Текст книги "Темные дни, черные ночи (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 69 страниц)

- Как ты вообще обрела способность убивать снова? – Крюк смотрит прямо и, хотя она по его взгляду поняла, что Румпель в подробностях рассказал им эту историю, решает доиграть игру, заодно в очередной раз задев Голда. - Трахнулась с Айзеком в альтернативной реальности. Румпель молчит. Крыть нечем. Они квиты. Осознание это, пришедшее только сейчас, куда более горькое, чем ей хотелось бы. Приходится сделать то, что и всегда – скрыть свою боль в самой глубине сердца. Иногда Круэлле Де Виль бывает очень больно. Но никто об этом не знает. И не узнает. - Ладно, это не столь важно, - прерывает Эмма ее раздумья, - продолжай. - Спасибо, дорогая, - губы Круэллы мгновенно складываются в фальшивой улыбке, - так вот, я не убиваю по очевидным причинам. К тому же, я предпочла бы предсмертные пытки. А наша милая птичка была ударена ножом трижды. И уже после смерти была растерзана собаками. О, поверьте мне, я предпочла бы, чтобы моя жертва умирала медленно, - глаза ее загораются опасным огнем, Круэлла буквально чувствует вкус крови на кончике языка, - и отдала бы ее на растерзание собакам еще живую. К тому же, убийство явно плохо продумано. Или даже спонтанно. Я так не делаю. Обычно я режиссирую лишение человека жизни. Долго над этим думаю и предпочитаю действовать деликатнее. Жаль, что здесь нет моей мамочки, она бы подтвердила мои слова. - И как именно ты убила бы Белль? - Убила Белль? – она хохочет. – У меня не было желания убивать Белль. Я знала куда лучший способ уничтожить ее счастье и отомстить своему обидчику, - она прямо смотрит на Румпеля, не собираясь сдаваться ярости, что пляшет в его глазах. - И какой же это способ? Холодная сталь ее взгляда снова пронзает ненавистного любовника. - Я бы убила Румпеля, дорогая. - Ты бы не сделала этого. Ты никогда не могла этого сделать. - Какая самоуверенность, дорогой! – он сегодня явно настроен смешить ее. - В таком случае, я тебя разочарую, я бы убила именно тебя, отделавшись от своей проблемы и сделав твою драгоценную покойную библиотекаршу несчастной. Тебе стоит навестить свою очаровательную рыжую ученицу, и ты получишь подтверждение моим словам. Если, конечно, Зелена вообще захочет с тобой разговаривать после всего, что произошло между вами – она пожимает плечами. - Ты ходила к Зелене? С какой целью? - Предложила ей убить Румпеля, конечно, взамен на ее свободу. Она отказалась. Она сейчас слишком сентиментальна, дорогая. Свон переглянулась со своим драгоценным Капитаном Подводкой. Наверняка, решают вместе, стоит ли верить профессиональной лгунье. Круэлла бы обязательно пожалела о том, какая у нее репутация, но ей не свойственно о чем-либо жалеть. А менять свои привычки она не любит. - Хорошо – кивает Спасительница. – Допустим, ты говоришь правду. Нужно ли мне напоминать тебе, что ты поступила совершенно не деликатно, схватив Генри, и пытаясь шантажировать нас им в обмен на голову Сказочника? - И поплатилась за это жизнью, дорогая. Я бы не допустила такой ошибки снова. Именно потому просила убить Румпеля Зелену. Вовсе не потому, что у меня бы рука не поднялась на тебя, дорогой – предрекает она едкое замечание Голда. – Ты, очевидно, понятия не имеешь, на что способна разъяренная женщина, особенно, я, когда злюсь. Так и не понял за столько лет. Самовлюбленный идиот. - Это лишь теории того, как бы ты поступила. Откуда нам знать, что так ты не пытаешься заморочить нам головы? Круэлла не скрывает разочарованного вздоха. - Ты все так же глуп, Капитан. Белль зарезали ножом. Ударили трижды, как вы мне сказали. При этом нет никаких отпечатков пальцев. Значит, делалось это целенаправленно, чтобы сложнее было вычислить убийцу. Кто-то скрывает свои пальчики, дорогой. - Вот ты и скрываешь. Вполне деликатный способ убить, дорогуша – сцепив зубы, злобно парирует Голд. – Не говори, что это не так. - Нет, не так, - она качает головой, - хотя тебе, конечно же, не терпится скорее засадить меня за решетку, дорогой, но я и так знаю, как сильно ты меня любишь. Убийца явно был в перчатках, а я слишком люблю