Текст книги "Своя среди чужих, чужая для своих. Или пересказанная история одной волчицы (СИ)"

Автор книги: April Fox

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 73 страниц)

Отдав Пэт то, что осталось, она вытерла рот и подбородок. Как хорошо, что её никто не видит! Когда-то она думала, что самое ужасное, что могло с ней произойти, уже случилось. Но нет, похоже, боги решили насладиться её мучениями. Она уже перестала мечтать о том, чтобы помыться, о том, чтобы поесть нормальной еды, чтобы выспаться на мягкой постели. Всё о чём она могла сейчас думать, это о том, чтобы остаться одной. Одной, чтобы перестать всегда быть настороже и не сказать чего-нибудь лишнего. Одной, чтобы не слышать постоянных ссор и препирательств, которые затевали между собой женщины. Одной, чтобы не краснеть и не смущаться, направляясь к единственному ведру на всех и пытаться уловить момент, когда можно приспустить штаны. Одной, чтобы не слушать скабрезные подробности того, что и как делали дотракийцы с пленницами и, как при этом лучше встать, чтобы не было больно. Для себя она решила, что лучше умрёт, чем позволит совершить надругательство над собой. Всякий раз, когда открывалась дверь, и на пороге появлялся один из тюремщиков, Санса замерала под одеялом, стараясь выглядеть больной. Но однажды она не успела дойти до своего тюфяка.

– … … … – что-то прокаркал дотракиец, шагнув к ней и подняв подбородок кнутом: – Корошо. Идти, – повернувшись, он ткнул в сторону Херес, Люсинды и двух девушек, доставленных накануне: – Ты, ты, ты и ты! Идти! – заметив, что Санса не двигается, мужчина покачал головой: – Глупа. Нэ понимать, – и, подхватив её за локоть, выволок наружу.

На улице было свежо. От холодного воздуха, попавшего ей в горло и в грудь, Санса раскашлялась и продолжала кашлять всю дорогу, пока они шли через двор.

Дом, куда их привели, был большим и, должно быть, уютным. Когда-то был уютным. Сейчас же, порубленная на куски мебель лежала рядом с камином, в котором полыхал огонь. Огонь был так же и в жаровнях, расставленных вдоль стен. Повсюду валялась битая посуда, остатки обивки стульев и кресел, листки, разодранных книг, сваленных в кучу рядом с остальными «дровами».

Новые хозяева дома расположились прямо на ковре, покрытым слоем грязи. Сиденьями им служили подушки и сбившаяся перина. Всего их было человек десять. Без плащей и дублетов, они почти ничем не отличались от тех дотракийцев, которых Санса видела в Королевской Гавани. Всё те же засаленные длинные волосы, заплетённые в косы, смуглая кожа, резкие, чужие, словно высеченные из камня черты лица.

Сновавшая по комнате девочка лет восьми, разносила еду на больших серебряных блюдах и разливала вино в бокалы. Всё это ставилось прямо на пол перед мужчинами, сидевшими полукругом. Зарываясь пальцами в мясо, они выбирали куски посочнее, а глазами ощупывали женщины, выстроившихся перед ними.

Уставившись на свои сапоги, Санса держалась из последних сил – от накатившего ужаса тело её обмякло, в ушах стоял звон. Краем глаза она подмечала, как мужчина, сидевший по центру, переводил взгляд с одной пленницы на другую. Оценив всех, он гортанно рассмеялся и что-то сказал остальным, хлопнув соседа по плечу. Тот, кивнув, поднялся и подошёл к девушке, которую доставили только утром. Схватив её за волосы, он повернул её к себе спиной. Санса даже не успела понять, что происходит, как несчастная уже стояла, склонившись вперёд, с задранными юбками, а дикарь, пристроившись к ней сзади, извлёк из штанов свой отвратительный орган. От ужаса и комка подкатившего к горлу, Санса едва не лишилась чувств. Каким-то чудом, устояв на ногах, она отвернулась с единственным желанием ничего не видеть и не слышать.

Остальные дотракийцы, как в ни в чём ни бывало, продолжали есть. Вот один из них, поднявшись, подошёл к Херес и, схватив её за руку, потянул за собой. Когда следующий мужчина, направился к Сансе, в голове у неё зашумело, и пол стал уходить из-под ног. Но, посмотрев на её раскрасневшееся от надсадного кашля лицо и хлюпающий нос, дотракиец, скривившись, что-то, пробормотал и прошёл мимо. Едва устояв на ногах, Санса привалилась спиной к стене. Сердце её бешено колотилось, а в ушах всё ещё стоял звон.

