь на роботессу.

– В процессе. До этого я усмирял наверченные неизвестными космическими паразитами дыры в корпусе, который и без того на Тасины чулки в сеточку смахивает.

– Мне вообще пришлось укрощать доисторическое оснащение камбуза, от которого, подозреваю, произошел старый добрый каменный очаг, а это испытание для нервной системы похлеще метеоритов и обстрела! – строит гримасу, призванную изобразить хтонический ужас, Ярка. – Как знаешь, но даже если Тася не перевоспитается, утром я бы все равно выпустила ее, так сказать, к станку, неважно, по первой или второй специализации. Стажировку на должности бесстрашной межзвездной кухарки зачтет только моя мамочка, но никак не инструктор по профилирующему предмету.

– И что же у нас на ужин? Жаркое «Закат над Славией» с горящим ракетным окислителем в качестве соуса? – хмыкаю я.

– А то я не знаю, что у землян желудок слабее, чем у новорожденного ягненка, – насмешливо фыркает в ответ Соколова. – Вы и рассвета над Славией не выдержите, не то что заката. Уж и так дозу всех специй втрое уменьшила.

– Главное – не пеки печенек… Остальное Варг простит, – говорю я, поднимаясь и проверяя, как идет процесс. – Через полчасика, если все пойдет хорошо, Тася вернется в строй и сорвет свой колпак с твоей растрепущей башки, Соколова.

– Колпак я и сама с превеликой радостью отдам, лишь бы она чего другого не вздумала срывать в порыве электронной похоти, – живо отзывается Ярка.

– Так помолись своим богам, если они у тебя есть, и за залатанный корпус тоже. А то Цилли только в етитскую силу верит, а я – атеист. А на веру одного Баса полагаться рискованно. Подстраховка нужна.

– Да ладно, ты вроде не такой уж и рукожоп, каким пытаешься казаться, – внезапно одаривает меня комплиментом кадет. – Генератор вон пашет… пока что. А наших божков по таким пустякам я бы беспокоить не рискнула, а то могут и подсобить на свой манер. Если верить адептам культа священной славийской каракатицы, чувство юмора и меры у данного божества хромает на все шесть ног.

– У меня это непреднамеренно, с перепугу, – развеиваю я это, бесспорно, лестное заблуждение.

– Ну вон у нашего суперкарго с перепугу только в шлюп сигануть вышло, – смеется девчонка. Ишь ты, нашего. Прижилась уже как родная.

– Начисто про него забыл. Интересно, он все еще там сидит в воспитательных целях, или Варг его выпустил? Блин, и про дока забыл! Надо его из регенерационки-то выковырять, а то еще с дюжину щупалец отрастит. Или почкованием размножится.

Оставив Тасю набираться ума и приличествующего должности поведения, по дороге в столовку сворачиваем с Соколовой в медпункт. Камера мерно урчит, а док возлежит, устремив часть своих очей в потолок, часть – на отрастающее хвостовое щупальце.

– Как самочувствие? – бодро интересуется Ярка. – Новый хвост выглядит лучше прежнего, – прибавляет она, вскидывая большой палец вверх. – Один в один как у его высочества Хин-Ант-Рес-Ульпеля из нашего любимого сериала!

– Это самый прекрасный комплимент, что я слышал за этот цикл! – благодарно вздыхает Шухер. – Твое произношение безупречно.

– Док, вылезай уже. В самом деле выглядишь как новенький. Пойдем ужинать, обед ты и так пропустил, – встреваю я в этот изысканный обмен любезностями.

– На ужин салат, жаркое и фирменные пирожки моей бабушки, хотя она предала бы меня анафеме за то ничтожное количество приправ, которым я их сдобрила из соображений врожденного гуманизма, – жизнерадостно информирует Соколова.

– Блин-печенюшка, я сейчас слюной захлебнусь! – теряю я всякое терпение.

– Как ты умудряешься таким тощим оставаться, со своей страстью к жратве? – удивляется девчонка.