холод стали. - Они правы, Круэлла – кивает Свон. – Это никак не может быть доказательством. Ты умная женщина и не думаю, что не скрыла бы следов пальцев намеренно. Это элементарно. Круэлла качает головой, до крови закусив губы. - Ох, дорогая. Тебе, очевидно, Тьма и путешествие в Ад отбили последние мозги. Жаль, я всегда считала тебя умной. Потому и попросила остаться. К тому же, не ты ли хвастаешься тем, что умеешь чувствовать ложь? Или этот дар тоже пропал куда-то? Круэлла поднялась, доставая сигарету из кармана манто. - Здесь не курят. - Это желание подозреваемого, так что, вы не можете отказать – посмотрев по очереди на всех своих собеседников, она все же закуривает, глубоко затягиваясь дымом. - Итак, что мы имеем? Сумасшедшая библиотекарша напала меня прямо посреди города, где вечно ходит всякий сброд, значит, каждая собака здесь знает, что у нас был конфликт. И каждый мог повернуть его так, как нужно ему. Из банального желания отомстить мне, доставшему всех, но могущественному Темному, у которого была только одна слабость в лице милой женщины, которую все так любят, ну или нам обоим комплектом. Круэлла вальяжно прошлась по комнате, будто по подиуму. Мамочкина муштра по поводу того, что всегда и в любой ситуации нужно держать марку, сейчас пригодилась как никогда. - Теперь поговорим о самом способе убийства. Красавица была убита вечером, почти уже ночью. Очевидно, преступник рассчитывал, что свидетелей не будет, во всяком случае, их будет точно меньше, чем днем. Но ведь Белль не кричала. Она бы подняла крик, уж я точно знаю, как она умеет визжать, она при мне это проделывала. Значит, с убийцей она была в хороших отношениях, по крайней мере, в лучших, чем со мной. Не то она бы непременно подняла шум. Если бы она кричала, сопротивлялась, кто-нибудь бы услышал это и отреагировал бы. Вы же такие скорые на геройства, нюхом чуете, если кто-то в беде. Команда Чип и Дейлов прямо. Дальше. Очевидно, собаки растерзали ее либо при смерти, либо мертвую. Идеальный вариант сделать меня крайней, не спорю. Сразу же думаешь о моих скромных умениях. Возможно, настоящий преступник даже хотел прославить меня, может, он мой фанат? Но – мне нет никакого резона убивать уже мертвого, или умирающего. Когда я отправила в Ад свою дорогую мамочку, самым прекрасным было смотреть на ее лицо в этот момент, видеть ее глаза. Это было истинным удовольствием. Непередаваемые эмоции. У меня еще свеж в памяти тот ее прощальный взгляд, как будто это было вчера. Так что, убивать мертвого или слишком слабого с помощью собачьих клыков мне не интересно, уж поверьте. К тому же, очевидно, кто-то хочет обставить это убийство, как акт отчаяния. Непродуманности. Другого варианта, почему Белль нашли именно на мосту троллей, почему убийца просто не сбросил ее тело в речку, я не вижу. Разве только, он уверен, что на него никто не подумает. Мне жаль, что мы еще не знаем, кто это. Потому что я бы аплодировала ему стоя за это представление, дорогие. Хорошая режиссура и спектакль интересный. Только вот актеры слишком наигранно исполняют свою роль. Почему он думает, что его никто не заподозрит? Очевидно, именно потому, что он давно задумал месть, но мотив этой мести не столь явен, как у меня. Хороший план. К тому же, звезды на его стороне – он убивал тогда, когда я была безбожно пьяна и не могла, при самом большом желании, прихлопнуть даже комара. - Я не уверена, что ты лжешь, Круэлла, - помолчав, изрекает Спасительница – но и поверить тебе не могу. – Тебе нужно выгородить себя, к тому же, я знаю твою боль. Но мы проверим эту версию. Спасибо. Круэлла бросает взгляд на Румпеля, очень мимолетный, но слова ее полны горечи, когда слетают с ее уст: - Какая ирония, дорогой. Ты не мог вычислить меня, когда я лгала, а единственный раз, когда я говорю правду, ты мне не веришь. - Я не могу тебе верить – тихо шепчет он, безуспешно скрывая застывшую в ресницах слезу. – Я хотел бы, но не могу. - Твое право. А теперь я бы хотела отсюда уйти. Проводите меня в свою камеру, дорогие. Охранник, которого она видит впервые, взял ее под локоть. Она бы не сказала, что это прикосновение ей