Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

– Завали пасти, или верну тебя назад бешеным феминам.

– Ты-то с чего отдыхать развалишься, Стратитайлер?! – уточняет Вегус, сощурив свои ледяные глаза. – Хоть бы танец с помпонами сбацал для бодрости, трансвеститина конопатая.

– С того, что если б не его изворотливый инженерный гений – кого-то из вас заграбастали б таки амазонские лапищи, – вступается из кустов за меня Соколова. – Тасей-то Нюк управлял. Сестричка Нюкия, то есть. Так что по сути вы принадлежите теперь бортинженеру, капитан Вегус.

Девочки вскоре выбираются из импровизированной переодевалки, и я щедро раздаю назад поводки с честно выигранными в тяжкой борьбе призами.

– Кстати, амазонки подозрительно на нас таращатся, – замечает Ярка, весело косясь на свой с боем взятый хитрозадый кубок подзаплывшим все же глазом. – Исходя из их варварских обычаев, могу со стопроцентной уверенностью заключить, что вызвано это непозволительно демократичным обращением с напрокудившими адамами. Полагаю, девушки ждут показательной экзекуции за то, что небесным альфам пришлось отвлекаться от божественных дел и вызволять так бестолково загремевшее в плен имущество.

– Партию в шахматы без ферзя и ладьи? – скромненько предполагает Рекичински. – Или по-простому, без изысков – пару затрещин?

– Второй вариант ближе к местным реалиям, – веселится Соколова.

– Давайте уже сваливать отсюда, – предлагаю я, яростно почесавшись. – У меня, по-моему, левая сиська порвалась… и гречка сыплется… согласно гравитации. И очень там колется. Надо было манкой наполнять.

Подобрав мешок с Вражонком, определяю по навигатору, где мы оставили шлюп, и вся наша вереница усталых и ободранных победительниц эволюционной гонки с трофеями на поводках отправляется домой, на заслуженный отдых. Униженные альфы провожают нас свирепыми взглядами. Однако ж, статус-кво восстановлен, и если нам все-таки предстоит поселиться на Нюкии навсегда, больше подобных споров, надеюсь, между нашими сообществами не возникнет.

Когда расстояние между нами и фемками оказывается приличным, я таки не удерживаюсь – расстегиваю термак, с треском отдирая импланты от груди – к счастью для меня, лишенной Варговых кущ, сдергиваю с головы парик и, помахивая им в воздухе, ору:

– Выкусите, сучки! Я – адам! Тот самый, блаженный и стерильный! И я только что осквернил своими наглыми видоискателями ваши дурацкие Игры! А Тася – вообще робот!

– Зирков ты сын, Стратитайлер… – пыхтит Цилли, когда мы резво вваливаемся в кабину шлюпа, набиваясь как сельди в бочку – на такое количество тушек он не рассчитан. – Если корыто сейчас не взлетит… я тебя своими руками лишу внешних половых признаков во избежание эскалации конфликта!

К счастью, корыто в кои-то веки не подводит, и, натужно крякнув, взлетает, оставив далеко внизу орущих и потрясающих копьями одичалых моих побочных потомков. А меня – со всеми полагающимися от гуманоидной природы органами.

====== Глава 50. Кадет Соколова. Ложка дегтя ======

– Теперь, когда эскалация конфликта с озабоченными варварками больше не грозит, не пора ли снять с нас собачьи ошейники? – пыхтит Бас, пока арена тает вдали. На меня он даже не смотрит. Должно быть, не проникся идеей земного братства и воспылал черной ревностью к Рекичински, свобода которого обошлась мне в десяток шишек и синяков. Пилот определенно не согласен с такими завышенными расценками на всяких темных личностей, тырящих страпельки из-под носа Галактического Союза. Стаскиваю с шеи возвращенный мне бортмехом после битвы ключик, все еще прицепленный к алому шарику. Любопытно все же, из чего амазонки сбацали этот брелок? Больше всего он похож на плод растения, только очень уж легкий, словно полый. Ладно, может, на корабле нашему сакамаровому агроному вручу, пусть изучает.

