Текст книги "Темные дни, черные ночи (СИ)"

Автор книги: Anless

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 69 страниц)

Ей бы его уверенность, мысленно сокрушается она, хотя, надо признать, ее порадовало то, что он верит в нее и ее способности, чрезвычайно порадовало. Рука поднимается вверх, она уже чувствует теплоту на ладони – верный признак того, что сейчас ей удастся зажечь огонь, и, возможно, наконец, превратить его в огненный шар, как того желает Румпель. Круэлла чувствует приближение пламени кончиками пальцев, его же дыхание нежно щекочет ее шею, она почти благодарна уже ему, за то, что приказал всегда снимать шубу во время уроков, потому что ей нравится близость его губ и ее кожи. Круэлла закрывает глаза, стараясь максимально сконцентрироваться на поставленной цели, и в ухо ей вползает хитрый шепоток Темного мага: - Вспомни, дорогуша, свою боль, все что пережила, все, что случилось с тобой раньше. Вспомни, думай же об этом, и дай огню выйти прямо из твоего сердца. О Мерлин всемогущий, она едва держится на ногах. Воспоминания лихой стаей птиц терзают ее и без того измученную голову, не дают покоя, снова нахлынув, как волны в бурлящем море, надо же, а она только начала понемногу забывать и мать, и одиночество на крошечном чердаке, и невнятных мужчин, которых приводила Мадлен раз за разом в их дом. Злость клокочущим потоком бурлит внутри нее, ее скоро уничтожат собственные чувства, кажется Круэлле, если она немедленно не преобразует их в этот чертов, проклятый, мерзкий огненный шар. Она поднимает руку чуть повыше, катая крошечный огонек на кончиках ногтей, и сжимает зубы, напрасно пытаясь удержать рвущееся из горла рычание, рот перекошен в уродливой гримасе, делающей ее и вправду похожей на хищника, она вся переполнена напряжением. Кажется, сейчас он и вправду получит то, чего ждет от нее. Разлившаяся по венам злость бьет сильнее, заполняя ее всю без остатка, как сосуд, она уже протягивает руку, дабы швырнуть огнем в ближайшее дерево, но… предательский огонь вспыхнул в ее руках, и тут же погас, как спичка на ветру. - Ну же, дорогуша! – настойчиво требует Румпель, сцепив зубы, готовый вот – вот выпустить свою злость, но Круэлла только упрямо качает головой из стороны в сторону: я не могу. Потому что она и вправду этого не может. Огня в ее сердце хватает, чтобы обратить в пепелище весь земной шар, но пальцы сухие, и не могут выдать даже крошечной искры. Разочарованная очередной неудачей, она остерегается смотреть сейчас ему в глаза, тем более, Темный маг даже не скрывает своего разочарования, тяжелым вздохом вырвавшегося из его груди. Она не знает, что ему сказать, как извиниться. В конце концов, она вообще только недавно узнала о существовании магии! Однако, голос его спокоен, когда он говорит: - Что ж, дорогуша, оставим в покое попытки сделать из тебя метательницу огня. Возможно, тебе подчинится что-то иное. - Ты думаешь? – с сомнением произносит она, уже теряя надежду. Румпель пожимает плечами: - Магия бывает разной и имеет много возможностей, Круэлла. Думаю, раз уж ты можешь контролировать животных, вполне возможно, сумеешь совладать еще с какими-либо силами природы. Круэлле стоит огромных усилий подавить в груди тяжелый вздох. Он убьет ее, если узнает, что способность влиять на живых существ – подарок Айзека, а не дар, который был у нее с детства, как она наболтала ему при первой встрече. Она вообще уже почти пожалела, что решила обучаться у него. Зачем, спрашивается, ей была нужна эта чертова магия, если свое главное оружие против собак и мамочки она уже и так получила? Обо всем этом они размышляют, идя по узким лесным склонам. И снова Круэлла весьма пожалела, что всегда носит каблуки. Ноги разъезжаются в разные стороны, Румпель, повесив на одну руку ее шубу, второй придерживает ее за талию, и это ей очень нравится. Так приятно чувствовать его пальцы сквозь ткань платья, мягкие и удивительно нежные. Круэллы еще никто так не касался, а прикосновения Айзека были слишком робкими, чтобы она вообще что-то почувствовала. Она с беспокойством смотрит на учителя, пытаясь понять, что же происходит в ее голове сейчас и напрасно стараясь унять сердце. Оно бьется с такой скоростью, что готово