Текст книги "Темные дни, черные ночи (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 69 страниц)

Она была слишком проста. Крестьянка из деревни, девочка, у которой, возможно, никогда не было ничего более грандиозного, чем встреча с величайшим Темным магом в истории. Простое платье, и руки (Круэлла заметила, когда Румпель давал ей колбы с зельями, а она пыталась угадать, что внутри по одному внешнему виду), очевидно, знавшие, что такое тяжелый труд. Веснушки по всему лицу, вполне возможно, от постоянного нахождения на солнце. Конечно, такая бы ухватилась за Румпеля так, как утопающий спешит схватиться за спасительный круг в бурном море. Круэлла закусывает губы. Между ней и новой избранницей Темного была такая огромная пропасть, которую никогда нельзя преодолеть, просто потому, что это физически невозможно, но – кого она обманывает? Круэлле стоило признаться себе, что они обе стали жертвами своих чувств. Хихикающее, язвительное чудовище в странных одеждах с чешуйчатой кожей завладело сердцем этой девушки, как владело сердцем Круэллы. И в этом они были абсолютно равны. Она думала, что возненавидит ее – свою сменщицу, новое порождение Румпеля. Она думала, что проклянет ее за то, что пришла и заняла ее, Круэллино, место. Она считала, что сегодня у нее появится та, что займет вакантное после убийства матери место – та, которую можно будет проклинать каждую минуту, каждую секунду, каждый миг. Она была убеждена, что сегодня у нее появится враг. Но сейчас, смотря на то, как Румпель завязывает девушке глаза, ведя ее в мир магии, такой манящий, но, очевидно, пока не доступный ей, Круэлла не испытывает ничего, кроме удивительного для себя чувства – чувства жалости. Ей жаль свою замену – жаль, как жаль только себя, попавшуюся в ловушку проклятого чувства к Румпельштильцхену. Обрывок их разговора, что долетел до ее ушей, донес, что новую ученицу зовут Зелена. Круэлла запомнит это имя надолго. Навсегда. Она даже не сомневается в том, что услышит это имя еще не раз в будущем – как имя женщины, что готова проклясть Румпеля за одно его существование, как имя несчастной жертвы мерзкого Темного. Она еще не знает истории Зелены, но знает точно, что та не закончится счастливо. Потому что не одна история, в которой замешан чертов крокодил, счастливо не кончается. Она думала, что найдет сегодня врага. Но нашла союзницу, которая, вполне возможно, сослужит ей хорошую службу. Не сейчас. В будущем, когда Румпель, обстоятельства и время убьют в них последние проявления человеческого, что еще остались в их душах. Она сидит на жесткой постели, уткнувшись в книгу для беременных и будущих мамаш. - Не зачитывайся, дорогая, писаки все врут – Круэлла вальяжно проходит через всю палату, садясь на стул около кровати. – У тебя тут настоящая тюрьма, смотрю, Реджина о тебе позаботилась. - Мы знакомы? – рыжеволосая ведьма поднимает на нее недоумевающий взгляд. О, Круэлла любит, когда на нее так смотрят. Всегда можно начать издеваться над собеседником за эти непонятливые глазки. Впрочем, сейчас в ее планы это не входит. - Скажем так, ТЫ меня не знаешь. Но я наблюдала за тобой, дорогая. - Я знаменита? – не скрывая сарказма, спрашивает Зелена, дотянувшись до тумбочки, на котором лежит яблоко, и откусив кусочек. - В определенных кругах – усмехнулась Круэлла, протягивая руку – Круэлла Де Виль. - Узнала – кивает Зелена. – Я смотрела пару серий мульт-сериала, когда жила в Нью-Йорке с возлюбленным моей драгоценной сестрицы. - Что ж, значит, я тоже знаменита. - И не очень почитаема – язвительно замечает ведьма. – И что же привело тебя сюда? Только не говори, что будешь давать мне советы для беременных, да еще и бесплатные. Не верю. - Правильно делаешь, - губы Круэллы лишь на миг растянулись в усмешке, похожей, скорее, на оскал. – Потому что я пришла заключить сделку, дорогая. - Я не танцую с любителями – морщит нос рыжая, снова готовая уткнуться в свою книжку. - Я не любитель, я ученица Румпеля. Так что, мы с тобой, можно сказать, в одной упряжке. Были. - И первоклассная лгунья, - в глазах ведьмы промелькнувшее недоверие сменяется откровенной издевкой, но Круэлла была готова к тому, что ей не поверят – Голд не зря вычеркнул ее из истории, никому не говоря о том, какие отношения