Текст книги "На рыдване по галактикам (СИ)"

Автор книги: Janny.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

Ну да ладно, значит, нужно просто опередить альф на других участках этого бега с препятствиями и обеспечить себе фору при восхождении. В темпе ныряю в озеро, добываю ключ и снаряжение – и бегом к скале, вот и весь нехитрый план. Правда, судья упоминала еще каких-то рыбодилов… Голодных. Кто бы они ни были, вряд ли просто пожелают нам доброго дня и поплывут жевать водоросли. Так что план, видимо, придется, корректировать и дополнять по ходу испытаний. Впрочем, нам не привыкать. Что и когда на рыдване вообще шло так, как изначально наметили?

Финальный забег стартует из дальней части долины. То ли у них тут реально круглогодично действующий Колизей с соответствующим реквизитом, то ли альфы впахивали всю ночь без роздыху, возводя ограждения и препятствия. Путь к небольшому озерцу, раскинувшемуся в низинке, проходит через сплошные заросли каких-то весьма колючих даже на вид кустов, между которыми торчат деревья. Выглядят они, точно их альтаирский мох-паразит облепил от корней до макушки, и клочковатые его хвосты гордо реют на ветру. На другом берегу водоема начинается дорожка, утыканная какими-то ярко-зелеными штуковинами, похожими на мега-клизмы для великана. То ли между ними надо протиснуться, то ли по ним перелезть, то ли просто посшибать с дороги – завсегдатаям Игр виднее, чем мне, заезжей дилетантке.

После клизменной тропы тянутся нагромождения разнокалиберных булыжников, а последний отрезок пути к подножью скалы, насколько удается разглядеть, представляет собой ущелье с натянутыми над ним веревками. Надо бы там подальше от мстительной бабки, алкающей нашего пилота, держаться. Больно уж нехорошо она на меня зыркает. Многозначительно так…

– Победительница выбирать любой адам, другие брать что остаться, – информирует нас главная судья. Прищурив глаза, всматриваюсь в щедро поджариваемую солнышком вершину, где маячат наши призы.

– Девчонки, если я припозднюсь, хватайте Баса, – шепчу я сестрицам по Многоокой Праматери, пока мы топаем к линии старта. – Рекичински моложе, если что, его потом украдем под покровом темноты, уж пару страстных брачных ночей, поди, сдюжит, а вот Баса эти озабоченные самки точно до инсульта загонят!

– Я Варга выиграть хочу! – мечтательно делится Стратитайлер, должно быть, уже воображая, как кэп вместо него посуду драит на камбузе.

От пронзительного свиста арбитрицы барабанные перепонки, кажется, игриво пощекотывают мозг, и мы срываемся с места. На ощупь заросли оказываются еще более колючими, чем при визуальной оценке, и я подпрыгиваю аж на метр, когда первые шипы производят пробную дегустацию моей тушки. Рука машинально нащупывает болтающиеся голубые ремки, и они, как ни странно, не обрываются под моим весом. А ну-ка… Моментально взбираюсь по мохнатой фиговине, точно по канату, на упругую ветку, над которой телепается более длинная родственница лианы. А ведь, если раскачаться, можно, пожалуй, перелететь на другое дерево. Оно побыстрей будет, чем понизу, через колючки, продираться. Уж что-что, а по деревьям я лазить умею, практика богатая и разнообразная.

Этот способ передвижения вполне оправдывает себя. Правда, уже после второго прыжка от мохнатых отростков начинают зверски чесаться руки, точно их грызут тысячи голодных снежных блох, а затем – и ноги. Энергично чухаясь, словно не ведавший ванны и противоблошиных шампуней достойный предок тагаранцев Ди-Дер-Сон, перепрыгиваю последние шипастые кусты и несусь к озеру. Ну и где там обещанные рыбодилы? Не греются на бережку? Интересно, а где чертов ключ искать-то? И насколько тут глубоко вообще?

