Автор книги: Anless
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 69 страниц)
Горячее дыхание щекочет ее ухо, язык лижет родинки на шее. Очередная волна удовольствия проносится по ее телу, когда она ощущает его снова возросшее возбуждение, и дыхание становится редким, сбивчивым гостем в ее горле, застревает и почти не вырывается наружу. Она издает какой-то жалобный писк, и ей хочется визжать, чтобы он ее трахал до одури, но в уши вползает до чертиков возбуждающее:
- Ну, попроси же хорошо, дорогуша. Давай, попроси меня!
Холодные глаза оживляются, когда ей удается словить его взгляд, и она исступленно-страстно шипит в его горло, касаясь языком родинок:
- Румпель… пойдем в спальню… Пожалуйста, прошу тебя. Идем. Я умоляю…
- А может, потерпишь еще, дорогуша? Это еще не все сюрпризы для тебя, м?
Чертов, чертов крокодил, он еще и издеваться смеет! У нее внутри все клекочет от возмущения, но она только и смогла издать, что жалобный стон:
- Нет… Ну пожалуйста, хватит меня мучить, пожалуйста!
Она опирается спиной о стол, плевать и на спальню, и на подушки, все к черту! Пусть уже отымеет ее здесь на столе, им не привыкать, только бы эти игры прекратились. Разведенные ноги и судорожные всхлипы дыхания призваны сказать ему, что она готова его принять, она всем сердцем желает этого, но – нет. Румпель одним резким движением встает с места, привлекая ее к себе:
- Когда-нибудь, Круэлла, я оттрахаю тебя на столе еще раз, клянусь. А пока что…
Фиолетовая дымка вмиг переносит их в спальню и Круэлла обнаруживает себя, стоящей на полу. Румпель обошел ее кругом и осторожно расстегнул ползущую молнию платья, отчего то с легким шуршанием спадает с ее груди, а потом снял пояс, и она оказалась лишь в одном бюстгальтере.
- Надо будет почаще кормить тебя имбирным печеньем, дорогуша. Ты слишком костлява.
Он перехватил сжатый для удара кулак и, тихо посмеиваясь, поцеловал его.
Теплые пальцы осторожно скользят по плечам, снимая лифчик, и тут же язык прикипает к оголенной розе соска.
Круэлла снова выдует из легких весь воздух, обдавая его горячим дыханием.
Она, конечно же, и сама не теряет времени, торопливо снимая с него галстук, расстегивая пуговицы рубашки и поглаживая кожу груди. А еще сжимает его сосок, раскатывая в пальцах, так, что он застонал.
- Что, дорогой, сегодня просто ваниль? Без вывертов?
Этот вопрос не дает ей покоя, признаться, с той самой минуты, как он вообще решил провести с ней романтичный вечер. Круэлла трахала мужиков так же, как командовала далматинцами, она была доминанткой и ванильный, обычный секс в ее жизни был разве что когда она только начинала познавать прелести сексуальной жизни. Она и забыла, что бывает просто секс, без связывания, плетей и остальных забавных вещиц. И это тоже было впервые, по-новому.
- Можем попробовать просто заниматься любовью, дорогая. Почему бы и нет? Но тебе решать. Чего же ты хочешь?
Заниматься любовью. Круэлла закрывает глаза, облизывает губы. Пробует эти два слова на вкус. В ее жизни был секс. Она занималась сексом. Любовью – ни разу.
И хоть она и нервничает немного, но ей сегодня хочется попробовать и это. Поэтому она кивает:
- Да. Давай попробуем. Я согласна.
Румпель триумфально улыбается, проложив легкую дорожку из поцелуев сзади от ее шеи по позвоночнику и прикусив зубами правую ягодицу.
Разворачивает ее лицом к себе, щелчком пальцев получив лежащий небрежно на стуле галстук.
- Думаю, дорогуша, мы все же можем попробовать кое-что. Так, слегка.
Круэлла опомниться не успела, как оказалась склоненной к быльцу кровати, а руки ее связаны в тугой узел из галстука. И это в новинку, это тоже в первый раз, черт побери, как же это заводит! Она понимает, что обездвижена и ей это нравится. Очень нравится.
Слегка повернув голову в его сторону, она видит, что он расстегивает ремень и уже через секунду снимает брюки вместе с трусами. И вдруг начинает дико, безудержно хохотать.
О Мерлин, что он, должно быть, подумал!
- Ты чего? – Румпель явно ошарашен и удивлен.
Круэлла качает головой:
- Да ерунда. Вспомнила, что, когда впервые увидела голого мужчину, очень обеспокоилась, как же это все поместится в меня, ведь оно такое большое! Не обращай внимания!
