Текст книги "Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина"

Автор книги: Владимир Набоков

 
   Друзья мои, что жъ толку въ этомъ?
   Быть можетъ, волею Небесъ,
   Я перестану быть поэтомъ,
 ⁴ Въ меня вселится новый бѣсъ,
   И, Фебовы презрѣвъ угрозы,
   Унижусь до смиренной прозы:
   Тогда романъ на старый ладъ
 ⁸ Займетъ веселый мой закатъ.
   Не муки тайныя злодѣйства
   Я грозно въ немъ изображу,
   Но просто вамъ перескажу
¹² Преданья Русскаго семейства,
   Любви плѣнительные сны,
   Да нравы нашей старины.
 

¹¹перескажу.Тот же глагол повторен в первой строке следующей строфы, где он соответствует своему другому значению – «расскажу еще раз».

¹⁴старины.Заслуживает особого внимания частота этого понятия.

 
   Перескажу простыя рѣчи
   Отца иль дяди старика,
   Дѣтей условленныя встрѣчи
 ⁴ У старыхъ липъ, у ручейка;
   Несчастной ревности мученья,
   Разлуку, слезы примиренья,
   Поссорю вновь, и наконецъ
 ⁸ Я поведу ихъ подъ вѣнецъ...
   Я вспомню рѣчи нѣги страстной,
   Слова тоскующей любви,
   Которыя въ минувши дни
¹² У ногъ любовницы прекрасной
   Мнѣ приходили на языкъ,
   Отъ коихъ я теперь отвыкъ.
 

^{1, 9}…речи... речи.Между этими двумя «речами» есть легкое различие в оттенке: сначала дидактическом, затем лирическом.

^9–10неги… тоскующей(род. пад.). Об этих фигурах речи уже упоминалось в связи с чувствами Татьяны (глава Третья, VII, 10). Любопытно отметить, что «неги страстной» (XIV, 9) – отзвук «страсти нежной», науку которой постигает Онегин в главе Первой, VIII, 9. «Нега» повторяется в XV, 8, где это слово выражает сладостное ощущение, разнеженность, «tendresse» <«нежность»>.

 
   Татьяна, милая Татьяна!
   Съ тобой теперь я слезы лью;
   Ты въ руки моднаго тирана
 ⁴ Ужъ отдала судьбу свою.
   Погибнешь, милая; но прежде
   Ты въ ослѣпительной надеждѣ
   Блаженство темное зовешь,
 ⁸ Ты нѣгу жизни узнаешь,
   Ты пьешь волшебный ядъ желаній,
   Тебя преслѣдуютъ мечты:
   Вездѣ воображаешь ты
¹² Пріюты счастливыхъ свиданій;
   Вездѣ, вездѣ передъ тобой
   Твой искуситель роковой.
 

²Симпатии Пушкина к своей героине далее проявлены в XXXI, 1–2 и в главе Четвертой, XXIV 13–14.

⁸негу.Значение «неги» простирается от «сладкого томленья» до опасной эйфории, которая здесь и имеется в виду (см. также коммент. к VII, 10 и XIV, 9–10).

¹³Везде, везде.По-русски получаются две ямбические стопы, но по-английски выходят два неуклюжих дактиля.

 
   Тоска любви Татьяну гонитъ,
   И въ садъ идетъ она грустить,
   И вдругъ недвижны очи клонитъ,
 ⁴ И лѣнь ей далѣе ступить:
   Приподнялася грудь, ланиты
   Мгновеннымъ пламенемъ покрыты,
   Дыханье замерло въ устахъ,
 ⁸ И въ слухѣ шумъ, и блескъ въ очахъ...
   Настанетъ ночь; луна обходитъ
   Дозоромъ дальный сводъ небесъ,
   И соловей во мглѣ древесъ
¹² Напѣвы звучные заводитъ.
   Татьяна въ темнотѣ не спитъ
   И тихо съ няней говоритъ:
 

⁵ Приподнялася грудь.Я не уверен, что можно дать парафраз: «Грудь ее волновалась».

⁸И в слухе шум, и блеск в очах…Т. е. застывший, как на фотографии, блеск глаз – довольно типичное явление для легкого безумия подросткового возраста.

^9–10Ср.: Марвелл, «Дому Эпплтонов» (опубл. в 1681 г.), строфа XL:

 
Но когда бодрствующий дозор звезд
Обходит небосвод….
 

¹¹соловей.Почитаемая в Европе певчая птица, любая разновидность рода Luscinia, обитающего в Старом Свете. Нежная, богатая мелодией, захлебывающаяся, с трелями песня самца часто слышна в сезон любви, в основном по ночам; из всех птиц бесчисленные поэты отдавали предпочтение соловью, так же как из всех цветов – розе.

¹⁴с няней.Этот литературный персонаж, в котором, как нравилось думать Пушкину, запечатлена его старая нянюшка, а верней, няня сестры Ольги, уже упоминался в главе Второй, XXVII, 9. Живой пассаж в главе Третьей, XVIII отчасти избавляет няню от роли комической конфидентки, на которую она практически обречена. Та, кого Пушкин называл «своей старой няней», в действительности, как представляется, ничуть не схожа с седой Филатьевной (глава Третья, XXXIII, 6). Появляясь на страницах романа как самостоятельный характер, она изображена в собственном стилистическом ключе в главе Четвертой, XXXV, 3–4, где названа «подругой юности моей».

Русских комментаторов излишне пленяет мысль о «простой русской женщине из народа», рассказывающей сказки (увы, почерпнутые из итальянских сборников в дешевом издании) «нашему национальному поэту» (как будто истинный поэт может быть «национальным»!), и они не придают должного внимания кое-каким забавным подробностям, относящимся к старушке няне Татьяны.

В письме, посланном около 9 дек. 1824 г. из Михайловского в Одессу Дмитрию Шварцу, тамошнему чиновнику особых поручений при Воронцове, Пушкин пишет: «Буря, кажется, успокоилась, осмеливаюсь выглянуть из моего гнезда и подать вам голос, милый Дмитрий Максимович. Вот уже 4 месяца, как нахожусь я в глухой деревне – скучно, да нечего делать; здесь нет ни моря, ни неба полудня, ни итальянской оперы. Но зато нет – ни саранчи, ни милордов Уоронцовых[48]48
  Уоронцов вместо привычного Воронцов свидетельствует о намерении Пушкина такой транскрипцией фамилии подчеркнуть свое презрение к англомании генерал-губернатора, фамилия которого в более или менее принятой немецкой транскрипции писалась как «Woronzoff» или «Vorontsov».


[Закрыть]. Уединение мое совершенно – праздность торжественна[49]49
  Вне сомнения, этим оборотом передразнивается неуклюжесть речи какого-нибудь иностранца, ставшая предметом шуток, понятных Пушкину и его корреспонденту; искаженное «празднество торжественное».


[Закрыть]. Соседей около меня мало, я знаком только с одним семейством[50]50
  Семейство Осиповых, чье поместье Тригорск, или Тригорское, воспето в последних строфах «Путешествия Онегина».


[Закрыть], и то вижу его довольно редко – целый день верхом – вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны; вы, кажется, раз ее видели[51]51
  Где? Когда? В Москве году в 1810-м, где мальчик Шварц мог бы танцевать на детских балах с маленькой Ольгой Пушкиной?


[Закрыть], она единственная моя подруга – и с нею только мне не скучно». Это неопровержимое доказательство, что в Одессе не позже конца июля 1824 г. Пушкин читал Шварцу главу Третью, по крайней мере, первые двадцать строф. Любопытно, что к тому времени, когда сочинялись эти строфы, Пушкин мог видеть старую няню сестры в свой последний приезд в Михайловское летом 1819 г. (если няня там находилась в то лето), и летом 1824 г. он не предполагал, что снова с нею встретится и она станет его экономкой (и теперь уже его няней).

См. также мой коммент. к главе Четвертой, XXXV, 3.

 
   – «Не спится, няня: здѣсь такъ душно!
   Открой окно, да сядь ко мнѣ.»
   – «Что, Таня, что съ тобой?» – «Мнѣ скучно,
 ⁴ Поговоримъ о старинѣ.»
   – «О чемъ же, Таня! Я, бывало,
   Хранила въ памяти не мало
   Старинныхъ былей, небылицъ
 ⁸ Про злыхъ духовъ и про дѣвицъ;
   А нынѣ все мнѣ темно, Таня:
   Что знала, то забыла. Да,
   Пришла худая череда!
¹² Зашибло......» – «Разскажи мнѣ, няня,
   Про ваши старые года:
   Была ты влюблена тогда?»
 

³Впервые имя героини дается в уменьшительном варианте, до этого одиннадцать раз – Татьяна. Няня ломает лед, трижды называя свою питомицу Таней в строфе ХУЛ, и дальше по одному разу в строфах XVIII и XXXV. После этого Пушкин назовет ее Таней тридцать три раза, т. е. всего тридцать восемь раз, примерно втрое реже, чем Татьяной.

³Мне скучно [скушно].Провинциальный выговор Татьяны («ш» вместо «ч», унаследовано, конечно, от матери-москвички) позволяет Пушкину рифмовать «скушно – душно».

⁵О чем же... Сжато выраженное: «Так о чем именно ты желаешь поговорить?»

⁷ Старинных былей, небылиц.Т. е. стародавних реальных событий и выдумок.

¹²Зашибло.Т. е. время ослабило мою память, ничего ясно не вспомню. Ср. «отшибло память».

¹³ваши.Множественное число подразумевает «твои прошлые года и прошлое таких же, как ты».

 
   – «И, полно, Таня! Въ эти лѣта
   Мы не слыхали про любовь;
   А то бы согнала со свѣта
 ⁴ Меня покойница свекровь.»
   – «Да какъ же ты вѣнчалась, няня?»
   – «Такъ, видно, Богъ велѣлъ. Мой Ваня
   Моложе былъ меня, мой свѣтъ,
 ⁸ А было мнѣ тринадцать лѣтъ.
   Недѣли двѣ ходила сваха
   Къ моей роднѣ, и наконецъ
   Благословилъ меня отецъ.
¹² Я горько плакала со страха;
   Мнѣ съ плачемъ косу расплели,
   Да съ пѣньемъ въ церковь повели.
 

¹И, полно.Идиома двойного смысла: 1) громкая гласная, выражающая удивление пополам с упреком или сомнение; 2) наречие в смысле «довольно», «возьми себя в руки»; грамматическое значение слова «полно» – «заполнено».

¹³Мне с плачем косу расплели.У Тургенева находим: «Косу, которая обычна у девушки, после замужества прячут, чтобы больше не показывать». У Сполдинга читаем: «Коса после замужества должна быть расплетена, составив две косы». Оба автора правы.

Широко известная песня, написанная хореическим трехстопником, с вульгарным подчеркиванием слова «мою» – типичный образчик литературной имитации фольклора – построена на том же мотиве:

 
Рано мою косыньку
В ленты убирать —
Рано мою русую —
На две расплетать…
 

*

Черновик примечания к изданию 1833 г. (ПД 172): «Кто-то спрашивал у [крепостной] старухи: по страсти ли, бабушка, вышла ты замуж? – По страсти, родимый, отвечала она – Приказчик и староста обещались меня до полусмерти прибить [заставляя выйти за крепостного, которого они присмотрели]. В старину свадьбы как суды обыкновенно были пристрастны» [добавляет Пушкин уже от себя].

 
   И вотъ ввели въ семью чужую....
   Да ты не слушаешь меня...»
   – «Ахъ, няня, няня, я тоскую,
 ⁴ Мнѣ тошно, милая моя:
   Я плакать, я рыдать готова!....»
   – «Дитя мое, ты нездорова;
   Господь помилуй и спаси!
 ⁸ Чего ты хочешь, попроси....
   Дай окроплю святой водою,
   Ты вся горишь...» – «Я не больна;
   Я... знаешь, няня,... влюблена.»
¹² – «Дитя мое, Господь съ тобою!» —
   И няня дѣвушку съ мольбой
   Крестила дряхлою рукой.
 

¹И вот ввели в семью чужую.Повествовательная, неспешная, жалостливая интонация здесь схожа с интонацией строки: «И так они старели оба» (глава Вторая, XXXVI, 1). Это один из лейтмотивов романа.

«Ввели» – идиоматическое выражение: заставили войти.

 
   – «Я влюблена,» шептала снова
   Старушкѣ съ горестью она.
   – «Сердечный другъ, ты нездорова.
 ⁴ – «Оставь меня: я влюблена.» —
   И между тѣмъ луна сіяла
   И темнымъ свѣтомъ озаряла
   Татьяны блѣдныя красы,
 ⁸ И распущенные власы,
   И капли слезъ, и на скамейкѣ
   Предъ героиней молодой,
   Съ платкомъ на головѣ сѣдой,
¹² Старушка въ длинной тѣлогрѣйкѣ;
   И все дремало въ тишинѣ
   При вдохновительной лунѣ.
 

^5–7…луна сияла / И темным светом озаряла / Татьяны бледные красы.Эпитет «темный» был во всех трех изданиях: отдельном издании главы (1827), полных изданиях романа (1833 и 1837). Современные издания исходят из предположений, что «темным» – опечатка и должно читаться «томным» (один из ходовых эпитетов, связанных с луной), или же восстанавливают по беловой рукописи «полным» (полная рукопись в ПБ, автограф XVII–XX, 1–12 в ПД). Черновик утрачен. Эпитет «томным» есть в корректуре «Звездочки», 1826 (альманах Бестужева и Рылеева, который они, арестованные в декабре 1825 г., не успели выпустить)[52]52
  Она являлась продолжением их же альманаха «Полярная звезда» (1823–25), но в уменьшенном объеме.


[Закрыть] и в изданных Дельвигом «Северных цветах на 1827 г.», которые появились в свет около 25 марта 1827 г.; но вполне допустимо, что опечатка как раз была – или же ее кто-то исправил из лучших побуждений. Метафора в стиле рококо – лучи луны темнее бледной красоты Татьяны – вовсе не выпадает из постоянной в этой главе стилистики пастиша.

С другой стороны, эпитет «томный» применительно к луне созвучен образности таких английских поэтов, как Томсон («Весна», строка 1038: «Под дрожащей томностью ее лучей») или Китс, «Канун св. Агнессы» (1820), строка 127: «Смеется, освещена томной луной».

¹²в длинной телогрейке.Сполдинг делает к этому месту примечание (с. 265), объясняя, что имеется в виду предмет одежды, схожий с французским «chaufferette de l'âme», хотя последнее – буквальный аналог русской «душегрейки»; здесь же подразумевается предмет, согревающий не душу, а тело.

Американские, как и западноевропейские, читатели, вероятно, вообразят экономку в пикейном жакете, как на полотнах голландских мастеров, а не в просторном теплом халате или жакете, как в некоторых областях России.

Возможно, Пушкин воображал старушку в шушуне – теплой шубке, подбитой мягкой тканью (см. коммент. к главе Четвертой, XXXV, 3–4).

^13–14И всё дремало в тишине / При вдохновительной луне.Не могу удержаться от мысли, что эти строки – очень тонкая имитация. Эпитет «вдохновительной» в последней строке, хотя он и не совсем нов, звучит до необычайности искусственно. Думаю, Пушкину вспомнился комплимент, который высоко ценимый им критик адресовал вовсе не почитаемому им стихотворцу, и он воспроизвел по-русски французский эпитет, считавшийся «дерзким» в Век Вкуса и Разумности. В одном из сочинений мадам де Сталь («О литературе, рассматриваемой в связи с общественными установлениями» [3-е изд., 1818] т. II, ч. II, гл. 7, с. 246, примеч.), столь в ту пору влиятельной, а ныне столь невыносимо устаревшей, содержится вот это замечание: «Делиль в своей поэме „Сельский житель“ пользуется новым словом – вдохновительница». Мадам де Сталь подразумевает пассаж из песни 1 делилевой редкостно скучной поэмы в четырех песнях «Сельский житель» (1800):

 
Que dis-je? autour de lui tandis que tout sommeille,
La lampe inspiratrice éclaire encore sa veille.
 

 
Вдохновительница лампа по-прежнему проливает на него свет>.
 

В беловой рукописи ПБ находим отвергнутый вариант:

 
И все молчало; при луне
Лишь кот мяукал на окне.
 

В корректурных листах «Звездочки» и в отдельном издании главы Третьей (около 10 окт. 1827 г.) те же строки читаются:

 
И все дышало в тишине
При вдохновительной луне.
 

В письме от 23 апр. 1825 г. наш поэт сообщает брату из Михайловского в С.-Петербург: «Ты, голубчик, не находишь толку в моей луне – что ж делать, а напечатай уж так». Распоряжение явно подразумевает передачу строф XVII–XX Бестужеву и Рылееву, заплатившим по пяти рублей за строчку этого «Ночного разговора Татьяны со своей няней».

 
   И сердцемъ далеко носилась
   Татьяна, смотря на луну....
   Вдругъ мысль въ умѣ ея родилась....
 ⁴ – «Поди, оставь меня одну.
   Дай, няня, мнѣ перо, бумагу,
   Да столъ подвинь: я скоро лягу;
   Прости.» И вотъ она одна.
 ⁸ Все тихо. Свѣтитъ ей луна.
   Облокотясь, Татьяна пишетъ,
   И все Евгеній на умѣ,
   И въ необдуманномъ письмѣ
¹² Любовь невинной дѣвы дышетъ.
   Письмо готово, сложено...
   Татьяна! для кого жъ оно?
 

^1–2И сердцем далеко носилась / Татьяна, смотря на луну.Деепричастие «смо́тря» с ударением на первом, а не на втором слоге должно было в 1820 г. резать слух своей провинциальностью.

^3–8Это – самая пространная на весь роман последовательность строк без скольжений, если не считать шести строк в главе Шестой, XXI, 4–9, передающих содержание бледной элегии Ленского. Невыразительная короткая речь Татьяны, сознательно скрывающей свои истинные чувства, следует непосредственно за блестящим пассажем из восемнадцати искрящихся строк со скольжением.

^9–14Тонкость в том, что образ Евгения, который неотступно стоит перед глазами Татьяны, не вполне совпадает с истинным Евгением. Она видит себя романтической героиней, пишущей воображаемому герою с лицом Евгения, но по мере того как сочиняется ее страстное письмо, оба образа – истинный и воображаемый – оказываются слитыми воедино. Письмо закончено; оно писалось автоматически, в состоянии транса, но вот снова вступила в свои права действительность, и героиня начинает осознавать, что это послание реальной Татьяны реальному Евгению.

 
   Я зналъ красавицъ недоступныхъ,
   Холодныхъ, чистыхъ какъ зима;
   Неумолимыхъ, неподкупныхъ,
 ⁴ Непостижимыхъ для ума;
   Дивился я ихъ спѣси модной,
   Ихъ добродѣтели природной,
   И признаюсь, отъ нихъ бѣжалъ,
 ⁸ И, мнится, съ ужасомъ читалъ
   Надъ ихъ бровями надпись ада:
   Оставь надежду навсегда.
   Внушать любовь для нихъ бѣда,
¹² Пугать людей для нихъ отрада.
   Быть можетъ, на брегахъ Невы
   Подобныхъ дамъ видали вы.
 

¹⁰Данте Алигьери, «Ад», III, 9. «Входящие, оставьте упованья» <пер. М. Лозинского>.

В пушкинском двусмысленном примеч. 20 «double entente» <«двойной смысл»> слова «скромный» ускользает от ученых толкователей, которые по этой причине оказываются в положении Джейн Остин, вкладывающей в уста мисс Крофорд из «Мэнсфилд-парка» (т. 1, гл. 6; возможно, героиня просто повторяет слышанное автором от Чарлза Остина), без ясного понимания всех оттенков этого выражения, непристойность, которая была в ходу у моряков; или же напомним о намного более отвратительной двусмысленности, занявшей целую строку в последней строфе отнюдь не столь невинного сочинения лорда Байрона «Беппо».

В «Максимах и мыслях» Шамфора (в его «Сочинениях», изданных стараниями друзей [Париж 1796] т. IV, 43) я нашел следующее место: «Я бы охотно поместил над входом в Рай стих, у Данте начертанный на дверях Ада».

 
   Среди поклонниковъ послушныхъ
   Другихъ причудницъ я видалъ,
   Самолюбиво равнодушныхъ
 ⁴ Для вздоховъ страстныхъ и похвалъ.
   И что жъ нашелъ я съ изумленьемъ?
   Онѣ суровымъ поведеньемъ
   Пугая робкую любовь,
 ⁸ Ее привлечь умѣли вновь,
   По крайней мѣрѣ, сожалѣньемъ,
   По крайней мѣрѣ, звукъ рѣчей
   Казался иногда важней,
¹² И съ легковѣрнымъ ослѣпленьемъ
   Опять любовникъ молодой
   Бѣжалъ за милой суетой.
 

В беловой рукописи имеется примечание:

 
Е'l viso di pietosi color farsi,
Non so se vero о falso, mi parea.
 

Petr[arca]

 
<Тогда, казалось, что не о прохладе
Вещают краски нежные, живые
 

Петр[арка] Пер. А. Эфрон>.

Это начало второго катрена сонета LXIX «Сонетов Франческо Петрарки на жизнь мадонны Лауры». Издание Генри Дж. Бона (Лондон, 1859) содержит три «перевода», доказывающих, что Петрарке везло с перелагателями не больше, чем Пушкину.

¹Среди поклонников послушных.Очень неважная строка. Поэт увидел упомянутых в следующей строке причудниц окруженными почтительным обожанием. Слово «похвал» (род. пад., мн. ч.), которым завершается 4 строка, часто встречается в «ЕО», так как к нему легко отыскать рифму, – соответствует фр. «éloges», которое, судя по тому, что стало модным клише у англичан, блиставших в ту пору в эпистолярном жанре, не имело точного английского соответствия.

¹⁰звук речей.«Речи» – разные манеры говорить, равно как множественное число существительного «речь» (см. также коммент. к XIV, 2).

¹¹нежней.Так во всех первых изданиях. Стоящее в издании 1837 г. «важней» – опечатка.

 
   За что жъ виновнѣе Татьяна?
   За то ль, что въ милой простотѣ
   Она не вѣдаетъ обмана
 ⁴ И вѣритъ избранной мечтѣ?
   За то ль, что любитъ безъ искусства,
   Послушная влеченью чувства,
   Что такъ довѣрчива она,
 ⁸ Что отъ Небесъ одарена
   Воображеніемъ мятежнымъ,
   Умомъ и волею живой,
   И своенравной головой,
¹² И сердцемъ пламеннымъ и нѣжнымъ?
   Ужели не простите ей
   Вы легкомыслія страстей?
 

 
   Кокетка судитъ хладнокровно,
   Татьяна любитъ не шутя
   И предается безусловно
 ⁴ Любви, какъ милое дитя.
   Не говоритъ она: отложимъ —
   Любви мы цѣну тѣмъ умножимъ,
   Вѣрнѣе въ сѣти заведемъ;
 ⁸ Сперва тщеславіе кольнемъ
   Надеждой, тамъ недоумѣньемъ
   Измучимъ сердце, а потомъ
¹² Ревнивымъ оживимъ огнёмъ;
   А то, скучая наслажденьемъ,
   Невольникъ хитрый изъ оковъ
   Всечасно вырваться готовъ.
 

Согласно Томашевскому (Акад. 1937, с. 310), черновик этой строфы (2370, л. 12) написан теми же чернилами, что и «Разговор книгопродавца с поэтом», набросок которого находится в тетради рядом и датируется 26 сент. 1824 г., – этим числом Томашевский помечает и строфу, таким образом, написанную примерно через три месяца после завершения строф I–XXIV и XXIV–XXIX.

Помимо возможного намерения свести поближе «нежную Татьяну» с «нежным Парни», тем самым стилистически усилив как бы провисающие строки XXIX, 13–14, Пушкин, как я предполагаю, мог поддаться проказливому искушению передразнить Булгарина, наткнувшись на его «Литературные тени» в «Литературных листках»[53]53
  Приложение (1823–24) к «Северной пчеле», 1822–28 (в 1829 г. слилась с «Сыном Отечества»).


[Закрыть] 1824 г. (не ранее 27 августа), ч. III, № XVI, где есть такая фраза (произносимая неким Талантиным, в котором легко узнается приятель Булгарина Грибоедов: «Подражание [подразумеваются русские поэты] Парни и Ламартину есть верный знак дурного вкуса».

^1–6Эварист Парни («нежный Парни», как Пушкин называет его в главе Третьей, XXIX, 13) во втором стихотворении («Рука») своих «Картин» пишет (строки 5–12):

 
On ne dit point: «La résistance
Enflamme et fixe les désirs;
Reculons l'instant des plaisirs
Que suit trop souvent l'inconstance».
Ainsi parle un amour trompeur
Et la coquette ainsi raisonne.
La tendre amante s'abandonne
A l'objet qui toucha son coeur.
 

 
Желания воспламеняет,
Восторг мгновенный утомляет,
Итак – отложим наслажденье».
В душе кокетки записной
Так пламень лживый рассуждает,
Но нежная любовь пылает
И отдается всей душой>.
 

Описывая в XXV, 1–6 свою прямодушную и нежную Татьяну, Пушкин очень тесно следует за Парни:

 
Кокетка судит хладнокровно,
Татьяна любит не шутя
И предается безусловно
Любви, как малое дитя.
Не говорит она: отложим —
Любви мы цену тем умножим…
 

У нас есть все основания говорить об имитации и синхронизировать тексты Парни и Пушкина, выбрав для перевода пушкинских строк слова, которые подошли бы и в переводе из Парни.