Текст книги "Темные дни, черные ночи (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 69 страниц)

Выпустив собаку, она разворачивается и снова прыгает в машину с поразительной ловкостью, приглашая Румпеля не мешкать и поскорее присоединиться к ней. - Ну и что ты собираешься сделать? - Собаки просто будут бежать за машиной, дорогой, что не понятного? - Они отстанут. - Не настолько, чтобы мы долго их ждали, когда приедем, Румпель. Буду ехать чуть помедленнее, чем обычно. - О! – изумленно отвечает он. – Я думал, ты не умеешь. - Все когда-то бывает впервые, дорогой. Она кладет одну руку ему на ладонь. Остаток пути они проводят молча. Едва приблизившись к пирсу, Круэлла глушит двигатель. Выходить из машины нет никакого желания, а тепло руки Голда совсем не греет. Вглядевшись вдаль, она понимает, что ничего пока еще не происходит. Но, кажется, эта неопределенность гложет куда сильнее, чем грядущая битва. Желание воспользоваться его предложением и поскорее уносить ноги из города становится почти абсолютным и непреодолимым, поэтому Круэлла просто тащится следом за ним, словно приговоренная к казни на эшафот, слушая лай собак позади. Реджина, вышедшая им навстречу, легко касается руки Голда. - Ты избавил Генри от проклятья. Спасибо. Румпель кивает. - Он мой внук. - Где он сейчас, Реджина, ты знаешь? – обеспокоенно спрашивает Мери-Маргарет. - Он и Белль укрылись в домике Зелены в лесу. - А Зелена где? – робко интересуется Робин. – Ребенок… - Я наложила на клинику два защитных заклятья, не волнуйся. - Но это опасно, Реджина! - Не опаснее, чем на улице. Здесь моя сестра точно подвержена большой опасности – категорично отвечает Реджина, пресекая все дальнейшие расспросы возлюбленного. Робин замолкает, не смотря на то, что его взгляд полон сомнений. Румпель прижимает любовницу ближе, шепча на ухо, чтобы слышали только она одна: - Точно не хочешь уйти, Круэлла? У тебя все еще есть такая возможность. - И не мечтай – она качает головой. Ее терзает желание не просто уйти, а бежать, сломя голову, но она не может себе этого позволить. Никогда не простит себе, если уйдет сейчас. Пока он занят разглядыванием горизонта, Де Виль отчаянно изучает его подбородок, лицо и линию губ – вдруг это в последний раз, когда она его видит? Когда она еще может видеть? Как бы не гнала она от себя дурные мысли, они все равно лезут в голову, будто множась с каждой секундой. В воздухе разлито страшное напряжение и они прижимаются друг к другу, как кучка голодных уличных детей. Завидев несколько черных фигур вдалеке, Девид обреченно вздыхает: - Началось. Мери-Маргарет буквально сливается с ним в объятьях, испуганно шепча его имя, как и всегда в минуту опасности. Не смотря на то, что Голд обвивает ее за плечи, стараясь хоть немного согреть, Круэллу все равно бьет озноб. Зловещие Темные фигуры – вовсе не то, что убийство поднадоевшей мамочки и ее муженьков, и уж точно не сдирание шкурок несчастных собачек забавы ради. Потому что теперь компания Темных намерена содрать шкуру с нее и Круэлле приходится сжимать зубы до боли, чтобы только они не стучали. Крюк возглавляет это шествие, буквально лоснясь от самодовольства. Круэлла дарит ему взгляд, полный ненависти. Было забавно, пока он не угрожал лично ее жизни, но теперь его темное помешательство ее раздражает. Чувствуя катающуюся по телу волнами ненависть, она делает несколько глубоких вздохов, затягиваясь спертым, не смотря на холод, кислородом, как дымом сигарет, чтобы остановить приближающийся приступ ярости. - Добрый вечер! О, какая великолепная компания! Пришли посмотреть на наше веселье? Что ж – будьте гостями. Пока не стали закуской, милые. Ошалевший Темный скалит зубы в жалком подобии улыбки, триумфально обходя всех по очереди. От него несет ромом и сигаретами, а еще – злостью. Этот запах Круэлла распознает из тысячи. Когда он останавливается в шаге от нее, она оглядывается, готовясь отдать собакам приказ атаковать. Впрочем, Крюк ограничился простым: «Привет, Де Виль!» и обратил все свое внимание на своего давнего противника. - Как