- Я польщен, но мне бы не хотелось продолжать вечер юношеских воспоминаний, дорогуша.
Впрочем, ей становится вовсе не до них уже в следующую секунду, когда Румпель врывается в нее одним резким рывком. И когда толчки становятся все сильнее, и все чаще, она уже стонет, склонившись над кроватью, чувствуя запах собственного пота, а он наращивает темп, вонзаясь в нее клинками и царапая, а затем беспорядочно целуя родинки на ее спине.
Она кончила за секунду до того, как он изливается в нее, отлично, что она принимает таблетки, потому что сама ненавидит эти мерзкие презервативы.
Румпель прижался к ее спине, стараясь восстановить сбившееся дыхание, и, когда это удалось, развязывает ей руки. Рисунок галстука отпечатался на запястье.
- Круэлла, - шепчет он, поворачивая ее к себе, - ты плачешь.
- Ни черта себе, - и правда, щеки влажные, - а я умею? Я даже не заметила, дорогой.
Он легко касается ее ресниц губами.
- Пойдем отдохнем.
Разослав кровать, он закутывается в простынь, прижимая ее к себе. Круэлла играет завитками волос на его груди, иногда целуя ее. Потом снова улыбается:
- Я есть хочу. Пойдем, поедим.
- Печенье?
- Я бы с удовольствием съела обычных фруктов. И выпила вина.
Снова щелчок пальцев и вот уже около нее появляется тарелка с клубникой, виноградом и яблоками. Круэлла осторожно отщипывает несколько ягод с гронки, и съедает их.
- Ты не спрашиваешь, почему я снова Темный, - он протягивает ей бокал вина, которое Де Виль тут же пригубила.
- Для меня ты всегда им был, дорогой – пожимает плечами она, ложа в рот клубнику.
- Но тебе не нравилось, когда я геройствовал, правда? – улыбается он.
- Я ненавижу этих лицемерных героев, но я никогда бы не позволила себе указывать, что тебе делать. Рада, что ты снова принял Тьму. Не важно, как это случилось и почему. Избавь меня от этих сказок на ночь, ладно? Главное, что она у тебя.
- И тебя не волнует, что сейчас в городе три Темных, Круэлла?
- Нет. Потому что Свон и ее крюкастый любовничек скоро сдуются. Никто, кроме тебя, не может обращаться с Тьмой. Мы все – ее жалкие рабы, а ты подчинил ее себе. Это меня радует.
- Ты – сумасшедшая – он коротко целует ее в губы.
- Разве тебе не это во мне нравится, а, дорогой?
Круэлла все еще гладит его грудь и живот, он же запускает пальцы в ее волосы. Насыщенность этого вечера и его более чем приятное завершение сделали свое дело – Де Виль чувствует такую усталость, что готова вот-вот унестись в царство Морфея.
- Это не справедливо, что ты не можешь спать, а я могу, дорогой – она сердито стукнула его по плечу, нахмурившись.
- Спи, дорогуша, - Румп склонился к ее лбу, ласково целуя ее в висок, - я никуда не уйду. Успокойся.
- Румпель, мне же это все не приснилось, нет? – с сомнением качает она головой, все еще не в силах поверить в происходящее.
- Тогда нам обоим снился прекрасный сон – улыбается он, поглаживая ее пальцы. – Спи. Тебе нужно отдохнуть.
Она крепче прижимается к его телу, обнимая его за талию, уютно зарывается лицом в волосы на его груди и вскоре засыпает.
И это тоже в первый раз. Они впервые уснули вместе сегодня.
И еще – у них сегодня была любовь.
Ночью вернулась Свон и, кажется, Голд куда-то выходил, Круэлла слышала сквозь сон. Но ей наплевать.
Они сегодня попробовали любить друг друга. И это было здорово.
========== Глава 31. Не убегай ==========
Рассвет бьет в окна незваным гостем. Рассвет – ужасное время для Тьмы, время беспомощности и слабости. Голд ненавидит быть слабым.
Он сидит на самом краешке постели, слушая мирное сопение Круэллы и кусает губы. Он занят этим не час и не два. Почти все то время, что она спала, свернувшись калачиком возле него и окрутив собою его тело, он смотрел на нее, завывая от боли.
Он думал, что его чувство сродни наркотической зависимости. Еще немного – и пройдет. Отпустит. Он излечится. Он думал, что питает эти чувства потому, что когда-то давно познал Круэллу не до конца. Он устал быть грубым с нею, потому что она этого не заслуживает. Он был груб с ней столько долгих лет, что утомился от этого.