– Она у нас невзаимна, мы встречаемся урывками, если ты заметила, – парирую я. – И я не тощий, а стройный, астенического типа сложения. Меня хоть сколько корми – не разжирею.

А ручечки-то у Соколовой откуда надо! Она не только звездные марши горланить да лакийцев буцкать горазда. Жаркое – пальчики оближешь, салат вкусный. Правда, остренькое все, но в меру. А уж горка румяных пирожков – да у Таси бы лучше не получились. Все так увлеклись, что даже молчаливого Рекичински не подкалывают. Выпустил его Варг все-таки. Кэп рубает ужин на автопилоте, обдумывая, должно быть, очередное отклонение от курса. Зато хронически брезгливая физиономия Баса разгладилась, гася огонь подозрительности в мрачных очах ревнителя рыдвановой чести. Он перемалывает пищу, как хороший кухонный комбайн на шестой скорости, так что первым добирается до выпечки к чаю. Цапнув венчающий горку пирожок, откусывает добрую половину, и его глаза немедленно наполняются слезами. Должно быть, восторга. Или ностальгии по канувшим в черную дыру временам, когда все девушки прилежно трудились себе у плиты и не покушались на космические дали. Ай да Соколова!

– Так вкусно? – хмыкает Вегус, немедленно повторяя жест старинного приятеля. И вот уже обе ледышки Одноглазого покрывает поволока влаги, и они буквально лезут из орбит, наливаясь кровью. Бас с хрипом хватает кувшин с соком и опрокидывает его себе в глотку. Так… это, кажется, не ностальгия. Мои пальцы, уже сцапавшие румяный пирожочек, разжимаются. А Варг рвет кувшин из рук пилота, рыча, как раненый летучий рогонос. И рожи у обоих краснее солнца Нимы.

– Соколова, ты решила прикончить экипаж одним махом, чтоб не мучились неизвестностью? Очень благородно с твоей стороны, – комментирую я. Мордашка Ярки недоуменно вытягивается, кажется, и она такого эффекта от секретного ингредиента своей бабушки не ожидала. Сама Соколова ест этот кусочек вулкана в миниатюре совершенно спокойно, огненные языки изо рта не вырываются, дым из ушей не валит, даже слезы градом не катятся. Да и док жует выпечку с выражением полнейшей безмятежности на лице, хотя его мимика до сих пор для всех загадка, и только мычит с тремя или четырьмя набитыми ртами:

– Пикантненько, вот прямо самое то, я уж и забыл вкус настоящей пищи, до этого все блюда земной кухни казались мне одинаковыми.

Цилли и суперкарго до десертика добраться не успели, и попробовать-таки его решается только бортмех. Багровеет, заходится кашлем и, прогавкавшись, сообщает, что сочетание сладости и такой неистовой остроты – это нечто новенькое для ее вкусовых сосочков. Пожалуй, я свои лучше поберегу от такого экстрима.

– Я вообще немножко специй положила, – искренне удивляется Соколова, обводя озадаченным взглядом сраженный наповал шедевром славийской кухни экипаж. – Бабушка пригоршнями кидает, и даже мелкие трескают за милу душу…

Отдышавшись и кое-как восстановив дыхание, Варг вперивает налитые кровью окуляры в кока и шипит:

– Ни-ка-кой больше самодеятельности! Есть утвержденное министерством космопитания меню – по нему и шпарь! Поняла?

Трах кулачищем по столу – только посуда звенит. И тут же мне прилетает, ну как же без этого:

– Стратитайлер, чтоб к завтраку Тася была на своем месте! Лучше ее гребаное печенье… чем эта сублимированная плазма из ада тройного Алголя!

– Будет. Прошивка уже устанавливается, – безмятежно парирую я, улыбаясь. Дала Яромила, за один раз месячный Тасин трип переплюнула.

– Так точно, сэр, никакой самодеятельности! – буравя Вегуса преданными голубыми глазищами и вскидывая руку с недоеденным пирожком к так и торчащему на шевелюре поварскому колпаку, рапортует Соколова. Но кажется, она прилагает все усилия, чтобы не рассмеяться.

