Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 43 страниц)

– Так… а что с этими, лепехами коборуковыми? Мы их победили? – спохватывается пилот, к которому, должно быть, начинают возвращаться последние воспоминания перед погружением в небытие.

– Ну… почти, – уклончиво отзываюсь я. Потому что не вполне уверена, можно ли наше спешное бегство от банды амеб-переростков назвать победой.

– Мой красавец цел? Ничего больше ему не подбили, пока я тут валялся? – взволнованно спрашивает Ксенакис, и лишь получив утвердительный ответ, интересуется и состоянием экипажа. Хвала Кхаре, точно наш старина Базиль, не подменыш! Увидев, что соседняя капсула тоже занята, пилот заглядывает внутрь и недобро сопит:

– Надо же, и эта альтаирская крысопиранья целехонька! Ну уж теперь я лично задам цепню коборуковому парочку вопросов о его дружках, которые по моему кораблю палили, точно бухие маргайцы в зирковом тире!

Не успеваю глазом моргнуть, как Бас вытряхивает еще не полностью очухавшегося Рекичински из нутра компенсационной капсулы. Похоже, сейчас щекотание пыточной штуковиной покажется суперкарго лишь ласковым почесыванием за ушком!

– Бас, мы же одна команда! Дети великой Земли и Галактического Союза! Наша сила в этом… в единстве! – взываю я к высоким чувствам потомка благородных эллинов, но, видимо, тимбилдинг – не самая сильная моя сторона, потому что пилот только сильнее горло Рекичински стискивает. Шухер тихонечко ахает, укоризненно всплескивая щупальцами: должно быть, он, в отличие от Баса, моими лозунгами проникся.

– Может, все же сначала пообедаем? На сытые желудки казнить виноватых всяко приятнее, – робко предлагает лимбиец, но Ксенакис совершенно очевидно этого мнения не разделяет. Неужто придется тюкнуть его гравиботинком по многострадальному темечку, чтобы спасти Рекичински для собственноручного допроса?

– Под… подождите, – умудряется выговорить злосчастный суперкарго, тщетно пытаясь ослабить хватку сжимающих его глотку стальных пальцев. – Я и т-так… все рас…скажу.

====== Глава 61. Нюк. Все точки над Ё ======

– А это точно можно есть? – с сомнением уточняю я, поддев ложкой полужидкую желтовато-серую массу. – Больше на пластик для замазки трещин похоже…

– Коне-ечно! – неимоверно притягательно улыбаясь, уверяет Тася, наклонившись ко мне и ласково проводя поварешкой по моей щеке. – Каша из концентратов приготовлена в полном соответствии с требованиями Министерства космопитания… пупсик. Если хочешь… – с придыханием добавляет роботесса, – я могу сервировать ее прямо на своем теле… Может быть, так она понравится тебе больше?

Черная дыра побери, и зачем я спросил… Нет бы жрать молча, что дали! Потому что мне-то, может, и понравится такая подача, но вряд ли все это вместе понравится капитану. Вон он как брови-то выгнул. Щас и прирыкнет для порядку. И намекнет прямым текстом, что надо бы барышню перепрограммировать уже. А я и так с движком по самое не балуйся навозился.

– Фпасибо, мне уже очень фкуфно, – уверяю я, спешно запихивая в рот ложку страшно питательной, но совершенно никакущей массы.

– Твое гару-гару божественно! – подхватывает Соколова, приходя мне на помощь. Шухер, как всегда методично орудуя ложками, зажатыми сразу в четырех щупалках, закидывает в разинутые рты полужидкую, похожую на растекшегося плазмюка, субстанцию и не отвлекается на разговоры. Пилот тоже перемалывает божественное гару-гару молчком, меча угрожающие взгляды через стол на смущенного Рекичински.

– Ярк, а что такое пупсик? Первый раз это слово слышу, – тихонько спрашиваю я, когда Тася, зазывно повиливая бедрами, отходит за компотиком из сублимированных до полной неузнаваемости сухофруктов. А ведь нам еще назад добрый месяц назад плестись на такой диете… Вряд ли у буровиков на голой каменной планетке есть фермерская продукция.