вот – вот выпрыгнуть из груди, и куда-то от нее ускакать. Она снова и снова любуется золотистой кожей, что так чудесно переливается на солнце, и прекрасными завитками каштановых волос, обвивающих его голову. И улыбается, не в силах сдержаться, пока он рассказывает ей об управлении стихиями, и что ей надо бы попробовать варить зелья, учитывая ее тончайший нюх, почти животный. Пальцы Де Виль замерли в руке Румпеля, тот не отнимает их, просто идет рядом и строит планы по ее дальнейшему обучению, но Круэлла мало его слушает. Все ее мысли и все существо в одно мгновение заполнил звук его голоса, звонкого и чуть насмешливого, его запах, сочетающий в себе лес и свежесть воздуха, и тепло его прикосновений, когда он словно мимолетом мнет в руке ее пальцы. Такое странное чувство, до сих пор не знакомое Круэлле, такое пьянящее, такое замечательное и пугающее ее, потому что она как будто становится мягче всякий раз, когда думает о нем. Раньше такого никогда не было, и девушка понятия не имеет, как к этому относиться. Вдруг на очередной кочке она оступается, чувствуя, как уходит в бок нога, подвернутая на каблуке. Круэлла отчаянно цепляется за своего спутника, схватив полы его пиджака, и, как не старается совладать с собой, все равно летит вниз, прихватывая с собой Румпеля. Они скатываются с холма, Круэлла больно ударяет спину, краем глаза замечая, что Румпель выпустил из рук ее шубу, со стоном пытаясь притормозить руками, но только растирает ладони в кровь. Круэлла чувствует, что загнала в ногу колючку, та уже отвратительно ноет, в волосы запутались листья, образовавшие под ногами целый ковер, ушибленный локоть тоже саднит. Она пытается прийти в себя, а когда ей это немного удается, обнаруживает, что лежит под Румпелем, который пытается встать. Ей больно, но еще больше – смешно, и, запрокинув голову назад, она начинает безудержно, звонко хохотать. Румпель усиленно потирает забитый бок, морщась и кряхтя от боли, но, едва взглянув на нее, видимо, с намерением поругать за неуклюжесть, тоже начинает смеяться, как мальчишка, содрогаясь раскатистым смехом, заливая им всю поляну. Дышат они тяжело, пытаясь прийти в себя после валяний на земле, лица обоих раскраснелись, и Румпель, преодолевая приступы смеха, признался: - Дорогуша, я давно так не хохотал. Теперь буду точно знать, что ни в коем случае нельзя надевать в лес каблуки, иначе можно загреметь – в его глазах пляшут чертиками лукавые огоньки, и Круэлла вновь счастливо, беззаботно заливается: - О да, лучше не стоит, дорогой! – отговаривает его она. – Надевай лучше кроссовки или кеды, они куда надежнее, как оказалось. Он улыбается своей самой теплой улыбкой. Вышедшее из-за туч солнце освещает его лицо, делая крохотные чешуйки чуть ярче, в волосах запуталась осенняя листва, так что он переливается, словно радуга, а Круэлла просто хихикает, смотря на такого Темного, сейчас напоминающего мальчишку, а не могущественного мага. Румпель пристально смотрит ей в глаза, словно пытаясь найти там ответы на ее вопросы, а потом, протянув руку, мягко, едва ощутимо, касается ее щеки, мгновенно вспыхнувшей, откидывает упавший волос назад. В этом простом движении сокрыто столько намека, столько тепла и тонкой чувственности, что Круэлла на мгновение перестает дышать. Она так и лежит, замерев, свернувшись в плотный комок, но уже не улыбается, и почти не дышит, тронутая этой внезапной лаской. Странное чувство снова незваным гостем врывается в ее душу, наводя там свои порядки, и вдруг она с невероятной отчетливостью понимает – она влюблена. Она любит этого мужчину. Откровение, постигшее ее, так внезапно, и так тяжело для девушки, что первым ее порывом стало дикое желание убежать, испарится из этого леса, города, страны. Да что там – она сейчас готова улететь на другую планету, если кто-нибудь предложит, только бы больше никогда такого не чувствовать. Ей странно, страшно и она действительно до чертиков боится того, что между ними происходит сейчас. Она должна что-то предпринять, чтобы успокоить бьющееся, как чокнутое, сердце, и вообще никогда больше не повторять случившегося, она должна что-то сделать с губами, что горят, желая поцелуя Румпельштильцхена, она просто обязана остановить