поживаешь, Крокодил? Готов умирать? - В отличии от тебя – да. - Как хочешь. Ты мог бы не мучиться, если бы выбрал смерть на корабле. Все равно умрешь от моей руки. Но тебя ждут смертельные муки. - Не сомневайся, тебя они тоже ожидают, пират. Время придет – холодно отвечает Румпель, сжимая в руках похолодевшие пальцы Круэллы. - О, Крокодил стал священником? Что-то новенькое! – запрокинув голову назад, Крюк заливчато смеется. – Может, и грехи мне отпустишь. - Боюсь, их слишком много. Прости. - Очаровательно – похоже, свихнувшегося пирата действительно забавляет их перепалка. Круэлла едва ли не впервые в жизни жалеет, что она отказалась от своей магии, полученной у Румпеля, и у нее есть только пассивная сила, абсолютно бесполезная в данном случае. Если бы могла, давно бы уже метнула в пирата пару огненных шариков, что покрупнее. Та же, кто умеет бросать эти шары, не спешит делать этого. Вместо этого она выходит вперед, огибая стоящих сплошной стеной Темных, и отчетливо, почти по слогам, произносит: - Киллиан, послушай. Остановись. - Что? – нарочито медленно Крюк поворачивается к ней, все еще скалясь. – Погоди, я правильно расслышал. Не «Крюк», не «Капитан Подводка», не «Этот субъект», а Кил-ли-ан? - Перестань, Киллиан. Прошу тебя. Остановись. - Это еще почему? – самодовольно усмехается он. - Ради своей семьи. Ради себя. Ты теряешь себя. Тьма говорит в тебе. Но ты все еще жив, Киллиан. Я много лет жила в темноте, но нашла крошечный луч света. Не позволяй Тьме себя уничтожить. Не надо. Круэлла закатывает глаза. Чертова Реджина. Чертовы нравоучения. Она их ненавидит, а особенно от той, что все еще не прочь сама разнести к чертям пару городков и сжечь еще несколько гектаров леса. У нее просто уши вянут от фальши. Собаки скалят зубы, готовые напасть в любую секунду. Круэлла, как ни старается, никак не может понять, какого Дъявола они теряют время вместо того, чтобы, наконец, покончить с проблемой раз и навсегда. Ее прошибает холодный пот и она сильнее кутается в манто. Голд сейчас явно не способен ее согреть. С тем катастрофически медленным ритмом его сердца, что она слышит под тканью рубахи, чудо уже то, что он все еще жив. - Поздно, красавица – Крюк проводит пальцем по губам Реджины. – Но я приму твои слова за раскаянье. Возможно, это поможет тебе не так сильно страдать в Аду. - Довольно, Киллиан! – выделившаяся из общей толпы и выступившая вперед высокая женщина с золотистой кожей властно обрывает этот глупый разговор. – У нас не так много времени. Приступай к делу и не тяни! - Первая Темная, Нимуэ – шепчет Темный в ответ на невысказанный вопрос Круэллы. – Если до рассвета они не поменяются местами с живыми душами, миссия будет провалена. Полная луна на небе, на которую с надеждой тот час же посмотрела Круэлла, подсказывает, что до рассвета недостижимо далеко. Сделавший несколько шагов вперед Киллиан одним взмахом руки отправляет оторопевшую Мери-Маргарет на пол, и легко нокаутирует бросившегося ему наперевес с мечем Девида. - Простите, надеюсь, вы не очень ушиблись – разражается очередным всплеском хохота Киллиан. - Хватит, Джонс! – появившаяся на пирсе Эмма с Эскалибуром в руках ловко приставляет его к глотке возлюбленного. Капитан задышал чаще, но смеяться ни на миг не перестал. Теперь он хохочет ей в лицо, смотря ей в глаза с неприкрытой издевкой. - И что, любимая? Хочешь пронзить меня мечом? Ты же знаешь, что не получиться, так что – прекрати этот цирк и уходи отсюда, конечно, если все таки ты не решила присоединиться к нам. - Я никогда не присоединюсь к таким чудовищам, Крюк. Помнишь, я говорила, что остановлю тебя? - О да, любовь моя, ты говорила – посмеивается пират. Выставив вперед руки, словно бы для того, чтобы заключить ее в объятья, он хватает ее за горло, слегка приподнимая в воздухе, так, что Эмма болтается у него в руках, как безвольная тряпка, и шумно втягивает в легкие воздух, задыхаясь. Круэлла ищет взглядом своих собак, от напряжения начинает отказывать зрение, и она может лишь догадываться, где они по запаху, разливающемуся