неприятно. Сейчас, понимая, что решается ее судьба, Круэлла Де Виль не чувствует ничего, кроме равнодушия. У самых дверей она оборачивается и, пристально посмотрев на бывшую Темную, четко, почти по слогам, говорит: - Вы можете посадить меня. Я убийца и не скрываю этого. Я горжусь тем, что отправила на тот свет дорогую мамочку и отчимов. Отца, дорогая, мне немного жаль, он умер просто потому, что мне было интересно, как умирают. Я хотела познакомиться со смертью. Но Белль убила не я. И очень надеюсь, вам хватит ума и таланта найти того, кто сделал это. Потому что, даже если вы запрете меня в тюрьму, или психушку, это не отменяет правды. Настоящий убийца на воле, незамеченный, и убьет снова, не получив наказания. Думай об этом, Свон, прежде чем принять решение. Думай. И, отобрав у охранника руку, процедив сквозь зубы, что ненавидит прикосновения, и способна дойти до камеры сама, удаляется. Она, конечно, сидя в своей камере, не может услышать той угнетающей тишины, что воцарилась сразу по ее уходу. И слышать дискуссии своих обвинителей тоже не может. Круэлла Де Виль стоит у крошечного окошка тюремной камеры и пялится, не мигая, на стену невидящими глазами. Гнетущую тишину нарушает Киллиан: - Что скажете на это? - Надо проверить ее версию, выглядит правдоподобно. - Эмма, она – профессиональная лгунья. Она может блестяще одурачить голову любому, если захочет, вспомните Автора. - Я не Автор, Киллиан – упрямится Свон. – Эту версию нужно проверить. Этим мы и займемся. - Я навещу одну коварную ведьму – Румпель щелкает пальцами и растворяется в фиолетовой дымке. - Пойдем, - Эмма встает, отодвинув стул. Они выходят с участка, закрывая его. Когда они оказываются в нескольких шагах от полицейской машины, рядом с которой уже ждут Девид и Мери-Маргарет, Киллиан вдруг останавливает ее легким касанием. - Подожди, Свон. Сложно верить лгунье и психопатке. А ты, кажется, снова хочешь поверить. Эмма ничего не отвечает. Просто останавливается, смотря куда-то вдаль, задумавшись о чем-то своем. Только спустя несколько минут отвечает: - Да, сложно. Но когда я была Темной, мне тоже никто не верил. Ее взгляд, брошенный на него в эту минуту, больно ранит. Киллиан непроизвольно кладет руку на сердце, почувствовав острую, колкую боль. Облизывает губы, лихорадочно пытаясь понять, что именно Эмма хочет сейчас от него услышать. Она обрывает его раздумья, просто взяв за руку: - Пойдем, Киллиан. Дел очень много. Идем. ========== Глава 57. Последнее "прости". ========== Фиолетовая дымка переносит его домой. Голд снимает пальто, разувается и тихо, почти на цыпочках, проходит в дом. Сначала – на кухню, где ставит чайник. Когда горячий кофе приготовлен и ждет на столе, он открывает коньяк и капает в чашку несколько капель. Пить кофе не хочется, потому Голд сидит и просто смотрит на нее, заглядывает вовнутрь, будто гадает на кофейной гуще. Затем, дождавшись, когда кофе остыл, выливает его в раковину, и отхлебывает несколько крупных глотков коньяка прямо с горла, залпом. Кое-как закрыв бутылку, ставит ее на стол, на самый край, пожалуй, рискуя разбить, затронув, встает и уходит. Сегодня он чувствует себя как никогда одиноким. Сегодня он жалеет о том, что в его доме нет никакой живности, даже рыбок в их дурацком аквариуме. Все, что попадает в стены его дома, мертво. Все, кто приходят в его жизнь и становятся ему дороги, умирают. Голд хочет пройти в зал, но мнется у двери, подпирая ее спиной. Закрывает глаза в глупой, провальной попытке самообмана. Он знает – когда он откроет их, страшная картина, что видит перед собой, никуда не исчезнет. Перед ним все так же будет стоять гроб, а в гробу лежать милая, чудесная, добрая Белль. Мертвая. Без ужасных ран и шрамов, потому что эти увечья ему удалось замаскировать платьем, что она недавно купила, но мертвая. Мертвая. Страшное слово, реальность и силу которого он познал дважды – когда не стало Бея и сейчас. Поразмыслив немного, он все же осторожно ступает по ковру, все ближе приближаясь к гробу. Там Белль. Ему не приснилось, хоть так хочется, чтобы это был лишь ужасный сон. В первые минуты, когда он забрал ее домой, как только