– Не уверена, что имела в виду Тася… но когда наша бабуля сестре собственноручно сшитое косматое, косорылое чудище подарила и велела его баюкать – она его так обозвала, – шепотом отзывается Соколова.

– Ну вот, – вздыхаю я. – Тряпичным уродцем назвали… это все потому, что у меня поцелуев солнышка больше нету. Надо хоть стрижку нормальную вернуть.

Ответом на последнюю фразу служит лишь отдавшийся эхом вздох, и Ярка уже отработанным движением сердито заправляет топорщащиеся лохмы за уши.

Компотик оказывается на вкус поприличнее каши… или что там это было? И настроение как-то помаленьку идет вверх. Кажется, самое время задать настолько заострившиеся вопросы, что ими уже пространственно-временной континуум порвать можно. Но едва я разеваю пищеприемник, нацелив на Рекичински ложку, как кэп, утерев свой салфеткой, велит всем вышвыриваться в кают-компанию на собрание. Вот и отлично. Теперь-то этот альтаирский угорь от нас не ускользнет. А ложку я с собой прихвачу… на всякий случай.

Замечаю, что Соколова старается идти в ногу с мрачным Басом, следя в оба за каждым телодвижением Ксенакиса, а Шухер шествует так, чтобы его объемистая студенистая тушка все время плыла между пилотом и притихшим лже-суперкарго. Кажется, не только у меня уже велико искушение применить не одобряемые конвенциями Союза методы дознания.

Рассевшись на помягчевших креслах и диванчиках, экипаж устремляет видоискатели на героя нашего подзатянувшегося приключения. Ядрена гравитация, а мухоловка-то как похорошела! Прям так и колосится во все стороны, так и щелкает пастями. Это наш агротехнический гений ее так душевно удобрил, или адорианцы постарались? Не она ли – матушка его дорогих деточек? Понаскрещивал там, поди… того да сего, что под щупала подвернулось. Бутончики во всяком случае очень похожи. Тем более, что для его культуры несчетное число родителей вполне себе норма.

– Перво-наперво хочу поздравить нас всех с тем, что мы в очередной раз благополучно унесли шасси от соплюковой родни, – начинает Варг, переключив наше внимание на себя традиционным ударом кулака по столу. – Кадет Соколова, практикантам премий не положено, но запись в личное дело получишь. Благодарю за находчивость. Хоть и координатки ты выбрала, конечно… Попрыгали б мы в том квадрате ужаленным в корму коборуком, чтобы выжить.

– Служу Галактическому Союзу, сэр! – радостно козыряет Ярка, улыбаясь до ушей. – Обязуюсь выучить на подобные случаи другие координаты!

– Проверю, – отвечает Варг и вперивается в меня своим холоднючим взглядом. – Так. Теперь ты, гальюнный гений.

– Даже не вздумайте спрашивать, где я взял нано-терминаторов, под пытками продавца не сдам! – немедля ощетиниваюсь я. Дело-то подсудное… В этой галактике уж точно. Особенно учитывая тот факт, что программировал я их лично. Своей же прогой под скромным базовым названием «Гремлин». Изначально-то они были вовсе не вредители, а очень даже наоборот.

– Не буду, – внезапно легко соглашается Вегус. – И в бортовой журнал способ нанесения ущерба электронным системам вражеского линкора вносить не собираюсь, расслабь корму. Благодарность тебе и премия за это. И за успешное пилотирование судна в экстремальных условиях.

– Премия! – радуюсь я. Теперь-то на реинкарнацию веснушек, может, и хватит. И на новый комп. Прежний, в отличие от Рори, сгинул где-то в недрах плазмюкова корабля. Хорошо, что я предусмотрительный и личную инфу забэкапил, где только мог.

– За успешное пилотирование чего?! – вскидывается Бас, машинально потирающий ногу, должно быть, отшибленную в бессознательном состоянии о каменную морду лже-капитана.

– «Дерзающего», чего еще, – фыркает Варг. – Второй раз бортач, у которого молоко синтетическое на губах не обсохло, корытом рулит, пока ты в отключке прохлаждаешься. И успешно рулит.

– Ну в этот раз я не виноват совершенно! – огрызается Ксенакис и за спиной Цилли показывает мне кулак. – Вот кто закрылок-то помял, у, гидра воробьиная косорукая! – шипит он.

