Текст книги "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"
Автор книги: Виталий Федоров
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 61 страниц)
Глава 79. ВСТРЕЧА С ТИСО
Я стал налегать на учёбу, но одной учёбой сыт не будешь. Обязательно нужно было трудоустроиться. Решил пойти в Талицу и найти своего друга Феоктиста (Тисо). Я знал, что он демобилизовался год назад. В паспортном отделе Талицы мне дали его адрес.
Тисо оказался дома, в этот день у него был выходной. Встреча была радостной. Он сразу предложил мне переночевать у них, чтобы я не собирался идти вечером домой.
– А как мы вечер проведём? – спросил я на правах гостя.
– Сходим в кино, – ответил он.
– Может, девушек пригласим? – предложил я. – У меня есть знакомая студентка, учится в педучилище. Наверняка у неё подруга есть.
– Хорошо, – почему-то без энтузиазма отозвался Тисо. – Выйдем пораньше и зайдём в педучилище.
Мы немножко выпили «за встречу», покушали. Рассказывали друг другу о службе и о жизни после армии. Тисо жил вместе с мамой в одной комнате. Его младший брат Вова служил в армии, а сестра Зина жила в Свердловске, работала на «Уралмаше». Сам Тисо работал в леспромхозе трактористом на трелёвке леса. Он гусеничным трактором вытягивал брёвна из леса и грузил их на лесовозы.
За разговорами время прошло быстро. Нам уже пора было выходить. По пути мы зашли в общежитие. Я попросил, чтобы вызвали Аню Корченко. Вскоре она появилась, я пошёл к ней навстречу. Мы молча улыбнулись друг другу, поздоровались за руку, без объятий. Мы с ней не виделись три с половиной года, ей уже было девятнадцать. Она подросла, стала стройнее и красивее. Меня поразил её серьёзный, оценивающий взгляд, в котором, как мне показалось, мелькнуло осуждение. Что ж, возможно, она знала о моих похождениях на побывке. Но она ни словом об этом не обмолвилась, что было для неё раньше нехарактерно. Я просто онемел, глядя на неё, и не мог сказать ни единого комплимента, могущего растопить лёд неловкости. Кое-как я нашёл слова, чтобы познакомить её со своим другом. Мы пригласили её в кино, она без колебаний согласилась.
– Извините, я пойду оденусь, зима всё-таки, – сказала Аня.
– Мы подождём, – промолвил я.
Нам не пришлось долго ждать. Вскоре Аня появилась, да ещё и не одна, а с подругой. Аня представила её нам, назвав Полиной. Мы познакомились и все вместе пошли в кинотеатр. Население Талицы тогда не превышало десяти тысяч, и зимним вечером на улицах было малолюдно, а машин и вовсе раз-два и обчёлся. Поэтому мы смело шли по проезжей части в одну шеренгу – девушки под ручку посередине, а мы по краям, словно охранники. Так дошли до кинотеатра.
На афише посмотрели, что будет за фильм. Сейчас название не вспомню, но что-то про Бетховена. Это нас не особо вдохновило, но выбора не было, поэтому мы взяли билеты и расселись по своим местам. Фильм был о великом композиторе, который, уже будучи глухим, сочинял четвёртую сонату. Несмотря на всю серьёзность темы, фильм нам не дал никакой пищи для общего разговора. В наших головах шумела полуторачасовая громкая музыка рояля. И мы молча двинулись в обратный путь, так и не найдя тем для какого-нибудь конкретного разговора и обмениваясь лишь малозначимыми репликами. Для сближения нужна была раскованность, но среди нас четверых не нашлось никого, кто мог бы расшевелить компанию. У меня не хватило духу говорить с Аней о своих чувствах при свидетелях – я считал, что это было бы нетактично. Девушек мы проводили до педучилища, их общежитие было рядом. Поблагодарили девушек за компанию и простились с ними без уговора о следующем свидании.