их связывали раньше. – У Румпеля было две ученицы, и он сделал в итоге неверный выбор – Зелена разводит руками. - Была и третья, которую он променял на одну рыжую особу – спокойно парирует Круэлла. – Он завязывал этой особе глаза, и предлагал угадать зелья в колбах, а она сделала три ошибки. Не угадала два отравляющих яда и очень расстроилась, потому что боялась потерять все, что он ей дал. И теребила свое зеленое крестьянское платьице в руках от волнения. И завершает, отвечая на недоумевающий взгляд Зелены: - У тебя был урок в лесу, а я тогда была с позором изгнана Румпельштильцхеном. Ты пришла вместо меня. И я смотрела на вас из-за деревьев, дорогая. - Ты была бездарна и, в отличии от Реджины, в тебе Голд не ошибся? – с нескрываемой издевкой спрашивает ведьма, но тут же спокойно добавляет – Прости. Я уже поняла, что ты меня знаешь, но не думаю, что ты пришла просто на меня посмотреть. Так какова цель твоего визита в мою уютную обитель? Зелена бойко усмехнулась, впрочем, не скрывая, как она ненавидит это проклятое место. Круэлла ее понимала: будь она здесь, тоже мечтала бы сбежать. - Я пришла предложить тебе сделку. - Сделку? – изумилась Зелена – Взамен моей услуги расплатишься собаками? Или шубу сошьешь? Я бы хотела зеленую. - Взамен твоей услуги вытащу тебя отсюда. Точнее, вытащу тебя, чтобы ты смогла выполнить свою часть договора. А потом - твоя очередь действовать. Сможешь сбежать подальше от Реджины и прочих героев. Зелена качает головой: - Я тебя не знаю, ты меня тоже едва знаешь. С чего ты взяла, что мне есть резон заключать сделки с тобой? Вряд ли я стану твоей союзницей только за туманные обещания меня освободить. Круэлла закурила, глубоко затягиваясь дымом. Она отвлеченно смотрит в окно, будто ее там что-то интересует. - Не кури – просто говорит Зелена. Одарив ее внимательным взглядом, Де Виль тушит сигарету. В другое время она бы сказала нечто грубое, вроде: «Отвали!», или «Катись к черту!», язык чешется сказать это узнице сейчас, но, нет – не тот момент. Она не имеет на это права. У нее нет права на ошибку. Потому она просто пожимает плечами: - Прости. Я ни черта не понимаю в детях, дорогая. - Ты не это мне пришла сообщить – Зелена хитро щурится. – Так какой мне толк заключать с тобой сделку, ответь? Я хочу услышать ответ. Беременность вроде не затуманила мой разум, но я не понимаю, что ты здесь делаешь и с чего бы тебе вдруг начать беспокоиться о моем состоянии. Неужели заботишься о моем малыше? Круэлла брезгливо морщится, когда рука рыжеволосой ложится на живот, поглаживая его, и дергает плечами при виде умиротворенной улыбки на лице Зелены. - Чушь. До детей мне нет никакого дела и, будь моя воля, я бы сбрасывала этих маленьких паразитов в реку сразу после рождения. Или топила бы, как чертовых щенков, дорогая. Но, что поделать, если мне нужна мощная союзница, а твое единственное желание сейчас – вырваться отсюда и родить дитя без риска, что его тут же отберут? Я всего лишь делаю то, чего требует ситуация, не более. Зелена закусывает губу, испытывающе глядя на Круэллу: - Тебе нужна союзница? Но почему ты выбрала именно меня, позволь спросить? Неужели во всем городе нет другой злодейки, способной тебе помочь? - Мне нужна ты, дорогая. Круэлла встает, решительно сложив на груди руки: - И не только потому, что ты так много умеешь. Если бы дело было только в этом, я бы нашла кого-нибудь другого, уж поверь. Но мне нужна та, чье сердце полно ненависти к нашему общему врагу. - Ох, - Зелена вздыхает, закатывая глаза. Злая ведьма решила корчить рожи, - я слышала, что Круэлла Де Виль не любит лить воду. Но, вероятно, люди нагло врут. Ты не могла бы быть чуть более конкретной? Губы Круэллы расплываются в ироничной улыбке, но уже через секунду она с ледянящим спокойствием смотрит собеседнице в глаза: - Если конкретно, то мне нужно, чтобы ты убила Румпельштильхена. ========== Глава 54. Обреченная ========== Быть с Белль теперь, когда последние барьеры между ним и Круэллой пали и бороться с чувством к безумной женщине нет сил, хоть и есть смысл, - это пытка. Каждый раз смотреть на нее, но не видеть, а, закрывая глаза, видеть Де Виль и бояться назвать однажды Белль ее именем – это пытка. Сидеть на общей кухне, где еще недавно