Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)

– Главное, Нику в таком образе не показывайся, а то его вера в божественных посланцев пошатнется на корню, – невольно отпрянув от конопатой праматушкиной сынодщери, хмыкаю я. – Решит, что альфы и небеса уже завоевали, и звездных адамов поработили.

Он со смешком цапает Тасю за руку и тащит туда, куда с самого начала полета, я уверена, не заглядывал и одним глазком – в спортзал. Да, есть на «Дерзающем» даже такая роскошь. Тут довольно пыльно, и уцелевшие лампы еле светят. Половина тренажеров безнадежно заржавела, как и весь остальной корабль, но кое-какие кэп с Цилли, наверное, используют, дабы поддерживать свои богатырские формы. Бортмеханик как раз здесь – разминается перед предстоящими соревнованиями за прелести нашего же собственного экипажа.

– Смотрите! – сияя от гордости, требует сестрица Нюкия, развернув небольшую голограммку над ручным компом, похожую на пульт управления. Длинные пальцы принимаются с удивительной скоростью летать по кнопкам. Привычно улыбающаяся роботесса подходит к стойке со штангой, примеряется и без проблем и усилий поднимает тяжеленную штуковину над головой. И начинает с ней энергично приседать. Потом опускает штангу назад на стойку и прямо с места делает сальто назад, через голову. Только блондинистые кудри мелькают. И кружевные трусишки из-под коротенького подола форменного платья. Тася успешно приземляется с точностью чемпионки галактики по спортивной гимнастике, сияя небесной улыбкой. Только сейчас я замечаю, что вместо привычных туфелек на каблучке на ней яркие кеды. Бортинженер свои одолжил?

– Ну как?! – спрашивают они с Нюком хором.

– Звезды и кометы, кто бы знал, что Таисья у нас виртуоз не только по хозяйственной, но и по спортивной части! – ошалело таращусь на роботессу, а затем – на голографический пульт. – Этак она даже вождицу за пояс заткнет и не то что в узел скрутит – макраме из нее навяжет!

Цилли только присвистывает, утирая розовым полотенчиком пот с разгоряченного лица.

– Вот тут и тут у Таси в волосах я камеры спрятал. Чтобы видеть и слышать, что происходит, даже если вас на какую-нибудь гору скоростным скалолазанием заниматься ушлют, – поясняет Нюк. – Полночи тренировались. В общем, по сути с пульта Тасей я теперь управляю. Не сразу все получилось, но уже вроде бы более-менее синхронизировались. Спортивную прогу, конечно, можно было написать, но там всех нюансов не учтешь все равно, да и времени в обрез.

– Чего только ни придумает инженер, только бы к физкультуре самому не приобщаться! – восхищенно качаю головой я. – Варит же котелок, как припрет! С пультом правильная идея, как ни крути. Вдруг у амазонок не только спортивные состязания, а что-нибудь еще, где импровизировать надо? Мало ли какие у них тут приняты народные забавы.

– Молодчина, – одобряет эти инновации Цецилия, от восторгу так хрястнув Нюка похожей на щуп погрузчика ручечкой по спине, что тот едва на ногах удерживается.

– Полегче… – бурчит он, почесав лопатку. – У меня аж сися отклеилась. Можно ж просто сказать, какой я ослепительно гениальный бортинженер и очаровашка. И нежно поцеловать.

– Извини, сестрица, но лесбиянок среди нас не водится, – гогочет Цилли, обтирая мощную шею. – Все готовы? Вылетаем через пятнадцать минут.

Немного неожиданно. Как раз Цилли на приверженицу ортодоксальных взглядов во взаимоотношении полов меньше всего похожа.

– Вперед, девчонки! – тонким голоском восклицает Нюк, пожамкав свои крупяные прелести. Они ему прям думать помогают, похоже.

– Не вздумай при альфах так делать. Еще решат, что сестренка чревовещателя того, совсем блаженная. Может, у них это крайне неприличный жест, – предупреждаю я.