– Зато все целы, а закрылок вон приготовленной по стандартам космопитания кашей замажем, будет как новенький! – встревает Соколова, успокаивающе похлопывая пилота по плечу. Вступается за меня и Цилли.

Одариваю Баса торжествующим взглядом и заодно – высунутым языком. За спиной Ярки, само собой. Получи, рыжий зануда. Я так-то летать на симуляторах учился, преодолевая мучительную тошноту и мерзкие головокружения. На одной силе воли, можно сказать, без всякой природной предрасположенности.

Следующий на очереди чествований наш самородный агроном. Лимбийцу так редко доводится слышать похвалу в свой адрес, что вместо лиловых разводов его макушка окрашивается в равномерно фиолетовый цвет и даже одно из хвостовых щупалок слегка сиреневеет. Должно быть, новое, не оскверненное еще мутированием в гнусного Врагусика, который прямо подозрительно помалкивает. В поликлинику на опыты не хочет, должно быть.

Тайна бурного роста Шухеровых деточек, как оказалось, кроется в той самой противопожарной системе, которую ксехара ведает какой гений (из моих не менее жопоруких предшественников) на корабль воткнуть догадался. Она, во-первых, древнее «Дерзающего» раза в три, во-вторых, вообще не корабельная ни разу. И когда весь этот вселенский потоп с потолка хлынул, залило и оранжерею, сбив начисто настроенный там режим капельного орошения и породив буйный рост торчавших еще зародышами в семенах гибридов. Не то Шухер и своего ДНК в них подмешал – тут уж он не сознается, но очень на то похоже, только после прорастания у них немедленно установилась прочная ментальная связь, и разом воспрявший духом лимбийский гений решился прийти на помощь своим плененным товарищам. Тем более, что Врагусик тоже не прочь был разгуляться и уничтожить пару-тройку звездных систем.

– Ну вот, а ты скафнил, когда я эту противопожарку на развале в Руллдобе приглядел! Кто ж водой тушит, замкнет же все к зиркам! – передразнивает капитана надутый Базиль. – Вишь, как пригодилась-то! Жизни, считай, спасла.

Однако кэп на вознаграждение за такую прозорливость все равно не расщедривается, только рекомендует экипажу сократить поминание гирганейских тварей всуе.

Получив свою порцию похвал и заслуженную премию, господин Утухенгаль рапортует, что, по его наблюдениям, никакой отдельной выделительной системы его крошки не имеют и плазмюками испражняться не изволят, похоже, переварив тех начисто и выдохнув отходы вместе с ценным для корабельного быта кислородом.

– Зашибись, – резюмирует Варг, но все же настаивает на трехдневном карантине. Потом дело доходит и до Цилли, нашей скромной и совершенно безотказной машины по восстановлению двигательной системы рыдвана. Милости так и сыплются из внезапно расщедрившегося Варга, точно гайки из «Дерзающего» до реставрации, впрочем, премии-то он за счет компании выписывает. Еще не факт, что нам их выплатят.

– А я?! – возмущается Бас, когда на раздаче слонов его фигура единственной оказывается обнесенной ништяками.

– А мы с тобой и так нехилый бонус от адорианцев отхватили, – парирует кэп. – Уж распорядись с умом.

 – Ну и крайний член нашего экипажа, которого мы все знаем под именем Уилсон Рекичински, вполне заслужил не то что двойную премию, а Звезду Героя Галактического Союза, – ошарашивает напоследок Одноглазый. Я аж пыточную ложку роняю от неожиданности. Глаза Баса выкатываются из орбит, словно ему комета в лоб звезданула. Шухер после секундной заминки с энтузиазмом аплодирует всеми щупальцами – он за мир во всем мире и всеобщие премии и награды. Соколова таращится на новоявленного героя во все свои голубые пуговицы.

– С какого это, простите… блин-тридцать-три-печенюхи?! – сиплю я, выковыривая ложку из-под столика и стараясь не попасться ухом мухоловке в пасть. С каких пор гнусных воришек опасной материи к таким наградам представляют?!

