Текст книги "Избранное"
Автор книги: Вячеслав Шугаев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)
Пока ребята встречали парю Михея и парю Ванея, глухонемой Коля сбросил черный плащ, снял черные очки – оказался Лимохалом. Потер, помял занемевшие крылья и взлетел на крышу сарая. Достал бинокль, всмотрелся: увидел медвежонка и слоненка, спускающихся с горы, ребят, бегущих им навстречу, и тихонько посвистел, будто подзывал собаку. Из сарая выбежал старичок, тоже снял черные очки и отлепил черную бороду – засияла медная, конопатая физиономия деда Пыхто.
– Собирай манатки, – сказал простуженным басом Лимохал. – Кху, кха! – прокашлялся он. – Остыл в проклятой тайге. Всю грудь заложило. Быстро, Пыхтоша. Догадываюсь, что наши лучшие друзья вот-вот будут здесь. Живо!
– Ты чего раскомандовался, аспид зеленокрылый! Волю взял.
– Поругайся у меня, поругайся. Возьму да один улечу. Брошу тебя вместе с патефонами. Посмотрю, далеко ли убежишь.
– Ладно, ладно. Пошутил я, конечно. Складываюсь, сматываюсь. Не серчай. – Дед Пыхто погрозил сухоньким кулачком отвернувшемуся Лимохалу: «У-у, змей. До смерти бы защекотал ненавистного!»
Ребята в это время окружили медвежонка и слоненка и, вместо того чтобы целоваться, обниматься, оторопело замерли. На паре Михее была малиновая попонка-поддевка и малиновый плисовый картуз, а на паре Ванее – те же наряды, но только канареечного цвета. Они смущенно, но охотно повертелись перед ребятами, а потом паря Михей сказал:
– А что удивляетесь? С заработков идем. Испокон веку с заработков в обновках возвращались. И с гостинцами. Паря Ваней, достань-ка.
Слоненок снял со спины берестяной горбовик, запустил внутрь хобот. Всех попотчевал сначала орехами, потом брусникой в меду. Подождал, пока ребята управятся с гостинцами, потом опять запустил хобот в горбовик с атакой медлительной торжественностью. Вытащил огромного, прозрачно-розового леденцового петуха.
– Один такой в лавке был. Только что не кукарекает. Сла-адкий. Слаще ничего не пробовал. Мы с парей Михеем немного полизали. Уж вы не обижайтесь.
Ребята по очереди тоже полизали петуха, но им он показался горьким, потому что все враз вспомнили, что неприятности как были, так и остались. Помрачнев, повздыхали и рассказали паре Михею и паре Ванею, как пытались избавиться от неприятностей.
– И вы не догадались?! – Паря Михей даже присел от возмущения. – Просил халву, лимонад, и вы не догадались! Эх, вы!
Медвежонок снял картуз, поддевку, быстро и аккуратно свернул ее, положил на горбовик.
– Паря Ваней! За мной! Не отставай!
Они помчались под гору, на бегу прихватив осиновые колья, чтобы вышибить дверь в «универларе». Разумеется, они сбегали напрасно, потому что дед Пыхто и Лимохал уже исчезли.
Вернулись запыхавшиеся, злые. Долго и молча приходили в себя.
– Ну, что надумали? – спросил у ребят паря Михей.
– Да ничего. Противно на душе.
– Ути, ути – ножки гнути, – непонятно сказал паря Михей. Снял картуз, повертел его на лапе, сдул приставшую хвоинку. – Паря Ваней? Чувствуешь? Ведь сегодня начнем новую жизнь. Ей-ей.
– Я готов. Давай только петуха долижем.
– Главное, ребята, не завираться, хвостом не крутить. Паря Ваней, покажи.
Слоненок оттопырил хвостик и быстро-быстро завертел им.
– Вертеться вот так не надо. От неприятностей увертываться не надо. По себе знаю. Бывало, тетка Медведица соберет малину на варенье, поставит корзинку где-нибудь на пеньке и пойдет к соседкам мед занимать. И вот знаешь, что нельзя эту малину трогать – поди да сам собери, – все равно подмывает что-то: возьми. Запустишь лапу раз, другой – полкорзинки нету. Тетка вернется и давай охать, ругаться. «Ты, окаянный, умял». А я в глаза ей заглядываю: что ты, тетя, это лиса проходила и приложилась. Еле ее прогнал. Клянусь, божусь. Хоть и стыдно, и жалко тетку – целый день эту малину собирала, у самой – мал мала меньше, муж муравьяница… Да! Ладно. Это уже к делу не относится. Не надо, повторяю, хвостом крутить. Если все время врать, изоврешься к концу жизни. Одна тень останется.
– Короче, паря Михей. – Слоненок долизал, дочмокал леденцового петуха. – Словами горю не поможешь. За дело.
– Молодец, паря Ваней. Я пойду с Сашкой Деревяшкиным. И Вову с Катей прихватим. Они все рядом живут. А ты иди с Аленой. Как говаривал Замечательный медведь: если кто-то оступился, надо вытолкнуть его на правильную тропу. Попробуем, вытолкнем.
В это время подошла девочка Настя. Она была возбуждена, щеки и глаза горели. Забыла даже, что давно не виделась с медвежонком и слоненком. Едва кивнув им, сказала:
– Я знаю, что я сделаю. Я пойду к Васе Рыжему и наставлю пришить пуговицы на плаще. Заставлю заплести меня. И надаю ему тумаков. Я устала, поймите, устала ждать неприятностей. Лучше сама пойду навстречу им. И пос-смотрим, кто кого.
– Правильно, Настя! Одобряю. – Паря Михей поднял приветственно лапу. – Как это в песне поется? Сама садик я садила, сама буду поливать. Замечательный медведь говорил: мы сами творцы своих неприятностей. А я добавлю: и сами будем их побеждать.
Девочка Настя повернулась и решительным, быстрым шагом ушла.
По дороге паря Михей говорил Вове Митрину:
– Если бы ты был один, все просто. Признаться в школе, что прогулял, и понести заслуженное наказание.
– Так в чем дело-то, паря Михей! Неохота, чтобы наказывали.
– Никуда не денешься. Ты хоть раз в жизни видел хоть одну неприятность, которая бы кончилась добром? Вот и я не видел. Но, паря Вова, не один ты прогулял, а имеете с девочкой. У тебя мать с отцом строгие? – спросил паря Михей у Мули-выбражули.
– Когда как. То ласковые, тихие, добрые, то хоть из дому беги. Может, между собой поссорятся, может, на службе неприятности.
– Да. То есть может сильно тебе влететь?
– Да, – печально кивнула Муля-выбражуля.
– Вот, Вова. Что ты на это скажешь?
– Я этого не перенесу, – побледнел Вова.
– И хорошо сделаешь. Девочка не должна страдать. Ты должен, Вова, пойти к ее родителям и взять вину на себя. Это будет святая ложь. Ты понимаешь, что речь идет о спокойствии девочки?
– Понимаю. Еще как!
– Что ж, Вова. Вот Катин дом. Хватит духу пойти?
– Попробую.
– Пойти с тобой?
– Нет! Я защищу Катю! – Вова гордо выпрямился и четыре раза выжал портфели я мешочки со сменной обувью.
– А потом?
– Потом мне ничего не страшно. Папину вспышку я перенесу.
– Хорошо, паря Вова. Мы постоим, проводим вас – Вова взял за руку Мулю-выбражулю, и они пошли к подъезду. Ярко пламенели в заходящем солнце оттопыренные Вовины уши и нежно золотились Мули-выбражулины банты. Паря Михей крикнул вдогонку:
– Помни, Вова! Замечательный медведь учил: честь девочки превыше всего.
– Пошли, Александр. – Паря Михей потянул Сашку Деревяшкина.
– Вовка уже решился, ему легче. – Сашка задумался. – Паря Михей! А ты бы на моем месте боялся?
– Мне, Саня, жену этого Степана Федорыча жалко. Как у нее сердце-то, наверное, обрывалось, когда ты Сереге звонил. А ты все про себя да про себя.
– Правда что. – Сашка Деревяшкин покраснел. – Веришь, нет, я про отцово наказание и не вспоминал. Со стыда перед Степан Федорычем сгорал. Как вспомню, так и сгораю. Ужас какой-то!
– Так, может, зайдем к ним?
– А простят?
– Посмотрим.
Дверь открыл Степан Федорович. Удивленно поднял брови, снял очки, обернувшись, покричал в комнаты:
– Маша, Маша! Иди скорей! Телефонный разбойник явился!
А у Сашки отнялся язык. Он открывал рот, хватал воздух и опять закрывал. На щеках проступили бледно-красные пятна. Паря Михей толкнул его в бок: что же, мол, ты? Сашка неожиданно пискляво, заикаясь, сказал:
– Мне стыдно, что я вас мучил, – и опять проглотил язык, и уж снова никак не мог заговорить.
Паря Михей солидно покашлял в кулак:
– Значит, извиняется он. Измучился парнишка от стыда.
У Сашки Деревяшкина прорезался наконец голос:
– Извините, пожалуйста!
– Да уж ладно…
А паря Ваней провожал девочку Алену. Оба вздыхали и молчали. Наконец девочка Алена не выдержала:
– Паря Ваней! Посоветуй что-нибудь, помоги.
– Охо-хо, Алена. Какой из меня советчик. Я же иду для поддержки. Чтобы не так страшно было возвращаться. Из любого вранья один выход: сказать правду. Что же еще придумаешь?
Чем ближе подходили к дому, тем чаще девочка Алена вздыхала, прикладывала скомканный платочек к глазам. Слоненку стало жалко ее:
– Давай по мороженке съедим. Охладимся. А потом уж к тебе поднимемся.
Алена, всхлипывая, согласилась. Постояли на углу, под тополем, досуха выскребли стаканчики, еще постояли. Алена предложила:
– Может, еще по мороженке?
– Хватит, Алена. Осипнешь. Как тогда извинишься?
– Да-да. – Алена пошла к подъезду.
Дома за круглым столом сидели папа, мама и учительница Ольга Михайловна. Девочка Алена встала у порога как вкопанная, глаза вытаращила. Слоненок снял картуз, молча поклонился. Папа встал из-за стола, пошел к порогу, распахнув объятия:
– Вот и наша именинница! Заждались – уж пироги остыли. Поздравляю, доченька! Ты единственная в мире девочка, досрочно прожившая год!
Алена упала на пол, слоненок даже не успел подхватить ее. Мама и Ольга Михайловна ахнули. Папа бросился поднимать, но Алена быстро-быстро поползла и уползла под кровать. Папа нагнулся, приподнял покрывало:
– Доченька, что с тобой?
– Не вылезу, никогда не вылезу. Стыдно! До конца дней здесь просижу. Так мне и надо, противной.
Папа встал, развел руками, мама и Ольга Михайловна пожали плечами. А паря Ваней не растерялся и не удивился:
– Гм, гм. Извиняюсь. Вот у меня завтра действительно день рождения. Именины, так сказать. Прошу отпустить завтра Алену. Смотрите, как она раскаивается. Отпустите? Прекрасно. Алена, придешь?
Алена не ответила. Она горько плакала под кроватью.
– Придет, придет, – поспешно сказала мама и тоже полезла под кровать успокаивать дочку. А за мамой полезла под кровать и Ольга Михайловна успокаивать любимую ученицу. А папа в растерянности топтался возле и смущенно улыбался слоненку.
Вечером, когда медвежонок и слоненок встретились, паря Ваней сказал:
– Помнишь, ты обещал мне день рождения, как только вернемся из тайги и начнем новую жизнь? То есть когда начнем всем помогать?
– Помню.
– Так вот, у меня завтра день рождения. Приглашаю.
– Что ты говоришь?! А у меня и подарка нет. Как же я с пустыми-то руками?
– Паря Михей! Не говори глупостей. Я тебя и так люблю.
– Смотри-ка ты.
ИмениныСнова скрипели в городском саду карусели, качели, снова взлетали в воздух серпантин и конфетти. Родился паря Ваней. Паря Ваней посреди танцевальной площадки принимал подарки.
Сашка Деревяшкин подарил губную гармошку:
– Рожок ты забросил, а зря. Я подрасту, а ты пока «Барыню» и «Подгорную» выучишь.
Вова Митрин преподнес огромный леденцовый банан:
– Я заметил, как ты петуха-то облизывал. Любишь леденцы? – смущаясь, добавил: – Я ведь сам банан-то приготовил. Страсть люблю стряпать. Мы с Катей уже договорились: она в повара пойдет, а я – в кондитеры.
Муля-выбражуля отдала слоненку свои вишенки, можно сказать, от сердца оторвала:
– Это самые модные в городе. Глупости, что слонам нельзя носить вишенки. Может быть, только слонам и надо носить. Я просто завидовать буду твоим чудесным вишенкам.
Девочка Настя подарила глобус.
– Вот это твоя Африка, – она крутила глобус. – Ты, наверное, скучаешь по ней? Теперь будешь смотреть. Хотя, если серьезно вдуматься, скучать некогда, и нехорошо скучать.
Алена принесла расшитый бисером чехольчик и надела на хвост слоненку.
– Поздравляю. Я все запомнила. Не надо крутить хвостиком. Спасибо тебе, паря Ваней.
Слоненок всем чинно, низко кланялся. После всех подошел паря Михей и вытащил из-за пазухи позднюю синенькую ромашку:
– Держи, паря. От всей души.
Слоненок крепко-крепко обнял медвежонка. Они расцеловались. Потом все прошли к длинному столу, поставленному в рябиновой аллее. Сели чай пить. Загалдели, насмеялись, запели. Лишь именинник сидел грустный и ни к чему не прикасался. Паря Михей спросил:
– Ты чего как мышь на крупу дуешься?
– Жаль, что в такой день рядом нет папы с мамой…
– Но зато рядом с тобой друг… – Медвежонок вдруг закричал. – Ау! Сюда! Он ждет вас, ждет!
В аллее раздался тяжелый топот – бежала, задыхаясь, мама слониха и, сдерживая себя, тоже чуть ли не бежал пака Главный слон.
– Сыночек, сынулечка! – слезно затрубила мама слониха. – Ты нашелся, моя крошка, – и тяжело, крепко обняла слоненка. – Я не поверила, когда пришел твой друг и сказал, что у тебя день рождения. Представь, я не могла вспомнить, когда ты родился. Ведь никогда не знаешь, что надо запомнить в этой жизни, что не надо. Дай я тебя обниму! Му! Миленький!
– Будет, будет лизаться-то, – добродушно заворчал Главный слон. – Здорово, сын. Поздравляю. Рад, что у тебя такой верный и преданный друг. Я вчера расспросил его, как вы жили. Ты – достойный сын достойного отца.
Маму слониху и Главного слона усадили пить чай. Слониха не ела, не пила, а затуманенными глазами смотрела и не могла насмотреться на дорогого сыночка.
А папа Главный слон негромко говорил медвежонку и слоненку:
– Получил весть от Главного медведя. Просит незамедлительно быть. На каком-то совете. Что это за совет?
– Все звери собираются на большой поляне, и Главный медведь учит, как надо жить.
– Ну, меня, положим, этому не надо учить. Сам кого хочешь научу. Но взаимопонимание должно быть. Так я мыслю. И вас с собой возьму. Ну и сопровождающих лиц, конечно.
Паря Михей и паря Ваней согласно кивали и уплетали пирожки с картошкой, луком и грибами.
День рождения незаметно перетек в вечер рождения. Потом в ночь, а с наступлением утра день рождения стал вчерашним днем.
ТАЕЖНЫЕ КАРАУЛЬЩИКИ
Совет у Главного медведяВ конце сентября на Большой таежной поляне, окруженной старыми елями, Главный медведь собрал совет.
Он уселся на матером мшистом пне.
В лапах держал высокий березовый шест, а на шесте сидела сорока Маня.
– Такое дело, ребята. Собрал вас потолковать кое о чем… – Главный медведь поднес к глазам листок бумаги, по которому читал, долго, напряженно вглядывался. – Ну, и слов же мне крот-писарь навставлял. – Он отбросил листок, пристукнул оземь березовым шестом – сорока Маня подпрыгнула, замолотив крыльями, вновь угнездилась на нем. – Не могу по бумажке! Внимание, граждане звери. Значит, из-за чего сегодняшний сыр-бор разгорелся? А из-за того, что хуже пожара разоряют тайгу всякие нечестные люди. Ягоде поспеть не дают, рвут зеленую. Птица на крыло не успеет встать, а за ней уже гоняются… Те же пожары. Как жить будем, ребята?
– У-ух! Ужасу какого нагнал! – ухнул филин, сидевший на ели. – Прямо хоть на Луну переселяйся.
– Э-э, темнота кромешная. Только ночью и видишь, да и то не дальше своего носа.
Главный медведь походил, поворчал, снова сел на пень.
– Бороться надо!
– А как?
– Научи!
– Для «как» и совет держу с вами. Вместе будем решать. Я тут Мане обследование поручал провести. Вот она полетала, посмотрела что да как, да что к чему, поспрашивала кой-кого. Как зверь в беду попадал, так Маня сразу беду эту на карандаш брала. Маня! Изложи-ка.
Сорока попрыгала, попрыгала на ветке, приосанилась, достала из полевой сумки листки. Откашлялась и напряженно-тоненьким голоском начала:
– Прекрасна осенняя тайга с высоты птичьего полета! Бесконечные пади, затянутые дымкой, и море тайги, проплывающее под крылом, колышет оранжевые, желтые, багряные волны.
– Маня! Не могу! – Главный медведь схватился за уши. – Уши вянут! Немедленно прекрати эту сорочью болтовню!
– Хорошо, ну хорошо, Михал Ваныч. – Сорока вздохнула и затараторила: – Я обнаружила вот что. Кое-где уже стоят петли на зайцев и даже на изюбров, кое-где рубят и пилят кедры, а потом собирают орехи. И это не все. Ладно, к нам, зверям, некоторые не по-людски настроены, но и к своему брату, человеку эти некоторые относятся так же. Разоряют зимовья, бьют стекла, разваливают печки. Вроде бы не мое дело, а все ж таки я записала. Ведь мы первые караул закричим, когда настоящие охотники не смогут жить и охотиться в тайге.
– О-о-о!
– У-у-у, – откликнулись звери.
Лишь старый волк с рваным ухом и глазом не моргнул. Когда все успокоились, он с пренебрежительным спокойствием сказал:
– А мне не страшно. Я плевал на все эти петли и динамиты. Меня который год истребляют всевозможными способами. Потому как я хищник, и жить мне не положено. А я вот живу.
– И живи… задумчиво сказал Главный медведь. – Да-а. Завидую твоему спокойствию, дружище Волк. Завидую, но оно мне не по душе…
В это время раздался мощный трубный рев.
Главный медведь вскочил:
– Ну вот, и гости пожаловали. Однако, надеюсь, и гости и помощники.
ПомощникиНа поляну вышел Главный слон. На спине его в кресле сидел Главный человек.
Вслед за слоном через кустарник ломились паря Михей и паря Ваней, тигр Кеша, лев, два-три леопарда – в точности невозможно было рассмотреть, потому что их пятнистые шкуры сливались с осенней листвой.
А поверх этой компании по веткам с ужасным визгом прыгали-скакали обезьяны.
– Здорово, коллеги! – торжественным басом приветствовал Главный медведь Главного слона и Главного человека.
– Привет, привет, Михал Иваныч! – бодро отозвался Главный человек. Он впервые ехал верхом на слоне, очень переживал и боялся, и поэтому изо всех сил бодрился.
– Владыка Африки сердечно кланяется владыке тайги! – И Главный слон в самом деле поклонился, да так низко, что кресло с Главным человеком съехало со спины на голову, а с головы по хоботу на землю.
Прямо как санки с ледяной горки.
– Это ты, что ли, владыка? – Главный медведь покачал, осуждающе покрутил головой. – Охота тебе чиниться? Какие мы владыки. Ты – бывший, а я хоть и настоящий, да толку мало. Обложили со всех сторон, правда что, как медведя. Заботы, тревоги, зимовать скоро. А тут еще браконьеры житья не дают. Сильно надеюсь, что поможешь мне.
– Что значит слово «браконьер»?
– Ничего хорошего. Те же жулики, только лесные. Впрочем, у меня вон Маня специалист по словам. Прямо-таки летающая энциклопедия. – Главный медведь поманил сороку. – Объясни-ка.
Сорока Маня прикрыла глаза, порылась в памяти и объяснила:
– Браконьер – трехсложное слово. «Бра» – это значит, лампа, светильник такой на стенке. Конь – тут и объяснять нечего, лошадь значит. Зебра, по-вашему. Ну а «ер» – когда-то так твердый знак назывался. У меня все. Какие будут вопросы?
Сорока Маня с гордой усмешкой оглядела все это безграмотное зверье.
Главный слон долго размышлял над Маниным объяснением.
– Очень интересно! Получается, что браконьер – это зебра, скачущая по твердому знаку при свете лампы. Удивительно! Значит, вот какие у вас в тайге жулики. Видимо, очень загадочное и страшное существо. Жулик. А какое маленькое ласковое слово! Как все перепутано в этом мире!
Главный человек встал из кресла, пиджак одернул, очки нацепил.
– Хватит глупостями голову забивать! Жулик – это мелкий воришка, а браконьер – настоящий, законченный ворище. Обворовывает тайгу и прежде всего самого себя. Но этого не понимает. В конце концов мы не слова пришли говорить, а дело делать. Так давайте приступим!
– Прошу к столу, перекусите, подкрепитесь с дороги. – Главный медведь первым отправился к столу с самоваром и закусками. – Чай не пьешь, откуда силу возьмешь? А нам сил много надо.
Уселись, закусили. Главный медведь объяснил что к чему.
Главный слон удивился:
– Странно. Если зверь нарушает закон, его карают звери. Если человек нарушит, его карает человек. Нельзя допускать путаницу и неразбериху.
– Пойми ты, великан заморский. – Главный человек отставил стакан с чаем. – Просторы у нас необъятные. Рук не хватает, глаз не хватает за всем усмотреть. Вот браконьеры этим и пользуются. Почему я и согласен, чтоб звери нам помогли, чтоб зря под выстрел не становились.
Пока Главные судили да рядили за самоваром, во всех углах Большой поляны встречались давние знакомые.
Потапыч из пятой берлоги обнимал парю Михея.
– Мишук, милый, как я о тебе соскучился! Думаю, куда пропал парень, совсем забросил старика. – Потапыч прослезился, – Считай, кроме тебя – никакой родии. Хоть дальний, а родственник. А тетку Марью, медведицу мою, каждую ночь во сне вижу. Сидит, голубушка, на пенечке и чулок шерстяной вяжет. К чему бы такой сон, а? К добру ли, нет ли? Ох, одиноко мне, Мишук. Ты приходи, миленький, почаще.
– Приду, Потапыч, обязательно. – Медвежонку стало жалко старика. – Ох и рубашка у тебя, Потапыч. Одни дыры, а не рубашка.
– А где новую-то возьмешь? Сам портняжить не научился, а тетки Марьи нет.
– Как где? – Медвежонок достал из торбы сатиновую, в зеленых цветочках косоворотку. – Вот, дарю. Заработал нынче на орехах.
Потапыч опять прослезился.
– Вот уважил так уважил! Уж какое тебе спасибо говорить, и не знаю…
Тигр Кеша вновь встретил своего брата Васю. От радости они сначала и говорить не могли, а лишь обнимались, тискали друг друга в объятиях.
– Братан! – радостно кричал тигр Вася.
– Братуха! – на всю тайгу мурлыкал тигр Кеша. Наконец устали от объятий, уселись друг против друга.
– А ты ничего, на казенных-то харчах отъелся. – Тигр Вася любовно смотрел на брата. – Не тянет на волю-то тебя?
– Да вроде нет. Привык. Воля-то, видно, не больно хороша, если на тебя посмотреть. Худой, облезлый. Ох, Васька, худо, худо выглядишь!
– Мне жирок-то некогда нагуливать. Тигрица моя дома сидит, нянчится. Двое у меня. Один я кормилец-то. Зато такие уж тигрята растут – не нарадуемся с матерью. – Тигр Вася достал из-за пазухи фотокарточку. – На, посмотри на племянника с племянницей.
Тигр Кеша долго рассматривал ее, вздохнул:
– Хорошие ребята. И девочка миленькая, и этот разбойник. Подаришь? Перед собой в зоопарке поставлю…
После чаепития, после первых встреч все звери снова собрались на поляне. Главный медведь предоставил слово Главному человеку. Тот долго объяснял, что каждый из зверей должен делать завтра, а в конце спросил: все ли согласны покарать браконьеров?
Звери дружно закричали:
– Конечно!
Главный человек поднял руку:
– Благословляю.