Мы с Тисо вернулись к нему домой. У него был радиоприёмник, он покрутил ручку настройки. Почти везде сообщалось об антисоветской пропаганде в капиталистических странах. США называли Советский Союз своим врагом номер один. Америка под руководством президента Дуайта Эйзенхауэра полным ходом взялась за гонку вооружений, испытывала атомные и водородные бомбы. Наша страна отвечала тем же самым – готовилась к войне. К тому времени началось и некое брожение в правительстве. Сгущались тучи над председателем Совета министров СССР Маленковым, который дал послабление в налоговом бремени сельским жителям, а некоторые налоги отменил вовсе; селяне стали жить лучше. Забегая немного вперёд, скажу, что в феврале 1955 Маленкова снимут со своего поста, а затем, два года спустя, обвинят в антипартийном заговоре вместе с Молотовым, Кагановичем и некоторыми другими членами Президиума ЦК КПСС. В докладе на XXII съезде КПСС говорилось: «Ожесточённое сопротивление пыталась оказать осуществлению ленинского курса, намеченного XX съездом партии, фракционная антипартийная группа, в которую входили Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров и примкнувший к ним Шепилов». В результате состоявшегося в июне 1957 года Пленума ЦК КПСС участники группы были выведены из состава ЦК КПСС (сам Маленков был переведён на должность директора электростанции в Усть-Каменогорске), а в 1962 году исключены из партии. Во главе правительства встал министр обороны Маршал Советского Союза Булганин. То-то маршал поднимет сельское хозяйство!
В общем, мы с Тисо сделали вывод, что скоро нас снова заберут в Советскую армию.
* * *
Я переночевал у Язовских, а наутро Тисо предложил мне поехать к нему на работу.
– Может, тебе понравится, так будем работать вместе.
Мы с ним поездили на тракторе.
– Если не найду работы по профилю будущей моей учёбы, то непременно приду сюда, – сказал я. Хотя, надо признать, к железной дороге меня тянуло куда больше, чем к тракторам.
– Я надеюсь, ты придёшь. Ну а нет, так просто заходи в гости.
Тисо попросил шофёра, которому грузил машину лесом, чтобы тот довёз меня до Поклевской. Мы с Тисо простились.
Приехав на станцию, я быстро побежал в школу, но всё-таки опоздал к началу уроков на час. На обратном пути из школы зашёл на железнодорожный вокзал с желанием поступить на любую работу, связанную с железной дорогой. В здании вокзала увидел кабинеты начальника станции и его заместителя. Решил вначале зайти к заму.
– Хочу устроиться на работу на станции, – сказал я ему.
– Покажите документы.
Я подал паспорт и военный билет.
– А трудовой книжки у вас нет?
– Нет, до службы в армии я работал в колхозе трактористом. Ещё месяца три временно работал путейцем. Правда, мне тогда только пятнадцать лет было.
– Так вы согласны на любую работу?
– Да.
– Даже машинистом на паровозе? – подковырнул он.
– Думаю, на машиниста нужно поучиться, – рассудительно ответил я. – Вот я и решил поступить в школу машинистов.
– Хорошо. Нам в ближайшее время понадобится новый работник, которого ещё нет в штате станции. Но он будет необходим в связи с постепенным переходом подвижного состава на автосцепку. Где вы живёте?
– В селе Горбуново. Но учусь в здешней вечерней школе и бываю здесь часто.
– Тогда заходите раза два в недельку ко мне, – предложил замначальника станции.
Я стал после школы заходить к нему, иногда встречал его на вокзале. Он продолжал мне уверенно обещать, а я продолжал верить и надеяться. В школу и на консультации я ходил регулярно. Учёба шла нормально, кроме немецкого языка, который был у меня основательно запущен из-за отсутствия преподавателя во время прежней учёбы и отсутствия прилежания к этому предмету теперь. Уж больно горький след в моей памяти оставили люди (если их можно так назвать), говорившие на этом языке во время войны. В общем, выше троечки по иностранному языку у меня никогда не было.
Глава 80. НЕЧАЯННЫЙ ЖЕНИХ
Одна баба, предлагая мужчине свою незамужнюю протеже, сказала: «А природа-то требовает!» Так же и я поддался этому «зову природы». Как-то раз, встречаясь с моей репетиторшей Еленой Матвеевной, будучи наедине в маленькой комнате, я обнял и поцеловал её. Она на меня не обиделась, приняв это как должное.