– Тогда на, тут потрогай, на удачу. Я не жадная, – ржет он, тыча мне своими сыпучими прелестями чуть не в нос. – Блин, прикольные штукенции такие…

– Если бы знала, что ты ступишь на стезю поддельных чирлидерш, помпоны бы хоть за ночь сшила… с гречишной начинкой, их бы и мацал, – уклоняясь от оказанной мне чести, фыркаю я и примеряюсь к самой низкой перекладине – что еще успеешь за оставшиеся пятнадцать минут? Не Тасины чудеса легкой и тяжелой атлетики, конечно, но тоже какая-никакая разминка.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Соколова? – вдруг серьезно спрашивает Нюк, перестав дурачиться. – Не умеешь ты веселиться. Только язвить. Или сама шпильки пускаешь, или щетинишься, как дикобраз. Мы с малышками на тебя обиделись, – и задрав напудренный нос, удаляется по коридору, подхватив Тасю под руку. Вот это заявление, черная дыра меня дери! Аж забыв распрямить руки, озадаченно смотрю на Цилли поверх турника:

– Мне что, реально надо было общупать эти штуки для поддержания веселья?

– Почему нет? Раз ему весело. Рука б не отсохла, – пожимает плечищами бортмех. Легко ей говорить. Не она ж сутками ранее рвалась облапить у всех членов экипажа далеко не крупяные прелести.

– Неправ кэп. Все наши беды не от отсутствия дисциплины. А потому что мы ни хрена не команда, а так… сборище эгоистичных неудачников, – совершенно неожиданно закругляет нашу беседу Цилли. На сей раз я забываю подтянуться и едва не ухаюсь на пятую точку, машинально разжав пальцы. Какие-то слишком далеко идущие выводы из моего нежелания трогать Нюка за фальшивую грудь. Или не в груди все-таки дело? Неужели мы все и в самом деле просто занесенные на рыдван разным космическим роком неудачники, не умеющие работать в команде и привыкшие думать только о себе? Но мы ж не забили на кэпа и остальных, нет? Или дело в том, что без Варга и Баса нам отсюда просто не улететь? Погруженная в столь глубокий психоанализ, задумчиво бреду следом за Цилли к шлюпу.

«От Рекичински никакого проку, а вы ж решили его тоже спасти. Вполне себе бескорыстно», – услужливо подсказывает желающий, видимо, малость утешить меня внутренний голос. Ага, как же, «бескорыстно»… Я ж просто хочу его в шахматы разнести и с долгом рассчитаться, потому что терпеть не могу чувствовать себя обязанной кому-то. Особенно этому склизкому альтаирскому угрю. Вот же задница коборука! Это что ж, получается, я реально всего-навсего неудачливая, ядовитая как луманская гадюка, эгоистина?

Принимая во внимание малоприятную привычку наших сестриц по Многоокой Праматери швыряться почем зря сетями и копьями, сажаю посудину поодаль от деревни. Величайшая удача, что мы вообще долетели, учитывая норов наших шлюпов, поэтому не стоит лишний раз искушать судьбу. Местное светило еще только неспешно выплывает из-за горизонта, а от поселка уже несутся оглушительные воинственные кличи участниц и гомон болельщиц. Толпа дружно (ну как – дружно, просто время от времени не поделившие что-нибудь девушки обмениваются легкими зуботычинами без применения оружия) движется прочь от деревни. Интересно, где тут у них этот… Колизей для гладиаторских боев за отборных адамов? Или что там вместо него предусмотрено.

– Ну что… кому чего пальпировать на удачу, пока все еще цело и в полном комплекте? – осведомляюсь я, зачарованно уставившись на наших габаритных соперниц, вышагивающих впереди колонны. А, да ладно. Прорвемся. Как говорит мой инструктор – чем здоровее противник, тем громче он падает, главное – вовремя увернуться. Памятуя об оплеухах, которые Таисья с легкостью раздает тяжелой дланью при подозрении на попрание андроидных чести и достоинства, ей я просто жму руку без всякой там произвольной программы:

– Давай, Тася, я верю в вас с Нюком, раскатаем этих альф, как адорианцы – варварскую флотилию!

– Чмоки-чмоки, – жеманно кривляется в ответ не простивший моего нежелания жамкать его гречку оператор роботессы.

