Текст книги "Самые знаменитые реформаторы России"

Автор книги: Владимир Казарезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 44 страниц)

Казалось бы, законы для реформирования есть и дело теперь только за техникой исполнения. Но реформа не шла. С одной стороны, руководители хозяйств не хотели, чтобы рядом с ними создавались хозяйства свободных землевладельцев, а заставить их выделить желающим землю было невозможно – не существовало соответствующего механизма. С другой стороны – приученные за долгие годы работать под руководством председателя – директора и бригадира, люди и не стремились к самостоятельному хозяйствованию.

Президент, пытаясь преодолеть сопротивление реформе и стимулировать инициативу крестьян, издает один за другим ряд указов: «О неотложных мерах по осуществлению земельной реформы в РСФСР» от 27 декабря 1991 г., «О порядке установления нормы бесплатной передачи земельных участков в собственность граждан» от 2 марта 1992 г., «О дополнительных мерах по наделению граждан земельными участками» от 23 апреля 1993 г., «О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России» от 27 октября 1993 г.

В сочетании с правом частной собственности на землю, закрепленным в новый конституции (1993 г.), этого было более чем достаточно для реализации земельной реформы.

Но люди, в абсолютном большинстве, оставались в бывших колхозах-совхозах, формально преобразованных, реформированных.

Вышли десятки законов, указов Президента, постановлений правительства, призванных продвигать аграрную реформу, но дело стояло. Вопрос с оборотом земли не решался. Новый земельный кодекс саботировался левым большинством Государственной думы.

12 миллионов владельцев земельных долей не могли распорядиться своими участками. Создать крестьянское (фермерское) хозяйство было чрезвычайно трудно. Прежде всего – не давали землю. Пытаясь преодолеть сопротивление реформе, Ельцин издает 7 марта 1996 г. указ «О реализации конституционных прав граждан» на землю.

Это поистине исторический указ. В нем в деталях прописывалось, как получить крестьянину причитающуюся землю и что с ней делать. Согласно указу:

– по заявлению владельца земельной доли местная администрация обязана в течение месяца выделить в натуре запрашиваемый участок с указанием границ;

– владелец доли имеет право без согласия других членов сельскохозяйственной организации (бывшего колхоза – совхоза) поступить с землей по своему усмотрению – организовать крестьянское хозяйство, продать, подарить, сдать в аренду, заложить, внести в уставной капитал и т.д.

Все просто, доступно пониманию каждого. Указ не оставлял поводов для двусмысленного его толкования.

Но и этот документ постигла такая же участь, что и предыдущие. Он не выполнялся. Количество фермеров не увеличивалось и по другим причинам. Где взять стартовый капитал решившему попытать фермерского счастья, когда государственная поддержка фермерских хозяйств практически прекратилась? При том, что на имущественный пай выходящему из колхоза-совхоза рассчитывать не приходилось.

Фермерство, насчитывавшее в 1996 г. 280 тысяч хозяйств, пережило некоторый спад, застабилизировалось к 2000 г. на цифре 260 тысяч хозяйств, в распоряжении которых находится 15,5 миллиона гектаров земли.

За годы реформирования в сельском хозяйстве произошло худшее, что могло произойти. Проведенное формально преобразование колхозов и совхозов в АО, ТОО, ООО и т.д. не привело к осознанию людей собственниками. В результате мотивации к труду не прибавилось, хозяева на земле не появились, а дисциплина упала. Правда, развал колхозов начался еще во время перестройки. Стоило провозгласить, что не нужно насиловать колхозы-совхозы и спускать им планы по структуре посевов и животноводческому поголовью, как стало уничтожаться то самое поголовье. Освобождение хозяйств от обязательных поставок еще более усугубило положение. А дальше пошло-поехало. Снижение капиталовложений в село, без которых оно уже не могло обходиться, и диспаритет цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию довершили дело. А когда не стало райкомов, контролировавших и заставлявших работать, началась всеобщая растащиловка, выжили только хозяйства, возглавляемые особо талантливыми руководителями.

В результате к концу 1990-х гг. объем сельскохозяйственного производства к уровню 1990 г. снизился на 44%, а производительность труда упала в два раза. Главным производителем продовольствия в стране стали личные подсобные хозяйства, дающие более 60% всех продуктов питания.

Говоря о причинах провала аграрной реформы конца XX столетия, следует соотнести ее с другими, рассмотренными в нашей книге.

Ведь только за последние 150 лет прошли три великие реформы – отмена крепостного права в 1861 г., Столыпинская реформа – 1906 г., коллективизация 1930 г. И вот теперь – четвертая.

При всей разнонаправленности этих четырех реформ их объединяет главное – они ставили задачу смены отношений собственности. Почему же три первые удались, а четвертая – нет?

Во-первых, потому, что их проведением занимались первые руководители страны – Александр II, Столыпин, Сталин. Не просто занимались, а считали для себя реформирование села наиболее приоритетным делом.

Во-вторых, весь государственный аппарат был поставлен на службу реформе.

В-третьих, на нее работала экономика страны. Примеры тому – льготное кредитование крестьян, переходивших на хутора и переселявшихся в Сибирь при Столыпине и строительство заводов по производству тракторов и сельхозмашин при Сталине.

В-четвертых, направление государственного пропагандистского аппарата на информационно-идеологическое обеспечение реформы.

А что же с последней реформой?

Президент Ельцин и руководители правительства, выпуская все новые и новые указы и постановления, исчерпывали этим свое участие в руководстве реформами. Не подкрепляя его ни применением власти по отношению к саботажникам, ни экономической поддержкой, ни формированием соответствующего общественного мнения.

Наивные романтики, если не сказать авантюристы, они рассчитывали развернуть общество, на протяжении трех поколений исповедовавшее принципы уравнительной справедливости, к рыночным ценностям с помощью одних только бумаг. Так что развал аграрного сектора произошел не потому, что были осуществлены реформы, а потому, что они не проводились, будучи лишь продекларированными.

Однако не следует считать 1990-е гг. потерянными для российского села, а принесенные жертвы напрасными. В активе, хотя и болезненная, но адаптация сельхозтоваропроизводителей к рынку. Реформа показала, что село располагает необходимым людским потенциалом, кадрами, готовыми и могущими работать в новых условиях. 260 тысяч фермеров и несколько миллионов владельцев товарных подворий, приближающихся по объемам производства к фермерским хозяйствам, – основа формирующегося среднего класса на селе. За прошедшее десятилетие начала складываться, точнее – возрождаться сельская кооперация – производственная, кредитная, снабженческо-сбытовая и т.д. А главное – у людей стало формироваться чувство ответственности за себя, свою семью, будущее детей.

Итак, подведем итоги. Прежде всего, еще раз отметим, что Ельцин сумел создать государство с новой общественно-политической системой, разрушив предыдущее, только благодаря огромной работе, проведенной в этом направлении его предшественником Михаилом Горбачевым.

Одно дело чрезвычайной исторической важности совершили два человека, являющиеся не просто разными, антиподами по самым различным признакам. Если Горбачев в поисках консенсуса готов был идти на соглашения как угодно далеко, то Ельцин – сторонник четкого выбора, радикал, бескомпромиссно обозначающий позицию, принимающий сторону одних, чтобы насмерть бороться с другими.

Оглядка на возможные негативные последствия нравственного характера удерживала Горбачева от совершения непопулярных поступков, хотя и обещавших продвижение начатых реформ и самосохранение. Для Ельцина никаких ограничителей не существовало. И тем не менее, лавируя в поисках компромиссов, Горбачев просмотрел опасность и слева (ГКЧП), и справа (радикал-демократы во главе с Ельциным) и сошел с исторической сцены. Ельцин порой совершал кажущиеся самоубийственными поступки, способные привести к его падению, а ему все сходило с рук. У него было высоко развито звериное ощущение опасности, и ему удавалось принимать единственно правильное, или, по крайней мере, максимально выгодное для него решение.

Горбачев пытался развязывать узлы проблем и противоречий и запутывался в них, Ельцин разрубал эти узлы и – выигрывал.

Если Горбачев эдакий социал-демократ, меньшевик, соглашатель, то Ельцин – воинствующий антикоммунист, борющийся с большевизмом большевистскими методами.

Кто-то из великих говорил, что революцию в белых перчатках не делают. Увы, это так. Ни одна сколько-нибудь значительная революция не обходилась не только без грязи, но и без крови. Полагая возможным сменить политическое устройство в стране на основе общественного согласия, Горбачев выглядит даже не идеалистом, а утопистом. Ельцин лишен этих предрассудков и побеждает.

Главным свершением Бориса Ельцина, как и Горбачева, стало исправление исторической ошибки, совершенной в 1917 г., когда Россия пошла по особому пути развития, называемому социалистическим, а на самом деле – автократическому. Был, наконец, прекращен эксперимент по построению общества, отрицающего частную собственность, приведший Россию в тупик, изолировавший ее от цивилизованных стран. Это главное, что обеспечит Ельцину место в ряду выдающихся российских реформаторов. Хотя еще раз оговоримся, он должен разделить лавры победителя с Горбачевым.

Ельцин создал демократическую Россию. И хотя действовал зачастую далеко не демократическими методами, во многом будучи похожим на таких реформаторов-диктаторов, как Петр I, Ленин и Сталин, он и сам испил полную чашу демократических процедур и неудобств для правителя, связанных с необходимостью им подчиняться.

Ведь Ельцин – первый за всю тысячелетнюю отечественную историю всенародно избранный глава государства. Великие князья, цари и императоры российские становились таковыми по рождению, генеральные секретари – в результате аппаратной борьбы. Узкий круг членов Политбюро решал – кому быть генсеком. Даже Горбачев, отец демократизации, не избежал соблазна избраться Президентом на депутатском съезде, а не всенародно.

А Ельцин прошел горнило всенародного волеизъявления: выборы народных депутатов СССР (1989 г.), выборы народных депутатов РСФСР (1990 г.), выборы Президента России (1991 г.), референдум о доверии (1993 г.) и снова выборы Президента России (1996 г.). Как хотели в окружении Ельцина не выходить на последние выборы, ввиду его чрезвычайно низкого рейтинга, упавшей популярности и потому – опасности быть неизбранным! Ельцин не поддался искусу пролонгировать пребывание у власти без выборов, чтобы не ввергать страну в смуту. Наконец, он прошел через унизительную процедуру импичмента, что также имело большое значение для укрепления российской демократии. Состоялся прецедент – носитель верховной власти в России подсуден!

Политическая и духовная свобода, продекларированная Горбачевым, при Ельцине окончательно утвердилась. Его подталкивали к запрету деятельности оппозиции, в частности – коммунистической партии. Он отвергал подобные предложения, чем оказал великую услугу демократии. То же самое касается гласности. Что только о нем не писали и не говорили – он мужественно переносил, не позволяя холуям и угодникам, разного рода шептунам судить критиков, затыкать им рот.

Даже после вооруженных столкновений (август 1991 г. и октябрь 1993 г.) не последовало ни запрещения общественно-политических организаций, ни поддерживавших вооруженную оппозицию средств массовой информации.

Ельцин создал новую систему власти со всеми ее ветвями и на всех уровнях. Организовал разработку конституции страны, отражающей новое состояние общества, и ввел ее в действие.

Он набрался мужества начать экономические реформы, в том числе аграрную, обещавшие не только падение рейтинга, но и политическую, а то и физическую смерть, как это случалось с российскими реформаторами.

Всего сделанного Ельциным достаточно для того, чтобы занять достойное место в истории среди выдающихся реформаторов.

Однако многие граждане России считают Ельцина не созидателем, давшим народам страны исторический шанс жить так же, как на цивилизованном Западе, а разрушителем, ввергнувшим Россию в пучину бедствий, а народ в нищету. И для этого есть основания. Главное здесь то, что абсолютное большинство людей стало жить хуже, чем при социализме. И это падение уровня жизни для простого человека ни в коей мере не компенсировалось полученными свободой слова и права на инакомыслие. Большинство не ощущало дискомфорта от имевшей место при социализме несвободы.

Объяснения многих политиков и политологов относительно того, что падение жизненного уровня является естественным для переходного периода от одной системы к другой, выглядит малоубедительным.

Конечно, можно утешиться тем обстоятельством, что везде первоначальный капитал создавался бандитским путем и что предки Морганов, Ротшильдов, Дюпонов и других были в первом поколении пиратами, ворами, содержателями притонов и т.д., а потом цивилизовались, стали респектабельными. Поэтому вроде бы Бог с ней, с воровской приватизацией. Главное, сменилась собственность, создано свободное предпринимательство, путь к западной цивилизации открыт. Но это мало убеждает. Во-первых, и это общий посыл, не может быть праведной цель, достигнутая безнравственными средствами.

Во-вторых, в значительной мере благодаря воровским путем проведенной приватизации, у нас создано криминальное государство. И как его сделать иным, если значительную часть сегодняшней элиты (политики, чиновники, предприниматели) составляют эти самые воры, ограбившие людей?

В-третьих, в стране не оказалось среднего класса, везде являющегося гарантом стабильности.

В-четвертых, вытекающее из «в-третьих». Заложены основания для социальной напряженности, могущей привести к социальному взрыву. И дело не только в том, что расслоение между богатыми и бедными по достатку больше, чем в западных странах, живущих при капитализме несколько столетий. А еще и в том, что обобранными оказались большие социальные группы – врачи, учителя, офицеры, работники науки и культуры и др. Будут ли они терпеть состояние унижения бесконечно долго?

В-пятых, бандитски проведенная приватизация преподносится противниками реформирования как аморальная сама по себе. А аморальными являются люди, захватившие национальное богатство, создаваемое многими поколениями граждан Советского Союза.

Можно продолжить, а можно и ограничиться сказанным. И что же в итоге? Собственность перешла в частные руки, но цель начатой Горбачевым перестройки и проведенной Ельциным, Гайдаром и Чубайсом реформы – уйти от уравниловки и добиться, чтобы человек вознаграждался в соответствии со знанием, умением и трудом, достигнута была лишь частично. Оказалось, что для получения от общества больше, чем другие, недостаточно, а то и необязательно быть умным, образованным, трудолюбивым. Нужно еще и не иметь нравственных ограничителей, быть способным перешагивать через человеческие судьбы, а если надо – и жизни.

Не думаю, что Ельцин хотел именно такого капитализма, какой получился. По крайней мере на первом этапе своего президентства. Создав нормальную конкурентную среду, он мог бы добиться того, чтобы люди, воровским путем урвавшие собственность, потеряли ее. Она перешла бы к умелым, предприимчивым (не в смысле как украсть, а – как лучше делать дело) и заработала бы в национальных интересах. Но здесь дело пошло совсем плохо.

Казалось бы, так нелепо проведенная приватизация должна была предостеречь от повторения подобного на следующих этапах разгосударствления и грабеж национального богатства должен был прекратиться. Но ничуть не бывало. Разворовывание приняло еще более циничный характер. И если в первый срок президентства Ельцину можно было предъявить претензии в связи с недостаточной продуманностью и поспешностью приватизации, то второй срок ознаменовался попустительством ворам, покровительством отдельным из них. Ну а завершилось президентство Ельцина совсем в духе преступных режимов – Мабуту в Заире, Сухарто в Индонезии, Маркоса на Филиппинах и др. Мы дожили до национального позора – «семья» правила страной. Десять лет разделяли Ельцина, ехавшего в трамвае с историей болезни, которую он перевозил из поликлиники ЦКБ в районную лечебницу, от Ельцина, запутавшегося в связях с криминалом.

А ведь он мог стать великим президентом.

Заключение

Полагается заключение, которое подвело бы итог материалу, представленному в книге. Естественны и поучительные выводы, которые следует иметь в виду нынешним и будущим творцам истории, чтобы не повторять ошибок своих предшественников. Но мы воздержимся от пространных итогов, иначе во многом пришлось бы повториться. А что касается поучительных уроков, то, увы, это бессмысленно. Как говорил великий политик XX в. Уинстон Черчилль, «главный урок истории в том, что человечество необучаемо».

Тем не менее некоторые замечания, претендующие на подведение итогов, мы сделаем.

История любой страны – это череда больших и малых реформ, благодаря которым снимается накапливающееся в обществе напряжение, убираются препятствия на пути его развития. Иначе то же самое достигается путем революций, социальных катаклизмов, которые не только приводят к радикальным переменам в обществе, но порой и к его гибели. Кто-то из великих сказал, что государство, которое неспособно видоизменяться, неспособно и сохраниться.

Счастливы народы, правителям которых хватает мудрости предугадывать потребности общества и следовать законам общественного развития, не запаздывать с реформами, проводить их последовательно, выводя одну из другой, оберегая тем самым людей от стрессов и шока революционных преобразований.

Российская история тоже изобилует реформами. Но беда наша в том, что очень часто с преобразованиями опаздывали то ли в силу верования в особый путь России, то ли из-за игнорирования правителями законов общественного развития, то ли из-за незнания их.

Это приводило к отставанию от передовых стран, а попытки догнать их, проводя реформы, сопровождались неисчислимыми бедами и лишениями людей.

В.О. Ключевский писал о людях, бравших на себя труд изменить порядки в стране: «Сознавая несоразмерность наличных средств с задачами, ставшими на очередь, они сначала ищут новых средств в старых домашних национальных источниках… но, замечая истощение домашних источников, они хлопотливо бросаются на сторону, привлекают иноземные силы в подмогу изнемогающим своим, а потом опять впадают в пугливое раздумье, не зашли ли слишком далеко в уклонении от родной старины, нельзя ли обойтись своими домашними средствами без чужой помощи».

Это историк писал по поводу периода от российской смуты до начала XVIII в., а сказанное без всякой корректировки может быть отнесено к нашему времени. Мы идем по истории, время от времени заимствуя, а потом отвергая накопленные предшествующими поколениями ценности, как зарубежные, так и свои собственные. Циклы повторяются, неся страдания людям. Так было при великих князьях и царях, при императорах и генсеках. Почти двести лет назад наш великий соотечественник, поэт и философ Петр Чаадаев, сказал слова, которые звучат очень даже по-современному: «Наши воспоминания не идут далее вчерашнего дня; мы как бы чужие для себя самих. Мы так удивительно шествуем во времени, что, по мере движения вперед, пережитое пропадает для нас безвозвратно. Это естественное последствие культуры, всецело заимствованной и подражательной. У нас совсем нет внутреннего развития, естественного прогресса; прежние идеи выметаются новыми, потому, что последние не происходят из первых, а появляются у нас неизвестно откуда. Мы воспринимаем только совершенно готовые идеи, поэтому те неизгладимые следы, которые отлагаются в умах последовательным развитием мысли и создают умственную силу, не бороздят наших сознаний. Мы растем, но не созреваем, мы подвигаемся вперед по кривой, т.е. по линии, не приводящей к цели. Мы подобны тем детям, которых не заставили самих рассуждать, так что, когда они вырастают, своего в них нет ничего; все их знание поверхностно, вся их душа вне их. Таковы же и мы.

Народы – существа нравственные, точно так, как и отдельные личности. Их воспитывают века, как людей воспитывают годы. Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в род человеческий, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру».

Похожие мысли высказал и другой русский писатель – Евгений Замятин, творивший в первой трети XX в.: «Россия движется вперед странным, трудным путем, не похожим на движение других стран, ее путь – неровный, судорожный, она взбирается вверх – и сейчас же проваливается вниз, кругом стоит грохот и треск, она движется, разрушая».

«Грохот и треск» стояли при Иване Грозном и Петре I, при Ленине и Ельцине, да и при других правителях, как вошедших в настоящую книгу, так и оставшихся за ее рамками. Другие страны, пройдя какой-то этап в своем развитии, больше к нему не возвращаются, следуют дальше по пути прогресса. А мы нет. Мы можем несколько раз, через сотню-другую лет вернуться и опять наступить на те же грабли.

Пример – крестьянская община. Все народы прошли через нее. В Европе общинные пережитки исчезли в XVIII–XIX вв., что обеспечило прогресс сельскому хозяйству, в России задержались до XX в. Столыпин пытался реформировать общину, предоставив крестьянам жить самостоятельно, Сталин согнал их в колхозы – абсолютизировав тем самым общинную форму жизни и хозяйствования. Александр II отменил крепостное право, Сталин – закрепостил крестьян снова. В XVIII в. в Европе идет расселение крестьян по хуторам, в России Петр I сгоняет их в крупные поселения. Столыпин старается опять расселить, при Сталине и Хрущеве идет массовая ликвидация неперспективных деревень, хуторов. Начинается фермерское движение – опять вырастают хутора. Во время коллективизации вместе с уничтожением кулаков уничтожается на селе инфраструктура, мелкая переработка. Все сосредоточивается на крупных предприятиях, с конца 1980-х гг. опять появляются мелкие перерабатывающие цеха и модули. А как похожа полемика по поводу рынка земли в Государственной думе начала и конца XX в. – те же самые аргументы и в пользу продажи земли и против. И так во всем. Растрачиваются средства с каждым переходом, с каждым циклом возвратно-поступательного движения, люди дезориентируются, не успевая адаптироваться к изменяющимся условиям.

Еще есть один признак, свойственный российским правителям, начиная с киевских князей и кончая вождями СССР. Рискую показаться непатриотичным, говоря о том, что все они – великие князья, цари, императоры, генеральные секретари были устремлены к расширению страны, а не обустройству глубинных территорий, и в результате образовали огромное богатое государство с нищим населением. Епископ Августин еще в IV в. писал: «Зачем же государство, чтобы сделаться великим, должно было не иметь покоя? Разве в том, что касается тела человеческого, не лучше иметь посредственный рост со здоровьем, чем достигнуть каких-либо гигантских размеров посредством постоянных мучений, и по достижении не успокоиться, а подвергаться тем большим бедствиям, чем громаднее будут члены?»

Менялись идеологии, режимы, правители, шли реформы, но никому из реформаторов за тысячу лет не пришло в голову остановить экспансию и заняться обустройством исконно русских земель. Развивали окраины, вкладывая туда средства, а они сегодня являются заграницей. Русская же глубинка осталась жить в избах XIX в.

Удивительно, но история, во всяком случае российская, относит к выдающимся деятелям сотрясателей основ, круто менявших поступательное развитие страны, приносивших в жертву своим амбициозным целям массы соотечественников. В этом смысле наиболее показательна судьба памяти Ивана Грозного и Петра Великого. Мы говорили, что советские историки раздували их положительные образы, поскольку так хотел Сталин, «делавший себя с них» и оправдывавший свои собственные жестокости ссылками на этих царей. Но дело не только в Сталине. И задолго до него именно они стяжали наибольшую славу в памяти потомков. Великий баснописец Иван Андреевич Крылов иронизировал по этому поводу: «Кажется, что люди только тех монархов называют великими, которые во время царствования истребили из них несколько миллионов». Это как раз об Иване Грозном и Петре I, а также о чтившем их Сталине.

Судьба реформаторов поучительна в том плане, что, как правило, они не признаются своими современниками при жизни, а то и гибнут, совершив подвиг. Впрочем, это касается не только российских реформаторов, но и любых других.

Английский философ Самуэль Батлер сказал: «Реформы и открытия воспринимаются как оскорбления, предотвратить их нельзя, но горе тем, чьих это рук дело». Подтверждением этих мыслей является убийство великих реформаторов России – Александра II и Петра Столыпина, живших только помыслами о благе России. О том же говорят и проклятия в адрес недавних руководителей страны Горбачева и Ельцина.

Настоящий народный заступник, намеревающийся преобразовать, улучшить жизнь народа, менее всего должен быть озабочен прижизненными лаврами. Он обречен совершать непопулярные поступки, рискуя потерять не только рейтинг, но и самую жизнь. Еще раз сошлемся на Черчилля, говорившего: «Отличие государственного деятеля от политика в том, что политики ориентируются на следующие выборы, а государственный деятель – на следующее поколение».

Рассказ о реформаторах России мы завершили очерком о Борисе Ельцине и не стали давать оценку ныне действующему президенту страны – Владимиру Путину. Но не потому, что не о чем сказать. За два года президентства он уже сделал столько в экономической, политической, социальной, административной и др. сферах, что иному руководителю государства хватило бы на целую жизнь. При этом рейтинг Путина все время остается устойчиво высоким. Но давать оценки, рассчитывая на их объективность, сегодня преждевременно. Мы знаем, каким высоким первые пять лет правления был рейтинг у Никиты Сергеевича Хрущева. Но прошло еще пять лет, и с каким облегчением воспринял народ, ранее рукоплескавший ему, известие о его устранении. А рейтинг Горбачева в первые годы? А Ельцина в ореоле борца за народ против тоталитарного режима?! Так что нужно подождать, прежде чем говорить, какими реформами и вообще деяниями осчастливил Владимир Путин российский народ. Тем более что ему еще предстоит пройти большие испытания. Испытания посерьезнее Чечни, земельного вопроса, цен на нефть, строительства вертикали власти и т.д. Речь идет о его способности устоять против лести придворной камарильи, рвущейся «к телу», чтобы вершить свои дела, разворовывать Россию. Ему нужно устоять, не дать окружить себя новой «семьей», которая бы использовала его как марионетку. Не меньше мужества потребуется для того, чтобы не поддаться соблазну начать бороться с оппонентами силовым путем. Это будет означать конец возрождению России. Нужно проявить способности и волю, чтобы справиться с криминалом, проникшим своими метастазами во все государственные структуры. Наиболее трудная задача – противопоставить систему эффективных усилий чрезмерному расслоению граждан по достатку. Чтобы вознаграждались обществом прежде всего талант, трудолюбие, духовность, а не способность жить без нравственных ограничителей, проще говоря – грабить других. Говоря об этом, я имею в виду не только справедливость в обществе, важную саму по себе, к которой должен стремиться руководитель государства, но и справедливое получение благ членами общества как условия его стабильности. Немногим более десяти лет рыночным отношениям в стране, а общество расслоилось настолько, что разрыв между богатыми и бедными превышает таковой в странах, живущих сотни лет при капитализме. И произошло это в основном в результате дележа собственности, накопленной за годы советской власти. Лишь немногие, начав с нуля, благодаря труду, таланту, предприимчивости, добились процветания. Эти люди достойны всяческого уважения. А остальные, хапнувшие то, что принадлежало всем?! Вряд ли возможен более справедливый передел того, что уже разделено, и требовать этого от Президента – значило бы отягчать его непосильными задачами. Но прекратить произвол, защитить через систему налоговых и иных механизмов достоинство оказавшихся нищими учителей, врачей, ученых, офицеров, пенсионеров и других членов общества он обязан. Напрасно некоторые думают, что общество смирилось с нынешним состоянием и все возможные социальные катаклизмы в прошлом.

Вспомним большие и малые восстания и революции, имевшие место в тысячелетней истории России, о которых мы в той или иной мере говорили в настоящей книге. Это «соляной» и «медный» бунты, это многолетняя смута, это разинская и пугачевская войны, это Гражданская война и т.д.

Если кого-то не убеждает отечественная история, обратимся к мировой. В частности, к причинам гибели великой Римской империи. Выдающийся историк Ф. Кольб писал: «Необходимо было совпадение всяких пороков, чтобы подорвать государство с такими превосходными основами». Не будем рассматривать «всякие пороки», остановимся лишь на некоторых, имеющих отношение к данному контексту.

«Легкое приобретение вело к лени и нравственной порче…

Пропасть между богатыми и бедными расширилась до чрезвычайности. Среднего сословия, т.е. граждан с умеренным состоянием, почти вовсе не было.

…Мы встречаем пышность, роскошь, мотовство – рядом с ужасающей нищетою; все это не содействовало духовному развитию, а напротив, совершенно портило население…

Для школ не делали почти ничего…

Древнюю строгость нравов заменил разврат, превосходящий всякое описание. Низкое своекорыстие господствовало вместо прежнего самопожертвования в пользу общества…

В прежние времена свободный гражданин гордился заботами об общественных делах; теперь мы видим… людей, которые умели делать из всякого правительственного акта средство для собственной бесстыдной наживы».

Далее Кольб приводит слова английского историка Э. Гиббона о падении Римской империи: «Нечего спрашивать, почему разрушилась Римская империя, скорее надобно удивляться – почему она так долго существует».