вместе пили чай и говорили о будущем, которое казалось таким счастливым – это пытка. Отсутствие Круэллы в его жизни, рядом с ним – пытка. Все, что связано с Круэллой – пытка. Его жизнь отныне – страшные муки, на которые он сам себя обрек, поддавшись последней вспышке уходящей нежности перед лицом неминуемой, как казалось, смерти. Он был наказан за свою опрометчивость. Самое страшное наказание во всех мирах и Вселенных – то, которое ты назначил для себя сам. Румпель входит в дом, поставив промокшие от дождя сапоги в коридоре сушиться, снимает пальто и пиджак. Наверное, надо бы узнать, где Белль, последние дни она неважно себя чувствует, но у него нет сил. Если он сейчас увидит ее, она заметит затравленное выражение в его глазах и никому из них не станет легче. Впрочем, незачем себя обманывать: легче уже не станет никогда. Он снимает носки, тоже мокрые, и ныряет ногами в домашние тапочки. Забавные, с мордой крокодила. Белль подарила два года назад, на Рождество, и они долго смеялись над этой милой шуткой. Куда все это исчезло? Он не хочет думать об этом. Он включает чайник, чтобы заварить себе кофе, желательно максимально крепкий, хотя никакой кофе, увы, не спасет от одиночества, а горький осадок на донышке чашки все слаще, чем его пустая, однообразная жизнь. Подперев подбородок ладонью, он долго смотрит на солянку рядом с собой, будто видит ее впервые, или надеется заметить что-то новое в ней. Как же все достало! Неимоверно, ужасно, безумно достало! Если бы у него была хоть малейшая возможность убраться не только из этого города, но и из этой планеты, он бы точно ею воспользовался. Потянувшись пальцами в карман пиджака, находит там обертку от конфеты, что вызвала горькую улыбку: конфеты с ликером. Любимые Круэллой. Еще недавно, с жадностью набивая ими рот, совсем не так, как стоило бы леди, она прятала обертки в его карманах, особенно доставалось рубашкам. Воспоминания, которые никогда больше не станут правдой. Момент, что теперь никогда не повторится. Какое страшное слово – никогда. Впервые он ощутил его горечь в ту минуту, когда умер Бей и ему, несчастному отцу, пришлось закрыть его глаза своей рукой. Битву за сына, которая длилась так много лет, он проиграл. Теперь это проклятое слово навалилось на него с новой силой, издеваясь над ним – он больше не смеет даже приблизится к Круэлле, потому что очень перед нею виноват. Один порыв нежности к некогда любимой жене, стоил ему женщины всей его жизни. Битву за Круэллу, которую он столько лет отрицал напрасно, он тоже проиграл. Он проиграл по всем фронтам, ничего не сберег – разве что магию, за которой гнался всегда, как одержимый. У него теперь есть абсолютная магия, сплошная Тьма, а он – король Тьмы, но все остальное выскользнуло из его рук, как льется сквозь пальцы вода. Он потерял все. И даже свою душу. Румпель устало трет глаза. Хочется лечь и уснуть, но он лишен такой роскоши. Разве что может бесконечно смотреть в потолок, размышляя над своей пустой жизнью. От мысли, что только что взбрела в голову, стало страшно, но и ее он принял с покорным смирением, а, осознав, горько улыбнулся – у него будет ребенок, он так мечтал об этом всю жизнь, но ребенок от Белль ему не нужен. Страшная мысль, вдвойне ужасная для отца, который однажды уже потерял сына. Но это было правдой и Румпель ничего не мог с собой поделать. Он ничего не испытывал, ожидая это дитя, ничего больше не чувствовал к его матери, и, наверное, просто сгорел, когда Бей умирал на его руках. И попросту не мог представить, что этому ребенку, которого носит сейчас его жена, суждено родиться, быть рядом, вырасти, сделать его ужасную жизнь хоть каплю счастливее. Он не верил. Неверие – его постоянный спутник теперь. Кофе, сделанный несколько минут назад, уже начал остывать и Румпель с неохотой сделал пару глотков, но не почувствовал вкуса. Когда в кухню вошла Белль, он отставил чашку, но не поднял глаз на нее. - Где ты был? – очень тихо шепчет она, и пальцы, лежащие на уже довольно заметном животе, нервно стучат по нему. Она тоже не смотрит на него, упорно изучая пол. - У Бея – признается он, потому что это правда. Последний приют сына стал для него единственной надеждой не сойти с ума, когда особенно тяжело. – Я навещал своего