– Вселенная свидетель – не так я нагрешил… – с хриплым вздохом произносит кэп, выбираясь из-за стола.

– Да… ладно тебе. Де…вочка старалась, – отдуваясь, вдруг вступается за Соколову Бас. Лиса кучерявая, успела уже подлизаться! Но на Варга это не действует.

– Все, всем отдыхать, – велит он. – Кроме Стратитайлера!

– Есть, сэр, издохнуть на посту от усталости и нервного истощения, – бурчу я. За меня, дело понятное, заступаться некому. Сортир еще не простили. Да и Тасю вернуть на рабочее место надо бы. А споро собирающая посуду со стола Ярка вдруг одаривает пилота таким ласковым взглядом, лучащимся признательностью, каким на того никто в здравом уме уже, поди, лет сто как не смотрел. Басилевс аж сам удивляется и невольно даже начинает по особо бросающимся в глаза пятнам на кителе салфеткой возюкать – прихорашивается, стало быть, пенек волосатый.

– Молодчага, – вдруг хлопает меня по плечу Цилли, выбираясь из-за стола следом за кэпом. – Не зассал, как некоторые, и в критической ситуации действовал как истинный космодесантник.

Рекичински делает бледную морду кирпичом и шмякнувшийся в его огород метеорит игнорирует. Дружественный жест бортмеха у меня аж в полном желудке легким цунами отзывается. А приятно, черт подери. Может, в самом деле не такой уж я лентяй и рукожоп? Показав от избытка чувств Соколовой язык, чуть не вприпрыжку скачу в мастерскую, чтобы проверить, как там дела у нашего печенькомета распутного. Прошивка уже установилась. Подключив Тасю, я отодвигаюсь на безопасное расстояние и задаю ей несколько контрольных вопросов. Хвала вселенной! Запустить пальчики мне в штаны она больше не порывается, штрудель от самсы прекрасно отличает, вот только придется ей с экипажем заново перезнакомиться – личную память, увы, начисто стерло. Тем лучше, начнем наши отношения с чистого листа, без этого вот корично-ванильного разврата.

– Соколова! Открывай шампань или чего там у нас из игристых вин в кладовке есть? Тася за своим колпачком идет, – сообщаю я кадету по внутренней связи. И гордость меня так и распирает.

– Не водится тут игристых вин, товарищ бортинженер, а вот явно контрабандная канистра самопального пойла кем-то заныкана. Однако дружески советую отметить даже столь эпохальное событие чинно и безалкогольно: эта штуковина, пожалуй, позабористее бабушкиных пирожков будет, – тут же откликается интерком Яркиным голосом. На заднем фоне слышно позвякивание тарелок, которые та, должно быть, вынимает из посудомойки.

– Яркин, покажешь ей, что тут к чему? – прошу я Соколову, отконвоировав Тасю на камбуз. – Память у девушки – чистый лист. Устал – жуть, спать хочу, на ходу уже носом клюю. Только пирожкам ее своим не учи. Или хоть специй еще раз в десять сбавь. Я б попробовал, жуть любопытно, но боюсь от остановки дыхания гравиботинки откинуть.

Сама создательница огненной выпечки выглядит такой же активной и полной энтузиазма, как и до всей катавасии с атакой чужака и разгребанием ее последствий. Может, она и сама андроид вроде Таси, засланный на «Дерзающий» в рамках беспощадного психологического эксперимента? Во всяком случае, она, вероятно, первая из ныне живущих, кто сумел выжать горячие слезы из айсбергоподобных капитанских очей.

Под душем плещусь с легким сердцем и чувством выполненного долга – очень странное и ранее незнакомое мне ощущение. Я уже предвкушаю десяток-другой приятных минут с девушкой мечты из секс-симулятора и сладкий сон в кроватке – в гипер-то не уйдем, когда басовитый вопль Цилли заставляет вылететь в коридор жилого блока в одном полотенце из нановолокна. Целомудренно завернутая в такое же, только розовое в клубничку, бортмех уже десантировалась из своей каюты и сердито тычет в ее недра бластером. Ее могучая накачанная фигура закрывает вход начисто, и я не вижу, что же исторгло крик ярости из луженой глотки космодесантницы.

