Текст книги "Самые знаменитые реформаторы России"

Автор книги: Владимир Казарезов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 44 страниц)

В стране была проведена массовая кампания по вскрытию сосудов с мощами святых в целях антирелигиозной пропаганды с последующим изъятием из храмов. Это было невиданным святотатством, оскорблением чувств верующих. Они были лишены своих самых почитаемых святынь. Чингисхан, Батый, поляки, шведы, Наполеон, Гитлер, приходя на нашу землю, не позволяли подобного. Ленин и Троцкий позволили.

В последнее десятилетие в обществе, то вспыхивая, то затухая, идут споры о выносе мощей Ленина из Мавзолея. Мы против этого, поскольку достаточно много людей являются его поклонниками, и нельзя оскорблять их чувства. Даже если таких людей будет оставаться все меньше. Но тем, кто требует оставить тело вождя в саркофаге, следовало бы помнить, что именно по его указанию мощи сотен почитаемых российскими верующими святых были выброшены из храмов без всяких дискуссий.

Кто из россиян не знает Преподобного святого Сергия Радонежского, заступника России, благословившего в свое время Дмитрия Донского на войну против хана Мамая, закончившуюся победой русского оружия на Куликовом поле. Патриарх Тихон просил Ленина не осквернять останков святого, не выносить их из Лавры, но напрасно. Мы знаем, что средневековая инквизиция и вожди Третьего рейха сжигали в кострах тысячи книг. А разве не в том же ряду постановление Совнаркома, подписанное Лениным, в котором говорится: «Из числа книг, пускаемых в свободную продажу в Москве, изъять порнографию и книги духовного содержания, отдав их в Главбум на бумагу». Духовность и порнографию Ленин уравнял.

Самый страшный удар по церкви при жизни Ленина был нанесен в 1922 г. Ленин был гениальным тактиком, это подчеркивалось многими, как современниками, так и последующими исследователями. И он подтвердил это, проведя быструю, но зловеще эффективную кампанию.

1922 г. В стране голод. Ленин хочет использовать шанс – забрать все ценности у церкви якобы для спасения голодающих. Он пишет Молотову, что сейчас «…единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову… когда в голодных местах едят людей… мы можем (и поэтому должны) провести изъятия церковных ценностей с самой бешенной и беспощадной энергией…» Имеется в виду, что крестьяне в такой ситуации поддержат правительство. «Никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроя широких крестьянских масс».

Оказанное верующими в городе Шуе сопротивление при изъятии церковного имущества Ленин предлагает использовать для разгрома духовенства по всей стране. «Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше».

Не буду приводить всех ужасов, которыми сопровождался очередной виток расправы над священниками и разорения церквей. Желающих отсылаю к уже цитированной книге А.Г. Латышева. Но при этом важно иметь в виду, что из изъятых ценностей на голодающих практически ничего не было потрачено. Александр Яковлев, председатель комиссии по реабилитации жертв сталинских репрессий, докладывал в 1995 г.: «…под предлогом помощи голодающим Поволжья было изъято ценностей на два с половиной миллиарда золотых рублей. Однако на покупку продовольствия, по нашим данным, ушел только один миллион. Остальные деньги осели на зарубежных счетах партийных боссов или были направлены на нужды мировой революции».

Только с отходом Ленина от дел от церкви немного отступились, выпустили из тюрьмы патриарха Тихона, который вскоре умер. Очередное наступление на церковь началось в годы коллективизации.

Будучи высокообразованным человеком, Ленин понимал, что сознание индивидуума – субстанция менее всего подверженная контролю и регламентации со стороны власти. Можно экспроприировать завод у капиталиста, отнять хлеб у крестьянина, расстрелять священника и офицера. Но как заставить их думать так, а не иначе? Что касается привлечения к себе основной массы населения России, то большевики видели свою задачу в уничтожении религии. Другие факторы мало влияли на духовную сферу крестьян, представлявших собой большинство российского народа. Но ведь Россия являлась европейской страной с высокоразвитыми наукой, литературой, искусством. Миллионы ученых и писателей, инженеров и агрономов, врачей и учителей, художников и архитекторов и т.д. были не только профессионалами, нужными для организации и нормального функционирования общественной и хозяйственной жизни государства, но и носителями определенного мировоззрения.

Что делать с этим мировоззрением, если в большинстве своем интеллигенция не приемлет ленинских идей, его видения будущего страны и путей достижения программных целей партии? Несмотря на утопичность самой постановки задачи об изменении духовного начала к человека, в масштабах многомиллионной страны Ленин берется за ее решение. Но что он мог сделать один? И здесь уместно сказать о безусловной гениальности и громадной воле этого человека, сумевшего навязать свои реформаторские идеи другим, поставить в практическую плоскость осуществление фантастических замыслов.

Ленин связывал надежды на строительство нового общества с рабочим классом и в какой-то мере крестьянством. Интеллигенция же, в к основе своей не понимавшая и потому не принимавшая его, представлялась вождю большевиков враждебной силой, с которой бесполезно было вести диалог.

Ленин настолько ненавидел интеллигенцию, что в полемике, говоря о ней, опускался до нецензурщины. В письме к Горькому, ставшему на защиту Короленко, он гневно пишет: «„Интеллектуальные силы“ народа смешивать с „силами“ буржуазных интеллигентов неправильно… интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно». Ну что тут комментировать?

Ленин, четко усвоивший формулу, что нет крепостей, которые бы не смогли взять большевики, знал, что ему делать. Самых непримиримых, активных интеллигентов-антикоммунистов – уничтожить физически. Лояльных новой власти приласкать, приручить, заставить на себя работать. Кого нельзя приручить, а уничтожить опасно из-за мировой известности и вероятности прослыть в связи с этим полными варварами, выслать за границу. Многих рассредоточить по глухим местам России, а остальных запугать.

На первые годы советской власти приходится множество решений Политбюро и Совнаркома, работой которых Ленин руководил, и его личных указаний, так или иначе имеющих отношение к судьбе интеллигенции. Одни касаются мероприятий в масштабах всей страны, другие носят частный характер. Остановимся на некоторых из них.

21 февраля 1922 г. Ленин пишет Сталину и Каменеву по поводу преподавателей Московского высшего технического училища, захотевших большей самостоятельности: «…уволить 20–40 профессоров обязательно. Они нас дурачат. Обдумать, подготовить и ударить сильно».

Однако опасны, как источник инакомыслия, не только писатели, философы, ученые со своими публикациями сомнительного содержания, но и актеры. При решении судьбы театров вопрос о Большом театре выносится на заседание Совнаркома. Ленин предлагает закрыть Большой театр, Совнарком решает оставить. Возмущенный вождь пишет по этому поводу Молотову:

«Тов. Молотову

Узнав от Каменева, что СНК единогласно принял совершенно неприличное предложение Луначарского о сохранении Большой оперы и балета, предлагаю Политбюро постановить:

1. Поручить Президиуму ВЦИК отменить постановление СНК.

2. Оставить из оперы и балета лишь несколько десятков артистов на Москву и Питер для того, чтобы их представления (как оперные, так и танцы) могли окупаться, т.е. устранением всяких крупных расходов на обстановку и т.п.».

Надо полагать, Ленин считал ненужным для рабоче-крестьянского государства такие буржуазно-интеллигентские штучки, как опера, балет и театры вообще. А ну как победила бы такая «линия» вождя? Что же представляла бы собой наша страна?

Нарком здравоохранения Семашко, участвовавший в работе Всероссийского съезда врачей, узрел крамолу в выступлениях делегатов и принятых решениях, о чем и доложил Ленину. Результатом стало постановление Политбюро «Об антисоветских группировках среди интеллигенции», в котором предписывалось любые съезды проводить только с разрешения ГПУ, усилить контроль за работой прессы, образовать комиссию по высылке интеллигенции и т.д.

Цвет российской науки, мозг нации (по Ленину – говно) грузился на пароходы, названные впоследствии «философскими», и отправлялся в Европу. Названия некоторых организаций, из которых изымались высылаемые ученые: «Профессура 1-го Московского университета», «Профессора Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии», «Профессора института инженеров путей сообщения», «По делу Вольноэкономического общества», «Список антисоветских профессоров Археологического института», «Список антисоветских агрономов и кооператоров», «Список врачей», «Список антисоветских инженеров», «Список литераторов», «Список питерских литераторов» и др.

С отъездом ученых закрывались кафедры, издательства, журналы и газеты, творческие союзы. Как ненужный хлам выбрасывались из страны выдающиеся писатели – Бунин, Набоков, Алданов, Ходасевич, Бальмонт, Мережковский, Осоргин, Вяч. Иванов, Северянин, Гиппиус, Цветаева и многие другие; философы – Бердяев, Питирим Сорокин, Франк.

Но политика по отношению к интеллигенции не была последовательной. То депортировали насильно, то не выпускали, как в случаях с Блоком и Сологубом, то рассылали по глухим местам Советского Союза. Но как бы там ни было, интеллигенция выключалась из активной общественной жизни.

Как же собирался Ленин заполнять образовавшийся интеллектуальный вакуум? О полноценной замене в короткий срок речи быть не могло. Кто-то из великих французов, кажется, Сен-Симон, сказал, что если у нации уничтожить по пятьдесят человек, стоящих первыми в списках лучших в своих отраслях науки, искусства, предпринимательства, ремесел и других сфер деятельности, то нация будет обречена на долгие годы деградации, отброшена назад в своем развитии.

Но у Ленина был свой взгляд на этот счет. Он полагал возможным подготовить взамен старой интеллигенции новую, свободную от так называемой буржуазной морали. И сделать это быстро, в масштабах многомиллионной страны.

Под стать вождю были и его ближайшие соратники. Лев Троцкий был уверен в том, что не будет проблем с заполнением вакуума в связи с ликвидацией и ссылкой писателей: «Фабрика для создания новых пролетарских поэтов-художников у нас есть, но это не МАППы (Московская ассоциация пролетарских писателей. – В.К.) и не ВАППы (Всесоюзная ассоциация пролетарских писателей. – В.К.), а РКП (Российская коммунистическая партия. – В.К.)… И потому литератор-коммунист, как член РКП, должен сосредоточить свое внимание на творчестве своей партии».

Пролетарские вожди мнили себя полубогами, а может и богами, получившими шанс не просто делать историю, а создавать нового человека, принося при этом в жертву целые народные слои и группы. Бухарин, по выражению Ленина, любимец партии и ее теоретик, писал: «Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Ленину очень понравились слова «любимца партии», он написал на полях «именно».

Будучи политиком, отвергавшим какие бы то ни было нравственные ограничители, обманывая целые классы, предавая и уничтожая вчерашних соратников по политической борьбе, Ленин сеял семена в обществе, которым суждено было дать обильные всходы.

Выступая перед делегатами III съезда комсомола, Ленин дает напутствие, по которому потом сверяли свою нравственность многие поколения советской молодежи. «Всякую такую нравственность, взятую вне человека, вне классового понятия, мы отрицаем… Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата… Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем».

Чтобы освободить тех, кто проводит в жизнь, осуществляет на деле диктатуру, ведет классовую борьбу, от какой-либо ответственности перед законом, Ленин дает указание наркому юстиции Курскому, редактирующему уголовный кодекс: «Суд должен не устранить террор, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать его надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широко». Разве не об этом самом говорил Гитлер своим солдатам, посылая их завоевывать и уничтожать народы, освобождая от химер совести?

Ленину принадлежит формула, которой руководствовались его последователи в своей деятельности: «Революционная целесообразность выше формального демократизма».

Без уничтожения интеллигенции этим ленинским установкам не суждено было бы утвердиться в обществе, стать новым кодексом чести для устроителей новой жизни.

После разоблачения культа личности Сталина долгие годы обществу навязывалось противопоставление двух вождей – кровожадный монстр Сталин и «самый человечный человек» – Ленин. Представляется, что такая трактовка неверна в принципе. Не имея возможности широко развивать эту тему, приведем свидетельство В.М. Молотова, работавшего с ними обоими. На вопрос – кто был более суровым человеком – Ленин или Сталин, Молотов ответил: «Конечно Ленин… Тамбовское восстание приказал подавить, сжигать все… он никакую оппозицию терпеть не стал бы, если бы была такая возможность. Помню, как он упрекал Сталина в мягкотелости и либерализме: „Какая у нас диктатура? У нас же кисельная власть, а не диктатура“».

Совершенное Лениным будет всегда будоражить воображение людей, так как ничего подобного история человечества не знала. Александр Македонский, Юлий Цезарь, Наполеон, Гитлер, другие сотрясатели основ – не были столь амбициозны в своих устремлениях. Мечтая о мировом господстве, они не ставили перед собой задачу переделать самого человека. Подчинить – да, но изменить – нет.

Столыпин говорил о частной собственности, как о природном свойстве человека, наряду с такими, как влечение к продолжению рода и чувство голода. Следовательно, пытаться уничтожить в человеке это свойство – значило замахнуться на изменение самого человека, не только его социальной, но и биологической сущности. Ленин пошел на это, зная, что до сих пор никому за всю историю человечества ничего подобного не удавалось. Хотя сама идея о рае земном, об уравнительной справедливости, то вспыхивая, то угасая, существует столько, сколько существует человечество. Несмотря на то что в конечном счете дело его жизни потерпело крах, влияние Ленина на мировую историю стало громадным и отнюдь не закончилось.

Наша революция и реальный социализм оказались холодным душем для других народов. Популярные в мире в начале XX в. коммунистические идеи быстро теряют своих приверженцев. Люди нашли иные, кроме революционных, формы достижения социального мира. А не случись революции в России, она произошла бы в другой стране, или, по Марксу, сразу в нескольких. Так что мировое сообщество должно быть признательно России, позволившей на себе произвести ленинский эксперимент. Ленин, через насилие захотевший построить коммунистическое общество, нанес громадный урон самой коммунистической идее. Но неправильно думать, что с крахом «реального» социализма, с уходом из жизни тех, кто его строил, эта идея сошла на нет. Альберту Эйнштейну приписывают такие слова: «Новые идеи побеждают по мере вымирания сторонников старых идей». Но с ленинским наследием так не получится, так как идея об общем равенстве жила до него тысячи лет и будет жить после. И люди будут помнить о Ленине, как о человеке, решившем претворить ее в жизнь.

Человеческая память избирательна. Она так устроена, что все плохое в жизни забывается, а хорошее остается, передается из поколения в поколение, обрастая мифами и легендами, стимулируя желание вернуться к нему.

Да, общество отвергло единомыслие и относительную одинаковость жизни. Но для большинства при социализме не единомыслие само по себе стало неприемлемым, а то, что уровень жизни среднего гражданина СССР оказался ниже такового даже у малообеспеченных граждан в капиталистических странах. А случись иначе? Да что наша страна! Окажись жизнь в Восточной Германии лучше, чем в Западной (материальная), побежали бы немцы после крушения Берлинской стены не на Запад, а в обратном направлении.

Разговор этот к тому, что эйфория от реализации возможности говорить и мыслить свободно прошла, все это большинством воспринимается теперь не как наивысшая человеческая ценность, а как нечто само собой разумеющееся. Обретенное навечно. Зато налицо явления, которые не воспринимаются обществом, как вполне достаточная плата за право жить в условиях духовной свободы и иметь возможность реализовать личностный потенциал.

Зависть бедного к богатому всегда и везде имела место, особенно у нас. Но люди, сознающие расслоение по достатку нормальным, спокойно к этому относятся, полагая для себя важным не изменять сложившийся порядок, а подняться с низшего уровня в социальной пирамиде на более высокий.

Другое дело у нас. Мало того, что открывшиеся в постсоветское время возможности для самореализации каждой личности не привели к общему подъему экономики и, соответственно, уровня жизни. Созданное за десятилетия советской власти оказалось в руках немногих, причем не в соответствии с их личными качествами и трудовым вкладом. Мы еще будем говорить, рассказывая о других реформаторах, как и почему это произошло, но в данном контексте отметим, что подобные явления способствуют обращению людей к ленинским идеям равенства.

Немногим более десяти лет мы живем в условиях провозглашенной рыночной экономики, а общество расслоилось по достатку более, чем в западных странах за столетие. Когда профессор, офицер, высококвалифицированный механизатор, учитель – нищие, имеющие жизненный уровень ниже среднего в сравнении с временами «развитого социализма», не надо доказывать, что в обществе ненормально. Равно как не спишешь это на низкий личностный потенциал людей, оказавшихся нищими. Дескать, по Сеньке и шапка. Чем долее сохранится подобное положение, тем больше людей будет обращаться к ленинским идеям равенства и тем вероятнее может оказаться постановка вопроса об очередном насильственном уравнивании всех.

Поэтому мы и наши потомки обречены долгое время испытывать на себе влияние Ленина.

Иосиф Виссарионович Сталин
(1879–1953)

Тридцать лет, до 1953 г., Сталин правил Советским Союзом, в том числе более двух десятилетий – в условиях абсолютного единовластия. Он не просто реформировал доставшуюся в наследство страну, а строил ее заново, в соответствии с личными представлениями – не столько опираясь, сколько ссылаясь на учение основоположников марксизма-ленинизма, используя его в своих целях.

Сталин родился 21 декабря 1879 г. в семье грузинского сапожника. По его словам, к революционному движению приобщился в 15 лет: «…я связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе». За подпольную работу Сталин был исключен из православной духовной семинарии. Он считал себя членом партии с 1898 г. Вел активную деятельность профессионала-революционера, неоднократно арестовывался и ссылался, избирался на дореволюционных съездах партии членом ее Центрального Комитета. Занимался подготовкой Октябрьского переворота, но непосредственного участия в нем не принимал. Входил в состав первого большевистского правительства – Совет народных комиссаров в качестве наркома по делам национальностей, а также наркома государственного контроля (с 1920 г. – Рабоче-Крестьянской инспекции). В Гражданской войне принимал активное участие – занимал ответственные посты члена Реввоенсовета республики и ряда фронтов.

В «ленинской гвардии» рейтинг Сталина был достаточно высок. Он входил в десятку наиболее влиятельных партийных деятелей. Но вряд ли кому в голову могла прийти мысль даже в 1921 году, что Сталин после Ленина станет вождем партии и главой государства.

Гигантский шаг на пути к власти был сделан им за время после избрания его генеральным секретарем ЦК ВКП(б) в 1922 г., то есть еще при жизни Ленина. В момент становления его генсеком в партийной верхушке были куда более авторитетные, наделенные яркими, как сейчас принято говорить, харизматическими данными – Троцкий, Бухарин, Рыков, Зиновьев. Но на том этапе они относились к должности Генерального секретаря скорее как к административно-технической и не стали за нее бороться. Она казалась неинтересной, канцелярской. А Сталин взялся за эту работу и за короткое время сделался первым человеком в партии и стране, расставив на местах и в центральном аппарате преданных себе людей. Пока Троцкий, увенчанный лаврами главного победителя в Гражданской войне, упивался славой, выступая в аудиториях поклонников и занимаясь сочинительством; пока Бухарин выстраивал разного рода теории о текущих делах партии и ее перспективе; пока Рыков, сначала с Лениным, а потом без него налаживал хозяйственный механизм, организовывал производство; Сталин помаленьку, потихоньку сосредоточивал в своих руках все нити партийного руководства.

Проницательному Троцкому не суждено было вовремя разглядеть рядом с собой сильного соперника, ставшего таковым буквально за год-два. Он поплатился за свое пренебрежительное отношение к этому человеку и занимаемому им посту Генерального секретаря. А вот больной Ленин, понимавший, что он обречен, и думавший о своем преемнике, увидел, как быстро Сталин набрал политический вес и стал главным, наряду с Троцким, претендентом на его место. В письме к съезду, продиктованном 23–24 декабря 1922 г. и считающимся его политическим завещанием, Ленин дает краткую характеристику обоим деятелям, хотя и не навязывает своей воли товарищам по ЦК, а лишь предупреждает о возможном расколе в партии в случае борьбы между ними после его смерти.

«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.

Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».

Раскола в партии не произошло, поскольку Сталин победил с подавляющим преимуществом. После Ленина оказалось, что никто, ни блистательный оратор Троцкий, ни «любимец партии» Бухарин (так называл его Ленин), ни выдающийся хозяйственник Рыков не смогли конкурировать с внешне серым, не наделенным яркой индивидуальностью Сталиным. Схватка с Троцким за власть, принявшая форму общепартийной дискуссии, показала, что в партийных организациях у Сталина абсолютная поддержка. Троцкий выступал в союзе с Зиновьевым, Каменевым и другими лидерами так называемой левой оппозиции. Сталина поддерживали Бухарин, Рыков, Томский, считавшиеся правыми. Когда с Троцким и его соратниками было покончено (14 ноября 1927 года Троцкого и Зиновьева исключили из партии), Сталин взялся за «любимца партии» Бухарина и других «правых», своих недавних союзников. В 1929 году наступил конец и им. С 1930-го председателем Совнаркома вместо Рыкова был утвержден верный сталинец – Молотов.

Считается, что план построения социализма был разработан Лениным. Более того, как говорится в Истории СССР, «важнейшие элементы плана социалистического преобразования России Ленин наметил в своих трудах еще до победы Великого Октября». А уже после революции, с учетом опыта социалистического строительства, «…сформулировал основополагающие положения по коренным элементам этого плана: индустриализация страны, социалистическое преобразование сельского хозяйства, проведение культурной революции, решение национального вопроса…». На самом деле никакого плана не существовало, а были выдвинуты лишь идеи в многочисленных работах Ленина. И большевики основательно растерялись, не зная, что делать с властью, оказавшейся в их руках. Ленину мало что удалось сделать по практическому продвижению к социализму, разве что национализировать крупную промышленность и банки. А поворот к нэпу вообще мог закончиться чем угодно, останься Ленин еще на десяток лет во главе государства.

Поэтому говорить о наличии плана, который Сталину оставалось только выполнять, было бы неверно. Ему многое пришлось делать заново, не только на практике, но и в разработке теории. Из всего многообразия направлений деятельности Сталина мы остановимся на составляющих плана строительства социализма, названных выше. Поскольку именно решение этих проблем – индустриализация, коллективизация, культурная революция и национальный вопрос – определило характер общества и страны, оставленных Сталиным после смерти. Хотя, разумеется, это лишь малая часть из того, чем он занимался.

Начнем разговор с культурной революции, хотя к тому, о чем пойдет речь, более подходит понятие «мировоззренческая», а не «культурная» революция. Чтобы строить новое общество, нужно было создать новую идеологию. Повторим, что у Ленина много чего было написано, но стройная система того, что стало называться марксизмом-ленинизмом, отсутствовала. И создал ее Сталин. Не один, разумеется. Основными составляющими марксизма-ленинизма стали – история коммунистической партии, исторический и диалектический материализм, политэкономия и научный коммунизм.

Что касается Истории ВКП(б), изданной в 1938 г., то она не только отредактирована Сталиным, но в основе своей и написана им же. Четким языком, короткими, легко запоминающимися фразами изложена история партии. Вернее сказать, фальсифицированная версия этой истории.

С философией было сложнее, но и в трактовке диалектического и исторического материализма, как и политэкономии, чувствуется сталинская рука, его железная логика и «заземленность» изложения столь возвышенных понятий, «…львиная доля работы досталась Сталину и его партийным философам. Именно они построили коммунистическую философию как относительно целостную систему, провели систематизацию и катехизацию предмета. Работа была непростая: из множества цитат надо было выбрать подходящие, увязать их друг с другом. Сталин туманной и изощренной марксовой диалектике, ленинским наброскам и конспектам придал лаконичность и простоту, сделал доктрину пригодной для массового распространения и пропагандирования.

Похожая картина была в политэкономии. „Капитал“ Маркса и „Империализм, как высшая стадия капитализма“ Ленина стали основой этой „составной части“. Однако и здесь Сталин со своими помощниками поработал немало… Особенно значительный вклад внес Сталин в разработку политэкономии социализма, где под его непосредственным руководством была создана еще одна „составная часть“ коммунистической идеологии».

По существу, Сталин отобрал из наследия Маркса, Ленина, других философов и мыслителей все пригодное для утверждения той схемы переустройства мира, которая сформировалась у него в голове, и сумел втиснуть их в четкие формулировки. Ни один реформатор ни до него, ни после так обстоятельно не работал над теоретическим (идеологическим) обеспечением задуманных преобразований. Остается поражаться, как ему, имевшему только незаконченное семинарское образование, сверх меры занятому делами по управлению государством и политической борьбой, оказалось под силу создать целое мировоззренческое учение, призванное стать руководством по переустройству общества.

Коль скоро от традиционной религии отрекались, нужно было создавать новую, заполнять вакуум в духовной сфере человека. А для новой религии нужны были свои священные книги. Работы Ленина («Что делать», «Материализм и эмпириокритицизм», «Империализм, как высшая стадия капитализма»), Маркса («Капитал»), Энгельса («Анти-Дюринг») и др. в чистом виде не могли выполнять функции Библии или Корана. Их мало кто освоил даже из теоретиков марксизма-ленинизма. Нужны были простые, доступные книги, и они, трудами и заботами Сталина, появились. Сформулированные в них догмы и понятия надолго пережили своего творца. Разоблачался культ личности Сталина, волюнтаризм Хрущева, застой эпохи Брежнева, а марксизм-ленинизм, созданный в 1930-е гг., оставался неизменным. Было наложено табу на саму мысль о возможности его ревизии. В основе этого учения лежала вера как в сформулированные догмы, так и в непогрешимость живых пророков. Отсюда – обожествление Маркса и Ленина и право на абсолютную истину у действующих вождей.

Но чтобы священные книги служили утверждению авторитета как умерших, так и живых пророков, эти пророки должны были представать перед людьми благодетелями, лишенными каких бы то ни было недостатков, нужно было лгать в священных книгах, искажать образы конкретных людей, участников исторических событий, фальсифицируя одновременно и историю. Проиллюстрируем степень лжи на примере фактического участия Сталина в Октябрьском вооруженном восстании и изложения этого факта в Истории ВКП(б), написанной Сталиным. Воспользуемся для этого свидетельствами оппонента, соперника, а потом – непримиримого врага Сталина – Льва Троцкого. В статье «Сталин против Сталина», написанной вскоре после выхода Истории ВКП(б), в которой наряду с обвинением кремлевского режима во лжи, разоблачается сталинская фальсификация о собственной роли и роли Троцкого в Октябрьском вооруженном восстании в Истории говорится, что Октябрьским переворотом руководил «…партийный центр по руководству восстанием, во главе с тов. Сталиным».

Троцкий в своей статье приводит слова самого Сталина сказанные об этом же, но в 1918 г., в день первой годовщины Октября: «Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета тов. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Совета и умелой постановкой работы военно-революционного комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому. Товарищи Антонов и Подвойский были главными помощниками Троцкого».