– Так, морды посерьезнее сделали, – прерывает готовую вспыхнуть пикировку Цецилия, на всякий случай положив ручищу на бластер.

– Нате вот, – раздает нам инженер по крохотному передатчику. – Для связи. Вдруг шлемы поснимать заставят.

Не слишком ускоряя шаг (не к лицу любимейшим праматериным дочуркам суетиться перед противником), направляемся к шумной процессии. Возглавляющая ее вождица окидывает нас всех оценивающим взором – от пяток до Нюковых гречишных прелестей и подозрительно прищуривается.

– Чревовещатель?

– Сестричка его. Младшая, – встреваю я, пока бортинженер всем своим костлявым организмом и мимикой конопатой мурзилы пыжит из себя девицу.

– Нюкия Стратитайлерова, очень приятно познакомиться, девочки, – пищит он до невозможности кокетливо.

– Тоже блаженная, что ли? – удивляется альфа.

– Типа того, – поспешно подтверждаю я, и вождица теряет к Нюку всяческий интерес. Блаженным на Играх присутствовать не возбраняется.

– Мужики наши где? – вопрошает сурово бортмех. Нюк с ними связывался с полчаса назад – все были живы и по-прежнему торчали в сарае.

– Приз – на арена, где ему быть? – пожимает плечищами вождица.

– Все участник должны переодеться, – безапелляционно изрекает она, тыча пальцем в наши термаки. – Это не есть священный наряд альф, угодный Многоокой Праматери.

Спинная коборукова сумка! Какой же это, интересно знать, наряд угоден нашей капризнице-праматушке? Стоящий колом кожаный гарнитурчик в стиле самой главы альф? Или какие-нибудь экологически чистые святые лифоны с юбчонками из местных плотоядных сорняков? Подозреваю, что действительность может и превзойти все ожидания.

На небольшой полянке участниц встречают убеленные сединами, но весьма крепкие тетки со свирепыми физиономиями. Должно быть, высший судейский комитет. Каждую претендентку на высокосортного адама критически охлопывают, осматривают, изымают личное оружие и всучают тючок… видимо, с олимпийской формой, созданной здешними сомнительными кутюрье в соответствии с заветами глазастой прародительницы. Прошедшие шмон дамы ныряют в какие-то заросли и обратно на поляну не возвращаются. Наверно, выходят сразу на линию старта. Процесс идет без сучка без задоринки, точно на конвейере, первая заминка случается на моей персоне.

После подозрительно дотошного ощупывания в области пресловутых «малышек», бабень таращится на меня с сомнением в глазах, озадаченно перебирая экипировку, предназначенную, видать, на таких же, как она сама, двухметровых красоток с монументальными прелестями. Затем переводит взгляд на нашу сестрицу Нюкию и тянется было, чтобы подвергнуть контролю качества и ее крупяных крошек.

– Она просто болельщица, – поспешно пресекаю эту попытку я, преграждая путь длани арбитрицы собственным бренным телом, – не доросла еще, в Священных Играх честь праматерину защищать. Взяли с собой, чтобы смотрела и опыта набиралась!

– Дерзявки, вперед! – пищит Нюк, окончательно вжившись в роль. – Я нашей команде только что название придумала. И девиз.

Потеряв к ряженому интерес, амазонка наконец всовывает мне в руки сверток и придает ускорения в сторону кустиков могучей рукой. С легким внутренним содроганием разворачиваю выданный костюмчик. Мда… Это нам изрядно подфартило, что сестрицу Нюкию, благодаря ее инженерной соображалке и врожденному отвращению к спорту, сия чаша миновала. И вообще, напрасно Стратитайлер на термак пенял, никуда бы из него гречишные железы, по крайней мере, не делись, даже если б и сползли чуток к пупку. А вот потерять их с концами где-нибудь в зарослях в праматушкиноугодном облачении – запросто. Мне бы собственным… хм… скромным пташкам не дать ненароком выпорхнуть из просторного кожаного гнезда.