мальчика, Белль. Она кивает. Кажется, поверила, хотя, впрочем, какая разница? Даже когда Белль садится рядом, он не спешит реагировать. Придвинув кофе, уже совсем почти холодный, делает еще несколько глотков и внимательно смотрит на свои руки. Надо бы с ней объясниться, найти слова, надо попытаться повернуть все вспять, ведь скоро они станут родителями. Эти слова, как мантру, он ежедневно повторяет себе, но они больше не действуют. Потому, Голд просто молчит, а она, кажется, тоже ничего не скажет. Впрочем, ее действия ранят его сильнее любых слов. Встав, резко, будто спохватившись, что забыла что-то, Белль подходит к плите и, положив добрую половину курицы на тарелку, ставит перед ним. Затем достает салат, так же отправляя в тарелку с курицей и, порезав хлеб, молча протягивает ему. - Я не голоден, Белль, спасибо. - Ешь, - качает головой она, - ты сегодня не завтракал, я знаю. Упрямая маленькая Белль, ну почему ты так прекрасна, так заботлива? Румпель, наконец, отважился на нее посмотреть, и в глазах ее – бездонная боль. Видя это, ему хочется прыгнуть со скалы с разбегу, утопиться в море, разрезать себя на части, проткнуть кинжалом – все, что угодно, лишь бы исчезнуть. Этот момент, когда он чувствует себя чудовищем – один из самых мерзких в его жизни. Он пытается выполнить ее просьбу, даже ковыряет вилкой в тарелке и, кажется, что-то кладет в рот, снова не ощущая ни вкуса, ни запаха. Он действительно пытается сгладить острые углы, которых так много, что бьешься о них в кровь на каждом шагу. Но, видимо, есть то, что выше всяких сил великого Темного мага. Это – выше. Он отставляет тарелку, протянув ей руку. Белль напряглась, ее пальцы в его ладони безжизненны и безвольны. Подумать только, а ведь еще совсем недавно она сжимала их с такой радостью, ласкала с такой любовью, будто они были смыслом ее существования! Она лишь на мгновение поднимает на него взгляд, в котором он ничего не может увидеть, кроме боли, и застывшего, кажется, навечно вопроса: за что? Но беда в том, что он и сам не может ответить на него. Что ей сказать? Правду. Как начать? С чего? Как объяснить ей, что сейчас, наверное, он будет резать ее без ножа? Он не знает. Он не привык бросать женщин, которых любил, скорее, они сами бросали его. Но, видимо, еще не поздно познать и эту горькую науку. - Белль, - он шепчет ее имя, но оно больше не звучит музыкой для его ушей, а на языке застывает пустота, - поезжай к отцу. Если хочешь – забери здесь все, все, что считаешь нужным, что может тебе понадобится. - Ты не поедешь со мной, Румпель? – отзывается она, прекрасно зная ответ - Нет, Белль. Это конец. Нам нельзя больше мучить друг друга. Давай не будем, прошу. Поезжай к отцу. Я подам на развод и освобожу тебя. Ты и наш ребенок будете обеспечены, я сделаю все для вас двоих. Но мы больше не можем жить вместе под одной крышей, милая. Ты – умная, славная, молодая девушка, которая верит в добро и любовь. Ты показала мне, что меня тоже можно любить, но я калечу тебя этой любовью и гублю себя. Езжай к отцу, Белль, ты свободна от меня и нашего брака. И однажды, я верю, ты сможешь увидеть мир, может быть – с нашим малышом. - Ты уйдешь к ней? – все еще не смотря ему в глаза, задает новый вопрос она. Ее рука все так же покоится в его ладони, и все так же холодна и вяла. - Нет, - он медленно покачивает головой из стороны в сторону, осознавая только сейчас по-настоящему, что это – правда, - Круэлла не простит мне и не примет меня снова, Белль. Не у всех такое большое и светлое сердце, как у тебя. Я останусь один. - Ты не сможешь быть один, Румпель. Никогда не мог. - Но я всегда был одинок, Белль. - Ты пропадешь. Маленькая, упрямая девочка. Она все еще цепляется за их недавнюю любовь, как за соломинку, хватается за то, чего больше нет. - Я справлюсь. У меня будет ребенок, и я не могу оставить вас, Белль. Но жить с тобой я больше не могу. Ты же видишь, это обременительно для нас обоих - Мама всегда говорила, что даже в непроглядной тьме можно разглядеть свет, Румпель, - наконец, она робко поднимает глаза, слегка хмурясь, видимо, от толчка ребенка в животе, - наша любовь истинна, и она должна победить Тьму. Как побеждала всегда. Вспомни, наш поцелуй разрушил долгое проклятье. Куда же все это делось?