Захожу в воду, которая оказывается довольно-таки прохладной для столь теплого денька. Какие-нибудь подземные источники, наверно, не дают толком прогреться. На ходу сдергиваю с ног ботинки и прицепляю к поясу. Жаль, они у меня самые обычные. Я ж на унылую космическую станцию в пятой точке Галактики летела, вот и не прихватила ничего получше. А дома остались кроссовочки, которые в ласты при попадании в воду трансформируются, вот это здесь была бы наиполезнейшая вещь. Зайдя поглубже, набираю воздуха в грудь и ныряю. На соперниц стараюсь не оглядываться – главное, самой все быстро делать, на их темп продвижения я один джокорд повлиять не смогу. Тем более, правилами все равно запрещено их топить.

Вода довольно прозрачная, так что видно все отлично. Куда вот судьи могли заныкать ключики? Наверняка они прицеплены к чему-то покрупнее и поприметнее, иначе как их на дне среди водорослей и камней найдешь? А еще где-то тут таится и посуленное снаряжение для восхождения на скалу. Правда, учитывая зашкаливающий уровень туземных технологий, велик шанс обнаружить какой-нибудь неподъемный топорик для вырубания ступеней в камне.

Обшарив ближайший участок дна, выныриваю, чтобы набрать воздуха, и замечаю у берега монументальную фигуру вождицы. Так, надо бы поторапливаться! Будь у меня побольше времени, я бы забрала один ключ, а остальные перепрятала, и Тасе с Цилли шепнула б, где они, по рации. Но, кажется, лишних пяти минут на козни и интриги у меня уже не найдется.

На сей раз ныряю почти у противоположного берега озерца и среди колышащейся подводной растительности засекаю что-то круглое и красное. Надеюсь, никакая местная тварь при изготовлении этого маяка не пострадала. Было бы жаль безвинно надутую ксеножабу… Подгребаю поближе и чуть ли не нос к носу сталкиваюсь с чьей-то ощеренной пастью. Полной острых-преострых зубов, между прочим. Рефлекс срабатывает еще до завершения анализа ситуации – родина-мать приучила. Оставив мне на бусики с десяток клыков, зверюга делает попытку пуститься в позорное бегство. При этом красный шар, вильнув, устремляется следом. Ах, твою ж галактическую спираль в душу! Он, оказывается, привязан к хвосту зубастого негодяя!

Приходится постараться, чтобы угнаться за перепуганной тварью. Вероятно, это и есть пресловутый рыбодил – нечто среднее между рыбой и крокодилом. Земными, по счастью, не славийскими, не то получился бы стопроцентно смертоносный гибрид. Мерзавцу категорически не нравится, что я хватаю его за хвост, и он предпринимает титанические усилия, чтобы извернуться и тяпнуть меня уцелевшей сотней-другой зубьев. В тот момент, когда я, торжествуя, отдираю шар с болтающимся под ним примитивным, грубо сделанным ключом, у меня над ухом приветливо клацают еще одни челюсти.

Под водой затруднительно подпрыгнуть от неожиданности, но у меня это почти получается. Бесцеремонно ткнув тем самым ключом в глаз ошалевшему товарищу первого рыбодила, пытаюсь быстренько дернуть к берегу. Да не тут-то было! У них здесь, должно быть, развито чувство локтя… или там плавника, скажем. Со всех сторон на меня таращатся совершенно несимпатичные и крайне недружелюбные морды. Тут уж не до поисков снаряжения – саму бы сейчас на обед не снарядили! Зажав ключ в зубах, плыву вперед быстрей субмарины и чувствую, как мои пятки то и дело задевают то ли жадно оскаленные зубищи, то ли плавники. Обернуться, чтобы уточнить этот нюанс, мне, к сожалению, некогда. И даже слопанное гару-гару сейчас ничуть не мешает, с перепугу-то.

Краем глаза успеваю приметить вышагивающую прямо по дну Таисью, щедро скармливающую припасенное в позапрошлом конкурсе мясцо крокорыбкам. Часть стаи отвлекается было на нее, но лакомство быстро кончается, а я куда вкуснее силикона. Кажется, я сбилась с курса, потому как берег не приближается, но поскольку за направление в большей степени теперь отвечает моя свита, от меня уже мало что зависит.

