Автор книги: Anless
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 69 страниц)
- Тебе не понравилась альтернативная реальность, дорогой?
- Нет, - он качает головой из стороны в сторону, - она была прекрасна. Но, к сожалению, слишком поздно пришла ко мне. Если бы можно было совершить это многим раньше, я бы предпочел навеки оставаться в этом сне, где мы были счастливы с Белль. Но теперь… Эта возможность счастья для нас потеряна. Мы не слышим и не чувствуем друг друга больше, Круэлла. Мы оба устали и я не знаю уже, хочу ли я, чтобы все стало лучше, или же меня вполне устраивает то, к чему мы пришли сейчас.
- А от меня? Ты не устал?
Говоря это, она кладет в рот конфету и отпивает немного джина из бокала, совсем чуть-чуть, чтобы почувствовать его вкус на кончике языка.
- От тебя невозможно устать, Круэлла. Во всяком случае, мне.
Порхнув ресницами, Круэлла продолжает свой расспрос, ловя возможность, пока ей позволено делать это.
- Как ты понял, что реальность изменилась, дорогой? Никто больше ничего не помнит. Мы стерли воспоминания.
- Очень просто. Я слишком хорошо помню, как однажды мы попрощались с Корой и знаю, что она ни за что бы не вернулась ко мне. Эта женщина вырвала себе сердце вовсе не для того, чтобы потом рассказывать мне о любви. Я долгие годы безнадежно ждал этих слов от нее, поэтому ни за что бы не поверил, что она способна мне их сказать сейчас. Я кое-что проверил по своим книгам и оказалось, что мы живем в немного другом Сторибруке, где все с ног на голову. - Прости – она улыбается, - я думала, мы будем там вместе и счастливы. Я хотела этого. Такой у нас был уговор. Но чертов герой Генри написал какую-то чушь. Представляешь, мне пришлось провести невыносимо скучный вечер с Айзеком. Этот писака в том мире прославился и даже взял мою фамилию. Выдумывает ганстерские романы о двух влюбленных злодеях. Люди всегда любят историю Бони и Клайда, черт возьми. Я думала, мой разум окончательно помутиться. С трудом убежала от него. А ты? Что ты делал в мечтах, дорогой?
Он касается бокалом ее стакана, пригубив вино снова и мягко улыбается:
- Был героем. Сражался на мечах. Из меня, между прочим, даже вышел отличный образчик благородства, милая. Но Коре это не очень нравилось.
Его рука накрывает ее ладонь, нежно поглаживая пальцы:
- Я очень скучал по тебе, Круэлла.
- Да, дорогой. Именно поэтому ты ничего не сделал, когда я пришла к тебе. Был, вероятно, весьма счастлив со своей Корой. Щедро платил своей служанке Белль. Не сомневаюсь, ты был прекрасным начальником, дорогой. Хорошо ее трахал?
Круэлла знает, что не должна задавать ему этот вопрос и ставить его в неловкое положение. Тем более, он не был виновен в произошедшем. Но теперь, когда оказалось, что в момент ее прихода к нему, в то время, как она жестоко страдала от оплошности малолетнего говнюка Генри, он все помнил и понимал, она просто не могла сдержаться. В ее голосе звучит обида. И – к чему скрывать – она безмерно ревнует Румпеля. Он говорит ей, что скучал, и тем не менее, это вовсе не помешало ему трахать Кору и вполне возможно, водить шашни с Белль.
- Нет, дорогая. Только Кору. Но тогда я еще только начал подозревать, что что-то происходит. Твой приход усилил подозрения. Надеюсь, ты не обижаешься, что выгнал тебя из лавки тогда, мне нужно было во всем окончательно убедиться. - Я почувствовала себя бездомной псиной, дорогой – возмущению Де Виль нет предела и она гневно выдует воздух из ноздрей.
В руках Круэлла уже комкает салфетку, готовясь запустить ею в любовника при случае. Мерзкий, чертов Крокодил, заставил ее так страдать! Ух, когда-нибудь она точно убьет его!
- Прости – он пожимает плечами, говоря почти с мальчишеской беззаботностью и кладя в рот кусок салата, - мне нужно было, чтобы ты сама поняла свою ошибку. К тому же, признайся я тебе во всем тогда, мы бы были счастливы понарошку, а у меня нет таких намерений, дорогуша. Надеюсь, ты не слишком мучилась, когда пыталась переубедить моего упрямого внука вернуть все как раньше. Я видел, ты горишь желанием прихлопнуть Генри.