– Что стряслось? Соколова подкинула начинку из пирожков тебе в белье? – спрашиваю я.

– У нас опять органика на борту! Нюк, зирков ты выплодок, доколе?! – вопрошает она свирепо, ничуть не краснея. – И все на мою голову!

– Бо! – ору я, не нарушая порядок клевания в нашем курятнике.

– Посторонней органики на борту нет, – бесстрастно ответствует тот.

– Да как же нет, когда я своими глазами видела! Вот такое вот, махонькое, и вихлялось что твой детеныш Чужого! – возражает Цилли, свободной рукой показывая, как незваный гость полз по ее каюте.

– Вонял?! Из унитаза вылез?! – в панике уточняю я, принюхиваясь. А коридор уже наполняется остальными членами экипажа на разной стадии подготовки ко сну. До сих пор при полном параде только подоспевшие с камбуза Соколова и ее протеже, на чьи белокурые локоны уже перекочевал принадлежащий по праву головной убор.

– О, Тася, привет, – машет ей док свежеотрощенным розовеньким щупальцем. Разъяренный очередным ЧП Варг лично с пристрастием допрашивает борткомпьютер, но тот божится, что никакой посторонней органики на борту «Дерзающего» его датчики, отлично в этом секторе работающие, не зафиксировали. Нет, он не врет и очередного беглого курсанта-ксеноморфа не укрывает.

– Пищага, может, прошмыгнула все же, – пожимает плечищами кэп.

– А то я пищаг не видала, – ворчит Цецилия.

– Отбой отменяется, – сдается Варг. – Надо прочесать корабль. По скафандрам, короче…

– А может, напялим скафы и поспим чутка сначала? – не без надежды вопрошаю я.

– Ага, а сраная ксеноморфь мой корабль за это время захватит, вырастив в башке у Бо колонию разумной кремниевой плесени! – рыкает Одноглазый Дьявол, и я смиренно плетусь одеваться. Прости, милашка, свидание отменяется… Опять.

====== Глава 14. Кадет Соколова. Бунт на камбузе ======

Охота на Чужого – вот это занятие по мне, уж куда как интереснее, чем пирожки лепить. Хорошо, что теперь я могу с чистой совестью передать флаг кулинарного первенства реанимированной в добропорядочной ипостаси Тасеньке. Должно быть, покорять сердца экипажа шедевральными супчиками – это малость не мое. А вот выловить и обезвредить таинственную органику, ловко скрывающуюся даже от всевидящего (ну или почти всевидящего, за исключением сектора у грузовых трюмов) ока борткомпа – дело другое. Это я могу. И неважно, что у меня нет ни скафандра, ни оружия – я и шваброй эту тварь загоню быстрее, чем трусоватый Рекичински, облачившись в броню и вооружившись бластером. Хотя суперкарго из противометеоритных штанов своих, похоже, готов выпрыгнуть, чтобы доказать, какой он бравый охотник за чужеродной материей – носится, точно ему туда славийской крапивы засунули, во все закоулки тычется. Остальные подобного энтузиазма не проявляют и бродят с унылыми физиономиями, то и дело зевая с риском челюсти вывихнуть.

Перед посторонней органикой док, очевидно, такого трепета, как перед космической стихией, не испытывает и в обморок шлепаться не собирается. Он бродит за мной и, прилежно заглядывая в темные углы, докладывает, что обнаружен альдебаранский трехглавый паук или там жук-полимероточец с Тау Кита, дожевывающий допотопные панели. Однако хитрая тварь нигде не попадается. Через полчаса тасканий по кораблю Шухер вдруг меняется в лице и ахает:

– Мое хвостовое щупальце! Где оно?

– Да вот же, док, на месте, за спиной, – успокаивающе говорю я, тыча пальцем в длинный извивающийся отросток, волочащийся за ним по полу.