рядом. - Стой, они убьют Эмму! – кричит Реджина. - Мне нет никакого дела до нее, дорогая, я хочу просто покончить с этим и все! – злобно бросает Круэлла. – Если я не прикажу собакам атаковать немедленно, ваш дорогой чокнутый пират убьет меня. - А если прикажешь, я сделаю это быстрее! – Реджина предостерегающе поднимает руки, показывая, что готова исполнить свое намерение. Круэлла поджимает губы, тем не менее, оставив свою затею. - О, какая милая перепалка, дамы! - Крюк, конечно же, не смог пройти мимо спора. – Поверьте, мне абсолютно все равно, кого из вас убивать первой, но, возможно, я подарю вам еще несколько драгоценных минут жизни, как только разберусь с ней. Его пальцы сильнее вонзаются в горло Свон, отчего она (и это заметно даже в тусклом лунном свете) становится багровой. К счастью, Крюк отвлечен уже пришедшим в себя Девидом, который выпускает в него несколько пуль. Киллиан ранен, но так легко, что, в общем, это почти царапина. Это лишь раззадорило ошалевшего от осознание собственного всевластия Капитана, и он продолжает неистово хохотать. - Что, думал Темного можно уничтожить просто выпустив в него парочку пуль? Глупый Девид. Очень глупый. Ты жа… Вдруг рот его перекосило от настоящей боли и он, ссутулившись, сгибается пополам. Развернувшись к своему обидчику, Киллиан растерянно шарит глазами, пытаясь понять, кто же посмел так дерзнуть. Из проткнутого сердца тонкой струйкой течет кровь, орошая сухую землю. Эмма Свон. Смертельно бледная и постаревшая в один миг на тысячу лет. Она стоит в нескольких шагах от него, сжимая в руках Эскалибур, и даже не осознавая, что по щекам ее текут горькие слезы. Киллиан изумленно ахает, прикладывая к груди ладонь, словно пытается удержать в ней черное сердце. Рука тут же окрасилась багрянцем, дышать стало трудно и он втягивает воздух ноздрями, как и Эмма всего несколько мгновений назад. - Киллиан – шепчет она, и в этом имени нынче – вся горечь мира. Он шире открывает глаза, стараясь запомнить ее такой – в красной кожаной куртке и с чудесными светлыми локонами. Она больше не Темная. Рухнув на колени и харкая кровью, Киллиан протягивает руку ей навстречу. Тьма вокруг них рассеивается, а Темные исчезают один за другим. Киллиану плевать. Он смотрит слабеющими глазами только на Эмму, ища ее взгляд глазами. Она больше не Темная, и он хочет запомнить ее такой – в красной кожаной куртке и с чудесными светлыми волосами – прежде чем отправиться навеки в Ад и гореть там. Он протягивает навстречу ей дрожащие руки. Подойдя поближе, она ныряет ладонью в его ладонь, яростно растирая по щекам слезы. - Киллиан – снова повторяет она в его сведенный судорогой рот. Он поднимает ладонь, лаская ее волосы кончиками пальцев и втягивая в ноздри ее запах и смотрит, смотрит, не мигая, чувствуя соленый привкус крови на своих губах. - Киллиан – она склоняется к его устам, целуя. – Я люблю тебя. Чувствуя, как нещадно быстро жизнь покидает его, он водит пальцами по ее воспаленным губам, трогает подбородок, нежно ласкает каждую родинку на шее, которую помнит все до одной наизусть. Слезы режут глаза, боль становится невыносимой. Он делает над собой чудовищные усилия, чтобы не кричать и экономит воздух в груди, потому что дышать особенно больно. Он тонет в лужи собственной крови и пальцы его левой, безвольно висящей на земле руки вязнут в липкой кашице. Но он из последних сил открывает глаза как можно шире, и поднимает голову навстречу ее губам, которые так сладко пахнут мятой и его поцелуями. - Киллиан – снова шепчет Эмма. – Я люблю тебя. Да, Эмма. И я люблю тебя. Он шевелит губами, пытаясь озвучить это, дрожащими, почти уже онемевшими пальцами накручивая на руку пучок ее волос, и до боли хватает ее за подбородок. Еще немного. Еще несколько секунд. Он должен сказать это, потому что это то, ради чего он жил все эти годы, к чему шел всю свою беспутную жизнь – к ней. Чтобы любить ее, нежную, теплую, и родную. Он ищет ее глаза, ее взгляд, но понимает, что больше не может ее увидеть. Глаза застилает черная пелена, такая же, как и