Но куда деваться, назвалась дщерью Многоокой Богини – полезай в культовый бронебойный лифчик. Неохотно стаскиваю термак и шлем. Приходится затянуть тесемки до предела, и все равно остается место, можно было бы легко фляжку с буравчиком за пазуху сунуть. Вот в самом деле: надо было накапать в какую-нибудь емкость этой космической… амброзии. Может, пригодилась бы противницу нокаутировать или костер до небес с одной искры запалить. Затем дело доходит до низа, который оказывается чем-то вроде юбки из голубых хвостов неведомых зверей. Оборачиваю ее вокруг себя раза в полтора, чтобы не сползала. После этого остается только увенчать кучерявую голову кожаной полоской со здоровенным алым пером. Не иначе как неосторожному красноперому гоподрилу не подфартило повстречать альфу с задатками дизайнера.

Скатав термак в компактный рулончик и впихнув его в шлем, выбираюсь по другую сторону зарослей, где имею честь лицезреть цвет амазоньего племени во всей его первобытной красе. Одинаковая кожаная униформа на богатырских бюстах натянута, как на барабанах, и аж трещит, когда девы вдыхают полной грудью. Пожалуй, только мне этот универсальный размерчик великоват и в длину, и в ширину – во всяком случае, то, что на моей тушке выглядит объемистой кольчугой, на девочках смотрится мини-топиком. А вот перья и юбочки у всех оказываются разные, и в глазах аж рябит от всевозможных цветов и оттенков. Правда, на конкурентках и эта деталь одеяния ближе к набедренной повязке, а не к полноразмерному шотландскому килту, как у меня.

«Ничего, мал джокорд – да вонюч!» – подбадриваю себя, с выражением крайней решимости на физиономии вышагивая к предполагаемой линии старта. Да и костюм уже начинает мне нравиться – ветерок в нем приятно вон обдувает, ероша кудри, и солнышко щедро награждает ободряющей дозой ультрафиолета – все почти как дома. Через пару минут ко мне присоединяется Цилли, на которой выданный костюмчик сидит как влитой, а затем и Тася, непривычно кожано-пушистая, с кокетливо сдвинутым набок сиреневеньким пером.

– Вам очень идет, – любезно сообщает она, оглядев меня.

– Уаххаха! – раздается из воткнутого в ухо передатчика. – Соколова, да ты вылитая альфа в этом наряде. Не отличишь. Только типа в детстве плохо кушала.

Следом выбирается еще пяток амазонок, за которыми топают суровые судьи. Пересчитываю туземных претенденток на прелести нашего экипажа, таковых набирается аж двадцать одна штука. Ну, кэп, ну сердцеед… Правда, две выбывают, еще не ступив на старт – что-то не поделив, девы привычно начинают обмениваться зуботычинами, и арбитрицы немедля их дисквалифицируют. После чего выстраивают всех в шеренгу и оглушительно орут правила состязаний: запрещается драться вне этапа единоборств, бить соперниц дубинками по головам, прыгать на упавших тушках, душить, сталкивать в пропасть и топить в реке. Остальные методы более мелкого членовредительства применять, должно быть, не возбраняется.

– Занявшие последний три места в каждый этап дохлые желтобрюхие глиздолибры – выбывать! – завершает этот лаконичный инструктаж самая могучая бабища, делая столь решительный жест рукой, что меня берет сомнение – не в пропасть ли по примеру древних спартанцев препровождаются сии злосчастные дохлые… глистоколибри. Или как там их.

– Первый отборочный этап! – провозглашает судья и делает знак топать за ней куда-то вниз по тропинке. Спустившись, мы оказываемся в долине, окруженной не слишком высокими, поросшими голубовато-зеленой травкой скалами, на склонах которых уже разместились группки болельщиц. Замечаю среди них и дурацкий паричок блаженной Нюкии. Как и ожидалось, на трибунах ни единого адама. Впереди меня мрачно пыхтит не первой молодости амазонка – та самая, не устрашившаяся устроенного Рори концерта. Не иначе как бабушка нацелилась на нашего пилота. Хотя… кто ее знает? Может, резвости этой ветеранши и на кэпа с лихвой еще хватит. Эвон какая габаритная и вполне себе подвижная.