И тут перед глазами вырисовывается что-то вроде узкого грота. Выбирать особо не из чего, и я проскальзываю внутрь, душевно наподдав пяткой вторгнувшемуся в совсем уж личное пространство рыбодильчику. В темпе дрыгая ногами, плыву вперед, вознося мини-молитву и Кхаре, и – на всякий случай – священной славийской каракатице, чтобы впереди не оказалось тупика. Ну и, конечно, чтоб подводный туннель не тянулся на пару-тройку километров под всеми здешними скалами. Внутри темно, точно в дуриданских копях, только какая-то подводная живность слабенько фосфоресцирует на стенках. Под руку попадается сверток, завернутый в зеленовато-голубые листья местного лопуха, и я на автомате хватаю его, не замедляя хода.

Будь благословенна еще раз, моя родина, за заботу о своих непутевых отроках! Технических приблуд в организме, в отличие от Нюка, у большинства колонистов нет, но вот конкретно на Славии сразу при рождении младенцам вживляют штуковину, которую в просторечии все зовут нано-жабрами. Она позволяет находиться под водой гораздо дольше обычного, что повышает шансы на вылавливание малолетних утопленников живьем. А уж таких нырятелей в каждом поселке хватает с лихвой. Плавать-то у нас все учатся раньше, чем ходить, а вот рассчитывать силы при заплывах не всем удается. Но даже с этим бонусом у меня в запасе не больше нескольких минут, так что неплохо было бы придумать, как выбраться на поверхность.

Когда грот сворачивает и сужается, лидирующая в гонке зверюга неожиданно застревает. И пока она торчит, как пробка в бутылке, энергично булькаю прочь. Туннель начинает расширяться, и вскоре впереди появляется пятно света. Нехватка кислорода уже ощутима, и я ускоряюсь из последних сил. В конце концов, досадно человеку, плавающему не хуже того самого рыбодила, потонуть в каких-то подводных пещерах в нескольких десятках метров от выхода.

Вылетаю на поверхность, задыхаясь и жадно хватая воздух ртом, при этом машинально выплевываю и едва не топлю обратно ключ. Поспешно перехватываю его и вешаю вместе с шаром на шею (выкинула бы эту штуку, да как знать – вдруг и она для чего-то нужна?). Взгляд утыкается в каменную громадину. Опаньки! Щурясь и смаргивая воду с ресниц, всматриваюсь вверх. Вот это номер! Прямо у искомой скалы вынырнула! Торчу я в окруженной глыбами запруде, сверху низвергается маленький водопадик, а не так далеко в стороне виднеется ущелье с протянутыми над ним веревками. И кто-то в самом начале пути там уже барахтается. По седой шевелюре опознаю злостную конкурентку. До чего ж скоростная бабка, разрази ее сверхновая! Надо бы и мне поторапливаться.

В темпе выбираюсь на берег, отжимаю юбку, которая тут же начинает смердеть мокрой псиной, и влезаю в ботинки. Спасибо, что они сами себя просушат, хлюпать мокрыми ногами не придется. Вспомнив про ухваченный в гроте трофей, разматываю туго скрученные листья. Внутри свертка и впрямь альпинистское снаряжение – веревка, к которой прицеплена какая-то железная загогулина, похожая на разлапистую старинную вешалку для одежды. Черная дыра знает, как ею пользоваться? Рассудив, что уж как-нибудь на месте разберусь, обвязываюсь веревкой, но куда пока что приспособить мешающийся в руке крюк не успеваю придумать. Водица в озерке вскипает, и очередная пасть, напоминающая огромную воронку, так стремительно атакует меня, что уже в следующий момент половина моего организма оказывается засосанной внутрь не хуже, чем джокорд – в канализацию.

Мать зиркову в кокон, это еще что за тварь?! Впрочем, вопросы ксенологии подождут до лучших времен. И, не утруждая себя попытками разглядеть обладателя бездонной пасти, я энергично брыкаюсь, задевая что-то упругое и пружинящее под ботинками. Пасть содрогается раз-другой, и вдруг мной словно выстреливают. Испытав весь спектр ярких ощущений стартующего рыдвана, преодолеваю гравитацию Землянды и устремляюсь ввысь, чтобы завершить внезапное вознесение к небесам впечатыванием в скалу.

Из меня вышибает весь воздух, а выставленный вперед крюк застревает между камнями, разом продемонстриров наглядно свое исконное предназначение. Распластавшись на крутом склоне, точно цинтианская амеба, цепляюсь за выступы всеми конечностями. Задрав голову, убеждаюсь, что путь наверх предстоит еще долгий. Ну, будем считать, что та паразитина, которую вырвало мной, просто дала мне дополнительную фору. Держись, Бас, я не оставлю тебя на растерзание этой монументальной престарелой прелестнице! Ну, и остальные тоже… держитесь там, в общем. Неустрашимая кадет-паук Соколова, летящая на крыльях рвотного рефлекса инопланетной анаконды, уже ползет на помощь.

====== Глава 49. Нюк. Жесткий финал, свежий фингал ======

Я так занят прохождением последнего, решающего этапа с Тасей, что не сразу замечаю исчезновение кадета в треклятом озере.

– Ярка, ты где?! – ору я уже своим собственным голосом, позабыв про девчачью маскировку. Тут у всех на трибунах такие луженые глотки, что этого никто не замечает.

– Все нормально, движусь к це… – начинает она и внезапно прерывается, но я ее кучерях на трассе, хоть убей, не вижу! И тут вдруг какая-то неведомая сила из глубин акватории выстреливает сбитым тельцем Соколовой, точно ядром из древней пушки, далеко вверх, припечатывая кадета к горке. Ярка и тут не теряется и немедля раскорячивается крабопауком на самом крутом скальном выходе, получив, правда, при этом изрядную фору. Смотри-ка, даже снаряженьицем, в отличие от местных лидерш, разжиться успела! Однако судя по тому, как мрачно пыхтит на восхождении дитя славийской природы, хотя бы скалолазание в список хобби этого кучерявого биоробота не входило. А вот пенсионерка поднимается на удивление шустро и даже обгоняет молодую предводительницу племени. То ли бабка тут все трассы за долгие годы борьбы за адамов изучила, то ли альпинизм – ее истинное призвание? Чего никак не скажешь о рыжей амазонке. Та уже раза три срывалась и, кажется, сшоркала добрую половину солнечных поцелуев о камни, но упорно продолжает карабкаться.

Мы с Тасей пока уверенно лидируем – поднимается моя куколка мощными уверенными рывками – ее механические приводы и силиконовые мускулы не знают усталости. Чисто горная коза скачет. И гироскоп у нее отменный. Умели все-таки делать роботов в старину, что ни говори. А вот Цилли дама тяжелая, ей бы, конечно, лучше побоксировать или там каменюки на дальность пошвырять, но она неплохо оторвалась от конкуренток во время пешего забега, поэтому уверенно держится впереди альф. В какой-то момент Соколова, миновав самый сложный участок, ее обгоняет – она все же юркая как ящерица, но тут Ярку настигает карма в лице злопамятной бабки. Подобравшись к ней, амазонка норовит выдернуть крюк, и некоторое время они молчком сражаются за него, балансируя на камнях и награждая друг друга аккуратными пинками и тычками. Снизу к ним уже лезет вождица, и обстановочка накаляется все больше. Тася под вой трибун как раз достигает вершины, и, встав рядышком с заслуженным призом, с которым я связи не поддерживаю, чтоб не отвлекал, мило улыбается. Ну все, теперь я могу расслабиться и от души поболеть за оставшихся наших девчонок.

Судьи свистеть не спешат – должно быть, пока кто-то не сброшен в пропасть, священные правила попранными не считаются. Тут нога Ярки соскальзывает с выступа, и Соколова гукается прямиком на уже подползшую к ним вождицу. Та теряет равновесие и с воплем ярости срывается вниз. Полет предводительницы альф прерывает пробившийся из расщелины куст, а Ярка повисает над ней на своей хлипкой страховке. Оживившаяся охотница за Басовыми прелестями впивается зубами в натянувшуюся веревку. А ведь и перегрызет, Вражонкова бабка! Куда судьи-то смотрят? Соколова, извернувшись, вцепляется в какой-то камень. Найдя твердую опору, она резво выскакивает из своей страховки и от души дергает веревку. Кажется, даже до трибун доносится скрип и треск амазонкиных зубов.

Кроме того, рывок нарушает старушкин баланс, и та, в свою очередь, зависает над пропастью, лихорадочно пытаясь нашарить ногой выступ. Тем временем Ярка шустро подтягивается, закидывает тело на более или менее пологую каменную плиту и карабкается дальше на головокружительную высоту, уже без всяких страховок. От одного этого зрелища космическая болезнь способна одолеть. Фух, какой я молодец, что сам туда не поперся! Бабуля тоже поднажимает и буквально наступает Соколовой на пятки.

– Ярка, дава-а-ай! – ору я, соскакивая с места. Сердито оглянувшись на свирепо рычащую альфу, кадет прибавляет ходу, из-под ног у нее то и дело осыпаются мелкие камушки, весело тюкая по макушке совсем распалившуюся ветераншу. Хорошо хоть Цилли уже в паре шагов от заветной цели. Тут злонамеренная седовласка умудряется схватить Ярку за ботинок. Пока та отбрыкивается и восстанавливает утерянное равновесие, конкурентка успевает с ней поравняться. Останавливает неудержимую бабку вновь настигшая эту парочку вождица, тоже злая, как санторианец, которому прервали ритуальную очистительную молитву.

Пока они заняты друг другом, Соколова лезет дальше. Но похотливый опыт опять одерживает верх, и вот уже оставленная позади вождица висит, судорожно возя ногами по отвесному склону, а бабуля нагоняет Ярку. Цилли переваливается через последний булыжник на площадку, где прикованы оставшиеся два приза, и Соколова, протискиваясь между камнями, где остаются клочки ее юбки, истошно орет, отпихивая пенсионеркины хищные лапищи:

– Цилли, Баса спаса-а-ай! Эта одержимая гарпия сведет его в могилу еще до заката солнца!

Пока мисс Ибрагимбек под суровым взором альфы-наблюдательницы освобождает нашего побледневшего пилота от оков, а я хрюкаю от смеха, Ярка преодолевает-таки последние метры и заползает наверх практически синхронно со своей злостной конкуренткой.

– Третье место, ничья, – констатирует амазонка. – Или вы пользоваться адам по очередь, или вступать в решающая схватка!

Вот это, блин-печенюшечка, поворот! Да наша Соколова этой бабени даже до плеча не достает, и в весе раза в полтора как минимум уступает! Может, все-таки оставить девахам Рекичински? Сильно нам нужен этот паскудный крысосвин? Пусть хоть так расплатится за то, что подобные развлечения экипажу «Дерзающего», судя по всему, на всю оставшуюся жизнь светят.

– Соколова, да эта самка брачующегося коборука на тебя просто сядет и от твоей тушки один кучерявый омлет останется! Никакая капсула обратно не сляпает, – предупреждаю я, резво перебираясь со своего места на трибуне поближе к своим. – Судья дело говорит. Не будь жадиной – юзайте по очереди! Не сотрется, поди.

Однако Ярка, насупившись, одаривает соперницу злым взглядом и заявляет:

– Коборуковых цепней ей полный трюм, а не нашего адама. Схватка так схватка, черная дыра дери!

Тут уж чаша Басилевсова терпения переполняется, и он возмущенно рычит:

– Яр-р-ромила, отставить! Еще не хватало, из-за этого… из-за этого!.. – он даже не находит подходящих ругательств из своего обширного запаса и дальше лишь беззвучно разевает рот. Неожиданно и сам «этот» тоже встревает, чтобы отговорить Соколову. Ну все, дело труба. Теперь она точно не передумает. Надо вообще не знать это упертое колонистово семечко, чтобы надеяться таким манером ее отговорить от суицида. Лучше бы Рекичински на коленях умолял Ярку вступить в схватку, тогда бы она, может, еще и раздумала. Хотя, как знать, вдруг он как раз настолько хорошо ее изучил, что сразу действует от противного, надеясь избежать страстной ночи в мускулистых объятиях седой альфы даже ценой переломанных соколовских конечностей? О сохранности всех наших организмов он вон что-то не сильно пекся, когда пытался усвистать из-под обстрела вместе с проклятущей страпелькой!

– Ярка, если ты это из-за того долга, что сама себе придумала, то ничего ты мне не должна! – пожалуй, второй раз за все время совместного полета непробиваемое спокойствие Рекичински дает трещину, и он выглядит реально встревоженным. Даже вон вместо неизменной официальной «Яромилы» в кои-то веки просто Яркой назвал. Так-то есть, отчего забеспокоиться. Очень уж кровожадно потирает лопатообразные ладошки ее могучая соперница. А если (или когда) наша кучеряха проиграет, Рекичински перейдет именно в эти вот нежные ручечки. Так что, возможно, страпелькопокрадун переживает исключительно за целостность своего хитрозадого организма.

– Джокорда в нересте на этот долг! – набычившись, вдруг рявкает Соколова. – Это уже вопрос принципа! Земляне своих не бросают – и точка!

Странно, что Варг помалкивает, и только многозначительная улыбочка на его жутковатой морде плавает. Чего-то, помнится, Ник говорил про улыбающихся после амазонкиного плена адамов… Никак вождица успела до него этой ночкой добраться, пользуясь властью и положением?

– А на каком основании эта пожилая леди вообще участвует в гонке, а? – делаю я последнюю попытку. – Разве она еще в детородном возрасте? Мы не на Земле, где апгрейдился и рожай хоть в сто лет, если старый ребенок вдруг надоел или случайно умер. Тут просто так сексом заниматься не принято же? Ме… моего братца вон вообще выкинули как непригодную вещь по этой причине!

– На рождение дети – воля Великая Многоокая Праматерь! – назидательно ответствуют мне. – А твоя брат – дохлый червезявка. Как и ты.

Ясно. Демарш не удался. Быть Соколовой битой… А может, и павшей. За честь Земли, родной Славии и всего Млечного Пути. Ладно. Умываю руки и готовлю регенератор.

Помощница орет с вершины главной судье, что последний спорный адам будет разыгран в решающей схватке, и трибуны взрываются одобрительным ревом – альфы и рады продолжению шоу. Тасе с Цилли вручают заслуженные призы, сунув им в руки завязанные на шее у трофеев веревки, а вот Рекичински оставляют прикованным, пока рукопашная не определит владелицу. Все, кроме суперкарго и оставшейся на страже амазонки, спускаются вниз по тропе, проходящей по более-менее пологому склону горы. Забравшаяся таки наверх предводительница племени несолоно хлебавши тащится следом, бросая на Варга тоскливые взгляды. Рыжая участница в конце концов махнула рукой на полпути и теперь, вся ободранная, сползает обратно.

– Я растереть тебя в порошок, – утробно рычит лишившаяся надежды захапать нашего пилота альфа, испепеляя взглядом топающую рядом Ярку.

– Тогда я забьюсь тебе в дыхательные пути, и ты склеишь гравиботинки от удушья, – не теряется та. Хотя, конечно, вряд ли варварка в курсе, что такое гравиботинки.

– Надо все же предложить им замену, – скептически замечает бортмех – Не та весовая категория абсолютно. Неспортивно.

Пыхтящий позади нее на поводке Бас пытается разразиться возмущенной тирадой, но ему не хватает ни дыхалки, ни слов.

– Базильчик, миленький, да я ж ее под лакийский шишконогий орех разделаю, даже не сомневайся! – попирая все нормы субординации, старается утешить его Соколова. Воистину оптимизм ее граничит с идиотизмом.

– Хорош квохтать, точно лимбийская семейка над яйцом, – встревает вдруг капитан Вегус. – Не сбивайте кадета с боевого настроя.

Идею замены главная арбитрица гневно отвергает. Все, на что расщедривается судейская бригада – это разрешение обратиться перед битвой к Праматери за наставлениями и благословением. Яркина соперница, взобравшись на ближайший холмик, издает натуральный брачный рев коборука, и этим ее молитва исчерпывается. Соколова только пожимает плечами и снимает с шеи не пригодившийся ключик, чтобы передать его на хранение Цилли. Народ с трибун начинает подтягиваться к месту боя, дабы не пропустить ни одной подробности эпохального противостояния, окружая выделенную под арену лужайку. Судьи отгоняют всех подальше, видимо, чтобы искушение подраться не пересилило священные правила.

– Убрать отсюда адам! – приметив освобожденные призовые кубки, ярится главная арбитрица. – Только будущий выигрыш иметь право взирать на Игры!

Может, оно и лучше, чтобы пилот не видел, как Соколову будет вязать в морские узлы здоровенная злобная амазонка? Бас и так вон испереживался весь, как бы потом не прилег на недельку в капсулу… с каким-нибудь обширным инфарктом. Тем более, что она нам наверняка понадобится для самой Соколовой, не валетом же их там укладывать? Сам-то Ксенакис наверняка с радостью задарил бы отбивающего Яркино внимание конкурента всему племени в вечное пользование. Со страпелькой в придачу.

Пока судья зачитывает весьма кратенькие правила, противницы стоят друг напротив друга. Пенсионерка буравит Соколову ненавидящим взглядом, та в ответ вперивает в нее задиристые голубые пуговицы и корчит рожу. Жаль, не с Таисьей бабуля место поделила, уж мы бы живо титановой ручкой ее в нокаут отправили. Одного удара б хватило распаленное либидо угомонить. Судья дает сигнал, и амазонка бросается в атаку, точно раздраконенный бык на древней корриде. Соколова отпрыгивает, и соперница резко разворачивается, только трава и земляные комья из-под копыт брызжут. Альфа яростно заносит кулак, которым можно и коборука слегка оглушить, но Ярки уже на прежнем месте нет. Еще пара-тройка таких маневров, и амазонка начинает раздражаться. Толпа разочарованно ревет – она алкает крови и зрелищ. Если Соколова рассчитывает взять противницу измором, то, вероятно, болельщицы не выдержат раньше и кинутся дубасить негодную божественную дочь сами.

Пружинисто скачущая вокруг тяжеловесной соперницы Ярка наконец успевает провести удар. Амазонка гневно рычит и меняет тактику. Теперь и она не бросается почем зря, а выжидает удобного момента. От очередной атаки Соколовой снова удается увернуться, но пенсионерка таки не зря жизнь в диком племени прожила – она предугадывает этот маневр. Удар левой настигает Ярку вскользь, но и этого достаточно, чтобы та кувырком полетела на траву. Толпа радостно взревывает. Альфа пытается закрепить свой успех, прыгнув на поверженную соперницу, но Соколова моментально перекатывается, вскакивает и еще успевает отвесить просвистевшей мимо амазонке крепкий пинок.

Глаза у седовласки наливаются кровью, и я всерьез начинаю опасаться, что после этого боя перед тем как затолкать Соколову в капсулу, сперва придется долго и муторно собирать ее с этой полянки по кусочкам. Сама же Ярка хладнокровно продолжает свои танцы воробьиной гидры вокруг кипящей злобой противницы. Пенсионерка отлично понимает, что ее преимущество в грубой силе, а не в плясках, и атакует с удвоенной яростью снова и снова. В какой-то момент они сплетаются в один ком и катятся по лужайке, ожесточенно лягаясь и молотя друг друга кулаками.

Кончаются эти покатушки не в Яркину пользу: когда пыль и клочья растений оседают, альфа пытается усесться верхом на бешено извивающуюся под ее весом Соколову. Под глазом у амазонки наливается фингал, а челюсть как-то свело набок. Страшно представить, на что тогда похожа несгибаемая колонистова дщерь, которая, очевидно, скорее согласится на вырванные конечности, чем на признание честного и достойного поражения. Наверно, стоит закрыть глаза, чтобы не видеть финального аккорда этого безобразия. И может даже, заткнуть уши… треск костей чертовски неприятный звук. Но тут долину сотрясает поистине нечеловеческий вой, который мог бы исторгнуть, вероятно, лишь тагаранец, обнаруживший покражу пра-пра-прадедушкиного замшелого арбалета. А в следующий миг верхом на альфе восседает уже Соколова, с явным удовольствием выкручивая той руку каким-то наверняка особо жестоким болевым приемом. Толпа дружно ахает.

– Нечего свои псевдоподии тянуть к чужим адамам! – мстительно приговаривает Ярка, сплевывая кровь. Под глазом у нее тоже намечается знатный фонарище, на лбу красуется ссадина, да и левую скулу окрасил отнюдь не девичий румянец, а начинающий багроветь синячина, но боевой задор ничуть не угас. Амазонка пытается сбросить наглое божественное семя, но то посильней нажимает на вывернутую конечность, и судья поспешно свистит. Бабка тоже не из тех, кто сдается, а лечение сломанных костей глиной и травками дело нудное и долгое, и никому взваливать на себя его неохота. Однако почему-то, когда Ярка спрыгивает с поверженной противницы и, прихрамывая, отходит, та со сдавленными стонами хватается вовсе не за руку. Вместо этого она катается по полянке, судорожно держась за пятую точку. И вот тут-то я начинаю догадываться, что Соколова плевалась вовсе не своей кровушкой. Ай, да Ярка-искусательница!

– Адам достается небесной дочери Многоокой Праматери! – сквозь зубы цедит арбитрица. Болельщицы становятся мрачнее грозовой тучи.

– Только не говорите, что за призом опять по скале лезть придется, – ворчит Ярка, с достоинством отряхивая то немногое, что осталось от ее меховой юбочки.

– Ступать по тропа, – буркает судья. Растрепанная и раскрасневшаяся противница Соколовой угрюмо прикладывает под отрепья своей юбки какие-то длинные голубые листья. Местный всеисцеляющий подорожник, видать.

– Рекичински-и-и-и! – вскинув голову и размахивая руками, торжествующе орет Ярка перед тем, как поковылять вверх за своим заслуженным призом. – Теперь-то я точно обставлю тебя в шахматы-ы-ы!

И, осторожно пощупав кончиком пальца припухшую скулу, задумчиво прибавляет:

– Как обнаружилось, небольшое мозготрясение порождает необыкновенное прояснение шахматной мысли…

– Ур-р-ра!!! Мы победили! – ору я, прыгая вокруг Соколовой и энергично потрясая своими гречишными имплантами. – Держи регенератор. А то глаз совсем заплывет.

Пока Ярка бредет по тропе, попутно пыхая целебной финтифлюшкой, я перехожу в последнее решительное наступление.

– А вас предупреждали – отдайте мужиков по-хорошему. Убедились, что до божественных дочерей Многоглазой Праматери вам – как отсюда до галактики Треугольника? – язвлю я, уставившись на набыченную вождицу. – Бластеры гоните! Небесное оружие, что вы отняли у адам. Оно не для ваших кривых коряпок. И демона мы тоже забираем. Будет на небесах великой богине пятки чесать и тапки подносить.

Разгромленные наголову альфы смотрят на нас с бессильной злобой, но требуемое подгоняют. Даже утомленный Играми Вражонок лежит в мешке смиренным кулем, а я и не тороплюсь его выпускать. Пусть Варг решает, что с ним делать, в конце концов, паршивец из-под ареста сбежал. Пока барышни переодеваются в привычную одежду, успеваю позубоскалить над кэпом и остальными. Уходя в переодевалку, все поводки от призов вручили мне, как все еще успешно закашивающему под альфу – передвигаться свободно адамам тут категорически не положено.

– Что, встряли, недочеловеки, писающие стоя? – весело интересуюсь я, намотав веревки на кулак. – Ярка, сколько там продувшие лакийцы женские обязанности исполняют?

– Полный лакийский год, – охотно информирует меня Соколова из зарослей. – А это, к слову, двадцать земных лет.

– Короче, все наряды по камбузу и гальюну – ваши отныне и навеки. А Тася сотоварищи будут возлежать в кают-компании, угощаясь печеньками и угощая мясцом мухоловку. Ну и я вместе с ними. А Вражонок будет нам пятки чесать.

Варг фыркает, дергая бычьей шеей, и едва не выворачивает мне кисть.

– Уж я тебе не только пятки почешу, – глухо басит поганец из мешка. Не церемонясь, отвешиваю ему пинка.