получил разрешение на похороны, делал все, чтобы проснуться – щипал себя, умывался, подставляя лицо под струи воды, широко открывал глаза, убеждая себя, что это – чертова иллюзия. Теперь уже смирился. Они искали ее всем городом, но недолго. Поняв, что Белль не вернется, Румпель хотел ехать на поиски сам, но машина поломалась, не заводилась. Пришлось бежать к Прекрасным посреди ночи. Он хотел только одолжить авто, но они оба вызвались помочь. Через час весь город и даже Реджина, стояли на ушах. Белль нашли на мосту Троллей – на месте, которое она ужасно не любила и всегда старалась обойти стороной. По этой причине поиски затянулись, Голд был уверен, что она никогда бы не пошла туда, да еще и одна поздним вечером, и старался убедить в этом других. Но она была там. Лежала на мосту мертвая с тремя колотыми ранами в теле и следами растерзания собак. Они не тронули, пожалуй, только лицо, все тело было растерзано, в кровавых потеках, на правой руке не было двух пальцев, на левой от одного остался только обрубок. Голд был зверем, жестоким Темным, манипулятором, злодеем и дрянью. Но до такой звериной жестокости не дошел бы никогда. Он был не способен на это. Он не помнит того момента, не помнит своих эмоций, когда обнаружили труп. Очнувшись, выйдя из ступора, обнаружил себя лежащим на диване в их с Белль доме, а мисс Свон подавала чай. Кажется, рядом крутились еще и Прекрасные, но он не был уверен. Осознания того, что его Белль мертва до сих пор не случилось. Этот город полон Тьмы и ужасов, он знал об этом, понимал это всегда. Потому что и сам был Тьмой и ужасом для города. И не то, чтобы он всегда считал, что Белль в безопасности, нет. В этом городе никто не мог чувствовать себя абсолютно уверенным. Просто он всегда думал, что, даже из мести ему, никто не тронет Белль, ведь она такой милый и славный человек с таким огромным сердцем, что всякий проникся бы. В конце концов, эта чудесная женщина смогла простить и заставить себя уважать даже Крюка, который однажды ее чуть не угробил. Доброе сердце настоящего героя, человеколюбивый характер и мягкость, которыми в полной мере владела Белль, Румпель всегда считал гарантией ее полной неприкосновенности здесь. Он ошибался. Он, может быть, знал толк в магии, но ни черта не понимал в жизни. Глупец. И вот ее не стало. Если бы они просто разошлись, развелись, отдалились – он бы пережил это. Его чувства к Белль давно остыли, погасли, они не могли держать его рядом. Он не мог ее мучать своим равнодушием. Он теперь любил ее как друга, восхищался ею, как человеком, видел красивую девушку, которая заслуживает большего, чем имеет. Потому разлуку с нею взамен на уверенность, что она есть, существует, живет, воспитывая их ребенка, он смог бы пережить. Но Белль мертва и вместе с нею умерло все, что так долго связывало их – книги, что он ей показывал, комнаты, в которых еще витал ее запах, будто бы она жива и регулярно душится своим парфюмом по утрам, сад, за которым она всегда ухаживала и где цвели ее любимые розы. Все погасло. Все померкло, погрузилось во Тьму. И в его душе, и без того черной и страшной, оборвалось последнее, что еще делало его человеком – надежда. У него больше не было Белль, ее уничтожили, убив их не рождённого ребенка, а вместе с тем – последний лучик надежды и света, что еще теплился в его душе. Ничего не осталось. Пусть гаснет свет. Румпель берет ее за руку – за то подобие, что осталось от руки, спрятанное в перчатки, чтобы спрятать увечья, - и подносит руку к губам, целуя. Откидывает со щеки каштановые локоны, но тут же спешит закрыть зияющую дыру на ее щеке. Осторожно гладит пальцами шею – и отшатывается, снова и снова видя кровавый синяк, навсегда застывший на коже, и скрытый воротом платья. Ему говорили, он кричал, увидев ее тело. Говорили, что бегал, метался, крича о возмездии. Говорили, что бил кулаками об стену, шатал подмостки моста, безуспешно пытаясь его уничтожить. Он не может ничего сказать на этот счет. Он этого не помнит. Несколько часов, что они искали ее и двое суток, когда проводили обследование тела, просто выпали из жизни, из памяти, стерты из воспоминаний.