- Ты еще и следил за мной?
- Естественно – торжественно кивает Румпель.
И в него тут же летит салфетка. От вилки он уклоняется. Нож падает в сантиметре от его лица. Вылитое содержимое ее бокала портит дизайнерский пиджак.
В следующую минуту он подхватывает на руки протестующую и возмущающуюся Де Виль, ринувшуюся колотить его, и хватает в плен ее руки, накрывая их ладонью. Круэлла извивается в его объятьях, как змея, кусает ему губу, когда он наклоняется, чтобы поцеловать ее, и Румпель лишь посмеивается, выслушивая какой он сволочь, подонок, ублюдок и негодяй.
Бушующая мисс Де Виль отпущена из его объятий только в спальне, чтобы тут же попасть в новый, еще более сладкий плен его поцелуев. Оставив дорожку на ее шее и на коже предплечий и скользя руками по бедрам любовницы, Голд незлобно интересуется, как бы между прочим:
- Интересно, дорогуша, а злилась бы так же, поступи так с тобой другой, ничего не значащий для тебя мужчина?
На мгновение он останавливается, чтобы посмотреть ей в глаза, но начинает почти бессознательно играть с ее волосами, накручивая пряди себе на палец. Черно-белые волосы оказались на удивление мягкими.
Круэлла смотрит на него, расширенными от удивления и возбуждения глазами, укутывая дрожащим, воспаленным дыханием. Потом подносит руку к его щеке, мягко касаясь кожи кончиками пальцев.
- Какая чудесная кожа. Так и хочется содрать ее, дорогой!
- Не вздумай – он серьезен, потому что знает, что эта чокнутая женщина действительно может такое сделать, но ни на миг не перестает гладить ее бедра, хрупкую талию сквозь платье и покрывать шею легкой дорожкой из поцелуев. Она действительно невероятно красива сегодня. Такая сдержанная, без всех этих своих кричащих платьев. Такая волшебная.
Круэлла склоняется к его губам, кратко целуя.
- Пообещай, что это навсегда, Румпель. Что больше ты никогда не будешь от меня бегать. Не убегай, дорогой! Не беги от меня!
- Обещаю.
- Поклянись! – это звучит почти как приказ.
- Клянусь.
Она удовлетворенно кивает. Подушечками пальцев исследуя его небритые щеки, она внимательно смотрит на него, заглядывает в глаза. Ласкает его лицо, борясь с желанием содрать эту мягкую, удивительно нежную кожу. Только теперь до нее доходит, что все это время шарф висел у нее на шее, едва касаясь плечей.
Она осторожно выскальзывает из туфель, и, улыбаясь, повязывает его Голду на глаза. Шейный платок стал элементом любовной игры. О, она умеет и не такое!
- Снова твои штучки, дорогуша? – притворно-ворчливо спрашивает ее любовник, кусая ей мизинец. – Нельзя ли без них?
Круэлла медленно качает головой с улыбкой хищника перед прыжком.
- Невозможно, дорогой.
Щекочущая ткань платка накрывает ему глаза и скоро Румпель погружается в мир, полный красного и погруженный в аромат Круэллы Де Виль. Он может только чувствовать ее губы и гадать, что она задумала. Когда ее рука расстегивает ширинку его брюк, он ахает, но не от изумления, а от того, что ее язык ныряет в пах, мгновенно атакуя. Это тоже впервые, и это восхитительно. Он никогда не сомневался, что она это замечательно умеет, хоть не желает даже знать, где она этому научилась. Ее холодные губы распаляются, язык настойчиво гуляет у него в паху, пальцы ласкают промежность, а когда она срывает с него брюки вместе с трусами, не спрашивая разрешения ныряя в промежность, он разом выдувает весь воздух, содержащийся в легких. Боже, как же она восхитительно хороша, чертова пушистая психопатка! Ее рот так же прекрасно- ядовит, как она сама, она целует его с такой жадностью, что готова съесть. Поэтому он кончает быстро и до неприличия громко, чувствуя ритм бешено бьющегося сердца, и выпуская наружу сладкий стон.
Когда все заканчивается, Круэлла поднимается, мягко толкая его на постель и залезает сверху, пригвоздив его руки к подушке своими горячими ладонями. Нетерпеливо расстегивая рубашку, она целует кожу по миллиметру, ласково касаясь каждой родинки. Румпель ерзает. Ему нравится играть с ней, но не одна женщина никогда даже не пыталась доминировать над ним. Тем более, в постели. Он нервничает, потому что лишен возможности видеть сейчас, и понятия не имеет, что у Круэллы в голове. От этой пушистой психопатки можно ожидать чего-угодно. Она склоняется над его лицом и, коротко коснувшись губ, шепчет:
- Я хочу, чтобы ты чувствовал меня, Румпель. Учись этому. Чувствуй.