– Нет! Мое старое щупальце! – истошно голосит Шухер.

– Не знаю, – теряюсь я. – Оно же того… отпало. Лежит, наверно… где-нибудь.

– О-о, все десятиюродные предки до сорокового колена защитными чернилами вымарают мое имя из истории славного рода! – причитает док, бестолково мечась по коридору. – Это же позор, позор! Его следовало с почестями упокоить, иначе оно будет еще сто лет являться мне, лишая счастья и покоя! Так гласит священная книга!

– Да найдем мы его, вот только Чужого выловим, – пытаюсь обнадежить его я, но док безутешен.

– Это следовало делать сразу, так предписывает кодекс любого порядочного лимбийца! – стонет Шухер, обхватывая голову всеми щупальцами разом. Чихать док теперь пятью ртами хотел на залетную органику – у него проблема посерьезнее.

– Гравитации же не было, уплыло куда-нибудь в закоулок, – бурчит засыпающий на ходу бортинженер, с которым мы случайно пересекаемся в очередном отсеке. – Ты сам чуть не уплыл…

– В трюмах все чисто! – докладывает суперкарго по внутренней связи. Следом за ним отчитываются и остальные, тоже никого и ничего не обнаружившие. Чужой словно в черную дыру канул. Все собираются в кают-компании, и Варг, мрачно зыркнув на бортмеха, постановляет поисковую операцию прекратить и отправляться на отдых.

– У Цилли просто галюны от славийских приправок приключились, – выносит вердикт Нюк и отчаливает почивать. Цилли, оскорбленная намеком на то, что ползучий гад ей всего лишь привиделся, провожает бортинженера недобрым взглядом и от всей души желает его удаляющейся спине проснуться носителем колонии самых мерзких чужеродных жизненных форм.

– Пофигу… – истошно зевая, огрызается тот. – Лишь бы в процессе секса не будили.

– Говнюк конопатый! – кипятится бортмех. – Да мне даже сны не снятся, не то что галлюцинации не мерещатся!

– Солнышком обцелованный, – автоматом поправляю я. – И вообще, в специях нет галлюциногенов, бабушка говорит, ее пирожки наоборот… любое захламленное сознание прочищают покруче, чем вантуз – засор в трубах!

– Я его так обцелую! Хренью вот этой, когда выловлю ее вот этими вот руками! – бурчит Цилли, потрясая мускулистыми ручищами.

– Я могу эту тварь ночью в засаде покараулить! – тут же воодушевляюсь я, вскидывая на плечо свою боевую швабру. Док пускает скупую слезу из уха, поминая, должно быть, добрым словом пропавшее без вести щупальце. Тяжко вздохнув, Шухер просит всех поглядывать под ноги и постараться не топтать его несчастную, заблудшую без приличествующего ритуала упокоения конечность, а прошептать над нею хотя бы кратенькую молитву (он ее самолично напишет и раздаст) и доставить опозоренному владельцу.

Суперкарго подозрительно хмурится и заявляет, что уж точно спать не намерен – он, в отличие от неразборчивого в связях бортинженера, не желает, чтобы какой-нибудь демографически озабоченный ксеноморф в его теле за ночь личинки отложил. Дескать, на такое он не подписывался, и в его трудовом договоре ни слова о подобном нет. Поэтому на вахте останется он.

– Дежурит Рекичински. Он в шлюпе неплохо отдохнул, – подытоживает Варг. – Остальным – отбой.

– Я уже докладывал, что собирался отвлечь преследователей на себя, чтобы дать вам шанс спасти груз, – неожиданно возражает суперкарго. – Он должен быть доставлен в срок. Его сохранность – наша общая непосредственная обязанность.

– На память не жалуюсь, Уилсон, – отвечает ему Вегус. Несколько секунд мужчины «бодаются» взглядами, в конце концов, Рекичински отводит глаза в сторону и покидает кают-компанию. Мухоловка на столе жадно разевает свои зубастые ротики ему вслед. Беднягу вообще кто-нибудь сегодня кормил?