Тут я замечаю и сами… призовые кубки. Видимо, им любоваться на ловкость и силищу будущих хозяек милостиво разрешается. А может, это часть воспитательной программы – чтобы имели в виду, чем кончится любой бунт против мускулистой женушки. У наших… адамов ложа самая высокая – почти у верхушки торчащей как палец скалы. И насколько я могу отсюда разобрать, все они к ней надежно привязаны. Шестое чувство подсказывает, что без финального альпинистского конкурса точно не обойдется. Интересно, как их туда взгромоздили-то? Хотя, может, с обратной стороны скалы есть более пологий склон.

Впрочем, особо разглядывать призы некогда: судья уже объясняет условия первого конкурса, которые, на первый взгляд, проще некуда – сшибить как можно больше каких-то неведомых «лула» другим неведомым «хрукопопом». Действительно, чего там. Берешь хрукопоп и фигачишь им по лулам. Выглянув из-за могучих спин соперниц шириной с взлетно-посадочную полосу, успеваю увидеть, как справляется первая участница. Толком рассмотреть, что и чем она сбивает, не удается, но в целом процесс смахивает на космический боулинг. Правда, не многомерный. Болельщицы одобрительно ревут со своих импровизированных трибун.

Затем наступает очередь следующей альфы. Судя по тому, с какими предосторожностями она ухватывает нечто вроде шипастого шара, эта штука или изрядно колючая или… Додумать мысль не успеваю – в ту секунду, когда амазонка замахивается, шар вдруг разворачивается в воздухе, и из него вырывается нечто, напоминающее реактивную струю. Альфу накрывает жидкой зеленой субстанцией с головы до ног. Она яростно рычит и, отшвырнув шипастую фиговину, пытается зажать нос. Ветерок доносит до нас весьма ядреное амбре. Трибуны свистят, а судья живо объявляет участницу выбывшей. Ага, вот в чем, значит, подвох! Хрукопоп, оказывается, тварь живая и норовистая. Хорошо бы теперь понять, что провоцирует его на залп. Может, какую точку G амазонка ему неосторожно задела? Еще одна соперница запуляет свой шипастый снаряд без происшествий, а у другой шар таки выдает свою зеленую струю, но та успевает увернуться и остается в Игре, хоть и получает штрафные очки.

Вывести беспроигрышную теорию не получается – неожиданно следующей вызывают меня. Мать зиркову в кокон, как бы на первом же испытании не вылететь из-за неконтролируемых кишечных спазмов местной раздражительной зверюшки! По кивку судьи достаю треклятого хрукопопа из здоровенной плетеной корзины с предосторожностями бахчевода, снимающего урожай славийских арбузов, которые, достигнув определенной степени зрелости, ахают почище бомбы. Кажется, тварь там спала вместе с выводком своей родни и, в принципе, я могу понять ее нервное состояние при столь резком переходе от сладкого сна к неуправляемому полету в пространство. На ее месте я бы тоже рассердилась.

Лулами оказываются выстроенные в рядок ядовито-оранжевые конусы. Надеюсь, с ними-то хоть никакой подлянки, а то, может, и они живые, бойкие и обученные уворачиваться от хрукопопов? На ощупь тварь не особенно колючая, хотя и шершавая, как славийский крокодил. Я о-о-чень осторожно примеряюсь, чтобы запустить жертву амазонских увеселений в кучку кегле-аналогов, и тут зверюга начинает как-то нехорошо сопеть. Вспотнув от испуга, тихонечко покачиваю ее в руке, мурлыча себе под нос внезапно всплывшие в памяти химические формулы – просто ничего скучнее я не знаю, и сама от них всегда в школе погружалась в полукому-полунирвану. На хрукопопа они, похоже, действуют аналогичным образом и, блаженно всхрюкнув в моих объятьях, он передумывает пробуждаться. Не дав бедняге опомниться, стремительным движением запускаю его в сторону конусов. Они разлетаются в разные стороны, а один, настигнутый зеленым залпом, внезапно взрывается, разметав осколки по полянке, и из него фонтанчиком выплескиваются какие-то мелкие штуковины – наверно, семена. Ну, хвала пятикрылому Кхаре, я в следующем туре!