Ключи, насколько я понимаю, у альф универсальные и подходят ко всем их примитивным замочкам – ведь они были у каждой финалистки, и отковать можно было любого адама по своему усмотрению. Однако нас ждет небольшой прощальный сюрприз – ошейник запирается на другой замок, и этот ключ в него даже не влазит. Должно быть, амазонки в гневе забыли или не пожелали вручить нам второй комплект отмычек. Хотя не исключено, что у девушек просто не принято давать адамам столько воли, и ошейник – неотъемлемая часть правильного мужского имиджа. Это, конечно, никаким зирком не проблема – на корабле любым инструментом подковырнем или разрежем, тем не менее пыхтение Баса принимает все более минорный оттенок.

– Надеюсь, эти штуки не начинены блохами или афродизиаками… в качестве бонуса для зажигательной брачной ночи, – невозмутимо замечает Рекичински, осторожно ощупывая свой ошейник, и от этого пилот почему-то багровеет и обкладывает его причудливым, многослойным, точно Тасин торт, матом на смеси нескольких галактических языков. Я даже перевести это не могу, не растратив столь ядреного колориту.

– А вы смотрите на ситуацию позитивно, Базиль, – ничуть не смутившись, отзывается Рекичински, – подобная мелочность лишь докажет, что амазонки осознают наше превосходство и просто не могут найти в своем примитивном арсенале мести достойного ответа новому могучему племени.

– Да заткнешься ты или нет, скользкий страпельковый ворюга?! – рыкает на него Басилевс. – Из-за тебя, между прочим, свирепая двухметровая бабища чуть девочку не прибила! Это если не считать еще того пустяка, что мы все по твоей милости на этих задворках вселенной очутились!

– Пф! – фыркает Нюк, почесываясь, насколько позволяет скученность в салоне. – Эт вы еще не видели, как эта девочка лакийца в гоне уработала.

Бортинженер сияет ярче местного светила, позабыв о недавних тревогах и, должно быть, уже воображая себя мчащимся навстречу Млечному Пути и любимой нянюшке. Подальше от одичалых кровных родственничков.

Оживляется и притомившийся в заточении Вражонок, и мешок начинает интенсивно дергаться и подпрыгивать, словно ему туда тоже гречки сыпанули с пригоршней славийских огненных мурашей в придачу. Мы тут и так притиснуты друг к дружке, точно детеныши вомбата в узкой норе, а этот Оменыш еще и пихается! Недолго думая, наподдаю ему ногой, запинывая в угол, чтобы кое-кто посидел там смирно и подумал на досуге о своем неподобающем поведении.

– Так. Стратитайлер, доложи-ка по форме о происшествиях на борту вверенного тебе судна за время моего отсутствия, – включается в разговор Варг, придавив ботинком злобно шипящий мешок и без особого усилия одним рывком мускулистых ручищ разрывая ошейник на своей коборуковой шее к зиркам гирганейским. Нюк несколько грустнеет, понимая, что время его очередного недолгого капитанства снова закончилось, а рабство Варга так и не началось, и вкратце сообщает, как мы вообще дошли до жизни такой и он – до гречишных имплантов в частности. Не забыв похвалить наше недюжинное мужество, смекалку, храбрость, физподготовку и присовокупить «а я говорил, что без скафандров тут шастать опасно».

Шлюп тем временем на удивление благополучно приземляется, и все привычно высыпают в стерилизационную камеру. Бо с Шухером так радуются нашему возвращению, словно мы из черной дыры целехоньки выбрались.

– Через полчаса жду всех в кают-компании, – бросает нам Варг, выйдя из дезинфекционного облака со все еще упакованным тезкой в руке. – Тебя тоже, – добавляет он улыбающейся Тасе.

Ни «спасибо», ни «молодцы какие» мы от кэпа, видно, не дождемся. Хорошо еще, если нарядом на мытье толчков не наградит за какое-нибудь нечаянное попрание чести и достоинства земного Космического Флота на варварских состязаниях.

– Дитя мое! – вцепляется бывший док в мешок всеми щупалками, и Вегус так и уносит их обоих, должно быть, на гауптвахту.

– Шваброй дверь не забудьте подпереть! – напоминаю в широченную капитанскую спину. Хотя я бы для верности еще часового там поставила у порога. С огнеметом. Или просто амазонку покрупнее и позлее – кажется, девушки и их манеры произвели-таки на мерзавца неизгладимое впечатление. Судя по тому, каким алчущим взором провожала глава племени кэпа, она бы точно не отказалась постеречь демона в обмен на свидание там или что еще, угодное Праматушке и ее многочисленным очам.

– Элементарная благодарность нам от Вегуса точно не грозит, – философски замечает Нюк, вытрясая из штанины колючую крупу. – От второсортных адамов я тоже ничего хорошего давно не жду, – добавляет он пилоту с суперкарго, – зато у меня, девчонки, осталась еще горсть сбереженных от Вражонка мармеладных ксеноморфиков. Добро пожаловать после головомойки на чаепитие, так сказать. Отметим нашу скромную победу. Можно и по капле буравчика в чаек капнуть. Заслужили.

– Я б тортик к чаю испекла… – тянет роботесса. – Но лимит на продукты…

– Клубничный! – судорожно вздыхает Нюк, облизнувшись, и тщательно собирает крупу в ладошку – не пропадать же дефицитной еде?

– Ошейник сперва снимите, – буркает Бас, и его сумрачный взор при упоминании буравчика подергивается влагой – тоскует, должно быть, по своему антидепрессанту.

– Горелку последний раз видел у кадета Соколовой, – отмахивается Нюк. – К ней и обращайтесь.

– Болторезом перекушу, – обещает Цилли со смешком. – Если будете себя хорошо вести.

– А ему – не надо, – мстительно прибавляет пилот, ткнув пальцем в сторону Рекичински. – Все равно никакой пользы на борту от него, кроме вреда. Шахматист фигов, черная дыра его дери.

Бортинженер страдальчески морщится, ворчит, что озабоченных любовными страстями надо было таки оставить альфам для снижения уровня бушующих гормонов, и устремляется за Тасей на камбуз, вероятно, надеясь перехватить какой печенюшки до собрания. Ему-то гару-гару не перепало. А я вот до сих пор им полна, хотя и успела порастрясти калории, карабкаясь по скалам и сражаясь с Басовой почитательницей. Но чай, конечно, дело святое. Да еще и со сладостями, которые при урезании пайка первыми покинули наш рацион.

– Формально, по законам этого дикого мира, я являюсь собственностью кадета Соколовой, так что ей и решать, снимать ошейник с меня или нет. Другим адамам в таких вопросах слова никто не дает, – парирует выпад пилота Рекичински, и я начинаю подумывать, что, пожалуй, альфы нащупали не такой уж ошибочный подход к своему мужского народонаселению. И вообще, не оставить ли обоим призам этот аксессуар хотя бы на недельку, чтобы один научился не скафнить почем зря, а другой – не провоцировать его? Можно подумать, Рекичински мало того, что он и так всех бесит, непременно надо подогревать ежечасно это дружное чувство.

– Следующую партию в шахматы можем сыграть как раз на ошейник, – довольно точно имитирую я бесстрастный тон липового суперкарго, едва сдерживая злорадную усмешку. Потому что таки не шутила насчет шахматного озарения от тумака по лбу. Ну уж эта комбинация, стоившая мне целостности собственной шкуры, просто не может не сработать!

Оставив Баса и Рекичински разбираться между собой, кто ж достоин, а кто нет освобождения из рабских цепей, ускользаю к себе в каюту. Неплохо бы помыться, вычесать из шевелюры клочья нещадно полинявшего в нее пера и разобраться с боевыми фингалами прежде, чем явиться пред беспощадные и не ведающие признательности капитанские очи.

Впрочем, фонари с шишками волнуют меня меньше всего – в конце концов, немало лет они были моими верными спутниками и наверняка здорово обрадовались новой встрече. А уж гнусное охвостье, по недоразумению возомнившее себя светилом гуманоидной медицины, я к себе, разумеется, на пушечный выстрел не подпущу из-за какой-то пары синяков и ссадин. Я бы даже со сломанной ногой теперь крепко призадумалась, стоит ли оно того – больно уж недобро зыркало на меня лимбийское отродье, у которого наверняка в запасе еще куча сомнительных препаратов и адских идеек. Да уж, не ценили мы старину Шухера с его мягким характером и умилительной любовью к человечьим пупкам…

В кают-компанию я являюсь за пять минут до озвученного Варгом времени и застаю там только Рекичински. Остальные, должно быть, еще ликвидируют последствия дикарских спортивных забав. Конечно, он-то по скалам не карабкался, по колючкам не сигал и с альфами не дрался, умыл физиономию да волосы в эту нестерпимо скучную прическу прилизал – и готов. А вот инструмент для снятия ошейника что-то не потрудился разыскать. Или он и это в пику Басу сделал? Типа – выиграла кадет Соколова это сомнительное хитрозадое сокровище, вот и вольную сама ему выписывай принародно?

– До этого прическа была повеселее, – мстительно заявляю я. – А с такой только сниматься на стенд «Они пали во славу Галактического Союза».

– Кажется, теперь я догадываюсь, что услышал Бас перед тем, как обрести багряный оттенок Мю Цефеи*, – насмешливо приподнимает бровь Рекичински. Это он на что намекает? Не успеваю хорошенько разозлиться, как совершенно некстати всплывает воспоминание о злосчастном, потыренном мною в припадке афродизиачного сластолюбия, ферзе. И о том, что я там несла про глаза этого летучего рогоноса. Бродячие альдебаранские елки, как мне это вот все забыть?

– И как это наш зефировый Отелло вас наедине только оставил? – с порога подкалывает Нюк. Грим с мурзилы он еще не смыл, зато на ходу отдирает от пальцев приставший к ним силикон. Тасю латал, похоже. Ободрать конечности на скалах и зарослях колючек даже сверхпрочная роботесса умудрилась. Та, уже аккуратно причесанная и в чистом передничке, тащит следом полный поднос печенья и чайку – Нюк, видно, решил совместить неприятное с полезным. Даже обещанные мармеладки в вазочке красуются, трясут желейными щупалками.

– Джокордово вымя, сколько ж я уже не видала в этих широтах по-настоящему приятных ксеноморфиков! – пропустив мимо ушей подначку, невольно сглатываю слюну и даже месть Рекичински на радостях откладываю на потом. Следом за сестрицей Нюкией и ее подопечной вваливается и только что помянутый Бас с торчащей дыбом влажной шевелюрой, еще малость вылинявшей и приобретшей пастельный оттенок жевательных конфет «Коборуково молоко». Он недобро зыркает на Уилсона и усаживается так, чтобы оказаться между нами.

Последними являются бортмеханик и капитан Вегус. Цилли насмешливо-невозмутима как всегда, а шрамированная физиономия Варга уже привычно выбрита до блеска. В отличие от модника Нюка, избавляющегося от лишней растительности какими-нибудь лазерными лучами, мазями или там спреями, кэп точно бреется по старинке, металлическим лезвием. Мой дедуля – так тот вообще смертоубийственной даже на вид штуковиной, изготовленной на заказ по прообразу древнего самурайского меча, щетину каждое утро в общей умывалке скоблит, убежденный, что это как нельзя лучше изгоняет дух противоречия из борзых новобранцев.

– Бо, а где агроном-мелиоратор? Я же сказал – собрание общее! – рявкает капитан. Ни взгляд его прозрачно-голубых глаз, ни этот тон как-то ничего хорошего не предвещают… Неужто реально влепит выговор за нестандартный, запрещенный протоколами Союза подход к решению конфликта с туземцами? Не такие уж они и туземцы, если разобраться! Это вообще вон Нюкова родня. Ну, с кузинами маленько повздорили, игрушки не поделили… у меня и не то с моими еще бывало.

– Ой-ей, не надо мелиоратора! – вскидывается туземцев родич, закрывая ладошками мармеладки. – Девчонки, лопайте быстрее!

Ну, тут уговаривать нас не надо. Налегаем с Цилли на угощение, команды «не жрать» от Вегуса не было. А пока он успеет ее отдать, мы уже с вкуснятками разберемся – конкурс по прожорливости это наглядно доказал, и там мы ведь еще и не старались даже… из стратегических соображений.

Дождавшись, когда стенающий на все лады Шухер довлачит студенистое тело до кают-компании, Варг велит ему прикрыть рты, и вовсе не печеньем к чаю (ага, кэп таки тоже проголодался на солнцепеке), обводит нас суровым взором из-под стальных бровей и заявляет:

– За эффективную операцию по освобождению высшего командного состава «Дерзающего» из туземного плена объявляю благодарность с занесением в личное дело бортмеханику Ибрагимбек, стажеру Соколовой, помощнице по хозяйству ТАИС 921 и бортинженеру Стратитайлеру. Молодцы, леди. И джентльмены. Или ты все-таки решил к доминирующему на Землянде полу примкнуть?

Царственные лимбийские яйца, вот это реально неожиданно! В жизни не видала, чтобы благодарность с таким каменным лицом объявляли, словно приговор зачитывают… со светящим всем его фигурантам этапом на Баргозу. Нюк от нежданной уже похвалы аж хрюкает, едва не подавившись желейными щупалками, которыми тоже вполне заслуженно угощается, и уверяет, что мэйк-ап все-таки смоет.

– Служу Космическому Флоту Земной Федерации! – отмерев и не без труда загнав недоеденную мармеладину за щеку, салютую я. И даже не добавляю, что вряд ли космический флот хоть когда-нибудь узнает о своих новых героях и оценит красоту их личных дел. В конце концов, если что – здесь его филиал откроем, кто нам запретит? При существующем дефиците личного состава карьеру зато легче делать будет. Отвоеванные в честном бою адамы нам даже поаплодировать изволят, а Шухер под шумок уже тромбит печенье. Причем, в кои-то веки не в рот, а в сумку на животе – для дитятки припасает.

Тут уголки жесткого капитанского рта трогает нечто, напоминающее улыбку – не ухмылку и не усмешку, а нормальную человеческую улыбку, и он добавляет:

– Тась, может, тортик по такому случаю?

– Клубничный?! – с надеждой встревает Нюк.

– Можно и клубничный, – легко соглашается Одноглазый Дьявол. – Если замороженная клубника еще осталась.

– Осталась! – уверяет Тася, зардевшаяся от похвалы. – Минут пятнадцать – и будет готов!

– У нас скоро и свежая будет… если это вообще кому-то интересно! – с надрывом встравляет лимбийский агроном, даром в оранжерее времени не терявший.

– Блин-печенюха… может, рановато мы их отвоевали, а? – шепчет мне инженер на ухо. – Помнишь, Ник что-то болтал про странно улыбающихся после плена у альф адамов? Я, конечно, в курсе, что секс улучшает сон, пищеварение и характер, но не ожидал, что это и с Вегусом сработает. Я до сих пор подозреваю, что он и не человек вовсе…

– Если мы здесь надолго, эти игрища с большой долей вероятности превратятся в ежемесячную национальную забаву, и в следующий раз можно попробовать увеличить время выдержки в могучих руках горячих варварок, – вполголоса откликаюсь я, в последний момент выхватывая печенюшку из-под проворного щупальца Шухера. Надеюсь, Бас нас не слышит. Он, как мне показалось, совершенно не оценил любовного пыла туземок и теперь вообще вряд ли высунется дальше первой ступеньки трапа ненаглядного рыдвана. Но пилот так увлечен отбиванием своей доли вкусняшек от другой цепкой псевдоподии агронома-любителя, что не реагирует на наши с Нюком перешептывания. Краем глаза отмечаю, что от ошейника он освободился – собственно, дело-то действительно пустяковое.

Понятно, что на Рекичински абсолютному большинству начхать, но при желании тот прекрасно мог справиться со сбрасыванием адамовых оков и самостоятельно: уж инструменты-то на «Дерзающем», с учетом непрекращающегося ремонта, всегда на виду и под рукой. И что вот эта темная личность, спрашивается, сейчас демонстрирует, рассевшись среди свободных граждан Галактического Союза в статусе добытого альфой Соколовой пленного адама? Если уж Рекичински так по вкусу ошейник, мог сразу сказать, оставили бы его тогда со спокойной душой в качестве утешительного приза седовласой прелестнице и не затевали разборок. Старость все-таки надо уважать, а я ей вон… удар с самого тылу нанесла.

– Мой дорогой брат по разуму Шу-Хар-Ман-Итер-Утухенгаль, – торжественно, по всей форме, обращаюсь к приунывшему от зрелища стремительно тающих печенюшек и невнимания к его достижениям на аграрной ниве Шухеру. – Только ты можешь разгадать, что за плод венчает собой некий примитивный отпирающий механизм. Окажи мне честь, удостой после трапезы эту таинственную вещь своего проницательного взора.

Похоже, я еще не до конца выпала из роли божественной дщери. И судя по отвисшим челюстям бывшего дока, высокопарная стилистика речуг небесных посланников не для него. На всякий случай он тут же воздевает щупала к потолку кают-компании и клянется именами всех достойных пращуров, что крошка Варгик это в последний раз, вот честное лимбийское. Приходится повторить просьбу, переведя с божественного на общегалактический. Шухер, надеющийся, вероятно, ревностной службой искупить прегрешения своего паскудного охвостья, моментально срывается с места, ухватив лишь на дорожку еще пару вкусняток.

Пока мы объединенными усилиями приканчиваем сладости, наша незаменимая Таисья успевает сбацать не только тортик, но и плотный обед, к вящей радости проголодавшегося высшего командного состава, включая недавнего и.о. капитана. Но едва мы беремся за ложки, как Бо докладывает, что к кораблю приближается туземец, идентифицируемый им как Ник. А вот уже и новообретенная родня Нюкова на званый обед подтягивается! Такого гару-гару они тут даже во сне, поди, не видали, клубничного-то. Но ничего, наш несостоявшийся техник-удобритель сакамаровых плантаций разведет скоро на здешних обетованных землях сады-огороды. По всему видать, к выращиванию флоры, хоть у нее и нет столь дорогих его сердцам пупков, наш студенистый друг испытывает куда большую склонность, чем к исцелению гуманоидных организмов. Вот что значит пойти на поводу властных щупалец семиюродных дядюшек и двоюродных пап – чуть было этакий агрономный талант не загубил на корню.

– Ну что, встречай племяша… тетушка Нюкия. Хотя нет, лучше тетушке сперва перейти обратно в мужскую конфигурацию, а то бедняга Ник изрядно усомнится в надежности посланников небес и выразит нам вотум недоверия Кларочкиными лепешками, – советую я, с сожалением отставляя тарелку с тортом. Впрочем, в отсутствие Вражонка и его родителя есть все же надежда, вернувшись, найти не только вылизанную до зеркального блеска пустую посуду. – Схожу сама пока приветственный комитет изображу.

– Ой-ей, моя не смотреть! – Ник при виде небесной альфы, утречком подтвердившей свой божественный статус, немедленно закрывает чумазую морденку грязной ладошкой и скручивается в приветственном поклоне. – Моя уже приходить, но великий боги не быть дома. Невидимый голос велеть мне проваливать. Нам был надо помощь, мерзкий демон таскать гару-гару из деревенский котел!

Нетрудно догадаться, какой демон покусился на продовольственную безопасность племени. Правда, по словам Ника, шаман клялся, что это был Мамука собственной персоной, разгневанный святотатственным походом в его владения. Вождь, как водится, с ним не согласился и счел пришельца потенциальной тягловой силой. В итоге, с легких немытых рук обоих лидеров, поднятое с постелей среди ночи ошалевшее племя то, воодушевленное официальным предводителем, пыталось изловить неведомую тварь, то, поведясь на речи серого кардинала, прилежно изгоняло темную силу копьями и отбиваемым на котелках и кастрюльках грозным маршем звездных первопроходцев.

В конце концов, в экзорцистских упражнениях ребята вполне преуспели и вытурили злонамеренного демона на подконтрольную альфам территорию. Вождь, само собой, был недоволен и даже пытался поколотить Лалафу, испортившего охоту. Пока Ник, тщательно отводя глаза, безостановочно трещит, веду его уже знакомым маршрутом через священную очистительную хижину, к чему тот относится вполне стоически – обряд есть обряд, куда деваться. Может, со временем даже и на водные процедуры уломаем… если сами от них не отвыкнем. Сколько вот на рыдване еще эти блага цивилизации протянут? Не пора ли уже лезть в корабельную библиотеку за инструкцией, как построить водопровод из стеблей местных сорняков?

Увидав сквозь растопыренные пальцы всю честную компанию в сборе, Ник застенчиво раскорячивается в реверансах на пороге, потупив глазки – больно его Тася с Цилли смущают. Только хороший тычок в спину от умытого уже дядюшки препровождает туземца внутрь.

– Садись уже обедать, раз приперся, – гостеприимно приглашает Нюк. – Тась, дашь еще тарелку? Ложку тоже давай, не век же ему руками жрать. Как раз Шухерова порция осталась… и охвостья его. Они голодовку объявили, что ли, в знак протеста?

– Никаких таких глупостей мы не объявляли! Я занимался своей непосредственной работой и не услышал обеденную сирену! – возмущенно возражает вкатившийся следом за ними агроном. – И Варгусику я покушать отнесу, ребенок изнервничался весь, похудел вон как!

Ник, до этого с опаской косившийся на предложенное ему кресло из «умного» пластика, переводит взгляд на так некстати вырвавшегося из лаборатории лимбийца, издает полный удивления и страха вопль и заваливается в обморок, взбрыкнув чумазыми пятками. Породив этим среди виды видавшего экипажа рыдвана приступ циничного веселья.

– Нет, я решительно не понимаю настолько неравномерного генетического расщепления… как вон у тех феминищ такие сыновья-то родятся? – пожимает плечами Нюк и выпрыскивает родственничку в чумазое мурло полбокала компота. – Не очнешься – под душ тебя засуну.

– Где мой копье?! – отфыркавшись, воинственно вопрошает юный абориген, тут же опровергнув теорию бортинженера. – Демон просто застать меня врасплох!

К тому же попавшая ему на мордень несанкционированная влага вкупе с угрозой утраты священного слоя грязи, кажется, заботит его больше раздраженно закатившего глаза Шухера.

– Это… наша божественная Кларочка в общем. Не бойся, пока мы рядом – не сожрет, – терпеливо поясняет Нюк, помогая ему подняться. Шухер только фыркает, спешно набивая рты. Его даже на полные укоризны взгляды не хватает. На всякий случай поспешно отодвигаю свою тарелку за пределы досягаемости его хватких конечностей.

– Твой копье на трапе… на крыльце, в общем, осталось, – напоминаю я. – У нас тут не принято копьями размахивать. И агронома нашего на гару-гару никто тебе не отдаст.

– Да-а-а? – разочарованно тянет Ник. – Жалко. Его оторватый хвост шибко понравиться наш шаман – хороший кожа, говорит. Добрый волынка выйдет.

Ритмично движущиеся челюсти экипажа разом замирают, а увлажненные смехом глаза начинают покидать орбиты. В повисшей тишине брякает выроненная кем-то вилка.

– КАКОЙ еще его хвост?! – гаркают все хором, уставившись на Шухера.

– Внучка на волынку?! – издает тот вопль почище Никова и начинает криво сползать с кресла. Варг, не медля ни секунды, влепляет ему звонкую оплеуху и наматывает хвостовое щупальце на мощный кулак. Видали мы все, чем эти обмороки чреваты!

По моей спине, чеканя шаг, проходит строем полк гигантских огненных мурашей. Поглоти черная дыра поистине демоническую лимбийскую матрешку, каждая из которых наверняка сатанистее предыдущей! Ну уж нет, ЭТОМУ хвосту я разгуливать на свободе точно не дам! Один раз уже нарушили священные традиции – и только успеваем вон огребать. Туманность с ним, с водопроводом, теперь на повестке дня вопрос поважнее, который я незамедлительно и озвучиваю:

– Нюк, ты случайно не знаешь, как собрать огнемет из подручных средств за пятнадцать минут?! Причем, боюсь, что это крайний срок и последний шанс на спасение этого мирка!

*Красный сверхгигант из созвездия Цефеи, чей диаметр во много раз превышает диаметр Солнца, достигая 3,5 миллиардов километров. Это одна из самых больших и ярких звезд в 60 тысяч раз ярче Солнца.

====== Глава 51. Нюк. Разгадка демона Мамуки ======

– Где хво-о-ост?! – орем мы во все глотки, врываясь в деревеньку адамов, как «Дерзающий» – на космодром. На лету доедая торт, спускаю на поселение науськанного Рори. Ярка угрожающе пыхает собранным мною на скорую руку из горелки и спрея для полировки штурвала (Бас пожертвовал) огнеметом, закрепленным на ее любимом противовражонковом орудии – швабре. Вся вооруженная бластерами часть команды держит оружие наготове. Ник несется впереди, сверкая чумазыми пятками, и громче нас всех голосит, чтобы почтенный Лалафа скорее пер новую волынку сюда. Великие боги желают забрать ее себе и в одиночестве наслаждаться божественными звуками, потому что хвост от их небесной Кларочки отвалился, а ни от какого не от демона.

– Моя быть прав! – рычит вождь, скручиваясь в приветственном поклоне и параллельно показывая высунувшемуся из своего жилища шаману кулак. От такого фиаско и грядущей разлуки с инструментом мечты ритуально изгвазданная грязью рожа страдальчески кривится. Очередному политическому конфликту мешает разгореться Рори. Кометой сметя Лалафу с ног, он вламывается в хижину – там что-то хрустит, трещит и рушится, и через минуту вылетает наружу, держа в пасти распяленную на деревянной рамке шипастую шкуру. Едва поднявшийся служитель культа снова валится наземь, чертыхаясь на своем тарабарском наречии.

Ярка впивается во Вражонково руно исполненным подозрительности взглядом, многообещающе покачивая огнедышащей шваброй:

– Оно точно не оживет? Я слыхала, что клопы могут воскреснуть, даже если от них осталась только высушенная шкурка. Может, все же испепелим? Для верности.

– Валяй, – разрешает Варг. Шаман издает мученический трубный вой и впечатывается лбом в грунт, демонстрируя полнейшую безутешность по поводу потери ниспосланного небом предмета искусства.

– Начинка из шкуры где? – угрожающе уточняет кэп.

– Гару-гару шибко вкусный быть… Желешка мясной, – немного грустно и слегка виновато поясняет Алешка, шкрябая между веток на растрепущей башке. Ясно. Компромисс с шаманом все же нашли, выходит.

– Есть, конечно, организмы, что из одной спиральки ДНК из пепла восстают, – замечаю я, почесывая Рори за ушком. – Но вот чтоб из деревенской… выгребной ямы? Так же это называется? Вот, чтоб оттуда… про такое не слыхал.

– Я вам сыграть на праздник, как только волынка быть готов! – почуяв смену галса, бьет себя в грудь Лалафа и живо выпрастывает косматую головушку из пыли. – Чистый звук, не сравнить с мочевой пузырь гоподрила! Никуда не годный волынка из такой материал получаться! Искусство возрождать цивилизаций, вот! – неожиданно прибавляет он, торжественно вскинув к небесам замызганный палец. Отличный ход конем.

– Ну… если возрождать цивилизаций – тогда, конечно, – все еще с некоторым сомнением тянет Соколова, продолжая любовно оглаживать кустарный огнемет. – Возрождать цивилизаций – дело немаловажное, тут не поспоришь. Хотя вода и мыло возродили бы ее куда эффективнее, – предполагает она, слегка морща нос, когда ветерок наносит в ее сторону крепкий, как самый ядреный буравчик, шаманов дух.

– Вода есть хорошо для огород, – отвешивая поклон, льстиво соглашается Лалафа и тянет руку к своему потенциальному музыкальному инструменту. – А мыло – страшный яд, альфы пытать им несчастный адам, который попадать в их беспощадный руки! Мамукин дар выжигать мозг через глаза и кусать тело, – безапелляционно добавляет он и начинает нервно почесываться, словно само упоминание табуированного вещества растревожило все добротно замазанные священной грязью рецепторы.