– С зиркова, – отрезает Варг, нарушая свою же рекомендацию. – Валяй, Уилсон, свою историю, или уже можно величать тебя настоящим именем?

– Вы меня вызывали? – впархивает в рубку сияющая Тася, должно быть, прискакавшая на звон оброненной ложки. И, не теряясь, мостится к капитану на колени, обвив тонкими, но невероятно сильными ручками его бычью шею. Однако никто на эту роботессину старорежимную выходку никакого специального внимания не обращает, даже сам Варг. Все внезапно разволновавшемуся Герою Галактик чуть не в гланды уже заглядывают.

– Можно и настоящим, хотя никакого значения во всей этой истории оно не имеет, – неловко пожимает плечами тот. – Зовут меня Горан Ларссен, и до этого лета я работал ремонтником на маленькой станции на задворках Млечного Пути. Никаким офицером безопасности я, конечно, не был, тут уж я изрядно… приукрасил свою должность. Думаю, это извинительно, когда тебе в физиономию тычут горелкой беспринципные роботовоспитанники, – криво улыбается он, косясь на нас с Цилли. – Станция наша отродясь никого не интересовала, но в один не самый прекрасный день на нее прибыл небольшой разведывательный корабль Союзного Флота, однако ж с целым адмиралом на борту. А у нас, как обычно, в который раз полетела система кондиционирования в жилом секторе. Вот мне и велели ради высоких гостей живо лезть в вентиляцию и искать неполадку. И пока я по-пластунски ползал в узких ходах, случайно подслушал разговор в одном из номеров. Говорили о страпельке и дальнейших планах ее использования, вплоть до завоевания всех галактик. Я сперва подумал, что они просто малость звезданувшиеся или водородного наркоза хапнули*, подобрался к защитной решетке и заглянул внутрь. И вот тут мне уж сплохело – как раз застал интимный момент, когда один из них в лужицу протоплазмы растекается…

– Токто**. Притуши дюзы, новоявленный Горан, – перебиваю я. – Хочешь сказать, плазмюки трещали на общегалактическом? Вот прям специально, чтоб ты там уши погрел?

– Они говорили на марсианском диалекте общеземного. Мне даже переводчиком пользоваться не пришлось, это мой родной диалект, – огорошивает меня лже-Рекичински. Еще и соседушка, как оказалось. Потомок самых первых колонистов. Уважаемая в системе земных миров ветвь. Сроду б не подумал. У него и акцента марсианского нет.

– Вряд ли они ожидали встретить в такой глуши марсианина, вот и говорили на нем. В общем… Я-то воображал, что самое мерзкое уже увидел, но потом этот… который в лужу превратился, стал вдруг подниматься, этаким мини-цунами. Секунда – и он на адмирала того бросился. И мне показалось, тот будто в каком-то пузыре, – с легкой запинкой продолжает суперкарго. – А когда он… оно с него сползло, то адмирала больше не было. Вообще. Словно сожрал и переварил моментально.

Тася испуганно ахает, крепче прижимаясь к могучему капитанову торсу. Ох уж эта базовая эмоциональность.

– Бр-р-р, – ежится Ярка. – Нам, выходит, еще повезло…

– Может, у них не все так умеют, а только самые старшие или главные? – предполагаю я, начиная верить во всю эту историю – настолько она занятная, что, скорее всего, и есть чистая правда.

– Думаю, мы им еще были нужны, – говорит Ларссен. – Они же хотели точно узнать, где страпелька и не собирались раньше времени нас истреблять. Ярка здорово всех выручила, когда затеяла спектакль. Признаться по правде, сам я даже не знал, что им сказать и не сделаю ли этим еще хуже. Хотя куда уж было хуже… Тогда я по-настоящему испугался, потому что осознал окончательно, во что вас втянул.

– Да ладно, чего уж там, всегда обращайтесь, – неожиданно смущается и Соколова, к смущению не расположенная от слова совсем.

– Лучше не надо, – актриса из тебя так себе, – возражаю я. – Только плазмюки и повелись бы.

– Такая же, как из тебя – наследная принцесса, – не теряется Ярка. Ну, тут мне и возразить нечего. Девица из меня впрямь нелепая.

