Текст книги "Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина"

Автор книги: Владимир Набоков

 
   Въ пустынѣ, гдѣ одинъ Евгеній
   Могъ оцѣнить его дары,
   Господъ сосѣдственныхъ селеній
 ⁴ Ему не нравились пиры;
   Бѣжалъ онъ ихъ бесѣды шумной.
   Ихъ разговоръ благоразумной
   О сѣнокосѣ, о винѣ,
 ⁸ О псарнѣ, о своей роднѣ,
   Конечно не блисталъ ни чувствомъ,
   Ни поэтическимъ огнёмъ,
   Ни остротою, ни умомъ,
¹² Ни общежитія искуствомъ;
   Но разговоръ ихъ милыхъ женъ
   Гораздо меньше былъ уменъ.
 

¹В пустыне.На монашеском языке – уединенное место отшельника. В шестнадцатом веке часто означало дикий лес или всякое иное дикое безлюдное место. Ср. французское «désert» в выражениях: «mes déserts, beau désert» и др.

См., например, Шольё, который начинает «Похвалу сельской жизни» словами: «Désert, aimable solitude» <«Пустыня, приятное уединение»> (см. главу Первую, LVI, 2).

См. также главу Восьмую, XLIV, 1.

В предшествующей строфе (X, 5) слово «пустыни» означает широкое пустое пространство. В настоящей строфе «пустыня» – это синоним слов «глушь», «захолустье», означающих отдаленную малонаселенную местность, провинциальную дыру, глухомань, покинутое место, поселок в лесу, тихую заводь (см. коммент. к главе Первой, VIII, 14).

³Господ соседственных селений.Это всего лишь означает «помещиков», причем в слове «господ» (род. пад. мн. ч. от «господин») ощущается легкий отголосок французского «ces messiers», что придает фразе торжественно-иронический оттенок.

⁷о вине.Явное единственное число здесь означает крепкие напитки, виски, джин, водку; более того, подразумевается изготовление вина. Множественное число («вина») всегда означает «виноградное вино».

 
   Богатъ, хорошъ собою, Ленскій
   Вездѣ былъ принятъ какъ женихъ:
   Таковъ обычай деревенскій;
 ⁴ Всѣ дочекъ прочили своихъ
   За полурусскаго сосѣда;
   Взойдетъ ли онъ – тотчасъ бесѣда
   Заводитъ слово стороной
 ⁸ О скукѣ жизни холостой;
   Зовутъ сосѣда къ самовару,
   А Дуня разливаетъ чай,
   Ей шепчутъ: «Дуня, примѣчай!»
¹² Потомъ приносятъ и гитару:
   И запищитъ она (Богъ мой!):
   Приди въ чертогъ ко мнѣ златой!...
 

²жених.Это место звучит фальшиво, поскольку ранее было сказано, что Ленский избегал своих соседей-помещиков. Тем более (согласно строфе XXI) все, бесспорно, знали, что Ленский был влюблен в Ольгу. Переход к Онегину (что означает это «Но»?) в начале XIII строфы весьма неудачен. Кажется, что здесь Пушкин еще не разработал план о существовании некой Ольги Лариной.

⁵полурусского(вин. пад.). Насмешливый намек на то, что Ленский учился за границей.

⁶ Взойдет.Старомодное, вместо «зайдет».

¹¹«Дуня, примечай!».Эта уменьшительная форма от Авдотьи (Евдокии). Повелительная форма «примечай!», т. е. «обрати внимание на подходящего холостяка!» Это еще ничто по сравнению с тем толчком локтем, который Татьяна получит в главе Седьмой, LIV.

¹²приносят и гитару. Я не могу вполне передать выразительность здесь этого «и».

¹⁴Примечание Пушкина: «Из первой части Днепровской русалки» («русалка» – водяная фея, речная нимфа, прибрежная русалка, в строгом смысле слова отличается от морской русалки тем, что имеет ноги).

Написано на мотив арии Гульды из некогда популярной комической оперы («Ein romantisches komisches Volksmärchen mit Gesang nach einer Sage der Vorzeit» <«Романтическая комическая народная сказка с пением старинных легенд»>, в трех действиях, впервые поставленная в Вене 11 янв. 1798 г.) «Das Donauweibchen» <«Фея Дуная»> Фердинанда Кауера (1751–1831), которому русалка отплатила тем, что большинство его рукописей погибло во время наводнения на Днепре в 1830 г.

По неизвестной причине автор во всем остальном прекрасной работы об источнике неоконченной драмы Пушкина[35]35
  Иван Жданов. «„Русалка“ Пушкина и „Das Donauweibchen“ Генслера» в книге «Памяти Пушкина» (Записки историко-филологического факультета императорского С.-Петербургского университета. LVII. С.-Петербург, 1900), с. 139–78.


[Закрыть] не указывает имени композитора, смешивает «оперу» с «пьесой» и называет автора книги «Генслер» вместо Карл Фридрих Хенслер (1759–1825); при этом смешно наблюдать попытки несведущего, но осторожного составителя Бродского (1950), с. 139, плавать вокруг этого вопроса, не обнаруживая своего невежества.

Полностью куплет, исполняемый Лестой, как именуется Гульда у Краснопольского, переложившего на русский язык первую часть оперы под названием «Днепровская русалка» (впервые представлена в С.-Петербурге 26 окт. 1803 г., опубликована в 1804 г.), листки с нотами которой были в каждом доме – на фортепиано провинциальной барышни, в мансарде влюбленного чиновника и на подоконнике в борделе (как сказано в поэме Василия Пушкина «Опасный сосед» (1811), строка 101), таков: «Приди в чертог ко мне златой, приди, о князь ты мой драгой» или как в не менее дрянном немецком оригинале: «In meinem Schlosse ist's gar fein, komm, Ritter, kehre bei mir ein» <«B моем замке очень хорошо, заезжай ко мне, рыцарь» – нем.> (дейст. I, сц. 4).

Весьма любопытно, что «Днепровская русалка» не только послужила Пушкину основой для его неоконченной драмы, названной позднее издателями «Русалкой» (он работал над ней в разное время между 1826 и 1831 г.), но и отозвалась в некоторых моментах сна Татьяны в «ЕО» (см. коммент. к главе Пятой, XVII, 5).

Отмечу, что в библиотеке Пушкина был экземпляр «Русалки»: «Опера комическая в трех действиях», переложение с немецкого Николая Краснопольского с музыкой Кауера, Кавоса и Давыдова (С.-Петербург, 1804).

У Пушкина было удивительное пристрастие к заимствованию из нелепых источников. Томашевский[36]36
  «Пушкин и итальянская опера» в книге «Пушкин и его современники», VIII, 31–32 (1927), с. 50.


[Закрыть] устанавливает, что Пушкин утащил из «Сороки-воровки» (дейст. I, сц. 8) Россини сцену в корчме на границе в «Борисе Годунове», когда беглец нарочно неправильно читает описание своей внешности в указе о поимке преступника.

Я установил из «Летописи оперы» Лёвенберга, из различных французских энциклопедий и других источников, что опера Джоаккино Антонио Россини «Сорока-воровка» (либретто Дж. Герардини, написанное по мелодраме Ж. М. Т. Бодуэна д'Обиньи, или Добиньи, и Л. Ш. Кэнье «Сорока-воровка») впервые была поставлена 31 мая 1817 г. в Ла Скала (Милан); первое представление в России прошло в С.-Петербурге 7 февр. 1821 г. нов. ст. (в пер. И. Свечинского) и в Одессе (во время пребывания там Пушкина) в 1823–24 гг. в исполнении итальянской труппы.

 
   Но Ленскій, не имѣвъ конечно
   Охоты узы брака несть,
   Съ Онѣгинымъ желалъ сердечно
 ⁴ Знакомство покороче свесть.
   Они сошлись: волна и камень,
   Стихи и проза, ледъ и пламень
   Не столь различны межъ собой.
 ⁸ Сперва взаимной разнотой
   Они другъ другу были скучны;
   Потомъ понравились; потомъ
   Съѣзжались каждый день верхомъ,
¹² И скоро стали неразлучны.
   Такъ люди – первый каюсь я —
   Отъ дѣлать нечего – друзья.
 

^1–2 Вероятно, нам следует понимать, что, ухаживая за Ольгой метафизически, как за небесным идеалом любви, Ленский полагает, что речь не идет о земном браке. Однако планы относительно него его родителей и Дмитрия Ларина не умерли вместе с ними, как Ленский, по-видимому, думает здесь и в строфе XXXVII. К концу лета он будет формально помолвлен.

⁴покороче.Эта старинная русская форма, придающая некую условность сравнительной степени «короче» от «короткий», подразумевает здесь мысль: «так близко, как только могут позволить обстоятельства».

⁵Они сошлись.Это двусмысленно: «сойтись» может значить либо «встретиться», либо «стать неразлучным целым». (Остальная часть строфы в таком случае либо развитие темы, либо повторение).

^5–7Действительно, темперамент Ленского, та философская меланхолия, которую Марджери Бейли в отношении «Времен года» Томсона (см. вступление к ее изданию [1928] «Гипохондрика» Босуэлла) прекрасно определила как «своего рода бурное, открытое сострадание к прошлым бедам других», ведущее к «мистической любви к человечеству, природе, Богу, славе, добродетели, отечеству и проч.», – на самом деле всего лишь разновидность того же Меланхолического Безумия, которое у Онегина приобретает форму байронической тоски – и русской «хандры» (см. также X, 7 и др.).

В обеих беловых рукописях «волна и камень» заменены на «заря и полночь».

^13–14 Нет, Пушкин не был «первым». Ср.: «…в безделье люди становятся довольно общительными, вот он [лорд Бомстон] и постарался свести со мною [Сен-Пре] знакомство» (Руссо, «Юлия», ч. I, Письмо XLV) <пер. Д. Худадовой>.

¹⁴От делать нечего – друзья.Через три дня после окончания главы Второй, 8 дек. 1823 г., и более чем через месяц после завершения строфы XIII (1 нояб. или ранее), Пушкин использовал то же выражение, обращаясь к Кюхельбекеру (см. коммент. к главе Четвертой, XXXII, 1) при следующих обстоятельствах. 11 дек. 1823 г. Василий Туманский (1800–60), бледный элегический поэт, написал из Одессы, где он был сослуживцем Пушкина при Воронцове, большое письмо о литературных делах (очевидно, сочиненное совместно с Пушкиным). Оно начинается: «Спасибо тебе, друг мой Вильгельм, за память твою обо мне. Я всегда был уверен, что ты меня любишь не от делать нечего, а от сердца». Здесь в письме рукою Пушкина проставлена звездочка и его же рукою сделано примечание внизу страницы. Оно гласит: «Citation de mon nouveau poéme. Suum cuique» <«Цитата из моей новой поэмы». «Каждому свое»>.

 
   Но дружбы нѣтъ и той межъ нами;
   Всѣ предразсудки истребя,
   Мы почитаемъ всѣхъ – нулями,
 ⁴ А единицами – себя;
   Мы всѣ глядимъ въ Наполеоны;
   Двуногихъ тварей милліоны
   Для насъ орудіе одно;
 ⁸ Намъ чувство дико и смѣшно.
   Сноснѣе многихъ былъ Евгеній;
   Хоть онъ людей конечно зналъ,
   И вообще ихъ презиралъ;
¹² Но правилъ нѣтъ безъ исключеній:
   Иныхъ онъ очень отличалъ,
   И вчужѣ чувство уважалъ.
 

⁹Сноснее.Современный читатель здесь предпочел бы «терпимее» (ср. главу Четвертую, XXXIII, 7, где это слово употреблено в обычном значении).

¹²Комментаторы рассматривали эту строку как косвенную речь. Я согласен с ними.

^13–14Иных он очень отличал, / И вчуже чувство уважал.Снова очаровательная аллитерация на «ч», к чему Пушкин имел особую склонность в эмоциональных местах.

В связи с этой строкой аскетический Бродский (1950), с. 140, неожиданно говорит, что, изображая Онегина, Пушкин разоблачал образ жизни дворянской молодежи тех дней – «вечера, балы, рестораны, балетные увлечения и прочие жизненные забавы».

¹⁴вчуже.Это наречие не имеет эквивалента в английском языке. Оно означает: «не будучи близким чему-либо», «как незначительный наблюдатель», «нейтрально», «беспристрастно», «со стороны», «оставаясь невовлеченным» и т. д.

 
   Онъ слушалъ Ленскаго съ улыбкой:
   Поэта пылкій разговоръ,
   И умъ, еще въ сужденьяхъ зыбкой,
 ⁴ И вѣчно вдохновенный взоръ —
   Онѣгину все было ново;
   Онъ охладительное слово
   Въ устахъ старался удержать,
 ⁸ И думалъ: глупо мнѣ мѣшать
   Его минутному блаженству;
   И безъ меня пора придетъ;
   Пускай покамѣстъ онъ живетъ
¹² Да вѣритъ міра совершенству;
   Простимъ горячкѣ юныхъ лѣтъ
   И юный жаръ, и юный бредъ.
 

^2–5Разговор… ум… взор… всё.Набросок в стилистической манере вводного описания, более полно использованного по отношению к Ольге в строфе XXIII, 1–8 (см. коммент. к XXIII, 5–8).

^13–14 Это означает: «Давайте припишем жар и бред горячке юных лет – и простим их». Строки построены согласно банальному галлицизму. См., например, «Господину Юму» Клода Жозефа Дора (1734–80):

 
…les tendres erreurs,
Et le délire du bel âge…
 

 
<…ошибки нежные
И горячка молодости…>.
 

 
   Межъ ними все раждало споры
   И къ размышленію влекло:
   Племенъ минувшихъ договоры,
 ⁴ Плоды наукъ, добро и зло,
   И предразсудки вѣковые,
   И гроба тайны роковыя,
   Судьба и жизнь въ свою чреду,
 ⁸ Все подвергалось ихъ суду.
   Поэтъ въ жару своихъ сужденій
   Читалъ, забывшись, между тѣмъ
   Отрывки сѣверныхъ поэмъ;
¹² И снисходительный Евгеній,
   Хоть ихъ не много понималъ,
   Прилѣжно юношѣ внималъ.
 

По-видимому, текст здесь уводит нас обратно к источнику эпиграфа этой главы – «Сатирам» Горация II, VI, а именно к строкам 71–76 шестой сатиры второй книги, где хозяин и его гости за деревенским столом обсуждают, находят ли люди счастье в богатстве или в добродетели, что лежит в основе дружбы – полезность или честность и в чем природа добра.

Эта строфа, без сомнения, основана на спорах Пушкина с Кюхельбекером в лицейском дортуаре. Действительно, Пушкина, казалось, преследовали личные воспоминания о Кюхельбекере, что грозило превратить вымышленные отношения между вымышленным Онегиным и вымышленным Ленским в пародию на отношения между двумя другими лицами, пребывающими в различных временных уровнях – Пушкина, каким он был в конце 1823 г., и Кюхельбекера, каким он был, по воспоминанию Пушкина, в 1815–17 гг.

Согласно Тынянову («Лит. наследство», 1934), любимой книгой молодого Кюхельбекера было сочинение швейцарского последователя Руссо – Франсуа Рудольфа (Франца Рудольфа) Вайсса «Философские, политические и нравственные принципы» (1785), которое Кюхельбекер использовал в Лицее, чтобы составить для себя рукописную энциклопедию. У Вайсса перечислены опасные предрассудки: идолопоклонство, обряды жертвоприношения, религиозные гонения.

«Договоры» и «плоды наук» – несомненные отсылки к Руссо, к его сочинениям «Общественный договор» (1762) и «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?» (1750).

Этот невероятный Бродский (1950), с. 143–45 (пишущий с ошибкой название сочинения Руссо «Общественный договор») полагает, что «плоды наук», которые обсуждают (в 1820 г.) прогрессивные помещики Онегин и Ленский, – это достижения техники, такие как сельскохозяйственные машины, и замечает, что те, кто побывал за границей, были затем изумлены реакционным образом мышления простых русских помещиков, обсуждавших сенокос, вино и псарню.

Недоверчивому читателю напоминаем, что книга Бродского – это «Пособие для учителей средней школы», выпущенное Государственным учебно-педагогическим издательством Министерства просвещения РСФСР. Москва, 1950.

¹⁰между тем(или меж тем). Непереводимое русское выражение, более абстрактное, чем английское «тем временем».

¹¹Отрывки северных поэм.Где Ленский нашел эти отрывки? Ответ: в книге мадам де Сталь «О Германии»:

 
Sur le rocher de la mousse antique, asseyons-nous, ô bardes!
 

 

 

– Клопшток. «Герман, песнь бардов» («О Германии», ч. II, гл. 13).

 
… les morts vont vite, les morts vont vite…
Ah! laisse en paix les morts!
 

 
<…мертвые скачут быстро, мертвые скачут быстро…
Ах! оставь в покое мертвых>
 

– Бюргер. «Ленора» (там же, ч. II, гл. 13)

 
Il est, pour les mortels, des jours mystérieux
Où, des liens du corps notre âme dégagée,
Au sein de l'avenir est tout à coup plongée,
Et saisit, je ne sais par quel heureux effort,
Le droit inattendu d'interroger le sort.
La nuit qui précéda la sanglante journée,
Qui du héros du Nord trancha la destinée…
 

 
<Для смертных есть таинственные дни,
Когда освобожденная от телесных пут наша душа
Вдруг погружается в чрево будущего
И получает, не знаю благодаря какому счастливому усилию,
Непредвиденное право вопрошать судьбу.
В ночь накануне кровавого дня,
Который решил судьбу героя Севера… >
 

– Шиллер. «Walstein» (sic)[37]37
  «Смерть Валленштейна», дейст. II, явл. 3 (примеч пер.).


[Закрыть], дейст. II, в «переводе» Констана (там же, ч. II, гл. 18; отметим нелепые длинноты этого «heureux effort» <«счастливого усилия»>).

 
Coupe dorée! tu me rappelles les nuits bruyantes de ma jeunesse.
 

 
<Золоченый кубок! Ты напомнил мне бурные ночи моей юности>
 

– Гёте. «Фауст» (там же, ч. II, гл. 23).

То, что это и были те самые «Северные поэмы», которые читал Ленский, становится ясно из еще одного отрывка в книге мадам де Сталь (ч. II, гл. 13): «Поэтам Севера свойственна меланхолия и созерцание… Ужас – неистощимый источник поэтического творчества в Германии: привидения и ведьмы нравятся простому народу как и людям просвещенным… это вызвано… длинными ночами северных стран… Шекспир изобразил чудесные действия призраков и волшебства, и поэзия не сумела бы стать народной [= национальной], если бы пренебрегла тем, что оказывает такое неимоверное воздействие на воображение».

Он, несомненно, читал также фрагменты из книги «Оссиан, сын Фингала, бард третьего века, гэльская поэзия, переведена на английский язык г-ном Макферсоном и на французский г-ном Летурнером». Париж, 1777 (или, что более вероятно, новое издание того же «ornée de belles gravures» <«украшенное прекрасными гравюрами»>, которые надо увидеть, чтобы поверить, 1805 г.). «Переведена на английский г-ном Макферсоном» – это издание 1765 г. «Сочинений Оссиана» в двух томах, которое, в свою очередь, вобрало в себя «Отрывки старинных стихотворений, собранных в горной Шотландии и переведенных с гэльского, или эрского языка» (Эдинбург, 1760), и еще две части: «Фингал, старинная эпическая поэма» в шести книгах, опубликованная в 1762 г., и «Темора», также «старинная эпическая поэма» в восьми книгах, 1763 г.

Знаменитая подделка Джеймса Макферсона – это груда более или менее ритмизованной упрощенной английской прозы, которую без труда можно перевести на французский, немецкий и русский. Речитатив нередко переходит в короткие ямбические стихи балладного типа с чередованием четырехстопного и трехстопного ямба в таких местах, как в книге III «Фингала»: «И ветр в ее густых власах, лицо ее в слезах»; это, конечно, исчезло во французском переводе-пересказе, который сделал Оссиана популярным в Европе.

Короли Морвена, их голубые щиты поверх призрачного вереска под покровом горного тумана, гипнотически повторяющиеся расплывчатые многозначительные эпитеты, звучные, отраженные от скал имена, неясные очертания баснословных событий – все это застилало романтические умы туманной пеленой, столь отличной от плоских декораций классических коллонад Века Вкуса и Разума.

Макферсоновы писания оказали огромное воздействие на русскую литературу, как и на литературу других стран.

Рино, сын Фингала, Мальвина, дочь Тоскара, и предводитель Фингаловых бардов Уллин попадали в самые несообразные переводы и были использованы Жуковским в качестве имен-символов («Рино, горный вождь» и «Мальвина», дочь Уллина) в его довольно забавном переложении <«Уллин и его дочь»> посредственной баллады Кэмпбелла «Дочь лорда Уллина».

В «Руслане и Людмиле», «преданье старины глубокой» о «делах давно минувших дней» (фразы под Оссиана), отец Оссиана Фингал (или, по-ирландски, Финн МакКумхал) становится отшельником Фином (Финн), а Мойна (дочь Рейтамира и мать Картона) становится девой-волшебницей Наиной, тогда как Рейтамир превращается в Ратмира, молодого хазарина (персоязычный монгол из Афганистана).

 
   Но чаще занимали страсти
   Умы пустынниковъ моихъ.
   Ушедъ отъ ихъ мятежной власти,
 ⁴ Онѣгинъ говорилъ объ нихъ
   Съ невольнымъ вздохомъ сожалѣнья.
   Блаженъ, кто вѣдалъ ихъ волненья
   И наконецъ отъ нихъ отсталъ;
 ⁸ Блаженнѣй тотъ, кто ихъ не зналъ,
   Кто охлаждалъ любовь разлукой,
   Вражду злословіемъ; порой
   Зѣвалъ съ друзьями и женой,
¹² Ревнивой не тревожась мукой,
   И дѣдовъ вѣрный капиталъ
   Коварной двойкѣ не ввѣрялъ!
 

¹страсти.Байрон постоянно играл на этих пронзительных струнах. Неистовые, бунтарские, бурные чувства, становящиеся возвышенными от одной резкости их выражения, подобно пронзительному звуку, раздающемуся в тишине. Представляется, что двое молодых людей обсуждают такие острые темы, как любовь, ревность, судьба, карточные игры, бунтарство. Вайсс (см. выше коммент. к строке XVI) перечисляет опасные страсти: леность в детстве, плотская любовь и тщеславие в юности, честолюбие и мстительность в зрелом возрасте, жадность и потакание своим желаниям в старости.

¹⁴двойке. «Двойка» – любая двузначная карта; смиренный раб удачи, который, однако, может оказаться предателем; здесь используется для обозначения азартной игры, такой как фараон или штосс.

Эти семнадцать строф были закончены к 3 нояб. 1823 г. в Одессе.

 
   Когда прибѣгнемъ мы подъ знамя
   Благоразумной тишины,
   Когда страстей угаснетъ пламя,
 ⁴ И намъ становятся смѣшны
   Ихъ своевольство, иль порывы
   И запоздалые отзывы: —
   Смиренные не безъ труда,
 ⁸ Мы любимъ слушать иногда
   Страстей чужихъ языкъ мятежный
   И намъ онъ сердце шевелитъ;
   Такъ точно старый инвалидъ
¹² Охотно клонитъ слухъ прилѣжный
   Расказамъ юныхъ усачей,
   Забытый въ хижинѣ своей.
 

⁵Их своевольство, иль порывы.Я уверен, что в принятом чтении «иль» – опечатка и должно быть второе «их»: «их своевольство, их порывы».

¹¹инвалид.Ветеран войны.

^11–14Рукопись пушкинского стихотворения в сорок четыре четырехстопные строки, адресованная в сентябре 1821 г. «[Николаю] Алексееву», доброму кишиневскому приятелю Пушкина, и обращенная к той же теме, что и эта строфа, содержит среди других отброшенных строк такие:

 
Вдали штыков и барабанов
Так точно старый инвалид —
Встречает молодых уланов
И им о битвах говорит.
 

Отброшенное Пушкиным примечание к этой строфе (в черновиках примечаний для издания 1833 г., ПД, 172) таково:

 
Et je ressemble au vieux guerrier
Qui rencontre ses frères d'armes
Et leur parle encore du métier.
 

Пушкин не упоминает автора этих строк, и либо он, либо его переписчики (я не видел автографа) ошибаются в написании «encore», которое не вписывается в ритмическую структуру стиха. Я установил, что это цитата из начала стихотворения Парни «Взгляд на Киферу» (1787; озаглавлено в издании 1802 г. «Болтовня для моих друзей»):

 
Salut, ô mes jeunes amis!
Je bénis l'heureuse journée
Et la rencontre fortunée
Qui chez moi vous ont réunis.
De vos amours quelles nouvelles?
Car je m'intéresse aux amours.
Avez-vous trouvé des cruelles?
Vénus vous rit-elle toujours?
J'ai pris congé de tous ses charmes,
Et je ressemble au vieux guerrier,
Qui rencontre ses frères d'armes,
Et leur parle encor du métier.
 

 
<Привет, о мои юные друзья,
Благословляю тот счастливый день
И ту удачную встречу,
Что собрали вас у меня.
Какие новости у вас в любви?
Ибо меня интересует любовь.
Встретились ли вы с жестокосердием?
Всегда ли Венера вам благоволит?
Я распрощался со всеми ее прелестями
И похож на старого воина,
Который встречает своих собратьев по оружию
И рассказывает им о военных делах>.
 

Мысль не нова. Ср. XL сонет Ронсара из «Сонетов к Елене» [де Сюржер], 1578 (Ронсар. Полн. собр. соч. под ред. Гюстава Коэна [2 т., Париж, 1950], I, 258), строки 1–5.

 
Comme un vieil combatant…
......................................
Regarde en s'esbatant l'Olympique jeunesse
Pleine d'un sang boüillant aux joustes escrimer,
Ainsi je regardois [les champions] du jeune
      Dieu d'aimer…
 

 
<Как старый боец…
Смотрит на борьбу юных олимпийцев
Кипящих кровью на битвах по фехтованию,
Так я смотрю на [победителей] юного
      Бога любви…>
 

и сонет из его «Сочинений», 1560, посвященный принцу Шарлю, кардиналу Лотарингскому (под ред. Коэна, II, 885), строка 9:

 
Maintenant je ressemble au vieil cheval guerrier…
 

 
<Теперь я похож на старого боевого коня… >
 

¹³усачей.Усачи – галлицизм.

^13–14Рассказам юных усачей, / Забытый в хижине своей.Окончание единственного числа мужского рода «забытый» легко привязывает это слово к строке 11, совсем иное в английском переводе, где мне пришлось перестроить строки.