Когда все разбредаются по каютам, выбираюсь в коридор в надежде организовать засаду, но тут же нос к носу сталкиваюсь с Басилевсом. Тот аж подскакивает от неожиданности, почему-то багровеет и гаркает, что отбой был дан для всех. Конечно, меня так и подмывает поинтересоваться, куда же в таком случае хищной поступью крадется сам пилот, но поскольку у нас с ним только-только начали налаживаться отношения, прикусываю себе язык и покорно топаю в свою каюту. Ничего, подожду, пока он набродится вдоволь и снова выйду. Присев на краешек койки, я прислушиваюсь к каждому шороху и не замечаю, как наваливается сон.

Просыпаюсь с затекшей напрочь рукой и ноющей от неудобного положения шеей от завывшего мне прямо в ухо дурниной интеркома. Это что, у них тут сигнал побудки такой?

– Стратитайлер!!! – ревет селектор голосом капитана. Только какой черной дыры мне в каюту-то? Неужто ксеноморфа изловили? Любопытство берет верх, и в коридор я выскакиваю одновременно с натягивающим на ходу тренировочные штаны Нюком – растрепанным, заспанным и бурчащим что-то на тему зловредных гуманоидов, не дающих ему выспаться, и по зловредности далеко опережающих самые враждебные, накачанные серной кислотой и жидким азотом, формы жизни.

– На камбуз! Немедленно! – рычит Варг. Нет, похоже, дело вовсе не в чужеродной органике – вряд ли та решила пожрать с утреца. Хотя… Тася там всю ночь, поди, на радостях хозяйничала, может, ароматами стряпни привлекло? Только на кой-астероид кэпу Нюк понадобился? Чтобы словить неведомую тварь, лучше бы Цилли свистнул. Ну, или меня. Впрочем, меня и так, можно считать, любезно пригласили, раз передатчик и в мою каюту рык донес. Так что, схватив верную швабру, несусь на камбуз вперед сонного бортинженера.

Но самые смелые предположения меркнут перед суровой реальностью: красный, словно еще разок пирожками бабули полакомившийся, Варг, отчего-то мокрый, с мыльной пеной на ушах и форменной стрижке, двумя руками и одним половником пытается удержать дистанцию между собой и активно атакующей его роботессой.

– Непорядок. Обнаружена грязная посуда. Задача – поместить ее в мойку или моющую машину и устранить загрязнение, – невероятно нудным, чужим тоном зудит Тася, наступая. У Нюка от неожиданности весь сон разом вышибает, серые глаза изумленно округляются.

– Тася! Отставить! Вот посуда! Грязная-прегрязная! – ору я, цапаю первую попавшуюся плошку, шлепнув внутрь завалявшуюся в кармане вчерашнюю приманку для ксеноморфа, и размахиваю ею перед самым носом очумевшего андроида. Но та словно не видит и не слышит ничего, кроме уже взмыленной цели, и прет как флагманский боевой линкор, растопырив руки с накладными коготками из стандартного набора. А силенок-то у нее всяко побольше, чем у человека.

– Не стой столбом, рукожоп зирков! – орет Варг, отбиваясь. Нюк отмирает, прыгает к взбесившейся технике и жмет на спрятанную под локонами и колпаком кнопку. Тася принимает эстафету ступора с протянутыми вперед конечностями, пяля на Вегуса стеклянные глаза. Тот заворачивает отборным матом и обрушивается на незадачливого бортинженера:

– Дерьмопрограмму сам написал, неуч жопорукий?! Это что, черную дыру тебе в глотку, за хрень?! Захожу на камбуз жажду утолить, а тут на тебе – наш кок прямо на столе с мультиваркой… это… – Варг косится на меня, подбирая слово поприличнее, – совокупляется! Я ей по-доброму так – мол, какого гирганейского вытворяешь, дамочка?! Ты ж больше не по этой части? А она мне бутылку мыла на башку и этой башкой в мойку!

Конопатая мурзила бортинженера приходит в неописуемое состояние – глаза изумленно-виновато дозревают до абсолютного круга, ресницы овечьи работают, как веер у дамочек в старину, зато пухлые губы дрожат, борясь с подступающим смехом.

– Сэр, может, в нее ксеноморф подселился? – скромненько предполагает Нюк придушенным голосом. – Это стандартная прошивка, та, что была установлена ранее. Я ее только скачал и установил, не внося никаких изменений. Вчера все работало как атомные часы. Вот, Соколова подтвердит.

А я бы и рада, да боюсь рот открыть. Только мысль, что стоит мне заржать во весь голос – и отчалит намечающаяся практика на борту скоростной мусорной баржи, заставляет удержать на физиономии наисерьезнейшее выражение. Однако смотреть я все же стараюсь на злокозненную Таисью или хотя бы на швабру – таки и моя выдержка небезгранична.

– Взял это недоразумение и переустановил все как следует! Мне только оттраханных свихнувшимся ботом кондеров и пылесосов на борту не хватало! Сделаешь – лично приму работу, с полным экзаменом на профпригодность! У обоих! Да за что ж мне такое наказание-то, рехнусь я с вами, полудурками, Млечный Путь мне свидетель! – орет кэп. Кое-как отряхнув мыло с ушей, он кометой вылетает с камбуза, предупредив напоследок, что если мы кому-нибудь хотя бы заикнемся об этом ЧП – и нам всем троим точно, окончательно и бесповоротно хана. Скорый и полный молекулярный распад гарантирован.

Во мне буквально бурлит и клокочет смех, но не пристало стажеру открыто потешаться над непосредственным начальником, поэтому я героически держусь и только часто-часто киваю, приложив слегка подрагивающую от сдерживаемого смеха ладонь к встрепанной голове. Нюк, предусмотрительно посторонившийся с пути разъяренного Варга, провожает того преданным и полным рвения взором, и сгибается пополам от хохота, едва дверь за капитаном возвращается на место.

– Да… ты действительно не такой рукожоп, каким прикидываешься… – чуть не рыдая, умудряюсь выговорить я. – Ты гораздо круче! Это, черная дыра раздери, достойно великого монарха планеты Рукожопии! Нюка-Жопорука Первого!

– Ну, блин, спасибо, – фыркает тот, утирая выступившие слезы. – Тебе я Таисью сдал в нормальном адекватном состоянии, на минуточку. Не балуешься ли ты, часом, чума кучерявая многопрофильная, еще и программированием? С первой секунды нашего знакомства меня не покидает ощущение, что ты – ксеноморфий засланец, призванный сжить меня со свету. Варг-то тебя до ближайшей планеты прихватил, а она уже на подлете.

– Ну всяко, это ж я подсказала Таське прикольную идею отлюбить в извращенной форме мультиварку, – покатываюсь со смеху я, – у нас на Славии ведь все только тем и занимаются на досуге, что мылят голову мужикам и страстно отдаются пылесосам. Думаешь, чего я оттуда дернула-то? Меня ж замуж за старый кухонный комбайн отдать хотели!

– Кто вас, извращуг, знает… Но отныне я за тобой приглядываю, имей в виду, – заявляет бортинженер, взваливая в очередной раз обезвреженного робота на плечо. – Лучше б я ее просто секс-террористкой оставил… Тогда бы, может, Варг вовсе бы обо мне позабыл на недельку-другую. Кстати, завтрак снова на тебе. И кэпа лучше больше не драконить. У него и так от злости чуть шрамы не потрескались.

– Ладно, ладно, строго следую утвержденному министерством меню, – все еще хихикая, соглашаюсь я. Пожалуй, психика Варга и так пошатнулась за какие-то двое суток, не мне ее доканывать, если я еще хочу чему-то у него научиться. К тому же, Нюк таки прав: нельзя забывать и о том, что «Дерзающий» ковыляет к какой-то обитаемой планете для ремонта. А ну как кэп надумает снова от меня избавиться? На сей раз некому будет провернуть диверсию с сортирами, чтобы заставить Вегуса вернуться.

Заглядываю в пресловутое меню и скучнею. Овсянка? Фасоль? Они это серьезно? Кому пришло в голову, что в замкнутом пространстве корабля фасоль – самое что ни на есть уместное блюдо? Нет, по мне, от такого завтрака любой нормальный человек озвереет до состояния гаки, то бишь – голодных духов. Тут надо что-то более вдохновляющее, особенно, после утреннего происшествия. Но, разумеется, без специй. Что поделать, если земляне такой изнеженный народец? Хотя, конечно, на фоне аборигенов Нимы мы тоже тепличные создания, если я от одних испарений их фирменного коктейля чувствовала, как в носу реактивная тяга зарождается…

Завтрак проходит без эксцессов, никто возмущения несанкционированной заменой предписанной министерством космопитания овсянки с фасолью не выражает. Загадочный ксеноморф так и не объявляется, и кажется, Варг склонен все же приписать его вчерашний визит последствиям небольшого сотрясения мозга бортмеха от взрыва специй после неосторожной дегустации славийской стряпни. Нюк своего крапчатого воздухозаборника из мастерской не высовывает, разбираясь с перемкнувшей Тасиной соображалкой. Интересно, до чего еще может довести бедную роботессу его так называемый профессионализм?

Вскоре Бо сообщает, что корабль входит в звездную систему, где находится выбранная для посадки планета, и пилот торопится в рубку. Меня не покидает ощущение, что сегодня Ксенакис выглядит как-то не так, и лишь когда он уже покидает столовую, вдруг понимаю – Басилевс постирал свой замызганный китель! Звезды и туманности, что это с ним? Неужто бабулины пирожки настолько самосознание перевернули? Меня в рубку никто не звал, поэтому, стремительно сметя грязную посуду со стола, лечу туда без приглашения – я ж не гордая. Главное, успеть упаковаться в кресло до основных маневров, потом меня уже не отошлют. Да и вообще, не факт, что смогут выковырять из хронически заклинивающих ремней. Бас лишь косится на меня настороженно, и я быстро выпаливаю заготовленную тираду про современных рукожопых инструкторов Академии, которые халатно пренебрегают обучением курсантов бесценным тонкостям ручной посадки. Судя по тональности сопения пилота, объяснением он удовлетворен. Во всяком случае, из рубки меня не гонит.

А вот появившийся в кабине угрюмый Варг еще от двери норовит испепелить мою тушку взглядом и уже открывает было рот, чтобы прореветь что-нибудь не слишком любезное, но тут Басилевс, дернув носом, ворчит:

– Ты что, парфюмом поливаться начал на старости лет? Еще в столовке наносило, я подумал, что это средством для мытья посуды прет.

– Шампунь новый открыл, – цедит кэп, плюхаясь в кресло.

– Выкинь его в черную дыру, – кривится пилот, не отрывая взгляда от обзорных экранов. Мне стоит немалых трудов снова не прыснуть со смеху.

– Тебя, неряха старый, не спросил, чем мне мыться, – буркает Варг, косясь на меня своей ледышкой. – Шерсть бы лучше с ушей свел, у нас вон молодая деваха в экипаже, столичная штучка. Прикинь, что будет своим напомаженным дружкам из Академии о нашем корыте и его супер-пилоте рассказывать?

Бас на секунду даже забывает об управлении и одной рукой озабоченно ощупывает свое мохнатое ухо. На его физиономии непередаваемая гамма эмоций. Он так и не находится, что ответить капитану, и только не без обиды пыхтит и сопит на разные лады, склонившись над древними приборами. Довольная тем, что меня так и не турнули из рубки и даже формально зачислили в ряды экипажа, занимаюсь расчетами курса, прислушиваясь к докладу Бо. Планетка входит в состав Галактического Союза, хвала Вселенной! Значит, там имеют хождение кредитки, и мне не придется подрабатывать межзвездным нищенством, если вздумается что-то прикупить. А еще здесь пригодная для дыхания атмосфера и почти что сносный климат, хоть, на мой вкус, и холодноватый. У нас-то на Славии сплошные субтропики.