– Погоди-ка, тот, сожранный, он был землянином? – уточняет Бас, подаваясь вперед. – Ты форму, знаки отличий точно разглядел?

– На вид – как мы с вами, – кивает Рекичински. – А на деле… Может, такой же плазмюк, и они просто слились в один организм? В любом случае, когда эта тварь начала снова превращаться в гуманоида, то выглядела один в один, как тот адмирал. Не знаю, как этот вояка подобрался к странной материи, кто ее вообще синтезировал, что ему пообещали за нее. Об этом у них речи не шло.

Переведя дух и хлебнув водички, потенциальный Герой Пяти Галактик продолжает:

– Я, наверно, побил бы в тот день все рекорды по скоростному ползанию по вентиляции, но тут зиркова решетка проломилась, и я просто грохнулся со всей дури на этого… амебного. Паяльником его приложил с перепугу – ничего другого у меня в руках и не было. А когда он упал и снова стал растекаться, я почти машинально сорвал с него цепочку с подвеской – той самой, что адмирал передал. И дернул из номера. Сперва собирался доложить начальству, но тут подумал – а что, если эти твари уже везде, и в Совете, и в правительствах? Кто мне, простому работяге, поверит? Так эта штука оказалась в моих руках, только я понятия не имел, что с ней делать. Просто не рискнул с этой историей к кому-то сунуться, у меня не было никаких гарантий, что в тот же патруль не затесались уже протоплазменные шпионы. Они ведь облик меняют с той же легкостью, с какой мы термак переодеваем, даже быстрее. Запаниковал, в общем. Все, что пришло тогда в голову – спрятать эту штуковину как можно дальше, на окраине Союза, на какой-нибудь необитаемой планете. Примчался в порт и в последний момент запрыгнул на отчаливающий грузопассажирский корабль. На нем долетел до очередных задворок галактики, пересел на другой. Только деньги на билеты быстро кончились, да и мне нужно было попасть подальше от космических трасс, где мой след потеряется. И тут мне и попался настоящий Уилсон Рекичински, который превесело надирался в портовом баре. Когда он дошел до кондиции, удалось стянуть у него документы. Ну, после того, как свистнул у ксеноморфов смертоносную темную материю, дальнейший путь по воровской стезе пошел уже как по маслу, – с усмешкой прибавляет Ларссен. – В этот же день приземлился за грузом «Дерзающий», и ваш прежний суперкарго весьма кстати свалил. Ну, я и нанялся по чужому удостоверению. Это было, конечно, неслыханное везение, ведь на любом современном корабле жетон живо бы пробили по биометрической базе и обнаружили расхождения. Остальное вы знаете.

– Да чип бы отсканировали, – хмыкаю я. Шухер покрывается новой порцией лиловых пятен: с чипом, разумеется, его косяк, подозреваю, он больше интересовался пупком новоприбывшего, чем его данными.

– Так какого галактического ядра ты молчал, как санайский кобровидный партизан?! – вспыхивает вдруг до этого без комментариев внимавшая его рассказу мисс Ибрагимбек. Очень кстати она их припомнила… Те тоже любили колониста вывернуть наизнанку и в его кожурке в поселок просочиться, только выходило у них плохо и не похоже совсем. Палились все как один.

– У меня, наверно, развилась долгополетная паранойя, – с нервным смешком отвечает Ларссен. – Я готов был уже в каждом шпиона видеть. Вот и Ярку заподозрил, когда она на корабль пробралась. Тем более что почти сразу после этого нас обстреляли. Решил попытаться тайком наняться на другое судно. Тут вы меня и приперли к стенке. И потом… я ж не знал, получают ли они вместе с нашей ДНК и всю личную информацию? Чем меньше вы знали, тем было лучше… и безопаснее. Для вас же.

– Не получают, к счастью, – хмыкает Варг.

– Ага, однако капитану ты все-таки все выложил, – бурчу я, раздосадованный тем, что команду так долго водили за нос. И все мы усиленно ненавидели вовсе не гнусного воришку и лжеца, а в самом деле, считай, героя. Пусть и малек нелепого и стихийного.

– Выложишь тут, когда выбор – или правда, или вакуум, – усмехается Горан.

– Мне-то уж мог бы и рассказать! – бросает сердитый упрек старому приятелю Бас.

– В общем… Извините меня, что я вас во все это втравил. Но, с другой стороны, ты вот, Нюк, зато родственников отыскал, – закругляет свою историю героический техник. Который и пальцем не шевельнул, когда у нас вентиляция забарахлила. Вот уж кто артист больших и малых галактических театров, куда почище кадета.

Соколова тем временем что-то сосредоточенно обдумывает, даже лоб наморщила.

– Ну ладно, со страпелькой, положим, все понятно, – тянет она. – А в шахматы ты зачем повадился со мной играть? Это-то для какой высшей цели было нужно?

Тут уж лже-Рекичински откровенно смеется, глядя на ее подозрительно сузившиеся глаза:

– Похоже, паранойя – штука заразная. Ярка, не во всем же таится темный коварный замысел. Мне просто было одиноко. Со мной, если вспомнишь, не очень-то общались после скачка в новую галактику. Я люблю играть в шахматы, и мне было интересно с тобой поболтать. Вот и вся высшая цель.

Ой, все. Осталось благодарной девице прыгнуть спасителю Вселенной на шею и одарить страстным поцелуем. Аплодисменты, занавес.

– А с чего ты решил, что кадет таки не плазмюк? – интересуюсь я. – По каким признакам догадался?

– Да собственно, никаких особых признаков… Тем более – много ли я о тех плазмюках знаю? Но Ярка была порой такой забавной, что я усомнился: способен ли шпион-ксеноморф вести себя настолько по-ребячески непосредственно, – отвечает суперкарго, и Соколова тут же сердито набычивается, совершенно не проявляя желания облобызать героя Пяти Галактик.

– Ну, а после всех похождений в нью-адорианской галактике я, пожалуй, ни в ком из вас уже не сомневался, – добавляет Ларссен. – Но не хотел подставлять вас, если эти гады все-таки могут извлечь что-то из памяти. Визита исчезнувшей ветви адорианцев, скажу честно, не ожидал, ведь я до сих пор не в курсе, кто именно синтезировал эту штуку и кому она по праву принадлежит. Но рассудил, что уж эта раса во зло применять ее точно не станет.

– Да хозяева страпельки, поди, как пропажу обнаружили, на сверхсветовой в Совет понеслись с покаянием и за помощью, – ворчит Варг, машинально похлопывая Тасю по бедру. – А уж наши адорианцы родне письмецо и черкнули – спасите, помогите, не можем опасную игрушку отыскать. Варварские детеныши заиграли. И вообще вы были правы, от них одни проблемы.

– Ну вот и ладушки, – неожиданно даже для самого себя зеваю я. – Раз уж все точки над ё расставлены, любопытство почесано, а торта героям и отличникам обороны темной материи не предвидится, пойду-ка я посплю, что ли. Извини за брови. И шерсть в ноздрях. Но это уж ты сам виноват, – делаю я ручкой не-Рекичински, пока мне про непогашенные штрафные работы не припомнили и Таську перепрограммировать не припахали. Хотя, кажется, Варг на этом настаивать не собирается. Первая любовь не ржавеет, кажется, так говорят?

*Водородный наркоз – возникает при повышении концентрации водорода в воздухе или дыхательной смеси. Оказывает психотропное действие и сопровождается яркими галлюцинациями, скачками настроения, возбуждением, иногда паранойей. Похож по воздействию на ЛСД.

**Стой (кырг.)

====== Глава 62. Кадет Соколова. Знамя уткодятла Пяти Галактик ======

– Это ЧТО?! Что, я вас спрашиваю?! – орет черный от загара (а может, и генетически), буровик-гуманоид, размахивая перед лицом липового суперкарго огромной мохнатой куриной лапой.

– Ботинки… – упавшим голосом оправдывается тот. – Вот же, в накладной все указано.

– Для страусов-полярников, – подсказывает Нюк, давясь от смеха за спиной несчастного героя Галактики. – Гламурных.

Потому что лапы эти еще и каменьями буйно разукрашены на манер нашего штурвала.

Мне стоит героических усилий не заржать в голосину при виде непередаваемого выражения физиономии получателя куролапой обуви. Джокордово вымя, откуда ж нам было знать, что геологи – создания гуманоидные, а ботинки – нет? Вполне могли оказаться и трехпалыми пернатыми ксеноморфами. Или рептилоидами там из старых земных побасенок про инопланетян. Ну и Рекичински, который не Рекичински, не был бы истинным членом команды рыдвана, если б начал новую для себя карьеру не с косячины.

– Это НЕ ТА накладная! Код не совпадает! Он вообще не для гуманоидных грузов, алмазный бур те во все сопла! Ты куда смотрел, когда на складе это забирал?! – орет несчастный геолог. Спаситель Галактики смущенно ковыряет твердый, как тот алмаз, грунт носком собственного – человеческого – гравиботинка.

– Зато тепленькие, – из цеховой солидарности пытаюсь вступиться за товарища, подхватившего знамя уткодятла и рукожопа Пяти Галактик прямиком из Нюковых рук. – Перчатки можно сделать, если по два сострочить. Или под голову класть… Как подушечку для релаксации.

Варгу почему-то не смешно, он лицом интенсивнее Басовых волос сделался и того гляди, как приснопамятный Гугун, пойдет окружающих зашибать.

– Накрылись наши премии рыдвановыми дюзами, да? – уточняет Нюк аккуратно, все еще похрюкивая. Этому все равно весело. Даже без премий.

– Но ведь буры-то хотя бы те? – спрашиваю у геолога, силясь подавить смех и изобразить на лице живейшее участие в его злосчастной буровой судьбе. Поскольку мне терять нечего, я могу позволить себе быть на позитиве. – Не пилки для страусиных когтей? Не клювоврачебные инструменты? Ну вот видите, все не так уж плохо! И форма… – вытряхивая из упаковки робу, продолжаю я. – Вот, вполне гума… – уверенно начинаю и осекаюсь, провожая взглядом раскручивающуюся третью штанину – не то для ноги, не то для хвоста. – Если узлом завязать, то вообще мешать не будет! И как дополнительный карман использовать можно.

– Ой, нянюшка дорогая, не могу больше, – складывается пополам от хохота бортинженер. – На узелок… Дизайнер стихийный!

– Я этого так не оставлю! Я на вас… Да я на вас жалобу в транспортный отдел напишу! – кипятится буровик. В принципе, его тоже можно понять. Этот пыльный булыган под обжигающим светилом – последнее место во вселенной, где хотелось бы торчать. Даже за деньги. Тут еще тоскливее, чем на Ниме. Там хотя бы камни и представители бронированного животного мира во время бури занятно летают.

– Да пиши ты хоть зирковой бабушке, хоть ергайским потаскухам! – гаркает Варг и, разворачиваясь, удаляется на корабль.

– А я говорил, – назидательно подводит итог Нюк, провожая квадратную капитанскую фигуру блестящими от смеха глазами. – Уже б на полпути к столице Союза были.

Мне становится даже жаль потного, встрепанного буровика, сверлящего ненавидящим взглядом ящики с гигантскими куриными лапищами и трехштанными комбезами.

– Не расстраивайтесь, – уговариваю его я, – просто понимаете… роковое стечение обстоятельств. Я вам сама потом нормальные ботинки пришлю. Первым же рейсом, как только на Землю вернусь! Обычно я ничего у папы не прошу, но уж один разок могу поклянчить… Хотя он и здорово удивится, что мне приспичило полный трюм геологических ботинок. Но могут же у девушки быть небольшие прихоти?

– Нас раза три капитально обстреляли и дважды взяли в плен, пока мы сюда дошплехали. А еще эти куролапки в совершенно новой галактике побывали. В той, куда интровертная адорианская ветвь смылась, – вступается за липового суперкарго и Стратитайлер. Все-таки мы одна команда… косячников и рукожопов.

– В отдел по контролю за оборотом запрещенных веществ я на вас тоже напишу, – ответствует буровик. Надо ж, какой сухой и черствый человек! Не буду просить для него теперь ботинки, пусть как дурак в куриных лапах шастает! Сам виноват.

– Я трезв, как хрустальное стекло в монокле адорианской королевы! – возмущается Нюк, выхватывая мохнатый аксессуар из натруженных рук. – Вы опасно хамите потенциальным героям Галактического Союза.