та, из которой пришли Темные. Пальцами он все еще чувствует тепло ее руки, когда жизнь окончательно покидает его. Его рот несколько раз то открывается, то закрывается в попытках сказать одно только слово: «Прости». Но на это нет уже ни сил, ни времени. Прощальный вздох касается подбородка Эммы, рисует черту на ее губах и уносится в воздух. Пальцы замирает в ее пальцах, еще теплые, но уже мертвые. Тело еще дрожит в последней, жестокой конвульсии, но он уже ничего не чувствует и не ощущает. Киллиан Джонс умирает. Эмма Свон, уже не Темная, девочка-сирота, женщина, которой не довелось увидеть первые шаги и услышать первые слова своего сына, та, что потеряла одного своего возлюбленного и убила другого, остается одна. Совсем одна в холодном и жестоком мире. Она не видит, как рядом с ней образовалась стена из ее родных и семьи, не видит ошеломленного взгляда Круэллы и задумчивых глаз Румпеля, провожающих мертвое тело своего заклятого врага. Не видит, как по щеке Реджины, выкатившись из бархатного тайника ресниц, бежит горькая слеза. Она не видит ничего. Ослепла и оглохла от горя. На небе вдруг начинают одна за другой появляться звезды. Тьма уходит, открывая бессонный город. Эмме плевать. Она держит в объятьях еще теплое тело своего возлюбленного, снова и снова повторяя его имя, как мантру, и неспешно перебирает его пальцы в своих руках. - Я люблю тебя, Киллиан Джонс. И я тебя прощаю. ========== Глава 42. Время для любви ========== - Осторожнее, дверь. Лучше держись за меня, если не хочешь сломать пару конечностей, пока мы дойдем до ванной! Румпель вздыхает, подтягивая к себе размякшее тело Круэллы. Она почему-то откровенно тяжеловата, хоть и очень худая. Вероятно, алкоголь сделал свое дело и превратил ведьму в безвольную куклу. Круэлла пьяно улыбаясь, поглаживает его по волосам: - Будешь купать меня в шампанском, дорогой, м? - Я бы с удовольствием, Круэлла, но ты влила все шампанское в себя за пять минут, пока мы ехали сюда в машине. Не заметила? У нее совершенно заплетаются ноги и, поняв, что нести ее так же тяжело, как покорять Эверест инвалиду-колясочнику, Румпель просто подхватывает свою ведьму на руки, таща ее, заливающуюся счастливым хохотом, в ванную. Она склонила голову на его плечо, пьяно мурлыча. Румпелю только и остается, что примирительно вздохнуть, крепче сжимая пьяную любовницу в объятьях. Круэлла начала что-то напевать, что-то совершенно странное, бессвязное, очевидно, песенку времен своей юности. Румпель улыбается – она похожа теперь на тряпичную куклу, и просто качается на его руках. Забавно было наблюдать за такой Круэллой. Обычно эта ведьма, даже когда выпьет, или налакается до чертиков, все равно оставалась крайне беспардонной, выпуская наружу всех своих демонов, и агрессивной. Она может громить посуду, кричать, ходить по дому, стуча каблуками так громко, будто Дьявола вызывает, в общем, создавать грандиозный шум, от которого скрыться можно было разве что улетев на Луну. Но чтобы вот так, тихонько мурлыкать у него на плече, оставаясь совершенно безвольной, ведомой – это в новинку. Не сказать, что она уж слишком много выпила, да и закусывать Де Виль не привыкла, поэтому Румпелю только и остается, что удивляться, отчего же такие перемены. Они все же добрались до ванной комнаты, сумели. Он осторожно поставил Круэллу на пол, придерживая за руку, чтобы не упала. В общем, она сейчас не в лучшем положении и шатается, как неваляшка. - Смотри на меня. Круэлла! Смотри на меня, сказал! – Румпель отчаянно пытается привести ее хоть в какое-то подобие порядка. Пронзительные голубые глаза широко распахнулись. Она часто моргает, как человек, которого только что разбудили, и в ее взгляде скользит такое неприкрытое, почти детское изумление, что Румпель не может сдержать хохота – она забылась, где они и кто перед нею, похоже. Ох, Круэлла, хоть ты и большая девочка, а таки придется отшлепать по заднице за плохое поведение! - Дааа? До-ро-гооой? – протяжно спрашивает-утверждает она в комических попытках оставаться серьезной и совершенно не возмутимой.