Де Виль начинает двигаться на нем, раскачиваясь из стороны в сторону, сначала медленно, потом постепенно наращивая темп и целуя его с таким жаром, что у него не хватает дыхания, и он вынужден набирает его в легкие короткими рывками. Он чувствует. Каждую ее клеточку, все ее изгибы, торчащие под тканью соски, острые коленки, цепкие пальцы. Он чувствует паззл под названием Круэлла и жар, в котором они оба сгорают и сладость ее довольного стона над ухом, и бешеный стук собственного сердца. Он чувствует все.
И когда уже с рассветом он не спеша поглаживает рукой теплую кожу на ее спине, и осторожно массирует маленькие коленки, незакрытые тонкой тканью одеяла, когда первые лучи света бьют ему в лицо, а он слушает ее ровное, сонное дыхание, впервые за долгие месяцы он счастлив. Голду вовсе не хочется, чтобы это утро начиналось, равно как и вставать с постели. Он жалеет, что они с Круэллой не могут, увы, очутиться сейчас на острове, где не было никого из людей больше, кроме них самих, и ничего, хоть отдаленно напоминающего цивилизацию. Он счастлив.
Круэлла переворачивается со спины на бок, вытягивает вперед руку, почти бессознательно лаская его лицо, и просыпается, удивленно осматриваясь, кажется, не в силах поверить, что все это реально.
- Доброе утро! – говорит он, дабы развеять ее сомнения.
- Да ладно? – она смотрит на него, медленно качая головой, все еще изумленная этой радостью, а потом начинает счастливо хохотать, как девчонка.
Румпель приподнимается на локте, запуская пальцы в ее волосы и играя с ними. Ему нравится это. И это тоже.
- О черт! – заливчато хохочет Круэлла, когда он прижимает ее к себе, коротко целуя в висок.
Она проводит рукой по его груди, балуется с завитками на его груди, осторожно целует скулы и щеки, и смотрит на него так, как, кажется, никогда не смотрел никто на свете.
Румпель берет в свою руку ее запястье, подносит его к губам и…
Он отскакивает, как чумной, не в силах поверить в увиденное. Смотрит на свое запястье, качая головой, подтягивает под себя колени и, зарываясь в подушку, стонет:
- Нет, нет, нет, черт возьми, нет, только не это, только не сейчас, нет!
Он испугал Круэллу, та молча открыла рот, изумленная странными переменами в нем, и хмурит лоб, не в силах поверить причину ее метаний. Она смотрит на свое запястье, следуя примеру любовника, и недоуменно пожимает плечами:
- Что это, дорогой?
Румпель бросает на нее короткий мрачный взгляд:
- Ничего хорошего.
========== Глава 39. Черные метки ==========
Руки Голда судорожно сжимают руль, и хруст пальцев не сулит ничего хорошего. Он так мчит по городу, что Круэлла с трудом различает его рисунок в окне. Она волнуется. Черная метка на ее запястье чешется и болит. А еще печет так, будто она ее обожгла. Круэлла могла бы и не спрашивать Голда ни о чем, понимая, что этот дурной знак сам по себе уже не сулит ничего доброго, особенно когда не дает покоя своим зудом и жжением. Но она все же была не настолько сильна в магии и никогда не сталкивалась ни с чем подобным на своем веку, чтобы догадаться о том, что все это значит, и что стало причиной его сильнейшего волнения. Ей не нравится его бешенство, его нервозность и то, что, кажется, он просто сошел с ума.
И ей не нравится как он ведет. Даже она сама, лихой водитель, никогда не водила так отчаянно. Она осторожно склоняется к нему ближе, насколько это позволяет расстояние от пассажирского до водительского сиденья:
- Может объяснишь, дорогой, что происходит?
- Тебе это надо?
- Ну я не люблю быть не осведомленной, знаешь ли.
- Нас отметили смертельной меткой, дорогуша – нехотя, сквозь зубы, бросает он.
- Кто?
- Это может сделать только Темный. Я ставлю на пирата.