– Опасно и напрасно, – судорожно вздыхает Горан. – Все равно ором ничего не исправить и птичьи сапожки в гуманоидную обувь не обратить.

– Во-о-он!!! ВОН с моего космодрома! – переходит на ультразвук буровик, наступая на нас с кулаками. Наверное, нам повезло, что его товарищи все на вахте, где-то там, в каменной пустыне. А то могли бы и побить. Ногами. И отнюдь не в мягких куротапочках.

И тут оживает молчаливый в последние дни Шухеров хвостяра – сам-то лимбиец скромненько стоит в сторонке и в разборки гуманоидов не суется.

– Как смеешь ты в таком тоне обращаться к властелину Вселенной?! – ревет Врагусик. – Голову долой! Ноги долой! Руки долой! И кометную дизен…

Тут уж Шухеру приходится подпрыгнуть и с размаху приземлиться на собственный хвост. Вопль обрывается на самой высокой ноте.

– А давайте я вам тут клубничку посажу? – миролюбиво предлагает он, придерживая одержимую дьяволом корму парочкой других конечностей. – Ну или там… сакамары немножко.

– Чем их поливать?! Мы по полгода свою мочу переработанную хлебаем! – чуть не плачет бедняга, совершенно обалдевший от свалившегося на его пустынный космодром шапито.

– Так капельное орошение! Замкнутая система! Тепличку поставлю, пару ведер воды залью – и лет на сто хватит! – уверяет агрономическое дарование, делая успокаивающие пассы щупалками.

– Правда? – завороженный этими движениями, переспрашивает буровик уже куда более спокойным тоном.

– Истинная! – бьет себя лапой в грудь бортинженер. – Вот те крест!

И совершает с помощью ботинка раздора какой-то неприличный жест.

– Конечно! – горячо заверяю и я. – Это же талантище! Лауреат агрономической премии года! Вы думаете, кто яблоневые сады на Марсе развел? Все он, только стесняется об этом рассказывать! Он и в рейс с нами рванул, чтобы от вручения награды удрать, скромняга.

– Лимбийского года, он как пять земных, – вворачивает Нюк.

Судя по округлившимся гляделкам Шухера, меня изрядно несет. У взращенного среди марсианских садов Ларссена-Рекичински как-то подозрительно подрагивает угол рта. Если честно, я никогда на его прародине не бывала и не очень уверена насчет садов. Возможно, это вообще из песни, которую дедуля мне после космического марша вместо колыбельной бацал. Но кашу-то Таськой… то бишь маслом… не испортишь. Надо ж как-то сглаживать недоразумение. Глядишь, лауреат рыдвановой премии года своими агрономически-дипломатическими дарованиями и избавит нас от кляузы в транспортный отдел.

Буровик, точно загипнотизированный, стоит столбом, пока ловкие псевдоподии Шухера творят пассы напополам с автономной теплицей, материал для которой оказывается у лимбийца прямо в сумке. Честно признаться, я и сама зачарованно таращусь, глядя, как нечто вроде бесформенной полупрозрачной ткани, вытягиваясь из набрюшного кармана, словно бы само собой образует добротную мини-оранжерею. Надеюсь, когда геолог опомнится, не накатает в довесок еще и жалобу на несанкционированное применение ксеноморфного гипноза.

– И надо ж было такого гения унылой гуманоидной медициной терзать, – уважительно замечает Стратитайлер, параллельно старательно подставляя нос местному светилу в надежде вернуть себе былое очарование.

Стряхнув оцепенение, выразительно моргаю Нюку с незадачливым лже-суперкарго, и мы в темпе подхватываем злополучные ящики с трехпалыми тапками и трехштанными комбезами, дабы уволочь их на борт. Как бы ни бушевал Варг, все равно возвращать на склад придется… Может, где-то, в далекой-предалекой галактике сейчас костерят по зирковым матушке и батюшке тех, кто вместо гламурных мохнатых туфелек для птицеящеров доставил скучные и непритязательные геологические ботинки. Мало того, что пальцы в них не помещаются, так еще и ритуальных червей рыть неудобно.