После первого поцелуя был и второй, и третий… Наши встречи из консультаций стали превращаться в свидания. Правда, об учёбе мы тоже старались не забывать.
Истерия по поводу холодной войны в средствах массовой информации продолжалась. Я подумал: «Чёрт побери, всё равно скоро опять в армию, а там, может быть, и война. Не жениться ли мне на Елене Матвеевне? Хоть немного побуду женатым.»
Не сказать, что она мне очень нравилась, просто оказалась под рукой, как та синица. А журавль – Аня – была хоть и недалеко по расстоянию, но её отношение ко мне было неизвестно. Хотя из того, что она и не отказалась тогда пойти с нами в кино, можно было сделать заключение, что я ей небезразличен. Наверное, мне нужно было ещё раз с ней встретиться наедине, чтобы расставить все точки над «и». В письмах мы с ней избегали темы взаимных чувств и нашего будущего. А сейчас это было бы так нужно!
Вместо этого я поплыл по течению. Взял да и при очередной встрече с Еленой Матвеевной ляпнул:
– Может, поженимся?
Она как будто ждала этих слов и безо всяких эмоций ответила:
– Давай поженимся.
На этом разговор и закончился, а я его даже на довольно длительное время забыл.
* * *
В феврале наконец-то мне предложили работу. Для начала практикантом стрелочника на станции Поклевская. Я согласился. Путейцем я уже работал, а стрелочник – это уже, считай, повышение. И возможно, зачтётся мне при поступлении в школу машинистов – как-никак железнодорожник.
Меня направили в Камышлов, в отделение железной дороги. Там я прошёл медкомиссию, а в отделе кадров получил трудовую книжку. Семнадцатого февраля вышел на работу.
Стрелочниками работали в основном женщины, молодые и не очень, но старшим стрелочником был мужчина. Обычно он дежурил у телефона и давал распоряжения постовым стрелочникам. Меня «прикрепили» к одной молодой, но опытной стрелочнице. Она добросовестно мне всё объясняла, начиная с назначения стрелки и её работы. Ну и, конечно, рассказывала, как её нужно переводить. Работали мы посменно по двенадцать часов. Дневная смена с восьми утра до восьми вечера, а на другой день на работу выходили вечером – с 20:00 до восьми утра. Цикл работы – четырёхдневный, по две смены. В месяц получалось около пятнадцати смен.
Моя наставница оказалась очень любознательной и любящей поговорить. Она стремилась узнать всю мою «подноготную», вплоть до того, с кем, когда и где я спал. Когда я сказал ей, что собираюсь поступать в школу машинистов, она с пессимизмом изрекла:
– Да где уж тебе, колхозничку!
– В августе посмотрим, – ничуть не обидевшись, ответил я.
– Вот у нас работал составитель поездов Краснов, он говорит, что туда трудно поступить. Правда, сам в прошлом году всё-таки поступил. А на прощание «испортил» одну нашу девушку-стрелочницу, она от него забеременела. А он как уехал в Свердловск, так и глаз не показывает.
Мне пришлось попрактиковаться на стрелочника лишь полмесяца. К окончанию этого срока я уже мог работать самостоятельно. Но тут меня перевели (пока неофициально) скрутчиком вагонов.
В мои обязанности входило соединять автосцепные вагоны со старыми вагонами с винтовой стяжкой и буферами. Приспособление для такого соединения состояло из рамки, которая вставлялась в автосцепку, и двух звеньев мощной цепи, которые зацеплялись за крюк другого вагона. Это приспособление весом около двадцати килограммов мне приходилось носить на плече во время формирования состава. Также я закручивал винтовую упряжь вагонов старой конструкции.
Команды мне давал диспетчер по громкой связи. Однажды случилось так, что за грохотом проходившего рядом поезда я не расслышал задание. А диспетчер не убедился, что я понял команду, и через некоторое время отправил поезд с незакрученным винтом между двух вагонов. Вагоны были сцеплены, но буферы не были приближены винтом друг к другу до положенного расстояния. Это заметили уже на следующей большой станции Тугулым и сообщили по телефону на нашу станцию. За эту промашку мне и диспетчеру объявили по выговору. Но я-то только начинал работать. Мы с диспетчером довольно быстро выяснили отношения и стали работать более слаженно.