поток этих странных, волнующих мыслей, иначе ее ждет беда, а Круэлла не любит попадать в беду. Поэтому, собравшись с силами, она садится на землю, отметив про себя, что та довольно холодная, а потом встает, полная решимости, и уходит, слушая, как поднимается Темный учитель. Хорошо, что каблук не сломан, с облегчением думает она, решительными, напористыми шагами идя вперед и вперед и тряся головой в бесплодных попытках отогнать навязчивые мысли от себя. Румпель шагает рядом, чуть поодаль, отставая от нее всего на полшага, и вот она слышит его четкое и громкое: - Круэлла! С трудом натянув на лицо маску безразличия и беззаботности, Де Виль оборачивается и, как ни в чем не бывало, спрашивает (хотя голос предательски дрогнул в конце): - Да, дорогой? Очень медленно и осторожно он подходит к ней. Один щелчок пальцами – и в его руке уже оказывается белый шелковый платок. Де Виль нервничает: что он еще задумал? Обойдя ее кругом, волшебник повязывает платок ей на глаза и не туго закрепляет его. Дыхание Круэллы совсем остановилось, она почти взбешена и сильно нервничает, и чуть ворчливо спрашивает: - Эй, что происходит, дорогой? Действительно – что это еще за игры такие? Внутри нее, в ее душе все негодует, как маленькая девочка она готова сейчас топать ножкой, требуя немедленно отпустить ее и развязать глаза, неизвестность откровенно пугает ее, потому что она понятия не имеет, чего от него ожидать. Но она ничего не делает, только сердито сопит, напрасно пытаясь подавить охватившее ее возбуждение. Румпель тем временем берет ее за руку и вскоре она чувствует на своей коже холодный груз. Он подарил ей кольцо! Круэлла замирает, совсем не зная, как реагировать на этот дар, не понимая, что она сейчас чувствует. Она заинтригована, немного напугана и сильно изумлена. Она ожидала от него хитрости, какой-то уловки, но то, что получила, совершенно сбивает ее с толку. Тем временем, Румпельштильцхен снова дает ей возможность видеть, снимая импровизированную повязку с глаз, и, посмотрев на свои пальцы, она и вовсе теряет дар речи. Кольцо прекрасно, тонкое, филигранное, оно сияет крупным черным бриллианто м, как жемчужина переливающимся на солнце, обрамленное красивыми витиеватыми фигурками. Это, без сомнения, лучшее, что ей дарили в жизни. Даже лучше машины. Она, наконец, осмелилась поднять на него глаза, но сказать ничего не может, понимая, что у нее открыт рот, и как она, наверное, глупо при этом выглядит. Темный же просто улыбается ей, чуть лукаво, со своей привычной чертовщинкой, но смотрит на нее внимательными и ясными глазами. - С чего такой подарок, дорогой? – наконец, смогла выдавить из себя она. - Он тебе пришелся не по вкусу, Круэлла? Что за глупый вопрос, выдыхает она и слишком поспешно отвечает,: - Нет, он прекрасен, но я… Я не понимаю, чем заслужила. - Тебе никто не дарил подарков просто так? Дарил, конечно, думает она про себя, вспомнив влюбленного идиота Айзека, но ведь ему об этом знать вовсе не обязательно. Поэтому Круэлла лишь медленно покачивает головой из стороны в сторону, отрицая: - Мамочка не любила мне что-то дарить, лучшим подарком для меня было, когда она просто на меня не кричала, дорогой. Но отец однажды подарил мне плюшевого медведя, такого, знаешь, большого и мягкого. Она смотрит на него глазами страдалицы, но в сердце ее действительно что-то колет, потому что это правда. На этот раз Де Виль не солгала ни капли, тем самым напомнив себе об ужасном детстве, проведенным с матерью в четырех стенах. Румпель изучает ее, склонив голову, а она все никак не может определиться, кто же ей больше по вкусу – респектабельный делец, которого она увидела впервые, или очаровательная ящерка, стоящая перед ней сейчас. - Ты боишься, что я исчезну, если у тебя ничего не получится, не так ли, дорогая? – с прищуром осматривая ее с головы до ног, спрашивает Румпель. Она кивнула, сочтя лишним что-либо комментировать, потому что отнекиваться перед ним сейчас не имеет смысла, он все равно все и так понимает. Страх дрожит на кончиках ее ресниц, но Румпель лишь озорно хихикает: - Я не уйду, дорогуша, ты забавная. Мне с тобой весело, можешь считать, и мне симпатична твоя тьма. Поэтому у тебя будет кольцо. В знак того, что я