====== Глава 47. Нюк. Те еще Игрища ======

Забравшись повыше на импровизированные трибуны местной Спейс-арены, устраиваюсь так, чтобы не мозолить глаза своими манипуляциями с пультом от Таси. Получить дубиной по макушке за колдунство в мои планы не входит. Впрочем, болельщицам до меня нет никакого дела – они уже базлают во всю мощь луженых глоток, размахивая самодельными стягами, грызут жареные плоды, размером и цветом похожие на земной каштан, прикладываются к флягам с бодрящими напитками и явно получают массу удовольствия от происходящего.

Заметив призовые «кубки», торчащие в цепях на солнцепеке, приветливо машу им рукой. Нет, альфы точно совсем не дуры… бластеры вон поотбирали, отсюда вижу, что кобура у кэпа пустая. Розовые брови Баса трагически изламываются, когда он узнает в сисястой, конопатой девице своего бортинженера. И все они втроем принимаются неуместно для своего положения веселиться. Ржите, ржите… посмеетесь, если продуем.

Кокетливо повертев гречишным бюстом, возвращаю свой взор к полю, где уже начались Великие Игры за трех не слишком-то свежих гуманоидов.

– Скажи Тасе – пусть берет этого серуна из корзины нежнее, чем пряные снежные лотосы, – делится со мной впечатлениями от первого конкурса Ярка. Сама она справляется с задачей быстро и ловко. Зверюха Цилли обгадиться в ее руках, должно быть, не может физически – мощная хватка не дает ей даже развернуться. Струя прошибает бедолагу уже в полете, не попав в бортмеха. Конусы так и брызгают в разные стороны от этакой реактивной тяги. А тут и наша с Таисьей очередь подходит. Следуя указаниям Соколовой, сшибаем с ней лула как по маслу, хоть и не все. Хруко…поп даже проснуться не успевает. Уж что-что, а нежные прикосновения у Таси в базовой прошивке. Это вполне засчитывается как балл для прохождения в следующий тур.

Глава альф направляет животинку рукой бывалой толкательницы ядра, и лулы рассыпаются, взметнув в воздух целый фейерверк из семян. Не плошает и седая поклонница Басовых форм – поди-ка, кучу Игр за свою варварскую жизнь прошла, не одного хрукопопа на лулу натянуть успела. Выстроив в не слишком ровную шеренгу участниц, выдержавших отбор местными реактивными серунами, главная арбитрица тычет пальцем в сторону симпатичной голубовато-зелененькой полянки и орет так, что я всерьез начинаю опасаться схода какой-нибудь лавины даже с этих скромных гор:

– Второй этап! Кто пробежать через ежайник и мало-мало его задеть – победить!

Следом за ней альфы топают к поляне. Одна из судей обегает ее по широкой дуге, чтобы встречать счастливых покорительниц ежайника тепленькими, прямо на выходе.

– Кто пытаться мухлевать и тихим чупикадровым пеньком сдирать священный метки – тех заставить сесть на самый большой ежайник и сидеть до самый закат! – грозно предупреждает здоровенная судьица. Интересно, что там за ежайник такой и каких подлостей от него следует ждать? На вид лужайка как лужайка. Ровненькая такая, будто газончик на матушке-Земле. Может, там в норах еще какие животины эмоционально неуравновешенные обретаются?

Вперед выталкивают первую участницу – то ли по старшинству, то ли по количеству баллов в предыдущем туре, то ли просто оттого, что та подвернулась под тяжелую судейскую длань. Кто-то из арбитриц заливисто свистит, и амазонка устремляется вперед какими-то странными, дергаными скачками. Пару раз она особенно высоко вскидывает ноги, заметно ускоряется, вылетая за пределы милой полянки на третьей досветовой, и тут же попадает в цепкие рученьки седовласой Фемиды. Кажется, та что-то обдирает с ее меховой юбчонки и голых ног, а затем вопит, вызывая легкие колебания каменюк на горных склонах:

– Одиннадцать!

