Текст книги "Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969"
Автор книги: Виталий Федоров
Жанры:
Биографии и мемуары
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 61 страниц)
Глава 28. ТРАКТОРА И ПОЦЕЛУИ
Новый рабочий сезон мы начали с ремонта нашего бригадного вагончика. Его детали ремонтировали в нашей деревенской кузнице. Бригадиром нам назначили Василия, симпатичного и энергичного молодого мужчину из Луговой. Он успел побывать на войне. До начала работ он собрал всю нашу бригаду в конторе, со всеми познакомился. Кроме бригадира, нас было восемь человек. Василий, как режиссёр, начал распределение ролей. Тисо и меня назначил старшими трактористами. Меня на «Универсал», Тисо на «ХТЗ». Напарником у меня остался Саша Нехорошков, а у Тисо стал Боря Черепанов, только в этом году закончивший курсы трактористов. Он был моим одногодком, но выглядел старше и был крупнее. У каждого тракториста был ещё помощник-прицепщик, точнее, прицепщица. В основном, на этой специальности работали девушки. Василий сказал:
– Вот вам, молодцы, четыре девицы-красавицы, выбирайте любую, кому которая нравится!
Рядом друг с другом сидели: Рая, Мага (Маргарита), Дуся и Аня.
– Так в прошлом году мы уже работали с ними, – проговорил я. – Если они не против, пусть и остаются на прежних местах.
Тисо работал с Раей, Саша с Дусей, а у меня была помощницей Мага. Девчата переглянулись между собой и Рая за всех ответила:
– Мы согласны. Пусть будет как в прошлом году.
Стало ясно, что у нашего новичка, Бори Черепанова, прицепщицей будет Аня Попова. Она в прошлом году тоже была в бригаде, но трактористка, с которой она работала, уволилась. Аня осталось «подменной», хотя и имела опыт работы ещё с нашими предшественниками. Таким образом, штаты распределили.
Назавтра всем трактористам к восьми часам уже надо было прибыть в МТС для получения сельхозтехники.
– Девчат пока, до начала полевых работ, беспокоить не будем, – решил бригадир. В общем, церемония знакомства с бригадиром получилась достаточно лаконичной и симпатичной.
На другой день мы все собрались в МТС. Василий пришёл первым. Он показал, какие трактора нам выделили. Мне с Сашкой пришлось везти наш плуг и культиватор, а Тисо с Борей – их плуг и сеялку. Доехав через Горбуново до нашей деревни, мы оставили всю свою технику в широком проулке в середине Первановой.
В конце апреля, как только подсохла земля, мы выехали в поле, и началась весенне-полевая страда. Наш бригадир Василий ездил на лошади и успевал везде. Все дела с МТС он решал сам и никогда никого не посылал с неисправной деталью, да ещё и пешком. Даже сводки работ передавал по телефону из Луговой (где жил сам), облегчая этим самым работу учётчика.
Борис влился в коллектив быстро. Он был весёлым и общительным парнем. Мама ему купила баян, и он научился довольно быстро на нём играть. У него был старший брат, повоевавший на фронте и живший в Луговой.
* * *
В разгар полевых работ Тисо пришла повестка в военкомат для прохождения медкомиссии. А через три дня он получил повестку с датой и временем отправления. По такому случаю Борис пригласил нас к себе домой помыться, попариться в бане и просто погостить. Мы с удовольствием приняли его приглашение. Жил он с матерью в большом красивом доме за рекой у самого соснового бора. Мы пошли к Боре через железнодорожный мост. Другого поблизости не было, а идею идти в гости вброд мы сразу же отмели.
Дом Бориса был покрашен в жёлтый цвет с белыми нарезными наличниками. Но Боря сразу повёл нас не в дом, а в баню, которая уже была в полной готовности. Во время мытья в бане разговор зашёл, конечно, об армии. «Там каждый сам по себе, – заключили мы, – никто тебе спинку не потрёт». Знали бы мы, как ошибались! В армии в бане все равны. Даже командир не откажется рядовому потереть спинку.
Мы помылись и попарились от души, нахлестали друг друга берёзовыми вениками. Мама Бориса приготовила нам вкусный ужин и бутылочку хмельного. После ужина нас потянуло на песни. Боря заиграл на баяне. Пел он тоже хорошо, а мы ему подпевали, да так громко, что, наверное, всех лесных жителей перепугали. Было тепло, и окна у Черепановых были распахнуты настежь. Напевшись почти до хрипоты, мы поблагодарили хозяев и двинулись в обратный путь.
Наутро я и Боря были уже на работе. Мы отпросились у бригадира на два часа раньше, чтобы успеть проводить Тисо. Он должен был уехать вечерним поездом в Свердловск на сборный пункт. Василий разрешил нам проводить друга. На проводы до станции пошла вся семья Язовских, несколько девчат и мы с Борисом. Пока ждали поезд, на перроне устроили что-то вроде хорового пения с танцами. Проводили весело, никто не плакал, даже его мама сдержала слёзы – ведь не на войну провожали!
Так лишились мы лучшего работника, а я ещё и лучшего друга.
* * *
Через несколько дней срочно потребовалось прокультивировать, то есть разрыхлить поле, вспаханное прошлой осенью под посев яровой пшеницы. Трактор Тисо осиротел, его прицепщица тоже оказалась не у дел. Боря отработал в ночь, а у меня был суточный выходной. Мне предложили поработать сверхурочно, и я согласился, несмотря на то, что ещё предстояло выйти в ночь на своём тракторе.
Принял я у Бори трактор. Помощницей у меня оказалась бывшая напарница Тисо Рая. Это имя, обещающее что-то прекрасное, будет идти со мною большую часть моей жизни. Но тогда я даже не мог этого предположить.
Я сел за управление трактора, а Рая за культиватор. Проработали мы довольно продуктивно. При норме в десять гектаров сделали шестнадцать. Вечером подъехал к вагончику на пересменку. Мне смены не было – Боря должен был выйти утром засевать приготовленное поле. Бригадир мне сказал:
– Пойди отдохни часок, а мы сами твой трактор проверим и заправим.
Уснуть я не смог, так и провалялся этот часок. Затем встал, завёл трактор и поехал пахать со своей верной помощницей Магой. В мае дни длинные, и пока было светло, я чувствовал себя нормально. Но как только начало темнеть, потянуло в сон, стало невмоготу, глаза закрывались сами собой. Поле было длинным, около километра, и я решил после разворота дать управление Маргарите, благо она немного умела управлять трактором по прямой. Скорость при пахоте не более пяти километров в час, и времени, пока она доедет до края поля, было достаточно, чтобы я немного вздремнул. Свернулся калачиком на нижней дощатой площадке. Меня уже начал одолевать сон, когда я почувствовал, что Мага даёт по полю круги, а не едет прямо. Я соскочил со своего ложа, схватился за рулевое управление и тут услышал в двигателе посторонний стук. Тут же, на вираже я заглушил двигатель. Открыл люки и подождал, пока двигатель чуть остынет. Было темно, и определить, что случилось, я не мог. Спички не помогали, да с ними внутрь двигателя и не сунешься – мигом случится пожар, так как вспыхнут пары горюче-смазочных материалов. Тут меня осенило: можно сделать факел из промасленных тряпок, которых на тракторе достаточно. Мага принесла из подлеска палку, мы на неё намотали тряпок и подожгли. Мага мне светила, и при свете факела я разглядел на деталях двигателя светло-серый налёт. Провёл по ним рукой и собрал несколько крошек этого налёта. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это баббит. Не зря я в мастерской по ремонту подшипников практиковался! Значит, расплавились именно шатунные подшипники. В чём же причина?
– Работать больше мы не будем, – сказал я Маге и отпустил её домой.
– Спасибо, – только и ответила она и ушла прямо в ночь, несмотря на то, что до деревни было около двух километров, да ещё и через лес. Я же отправился в вагончик, где и проспал до утра.
Бригадир приехал довольно рано утром, и я ему рассказал о случившемся. Вместе с ним обнаружили виновницу аварии. Это оказалась трубка, подающая смазку к подшипникам. Крепящий её болт открутился (наверное, на ремонте его как следует не затянули), трубка отвалилась, и вращающийся коленвал превратил её в смятые обломки. Василий сразу уехал в Луговую позвонить в МТС. Уже через час прибыла «летучка» – крытая грузовая машина – мастерская, а в ней два слесаря во главе с главным механиком Диденко. Только он вышел из кабины авто, сразу бросился ко мне с вопросом:
– Что это там за круги?! – При этом он характерным жестом указал на поле. Я не нашёлся, что ответить. Не признавать же, что эти круги «рисовал» не я, а Маргарита. Потупив глаза, я стал рассматривать свою обувь. Он понял, что от меня ничего не добиться, и пошёл с бригадиром к трактору. Выяснив причину поломки, распорядился начать ремонт.
Один из приехавших ремонтников был мне знаком. Это был мастер Потехин, работавший по ремонту подшипников скольжения. Мне показалось, что он был в дружеских отношениях с нашим бригадиром. В кузове прибывшей машины было всё необходимое для ремонта оборудование. Через пару часов трактор был готов к работе. Сашка остался работать, а меня отпустили домой отдохнуть до вечера.
Прихожу домой, включаю радио и слышу областную сводку весенне-посевных работ. И вдруг говорят, что тракторист Виталий Фёдоров вчера выполнил норму на 160 процентов, обработав вместо десяти гектаров шестнадцать. Я лишь удивился, как быстро в Свердловске узнали о моей работе. Но радоваться мне этому или огорчаться по случаю аварии? Впрочем, зачем грустить, меня же никто не обвинял и не наказывал. Однако всё равно неприятный осадочек остался.
* * *
Как-то к нам пришёл из Луговой налоговый агент и потребовал подписаться на облигации государственного займа на 500 рублей. Борис и Саша подписались без возражений. Я же попытался хотя бы снизить эту грабительскую сумму. Агент показал пальцем в небо, сурово пояснив: «Разнарядка дана сверху!» С одной стороны, времена-то были сталинские, и ослушаться приказа «сверху» было чревато, но с другой – многие «чинуши» этим указательным пальцем добивались своих корыстных целей.
Мы не знали, когда и где мы получим эти облигации и получим ли вообще. Но то, что денег своих больше не увидим, знали твёрдо. В общем, пришлось и мне подписаться на 450 рублей – агент больше не уступил. Саша и Боря, кстати, денег вообще не получали, я же, в отличие от них, получал, хотя и немного. Для этого старался работать в ночную смену «от звонка до звонка». Если одолевал сон, я старался побороть его песней. Ребята же, чего греха таить, ночью на работе любили поспать, иногда прихватывая пару часов светлого времени. Несмотря на это, посевные работы мы закончили в срок.
В промежутке до посева озимых и уборки урожая мы занимались силосованием. Из всякого хлама, находящегося около кузницы, построили тракторную тележку, в которую запрягли наш Универсал. На ней и возили скошенную траву в силосную яму, точнее, в траншею, прорытую бульдозером, взятым на денёк в лесхозе.
* * *
В августе в Сашкину смену вышла из строя муфта сцепления на нашем тракторе. Для снятия корпуса сцепления нужны были качественные ключи, которые были у нашего бригадира. Он их всегда брал с собой. Комплект инструмента ему подарил американский солдат – товарищ по оружию. Они служили на одном аэродроме, обслуживая американские бомбардировщики B-17 «Летающие крепости». Рассказывали, что такие самолёты летали бомбить Берлин. Василий был водителем бензовоза и занимался доставкой авиатоплива на аэродром. Инструмент он берёг как зеницу ока, но не сберёг. Дал два ключа Сашке, а сам поехал в МТС за запчастью. Сашка с хорошим инструментом довольно быстро разобрал узел. Больше ему пока делать было нечего. Трактор стоял вблизи деревни, а недалеко от него, на большой поляне мальчишки играли в войну. Он присоединился к ним. Через месяц ему должно было исполниться 19 лет, а там и в армию…
Сашка ползал по-пластунски, «стрелял» из мнимого пулемёта. Драгоценные ключи лежали у него в кармане. Он так увлёкся игрой, что не заметил, как они выпали и где это произошло. Бригадир по пути заехал за мной; я уже выспался после ночной смены. Мы с Василием подъехали к одиноко стоящему трактору. Сашка увидел нас издалека и примчался со всех ног. Василий сразу задал вопрос:
– Где ключи?
Сашка похлопал по карманам, пошарил в них и, испуганно глядя на Василия, промямлил:
– Нет ключей, кажется, потерял…
– Ищи, – приказал бригадир. – Где ты их мог потерять?
– Там, – указал Сашка в сторону деревни.
– Туда, на поиски и обратно даю десять минут!
Сашка побежал, хотя шансов найти ключи в густой траве было мало. Между тем мы начали собирать узел сцепления. У нас на тракторе был комплект инструмента, конечно, не такого высокого качества, но работать можно. Вскоре вернулся Сашка, понурив голову. Стало ясно, что ключей он не нашёл. Василий сильно рассердился и с размаху влепил ему три пощёчины: справа, слева и снова справа! Со стороны это выглядело забавно, поскольку Василий был маленького роста, «метр с кепкой», а Сашка – дылда под метр девяносто. Для того чтобы ударить, Василию приходилось даже подпрыгивать, как волейболисту. Кроме того Сашка получил пинок под зад со словами: «Уходи, больше ты в бригаде работать не будешь!» Сашке забавно не было, только больно и обидно. Но свой позор он перенёс молча и без слёз. Всю эту драму видел не только я, но и мальчишки, игравшие на поляне и приблизившиеся к нам.
Мы с бригадиром вдвоём закончили ремонт. Он сказал, что сегодня я могу работать до потёмок, а с завтрашнего дня выходить ежедневно в день. Мне стало легче, ушли в прошлое изнуряющие ночные смены и суточные пересменки. Погода в августе была хорошая, возить комбайн мог один Борис, а мне оставалось сеять озимые или пахать зябь. Во время сева моей задачей было ехать ровно и не делать огрехов, слушать команды севача, который управлял всем процессом: подачей зерна, глубиной заделки и загрузкой зерна в бункер сеялки. Ему помогала Мага.
Теперь мы не работали по двенадцать часов, укладывались в восемь. У меня появилось свободное время вечерами. Я стал ходить в клуб села Горбуново, сначала в кино, а потом и на вечеринки, где и познакомился с девушкой Тоней Викуловой. Она была светловолосой, среднего роста и с аккуратненькой фигуркой. Ах, как она умела целоваться! До неё-то я был ещё не целованный… Этому «искусству» она меня и научила. Жила Тоня на окраине села. Возле их палисадника была широкая скамейка, вот на ней-то мы с Тоней и «любезничали». Вскоре мои походы в Горбуново стали почти ежевечерними. Свидания длились до двух-трёх часов ночи. Иногда на обратном пути я засыпал прямо на ходу. А утром, не выспавшись, шёл на работу. Теперь бороться с желанием поспать приходилось днём. Вечером же, умывшись и поужинав, вновь чувствовал себя бодрым, переодевался и снова отправлялся на свидание. Иногда давал себе слово: «Не пойду сегодня, лучше посплю», – но слово не сдерживал.
Однажды меня удивила моя помощница Мага. Ехали мы с ней на тракторе на дальнее поле вблизи Горбуновских угодий. Там работали женщины.
– Что это ты на женщин не смотришь, там же твоя невеста Тоня! – выпалила Мага. Я присмотрелся и действительно среди работающих женщин увидел Тоню.
– И что же прикажешь делать? – спросил я. – Остановиться, что ли?
– Обязательно! И поговорить!
– Мы с ней вечером наговоримся, – возразил я и проехал без остановки. Однако меня удивила осведомлённость Маги в моих «сердечных делах», ведь я ей ничего на эту тему не рассказывал. Оказывается, она лично знала Тоню, возможно, училась с ней в одной школе. Да и в Горбуновский клуб, наверное, тоже ходила. Но вначале я подумал, что новости про меня до неё донесло «сарафанное радио».
Глава 29. КРАСНЫЙ ЯР
В первой декаде сентября меня одного отправили на тракторе в относительно дальнюю командировку, километров за тридцать, в крупное село Красный Яр. Это в сторону Свердловска по Сибирскому тракту. Я приехал утром на работу, и тут мне бригадир передал распоряжение директора МТС ехать сегодня же в этот самый Яр. Меня там должны были ждать, обеспечить жильём и питанием, а особенно работой. Домой я заехал лишь сказать, что уезжаю недели на две. Взял кое-какую сменную одежду и был таков.
Дорога лежала через Горбуново, но Тоню я предупредить не смог. Жила она на противоположном конце деревни, и мне пришлось бы сделать порядочный крюк. К тому же едва ли она могла быть дома в рабочий день, а с её семьёй я был не знаком, видел лишь как-то раз её брата Мишу.
Добирался до места я около четырёх-пяти часов. На околице села, около картофельного поля меня встретили двое мужчин. Один из них, более молодой и интеллигентный на вид, возился около какого-то незнакомого мне агрегата. Они меня остановили и сказали подъехать к этой установке. Попробовали прицепить. Не получилось – не подошло прицепное устройство. Молодой человек снял размеры, тут же на бумаге начертил эскиз, чтобы всё сделать в кузнице. Я спросил, как называется этот агрегат.
– Картофелекопалка, – ответил он.
– Так мне её придётся возить по этому полю?
– Вы догадлив, молодой человек. Правда, я тоже ещё не старый, поэтому, чтобы не называть друг друга «молодыми человеками», давайте познакомимся, – предложил он. – Меня зовут Дмитрий, а вас?
– Витя, – представился я. Мне подумалось, что Дмитрий – конструктор или соавтор изобретения этого аппарата, но спросить я постеснялся.
Второму мужчине на вид было около пятидесяти, он мне не представился, и про себя я его назвал «бригадиром полеводческой бригады». Он подвёл к нам коня, запряжённого в телегу. Трактор я оставил рядом с картофелекопалкой. Мы уселись на телегу, и коняга быстро домчал нас до села. Бригадир подвёз меня к дому, в котором мне предстояло «квартировать» и питаться в течение двух недель, и познакомил меня с хозяевами. Мне с дороги нужно было поесть и поспать. Ужин и постель я получил незамедлительно.
Наутро, в восемь часов я уже был у трактора. Дмитрий пришёл раньше меня и примерял сцепное устройство. Оно было сделано хорошо и прекрасно подошло. Мы прицепили к трактору картофелекопалку. Картофельное поле было почти квадратным, в длину и ширину более полукилометра. Было видно, что оно посажено механическим способом. Ряды ровные и междурядья постоянной ширины. Окучивание, похоже, производилось при помощи трактора Универсал – его ведущие задние колёса узкие и не повреждают картофельные рядки.
Подчиняясь командам конструктора Дмитрия, я заехал трактором на поле. Он включил картофелекопалку в работу. Она захватывала сразу два рядка, подрезая землю ниже картофеля. Затем земля вместе с картофельными клубнями по жёлобу попадала в бункер и высыпалась на вращающуюся роторную сетку. Там земля осыпалась вниз, а картофель «выскакивал» россыпью позади комбайна. Мы сделали один круг, и тут появилось около десяти женщин с вёдрами. Они принялись собирать за нами урожай. Собранный картофель высыпали из вёдер на подводу, которая двигалась по полю за сборщицами. Женщины шли за нами: то отставали, то нагоняли. Всё зависело от нашей скорости. Временами приходилось останавливаться, когда в узлы картофелекопалки наматывалась картофельная ботва, и Дмитрий самоотверженно расправлялся с ней при помощи специального кривого ножа. Иногда и мне случалось ему помогать.
В этот раз сборщицы картофеля нас догнали. Подошли к нам, решили познакомиться с «работодателями». И тут удивлению моему не было предела – женщины оказались не крестьянками, а самыми что ни на есть городскими барышнями из Свердловска. Причём это были не студентки, а работницы разных предприятий города, присланные на помощь селу.
Обед нам привезли из столовой прямо на поле в небольших флягах. Я питался из общего котла. Во время обеда я познакомился с двумя девушками-подружками. Мы устроились обедать на краю поля, на полянке. Девушки сидели на перевёрнутых вёдрах, держа на коленях чашки, которые приходилось постоянно придерживать. Я же устроился на траве, улёгшись на живот – обычная поза приёма пищи трактористов в поле. Чашка стояла передо мной, прямо на земле, а чуть приподняв глаза, я видел своих новых знакомых. Одна из них – девушка среднего роста, синеглазая блондинка с красивым овалом лица и приветливой улыбкой – назвалась Полиной. Работала она на «Уралмаше». Другую звали Татьяной (запомнил её фамилию – Разуваева). Она трудилась на Главпочтамте. Была она полной противоположностью Полине: высокого роста, худощавая, но не худая, тонкая в талии, гибкая, как ивовый прутик, русоволосая, с серыми выразительными глазами, тонкими красивыми чертами лица и задумчивым изучающим взглядом.