* * *
В связи с поступлением на работу, у меня появились трудности в совмещении работы, учёбы и отдыха. Ко всему тому мне ещё было нужно ходить домой около шести километров, иногда ночью. Иван Гаврилович вошёл в моё положение и предложил мне квартиру в посёлке Троицком, в частном доме, недалеко от работы и учёбы. В доме жила семья из трёх человек: отец, мать и дочь, которая по виду была моей сверстницей или немного моложе. Видимо, семья эта была из числа хороших знакомых Ивана Гавриловича.
Со временем я заметил, что родители не прочь передать свою дочь в мои объятия. Её кровать поставили в комнату, где я обычно спал на полу. Кстати, кровать была двуспальной. А вот хозяйка кровати меня ничем не очаровала. Она пыталась со мной заговорить на вольные темы, но я отделывался общими фразами. Кокетка из неё была никудышная. А я уже попал в один капкан, во второй не захотел.
А капкан-то оказался крепким. В Горбуново я стал приходить редко, поэтому мои консультации с Еленой Матвеевной почти сошли на нет. Так она узнала у отчима адрес моего проживания в Троицком и пришла в дом на правах невесты. Я был на работе, но это её не смутило, и она провела разъяснительную беседу с молодой хозяйкой в моё отсутствие. После этого хозяева ко мне заметно охладели.
* * *
Мама, оказывается, уже знала о моих отношениях с консультанткой от Василисы Гавриловны. Она меня прямо спросила:
– Как далеко зашли ваши отношения с Еленой Матвеевной?
– Мы хотим пожениться, – просто ответил я.
– Да она же старше тебя на четыре с лишним года!
– Мы уже взрослые и всё понимаем.
– Смотри, – предупредила мама, – разочаруешься и наживёшь себе неприятностей.
– Надеюсь, всё будет нормально.
Прошло около месяца после разговора с мамой. Тем временем на работе меня официально перевели в скрутчики вагонов. Я жил в Троицком, в Горбуново приходил не часто, даже не каждый выходной.
Глава 81. ЖЕНИТЬБА
Наступило весеннее потепление. Начал таять снег. И тут, как снег на голову – Елена Матвеевна собственной персоной появилась в посёлке Троицком. Вероятно, она знала мой график работы и то, что следующий день у меня был выходным. Она предложила мне назавтра пойти в сельсовет и зарегистрировать брак. Да, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. И мои два слова «может, поженимся», сказанные мной почти два месяца назад, стали для Елены Матвеевны руководством к действию. Она переночевала в Троицком, а утром, почти за руку, повела меня – грубо говоря – женить на себе. Я шёл рядом с нею молча, как загипнотизированный, но где-то внутри чувствовал, что совершаю ошибку, делаю что-то неправильное. Понимал, что моя женитьба ненадолго, и уж ни в коем случае не на всю жизнь.
В Луговском сельсовете говорила Елена Матвеевна. Она заявила о нашем желании вступить в брак, но нам предложили несколько дней на раздумье. Она начала упрашивать, чтобы оформили всё сразу:
– Мы уже всё обдумали, согласовали, и нам не хотелось бы ещё идти сюда по такой слякоти.
– Ладно, так и быть, сделаем вам исключение, – согласилась сотрудница сельсовета и спросила меня, согласен ли я вступить в брак. Я ответил – да. И на этом вся процедура закончилась. Нас зарегистрировали. Тут же заполнили и выдали свидетельство о браке. Моя теперь уже жена забрала его, и больше я его не видел.
В моей истории с женитьбой немаловажную роль сыграла и политика, из-за которой столь ответственный жизненный шаг был сделан мною с такой безалаберностью. А жертвой моей глупости, возможно, стало наше совместное будущее с Аней Корченко, которого у нас не было.
* * *
Лена жила пока у своей хозяйки, и я приходил лишь ночевать. Дома я сообщил о своей женитьбе только через четыре дня, в свой следующий выходной. Я пришёл домой и за столом произнёс сакраментальные слова:
– Я женился.
Мама промолчала, она явно была недовольна – предупреждала же. А отчим с присущей ему деловой хваткой констатировал:
– Значит, нужно готовиться к свадьбе.
Один Женька был рад. Он тоже был за столом, и когда я сообщил новость, он захлопал в ладоши и воскликнул:
– Вот здорово! – Наверное, его радость была оттого, что его учительница будет жить в одном доме с ним.
Свадьбу наметили на выходной, 9 апреля. Лена пригласила своих коллег из школы, а я никого – ни друзей, ни знакомых. Написал лишь в Камышлов сёстрам Вере и Фае. Фая работала и училась, поэтому не смогла приехать, приехала одна Вера. Иван Гаврилович пригласил своих приятелей и гармониста. Из приглашённых Леной гостей мне была знакома лишь чета Третьяковых – он математик, участник войны, она сельский библиотекарь Анастасия Кузьминична. Ещё до службы в армии я брал у неё читать книги.
На свадьбе запомнился гармонист, соседский парень Паша. Он частенько играл и в клубе. Всего было около двадцати человек и мы почти в полном составе сфотографировались на улице.
После «вечеринки» мы с Леной пошли к Василисе Гавриловне, где Лена жила «на полном пансионе», то есть хозяйка ей ежедневно готовила, само собой, за дополнительную плату. Уж не знаю, как она жила до Горбуново на Дальнем Востоке, куда была направлена после окончания института в городе Горьком. (В этот институт принимали выпускников средней школы на два года, а выпускники этого учебного заведения получали диплом учителя с «неполным высшим образованием».) Вот эта «высокообразованная» особа двадцати семи лет от роду ни разу не готовила для себя обеда. Об этом мне как-то сказала Василиса Гавриловна в доверительной беседе в отсутствие Лены:
– Не знаю, будет ли она тебе готовить, и умеет ли вообще?
– Никуда не денется, проголодается – станет готовить, – предположил я.
Я ещё с недельку приходил на ночёвку в её квартиру, иногда после двенадцатичасовой рабочей смены, но никакого разговора об ужине не было. Через неделю я привёл Лену к маме. Все её вещи вместились в один чемоданчик. А дома всё пошло по заведённому порядку. Мама готовила – Леночка кушала. Я приходил с работы и учёбы, мама кормила и меня. Я думал: «Ах, как пригодилось бы нам Первановское жильё, которое они так бездумно продали! Тут бы сама жизнь её заставила заняться домашним хозяйством». Увы, нам приходилось тесниться в небольшом домике впятером. Но за проданный дом я маму не упрекал, всё равно сделанного не исправишь, к тому же мама из-за нас даже работу бросила.
Глава 82. ВЕЛОСИПЕДЫ
С работы и из школы домой я ходил пешком. Стало тепло и сухо, дни стали длиннее. Однажды я шёл из Поклевской в Горбуново, и меня догнал на велосипеде Миша – школьный учитель физкультуры. Он был на нашей свадьбе со своей женой Валентиной Васильевной, учительницей математики. Любопытно, что она тоже была старше Миши на четыре года. Лена как-то ставила их нам в пример: «Вот у них тоже такая же разница в возрасте, а живут хорошо». Да, возвращаясь к велосипедисту, который подъехал ко мне, а затем остановился и спешился. Мы поздоровались и некоторое время шли рядом, разговаривая. Потом он сказал:
– Я бы тебя подвёз, да мой велосипед двоих не выдержит. Хотя у меня есть идея. Давай я проеду примерно полкилометра, оставлю велик на обочине и пойду вперёд. Ты дойдёшь до велосипеда, сядешь на него, обгонишь меня, проедешь вперёд, ну и так далее.
– Давай, – согласился я. – Но я тебя этим не задержу?
– Не беспокойся, я не тороплюсь.
Таким образом я добрался до дома, наверное, минут на пятнадцать быстрее обычного. Поблагодарил Мишу. Он поехал домой, так как жил дальше нас. Этот день подсказал мне, что пора покупать велосипед. Поговорил с домашними, и все согласились, что это удобное транспортное средство для поездок в школу и на работу.