Трибуны свистят и орут. А я в очередной раз радуюсь своему техническому образованию и гибкому уму. Собирать на свои тощие ляжки местные репейники – точно не то, чем хочется промышлять в такое славное утречко.

Одна из юных болельщиц с выражением высшей степени злорадства на щекастой морденке, сосредоточенно шевеля губами, отсчитывает подруге богатырские щелбаны. Видимо, в список забав входят и ставки на участниц с моментальной расплатой за недостаток интуиции.

– Кажись, самое время призвать на службу опыт бега по соседским грядкам со взрывчатыми острыми перчиками, – шепчет передатчик голосом Соколовой. – Те-то стреляют так, что потом неделю приземляешься только уцелевшей половиной кормы… ну, если такая, конечно, останется… А это, похоже, просто какие-то цеплючие репейники. Фигня вопрос, проскочу шустрее снежной блохи после осенней спячки!

– Удачи, девчонки! Млечный Путь, вперед! – подбадриваю я их. Были бы помпоны – сбацал бы и альтаирскую джигу для вдохновения.

Пока Ярка нетерпеливо подпрыгивает на месте (а может, просто таким манером пытается выглянуть из-за спин своих рослых соперниц, чтобы получше рассмотреть загадочный ежайник), судья вызывает на старт нашу старшую божественную дщерь.

– Я-то думала, мы как нормальные люди – морды друг другу набьем и всех дел, – сердито сопит бортмех.

Уже проскакавшие с разным успехом этап девахи бродят по ту сторону полянки и ожесточенно почесывают монументальные ляжки, пораженные священными ежайниковыми метками. Цилли окидывает пространство, которое предстоит пересечь, критическим взором, а затем совершает отменный прыжок с места в длину, примерно раза этак в три превышающий среднеземные показатели. Ну конечно, сила тяжести-то на Варгане – ого-го какая по сравнению с этой планеткой, и тут у нашего бортмеха заведомое преимущество перед туземками. Буквально три прыжка – и этап пройден с минимальными потерями: абритрица насчитывает всего пяток пресловутых ежайников, прилепившихся к могучим формам мисс Ибрагимбек, вероятно, в последний миг перед тем, как выплюнувшие их растительные папы-мамы оказались втоптаны в грунт по самые макушки.

На трибунах на мгновение воцаряется потрясенная тишина – вероятно, божественный статус Цилли только что перестал быть пустым звуком для альф. Тех, кто ставил на поражение упавших с неба выскочек, немедля награждают звучными щелбанами в крепкие, как обшивка звездолета, лбы.

– Так-то, сучки! – ликую я, победоносно шурша гречей. – Если что, это я тоже в плоском кино слышал, – добавляю для своих.

Тем временем следующая участница выкатывается на финиш, облепленная ежайником со всех сторон – арбитрица раза три пересчитывает ее урожай, перед тем как огласить разгромное число за пределами двух десятков. То ли Цилли так раззадорила растения, то ли просто амазонка попалась неуклюжая или невезучая?

Вождица пересекает лужайку короткими перебежками и набирает шесть репейников, что болельщицы встречают одобрительным ревом. Следом за ней на линию старта ступает неизменно самоуверенная Соколова. Остается надеяться, что эта самоуверенность реально подкрепляется хоть чем-то, помимо неистовой веры в победу нашего правого дела. Впрочем, на Славии ж вроде гравитация тоже больше земной? Может, Ярка воспользуется тактикой бортмеха и также сразит альф легкоатлетическими талантами? Слышу, как она бормочет себе под нос: «Ну… в какой туманности наша не пропадала».

Судья дает отмашку, и дитя славийской природы, даже не зарумянившись от девичьей стеснительности, неожиданно задирает полы своей меховой юбчонки выше пупка и так лихо припускает по лужайке, что только пятки сверкают да вызывающе красные трусишки. Они алеют на утреннем солнышке почище тыла брачующегося коборука. Ай да Соколова, распутница от сохи! Не подозревал в ней склонности к такому сексапильному бельишку.