Квартировали они в школе, в школьной же столовой завтракали и ужинали. А я жил как раз рядом со школой. Как-то поинтересовался у них, как им живётся в деревне, не тоскливо ли. Они как будто ждали этого вопроса и чуть не дуэтом стали жаловаться на скуку. Приехали они раньше меня на несколько дней, и безрадостная жизнь им изрядно надоела.
– Вечером заняться нечем, – наперебой затрещали они. – Говорят, что в селе есть клуб, там показывают кинофильмы, бывают иногда танцы, но он далеко от школы. Ходить туда по темноте мы боимся.
– Давайте я буду вас сопровождать, – предложил я свои услуги и тут же предупредил: – Но танцевать я не умею.
Они с радостью согласились и пообещали:
– Ничего, танцевать мы тебя научим.
В этот же день мы отправились в клуб. Там показывали довольно интересный фильм. Сидели мы втроём на одной скамеечке, изредка переговариваясь. А на обратном пути девчата устроили мне форменный допрос:
– Как тебе понравился фильм? Кто из артистов больше понравился?
Я ответил, что понравилась девушка, игравшая главную роль. Как выяснилось, её играла тогдашняя прима нашего кино Любовь Орлова. С Полей и Таней мы стали общаться на «ты» довольно скоро, так как были «друзьями по несчастью» – оторваны от дома и отправлены в Тьмутаракань за двести километров (я, правда, немного поближе).
На следующий вечер мы решили пойти в клуб на танцы. Вечером после работы я оделся поприличнее в то, что брал с собой. Девчата тоже «намарафетились», оделись скромно, но со вкусом. И мы двинулись в клуб. Там уже играла музыка и было несколько танцующих пар. Зал был большой, а по периметру стояли скамейки, на которых в основном сидела деревенская ребятня. Но мы нашли свободное местечко. Девушки, извинившись, сразу пошли в круг танцующих. Мне оставалось лишь любоваться их грациозными движениями. В перерывах между танцами они всегда подходили ко мне. Тут их приметили местные парни и стали приглашать то одну, то другую. И когда я остался вдвоём с Таней, она предложила: «Давай станцуем». Я робко согласился и начал неуклюже с ней передвигаться, правда, на ноги не наступал. Она мне дала несколько «руководящих указаний», но я не очень быстро и чётко их воспринимал – мешала скованность, к тому же Таня была выше меня ростом.
Когда мы остались вдвоём с Полиной, к нам подошёл подвыпивший молодой человек и с нахальной ухмылочкой пригласил её на танец, схватив без разрешения Полю за руку. Она была не в восторге от подобного обращения и возразила:
– Извините, меня уже пригласил Витя.
Мне пришлось сказать:
– Пошли.
Мы смело вошли в круг танцующих. И вдруг моя робость и неловкость словно испарилась. Я почувствовал раскрепощённость в движениях и стал воспринимать музыкальный такт (как-никак, в детстве я отплясывал трепака). По-моему, это было танго, и у нас получалось неплохо. Тут ещё меня подхлестнули эмоции, я чувствовал себя рыцарем, хотя и без оружия и доспехов. А за нами, оказывается, внимательно наблюдала Таня. Когда замолкла музыка, мы пошли на своё насиженное место. Туда же подошла Татьяна со своим партнёром по танцу. Она была удивлена и, кажется, немного обижена:
– Ты, оказывается, умеешь танцевать. А со мной и шагу не мог сделать полчаса назад!
– Я действительно не танцую, – ответил я. – Это было в первый раз.
Тут Полина рассказала, каким образом мы с ней оказались в круге танцующих. Молодой человек, стоявший рядом с Таней, внимательно выслушал рассказ Полины и сказал:
– Я знаю этого парня, он из нашей деревни. Обычно спокойный, а тут выпил, и заиграло в нём ретивое. Я с ним поговорю, чтобы он вас больше не беспокоил.