О, далматинцы покойной матери. Круэлла вспомнила – как вовремя! – что Свон предупреждала ее о чем-то таком. Будто бы ее зарвавшийся любовничек намерен вызвать в город всех Темных и стереть его в порошок. Но она тогда не особо придала значения ее словам. Ей было откровенно не до Эммы и ее страданий, а зря. Возможно, приди она к Темному сразу за помощью, сейчас бы была чистенькая, без дурацких, сделанных без спроса, татуировок.
- И что это значит, дорогой?
Он не ответил, но Круэлла и так в состоянии догадаться. От обезумевшего Киллиана Джонса ничего хорошего ждать точно не приходится. Она смотрит в окно, где только и мелькают, что верхушки слегка уже пожелтевших деревьев. Чувствуя, что он не похвалит ее за молчание, Круэлла набирает в легкие больше воздуха, и выдает на-гора одним дыханием:
- Свон рассказывала мне, что Крюк собирается вызвать всех Темных. Спрашивала, знаешь ли ты, как можно его остановить. Но мы тогда с тобой не разговаривали, и я отмахнулась от нее. Да и к тому же, у нас были куда более серьезные проблемы: разгребать последствия другой реальности. О черт, если бы я тогда не сглупила, возможно, этого можно было бы избежать.
Он качает головой из стороны в сторону словно болванчик:
- Это уже не важно. Да и никто бы не смог остановить Джонса. Даже я.
- Это почему еще, дорогой? – Круэлла с подозрением покосилась на любовника.
Она почти привыкла к тому, что Румпель если не всесилен, то очень близок к этому, особенно сейчас, когда у него в руках почти абсолютная власть всех Темных, и слышать от него подобные слова было не просто неожиданно, но и очень обидно. Если уж величайший Темный маг с таким опытом опустил руки, то она должна, кажется, просто сброситься со скалы, что ли? Умирать в планы Де Виль не входило вовсе. Один раз она уже это сделала. Ей не понравилось.
- Потому что он стал Темным совсем недавно. Для того, чтобы остановить его, нужно убить. Свон и вся эта героическая компашка ни за что на свете не дадут сделать этого. Он ведь теперь с ними, в их клубе неприкосновенных, Круэлла. А сама она капитана никогда в жизни не убьет. Так что выход только один – сдаться. Мы все умрем, дорогая, прости.
- И куда мы едем в таком случае? – Круэлла нервно дернула плечами. – В твою лавку за деньгами на похороны? Или к тебе домой, выбирать костюм, в котором ты будешь лежать в гробу, дорогой?
- В мою лавку, да, но не за деньгами. Я просто хочу выпить зелье, чтобы метка не так зудела. Облегчить наши предсмертные страдания, насколько это возможно, дорогуша.
Круэлла фыркает, как лошадь. Ох, она сейчас так зла, что сама готова разгромить этот проклятый город, вечно угрожающий ей смертью, без помощи чокнутого Темного! Она зла на себя, на Киллиана Джонса, на свою убийцу Эмму Свон, на всю эту компанию идиотов, но больше всего она теперь зла на Румпеля.
- Ты что? – он не понимает ее настроения, но и неудивительно. Он никогда ее не понимал.
- Останови машину, дорогой! – потребовала она.
- Там опасно, Круэлла, сиди здесь и даже не думай вылезать!
Вот еще! Нашелся папочка, чтобы командовать. Круэлла дергает ручку двери на себя, не оставляя Голду выбора – машина с жалобным скрипом останавливается в нескольких шагах от антикварной лавки и Де Виль выскакивает из нее со скоростью, которой бы позавидовал любой олимпийский чемпион. Она угодила туфлей в грязь, но плевать. Нужно искать выход самостоятельно, раз Крокодил намерен в самый неподходящий момент размышлять о смерти.
- Ты куда собралась, Круэлла?
Он хватает ее за локоть, стараясь удержать, но Круэлла вырывается, гневно сверкнув глазами:
- Знаешь, дорогой, ты меня порядком достал. Если ты намерен сдохнуть прямо сейчас – пожалуйста, я не держу. Прыгни с башни, так будет быстрее и не столь болезненно. Но я умирать не намерена. И если для того, чтобы хотя бы попробовать обыграть смерть, мне придется какое-то время потерпеть рожи Прекрасных, значит, так тому и быть. Оставь меня!
Хвала волшебникам, он послушался и не стал с ней спорить. Просто идет рядом, пока она почти бежит к лавке, не сомневаясь, что испуганные меченные уже собрались там и наверняка ждут Голда. Как обычно, их самый ненавистный враг стал вдруг самой желанной персоной в городе.