Готов побиться об заклад на горку щелбанов, что это колонистово семечко в свое время немало ущербу успело причинить соседским огородам, с этакой-то прытью: еще даже Бас на своей верхотуре не успел стыдливо прижмурить дальнозоркие очи, как Ярка уже завершает забег и с нахальной улыбкой подставляет организм для досмотра. На задранную юбку ни один ежайник не прилип, и Соколова только шипит сквозь зубы, когда от ее голых ног отдирают одну за другой всего четыре колючки. А бельишко-то, похоже, у нее из нановолокон, к нему ничего не цепляется. Поди, специально для колонистов какая-нибудь фабрика «Заря экспансии» штампует. Мало ли что там у них на диких планетках водится… вполне разумная предосторожность, оберегающая первопроходческие тылы от местной агрессивной флоры и фауны.

Следующая амазонка пробегает тоже весьма резво, вызвав новый взрыв эмоций и всплеск щелбанов на трибунах, однако рекордов божественных дочерей не бьет, а затем наступает и очередь Таисьи. Ладно… Сейчас попробуем как-нибудь избежать поражения зловредными сорняками прелестей нашей кормилицы. Они и так не первой свежести, подмазывать жидким силиконом приходится. Вывожу Тасю на линию старта, и, прикусив от старания кончик языка, отправляю роботессу вершить гимнастические подвиги. Метод передвижения не оговаривался, так что рискнем. Добротно сработанный титановый костяк не подводит – Тася проносится по полю с такой скоростью, что серия сальто сливается в одно гудящее движение. Вжжжух! И моя крошка уже мило улыбается за финишной чертой, отряхивая ручки от травки и жучков. По трибунам разносится дружный завистливый вздох – таких номеров тут точно еще не видывали. Соколова радостно прыгает вокруг, по примеру амазонок энергично шаркая ладошками по изжаленным злокозненным ежайником областям. Когда судья выуживает лишь одинокую колючечку из Тасиных кудрей, толпа разражается воем и криками, а вождица аж слегка зеленеет от ярости.

– Тася, ты – чистое золото! Как только свалим отсюда – я куплю тебе цистерну чистой как слеза смазки, самой дорогущей! – обещаю я роботессе.

– Ах, как же я не догадалась завернуть пирожков или печенья для капитана Вегуса и остальных, они же, наверное, голодны! – огорченно восклицает она. – Так, отставить профессиональные корчи! Ты здесь не за этим.

– Отыграем их – и дома пир горой закатишь, – успокаивает ее Ярка.

Басова фанатка, перед тем как ступить на старт, успевает мазнуть по вершине скалы таким похотливым взором, что пилот аж вжимается спиной в камни, словно надеется просочиться сквозь гранит. В отличие от молодежи, умудренная годами и ежайниками альфа не спешит, каждый раз замирает, что-то высматривая в зелено-голубом травяном ковре, и раздражающе неторопливо перескакивает с пятачка на пятачок. Но ее тактика в итоге оправдывает себя – ягодицы пенсионерки успевают украситься лишь четырьмя колючками. Кто-то из юных альф норовит собезьянничать, но успехом это начинание не увенчивается – сакрального ежайникового секрета девушка явно еще не постигла, и при каждой остановке ее яростно жалят цеплючие репьи. На середине дистанции, видно, махнув уже на все рукой, амазонка просто летит напролом со всех ног. Как результат – пятнадцать отметин. Коварная седовласка лишь презрительно щурит глаза на подражательницу.

Этап завершен. Арбитрица объявляет выбывших и бесцеремонно изгоняет неудачниц на трибуны. Среди них, сопровождаемая насмешливым посвистыванием Басовой поклонницы, понуро плетется и молодая плагиатчица.

– Не дорасти еще, чтобы бабку свою обойти! Я свой первый адам выиграть, когда хилых ногобрюхих фустисом среди альфа не водилось, и на Играх разрешать соперниц в пропасть кидать! – ехидно кричит ей вслед пенсионерка. Видимо, в беспощадной борьбе за дефицит в лице крепких и мытых адамов родственные привязанности, если таковые вообще тут как-то пробиваются сквозь броню маскулинности, мигом меркнут.