Этот вечер мы благополучно провели в клубе, а затем добрались до места жительства. Теперь я больше не робел перед Таней и Полиной и не стеснялся их. В общем, они стали для меня «своими парнями».
Двенадцать дней прошли довольно быстро. За это время на работе произошла лишь одна серьёзная поломка картофелекопалки. Пришлось вызывать «летучку» из МТС, и мы полдня простояли. Ещё один день не работали из-за сильного дождя; зато в этот день я помылся в бане. Вечером мы часто ходили в клуб на танцы или в кино. Я немного научился танцевать танго и фокстрот, но вальс мне не покорился. Может, если недельку ещё бы потренировался, что-нибудь бы и получилось. Но командировка закончилась. Работу выполнили полностью и в намеченные сроки.
Девчатам тоже нужно было уезжать домой. Настал день и час прощания. Они собирали вещи, чтобы ехать на железнодорожную станцию; я же на своём «громыхале» с Дмитрием и его «детищем» отправлялся в МТС. Не помню, по чьей инициативе мы обменялись адресами. Сказали друг другу «всего хорошего» и «до свидания», чмокнулись в щёчку и расстались. Я на восток, они на запад. Для меня прощание было грустным, поскольку я успел к ним привязаться. Они меня учили не только танцам, но и общению с помощью правильного русского языка. Обе они были просто хорошими девчонками, и ни одной из них я бы не отдал предпочтения.
Позже я написал им обеим письма – они вежливо ответили. Я написал снова и опять получил ответ от каждой. Полина в своём письме даже прислала портретик Любови Орловой – вспомнила, что мне понравилась эта актриса в первом фильме, который мы вместе с ними посмотрели.
Пожалуй, мы одновременно поняли бесперспективность нашей переписки. Я поблагодарил Полину за портретик и за письма, которые было приятно читать. На этом всё и закончилось. Но они так и остались в моей памяти – отличные друзья-попутчики в течение двух недель моей жизни.
На своём Универсале я вместе с Дмитрием доехал до МТС, там оцепил картофелекопалку и простился с конструктором, а затем поехал домой. Там было всё благополучно. В поле уборка зерновых закончилась, и нам с Борей осталась только вспашка зяби.
* * *
На следующий вечер я пошёл в Горбуновский клуб, главным образом, чтобы повстречаться с Тоней. Она там действительно была. Я поздоровался, сел рядом с ней без разрешения. Но не заметил на её лице радости. Она почти официальным тоном промолвила:
– Ну и где ты был эти две недели? Я переживала.
– В командировке, – ответил я.
– А почему меня не предупредил?
– Меня срочно отправили, – оправдывался я, толком так и не собравшись.
– А то, что ты уезжал, я узнала лишь три дня тому назад. И то не знала, куда…
– Давай поговорим позже, – предложил я. – А пока побудем зрителями.
Пока шёл концерт, мы разговаривали шёпотом. Через час он закончился, и мы с Тоней вышли из клуба и двинулись в направлении её дома по центральной улице.
– Расскажи, как работалось на новом месте, – попросила она.
Я рассказал, что возил агрегат, копающий картошку, и что мой трактор ни разу меня не подвёл.
– А вечерами в клуб ходили? – продолжала интересоваться Тоня.
– Ну да, ходил. И не один.
– С кем же? – в её голосе прозвучали металлические нотки, но я не придал этому значения. И рассказал её всё, да не как девушке, которая, видимо, была ко мне неравнодушна, а как своему товарищу мужского пола. Она шла и слушала молча, выражение её лица я не видел – было темно. Но когда я в конце рассказа сказал: «Они мне дали свои адреса в Свердловске», – это её доконало. Она резко остановилась и слегка охрипшим голосом произнесла:
– Дальше меня не провожай и больше не приходи!
Мне больше ничего не оставалось сделать, как повернуться и пойти домой. Так мы с ней расстались навсегда. Мой откровенный рассказ обернулся для неё личной обидой. Из этого я вынес для себя урок: быть в общении с женщиной гибче, разумнее и меньше говорить о своих успехах.
В общем, Тоню я забыл довольно скоро. Сильных чувств я к ней не испытывал, да и обещаний никаких не давал.