здесь. Материальное подтверждение нашего приятного знакомства, если хочешь. Ошеломленная Круэлла снова смотрит на кольцо, с восторгом еще раз отмечая, как оно прекрасно и необычайно. Румпель деловито кивает: - Черный бриллиант, дорогуша. Как и ты. Круэлла мягко улыбается, без следов притворства, издевки, или иронии. На мгновение она почти решилась в благодарность коснуться губами его щеки, но передумала, боясь, что для нее это будет уже слишком. Поэтому девушка продолжает просто улыбаться, и коротко благодарит: - Спасибо. Я буду его всегда носить теперь, дорогой. Он кивает, явно польщенный, и, судя по всему, очень довольный собой, и, прочистив горло, зычно зовет продолжать обучение: - Пойдем, Круэлла. Пора бы научить тебя парочке новых трюков. И она покорно следует за ним, счастливая и изумленная от такого королевского жеста одновременно. Круэлла запрокинула голову назад, напрасно силясь отогнать мысли, что неспокойным улеем роились в голове, и выпуская в потолок разочарованный, тяжелый вздох. Покрутив кольцо с черным бриллиантом, сняла его, положив на тумбочку. Посмотрела на себя в зеркало мельком, но заметила затравленный, уже пьяный взгляд. А, к черту, будет пить сколько захочет, даже если сдохнет, отчаянно решила она, наполняя новый бокал джина, и пригубив его. Скрипнула кровать, Круэлла никак не отреагировала на это. В зеркале она наблюдала, как лениво потягивается проснувшийся король, выставляя на показ рельефные мышцы и густую поросль волос на животе и в паху. Мужчина поискал глазами во что бы одеться, но, не найдя своих вещей, черт знает куда заброшенных вчера Круэллой в пылу страсти, обмотался ниже пояса лежащим на спинке кровати полотенцем, с грацией тигра встал, и плавно подошел к ней. - Доброе утро, мисс Де Виль! – сладко прошептал он, склоняясь к ее шее для поцелуя. Губы нашли нежную жилку горла и поцеловали ее, а потом плавно спустились вниз, в закрома декольте и щекоча кожу бакенбардами. Круэлла непроизвольно застонала, издав какой-то нечленораздельный звук, и он рассмеялся: - Как, так быстро, мисс Де Виль? Может, сначала поедим? Круэлла равнодушно пожала плечами: - Как хочешь, дорогой. Мне кофе, пожалуй. Я не голодна. - Удивительно. Он велел принести еду в номер, не потрудившись одеться, когда ее принимал, да так и выскочив в полотенце. Увидев это, Круэлла обронила голову на руки с трагическим вздохом: Мерлин всемогущий, точнее, Мерлин шарлатанейший, в какое дерьмо она опять вляпалась, и что она делает рядом с этим примитивным королевским приматом? Иногда она прямо сама себе поражалась. Артур садится на кровать, придвинув к себе передвижной столик и с волчьим аппетитом набросился на принесенные лакомства. Круэлла же без особого интереса наблюдает за ним, напрасно пытаясь выкинуть из головы мерзкого, чешуйчатого крокодила, который стоит в этой самой голове и хитро ухмыляется. Она вяло скользит по его торсу, рельефным мускулам, крепким ногам, и, даже любуясь им, все равно не может перестать думать о Голде, который продолжает терроризировать ее больную психику. - Скажи мне, дорогая, с чего это ты мстишь Румпелю? – откусывая добрый шмат хлеба, спрашивает ее венценосный любовник. «За то, что отказывается и убегает от меня каждый раз, за то, что унизил меня недавно, что вступил со мной в открытую конфронтацию, за то, что он такой мерзкий говнюк!» - кричат мысли у Де Виль в голове, но она говорит только: - Он причастен к моему убийству, кроме того неоднократно покушался на мою жизнь, мне чудом удавалось спастись. Веские основания, как думаешь, дорогой? - Определенно – задумчиво кивает Артур. – Итак, каков же наш план, милая? Наверняка твоя гениальная головка уже придумала сотни тысяч способов уничтожить врага, не так ли? - Для начала, дорогой, тебе надо завоевать полное доверие жителей Сторибрука. Точнее, семейства Прекрасных. Это значит, о наших отношениях не должен знать никто, ни одна живая душа. Меня здесь, видишь ли, не особо жалуют. Ты же монарх. Устрой праздник. Сделай что-то героическое для них. Поработай во благо города. Они ценят беганье на побегушках. - Ты в самом деле считаешь, что я буду так унижаться? – голос Артура приобрел грозный оттенок. Круэлла беззаботно пожала плечами: