Текст книги "Самые знаменитые реформаторы России"

Автор книги: Владимир Казарезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)

Любопытны указания Петра книгоиздателям и переводчикам о том, что не нужно переводить все в полном объеме, а извлекать из них только самое ценное, полезное. В одной из записок Синоду о книге по домашнему хозяйству он пишет: «Немцы обыкли многими рассказами негодными книги свои наполнять только для того, чтобы велики казались, чего, кроме самого дела, переводить не надлежит». Указание, вроде бы разумное, таило в себе и большую опасность. Переводчик на свой взгляд мог принимать решение и выбрасывать наиболее значительные фрагменты; была опасность с водой выплеснуть и ребенка. Особенно старался Петр привлечь к работе над переводами книг ученых людей-славян из западных стран – чехов, болгар, черногорцев, сербов, лужичан и др.

Но царь стремился печатать и распространять не только книги прикладного характера. Он поручил русскому ученому Поликарпову написать Российскую историю. Делались переводы из мировой истории – о Троянской войне, Александре Македонском, книг Вергилия и т.д. Были изданы указы (1720 и 1722 гг.) о собирании по монастырям и соборам летописей, хронографов, грамот, писем и других источников с тем, чтобы организовать их хранение, изучение, использование для написания книг по отечественной истории.

Без организации книжного дела трудно было говорить о постановке образовательного процесса в стране. Явились книги, явились и школы. Впрочем, все шло параллельно.

Увеличивающиеся армия и флот; строительство кораблей, крепостей, дорог; создание все новых и новых заводов; книжное дело; расширяющаяся сеть государственных учреждений требовали много грамотных людей, имеющих общие и специальные знания. Потребности исчислялись многими тысячами. Частично они удовлетворялись иностранными специалистами, хлынувшими в Россию «на ловлю счастья и чинов». Частично – через обучение молодых людей за границей. Но этот канал не давал обильных поступлений. Основным источником являлась подготовка на месте. Стали открываться школы специального назначения.

Основной контингент учащихся составляли дворянские дети. Царь встретил большое сопротивление – молодые люди учиться не хотели, родители им потакали. Для преодоления саботажа был применен прием чисто в петровском духе, о чем Соловьев пишет: «…дворянин неграмотный и не изучивший арифметику и геометрию объявлен был несовершеннолетним и потому не имел права жениться. Ученики, кончившие курс в московских школах, посылались учителями в области».

Были намерения заняться и тотальным обучением горожан, но потом от этого отказались.

В 1724 г. вышел указ о создании в России Академии, включающей в себя, кроме собственно Академии наук, Университет, Педагогический институт и гимназию. Но реализации этого указа Петр I уже не увидел. Академия была открыта 12 ноября 1725 г. Екатериной I. Следует сказать, что стимулировало решение Петра открыть Российскую Академию наук его избрание членом Парижской академии. Он, в связи с получением от французских ученых столь почетного звания, писал им: «Мы ничего больше не желаем, как чтоб через прилежность, которую мы будем прилагать, науки в лучший цвет привесть, себя яко достойного вашей компании члена показать». На Академию наук возлагалась и задача написания книг, перевод их с иностранных языков, издательская деятельность.

Но книга была доступна лишь незначительной части общества в силу малых тиражей и дороговизны. Кроме того, она не несла информации на злобу дня. И царь-просветитель приказал издавать российскую газету с названием «Ведомости о военных и иных делах, случившихся в Московском государстве и в иных окрестных странах». Это, говоря нашим языком, был мощный прорыв не только в деле просвещения людей, но и пробуждения в них интереса к происходящему в стране.

Петру принадлежит и инициатива изготовления генеральной карты Российской империи. Для чего адмиралу Апраксину было велено подготовить специалистов и посылать их во все края для обследования частей Российской империи и составления географических карт. Работы начались в 1720 году, но первый русский атлас вышел уже после смерти императора.

По сути дела, с Петра начинается и театр в России. Конечно, разного рода представления устраивались и до него, но они являлись уделом царского двора и тогдашней элиты. А Петр организовывал спектакли для всех, в устроенной на Красной площади деревянной «комедиальной храмине». Ставились исторические пьесы, комедии Мольера, пьесы современных авторов.

К мероприятиям Петра по прививанию российскому населению европейской культуры относятся и такие, как обязательное ношение европейской одежды, во всяком случае – дворянами и чиновниками, бритье лица, устройство разного рода ассамблей с участием в них женщин, курения и т.д. Не будем на этом останавливаться, скажем лишь, что все эти внешние признаки европеизации не способствовали, по большому счету, приобщению к мировой культуре, а вот урон национальной традиции наносили. Тем более что внедрение их шло насильно, с попранием человеческого достоинства. Такие приемы «окультуривания» вызывали резкий протест у многих просвещенных людей России и служат поводом для критики Петра в течение вот уже трехсот лет. Хотя, следует сказать, европейская одежда и обиход получили распространение в высшем российском обществе еще при царе Алексее Михайловиче, да и ранее, во времена Бориса Годунова. Так что вряд ли оправдан был столь мощный напор в этом деле.

Однако, признавая большое значение деятельности Петра в области просвещения и приобщения людей к культуре, мы должны оговориться, что многие его начинания не получили логического завершения. Одни – потому что не хватило времени; другие – из-за недостатка средств; третьи – из-за неправильных методов реформатора; четвертые – из-за преждевременности их насаждения на российской земле; пятые – из-за ненужности, чуждости, а то и просто вредности. Не очень лестно отзывался о результатах просветительской деятельности Петра Н.Г. Чернышевский: «…Русским времен Петра была нужна только свобода учиться… Приобрели ль они от Петра хоть маленькую свободу учиться? – Нет; он знал во всем только муштровку; и отправляемых за границу учиться он посылал лишь муштроваться по его инструкциям. Свободы учиться он не допускал… Палка за всякое движение, не предписанное регламентом, была одна и та же в ученом кабинете и на плац-параде».

П. Милюков, в целом критически оценивавший реформаторскую деятельность Петра, писал: «Из 42-х цифирных провинциальных школ, открытых в 1716–1722 гг., только 8 доживают до середины века; из 2000 навербованных, большею частью силой, учеников, действительно выучиваются к 1727 году только 300 на всю Россию. Высшее образование, несмотря на проект „Академии“, и низшее, несмотря на все приказания Петра, остаются надолго мечтой».

Отдавая дань уважения Милюкову, как крупному и авторитетному российскому историку, у нас есть все основания заступиться за Петра. Мало кому из великих реформаторов и до Петра и после удавалось при жизни познать радость успехов от предпринятого. Тем более в таких сферах, как просвещение, наука, культура.

Церковная реформа, как и многие другие преобразования Петра, делалась не с «чистого листа», а явилась продолжением политики ограничения самостоятельности церкви, подчинения ее самодержавию, начатой его предшественниками.

После патриарха Никона церковь уже не делала попыток возвыситься над светской властью, а «реформы Петра… завершили процесс огосударствления церкви, начавшийся еще в середине XVI в., и дали ему совершенно точное и ясное юридическое оформление».

Затевая реформу, Петр преследовал две цели – устранить в лице церкви оппозицию и сделать ее послушным орудием своей власти и, во-вторых, получить в распоряжение церковное имущество для ведения войн и на другие государственные нужды. В распоряжении церкви находилось 752091 душа крестьян (ревизия 1720 г.) с соответствующим количеством обрабатываемой ими земли. Буквально задыхающийся от недостатка средств, царь не мог смириться с ролью наблюдателя, видя все это.

Идея секуляризации земель возникала и у самодержцев-предшественников Петра. И даже постепенно осуществлялась. О чем мы говорили выше. Серьезные ограничения на использование церковных и монастырских земель и закрепленных за ними крестьян содержатся в известном Уложении 1648 г. В нем дальнейшая передача земли церквям и монастырям уже запрещается вообще, а часть их передается в казну. При Федоре Алексеевиче была произведена инвентаризация церковных земель, взят под контроль поступающий с них доход, установлены отчисления от него в государство. На эти же земли стали распространяться разного рода повинности. Решительный шаг в направлении секуляризации был сделан Петром. Она стала важнейшей составляющей церковной реформы.

Началась реформа после смерти патриарха Адриана, известного оппозиционера петровским делам. На его место не стали избирать нового главу православной церкви, а для руководства ее делами был назначен молодой рязанский епископ Стефан Яворский. Монастырский приказ, восстановленный в 1701 г., ведал всеми хозяйственными делами, в том числе доходами с церковных и монастырских земель. На церковные имения были возложены все те многочисленные повинности, которые выполняли другие землевладельцы. Из монастырского приказа выплачивалось жалованье священнослужителям и средства на содержание монахов – 10 рублей и 10 четвертей хлеба в год на одного. Потом эта норма была существенно урезана. Вообще отношение царя к монахам было, мягко говоря, неблагосклонным. Он считал их тунеядцами, порицал за праздную жизнь: «А что говорят: молятся, то и все молятся… Что же прибыль обществу от сего? Воистину токмо старая пословица: ни Богу, ни людям, понеже большая часть бегут от податей и от лености, дабы даром хлеб есть».

Прием новых монахов в монастыри был существенно ограничен. Освобождавшиеся места заполнялись солдатами-инвалидами, душевнобольными, убогими. Царь предписывал, чтобы монахи не жили праздно, а занимались каким-нибудь полезным делом – например, столярным или иконописью.

В 1721 г. вступил в действие духовный регламент, написанный по поручению Петра Феофаном Прокоповичем, которым утверждался новый церковный порядок в России. Патриарх упразднялся, на его место для управления церковными делами утверждался Святейший Правительственный Синод. По своему составу (президент, два вице-президента, четыре советника и четыре асессора) напоминал одну из светских коллегий. Контроль за деятельностью Синода поручался генерал-прокурору, являвшемуся, согласно инструкции 1722 г., «оком государя и стряпчим по делам государственным». И хотя Петр полностью подчинил себе церковь, возложив помимо генерал-прокурора контроль за деятельностью Синода и на Сенат, он сохранил ее авторитет в народе и влияние, особенно нравственное. Преемственность патриарших прерогатив за Синодом признал весь российский клир и восточные патриархи.

Петр весьма либерально относился к протестантам и католикам, при этом первым благоволил больше. В 1721 г. вышло постановление Синода, разрешающее браки православных с представителями этих вероисповеданий. Сложнее строились отношения царя со старообрядцами. Вначале особого напряжения не было. Петр весьма снисходительно относился к их преданности ортодоксальной старой вере. Он говорил: «Если они честные работящие люди, то пусть веруют во что хотят: если их нельзя обратить рассудком, то конечно не пособит ни огонь, ни меч; а мучениками за глупость быть – ни они той чести не достойны, ни стране прибыли от того не будет».

Но благие порывы молодого Петра вскоре были забыты. Не терпящий ни в чем себе возражений самодержец, являвшийся одновременно главой православной церкви, не хотел поощрять раскол. Но главная причина последовавших гонений на ревнителей старой веры заключалась в неприятии ими многих преобразований Петра. Они стали считать его антихристом, пришедшим на Русскую землю за грехи. Начались преследования, пытки, казни, удаления их в леса, пустыни, за границу.

Армия всегда являлась главным предметом заботы императора. Россия, постоянно воевавшая и до Петра, выставляла в случае необходимости значительные вооруженные силы, насчитывавшие сотни тысяч воинов. Основу составляло дворянское ополчение, которое распускалось по окончании военных действий. Постоянным войском являлись стрелецкие полки и полки «иноземного строя» (наемные). Но стрелецкие формирования по сути своей не являлись регулярными воинскими частями. Служба в стрелецких войсках была наследственной, кроме того, они пополнялись свободными, гулящими людьми, не являвшимися тягловыми. Стрельцы жили в слободах, несли службу пожизненно. В мирное время, помимо обучения и несения гарнизонной и караульной службы, стрельцы занимались своим хозяйством, мелкой торговлей, рукоделием. Им даже разрешалось делать беспошлинно небольшие количества вина и пива. В общем, это было иррегулярное войско, не соответствовавшее требованиям того времени ни по вооружению, ни по организации и дисциплине, ни по умению. Наемные войска, входившие в моду в европейских армиях, были и в России, но в меньшем количестве. Они представляли собой более качественную военную силу, однако слишком дорого обходились казне.

Становление русской регулярной армии при Петре началось с его потешных полков – Преображенского и Семеновского, а к середине 1700 г., то есть перед вступлением в Северную войну, уже имелось три дивизии, в которые входили 27 полков. Солдаты новой армии являлись таковыми на постоянной основе и у них не было иного дела, кроме войны, обучения, несения службы. Дворяне должны были служить все поголовно, начиная с рядовых. Остальные – крестьяне, как государственные, так и помещичьи, и горожане поставляли рекрутов из расчета один от 75 дворов. Платонов высоко оценивал такое войско: «Рекруты из податных классов в войсках становились на одинаковом положении с солдатами-дворянами, усваивали одинаковую военную технику, и вся масса служащего люда составляла однородное войско, не уступавшее своими боевыми качествами лучшим европейским войскам».

Из петровских реформ военная, очевидно, удалась более всего. Если учесть, что после разгрома стрелецких бунтов их полки перестали существовать, то в России к концу XVII в. армии не только регулярной, вообще никакой не было. Несколько подразделений наемников и казачья вольница – не в счет. А в конце царствования Петра Великого под ружьем находилось 210 тысяч солдат и офицеров регулярной армии, не считая казаков и 28 тысяч в военно-морском флоте. Флот имел 48 линейных кораблей и 787 галер и мелких судов.

Понятно, что столь мощная армия создавалась не для парадов и не для несения только караульной службы. Вся история царствования Петра – это непрерывные войны и милитаризация внутренней жизни страны. Проживи он дольше, трудно сказать – где бы остановилась российская экспансия. Во всяком случае, завоевание Константинополя (Стамбула) входило в его планы. Он унаследовал от московских великих князей идею Третьего Рима и права на константинопольское наследство. Вопрос был только во времени и средствах. Захват персидских земель рассматривался Петром как первый шаг к завоеванию Индии. Он даже организовал поход российских кораблей, оказавшийся неудачным, для захвата острова Мадагаскар, чтобы подготовить плацдарм для проникновения во все ту же Индию. В принципе в имперских амбициях Петра ничего особенного не было. Тогда многие европейские державы, опережая друг друга, захватывали колонии. Но они хотя бы умудрялись за счет грабежа завоеванных земель извлекать пользу для метрополий, обустраивая их за счет этого. Россия же изнуряла себя войнами.

Никакие военные реформы не могли уберечь страну от полного истощения людских и финансовых ресурсов. Да и реформа-то, как оказалось, была не столь уж и успешной. Качество армии определяется способностью выигрывать сражения у противника, не уступающего по численности. А петровская армия брала все-таки числом, а не уменьем.

Несколько слов о полководческих талантах Петра. Успехи Северной войны вроде бы говорят сами за себя. Но немало на счету Петра и поражений. Во-первых, неудачный Азовский поход 1695 года. Во-вторых, поражение под Нарвой, когда восьмитысячной армии Карла XII противостояла тридцатитысячная русская армия. Петр оставил ее перед сражением, говорят, предчувствуя поражение. В-третьих, чуть не закончившийся гибелью армии и самого Петра Прутский поход (1711 г.). Только благодаря взяткам турецкому визирю выпустили его из окружения. Да и под Полтавой победа была одержана при многократном численном превосходстве русских войск над шведскими. Так что сравнивать Петра с великим русским полководцем Суворовым, как делают некоторые, нам представляется, нет достаточных оснований.

В заключение остановимся на личных качествах Петра I, которые вызывали и вызывают не менее противоречивые суждения, чем сами реформы. Жестокость в нем признают все, разница только в том, что одни находят тому извиняющие обстоятельства, другие же отказывают в снисхождении. Миллионы российских граждан умерли в сражениях, от голода, от непосильного труда. Считается, что население России сократилось при Петре на одну треть. Стоили ли того приобретения, которые страна получила в результате таких жестоких реформ и войны? Нет у истории весов, чтобы взвесить одно и другое и дать ответ. Если историки до сих пор не сошлись в этом, то мы в своем коротком очерке тем более не претендуем на роль арбитра.

Как правило, кто поддерживает реформы Петра Великого и считает их благом для России, тот снисходительно относится и к его жестокости, как применительно к тому, что он сделал со всем народом, так и к отдельным ее проявлениям. Добавим к уже цитированному историками мнения других.

Князь Щербатов, безусловно авторитетный историк конца XVIII в., с пониманием относится к казни Петром тысяч стрельцов и его личному участию в отрубании их голов. По словам Грота, «Щербатов оправдывает необходимостью обезопасить общественное спокойствие от повторения подобных явлений… Что Петр заставлял некоторых из своих вельмож играть в этом случае роль палачей, объясняется тем, что он подозревал их в единомыслии со стрельцами». Неубедительно это для оправдания жестокости даже по понятиям того жестокого времени. Хотя историк Я.К. Грот объясняет множество жертв, принесенных Петром, именно этим: «Нет сомнения, что в свойствах незлобивого, смиренного русского народа, особенно сельского люда, было много таких черт, которые бы должны были располагать законодателя к смягчению уголовного кодекса; но дух времени противился тому. Говоря о жестокости наказаний при Петре, надобно согласиться, что в этом отношении он был вполне сыном своего века. Заметим наконец, что оправданием насильственной гибели целых масс народа при построении Петербурга могла служить в глазах Петра великая государственная цель, которую он в этом деле преследовал. Как искусный полководец иногда предпочитает кровопролитное, но решительное сражение продолжительному изнурению войска, так и Петру единовременное пожертвование множеством людей могло казаться дозволенным для окончательного устранения одного из вековых препятствий, которые Россия до тех пор встречала в своем развитии».

Вот оно – «цель оправдывает средства», считавшееся у нас долгое время чуть ли не аксиомой и лишь в последние полтора десятилетия взятое под сомнение. Если исходить из того, что нельзя достичь ничего хорошего, используя дурные средства, то позиция Петра представляется весьма ущербной.

Но не одним историкам дано оценивать деяния великих людей. Художник Николай Ге, написавший мощную по своему эмоциональному заряду картину «Петр I с царевичем Алексеем», вспоминал: «Во время писания картины „Петр I и царевич Алексей“ я питал симпатии к Петру, но затем, изучив многие документы, увидел, что симпатии не может быть. Я взвинчивал в себе симпатию к Петру, говорил, что у него общественные интересы были выше чувства отца, и это оправдывало жестокость его, но убивало идеал».

Многие отмечают простоту Петра в обращении с людьми, не только с вельможами, но и простолюдинами. Помимо того, что он вознаграждал, присваивал чины и звания, независимо от происхождения, упростил дворцовый церемониал, пышность царских выходов при дворе, бывшую до него чрезмерной, во многом заимствованной из Византии. Соловьев пишет: «Петр возвышал и достоинство человека вообще: запрещено было подписываться уменьшительными именами, падать перед царем на колени, зимою снимать шапки перед дворцом. Петр говорил: какое же будет различие между богом и царем, когда воздается равное обоим почтение? Менее низости, более усердия к службе и верности ко мне и государству – вот почесть, принадлежащая царю».

Добавить к этому мозолистые руки плотника и вообще любителя физического труда; простоту в одежде, питании, образе жизни (говорят, у него даже дорогого экипажа не было – ездил на двуколке) – и перед нами – царь-демократ, простой, бережливый человек. Но сказав обо всем этом, Соловьев и Грот, также умилявшийся подобными достоинствами царя, не упоминают о том, как Петр мог лично убить человека; заставить выпить полведра вина, а потом потешаться над пьяным; вырвать плоскогубцами зуб, уж не говоря об отрезанной бороде. Есть основания скептически отнестись и к указаниям многих о бережливости Петра I, о скромном образе жизни, продиктованном якобы стремлением экономить государственные средства, необходимые для войны и реформ. Но что он мог сэкономить один, если при этом предписывал государственным чиновникам в своей знаменитой «Табели о рангах»: «…того ради напоминаем мы милостиво, чтоб каждый такой наряд, экипаж и ливрею имел, как чин и характер его требует. Посему имеют все поступать, и штрафования и вящего наказания остерегаться».

Сам экипажа не имеет – экономит. А ежели не будет такового у сановника – штраф. Ну и какая здесь экономия для государства? Так же умиляются поклонники Сталина тем, что он все время ходил в одной солдатской шинели, экономя якобы тем самым государственные деньги. Но сколько таких шинелей можно было купить на средства, затрачиваемые на еженощные кутежи с членами Политбюро на подмосковной даче?

Как и при любых деспотических режимах, свирепствовал «политический сыск», процветало насаждаемое царем доносительство.

Делами политического сыска ведал Преображенский приказ, а с 1718 г. – Тайная розыскных дел канцелярия. Доносительство, и ранее широко распространенное в Московском государстве, Петр поощрял особенно. Известен целый ряд его указов, обращений, в которых призывается доносить не только «на подлых, но и на самые знатные лица без всякой боязни, за что получают награждения…» Доносительство поощрялось наградами, а недоносительство каралось смертью: «А буде кто, видя означенных злодеев, явно что злое в народе рассеивающих… а их не поймает, или о том не известит… и за это учинена будет таковым смертная казнь без всякого пощажения, движимое и недвижимое их имение все взято будет на его императорское величество».

Но самым безнравственным в ряду установлений о доносительстве является приказ о том, что священники, исповедующие прихожан, не имели права хранить тайну исповеди, если слышали нечто, могущее нанести урон государю.

Многие другие личные качества царя в изложении отдельных историков также не вызывают к нему симпатий.

В общем, перед нами предстал абсолютный самодержец, не ограничивающий себя ни в чем, дающий волю своим инстинктам, в том числе самым низменным. Кто-то из великих сказал, что если власть развращает вообще, то абсолютная власть развращает абсолютно.

Разговор о личных качествах Петра Великого и о нем самом закончим словами Валишевского, не очень жаловавшего царя. С одной стороны, историк говорит о нем, что «приличия, добрые или дурные нравы, вежливость и скромность – все это казалось для него мертвою буквой». Вместе с тем Валишевский отмечает: «…ненависть к обычным правилам поведения, это презрение к благопристойности уживались, однако, в одном и том же человеке с глубоким чувством полного уважения к долгу, закону и порядку».