Все это время, когда он вел борьбу со своим чувством к Круэлле, заведомо проигрышную, все эти долгие дни и ночи он отчаянно старался убедить себя – все закончится. Еще немного, еще чуть-чуть он походит к ней, и эта страсть угаснет так же, как и началась.
А вчера он вдруг понял. И теперь, смотря на нее, безмятежно спящую около него, ищущую его время от времени рукой, он понимает самое главное – он не одержим, нет. Он влюблен. Он любит ее до одури, эту странную чокнутую женщину с цветными волосами и прокуренным голосом. Он понятия не имеет, как вообще столько лет жил без нее раньше. Это кошмар. Это невозможно, невыносимо. Но он ее действительно любит.
Потому что эти пятнистые волосы на самом деле мягче любого бархата и пахнут ядовитым цветком. Потому что губы ее, кровавые и решительно сжатые в презрительную черту, на самом деле слаще любого меда, и могут дарить столько удовольствия, сколько ни одни губы на свете. Потому что грозная, мерзкая Круэлла Де Виль умеет забавно сопеть, как барсучок, во сне, сжавшись в крохотный комочек. То, что не мог узнать никто другой, теперь знает он. И любит ее еще больше – с ее Тьмой, и ее беззащитностью. Любую.
Осознание этого свалилось на голову тяжелым обухом, камнем с неба. Даже для такого человека, как он, опасно любить эту безумную женщину. Она засосет тебя в свою Тьму, как в воронку, и когда ты, жалкий и ничтожный, будешь выкручен, как на центрифуге, вышвырнет из колеса жизни, будто тебя и не было.
Круэлла Де Виль – медленно действующий яд, вирус СПИДа, поражающий каждую клетку, черный ангел, уносящий души, и страшное темное проклятье, от которого нет ни спасения, ни избавления, ни шансов выжить.
Она – бесконечная бездна, черная дыра, втягивающая в себя без остатка. Анти-икона и анти-богиня. Отравленный сад Эдема, самое страшное место в Аду, лава раскаленного вулкана.
Круэлла Де Виль такая. И он ее любит.
- Румпель, - запыхавшаяся, отчаянно-радостная, она падает в его распахнутые объятья, сладко целуя в губы раз, второй, третий, и небрежно теребя завитки волос, - Румпель, дорогой, я приготовила зелье, немного другое, чем ты говорил, но ничего.
Распахнув ладонь, показывает ему прозрачную пробирку, в которой плавает слегка мутная, зеленоватая жидкость и тараторит, как трещотка, без умолку:
- Я размельчила кориандр. Так выделяется невыносимый запах. Ты же знаешь, что запахом можно угробить любого, только нужно знать, в каких дозах давать. Запахи – это страшный наркотик. И еще, мне кажется, не лишним здесь было бы добавить кору дуба, тоже мелко покрошив. Я попробовала – и это просто убийственное сочетание, честно.
Снова поцелуй, радостный, все еще возбужденный, она уже корчится от удовольствия, представляя, как он будет ласкать ее сегодня, своеобразно благодаря за пройденный урок. Ничего, он простит ей самоуправство, когда убедится, что ее зелье эффективнее того, что предложил он. Возможно, сегодня они зайдут еще дальше, потому что страсть между ними накаляется с каждым мгновением, и ее нельзя сдерживать больше. О, как страстно Круэлла желает этого!
И пусть у нее отняли способность убивать, и у нее никак не получаются чертовы файерболы, пусть она не так универсальна, как ему, возможно, хотелось бы, но нюх у нее, как у ищейки, и она все же стала отличным зельеваром. Круэлла заглядывает ему в глаза, крутит подаренное кольцо на пальце, ласково прося благодарности и с трепетом ожидая, как же похвалит ее учитель в этот раз. Как девчонка в ожидании похвалы от взрослого, в ожидании конфеты. Ну и ладно, зато она счастлива, поистине счастлива сейчас. Она прошла такой долгий путь. И теперь она так много умеет.
Холодные губы касаются раздувшейся вены на его виске, а руки все еще небрежно играют с завитками волос. Она счастлива, неутолимо, неистово счастлива, и, прижавшись к любимому, вдыхает запах леса и его кожи, сверкающей на солнце алмазами.
Румпель выпускает ее ладонь из своей руки, медленно отходя от нее. Хочет поиграть? Что-то задумал? Куда они пойдут теперь? Какие полянки еще не слышали ее стона и звуков их поцелуев?