На следующий день мы с Женькой пошли в посёлок Троицкий. Там в магазине продавали велосипеды – мужские и дамские. Вначале мы присмотрели мужской. Он оказался дешевле, чем мы думали, поэтому у нас хватило ещё денег на дамский. «С Леной вечерами будем на прогулки ездить», – подумал я.
– А ты на велосипеде ездить-то умеешь? – спросил я Женьку.
– Да, в детдоме научился, – ответил он. – А что?
– Я вот думаю, ноги-то у тебя до педалей достанут, ты за четыре месяца заметно подрос. А на дамском так вообще проблем нет. Тогда обратно на велосипедах поедем оба.
– Ага, – обрадовался Женька.
Так мы и приехали домой.
* * *
Во дворе нашего дома я установил перекладину. Вкопал в землю два столбика, на них закрепил крепкий длинный лом. Я стал подтягиваться, делать на самодельной перекладине упражнения, запомнившиеся ещё со времени службы в армии. У Ивана Гавриловича нашлась пудовая гиря, которую я легко выжимал по паре десятков раз каждой рукой. За мной тянулся и Женька. Он карабкался по столбикам или ставил табуретку и, уцепившись за перекладину, отталкивал табуретку и подтягивался.
* * *
Как-то раз я после ночной смены ехал на велосипеде. Накануне вечером был дождь, и на работу я приехал в плаще, купленном буквально на неделе. Но утром распогодилось, потеплело и выглянуло солнце. Я положил плащ на багажник велосипеда и прижал специальной пружиной, встроенной в багажник. Но, похоже, плащу там не понравилось, и он постепенно от тряски выполз. От станции я уже проехал около километра, миновал уже и железнодорожный переезд. Оглянулся назад – а плаща-то нет!
Я развернулся и помчал обратно. И буквально метров через сто увидел человека, идущего мне навстречу и несущего в согнутой руке мой плащ. Я остановился напротив него и, извинившись, сказал, что это мой плащ. Он недоверчиво на меня посмотрел, но плащ всё-таки отдал, как мне показалось, с большим сожалением. Его можно было понять – ведь не каждый день на дороге валяются новые плащи!
Ещё два забавных случая, связанных с ездой на велосипеде, произошли у меня в деревне Горбуново этим летом. По заданию Ивана Гавриловича я вёз его сестре стеклянную семисотграммовую баночку мёда. Банку я держал в одной руке, а другой рулил. Ехал по пешеходной тропинке довольно быстро и не заметил попавшуюся на пути колдобину. В результате упал с велосипеда, поцарапал руки и коленки. Удивился сам себе – летел кубарем, теперь лежу распластанный рядом с валяющимся велосипедом, а банку с мёдом из руки так и не выпустил, держу целёхонькой.
Другой случай. Мне хотелось ездить быстро, и однажды на некрутом спуске по селу я погнался за машиной. Ехал, не отставая. Но внезапно водитель затормозил, и я, чтобы не воткнуться в зад машины, слегка повернул, не снижая скорость и надеясь обогнуть её почти впритирку слева. Мгновение – и передо мной открывается передняя дверь машины. Велосипед ударяется о внутреннюю стенку двери, а я буквально залетаю в кабину машины. Водитель от неожиданности поднял руки, защищаясь. Он остановился, чтобы выйти из машины, а я тут нагрянул «в гости». Эта оказалась машина председателя Горбуновского колхоза. А водитель – его личный шофёр Николай. Кстати – зять Василисы Гавриловны, женатый на её дочери Татьяне, подруге Лены. Вот мы с Николаем и познакомились таким образом. К счастью, я не получил даже царапины, а у велосипеда имелись только незначительные повреждения. Николай залил в радиатор воды из речки и уехал по своим делам.
Как-то раз мы с Леной решили вечерком покататься на велосипедах по Сибирскому тракту. Я ехал впереди, она за мной. Видимо, я увлёкся скоростью и на некоторое время забыл о своей спутнице. Она же, начав отставать, обиделась на меня и повернула обратно. Когда я обнаружил, что её сзади нет, я тоже поехал назад. Она была уже дома, но со мной разговаривать не стала. Больше я ей парных прогулок на велосипедах не предлагал. Впрочем, она и сама не напрашивалась.