Тягостные мгновения растянулись в вечность. Херес и остальные уже успели вернуться, а Санса так и стояла никем не тронутая. Похоже, её нездоровый вид был единственным, что пока что спасало её от надругательства – поглядывая на неё, дотракийцы брезгливо морщились и принимались за остальных.

От всего происходящего Сансу мутило. Едким дымом чадили жаровни. По комнате витал дух десятка немытых тел, грязной, мокрой одежды, жареного мяса и чего-то ещё, что она не могла определить. Вокруг неё звучала чужая речь, раздавались стоны, всхлипы и мерзкие звуки, природа которых не вызывала сомнений. Люди, сидевшие на полу, поедали бараньи и куриные ножки, хватая их прямо руками с огромного блюда и запивая вином из стеклянных бокалов, крайне нелепых в своём изяществе здесь и сейчас.

Всё это было похоже на кошмарный сон. Но время шло, а Санса не просыпалась. Вжавшись в стену, она сидела рядом с Люсиндой, уже трижды побывавшей утехой дикарям, а сейчас получившей передышку.

То и дело накатывавший приступ кашля, рвал Сансе горло. Сдерживаясь изо всех сил, она чувствовала, как на висках выступает пот и по телу разливается жар, возвещая о возвращении болезни. С каждым мгновением остатки сил, покидавшие её, превращали Сансу в безвольную, тряпичную куклу.

Вакханалия была в самом разгаре, когда снаружи раздался цокот подков, голоса, и почти сразу в комнату вошли ещё четверо дотракийцев. Тут же раздались приветственные возгласы:

– … … кхалл Хорро!

Так вот кто пожаловал! Их «лорд». Санса не знала, хорошо это или плохо.

Встав в углу, вновь прибывшие принялись стаскивать свою одежду, делавшую их похожими на снопы на поле после жатвы. Раздевшись, они остались в одних штанах и тонких кожаных жилетах.

Хорро был крепким мужчиной, возраста сира Джейме и с него же ростом. На его оголённых руках перекатывались мускулы, а едва прикрытый жилетом живот был испещрён шрамами. Коса у кхалла была почти до пояса, в то время, как у остальных только до плеч. Санса вспомнила, как Херес рассказывала, что длина волос определяет силу воина – стоит хоть раз проиграть в бою и её отрезали. Как долго этот дотракиец никому не проигрывал, раз его волосы смогли стать такими же длинными, как у самой Сансы? Наверное, лет десять, не меньше.

– … … – что-то прокаркал «лорд», и прошёл к подушкам. Усевшись и скрестив перед собой ноги, он принялся что-то обсуждать с «хозяевами дома».

То и дело вбегавшая в комнату девочка, подносила новые кувшины взамен опустевших. Постепенно речь дотракийцев становилась развязней, громче звучал смех. Только кхалл Хорро, один из его спутников и Корго – «хозяин» дома, тихо спорили о чём-то, ни разу не прикоснувшись к вину.

Покончив с разговорами, Хорро потянулся к кубку и впервые посмотрел на женщин. Склонившись к своему собеседнику, он что-то сказал, указав на Сансу и Люсинду. Тот, соглашаясь, закивал. Не успев опомниться, Санса почувствовала, как её подняли и подвели к дотракийцам. Кто-то, дышавший ей в затылок, с силой надавил на плечи, из-за чего ноги её подкосились, и она оказалась сидящей на корточках прямо перед Хорро и его людьми. Рядом таким же образом усадили Люсинду.

Взгляд кхалла обжёг Сансу словно огнём. Чувствуя, что краснеет, она опустила глаза долу, в очередной раз порадовавшись, что одета, как мужчина. Под её мешковатыми штанами, камзолом и нательной рубашкой сложно было разглядеть то, что так хорошо, угадывалось под зелёным платьем Люсинды.

Хорро, мгновенно оценив женские прелести Люсинды, взял её за подбородок, поворачивая лицо так и эдак, словно изучая товар. Накрутил на палец кончик косы, рассматривая цвет волос. Ощупал грудь. А потом, сдавив горло, заставил открыть рот и пересчитал зубы. Довольно улыбнувшись, он что-то прокаркал. Санса разобрала только имя – «Дик Риверс». Ей оно ни о чём не говорило, а вот Люсинда, похоже, знала о ком речь. Вздрогнув, словно её кто-то ударил, она побледнела и произнесла:

– Кхалл продаёт нас?

– Женщин говорит? – Хорро был явно удивлён. – Говорит с кхалл?

Один из дотракйцев, уже схватившийся было за кнут, был остановлен «лордом». Подавшись вперёд, тот с любопытством изучал сидевших напротив него Люсинду и Сансу. Наконец, усмехнувшись, словно в жизни не видел ничего забавнее «говорящей женщины», Хорро всё-таки ответил:

– Быть покрытой жеребцом – великая честь, женщин!

– Но Риверс – не жеребец! Он работорговец! – голос Люсинды едва заметно подрагивал. Пальцы, сцепленные на коленях, побелели от напряжения.

«Работорговец! – пронеслось в голове у Сансы. – Нас, что – продадут?!» Подняв глаза, она уставилась на Хорро, тут же забыв, как дышать – жёсткие, словно каменные черты на бронзовом от загара лице пугали. Как и их обманчивая ленивая расслабленность. Гулявшая по губам усмешка не предвещала ничего хорошего – кхалл развлекался.

– Ты! Ты хочешь сказать? – ткнул он пальцем в Сансу. От того, как он её рассматривал, обшаривая взглядом шею, грудь, скрытую плотно запахнутой нательной рубашкой и камзолом, как задержался на сведённых ногах в видавших виды штанах, Санса поняла, что ещё немного, и произойдёт то, ради чего её и привели сюда. А потом их с Люсиндой продадут…

Страх превратиться сначала в утеху дикарей, а после в товар, придал ей смелости. Подняв глаза, она обратилась к кхаллу:

– Разве королева Дейенерис не запретила рабство? – её слабый голос был похож, должно быть, на крысиный писк, но дотракиец его услышал. Услышал и пришёл в ярость:

– Она сказать – нет трёх кровных всадников, есть все вы! Вы плыть со мной на деревянных лошадях по солёный вода? Вы убивать моих врагов, одетый в железо? Вы разрушать их каменный дома? Она сказать, и мы ответить – да! Да! Да! Мы делать всё, как сказать! И вот – мы здесь! Но нам не сказать – холод! Мы гибнуть – но нет драконов! Мы знать – кто виноват! Бес! Получеловек – лжив! Он – враг! Овца в шкуре коня!

Слова Сансы о том, что «её муж – один из верных людей королевы Дейенерис», застыли у неё в горле. Яростная вспышка Хорро закончилась внезапно – как летняя гроза. Подхватив прядь её волос, он приблизил к ней своё лицо:

– Ты – солнце. Ты – жар огня. Тебя – не продавать... Пока, не продовать.., – тихо пообещал он ей и, оттолкнув её от себя, поднялся с подушек, на которых сидел…

Санса почти не помнила, как она вернулась обратно, туда, где их держали. Как рухнула на тюфяк и провалилась в сон.

Прошло семь дней, а Сансу всё ещё колотило от воспоминаний о кхалле Хорро. И об его словах…

Люсинду она больше не видела. Ни в этот день, ни в последующие. Из «старых» остались только Херес из Эссоса и девочка по имени Пэт. Зато появилось шесть новеньких, двое из которых, однажды уйдя, уже не вернулись. Оставшиеся четверо были из самых низов. Одна из них сразу сообщила, что «лес и поле – её дом родной, и зовут её саму Гринея, а здесь, коль кормят, так и славно, а что ноги перед кем раздвинуть – так чё ж такого?»

Переговариваясь между собой, вновь прибывшие делились воспоминаниями. Сансе хотелось заткнуть уши, чтобы ничего этого слышать. Она никогда не подозревала, что бывает – так. Что можно жить, скитаясь по лесам, убивая и грабя, как это было Зэтой – худенькой, черноволосой девушкой. Или, подобно пухленькой белокурой Энни, отравить хозяйку за то, что та «придиралась вечно – всё не так, да не этак.» А когда высокая и порывистая Чича рассказывала о том, как она, родившись в Кротовом городке близ Стены, стала шлюхой сразу, как только нашёлся первый желающий, Сансе хотелось вскочить и сказать, что всё это – ложь. Что братья Ночного Дозора отважные воины, и они не могут быть такими, как она говорит. Что Джон и дядя Бен не могут быть такими. Но она промолчала.

Как только стало ясно, что по какой-то причине Сансу не трогают, «подруги по несчастью» сразу же невзлюбили её. От их недвусмысленных фраз и откровенных угроз ей становилось не по себе. Однажды, споткнувшись, одна из новеньких, пролила кипяток, едва не ошпарив Сансу. Ещё чуть-чуть и вода попала бы ей в лицо. Как-то проснувшись, она долго не могла найти свои сапоги, а когда нашла, увидела, что они все изрезаны, и почти ни на что не годны. Камзол, таинственным образом лишившийся застёжек, и огромная дыра на плаще уже не могли защитить её от холода так, как раньше…

Очередная трапеза закончилась, и мальчик унёс опустевший котелок. На этот раз была каша из овса. После того, как она съела всё, что полагалось на её долю, Санса от чего-то вспомнила слова Пса – о том, что её лошадь кормят лучше, чем бедняков из Блошиного конца. Теперь она ела хуже любого из бедняков. Но не это было самым страшным. Самое страшное ждало её впереди.

Стараясь не обращать ни на кого внимания, Санса, забившись в свой угол, пыталась распутать волосы. Слипшиеся и грязные, они были ужасно непослушны.

– Олейна, тебе помочь? – подала голос Пэт.

– Что, наша «м’леди» без прислуги ничего сделать не может? – Гринея, вытянувшись на тюфяке, с любопытством посматривала на Сансу. – Энни, а, может, ты ей поможешь, а? Ты ж вроде умеешь?

– Ага, она-то поможет! Она умеет прислуживать бабёнкам, а потом травить их! – хохотнула Чича.

– «М’леди», а ты теперича к кхаллу пойдёшь, а?

– Хорошо ей! Один, а не десять за раз!

– А вдруг он опосля ещё и покормит, а? – мечтательно произнесла пухляшка Энни.

– Ага! Покормит! Даст в рот и покормит! – захохотала северянка Чича. От смеха, на её глазах выступили слёзы.

Усмехнувшись, Херес повернулась к девице и борделя:

– Дотракийцы знают только одну любовь – сзади, по собачьи!

– Что правда-а-а? – недоверчиво протянула Чича. – Только так, сзади?

Сердце Сансы бешено колотилось. Ей хотелось закричать, чтобы все они замолчали. Чтобы перестали говорить обо всём этом – о мерзостях, что творили дикари, о том, как ей, Сансе повезло, и, что бывает, когда везёт меньше. Но она сидела и слушала, ибо деться ей было некуда.

– Да все мужчины одинаковые, ничем этаким они меня уж точно не удивят!– ухмыльнулась Чича, вытянувшись во весь свой немалый рост на тюфяке.

– А ты у нас самая бывалая, да?! – поддела «подругу» Энни.

– Да уж повидала не мало, – усмехнулась та в ответ. – Кого у меня только не было!

– И кто же был? – полюбопытствовала Гринея.

– Да все, акромя короля и были! И лорды, и рыцари были!

– Да врёшь! Чтоб м’лорд, да с тобой! Не верю!

– А мне то, что! Не верь! Только м’лорд Бес мне самолично заплатил десять драконов за усердие!

– Лорд Бес?! Это чё ж за имечко такое?

– Ланнистер, дура! Это сын-карлик м’лорда Тайвина Ланнистера! – усмехнувшись, торжественно сообщила всем Чича.

Санса, не веря собственным ушам, чуть было не открыла рот, чтобы возразить, что её муж никогда не опустится до подобных … Чич! Да вовремя вспомнила о том, что она Олейна Стоун, а вовсе не Санса Ланнистер.

А Чича, начав, уже не могла остановиться:

– Давненько это было – ещё до той войны. Он заезжал в Кротовый городок, когда на Стену ехал. Маленький весь такой. Холё-о-ёный! А ручки у него, как у ребёночка! Зато хозяйство о-го-го-го! А что он творил этими своими ручками и членом! О, Дева моя! Я чуть не издохла!

– Чё, так хреново от м’лордского хрена-то было?! – ехидно поддела Гринея.

– Дура! – казалось, вовсе не обиделась Чича: – От блаженствия!

– От «блаженства»! Уж коль взялась говорить, так делай это правильно! – поправила её Энни.

Вся сжавшись, Санса сидела и не верила собственным ушам. Этого не может быть! Тирион не такой! Он не мог быть с … этой женщиной! Не мог! И тут же ей вспоминалось всё то, о чём болтали в Королевской Гавани. Что её лорд-супруг сильно раздражал своего отца частыми визитами в заведения Мизинца. И что из Винтерфелла он поехал на Стену. И было это как раз перед войной Пяти Королей…

Чича, ударившись в воспоминания уже вещала, как проводила дни и ночи с другими лордами – что побывал у неё в постели бастард Неда Старка, да и сам лорд Эддард захаживал, и ещё кое-кто из Ланнистеров – сам сир Арно, «который тепереча Винтерфеллом правит, а в тот раз заглянул сразу опосля карлика. Но он-то писаный красавец – у него всё в порядке и с ростом, и с тем, что в штанах!»

«Она врёт! Врёт!» – сердце Сансы зашлось в бешеной пляске. Её отец и брат никогда не посещали такого рода женщин! Да и сир Арно в тот раз не приезжал в Винтерфелл – его Санса впервые увидела в Королевской Гавани! Значит, и про Тириона – всё ложь! Он не такой, как о нём говорят! Он отважный, добрый, храбрый!

Удовлетворённая разоблачением «вруньи», Санса подсела поближе к Пэт – единственной, кто не смотрел на неё, как на врага. Девочка, разулыбавшись, тут же принялась править ей причёску:

– Нас спасут! Вот увидишь! – прошептала она ей в ухо.

– О чём ты?!

– Мне никто не верит, но ты знай – он существует!

– А! Ты о своём Короле-Льве? – разочарованно протянула Санса. А она-то уже понадеялась…

– Он придёт и спасёт! Верь мне! Придёт с севера!

– Эй, чё шушкаемся?! – недовольно поинтересовалась Чича.

– А тебе чё надо? Всё знать хочешь?! – огрызнулась Пэт.

– Оставь её, – заступилась за неё Херес. – Девочке хочется верить в сказки, вот она и верит.

– Это вовсе не сказки, сколько можно говорить! – тут же возмутилась Пэт. – Сумеречный Лев существует!

– Конечно, существует! А чё нет-то?! – удивилась Чича.

– Ты видела его?! – казалось, восторгу Пэт нет предела. Раскрасневшись, она тут же позабыла про косу Сансы. Перехватив расползающиеся пряди, Санса потянулась за лентой. Разговор, происходивший у неё за спиной, мало интересовал её – мечтательная девочка и врунья из Кротового Городка пересказывают друг другу, что им известно про не существующего короля – спасителя всех обездоленных.

– Он же за Стеной – чтобы его увидеть надо пройти через Чёрный Замок! – тем временем разъясняла Чича очевидные, на её взгляд, вещи. – Он – король всех одичалых.

– Одичалых?

– Да, это, как при́шлые, только они за Стеной. И Ночной Дозор защищает всех добрых людей королевства от них. Раньше королём был Манс Налётчик, а потом пришёл Сумерчный Лев.

– А откуда он пришёл?

– От сюда, с этой стороны.

– Так он не великан?

– Нет. Он рыцарь – великий воин. И он – м’лорд.

– Лорд?! А зачем он пошёл за Стену?

– Из-за любви.

– Как это?

– Его возлюбленную украли, и он отправился в след за ней.

– А кто её украл?

– Говорят, это сделали воины Короля Ночи. Он хотел чтобы она стала его королевой.

– И что?! Дальше-то, что?!

– Сумеречный Лев успел вовремя и не отдал свою Звезду Королю Ночи.

– Так он её нашёл? И спас?

– Нашёл и спас. Но вернуться уже не смог.

– Почему?

– Потому что всему своя цена. Те, кто призвал магию, уже не возвращаются.

– Нет?

– Их не пускает Стена.

– И что он там делает? Со своей Звездой?

– Он ведёт войну. Войну, что пострашней всех войн будет.

– С кем это? С Королём Ночи?

– Да. А вот когда он его победит!

– Что?! Что будет, когда он его победит?!

– Будет вечный мир! И вечное лето!

– Значит, он придёт и освободит нас!

– С чего ты взяла?

– Ну, какой же вечный мир, если тута война?! …

Наконец-то закончив с волосами, Санса улеглась на тюфяк. Пэт и Чича всё ещё обсуждали сказочного короля, но она их не слушала. К горлу вновь подступил холодный липкий страх предстоящей встречи с кхалом Хорро – в том, что она рано или поздно состоится, Санса не сомневалась.

Шли дни, сменяясь ночами, а она так и оставалась единственной, кого не забирали по вечерам. Санса уже начала было надеяться, что дотракийцы про неё забыли, но мечтам её не суждено было сбыться.

В этот раз человек, приходивший за ними, появился раньше и указал на Сансу:

– Идти!

Вся вжавшись в стену, она не шевелилась.

– Идти! – снова приказал ей мужчина, сделав шаг вперёд и коснувшись хлыстом её плеча. С трудом встав, Санса сделала шаг в сторону двери. Снаружи их ждал мальчик с факелом в руках и ещё четверо дотракийцев. Закутанные с головы до пят в плащи, они почти сливались с окружавшей их темнотой.

В этот раз они вышли за ворота и оказались на пустынной улице. Под ногами поскрипывал недавно выпавший снег. Белое покрывало, устилавшее землю и крыши домов, мерцало и искрилось в лунном свете. Небо было тёмно-синим, почти чёрным, с яркими огоньками первых звёзд. В сгустившихся сумерках здания, мимо которых они шли, были едва различимы. Вдоль домов скользили какие-то тени, похожие на людей, которые тут же прятались, стоило им подойти ближе. Даже собак не было видно. Один раз им встретился конный дотракийский отряд, поприветствовавший тюремщиков Сансы, и скрывшийся в противоположном направлении.

Привыкнув к темноте, Санса уже различала дома, заборы, здание септы и разруху, царящую в городе. Почти нигде не было видно освещённых окон. То тут, то там взгляд её натыкался на следы огня, проломленные двери и присыпанные снегом трупы.

Завернув за угол, они пересекли маленькую площадь и вошли в большой, добротный двухэтажный дом. Снаружи и внутри несли караул воины, одетые во множестве слоёв одежд, делавших их нелепыми, но от того не менее страшными. Миновав первый этаж, заполненный дотракийцами, они поднялись по скрипучей лестнице наверх, где у двери их вновь остановили. Мужчина, приведший Сансу, втолкнул её внутрь, что-то прокаркал и вышел.

Комната, в которой она оказалась, чем-то напомнила ей ту, где она побывала в свою первую встречу с кхалом Хорро. В этот раз дотракийский «лорд» восседал на низеньком диванчике, придвинутом к камину. Рядом, на полу, устланным ковром, лежали подушки. Здесь, в отличие от обители Корго, не было такого разгрома. В уцелевшем шкафу сиротливо стояли две книги, из тех, что ещё не пошли в огонь. На столе у зарешёченного окна поблёскивало блюдо, штоф и пара бокалов. Даже три стула уцелело. На них лежала одежда кхала – плащ, что-то меховое, и что-то кожаное. Сам кхалл сейчас был скорее раздет, чем одет. На нём были только штаны и сапоги.

Несмотря на то, что в комнате было жарко, по спине у Сансы побежал холодок. Мужчина, ни чем, не выдавая свой интерес и то, зачем она ему понадобилась, продолжал сидеть, опершись правой рукой о колено, а левой – о диван. И в его лице, и в его позе было нечто устрашающее. Всем своим видом он напоминал ей хищного зверя. В мышцах, бугрившихся на его руках и торсе, ей чудилась нечеловеческая сила. Та же сила читалась и в его взгляде. Никогда ей ещё не было так страшно. А от затянувшейся паузы становилось ещё страшнее.

В комнате висела тишина, сквозь которую прорывалось потрескивание дров в камине, многоголосый шум снизу, да ветер, разыгравшийся за окном.

Наконец, поднявшись, кхалл подошёл вплотную к Сансе. Ей в ноздри ударил запах мужского тела. Колени её подкосились, а сердце заколотилось где-то в горле.

Склонившись к её уху, Хорро прошептал:

– Женщин создан для мужчин… Ты…

Потянув за плащ, дотракиец пресёк её слабую попытку сопротивления. Чувствая, как тяжёлая ткань, заскользив по плечам, падает вниз, Санса судорожно вздохнула.

В ушах у неё звенело. Дрожь, бившая изнутри, накатывала волнами и застревала в горле вязким, тягучим комком.

Сжавшись, Санса ждала продолжения фразы, а её всё не было. Вместо слов, чужое дыхание опалило её кожу, а шеи коснулись грубые пальцы. Скользя вниз, они добрались до тесёмок нательной рубашки. Бантик, легко поддавшись, развязался, подставляя холодному воздуху и чужому взору её оголённые ключицы, синеватую, едва заметную, венку терявшуюся в ложбинке между грудей…

Едва не теряя сознание, Санса чувствовала, как её покидают остатки воли. Прямо перед её глазами были жилистая мужская рука и голая грудь, размеренно вздымавшаяся в такт дыханию. Чуть ниже – плоский живот с дорожкой волос идущей от пупка и убегавшей куда-то в штаны. А что было там, в штанах, Санса слишком хорошо знала. И знала, как этим пользуются – в последнее время она видела это чаще, чем ей хотелось. И слышала про это во всех подробностях.

Мышцы под бронзовой кожей пришли в движение, пальцы, всё ещё скользившее по её шее, сместились назад. Встав у неё за спиной, кхал вновь прошептал:

– Женщин для мужчин…

Внутри у неё всё словно одеревенело. Один лишь только мозг бился в конвульсиях, вытаскивая на поверхность ужасающие картины того, что она сама видела и то, о чём рассказывали её «подруги».

Мужчина, стоявший позади неё, приблизился вплотную. Его руки, оставив в покое её шею, легли ей на плечи и, задержавшись пару мгновений, скользнули по спине, талии. Обнимая, сместились вперёд, туда, где была шнуровка штанов. Потянув за завязки, Хорро прижался к её спине, ягодицам. От ощущения чего-то твёрдого, упёршегося в неё, Сансу замутило, а внутри всё сковало холодом…

В тишину комнаты ворвался, нарастая, шум, идущий откуда-то с улицы – топот копыт, выкрики на дотракийском и самая обычная брань, показавшаяся Сансе смутно знакомой.

Резко оттолкнув её от себя, кхалл шагнул к двери, что-то раздражённо, прокаркав. А затем бросил ей:

– Ждать!

И вышел.

До Сансы не сразу дошло, что она осталась одна. Обретя способность двигаться, она судорожно стянула завязки на так и не покинувших её штанах, и рванулась к единственному окну, выходившему на площадь.

Решётка!!! Боги!!! Ну, зачем люди ставят на окна решётки?! Зачем?!!

Вцепившись руками в железные прутья, она тянула изо всех сил. Но всё было тщетно.

Мечась по комнате, как птица в клетке, она натыкалась на закрытую дверь, зарешёченное окно и глухие стены. Наконец, обессиленная и опустошённая, она замерла рядом с диваном. Всё … Это конец…

От, дрожи, колотившей её, ноги Сансы подкосились, и она опустилась туда, где совсем недавно сидел Хорро. Что-то, лежавшее среди маленьких подушечек, упёрлось ей в бок. Оглянувшись, она увидела дотракийский кривой меч. Сталь, поблёскивая в свете камина, притягивала к себе, манила, тая в себе скрытую угрозу. Словно зачарованная, Санса потянулась к мечу. Тяжёлый и странный, похожий на серп с длинной ручкой, он не помещался в её ладонях.

То, что сжимали её руки – было холодным и твёрдым. Страх, наполнивший её до краёв – липким и удушливым. Сердце ухало где-то в горле, в голове шумело. Всё сильнее и сильнее стискивая гладкую рукоять, она почти не могла думать ни о чём, кроме того, что вот сейчас откроется дверь, и он вернётся… Сейчас… Сейчас… И тогда… Тогда…

Каркающая речь и чья-то брань слились в одну неразличимую какофонию звуков, в которой она не могла ни разобрать, ни понять что-либо, кроме шагов кхалла, звучавших всё ближе и ближе. Раздавшийся следом скрип дверных петель был ужасающе громок…

Свет от камина выхватил торс Хорро. Его играющие под кожей мышцы. Его лицо. Его глаза, уже увидевшие Сансу и оружие в её руках. Его гнев и ярость.

С первым же его шагом Санса обрела решимость. Её руки сами пришли в движение. Замах. Вверх и в сторону. Через правое плечо. И сразу вниз – на себя.

Тонкой нитью её кожи коснулся жгучий холод. Сменился жаром. И тут же растёкся нестерпимой болью. И поглотился тьмой, накатившей на неё со всех сторон …

====== Глава 2.51. ======

Упершись кулаками в стол, Джейме в сотый раз изучал карту, словно надеясь увидеть там что-то новое для себя. И не видел.

Плавные изгибы дорог и рек, ломаные зазубрины гор, пестрота лесов, кляксы замков и деревень. И прямо посередине – Каменная Септа. Ничем не примечательный городишко стал для него центром мира. Вокруг жирной точки, с надписью по верху, щетинились непривычные глазу фигурки: всадники на лошадях, обозначавшие дотракийцев-табунщиков, семиконечные звёзды Честных Бедняков, пирамидки с вырезанным на них вздыбленным жеребцом, когтистой лапой и прочими знаками домов – великих и мелких – тех, кто отвернулся от Ланнистеров, выбрав другую сторону. Больше всего их было из Простора. Но и здесь, в Речных Землях, нашлось немало предателей. Стоило Дейнерис появиться в Вестеросе, как Гудбруки припомнили старые обиды и былую верность Эйерису. Бракены – сожжённую Ланнистерами Каменную Ограду. Имя Личестеров – мелкого дома, о существовании которого Джейме не знал ещё каких-то пару-тройку месяцев назад, сейчас не выходило у него из головы, жужжа в ней назойливой мухой. Вернее, одно из имён – некоего Джона Личестера – полоумного святоши, возглавлявшего Честных Бедняков – самое нищее и воинственное крыло Святого Воинства. Сам ли он решил, или кто подсказал, но именно сейчас бывший благородный сир, а ныне нищий фанатик вдруг возномерился совершить акт возмездия во имя веры – покарать тех, кто повинен в смерти Его Воробейшества. Собранный им сброд был многочисленен и не боялся ни людей, ни богов, ибо свято веровал в то, что ведут их – Семеро. И вели они их против Ланнистеров, ни сколько не смущаясь странному соседству последователей истинной веры и табунщиков, знать не знавших, что такое семибожие.

Поочерёдно беря в руки фигурки, Джейме возвращал их обратно. Почти, обратно. Это почти было дюймом на карте и милями на земле и воде. Но сути это не меняло.

Враги. Кругом враги. Враги на юге. На западе и востоке. Враги на севере. Не там, далеко, где вечная зима, и не тает снег, а здесь, рядом, посреди лесов и бесчисленных рек. И их кольцо сжимается всё сильнее и сильнее, заставляя львов и шагающего человека жаться к маленькому городишке, когда-то показавшемуся им обманчиво безопасным, а на деле ставшему мышеловкой, в которую они с радостью забрались, поведясь на замачивое тепло и сытость, которые ждали их за толстыми стенами. И вот, уже которую неделю, они сидят в уютной норе, отрезанные от остального мира, и не знают, что происходит там, где их нет.

С самого начала это война была ни на что не похожа. Дотракийцы воевали совсем по-другому, и отражать их внезапные нападения порой было очень трудно. Продвигаясь вдоль Черноводной, войска Ланнистеров и Тарли так и не смогли навязать им крупного сражения. Мелкие стычки были не в счёт. А потом их противнику надоело околевать от холода, и часть дотракийцев, во главе с кхаллом Хорро, взяли Каменную Септу и набились в неё, словно селёдки в бочку. Отбить у дотракийцев город не составило большого труда – кочевникам была незнакома тактика и стратегия оборонительных сражений. Кто-то из табунщиков погиб при штурме, кого-то они взяли в плен, а кое-кому удалось уйти и присоединиться к своим соплеменникам. Точных данных о численности дотракийцев у них не было, и сколько их на самом деле разбрелось по Речным Землям, понять было трудно. Уже много после, Джейме осознал, что они с Рендилом Тарли совершили ошибку, оказавшись зажатыми меж двух рукавов Черноводной и лесом, наводнённым дикарями, Честными Бедняками и подтягивающимися к ним союзниками Дейенерис.

Оторвав взгляд от карты, Джейме уставился в старый, выцветший гобелен. Это была первая комната и первый дом, в котором он оказался за долгие месяцы. Добротный, с крепкими стенами, когда-то он показался бы ему убогим. Сейчас же это было поистине королевское жилище, по сравнению с тем, во что превратились остальные после дотракийцев.