Де Виль с щенячьей преданностью заглядывает ему в глаза, ах, да ведь с ним она готова идти даже на край света, она влюблена в него, как дикая кошка.
Пусть ведет – она согласна. Она будет рядом, на полшага позади. За ним.
- Дорогуша, это все очень замечательно. У тебя получается варить зелья, но, не думаю, что это пригодится тебе еще когда-нибудь. Извини.
Круэлла хмурится. Что, черт возьми, это значит? Его настолько огорчило ее маленькое самоуправство? Но ведь она всего лишь усовершенствовала рецептуру. Да он даже не испробовал зелье.
Румпель останавливается около большого дуба, где они так часто целовались, в промежутках между познанием тайн магии. Медленная улыбка ползет по лицу Де Виль – что, хочет поиграть прежде чем увидит ее творение? Ладно, пусть так. Так даже лучше. Она подходит к нему, обвивая руками худые, ссутулившиеся плечи, заискивающе глядя ему в глаза. Так сильно любит она этого мужчину, что сердце замирает и поет серенады в груди. Губы ее тянутся к его губам, но наталкиваются на сжатую нить и абсолютный холод. Да что же он сегодня не в настроении? Заяц его разозлил какой-нибудь, что ли?
- Румп, я сделала что-то не так, дорогой? – она не любит намеков и игр. Пусть уж лучше прямо ей скажет, как есть, да они разберутся прямо сейчас, чтобы она знала, что делать ей дальше.
- Да нет, дорогуша, видишь ли, - он облизывает губы, щурясь на солнце, - мы ведь не говорили о том, что придем с тобой к финалу. Я могу и изменить свое решение, найти новую ученицу. Ту, что лучше подходит для моих дел.
- И? – с замиранием сердца произносит Круэлла, ясно осознавая: творится что-то не хорошее.
- Я нашел такую, дорогуша. Увы, но это не ты. Решил тебе сказать, что хоть у тебя и получается стряпать зелья, но ты не универсальна. Ты слишком слаба для заданий, которые я поставлю перед тобой. Ты не способна с ними справиться. Так что, извини. И прощай. Иди своей дорогой, дорогуша. На этом все. Наши пути расходятся.
Он отвернулся. Не смотрит ей в глаза, глотая слюну так, что кадык едва не лопается от напряжения.
Круэлла, как кипятком ошпаренная, отскакивает от него. Голову в один момент словно в тиски вдавили и приходится тереть виски до одеревенения пальцев, и удерживать весь воздух в легких, чтобы не заорать. Она ищет его глаз, его взгляда снова и снова, но не находит его. Темный смотрит куда угодно, только не на нее, нет, он не видит ее, не хочет видеть.
Тогда, вцепившись в его плечи, как дикая кошка, она поворачивает его голову, схватив лицо руками как только их взгляды соприкоснулись:
- Ты все врешь, все врешь, дорогой! – ядом бросает она слова в его сжатые губы. – Посмотри мне в глаза и скажи еще раз, скажи, что я нужна тебе, давай!
Она втягивает носом воздух, как раненный зверь, не зная, что делать и куда бежать – к нему, колотя кулаками в его грудь, где бьется абсолютно бесчувственное сердце, или от него, потому что он так ужасен, отшвырнул ее как собачонку из-под ног, а Круэлла Де Виль не прощает предательств, нет.
- Нет, дорогуша, не обольщайся – тонкие губы Темного растягиваются в злобной ухмылке, - ты мне не нужна. Уходи, пока не отправил тебя кубарем с этого склона. Давай, не испытывай мое терпение.
И снова не смотрит в ее сторону, не ищет ее глаз.
Опять далеко, стоит, ссутулившись, как горбатый карлик.
Слова выхаркиваются из горла вместе с хриплым, обиженным дыханием:
- Ты жалок, Румпель. Ты бежишь от меня, потому что боишься. Что-то вышло из-под твоего контроля, ты не планировал этого, правда, дорогой? Ты такого не потерпишь. Ты трус, Румпельштильцхен. Мерзкий, жалкий, чертов трус, вот ты кто, а вовсе не всесильный Темный! Посмотри на себя, ты же весь дрожишь!
Злые слезы катятся из глаз, и Круэлла яростно растирает их по щекам, расцарапав ногтями кожу. Она срывает кольцо, его подарок, с пальца, швыряя его к ногам горе-любовника, и колотит кулаками в дуб, так что он едва успевает уклониться. Ярость, клекочущая в груди, диким шипением вырывается из горла, хриплым воем из ноздрей. Она сжимает зубы так, что один из них, кажется, треснул:
